— Могущественен тот, кто управляет другими, но тот, кто владеет собой, обладает большей мощью. Лао-цзы
Нужно признать, Зелья были его любимым предметом. В основном, потому что они велись их деканом, но зельеварение в магическом мире также являлось одним из наиболее полезных для усвоения умений. Ему нравилось даже методично работать над эссе и кропотливо выискивать информацию в библиотеке столько, сколько потребуется для идеального результата. Может показаться ребячеством, но даже маленький успех в приготовлении зелий дарил юным волшебникам и ведьмам чувство, будто они самые умелые и самые искусные маги на свете. Поэтому утреннее нытьё Гойла по поводу, как того вынуждали мелко нарубать чихотную траву и мешать зелье по часовой стрелке, им обычно игнорировалось. Будучи совсем уж откровенным, Гойл был куда предпочтительнее для работы в парах: парень вымахал чуть сообразительнее своего дружка, пускай порой и совершал глупейшие ошибки в технике или подготовке ингредиентов. Например, как сейчас, засыпал в настольный мармит слишком много лепестков ложечницы, за что незамедлительно получил по рукам. Драко вернулся к своему котлу, добавил любисток, последний ингредиент Дурманящей настойки, которая при точной варке способна вызывать у принявшего её мага безрассудство и излишнюю горячность в решениях, и покосился на Уизли. Интересно, помрёт ли, если выпьет настой, от передозировки этих чудесных свойств? С ехидной ухмылкой он принялся мешать зелье. Двадцать раз влево. Десять раз вправо. Снейп, проходя мимо его стола, картинно поднял брови — смесь, переливающая от зелёного до красного, была приготовлена верно. — Пять очков Слизерину, мистер Малфой. Драко широко ухмыльнулся. Краем глаза заметил Грейнджер, кипевшую от злости не хуже своего котла, с характерным изыском проигнорированного Снейпом. А ему ведь только-только подумалось, что настроение невозможно поднять ещё больше! Он перелил готовый настой в пузырёк на сдачу и прислушался к запаху омерзительного белой настойки соседа по парте. — Что ты, блять, с ней сделал? — вопрос задан скорее поиздеваться напоследок, чем ради интереса. — Не знаю… На секунду тот склонился над котлом и в следующее мгновение повернулся к нему с мольбой в глазах, но Драко ещё не забыл о наказании. — Нет, — отрезал он. Гойл грустно вздохнул.* * *
После обеда по расписанию стоял Уход за магическими существами. С нескрываемым отвращением слизеринец шагал по гравию к хижине лесничего. На самом деле полувеликан Рубеус Хагрид не был плохим преподавателем, но эта форма занятий… презентовала собой саму противоположность безопасному обучению, а наследник рода Малфой никогда не задавался целью быть истерзанным или съеденным какой-то тварью, предварительно не окончив Хогвартс. — Подходите, ребят! — зазывал радостный голос ближе к границе Запретного леса. Занятие началось со знакомства с лукотрусами: один такой разместился на широкой ладони, пока Хагрид оживлённо рассказывал о том, какие сорта деревьев мелкие тварюги предпочитали больше, на удивление бодро жестикулируя другой раненой рукой. Ему вспомнился разговор с отцом о миссии полувеликана от имени Дамблдора заручиться поддержкой своего вида в грядущей войне. Очередная запинка в речи деревенщины вырвала его из размышлений. Он проследил за нервозным взглядом Хагрида до импровизированных задних рядов групп студентов и усмехнулся, увидев розовый планшет, который беспрерывно пополнялся новыми заметками. — Как вы все, э… знаете сорванцов-то этих. У их лакомство ж… Ну, мокрицы обычные. Так что давайте, ребята, хватаем там всё и пойдёмте в Лес… Драко подобрал из вороха школьных сумок свою фиолетовую, по привычке затягивая дурацкий ремень на место, и встал в ряд с остальными студентами. Неподалёку шла Милисента Булстроуд, и той всё-таки удалось не бесить его глупыми светскими разговорами, пока они пробирались по грязной тропинке в лес, которого он обычно… боялся, что ли? Вполне разумная реакция, когда имеется чёткое представление обо всём таившимся в этом месте. Он был поразительно отважен сегодня. Он бы никогда добровольно не сунул туда и кончика носа, но отчего-то на этот раз ничего его не напрягало, не вызывало тягостного чувства тревоги. Даже среди всех опасностей, ожидающих глупцов между деревьев, и живущих в пещерах чудовищ, между тем, не так далеко от «безопасных» тропинок. О лесных обитателях его ещё перед поступлением в школу предупреждал лично Люциус, осведомлённый не меньше их лесничего. Конечно, твёрдость характера у него в крови — не то чтобы Малфои могли позволить себе трусость в воспитании, — но в какой-то момент его начало передёргивать от мысли, словно что-то не так. Всем нутром он ощущал на себе чей-то взгляд и, повернувшись, встретился лицом к лицу Булстроуд, пока та пялилась на него со странным интересом. Он вопросительно поднял бровь. Нежеланное внимание всегда вызывало лёгкую неприязнь, и чувство отвращения лишь усугубилось, когда та смущённо опустила взгляд к земле и покраснела до ушей. И правда, это смотрелось мерзко на чересчур пухлых щеках. Что это было? Он мог предположить, что его внешность достойна отдельного внимания, но как эта девчонка смела так открыто проявлять интерес? Стоило высказать той за возмутительную дерзость, но он лишь ускорил шаг по направлению к Крэббу и Гойлу. Оба кивнули в знак приветствия. Где-то позади послышался треск веток: бурча себе под напудренный нос проклятья и периодически сдувая со влажного лба запутанные пряди, Амбридж неловко перешагивала через буреломы и камни вдоль тропинки, а затем вдруг правая нога как-то неестественно вытянулась. Тут он заметил каблук, застрявший в злосчастных камнях. Розовый каблук. Отбросив всю брезгливость, испытываемую им к этой женщине, он решил использовать подвернувшийся шанс и твёрдо направился к месту маленького происшествия. — Вам не нужна помощь, профессор Главный инспектор? — спросил он тихо, подкормив чужое эго дурацким титулом. — Мистер Малфой, как галантно с вашей стороны, — обаятельно улыбнулись ему. — Разница в воспитании, можно сказать, на лицо. Вся эта пустая ересь сочинялась на явном ходу… — Профессор, я решительно не согласен. Это обязанность каждого студента — оказывать любую помощь, если потребуется, — проговорил он самым мягким тоном, на который был способен. Амбридж кивнула, оставшись очень довольной его «благородством». Слава Мерлину, женщина не подала знака предложить руку, поэтому он выбрал повод вежливо откланяться и поспешил присоединился обратно к парням. Два болвана в открытую пялились то на их местного инспектора, то на него, за что он бы непременно стукнул их сумкой, но сдержался. Лесть в этом мире окупалась неимоверно — а эта дамочка ещё и из Министерства, — но прошедший разговор всё равно отзывался неприятным ознобом. Когда их группа остановилась следом за лесничим, Малфой осмотрел окрестности и удовлетворительно отметил, что сравнительно безопасные и мирные стены Хогвартса виднелись невооружённым глазом поверх леса. Всё же в этот раз они забрели не слишком далеко. Поляна по периметру огорожена деревьями, где они стали размещать свои школьные сумки и самим устраиваться поудобнее. Мельтешащие лукотрусы, которых им предстояло зарисовать в альбомы, виднелись на многочисленных ветвях в листве. — Теперь не делайте, ну… не подходите слишком близко к деревьям? Лукотрус грозно защищает свой, э… дом… Вы там глаза берегите, вот… Вот. Вот так их «вовремя» предупреждали каждый ёбаный раз. Драко уже мысленно стал сочинять язвительную жалобу на небезопасные методы преподавания Хагрида, которую не мешало бы отправить, но потом решил, что травмоопасность этой дисциплины даже рядом не стояла с рядом других проблем их школы. Слух уловил где-то слева знакомый смех. Пэнс с Блейзом отсели подальше от урока под тенистое дерево и шептались о чём-то. Его чуть не скрутило от этих страстных взглядов и нарочитой публичности. Омерзительно. Статус наследника рода не допускал отношений с кем-то, кто заведомо испортил себе репутацию в их широких кругах, только вот иронично, что на факультете Слизерина уже и не сыскать было аристократа с безупречным именем. Разве что Булстроуд. Кто-то снова буравил его тяжёлым взглядом. Он развернулся к бестактной девчонке, которая, похоже, вконец потеряла чувство самосохранения, но та лишь пыталась найти хоть кого-то, согласного побыть ненадолго в паре. Девушке всё же хватило ума не подходить к нему напрямую, в отличие от некоторых. Он отослал Крэбба к Гойлу и, развернувшись, столкнулся с испепеляющим взглядом Уизли. В ответ Малфой поднял уголок губ, поиграв бровями, — это всегда провоцировало «псарню». Без исключений. Рыжий кретин подобрался и сделал шаг к нему, но тут же был остановлен рукой Грейнджер. Та утянула своего дружка сесть обратно на землю, на что Драко разочаров… Да что сегодня со мной такое? Наверно, он не выспался. С малых лет волшебников и ведьм учили не лезть в драку сломя голову, как какие-то маглы или грязнокровки. Он закатил глаза на «милующихся» гриффиндорцев и прошёл к одинокому валуну, на который аккуратно присел. Осмотр ветвей дерева на предмет выделяющейся формы, которую с горем пополам можно было идентифицировать как лукотруса, результата дал не сразу. Вскоре к нему подошли парни и благоразумно разместились на земле по правую руку, вытащив из сумок мятые пергаменты для конспектов и перья. Драко мог бы показательно игнорировать их и дальше, но заметил движущуюся ветку. Он плавно натянул чёрную кожаную перчатку, медленно опустил руку в фиолетовую сумку, осторожно достал из баночки сушёную мокрицу и подкинул её выжидающему в напряжении существу. Оно жадно схватило его «дар» и неподвижно замерло неподалёку. Драко приступил к выведению чётких линий, вырисовывающих фигуру маленького уродца, пока он наблюдал за волшебником в ответ, подпустив к своему так называемому дому ещё на три шага. Глупую тварь фирменная малфоевская усмешка не впечатлила, как Уизела. Пока перо царапало пергамент, намного белее стандартного для конспектов и эссе, он рассеяно осознал, что ему в общем-то не нравилось рисование — лишнее напоминание об одном из любимых увлечений Нарциссы. Он глянул на пергамент Гойла и смешно фыркнул. Этот полудурок нарисовал квадрат с лобковыми волосами по краям. Нарочито оскорблённый вид Гойла вызвал у него ещё больший приступ смеха. Он засмеялся. Крэбб смотрел странно, но упорно молчал: с годами Драко всё реже позволял себе такое вопиющее нарушение этикета. Затем и второй парень заглянул в чужой конспект и, увидев «этюд» товарища, захохотал следом. Малфой, кое-как отдышавшись, с ухмылкой вопросительно посмотрел на Гойла, который тут же встрепенулся: — Ладно! И как же там выглядит твой лукотрусник? Он не без гордости развернул незаконченный набросок к парням. Окаменевшие лица были просто бесценны. Гойл затем резко отвернулся к своему «лукотруснику», яростно зачёркивая ошибку природы. Второй слизеринец ещё в начале занятия послал лесничего со своим заданием к Мордреду. Пергамент Крэбба был чист, не считая нескольких кривоватых рисунков котлов и закорючек, в которых с большой натяжкой проглядывался Снейп. Видимо, его зелье тоже не кончилось ничем хорошим… Хагрид бродил вокруг, заглядывая в работы студентов, и остановился, когда заметил Гойла, стыдливо штрихующего свой шедевр. — А-а, давай, парень. Ручаюсь, ты можешь лучше! Гойла тот не хлопал по плечу — всё же они не клятые гриффиндорцы. Когда Хагрид развернулся в его сторону, Драко невозмутимо прижал планшет с пергаментом к груди, подальше от чужого взгляда. Работа не закончена, и если так хотелось взглянуть на неё, тот мог присесть и подождать — он категорически не собирался сдавать сырой набросок. Полувеликан не настаивал и продолжил совать свой большой нос в пергаменты других студентов, направляясь к компашке Поттера. Первое время домашнего обучения ему преподавались некоторые из изящных ремёсел. Нарцисса, заметив особенно скверное настроение сына после очередного занятия по искусству запечатления образов, взяла эту дисциплину на себя. Те уроки отдавались тяжёлыми воспоминаниями… Как-то Драко нарисовал семейный портрет, дождался Люциуса прямо у порога главного камина и вручил отцу в нетерпеливом ожидании увидеть родную ухмылку на лице обычно серьёзного мужчины. Он изобразил фасад их поместья, его мать, наслаждающуюся чашечкой чая за кофейным садовым столиком, а напротив той отца с газетой в руках и его самого… Он уже не помнил, что сам делал на детском рисунке, но зато отчётливо помнил болезненно поджавшиеся губы Люциуса, прежде чем тот хмуро взглянул на сына. Он до сих пор держал в мыслях прошлое чувство подавленности, испытанное им, когда отец начал отчитывать Нарциссу за то, как его время тратилось на бесполезные предметы вместо дополнительных часов изучения чар для достойной службы… Для службы Тёмному Лорду. Крэбб и Гойл о чём-то тихо переговаривались. Под аккуратные штрихи пера он задумался о том, что у них на всех одно будущее, которое предстояло принять беспрекословно: поклоняться одному человеку до конца их жизни. Убивать во имя Его, страдать волей Ему, существовать ради Него… Неким образом они все связаны, разделяя одну судьбу, один ужас. С головой уйдя в терзавшие его в последнее время всё чаще мысли, он едва не пропустил конец занятия. Хагрид принялся собирать готовые альбомы, добродушно позволяя остальным студентам принести зарисованных лукотрусов к следующему уроку. Свою он, естественно, успел довести до ума, не обременяя себя домашней работой по этому жалкому предмету.* * *
Созерцание чаинок в потускневшем фарфоре наводило скуку. И ведь были идиоты, кто верил в гадание по листьям в чашке… Далеко ходить даже не требовалось, один из факультетов составлял большинство этих ненормальных, а кое-кто так и вовсе преподавал им Прорицания. Несколько представительниц прекрасной половины «пуфиков» стиснули в пальчиках до жалостливого треска фарфор, полностью поглощённые вычислением того, чего попросту не было. Но нетрудно догадаться — Треллони уже тут как тут, подкармливает их своей паранойей. Малфой задумчиво оглядел чашку и решил трансфигурировать её в мышь, чтобы зверюшка побегала по кабинету, но тут заметил, как Крэбб налил себе очередную порцию чая. — Наполни и мне одну, — приказал он, поднося чашку ближе к Крэббу. Ещё чего зальёт всё вокруг, чёрт бы побрал с их грациозностью. Взгляд карих глаз задержался на нём ненадолго. Слизеринец взял чашку, со сдавленным хихиканьем добавляя заколдованной жидкости из белого керамического чайничка. — Держи. Он принял чай, не забыв кивнуть в знак благодарности. Вытянуться в кресле и ссутулить плечи даже на йоту — этого он никогда бы не позволил себе в присутствии родителей. По которым Драко, признаться, скучал… Он тихо попивал вторую по счёту чашку, наслаждаясь горечью чаинок, которая, к сожалению, не могла сравниться с ожидающей его в будущем. На первых рядах Булстроуд принялась за старое: девчонка уже пять минут кряду пялилась на него, как на прошлом занятии… Он посмотрел в ответ насмешливо, и та, облизав губы от волнения, с ещё более отвратительным смущением отвела взгляд. В последнее время Малфой привлекал куда больше внимания, хотя он не менял ни стиль причёски, ни что-либо в своём поведении. Разве что чувствовал себя более раскованно. Чувствовал, что мог вытянуть ноги под столом, похрустеть шеей, зевнуть, не прикрыв рот, и просто позволить себе быть. Драко подметил про себя, что не позволил бы себе в каком-нибудь условном вчера так вольно растянуться, но сегодня он просто чувствовал так. Не то чтобы это кого-то волновало… — Да-а… Верно… Благодать. И радость в доме, Винсент. — О чём это она? — Драко спросил Грегори. — Крэбб прочёл мои чаинки и увидел там солнце, — Гойл повернулся к Крэббу и колко улыбнулся дружку, когда профессора Прорицаний утянуло ведомое только той одной безумие подальше от их стола. — Хрень это всё, — Крэбб поставил на стол чашку Гойла с бóльшим усилием, чем требовалось. Поднявшись из мягкого кресла с чашкой в руках, Малфой подошёл к слизеринцам: — А чего ты ожидал от Трелони? Пророческое откровение? — он прокашлялся и повысил голос: — О-о… Какой ужас… Небывалый ужас, мой дорогой, — заморгал по-совиному, опустил пальцы в жидкость, не удержавшись от издевательской насмешки, но быстро напустил на себя серьёзный вид, — вижу тёмные-тёмные тучи, затянувшие твоё будущее… — сделал паузу для пущего эффекта и свёл брови, а голосу придал дрожи, — ты познаешь немыслимые мучения и… — театрально сглотнул, — смерть! — он почти взвизгнул на последнем слове. Двум парням пришлось плотно закрыть рты обеими руками, чтобы Трелони не услышала давящий их гогот. Порою смех… заразителен. Он повернулся к корзинке со свежими листьями и налил себе ещё одну чашку. Такими темпами им всем рано или поздно придётся навестить уборную. И Драко был уверен, какую именно он предпочтёт — весёлая неделька только началась. — И что вы, ребята, смогли увидеть, мельком заглянув за завесу будущего? Колеблющийся голос Трелони мог бы стать замечательной целью для насмешек, но чем дольше шло занятие, тем больше этот истеричный перепад нот начинал действовать на нервы. Гойл пробормотал на выдохе что-то о чокнутой стрекозе, но та не смогла разобрать ответ. — Повтори-ка, дорогой. — Ничего, профессор, — на этот раз слизеринец сказал уже громче. — Ничего? У вас было так много времени, чтобы прикоснуться к тайнам чтения судьбы по чаинкам… Сбитая с толку, женщина перевела взгляд мутных глаз с Гойла на него. Когда заметила очередную чашку, из которой он допивал остатки чая в данный момент, то недовольно нахмурилась: — Дай мне её, дитя. Он поднял бровь на это обращение, но молча передал уже пустую чашку в сухие руки. — Мерлин! — резко прошептала та. Парень, если бы кто его сейчас спросил, не был впечатлён. А вот его соседи, казалось, заинтересовались, какую чушь Трелони сочинит дальше. Сначала та опустила пальцы в чашку, словно хотела прикоснуться к чайным листьям, но быстро убрала руку за спину. Нелепо расширенные глазёнки впились в его. — Несмотря на боль, что приносит моя способность, это моя обязанность — передать послание… Чёрт возьми, женщина, признай ты уже, наконец, тот факт, что у тебя нет способностей. — Твои листья показывают мне крест, — профессор продолжила смотреть на него с жалостью, будто он знал значение этого символа. — Он предвещает испытания и страдания… Знаю-знаю, мистер Малфой, это очень трудно принять, особенно такому молодому человеку как вы, но всё, что вам остаётся, — быть сильным духом и попытаться принять своё будущее, — и посмела похлопать его по плечу, качая головой в знак негодования по поводу его «судьбы». Повезло, что больная ведьма быстро ушла, иначе бы он без раздумий кинул в ту фарфоровый сервиз. Хихиканье Крэбба и Гойла стихло под пристальным холодным взглядом. Трое слизеринцев сели записывать своё будущее, и от переполняющего его негодования Драко был так креативен и красноречив, что после этого отчёта по практике ему точно грозило стать новым любимчиком Трелони.* * *
— Это странно. Ну, не странно, но… — скудный запас слов не позволял Гойлу разойтись, так что парень решил показать всё на своём примере и выпучил глаза. — Ты заметил вообще, что она таращится на тебя чаще обычного? В смысле, девчонки часто ведутся на твой видок, но она прям пялится? Драко закатил глаза. — К сча-астью, не все мы отличаемся твоей твердоло-обостью, — протянул гласные он, но, заметив непонимающий взгляд в ответ, с тяжёлым вздохом добавил: — Да, Гойл. Заметил. Значит, его однокурсники тоже заподозрили повышенный интерес Булстроуд к его персоне. И ни у кого не нашлось вразумительных объяснений. Он зацепил руки в замок на шее и уставился в потолок, поймав перед этим на себе странный взгляд Гойла. — Что? — Ты кажешься более, ну… расслабленным? Он изящно поднял тёмную бровь в немом вопросе и скосил взгляд на озадаченного парня. — Не знаю… Раньше казался каким-то скованным, напряжённым… Нет-нет, я не жалуюсь! — Гойл стушевался под мрачным взглядом. — Забей, — обронил он, остановившись у входа в уборную комнату и освободив сокурсников жестом руки, — я встречу вас в гостиной. Оба кивнули и направились к лестницам, ведущим в подземелья. Навстречу к выходу из мужского туалета шаркал первокурсник. Ужас на лице паренька, когда тот заметил его значок префекта и быстрее снитча выскочил из уборной, повеселил. Он расстегнул ширинку и вздохнул с облегчением. Мыльная пена у раковины била по носу резким запахом яблок. В школе всё пахло фруктовым из-за сомнительных вкусов директора. Малфой собрался направиться к выходу, но тут услышал приближающийся оживлённый спор. В громком голосе он моментально признал Уизли и, не тратя драгоценное время, заперся в самой крайней из кабинок. Но перед этим… Он выглянул из-за дверцы и взмахнул палочкой ещё на три кабинки, чтобы не привлекать ненужное внимание к той, где укрылся сам. Закрыв крышку унитаза и забравшись на неё с ногами, Драко стал внимательно прислушиваться к звукам: когда человек, с которым спорил Уизли, уйдёт, он сможет зажать этого мудака и поговорить по-взрослому. —… -кого хуя ты рассказал всё Дину, Симус? Он поднял брови в удивлении. — Ох, Рон, прекращай! Даже Паркинсон видела тебя в тот раз! А это уже интересно… Что она увидела? — Тише! Ты идиот? Вдруг здесь кто-то есть? Его глаза расширились на мгновение, когда дальняя дверца глухо ударилась о стену. Без сомнений, его так поймают за подслушиванием в этой неподобающей Малфою позе. Думай. Быстро. Чары невидимости? Точно. Да, это сработает. Он шустро достал боярышник из кармана, и, слегка стукнув палочкой по макушке, почувствовал, будто кто-то разбил сырое яйцо о его голову. Последнее, что ему оставалось, когда дверца открылась, — надеяться, что простенькое невербальное сработало и он окажется незамеченным. Драко с замиранием дыхания наблюдал за тем, как Финниган сканировал взглядом кабинку туалета, как чужие глаза «встретились» с его светло-серыми, и бесшумно сглотнул. Он разоблачён? Блять. С медленно поднятой палочкой его сердце пропустило удар, но гриффиндорец двинулся дальше. Он даже не заметил, как задержал дыхание, когда почувствовал, что пора было выдохнуть, но тихо. Остался он в той же позе: не стоило рисковать задеть что-либо и тем самым глупо выдать себя. — Никого здесь нет, Уизли. Похоже, проверка закончилась. Финниган подошёл к одной из раковин напротив него. — О-о… Так теперь я «Уизли». Шаги по белой плитке уборной твёрдо приближались к стоящему у зеркала парню. В следующую секунду рыжий появился в его поле зрения, и он заметил, как тот достаточно высок для своего возраста. Практически, как и он сам, только вот Драко был уверен, что поттеровская шавка вымахала на несколько сантиметров выше. Презрительная усмешка поблекла, когда он увидел, как Уизли потрепал сокурсника по щеке слишком интимным жестом. Что, во имя Салазара, тут происходило? — Ты знаешь, как волшебники относятся к нам, Рон… Педики, геи, голубые… Малфоя передёрнуло, когда оба парня обменялись многозначительными взглядами. — Да и у тебя есть она, Рон. Ты ей нравишься. Наш Рональд Уизли ещё и по мальчикам! Он теперь даже терялся, какая тема для гриффиндорца болезненнее: ориентация или… Драко даже подобрать слово для этой отвратной черты рыжей семейки не мог. Перед ним разворачивалось низкосортное проявление чувств: Уизли наклонился к уху парня и начал шептать что-то, что он был определённо рад не расслышать. Его чуть не стошнило, когда он увидел их мокрый поцелуй. Ему казалось, он сейчас точно блеванёт. Уизли и Финниган обменивались слюнями в мужском туалете на глазах у… в общем-то никого. Он быстро закрыл глаза и почувствовал, как краснеет с каждым грёбаным стоном и извращённым звуком, сопровождающим этот «флирт». После трёх, видит Мерлин, самых долгих минут в его жизни Драко решил открыть глаза и почувствовал неимоверное облегчение, не увидев Финнигана перед собой. — Я… Рон, я правда надеюсь, что у нас всё выйдет. Но у тебя под боком есть спасительный круг под именем Грейнджер, а мне не на кого будет положиться в случае… Затянувшуюся паузу прервал звук открывающейся и вновь закрывающейся двери, который оставил его и ушедшего в себя гриффиндорца наедине. Так вот что увидела Пэнс? Грубый обмен слюнями? Его скривило от свежих воспоминаний. Как только Уизли отошёл в сторону к одному из писсуаров, в голове тут же сформировался окончательный план: теперь можно играть с предателем крови до конца их школьных дней. Он бесшумно вышел из кабинки, привалившись о дверцу спиной. Уизли собрался было направиться к выходу, но не тут-то было. — Стоять. Тот подавился воздухом и подскочил на месте, бросив испуганный взгляд через плечо в поисках источника звука. Драко ухмыльнулся и медленно провёл палочкой вдоль тела, раскрывая своё присутствие. Победная усмешка всё ещё красовалась на лице слизеринца, и в голубых расширенных от ужаса глазах наконец-то промелькнуло осознание тяжести ситуации. — Т-ты… Но Симус… — Уизли покачал головой. — Да у тебя права не было! И вообще, ты никак не мог… — Никак не мог применить простые дезиллюминационные чары, Рон? Его внутреннее ликование достигло наивысшей точки — и всего-то благодаря забавному замешательству, в котором тонул Уизли: мысли на лице бедняги явственно метались от неверия, что Малфой умел использовать внепрограммную магию, до страха, что оказался в руках кого-то из «гадюк». Он сделал пару шагов вправо, развернулся на каблуках и сделал ещё три, остановившись нос к носу с гриффиндорцем. — Ты хоть понимаешь, как сильно проебался, Уизли? — он надменно поднял бровь. — Твой секретик вмиг стал твоим худшим кошмаром, когда ты… — взгляд бродил сверху вниз по телу гриффиндорского вратаря, вся характерная спесь которого куда-то делась, — на меня не имеешь ничего, — он сделал интонационное ударение для пущей драматичности. Глаза напротив угрожающе сверкнули, и он сжал боярышник покрепче. — Если думаешь, что у тебя и впрямь есть что-то на меня, Малфой, то ты охренеть как ошибаешься. Он сделал пару шагов назад, оттесняемый Уизли, — все следы былого страха без следа пропали из поведения парня. — Держи себя в руках, Уизли. Мне такое не по вкусу, в отличие от твоего Финнигана… или тебя самого, — уголок губ криво изогнулся вверх, когда в светлых глазах он ясно прочёл, что ударил по больному. — Малфой, никого не ебёт, что ты думаешь по этому поводу. Кто вообще тебе поверит? Тебе, слизеринцу? Кто распускает слухи не хуже Риты Скиттер? Чьим словам верят не больше её статеек? Ты думаешь, кто-то примет это за чистую монету, учитывая, как сильно ты меня ненавидишь? Думаешь, люди тупы так же, как и ты, Малфой? Драко нахмурился, понимая, что в чужих словах есть смысл. Кто поверит ему без реальных доказательств? У него нет колдографии их… взаимодействия. Он ещё больше нахмурился, когда Уизли в два твёрдых шага уверенно притеснил его к стене. Эти чёртовы сантиметры стали ещё заметнее, когда они стояли так близко. Он не ощущал холод плитки спиной благодаря школьной форме, но чувство, когда физически прижимали к стенке, тяжело давило на него. Всего пара десятков сантиметров разделяла их. Даже дышать одним воздухом было унизительно. Уизли внимательно следил за ним и наверняка заметил его дискомфорт. — Единственный, кто нещадно тупит, здесь ты, если решил недооценивать других и дальше. Можно ведь добиться цели с помощью Омута и подлинных воспоминаний, — знаменитая малфоевская усмешка вновь появилась на бледном лице. Он скрестил руки и продолжил с кавалерийским наскоком: — Что там подвигло тебя на мысль, будто я не смогу привести доказательства ваших извращённых делишек с твоим дружком-гриффиндорцем? Вид задетого за живое предателя крови грел самодовольство Малфоя. Угрозы работали, несмотря на очевидную пустоту в сути: конечно, в мэноре найдётся Омут памяти, но его будет практически невозможно перевезти в Хогвартс, и тем более показать сотням студентов его память. — Пожалуй, и правда позволю твоим товарищам с Гриффиндора украсить новость парой добрых слов. Уверен, они справятся с этим блестяще. Особенно твои соседи по комнате, Уизли. Только представь, что они скажут, когда узнают, как за ними, возможно, по ночам вожделенно наблюдал никто иной, как лучший друг Поттера. Он принялся деланно разглядывать ногти, искоса наблюдая за тем, как парень постыдно опустил голову, вперев взгляд на свои поношенные ботинки. Костяшки на руках побелели. О, Уизли был зол. — Возможно ли… — Драко практически шептал, переборщив с изумлением в голосе. — Возможно ли, что ты и Потти делили нечто большее, чем просто комн… Уизли со всего размаху ударил кулаком по стене, справа от его головы. Он проглотил издёвку на полуслове. Сорвать все тормоза рыжей псине, похоже, было не самой лучшей идеей. Драко не привык использовать физическую подготовку в дуэли: благодаря квиддичу у него отлично развились рефлексы, но когда дело доходило до грубой силы, думать дважды не приходилось. — Ты. Не будешь. Говорить. О Гарри. В таком тоне. Малфой. И вот снова он оказался в том же положении, как и два дня назад во время их дуэли в коридоре. Ворот рубашки сжали крепко до треска ткани. — Я не позволю тебе, — парень криво ухмыльнулся ему в лицо. Мудак. Когда в рёбра впилась палочка, он опустил руки, напряжённо заглядывая в голубые глаза. — Да как смеешь ты, чёртов предатель крови, за… От поставленного удара в нижнюю челюсть он не смог уклониться и, всё ещё удерживаемый за воротник, ударился виском о стену. Он сплюнул кровь алой кляксой на белый кафель, ловко перехватил под другим углом свою палочку и приставил её под чужой подбородок, вонзая в мягкую плоть. — Осторожнее, Уизли. Ты ведь не хочешь, чтобы я показал тебе одно-другое заклинание и объяснил, как правильно использовать магию? Намёк на тёмные искусства между строк не прошёл незамеченным. За секунду до того, как полностью закончить угрозу, он резко поднял колено, ощутимо ударив гриффиндорца в пах. Рыжий недоносок моментально отпустил его, оттягивая пряжку ремня в попытках снизить болезненное напряжение, и вынужденно присел на колено. — Как все… -гда исподтиш… -ка, Малф… -хой… Удар пришёлся с достаточной силой, что тому приходилось делать глубокие вдохи буквально посередине слова. Он презрительно усмехнулся и посмотрел на парня сверху вниз. — Держи свои грязные ручонки подальше от меня, Уизли, — позаимствовал он выражение Пэнс. Нацелив палочку на линию челюсти, он пробормотал Эпискеи — слабое исцеляющее, чтобы остановить кровоизлияние на внутренней поверхности щеки и предотвратить отёк и посинение в месте удара. — Твои магловские причуды меня даже не удивляют. Отдаёшь им предпочтение, так ведь? Например, Грейнджер… — взгляд голубых глаз зло буравил его холодную ухмылку. — Благодари Мерлина, что я не использовал серьёзное заклинание на тебе, Рональд, — он ядовито выплюнул имя в лицо, — иначе ты бы уже скулил и пускал слюни у моих ног. — Чего-чего? Серьёзно собрался использовать тёмную магию в стенах Хогвартса? Думаешь, Дамблдор не узнает об этом?! — А может, проверим, Уизел? — он обошёл тяжело дышащего парня вокруг, элегантно вертя палочкой в правой руке. — Дай-ка подумать… Ах да, как насчёт Империуса? — гриффиндорец наконец собрался с силами подняться, но Драко хладнокровно направил боярышник прямо на того, не нарушая зрительного контакта. — Я мог бы заставить тебя признаться перед всей школой в своих… предпочтениях. Ну как, Уизли? Думаешь, кто-то усомнится, если ты лично всё расскажешь? — Непростительное, Малфой? — парень недоверчиво покосился на него. — И почему ты так уверен, что сможешь его применить и оно вообще сработает, а? Теперь настала очередь его оппонента скептически скрестить руки на груди. — И что же мне помешает? — он остановился с театральным безразличием. — Вот, например… Уизли стремительно направил палочку на него. — Конфринго. Какое бы боевое Уизли не собирался выкрикнуть, оно застыло на губах, когда тот рефлекторно уклонился от траектории заклинания. Оно же обрушилось на раковину позади гриффиндорца, и камень разлетелся на кусочки от взрывной волны. — Ты, блять, из ума выжил?! Как же изумительно голубые глаза отражали нарастающий животный страх. — Вовсе нет. Если быть точным, сейчас всё куда яснее. Понимаешь ли, мне… Честный ответ неучтиво прервало ответное заклинание, выпущенное ему прямо в грудь. Ожидая, что его откинет назад, он удивлённо моргнул, почувствовав лишь невидимый барьер, мешающий ему отступить или приблизиться к Уизли. При взгляде на этого бездаря усмешка сама растянула губы. — Это ведь было то, о чём я думаю? Он фыркнул, заметив стыдливое выражение на чужом лице. Парень же как-то обвиняюще смерил взглядом собственную палочку, будто кусок дерева был виноват в жалком исполнении заклинания. — Даже когда её починили, она уже никогда не будет прежней… Малфой не мог решить, было ли невнятное пояснение адресовано ему или самому себе. — Порази-ительное разочарование, Уизли. Нет, погоди. Не то чтобы я возлагал большие надежды на тебя. Позволь мне показать. Импедимента. Его магия чувственным рывком скопилась в заклинание — и он словно вдохнул её совершенство. Голубые глаза широко распахнулись, и Уизли попытался увернуться от проклятия, но учитывая их довольно близкое расстояние, неудачно полетел аккурат в разбитую недавно раковину. Отчётливый хруст заставил отвлечься от его короткого ступора, тихие судорожные стоны рухнувшего на кафель эхом отражались от каменных стен. — Вот так его используют, Уизли, — он начал нарочито медленный шаг к упавшему парню и, заметив тёмное пятно на школьной мантии, остановился и напустил сердитый вид. — Во имя… Не способен даже правильно приземлиться? Представить не могу, как ты дожил до своих дней. Со взмахом боярышника он сконцентрировался на ране, немного серьёзнее, чем те, для которых предназначалось заклинание. — Вулнера Санентур. Драко произнёс каждый звук чётко, так что гриффиндорец был ещё больше оскорблён и смущён ситуацией. Довольно скоро пятно перестало разрастаться по ткани мантии, и глубокий вздох Уизли подтвердил, что заклинание успешно остановило кровотечение. — Тебе, Уизли, знатно повезло, что застал меня сегодня в настроении для великодушного порыва, — он криво усмехнулся и присел перед студентом, игриво постучав кончиком палочки по веснушчатой правой щеке. — И что я не использовал что-нибудь существенное. До сих пор веришь, что ровня мне, предатель крови? Тот откашлялся перед тем, как ответить: — Считаешь, это было несущественным, Малфой?! Мерлин, да как глубоко ты втянулся в тёмную магию?! Гриффиндорец снова посмотрел на него с подозрением и чем-то едва похожим на страх. Драко выпрямил спину и закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям, как магия бурлила внутри него. Ему до одури хотелось сделать что-то ещё, использовать больше беспощадных проклятий, чтобы разорвать в клочья кожу, испытать на боль. Но он подавил эти рискованные побуждения. Помнил, как отец предупреждал его о последствиях использования тёмного колдовства, о голоде, который снедал загубивших себя волшебников и ведьм. Но… Он ещё никогда по-настоящему не использовал её… Чувство, подобное опьянению, и будто дышать нормально стало в тягость… Магия просила… Нет. Она умоляла использовать её ещё чуть-чуть, ещё одно проклятие… Как магия может желать что-либо? Ему стоило спросить об этом отца и как можно скорее. — М… Малфой? — голос пропитал ужас. Невербальное он лениво направил на раковину, и время словно начало течь в обратную сторону. Когда заклинание закончилось, она пришла в идеальный вид. Ни царапинки, ни пятнышка грязи — или крови — не осталось на белом камне. Драко нагнулся к веснушчатому лицу. — Ни слова о том, что здесь произошло. Иначе, Уизли, я буду вынужден подробно изложить всё, что привело к этому. Не дожидаясь ответа, он развернулся на каблуках, уверенным шагом направился к выходу и закрыл за собой дверь с громким щелчком. Не мешало бы наведаться в гостиную Слизерина.* * *
Некоторые портреты по пути в подземелья нервозно смотрели ему вслед, какие-то бросали короткие взгляды и молча отворачивались, словно не хотели встречаться со сталью серых глаз, а другие гневно перешёптывались между собой за его спиной. Я всё ещё слышу вас! Могли ли портреты чувствовать магию? Он почему-то сомневался в этом, в конце концов, это всего лишь волшебные предметы. А как искусственный предмет мог чувствовать настоящую силу? С другой стороны, это Хогвартс, и их директор любил удивлять всех уникальностью замка. Он зашёл в гостиную своего факультета и ощутил на себе взгляды, эмоции в которых он никогда не вызывал так явно: нерешительность, страх, испуг. Если в способностях портретов Драко сомневался, то в людских — никогда. Он на корню проглотил желание ответить каждому лично и направился прямо к роскошному дивану, на котором развалились листающие журнал о квиддиче Крэбб и Гойл. Они закрыли недельный выпуск, посвящённый лучшему развитию рефлексов, чтобы удержаться на метле, и с читаемым беспокойством посмотрели на него. — Вы двое. За мной. Слизеринец махнул рукой, приказывая следовать за ним. Будучи префектом, он мог использовать свой статус, если кто осмелится задать вопрос, почему это он вдруг пренебрегал комендантским часом: они собрались на проверку снаружи, и никому в своём уме не взбредёт в голову уточнять, что его телохранители делали рядом с ним… Точно. Они были его телохранителями. Бесполезными телохранителями, но так уж сложилось… И они обязаны понести наказание за приносящее одни проблемы существование. Он слишком долго откладывал этот день. Эту ночь. Крэбб и Гойл, кажется, тоже понимали это — дрожь, пробившая их во время приказа, являлась тому явным доказательством.