* * *
― Сегодня я хочу, чтобы ты понял, что представляет из себя палочка, для чего её можно использовать, а для чего ― нельзя. Так волшебная палочка не вмещает в себя магию, она не подчиняется воле человека. Ты не можешь приказать палочке наколдовать что-либо, а вот твоя магия при непосредственном контакте на это способна. Вот для чего придуманы движения палочкой: они лишь идентифицируют то, что магия должна сделать ― считай это за определённый код для последующей реакции. Именно по этому принципу магам доступно невербальное колдовство. Ни для палочки, ни для магии слова не важны, они всецело для упрощения твоего опыта. Прононс помогает волшебникам и ведьмам определять для себя точную цель, помогает сконцентрироваться на самой идее заклинания. Дело не столько в том, чтобы заставить палочку работать, сколько в том, чтобы заставить магию принять соответствующую форму. Пока всё ясно? Волдеморт определённо знал, как упростить сложные для восприятия темы, когда большинство частных преподавателей даже близко не могло похвастаться такой подкованностью в своей, на минуточку, профессиональной сфере деятельности. Теперь ему на самом деле хотелось и дальше слушать этот голос, хотелось узнать ещё что-нибудь, о чём раньше толком не задумывался. Драко не перебивая кивнул. ― Магия проводится вовне всегда с определённым намерением. Прежде чем вывести её, ты должен быть безоговорочно уверен в причине, по которой отделяешь магию от своего ядра. Для этого ты отвечаешь на несколько фундаментальных вопросов: «что я хочу сделать?», «к какому типу затратности относится необходимое мне заклинание?» и «какого эффекта я ожидаю от него?», и тем самым ты успешно удерживаешь некое равновесие потенциала магии. Дальше, после того, как ты изъявил желание действовать, магия принимает форму намерения выполнить требуемое. Известны два способа проецирования этого намерения, и один из них, к которому прибегают чаще всего, ― это проводник, или знакомая культуре наших краёв волшебная палочка, благодаря которой маг фокусируется на желаемом быстрее, а главное, без каких-либо значительных усилий. Что же до другого метода… Ты слышал о беспалочковой магии? Его отчасти пугало такое странное восприятие процесса колдовства, однако ему до удушливой жажды не терпелось углубиться в изучение теории магии. Попытавшись объединить услышанное сейчас с теми урывками информации, которую он нарыл после разговора с Олливандером о забытом в школе предмете, парень пришёл к выводу, что у волшебников и ведьм, в отличие от маглов, тело с разумом переплетаются и с магией в равной степени. Да, в Хогвартсе, видимо, совершенно разленились что дети, что взрослые, поэтому упускать свой шанс выведать что-то полезное он не собирался. Драко вновь молча кивнул, и Волдеморт продолжил мысль: ― Выполнение беспалочковой магии основано на том самом намерении и только. Импульс к высвобождению магии заключается в коэффициенте интенсивности, или скажем, силе твоего намерения. Чем твой мозг увереннее в необходимости осуществления данного действия, тем легче проецируется магия и без каких-либо сторонних средств. Звучало всё вполне ёмко, невербальная магия сама по себе тоже требовала хорошей концентрации, но как мозгу справится и без «проводника», когда не останется даже слов для нужной индикации? Возникшую короткую паузу он улучил, чтобы задать возникший вопрос. Тёмный волшебник усмехнулся, однако ничего не ответил ему и перевёл взгляд с Драко на книгу, оставленную на кофейном столике. Следующие пять секунд он возымел неподдельное счастье лицезреть самому, как книга трансфигурировалась в мышь, которую моментально приметила уже порядком заскучавшая у зажжённого камина Нагини и принялась гонять по всему помещению с азартным шипением. Мышь пищала и спасалась от настигающего её мощными рывками хищника изо всех сил. Всё ещё пребывая в неверии, он вновь уставился на пустое место, где совсем недавно лежала книга. ― Одновременное использование невербальной и беспалочковой магии возможно, но встречается редко. Не все маги заинтересованны и достаточно компетентны в этом. Голос вывел его из временного замешательства. Ему вдруг по-детски захотелось выпытать из старшего волшебника, а сможет ли он когда-нибудь овладеть беспалочковой магией, но липкий страх разочарования, которое наверняка накатит на него после вполне ожидаемого ответа, пересилил внезапный порыв. ― Ваше поколение не застало этого, но когда-то в Хогвартсе преподавался курс по теории магии. Сейчас предмет свели к ужатым до предела сведениям в одном единственном учебнике по Чарам. Делают всё, чтобы и дальше топить умы в грязи невежества. Скрыть удивление под маской вежливости ему вряд ли удалось. ― Да зачем и кто стал бы… Мужчина удручённо вздохнул, будто объяснял это в тысячный раз. ― Затем, что заурядностью управлять проще. Касательно второго вопроса… Тот, кто, пренебрегая личными качествами и формируя из их ошмётков определённую и удобную совокупность общественно принятых стандартов, свято верит в беспрекословную обязанность каждого человека быть частью единой группы и вести себя соответственно. Тот, кому по нраву контролировать знакомое нам всем стадо. Драко ловил каждое слово, пытаясь выделить кого-то конкретного. Выходило, что этот человек должен был не только проповедовать единство под видом правого дела, но и самому быть могущественной фигурой в их Министерстве… Глаза расширились в изумлении. ― Дамблдор. Ответом ему стала усмешка на бледных губах. ― Именно. Запомни вот что: равенство не всегда есть справедливость. Ты можешь сколько угодно судить сову и жабу как равных по умению летать, но оттого для последней задача не станет посильной. Что до набора навыков и умений, которыми по ныне установленной программе Хогвартса обязан овладеть учащийся, так он играет на руку лишь определённому кругу лиц. Остальные вынуждены впустую бороться за свои права и проигрывать вновь и вновь, получая в итоге заурядные вакансии и посредственное положение в обществе. ― А конкретно? ― Драко, следи за идеей внимательнее. Кто выигрывает от этого? Почему, по-твоему, в Хогвартсе преподают исключительно «светлую» магию? И почему, по-твоему, казалось бы самые могущественные волшебники и ведьмы не отличаются друг от друга, когда встаёт вопрос о ключевом потенциале? Любой, кто даст малейший повод заподозрить себя в отклонении от правильного пути, моментально бракуется и получает в довесок ярлык сторонника угнетения миролюбивых идеалов на всю жизнь. Так, а вот это уже слишком! Должно быть, просто случайное стечение обстоятельств или… К тому же, Волдеморт и сам являлся сильным волшебником и разделял с Дамблдором и желание, и умение манипулировать всеми, кто под руку попадётся. Чем, кстати, и занимается в данный момент. ― Ну, а вы? У вас наверняка не менее внушительные планы на будущие стратегии Министерства. Да и всё, что касается Тёмного Лорда, вынуждает побросать все дела на полпути и в суматохе гнаться за призрачной возможностью догнать вас. ― Подмечено верно, но я ещё не собрал все свои ресурсы… ― мужчина помрачнел лицом на мгновение. ― Продолжим. Сегодня ты будешь отрабатывать те заклинания, что выучил вчера, ― и заметив его смущение во взгляде, Волдеморт терпеливо добавил: ― Я более чем уверен, что несколько книг пропали из библиотеки. В частности по продвинутым чарам, что наводит на некоторые сомнения, будто сейчас в Хогвартсе и впрямь найдётся кто-то, кто способен добровольно задать подготовку по этим пособиям. В итоге ты пришёл к самообразованию ― это ясно как день. Теперь не позволяй ничему сбить твою концентрацию и сосредоточься на практике. С прямым приказом у него не оставалось выбора. Встав посреди комнаты, парень начал с тех, которые помнил лучше всего. От него не ускользнуло и то, что колдовать в последнее время стало разительно проще. Вперив локти в спинку кресла, за которым безмолвно наблюдал движения его палочки, Волдеморт не вмешивался с лишними комментариями и уже к третьему безукоризненно исполненному заклинанию, казалось, совсем ушёл в свои мысли. Когда он наколдовал очередное заклинание, мужчина прищурился. ― Твоя магия течёт живее. Ты заметил это? ― Трудно не заметить, ― промедлил он с ответом. Никакого сарказма в тоне им не подразумевалось, но если можно было судить по поджатым губам, Волдеморту он не понравился. ― Палочка. Она тому причина? Где-то в груди защемило. Обнародовать свои переживания по этому поводу ― последнее, что ему хотелось, и тем не менее он согласно кивнул. ― Интересно… Покажи мне разговор с Олливандером. С тем же успехом можно было просить своего собеседника раздеться догола. Заметив отразившееся беспокойство на его лице, следом добавили сухо: ― Я даю тебе право добровольно передать воспоминание вместо того, чтобы вырывать его силой. Снова. На какой это ещё добровольной основе?… ― Вы снова вынуждаете, ― съязвил он. ― Просто иным способом. Аура Тёмного Лорда задавила ощутимее, и ему пришлось невольно напрячься всем телом, чтобы устоять на своих двоих. ― Осторожнее, дитя. Не забывайся. Низкий тон звенел угрозой жизни. ― Хорошо. Драко понадеялся, что в голосе не проскользнуло и крупицы недовольства. С раздражённым свистом на выдохе парню не оставалось ничего кроме как вызвать в памяти свой визит к мастеру волшебных палочек на Косом и точно поскрипывающей в суставах рукой вытянуть серебряную нить из виска на кончике кедра. Она задержалась в воздухе на пару мгновений и, ведомая чужой магией, уплыла к Его палочке, пока ему не вздумалось пересмотреть своё решение содействовать. Затем той же «бескровной» палочкой приманилось зеркало с водянистой гладью, и тёмный волшебник приступил к внимательному изучению фрагмента. ― Недурственно… Это даже проливает свет на тот магический выброс. Ни хреновой капельки не проливало, если бы кто спросил Драко. Уже на иголках от затянувшегося молчания, он решил попытать благосклонность Тёмного Лорда: ― Не желаете прояснить? Мужчина прищурился и цыкнул. ― Дерзости не занимать… Произошла так называемая аварийная реполяризация магического ядра, поскольку ты годами не использовал магию в полной мере, а она, движимая в ответ на каждое твоё побуждение, не имела должного, а главное, здорового выхода. Для простоты можешь провести аналогию с резервуаром: магия наполняет его, а ты не выделяешь равного, скольким она восполняется, количества силы. В итоге она «нашла» себе свой выход именно на пике психоэмоционального всплеска. Эмоции ― спусковой крючок. В бедственном положении твой мозг передал организму чёткий сигнал о необходимости усиленной выработки определённых физиологически активных веществ, в том числе знакомый тебе адреналин, что в свою очередь уже стимулировало магический ресурс к очередному пополнению. Ресурс, заметь, уже в точке собственного предела, поэтому магия весьма рационально воспользовалась сложившейся ситуацией. Теперь же новая палочка подобных недоразумений не допустит, поэтому у твоей магии есть шанс стабилизироваться как положено. Случившийся прецедент ― один на миллион, я воочию ещё не сталкивался с таким. Впечатляет… что ты сам до этого не додумался. Драко инстинктивно отступил на шаг, когда тёмный волшебник, обойдя кресло, стал приближаться к нему. ― Прошу заметить, ― медленно начал он, ― что вина на мне лишь отчасти. Никто из преподавателей не говорил со мной об этом или вообще не замечал проблему, а в школе так и вовсе не поднимается тема магического ядра. Взрослые постоянно твердят, что неудачи ― обыденное явление в учёбе. Со временем Хогвартс нередко разочаровывал своих студентов, упускал слишком многое, что волшебник или ведьма могли применить до банального в той же дуэли, не говоря о настоящем сражении на войне. Самообразование слегка повышало шанс выжить, и наплевать, сколько усилий ему ещё предстоит приложить, ― Драко уже твёрдо уяснил, что в мире нет ничего выигрышнее, чем обладание уникальной информацией. Вот почему его так заинтересовало исследование того, как Волдеморт в своё время добился бессмертия, хотя сам он бы никогда не расщепил душу ради создания крестража. И тут, когда его грубо припечатало к стене, весь воздух выбило из лёгких. Зрение поплыло смазанными искрами, по шее потекло что-то тёплое. Парень даже не успел прийти в чувство, а по ушам уже ударило громом: ― Как ты узнал о крестраже? От кого услышал? Отвечай. Магия, крепко удерживающая его над полом, угрожающе затрещала вокруг фигуры тёмного волшебника, который остановился в двух шагах от него. О, Мерлин. Блять. Блять, блять, блять… Он силился сказать хоть что-то путное. Лицо напротив искажала хладнокровная ярость, и тёмная аура искрила, зверела, злилась. А он словно напрочь позабыл, где наткнулся на это проклятое слово, переполнивший сердце страх заставлял его думать быстрее. Что ему ответить? В Хогвартсе? в Запретной секции? Нет. Не там. Мерлин, где? Его тряхнуло, когда Волдеморт сократил расстояние между ними. Теперь Его магия ощущалась не только неимоверно дикой, но и блядски больно. ― Отвечай мне! Угроза в высоком голосе сводящий в панике разум не отрезвила. Ему стало ещё хуже, отчаяние с небывалым напором обрушилось на него, и Драко теперь даже мысленно не мог связать и двух слов. Цепкие длинные пальцы сжали его шею, лишая остатков воздуха. Неужели умрёт вот так? Он не хотел… Палочка. Где его грёбаная палочка? Скосив взгляд, парень приметил кедр на ковре и выругался про себя. ― Не… Не могу ды… дышать. Надсадный хрип, конечно же, не вынудил Волдеморта ослабить хватку. Свободной рукой мужчина схватил его за подбородок, заставив смотреть Ему прямо в глаза. За долю секунды вспомнив, как тёмный волшебник мог войти в чужой разум, Драко спешно опустил все ментальные щиты и заткнул каждый обманчивый окклюменционный образ куда подальше, открывая разум в обречённой надежде на меньшие муки. И всё началось, не так больно, как в прошлый раз, но не менее выматывающе. Давление в голове усиливалось, и на череп словно кто-то наступил с силой. Он не на шутку испугался, что кости треснут под таким напором, но ему оставалось только давить в себе стоны и наблюдать за доскональным просмотром его воспоминаний. И нет, не просто воспоминаний, а чуть ли не всей его жизни. Что он делал вчера. Что ― за день до этого. Утро, когда он проснулся в своей комнате, в безопасности. Убийство Врубеля. Угрозы мертвеца, запах мокрого железа, ореховые глаза. Мужчины в красной форме на фоне бередящей глаз белизны ― Волдеморт замедлился на моменте, когда авроры предъявляли ему иск, и… Всплеск на Косом переулке. Это событие Он просмотрел с особым пристрастием, точно нарочно истязая. Переживать по новой то самое своё состояние, находясь в гуще кровавой суматохи, было тяжело, разум начинал плыть раскалённым паром. Будто он вновь очутился на том высотном аттракционе, где побывал когда-то в детстве, но на этот раз сердце заходилось не от восторга, а искромётной боли. Его затошнило. Следующим фрагментом оказался книжный магазин в Лютном. Драко видел себя, засевшего с томиком в руках и читающего… параграф с крестражем! Дважды Волдеморт пересмотрел его пребывание в подвальном помещении книжного, как если бы искал нечто конкретное. После исчезновения постороннего сознания из собственного разума Драко чувствовал себя выжатым до последней капли, и от начавшейся мигрени хотелось блевануть прямо на месте. ― Как ты узнал, что у меня есть крестраж? Опасность в Его тоне стучала в висках. ― Не… ― он запнулся, сглотнув скопившуюся желчь в горле. ― Простой вывод, я клянусь! Кончик чужой палочки впился ему в горло, заменив собой мёртвую хватку бледных пальцев. Магия во время ментального «досмотра», видно, ослабила давление, и он сам не заметил, как уже стоял на своих двоих. И так десять сантиметров разницы в росте в этот момент почему-то показались особенно грозными и пугающими. Шанса сбежать ему явно не собирались предоставлять. А Драко не мог оторвать взгляда от палочки тёмного мага. ― Мне стоит убить тебя немедленно. С какой стати мне рисковать, пока ты шляешься по округе с крайне ценными сведениями, в которые тебе изначально не следовало лезть? Тихий голос снова перешёл в звериное шипение, от чего он инстинктивно метнул взгляд вверх. Волдеморт испытывающе смотрел в серые широко распахнутые глаза. Липкое покалывание прошлось вдоль позвоночника. Хуёво. Он и впрямь жуткий! ― Н-нет! Я никому не скажу! Обещаю, никто ничего не узнает от меня. До сих пор ведь… ― Не вижу в этом никаких гарантий. Непреложный обет. ― Что? ― задохнулся от удивления Драко. С чего, нахрен, Его вообще заботит?… Это же сущая мелочь! Палочка надавила на шею сильнее, грозя вонзиться в кожу в любую секунду. ― Поверь, Драко, на этот раз я более чем щедр. Не испытывай меня. Парень медленно сглотнул. Обет свяжет его по рукам и ногам… Блять! ― Ладно. Волдеморт кивнул, сделал шаг назад и метнул Драко в руку его палочку. ― Повторяй следующее. Я не скажу, не напишу и не передам любым иным способом, умышленно или без умысла, информацию о том, что такое крестраж и как Том Марволо Риддл связан с таковым, без его на то дозволения. Нарушив обет, я обязываюсь лишиться собственной магии. Ни единой лазейки ему совершенно не предоставили. Он повторил слово в слово и закусил губу от колкого свечения на кончике кедра, которым подтвердилось заключение одностороннего договора. В полной мере осознавая, на что обрёк сам себя в случае нарушения обета, Драко шумно выдохнул. Ощущение, будто его прямо сейчас расплющит… ― Я дал Обет… ― осторожно скосил он взгляд на чужую палочку. ― В ней нет необходимости. Парень старался говорить мягким тоном. Тихий и подавленный, он в теории не должен заставить тёмного волшебника сомневаться ― ведь чего далеко ходить, когда можно по щелчку свернуть Драко шею? Тёмно-красные глаза уже не резали былой враждебностью, и Волдеморт вернулся к креслу у кофейного столика. Внутри поселилось чувство, что всё то малое взаимное расположение, достигнутое за это утро, рассыпалось на мелкие осколки. ― Продолжим. Расположившийся в кресле мужчина неотрывно что-то выискивал в его магии, пока он практиковал заурядные заклинания вроде Люмос максима и тому подобное. Удивительно, но в остальном Драко не был ни наказан, ни проклят за так некстати всплывший факт его осведомлённости о крестраже ― хотя это и нечестно! ― и под конец дня тяжесть ситуации, в которую он собственноручно закопал себя, накатила волной усталой безысходности. Отпустили его уже под поздний вечер, одновременно расстроенного и взволнованного, с тянущей болью в плечах и брошенной тёмным магом со столь равнодушной небрежностью пищей для ума. К слову, единственной пищей, потому что, когда время подошло к обеду, прерваться ему не разрешили. Похоже, это самое настоящее ребячество рассчитывалось как его наказание за всё тот же сбор информации о Нём. Плетясь по глухой тьме коридоров поместья, парень подкрепил память, пробежавшись по мысленным заметкам за этот день. Под жёстким наблюдением Тёмного Лорда он изо всех сил соблюдал концентрацию на разнообразии даже во всех смыслах пустяковых заклинаний и анализировал каждое слово старшего волшебника. Было всё ещё непривычно налаживать некую гармонию со своим магическим ядром, но ему довольно понятно объяснили, как довести до техничности осмысленность своего этого, упомянутого раз сто, намерения, почему не стоит тратить магию на мелкие чары и посредством чего выверять необходимое количество силы. У него наблюдалась, видите ли, досадная привычка переборщить с последней, и, как результат его неосознанной компенсации, магический резерв тратился легкомысленно и слепо. И так, между делом Он показал, как подправлять поток силы, усиливая мощность света на кончике палочки при расширенном Люмосе, но при этом не слепить себя тем самым «полюбившимся» ему избытком. Всё это в какой-то момент перетекло в глубокие размышления о неожиданно открывшимся для него концепте Волдеморта в роли преподавателя: этот человек оказался в меру терпелив, и хотя иногда приходилось растолковывать ему непонятое дважды, а то и трижды, Он всякий раз объяснял всё спокойно и по делу. Тёмный волшебник мог передать замудрёные понятия и целые разделы дремучих лесов простыми словами. Наверняка мог бы и увлечь целую аудиторию, разжёвывая даже самые скучные определения неординарной подачей, мог бы стать великолепным профессором… Драко сомневался в существовании проблемы или даже целой области знаний, которая была не по силам такому выдающемуся уму. В таком склочном настроении парень плёлся по длинным, едва прогретым каминами коридорам в свою комнату. Он всё ещё не отошёл от вчерашней ссоры с матерью, поэтому приказал приготовить два сытных сэндвича и пару десертов к его приходу. Перед сном Драко успел насладиться подобием долгожданного ужина и задачником по защитным заклинаниям углублённой программы.* * *
Вернувшись в свой рабочий кабинет, он подцепил со стола письмо от Люциуса с сообщением о выполненном задании. Всё шло, как и планировалось. Какая ирония. Он, полукровка ― нижнюю челюсть со скрипом чуть дёрнуло в сторону ― и одновременно с этим наследник Слизерина, презиравшего запятнанную кровь. И теперь даже чистокровный аристократ самых консервативных взглядов трясся от страха пред своим господином и неизвестностью будущего. Жалкое, но забавное зрелище. Вскоре Британии суждено преобразиться, и даже Альбусу не воспротивиться новому порядку. Впрочем, дряхлый дурак и не доживёт до его восхождения. А вот у юного создания, будущего лорда Малфоя, потенциала прижиться имелось с лихвой. Пусть молодой волшебник и устал к концу дня, он остался вполне доволен результатами. Магия увлекала Драко, и тот схватывал всё на лету ― такой гибкий энтузиазм напоминал ему уже его юность… С самого рождения сын Люциуса и Нарциссы отличался от других, он заподозрил это, когда наследник двух древних родов только-только появился на свет и новоявленный отец ликующе представил своего первенца. Беспокойное и неуёмное, дитя тотчас замолкало и умиротворённо зевало, оказавшись у него на руках. Ещё толком не умея открыть глаза, мальчик чувствовал его. Его магию. С тех самых пор среди всех представленных ему наследников благородных семей он уделял внимание Малфою-младшему сравнительно больше. На четвёртый день рождения Волдеморт дал поручение одному из его последователей доставить имениннику подарок с подписанным письмом, хотя вряд ли ребёнок хоть что-то запомнил в том юном возрасте. Маловероятно и то, что он всё ещё хранится… В целом, тогда же, в первое знакомство ближнего круга с Драко, он вознамерился вырастить из мальчика верного поклонника, молящегося его господству не хуже ярого католика, передавшего Богу всего себя, и с экстатичным трепетом принимающего всё, что предложит его рука. За тем и чёткий план, цель которого определялась единственно в воспитании слуги, был внятно и недвусмысленно озвучен Люциусу, а молодой отец с присущей прозорливостью аристократа-биржевика был и рад расценить всё за великую честь: кому как не наследнику рода Малфой стать во служение благонравному и прибыльному делу могущественного тёмного волшебника? Ну, и теперь что? Этот самый наследник рода в открытую дерзил своенравием и ставил под сомнение всех и вся. Казалось, Люциус не знал собственного сына, оплошав в каждом пункте отданного им приказа, но… Драко Малфой был неминуемо пленён тёмными искусствами. И, как он сам успел убедиться, проявлял немало упорства только тогда, когда дело касалось чего-то животрепещущего, непонятного, малоизученного. Подобно любому магиапату, сам того не осознавая, юноша наклонялся к нему всегда чуть ближе, чем воспитание позволяло вышколенной по высшему образцу породе аристократии. Любопытно будет выпытать границы этой чувствительности к магии: если тот мог воспринимать чужую ауру на интуитивном уровне, в будущем из мальчика выйдет толк в битве, от ристалищ в конференц-залах Министерства до боевых сражений в прямом смысле. В организации тактических линий всегда ценились оборотистые навыки, и этот не исключение. Полезный при парировании ударов, он давал волшебникам и ведьмам особое преимущество в дуэли: перцепция неосязаемого скольжение в устремлённости магии оппонента вознаграждалась ценными секундами на решение, каким «ответом» получится успешнее разбить противника. С него же в том случае только и требовалось подыскать для Драко нужную литературу. Неспроста говорят, что нет износа юношескому духу, поэтому грубая сила выйдет если не боком, то пустой тратой времени. Таким подходом он лишь отдалит мальчишку, прямо как этим днём, когда вынудил Малфоя-младшего сделать опасный шаг, дав ему свой обет. Оставалось действовать осмотрительно и с умом ― уж кому как, а ему, Лорду Волдеморту, в новом мире неповиновение ни к чему. Впрочем, данный вопрос не обязывал спешкой… Ленивым движением тисовой палочки мужчина снял иллюзорные чары. Ранее голый туго обтянутый практически обескровленной кожей череп теперь был скрыт равномерно отросшими тёмными волосами, носовые кости и хрящи приняли прежний вид, и вместе с тем черты лица стали намного острее. Ещё немного, недели четыре или пять, и внешность полностью восстановится. Шло всё и впрямь как по маслу: когда его личная троянская лошадка выманит Избранного из стен Хогвартса, наёмники без труда проникнут в кабинет старины Альбуса, а он тем временем возьмётся за карточный домик их страны и проведёт пару политических кампаний, включая расширение куррикулума, достойное уровня одиннадцати древнейших образовательных заведений. В остальном притягательная наружность верно служит сильным рычагом давления. Прошлый вид ― единственный неучтённый побочный эффект при создании нескольких крестражей ― пригодился ему, внушая во всякий слабый ум панику и беспрекословное инстинктивное послушание, однако же, как и в молодые годы, привлекательная внешность сыграет пусть и небольшую, но довольно осязаемую роль в манипулировании окружающими. Люди часто грешили, попадаясь на эстетичную «обложку».* * *
― Синти, милая! Сделай одолжение, разнюхай всё про этого мистера Долуса, хорошо? Место временного заместителя заняла молоденькая с прекрасно сложенными формами ведьмочка из отдела кадров. Министр основательно нуждался в квалифицированном сотруднике, чью неоценимую помощь он на собственной мантии, к сожалению, не только в переносном смысле ощутил после отставки Паркинсона. Такая крупная фигура ― и так кончить! Благодаря своему бывшему заместителю Фадж мог избавить себя от всей этой муторной бумажной волокиты и уехать на прекрасную недельку-другую в отпуск вместе с женой и детьми. И говоря о прекрасном… Синти натянуто улыбнулась и ответила самым вежливым, на который была способна под должностным давлением, тоном: ― Конечно, министр Фадж… ― О, милая, прошу! Формальности только и делают, что добавляют морщин, ей Мерлин! С этих пор зови меня просто Корнелиус. «Милая» раздражённо поджала розовые губки. ― Министр Корнелиус… Как я понимаю, вы определились с кандидатурой. Хотите, чтобы я связалась с ним, и мой отдел оформит его? ― О, нет-нет-нет, милочка! Мистер Долус весьма уважаемый человек, и, боюсь, сочтёт за грубость, если я не приму его лично. Не напрягай свою очаровательную головушку, я всё сделаю сам: и приглашу, и приму, и оценю. Хотя последнее ― чистая условность. У него превосходная квалификация. Ведьмочка оскорблённо стрельнула глазками, но всё равно выглядела без преувеличения восхитительно. Если бы не миссис Фадж… ― Хорошо, министр. Подготовка всех бумаг на мистера Долуса займёт какое-то время. Всё же мы должны быть тщательнее, учитывая нынешнее хрупкое положение системы и уязвимость перед прессой. Также у него есть несколько рекомендаций, которые будут заверены по очереди и предоставлены вам на стол. Он глубоко вздохнул. Эти процедуры кадровиков так утомительны… Фадж искренне надеялся, что скоро у него появится заместитель ― закапываться в бюрократию без веского повода ему совсем не хотелось. ― Конечно, милая.