— Здравствуйте, я хотела узнать, можно ли забрать Саске Учиху из больницы?
Медсестра среднего возраста угрюмо поглядела из-под круглых очков на тринадцатилетнюю девочку, стоящую перед ней. Маленькие глазки на морщинистом лице прищурились и внимательно оглядывали шатенку. После того, как нагляделась на смутившуюся от такого пристального внимания куноичи, она своим скрипучим, басистым голосом произнесла:
— Фамилия, имя и кем приходитесь больному.
Девочка подняла карие глаза на медсестру и тихо произнесла:
— Учиха Изуми, соклановец и близкая подруга его… — она запнулась, а после ответила, ещё тише, сдерживая слёзы: — и была близкой подругой его семьи.
Медсестра внимательно всё выслушала. Лицо её смягчилось. Она ласково улыбнулась и повела девочку по длинным коридорам. Конечно, как и все в деревне, она знала о трагедии клана Учиха и искренне сочувствовала беднягам, оставшимся без семьи и поддержки.
Изуми шла по, казалось, нескончаемым коридорам, опустив взгляд в пол. Маска холодного безразличия, скрывавшая её истинные чувства. На лице была холодная отстранённость, а в душе пожар. Боль. Это больно, когда единственный дорогой человек придаёт и уничтожает всё, что было дорого. И ещё больнее понимать, что нет сил возненавидеть его. Он уничтожил весь их клан, а она, простушка, всё равно любила его, ждала и надеялась, что когда-то они снова будут вместе. Изуми понимала, что никогда уже не будет всё так же, как и раньше. Вечные страдания — это то, на что обрёк их с Саске, Итачи.
Наконец, медсестра остановилась перед дверью, такой же белой, как и все остальные. Она потрепала Изуми по голове, но та не обратила на этот жест никакого внимания. Медсестра ушла, а Учиха осталась. Она стояла перед дверью, просто бездумно смотря сквозь неё. Рука бесшумно легла на металлическую ручку, а она всё ещё смотрела на цифру «32» затуманенным взглядом. Воспоминания проносились перед глазами бешеной каруселью событий. Детство, нападение девятихвостого, смерть отца, знакомство с Итачи, академия, прогулки с ним, робкие, как бы невзначай, касания его руки. Она никогда не позволяла себе большего в отношении Итачи. Ведь он был старшим наследником, следующим главой клана, а кто она? Жалкая полукровка, которая не может пользоваться даже шаринганом. Ненавязчивые разговоры и взгляды, полные тайной влюблённости — всё, что ей светило тогда.
Они были близкими друзьями. Итачи был довольно нелюдимым и тяжело сходился с окружающими, поэтому Изуми старалась почаще быть рядом, пусть и знала, что ему это не нужно.
Из глаз потекли непрошенные слёзы. Секунда слабости. Сейчас она не могла позволить себе большего, поэтому Изуми быстро стёрла слёзы и уверенно зашла в дверь.
Палата была довольно просторной и светлой. Несколько белых кроватей стояли в ряд, возле каждой — тумбочка. Стены и пол также были белыми с синими полосками.
Изуми часто думала: почему же больницу и все палаты окрашивают именно в белый? Может, потому что белый — цвет чистоты и невинности, а может, потому что в больнице всё должно быть стерильно, а на светлых цветах легче убивать микробов?
В комнате стояла абсолютная тишина, все кровати были пустыми, кроме одной. На самой крайней лежал, прижавшись к стене, черноволосый паренёк. Он спал. Дыхание его было рваное, он беспокойно метался и плакал во сне. Звал родителей, старшего брата.
Изуми вздохнула. На краю сознания пронеслась мысль, что это последствие цукиёми. Куноичи подошла к той самой кровати и села на край. Она погладила его по голове, и он поднял веки. Резко сев, он выпучил глаза и часто задышал. Сердце билось очень быстро, казалось, что хотело сломать рёбра и выскочить из груди. Капли пота текли по лицу, маленькие пальчики судорожно сжимали белые простыни. Ребёнок мелко задрожал, и из затуманенных глаз потекли слезы. Саске, которого знала Изуми, ни за что не показал бы свою слабость в чужом месте, но малыш, похоже, не понимал, где находится и что происходит. Сейчас у него остались только счастливые воспоминания о детстве и понимание, что его любимый, родной брат за одну ночь уничтожил всё, что было дорого Саске. Изуми видела всё. Как воспоминания прокручиваются в маленькой головке вновь и вновь, как понимание ситуации приходит, как взгляд ожесточается. Он всё понимал.
После, немного успокоившись, он обратил на неё внимание:
— Изуми? Я…
Она не дала ему договорить и, поддавшись внезапному порыву, крепко обняла его и заплакала: от горя, свалившегося на них, бед и облегчения, что с Саске всё в порядке, одновременно. Она сжимала его в объятьях, думая, что сейчас он точно оттолкнёт её, но Саске в очередной раз поразил её и прижался, зажмурив глаза. Вскоре послышались всхлипывания.
Когда их истерика кончилась, Изуми с Саске на спине вышла из больницы. Младший Учиха уже засыпал, а Изуми уставилась красными от слёз воспалёнными глазами в землю, стараясь игнорировать интересующиеся и сочувствующие взгляды. На лице неумелая, но для простых людей и шиноби из мелких или без кланов вовсе действующая маска безразличия. Маска — защита от вторжения во внутренний мир. Эмоции часто являлись постыдной слабостью и очень личной вещью, поэтому скрывались большим числом клановых шиноби. Изуми не привыкла носить такую маску, но, как и все Учихи, она знала, что это такое, и не брезговала этим пользоваться.
Вот именно в такие моменты хотелось закрыться и не показывать людям истинную себя. Боль труднее переживать, ни с кем не поделившись, но, в то же время, и легче. Чтобы доверить самое сокровенное, нужен человек, которому ты полностью доверяешь. У Изуми были такие люди, но один совершил самоубийство, а другой стал преступником. Остался лишь маленький Саске, но теперь он был настолько погружен в свою месть, что вряд ли ему будет интересны какие-то душевные проблемы соклановца.
Одиночество. Теперь оно стало её постоянным спутником. Это был реальный лик жизни. Большинство людей тебя слушают, но будто не слышат, смотрят, но будто не видят. Это сильно тяготило, наваливалось на сердце большим, неподъёмным камнем.
Не успела Изуми оглянуться, как они с Саске оказались у резиденции хокаге. Она беспрепятственно вошла в здание. Постучавшись в очередную дверь и, получив разрешение, они вошли.
Перед ними сидел старец в форме хокаге и, покуривая трубку, внимательно смотрел на пришедших. Она села на одно колено в уважительном поклоне, а после кивка Третьего, поднялась.
— Хирузен-сама, где мы будем жить? — без обиняков спросила она, смотря карими выцветшими глазами в глаза хокаге.
Хирузен всматривался в лицо, особенно глаза, молодой Изуми и про себя поражался. Куда делась та задорная, весёлая, но до жути ответственная девчонка? Что случилось с тем нежным, ласковым, ещё не распустившимся, практически идеальным цветком? Сейчас перед Третим стоит будто не тринадцатилетняя куноичи, а трёхсотлетняя бабка, повидавшая все ужасы долгой и утомительной жизни. Ужасные мешки под красными, опухшими от слёз глазами, спутанные волосы, чуть грязное, местами порванное платье, на лице и руках мелкие царапины, в глазах — выражение вселенской боли и скорби.
Нет, это уже не та беззаботная куноичи. Хирузен нахмурился, в душе вновь поднялась ярость. Проклятый Данзо! Как же хотелось разорвать старого интригана на части лично! Но он хокаге, нужно было держать лицо.
— Вот ключи от вашей новой квартиры — не думаю, что вы захотите жить в квартале Учих, — он вопросительно посмотрел на неё, и Изуми кивнула, принимая связку из рук. — Мой шиноби проводит вас.
Один из АНБУ встал позади Учих тенью.
— Теперь насчёт Саске. Я так понимаю, ты хочешь стать его опекуном?
Она снова молча кивнула.
— Так и знал. Наверное, ты понимаешь, что никто не доверит тебе ребёнка. Пока. Я могу потянуть время. Около двух месяцев, но за это время ты должна сдать экзамен на чуунина, который будет чуть меньше, чем через полтора месяца. Тогда я, в принципе, могу оформить опекунство. Обычно я никому не позволяю такого, но здесь, понимаешь, особый случай. Да и к тому же Учиху достойно вырастить может только Учиха. Но ты не столь гениальна, как Итачи, и не сможешь сдать экзамен одна. Поэтому, я приставлю тебя к команде из двух генинов. Их товарищ пару дней назад погиб по неизвестным обстоятельствам. Ребята должны были принимать участие в этом экзамене, но из-за отсутствия в команде третьего члена они вылетели. С тобой они могут участвовать. Этим генинам по четырнадцать, ты будешь самой младшей, но не думаю, что это сильно смутит тебя. Я уже обо всём договорился. Завтра встретишься со своей новой командой в три часа на крыше академии. Они знают о твоём положении, поэтому сильно давить не будут. А теперь идите и отдыхайте.
Изуми кивнула и молча вышла.
Они шли за шиноби из АНБУ. Саске уже заснул, а она думала о том, что делать дальше. Им ведь надо на что-нибудь жить! Сейчас её не интересовало практически ничего, она не думала о своей первой команде. Третьего генина найдут, а если и нет, то, в крайнем случае, будут вдвоём и сенсей. Сейчас Саске нуждался в ней как никогда. В первое время, пока куноичи не станет чуунином, они могут немного экономить и жить на пособие, которое будет выплачиваться Третьим. Но ведь при получении статуса чуунина она будет считаться взрослой! Нет, безусловно ей будут давать миссии более высокого ранга, которые более высокооплачиваемые, но при разных «неучтённых» ситуациях денег может и не хватать, тогда придётся выкручиваться как-то иначе. Да и Саске первое время нельзя оставлять одного. Не с его израненной психикой.
За этими мыслями она не заметила, как они оказались на месте. АНБУ безмолвно кивнул и исчез. Изуми открыла дверь и вошла. То, что она увидела, её разочаровало. Хотя слово «ужаснуло» подошло бы больше: небольшая однокомнатная квартирка, больше смахивающая на подпольное убежище времён Второй мировой. Вся немногочисленная мебель накрыта целлофаном, в деревянном полу уже торчат палки и занозы, вся побелка осыпалась с потолка, а раньше белые обои стали чёрными и почти отклеились.
Изуми вздохнула. Она стянула целлофан с дивана и закашлялась. В этой каморке, а иначе сказать нельзя, требовался капитальный ремонт, и срочно!
«Какой же третий хокаге безответственный!» — пронеслась мысль на краю сознания. Изуми положила Саске на кровать и укрыла своей накидкой, которую забрала из дома после резни. Сама она стала методично наводить порядок. Сняла целлофан со всей мебели, проверила есть ли вода и отопление — слава богу, хоть об этом третий позаботился — а также холодильник. Он, увы, оказался пустым. Куноичи вздохнула и, пока ребёнок спал, поплелась в магазин, потратив все свои оставшиеся деньги.
Весь день Изуми обдумывала сложившуюся ситуацию. Итак, она тринадцатилетняя куноичи-генин, семью и друзей которой вырезал её возлюбленный, с восьмилетним ребёнком на руках, в маленькой квартирке, больше похожей на нору, которой требуется дорогостоящий ремонт. Ситуация просто кошмарная. И очень странно, что ей, даже нечистокровной Учихе, доверили воспитание наследника клана. Но она предпочла не думать об этом.
Спала она на футоне — на полу, ибо на кровати устроился Саске. Она отложила мысли о будущей жизни и опасениях, и сон наконец-то накрыл её.
***
Изуми открыла глаза и огляделась. Она находилась в деревне — на монументе хокаге. Она встала, пытаясь понять, как здесь оказалась, и только теперь увидела, что находилась не одна. Перед ней стоял подросток не на много старше её самой с тёмными волосами и такими же тёмными глазами. Она сразу узнала эти черты лица и бледную кожу.
— Шисуи, — прошептала она.
Старший Учиха улыбнулся и подошёл к Изуми. Легко обняв её, он заглянул в её карие глаза. Его взгляд как всегда светился радостью и позитивом, но Изуми разглядела в них плохо спрятанную горечь.
— Ты ведь мне снишься… Души не могут выходить из чистого мира, — прошептала она, сдерживая слёзы.
Шисуи улыбнулся и произнёс:
— В первом ты права, это, — он обвёл рукой монумент, — всего лишь сон. Но со вторым ошиблась. Я настоящий, вернее, ты видишь перед собой лишь душу, которая временно обрела тело, подпитываясь энергией того, к кому она явилась. Я подпитываюсь от тебя, вернее, от твоего сна. Не бойся, это безопасно, правда завтра ты будешь чувствовать себя разбитой, но я думаю, что это малая цена за сведения, которые я сейчас передам тебе.
— Шисуи…
— Тс-с-с, слушай внимательно. Правда сокрыта во тьме. Не пытайся что-либо изменить. Всё должно идти так, так предначертано судьбой. Изменив одно событие, ты запустишь цепочку других, что неизбежно приведёт к уничтожению мира. Помни… Каждый должен сыграть свою отведённую ему роль. Помни… — сказал шиноби, растворившись.
— Шисуи!
***
— Шисуи!
Изуми огляделась. Она была в всё той же квартирке, выданной третьим хокаге. Саске всё ещё спал, да и время было раннее. Изуми глубоко вздохнула и поплелась готовить завтрак.
Из головы не вылетали слова Шисуи, но сколько бы куноичи не думала об этом, полностью расшифровать слова старшего Учихи не получалось.
Правда сокрыта во тьме. О какой правде речь? Относится ли это к нашему клану? Что знает Шисуи? Увы, но ответов на эти вопросы у неё не было.
Изуми снова тяжело вздохнула и пошла будить Саске.
***
Проснувшись, младший наследник клана Учиха одарил Изуми мрачным взглядом, и она с болью в сердце поняла, у мальчика снова был кошмар.
Пока Саске ел, она думала, кому доверить заботу о нём, пока будет на встрече с командой. На ум сразу пришла довольно добрая куноичи, которая не отказала бы.
***
— Пожалуйста, Куренай-сан.
Изуми ожидала ответа джоунина, держа при этом безразличного ко всему Саске за руку. Но Юхи молчала. Изуми уже растроилась, решив, что старший товарищ хочет отказаться, но не может подобрать верные слова, как вдруг та ласково потрепала Изуми по голове и забрала Саске.
— Конечно, я помогу. Изуми, мне жаль насчёт клана, — взгляд старшей Учихи сразу потух.
Она кивнула, смотря потускневшими глазами в землю. Изуми просто ушла, ничего не сказав. Нужно зайти к Третьему и взять пособие, а также, докупить оружие.
***
Изуми находилась в своём старом доме. На плече висел рюкзак. Много она решила не брать, лишь свою одежду пару фотографий с матерью и друзьями и медальон. Мать помогла ей сделать его. Он был металлический. Красного цвета овальной формы, его будто оплетали лозы. Они были серебряные. Внутри было две фотографии. На одной половине Итачи генин, а на другой уже джоунин. Также девочка захватила пару книжек и забрала из холодильника продукты. Она решила, что те, что быстро портятся, они съедят сегодня, а те, что могут храниться долго, потом. Она также забрала вещи Саске и взяла шаль его мамы, чтобы у него были о ней воспоминания. Также она взяла несколько фотографий их семьи для Саске, но где не было Итачи. Фотографии с бывшим другом она взяла себе.
Больше Учиха ничего не взяла. Забежав домой, она положила продукты в холодильник и оставила вещи. После этого она взяла у Хокаге деньги и закупила себе оружие. Затем девочка пошла на тренировку с командой.
***
— Сенсей, давайте уже начинать, чего мы ждём? — простонал четырнадцатилетний паренёк, лежащий на ветке дерева.
У него были рыжие глаза, каштановые волосы, уложенные и достающие до середины шеи, и бледная кожа. Небольшая чёлка совсем немного прикрывала левый глаз. На нём была одета футболка тёмно-синего цвета и чёрные мешковатые штаны. На поясе была завязана чёрная куртка с белыми полосками на рукавах. Как на спине футболки, так и на куртке был нарисован знак клана Яманака. На ногах были стандартные ботинки шиноби синего цвета, а на лбу — чёрная повязка с символом Конохи.
— Заткнись, Каруми! — крикнула ему черноволосая девушка, оперевшаяся на дерево. — И вообще, зачем мы здесь? Всё равно вылетели с экзамена на чуунина.
Она пнула ногой камень. Чёрные волосы девушки были заплетены в лёгкую косу, парочку маленьких кудрявых прядей спереди выбились из косы. Её зелёные, словно молодая трава, глаза завораживали своей глубиной. На каждой щеке было нарисовано по полосе зелёного цвета примерно три сантиметра шириной. На открытом лбу у девочки был зелёный хитай с символом Скрытого Листа. На ногах — синие ботинки ниндзя. Одета она была в платье с длинными рукавами, которое застёгивалось пуговицами спереди. До пояса оно было похоже на кофту, а там, где начиналась юбка (примерно на бёдрах) был большой разрез, как и по бокам, ниже шли обтягивающие лосины до щиколоток. Верх платья и рукава были белыми, юбка зелёная.
Их учитель вздохнул. Когда Рюу встал с земли, на которой секунду назад сидел, ученики тут же выпрямились перед ним по стойке «смирно».
— Хироми, Каруми, пришло время рассказать вам. Это не раскрывалось раньше времени, но… Вы будете учавствовать в экзамене на чуунина.
Глаза учеников расширились, и пока они не успели ничего произнести, Рюу продолжил:
— Я нашёл вам сокомандницу. Предупреждаю, у неё сейчас трудное время, и я не потерплю никаких нападок в её сторону, особенно потому, что ей тринадцать лет, а вам уже пятнадцать через месяц.
— Итак, встречайте её, — Изуми вышла из-за деревьев и остановилась перед Каруми и Хироми, рядом с Рюу. — Учиха Изуми.
Генины застыли. Как и все в деревне, они слышали о резне. Изуми смотрела на них безразлично и холодно. Её каштановые волосы были закреплены в высокий хвост, который доставал ей до конца шеи, а с двух сторон от лица спускались пряди отрощенной чёлки, примерно до середины шеи. На голове был повязан хитай с знаком Конохогакуре на розовой ткани, одета она была в чуть мешковатые фиолетовые штаны, тёмно-фиолетовую футболку, а сверху белую расстёгнутую безрукавку. На руках были нарукавники, примерно от локтя до кисти, на спине — знак клана Учиха, а также ножны с танто. На ногах — чёрные ботинки шиноби. В глазах сверкал шаринган с тремя томоэ.
— Так она будет сдавать с нами экзамен? — тихо спросила Хироми.
Рюу кивнул и тренировка началась.
