Удар в Сердце

      Утро Беатрис начала с кофе, платья-костюма и размышлений о вчерашнем разговоре с Томазо. Ей показалось, что он её понял, но… точной уверенности в этом, Беатрис не ощущала. За окном галереи было то пасмурно, то солнечно. Томазо думал о Беатрис. Томазо признавал, что заинтересован ею, и ее открытость еще больше углубила его чувство. — Доброе утро, Томазо. — Беатрис появилась в кабинете. — Доброе утро, Беатрис. — Томазо поднял голову от документов, которые перелистывал, читая, и не смог отвести от женщины взгляд. «Она идеальна» — подумал он, наблюдая, как Беатрис двигается в черном платье, как мягко пиджак песочного цвета создает тайну её образа. — Как дела? Много успели? — Беатрис поправила волосы, расстегнула пиджак и села за свой стол. — Работаю. — Давайте посмотрим, что получилось, — и Беатрис подошла к его столу. — Вы молодец! — она листала каталог, и улыбалась, переходя от страницы к странице. — Но нужно ещё вот здесь, и здесь подправить, — она показала на разворот о Леонардо и Рафаэле. — Хорошо. Следующие три часа они провели за правками. Всё это время Беатрис иногда поглядывала незаметно на Томазо и думала о том, что вчера позволила себе раскрыться перед ним, и не просто рассказать что-то из душевных мыслей, но и показать ему свои чувства, приоткрыть дверь в свой внутренний мир. С тех пор, как Беатрис и Федерико расстались, у Беатрис не было ни серьёзных отношений, ни легкого флирта, ни кратковременного романа. Она отдавала себя всю работе, и когда в её жизни появился Томазо, то Беатрис ощутила, что эта встреча — судьбоносная. — Томазо, хотите кофе? — Беатрис отвлеклась от монитора ноутбука. — Не откажусь, — он улыбнулся, сняв очки. Беатрис отошла к столику, а потом спросила: — Расскажите о себе, а то мы всё слишком официально себя ведём, хотя уже знакомы несколько недель. — Рассказать? — он переместился на диван. — Что ж, в совсем юном возрасте я начал увлекаться фотографией. Это занимало почти все моё свободное время, однако родители считали, что это детские шалости. — Шалости? — Почему? У Вас явный талант к этой профессии, — Беатрис поставила чашки с кофе на столик у дивана, и достала кекс. — Испекла, когда вернулась вчера с работы. Не спалось. Угощайтесь. — Благодарю, — он нежно улыбнулся. — У Вас много скрытых талантов, о которых я не знаю. Почему шалости? Потому что они не считали это работой, профессией. Люди старого времени, и они привыкли работать руками. Это нормально. И я не сердился. Жизнь повернулась так, что я оказался в университете, где учился на преподавателя. Это мне показалось меньшим из зол. И в итоге, я стал все больше углубляться в работу, в живопись в целом. И мне стало нравиться. А про фотографию я и не вспоминал. Беатрис слегка смутилась, когда Томазо сказал ей о её «скрытых талантах». Она любила готовить, и что-то печь, но… Федерико никогда ничего не отмечал, и особо не любил домашних посиделок, потому, она со временем, просто перестала что-либо делать сама, наняв помощницу. Это было не дешево, но по крайней мере — не больно. И этот компромисс Беатрис устраивал. — Спасибо, мне приятно. А где Вы учились? — В Университете Искусств в Милане, потом был на стажировке в Риме, во Флоренции. Конечно же долго работал экскурсоводом. Там познакомился со своей будущей женой, но после свадьбы мы продержались недолго. Про жену Беатрис спрашивать не стала, — не очень удобно.  — И Вам нравится? — Моя работа? Да. Я привык, — он улыбнулся. — Я много, где был. И у меня нет постоянного дома, хотя я всегда мечтал, что когда-то он все же у меня будет. Странно прозвучит, но я всё тот же мечтатель, каким был в университете. — Знакомо, — Беатрис улыбнулась и подлила ещё кофе в его чашку. — Женщины ищут стабильность, а я романтик без стабильного настоящего. — Понимаю. — она встала, убрала свою чашку и вернулась обратно. — Мечтать — это, наверное, хорошо. Я никогда таковой не была. — Мечтать — это неплохо, — он наблюдал за её плавными движениями. — Мои мечты разбились о реальность. — О чем Вы мечтали? — он коснулся ее руки, приглашая присесть. Работа может подождать. — Построить хорошую семью, крепкую, в которой будет царить любовь и понимание. Но жизнь сложилась иначе. Семья у меня когда-то была, но вот счастья и любви в ней — я так и не нашла, хотя мы с мужем прожили долго в браке. — Длительность брака не добавляет ему счастья. Порой мы просто бываем не совместимы, — он нежно убрал локон, который выбился из ее прически. Беатрис улыбнулась на его движение, — Вы правы. Слишком мы были с мужем разные: он идеальный, а я строптивая карьеристка. — Или Вы его сделали идеальным в своих глазах? — он смотрел на нее внимательно. — Не знаю. Но у нас не получилось хорошей истории. — И Вас это расстраивает? — Сложно сказать, Томазо. Мне порой кажется, что ещё всё будет хорошо у нас с ним, но потом понимаю, что уже, к сожалению, нет. Мы виноваты оба в своих ошибках, договориться так и не смогли, и не тепла, ни разговора, ни даже простого: «прости» — я от мужа не дождалась. — Не жалейте о том, что уже закончилось, — он нежно коснулся ее руки. — Я и не жалею. Просто… иногда бывает больно, когда прихожу домой, а там пусто, холодно и так привычно тихо… — она посмотрела на него с нежностью. — Мне это знакомо, — он нежно коснулся губами её руки. Беатрис впустила пальцы в его волосы на затылке. Томазо ей нравится. И она это признает потихоньку для себя, и про себя. — Вы хороший. — Со стороны виднее, — он улыбнулся, и от ощущения её пальцев, — расслабился, закрыв глаза. Она нежно коснулась кончиком пальца его губ, провела по ним. «Её запах, её нежные прикосновения» — думал Томазо. Они были такие невесомые, что Томазо не хотел расставаться с этим мгновением и ощущением. — Простите. — она застеснялась и встав с дивана, отошла к окну. — Я не должна этого делать… — Мне это приятно, — он смотрел на нее. — Не нужно бояться сделать что-то не так. Беатрис вдохнула и выдохнула, волнуясь:  — Я бегу всегда впереди паровоза. тороплюсь… Томазо подошел к ней, и нежно коснулся губами ее губ, не углубляя поцелуй, едва касаясь. — Вы прекрасны, — он прошептал это, и Беатрис снова смутилась. Они больше не говорили о личном в этот день… Весь следующий день Беатрис была в галерее одна — работала над статьями, над проектами, которые шли параллельно, и к вечеру — она, устав, переместилась на диван. Задумалась о Томазо. Беатрис понимала, что хочет его, но сказать об этом — не решалась. И так как было неизвестно, когда он вернется, она удобнее устроилась на диване, и дала волю чувствам и пальцам…

Беатрис забыла закрыть дверь в кабинет…

И лежала на диване, а её волосы рассыпались по подлокотнику, пальцы нежно проникали внутрь, она шептала его имя, вспоминая вкус губ Томазо, нежность прикосновений. Беатрис влюбилась. Впервые в жизни. Серьёзно. Но не могла сказать об этом, понимая, что ему с ней будет трудно из-за её строптивого характера. Ткань платья нежно очерчивала соски, Беатрис намокала всё больше, шепча его имя всё тише. Томазо подошел к двери и услышал тихие стоны. Но сдержаться и уйти он не смог. Стоны Беатрис возбуждали его, и он моментально ощутил, что ему уже тесно. Он увидел Беатрис лежащую на диване, в мягко падающем от настольной лампы свете. Ее пальцы нежно входили в нее, и Томазо понимал, что она безумно мокрая. И от этой мысли ему становилось еще жарче. И в этот момент Беатрис прошептала его имя, тихо, выдыхая следом стон. Томазо тихо подошел ближе, и его пальцы нежно коснулись кожи вокруг клитора. Беатрис вздрогнула, и открыла глаза. Увидела Томазо, и её лицо залилось ещё больше краской…  — Я не смогла… Томазо… — она шептала, глядя в его светло-карие глаза. Томазо нежно, как утром, коснулся ее губ, чтобы она не объяснялась перед ним. Её тело прекрасно подчеркивало это платье, и возбуждение витало по всему кабинету. Беатрис пахла желанием. Это сводило Томазо с ума. Он снял пиджак и встал перед ней на колени. Он гладил ее бедра, нежно коснулся клитора, который набух от ее нежных ласк. Беатрис поцеловала Томазо, мягко, ласково, но страстно. Она изнывала от желания. Одно его присутствие в кабинете, сейчас, рядом, и то, что он стоял перед ней на коленях — возбуждало её ещё больше. — Томазо… — её приоткрытые губы шептали его имя как мантру. Томазо нежно обвел клитор языком и начал его ласкать. «Какая же она красивая» — думал он, наслаждаясь ее стонами. А Беатрис стонала, нежно выгибалась, слегка хватая ртом воздух, потому что его горячий язык сводил её с ума, ей казалось, что она теряет чувство реальности… — Божеее…не останавливайся, молю тебя, Томазо… Он улыбнулся и слегка всасывал губами её набухший бугорок. А руки нежно поглаживали бедра. Она стонала громче, и улыбалась.  — Мммммммммм, Томазо… Его язык нежно входил в неё. Беатрис была сладкой на вкус, без преувеличения. И от этого Томазо терял чувство реальности. Была только она. — Боже… я сейчас кончу… — она это прокричала нежно, выгибаясь под его движениями языка… — Как приятно........ммммммммммммм — стонала Беатрис. Он улыбнулся и ласкал её все нежнее. Беатрис текла, и ему это нравилось. Она начала кричать чуть громче… дышала шумно… и ощутив, как его горячий язык целует её внутри… она не смогла больше сдерживаться и кончила, выгнувшись и прокричав его имя в стоне. Тело Беатрис нежно дрожало, и Томазо покрывал ее всю поцелуями. Целовал живот нежно и невесомо, а она гладила его волосы, ероша их: — Томазо… — День был утомителен сегодня? — он улыбнулся. — Был, но закончился прекрасно, — она шепнула ему, целуя мягко в губы. — Выходит, что я вовремя, — он нежно поцеловал ее в плечо. — Очень нежно-вовремя, — её улыбка осветила лицо, и она произнесла тихо: — Хочешь чаю? Кофе закончился… — Наслаждайся, — он поцеловал её нежно вновь, и пошел заваривать чай. Беатрис наблюдала за Томазо, подогнув по себя ноги, и удивлялась, как ей удалось так сдать позиции. Рядом с ним — она ощущала себя женщиной. Она таяла от его взгляда. И ей было спокойно с ним даже молчать. Томазо принес чай и чашки. Пар приятно поднимался над белым фарфором, а расслабленная поза Беатрис говорила о том, что ей хорошо. Он обошел женщину сзади и накинул светлый палантин на плечи. Томазо давно заметил его на соседнем кресле. — Спасибо, дорогой. — Беатрис взяла чашку в руки и отпила глоток, а потом устроилась ещё удобнее на диване. — Мне было очень хорошо с тобой — она прошептала, глядя на него поверх чашки. — Ты прекрасна, — он смотрел на нее. — Тебе виднее. Я не вижу себя со стороны, — она улыбнулась ещё уютнее заворачиваясь в палантин. — Тебе идет это платье, — Томазо улыбнулся. — Спасибо, мне приятно, — Беатрис зарделась…