Удар в Сердце

      Тем временем роман Томазо и Беатрис продолжался, несмотря на расстояние. Беатрис по-прежнему была в Лондоне, а Томазо в Италии. С момента, когда самолёт на Флоренцию поднялся в небо, унося на своём борту уже скучающего по Беатрис Томазо, прошло много времени — кончилось Рождество, начался учебный процесс, подготовки выпускников к сдаче экзаменов и защите дипломов, но ничего из повседневных вещей, не могло успокоить любящее сердце Томазо: он как мог часто звонил Беатрис, они писали друг другу письма, большие, теплые и не только электронные, сообщения в памяти мобильного, начитанные любимые места из книг, любовно записанные на диктофон, посылки, милые подарки. Беатрис казалось, что это сказка, которая случилась с ней. Никогда раньше она не могла даже представить, что может быть такой счастливой просто от того, что есть человек, которому не всё равно, который просто есть на свете и хочет быть рядом, и делает всё от него зависящее, чтобы разлука не была долгой. Мысли о Федерико, Франческе, о разводе, о стрессах — всё забылось, словно страшный сон. Но не всё было в жизни Беатрис так радужно, как кажется на первый взгляд. Чем прочнее завязывались её отношения с Томазо, и чем больше времени проходило, Беатрис стало посещать абсолютно нормальное желание о ребенке. Вечерами, засыпая, Беатрис вспоминала моменты их близости, и понимала, что могла сколько угодно раз за то время забеременеть, но этого счастливого момента всё не наступало. В какой-то момент она решилась на обследование. Его результаты говорили сами за себя — Беатрис здорова и может иметь детей. Новая волна накатила на Беатрис, и в этот раз она поняла, что дело не в ней, а в тех стрессах и страхах, которые она пережила с Федерико. Беатрис вспоминала детально их совместную жизнь, буквально до последней буквы разговоров, и у неё сложился пазл — они занимались любовью, но Федерико, каждый раз на её желание иметь ребенка — отвечал отказом. И эти «словесные отказы» отразились и на близости в целом, на их отношениях, соответственно, и, что естественно, на самой Беатрис. Но сейчас ситуация была иной: она влюблена, в жизни всё цветет, и отношения с Томазо прекрасные и значит, надо искать какой-то «внутренний, мысленный сбой» в самой Беатрис. Она решила при случае, обсудить свои желания с Томазо.

***

В один из осенних, октябрьских вечеров Томазо позвонил Беатрис. — Да, любимый! — Беатрис сидела на диване и пила чай с молоком. — Здравствуй, счастье мое. Как ты? — Томазо шел к машине из университета. — Всё хорошо, Томазо. Я сейчас дома. — Что делаешь? — он улыбнулся, услышав в её голосе радость. — Пью чай с молоком, а потом хочу пойти в парк недалеко от дома, погода сегодня сухая, на следующей неделе дожди обещали, и ветер с Северного моря. А как ты? — Ох, хотелось бы мне сейчас прохлады, — рассмеялся Томазо в трубку. — Почему? — Во Флоренции, несмотря на октябрь, — невыносимое пекло. Не знаю, что случилось в этом году с погодой! Бррр…. — Представь, что я посылаю тебе мысленно прохладу в поцелуях, — улыбнулась Беатрис. — Милая моя Беа, как я соскучился по тебе, ты не представляешь! — он вздохнул. — И я по тебе очень скучаю, любимый мой Томазо. Всегда скучаю. Как твой день? — Самый обыкновенный. Я только из университета вышел, пары и практики закончились. Я готовлю свою группу к выпуску. — Я тебя понимаю, дорогой. — Хочу к тебе. Не хочу работать. Устал. — Прилетай! — улыбка вновь осветила лицо Беатрис, а в голосе, Томазо услышал любовь, нежную и преданную. — Как только справлюсь со всем, прилечу, милая. На Рождество. — На Рождество — осталось ждать не так долго… — Время без тебя — это вечность бесконечная, Беа. — Чем ты себя занимаешь кроме работы? — Ничем. Утром встаю, после завтрака иду на работу и провожу там время до вечера, потом возвращаюсь домой и падаю от усталости на кровать и сплю до следующего утра. — А выходные? — А вот в выходные — стараюсь не думать о работе. — Выходит, что не всегда ты на работе, и думаешь о работе. — Когда я не на работе, я думаю… — О чем? — О тебе, любимая. — А когда ты на занятиях? — Я всегда о тебе думаю, не бойся. — Я не боюсь, Томазо. — Правда? — Правда. — Беатрис прикрыла глаза. — Ты прикрыла глаза. О чем ты думаешь сейчас, дорогая? — Ты Шерлок Холмс? Как ты узнал, что я сейчас сижу с закрытыми глазами? — Я помню тебя такой, в кабинете, в платье… — мечтательно произнёс Томазо… — Ах вот оно что! — женщина рассмеялась. — Как я люблю, когда ты улыбаешься и смеёшься, милая. Ты очень красивая в эти моменты. — И только в эти? — голос Беатрис понизился немного. — Не только, не дуйся, — ты всегда красивая. — Томазо улыбнулся. — Так, о чем ты думаешь, скажи мне? — Томазо, я хочу от тебя ребенка. — Беатрис решила сказать прямо. Повисла недолгая пауза. — Я тоже мечтаю о ребенке, Беа. — сказал Томазо тихо, с волнением в голосе. Беатрис выдохнула с облегчением и улыбкой. — Что такое, любимая? — Я думала, что ты будешь против. — произнесла Беатрис. — Нет. Я хочу, чтобы у нас с тобой был ребенок. Мы ему столько всего интересного покажем, расскажем. Мы будем ещё счастливее. — голос Томазо был теплый и мягкий. — Но мы с тобой, когда были в Лондоне, часто были близки, но у меня не получалось забеременеть. — И ты теперь думаешь, что я тебя обманываю в чувствах, и что, если не получилось тогда, то дело в тебе? — он говорил всё также мягко, тихо и спокойно. — Не совсем так, — Беатрис посмотрела на книжный шкаф, — Я уверена и в тебе, и в твоих чувствах ко мне, но ты прав, мне на какой-то момент показалось, что я просто не могу иметь детей по каким-то иным причинам. — Есть причины так думать? — Томазо напрягся немного. — Я проходила обследование, которое показало, что всё в порядке, но… — Но? — Томазо ждал. — Мне иногда кажется, что на мне так сказалась жизнь с Федерико… — В каком смысле? — Ты ведь помнишь, я тебе рассказывала, как всё было. — Помню. И? — И вот эти все стрессы, могли сказаться на моём душевном здоровье. — Но сейчас у тебя есть я. Причем здесь Федерико? — Да. У меня есть ты, и Федерико в моей жизни нет. Я в другом смысле говорила… — Тогда поясни, пожалуйста, чтобы я лучше понял. — Эти стрессы, которые я пережила с Федерико, остались во мне следами, нужно время просто, чтобы они исчезли совсем. — Я понимаю тебя, любимая. Мы вместе. Не бойся. И у нас с тобой будет ребенок. Наш любимый малыш. Не зацикливайся на том, что было в прошлом. Каждый может ошибиться. Ты не робот. Ты живая женщина. Я у тебя есть. Всегда есть. И ты у меня всегда есть. Я люблю тебя, Беатрис. Просто люблю. Мне важна ты. Вся ты. Любая ты. — Даже вот такая, какая я сейчас, говорящая порой странные вещи? — Даже такая. — Томазо улыбнулся. — Не думай о том, что было в прошлом. Там холодно. А у тебя сейчас светит солнце в душе. Зачем уходить в холод и вспоминать что-то, что к тебе сегодняшней не имеет отношения? Ты сейчас в чем? — Ты меняешь тему? — она засмеялась. — И да, и нет. Так в чем ты сейчас? — В джинсах и тонком свитере. — Плед, как и обычно, — в ногах? — Ты точно Шерлок Холмс! Да, он лежит свёрнутый «книжкой». — Закутайся в плед так, будто это мои руки. Думай обо мне. Думай о нас. Помечтай о том, как мы будем праздновать Рождество. — Уже завернулась, — промурлыкала Беатрис в трубку, закутавшись в плед и сев на диван, поджав под себя ноги. — Я рядом с тобой, Беа. Я здесь. Мы вдвоём. — Томазо… — Да, родная? — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, Беатрис. Ты — самое лучшее, что случилось со мной в жизни. Беа и Томазо ещё какое-то время говорили, а потом она ушла прогуляться в парк, и бродила по аллеям в мыслях о нем, а Томазо ехал по улицам Флоренции и уже начал считать дни до Рождества, и до момента, когда самолет вырулит на взлётную полосу и возьмет курс на Лондон. Томазо мечтал о Беатрис. И в одну секунду Томазо почувствовал, что хочет, чтобы Беатрис стала его женой.

***

«Мы вдвоём» — вспоминая голос Томазо, произнесла Беатрис, выходя из парка и направляясь к дому. «Мы вдвоём» — сказал Томазо, глядя на совместную фотографию с Беатрис, где они улыбались, целовались обнимая друг друга, сохраненную в телефоне.