Идентичность Пяти

Игроки достигли поместья, боясь что-либо говорить друг другу. В тишине слышались только их тихие шаги. Казалось, никто не мог сейчас даже обдумать произошедшего — таким сильным был шок. Трейси, шагавшая позади всех, утирала глаза и нос рукавом, внутреннее виня свою медлительность в смерти напарницы. Молчаливой поддержкой ей стал, как ни странно, Уильям, мягко и дружески придерживавший еë за плечо. Эмма, с остекленевшим взором, даже не замечала рядом идущего Эзопа, беспокойно глядящего на неë. Бальзамировщик то отдалялся от садовницы, равняясь с другими игроками и внимательно заглядывая им в глаза, словно ища что-то, то подходил обратно, довольно близко, чтобы слышать глубокое редкое дыхание девушки. По-своему волнуясь, парень незаметно для самих игроков следил за ними, чтобы те от шока не натворили ещё больших бед или не потеряли сознание, как Маргарита. «Как это… на туре было не настолько страшно, как сейчас. Что со мной? — Вудс поëжилась и обняла плечи руками. — София была наблюдательной — заметила, что охраны нет… Почему мне так не по себе? Потому что еë убило током? Или потому, что я сама думала о таком плане?..» — Эмма, — Карл тихо окликнул девушку. — А? — Ты в порядке? Как себя чувствуешь? — Как?.. Нормально, — В памяти болезненной вспышкой электричества пронеслось воспоминание о лечебнице, и Эмма ещë больше сжалась: детский крик, отражающийся от голых синих стен… прикованные к адскому стулу шоковой терапии, больше похожему на электрический трон смертника, руки… окружившие еë белые халаты и, наконец, удар тока, заставляющий тело биться в агонии… Садовница вздрогнула и посмотрела себе под ноги, — Просто страшно, — Карл медленно кивнул и отошëл, уже более не подходя к девушке. На входе их встретил уже отдохнувший и улыбающийся Наиб. Наëмник уже открыл было рот, чтобы ободряюще поинтересоваться, понравилась ли им тренировка, но стоило ему увидеть испуганные глаза и полные скорби лица своих соучастников, как и он весь помрачнел. Придержав дверь, впуская игроков внутрь, мужчина схватил Франка за руку и оттащил его в сторону. С немым вопросом Наиб указал глазами на подавленную команду, словно спрашивая, что случилось. — Несчастный случай… София попыталась снять чип, но её на месте убило током, — выдавил из себя экспедитор, словно боясь, что Субедар сейчас рассвирепеет и наверняка укорит именно его, Курта, в этом. Но, к удивлению путешественника, Субедар лишь нервно поджал губы и обернулся на плетущихся в поместье товарищей. — Остальные хотя бы в порядке? — с неким отчаянием спросил военный. — Да. Да, больше никто не пострадал, — Франк недоверчиво раскрыл один глаз, ещë ожидая удара, но наëмник продолжал смотреть на соучастников, а не на него. — А у вас тут как дела?.. — Более-менее хорошо. Думаю, это вас отвлечёт, — Наиб приподнял уголки губ и нырнул в открытые двери. — У той девчонки был шок, так что я мало удивлëн. Обычным людям мало везëт. Главное, что остальные в порядке. Проводница пропустила всех вперёд, а сама растворилась в воздухе, как только последний выживший — Марта — зашёл внутрь. Координатор в последний раз обернулась с видом неведомой никому другому надежды, будто ожидала, что недавно живая София прибежит следом. Но массивные двери медленно закрылись. «Больше здесь никого не ждут». Бехамфил, попытавшись отодвинуть недавнюю картину смерти еë знакомой на задний план, сделала глубокий вдох и пошла следом за остальными. После тренировки выжившие сильно устали, а их без того подорванная психика омрачилась столь глупой, но вместе с тем страшной смертью Локер, измотав всех до изнеможения. Эмму била мелкая дрожь. Маргарита кое-как пришла в себя, но, вспомнив произошедшее, не смогла сдержать слёз страха. Елена, хоть только и слышала происходящее, тоже забилась в угол столовой, закрыв уши руками и уткнувшись лицом в коленки. Даже для таких крепких духом людей как Кевин и Курт, происшествие не прошло стороной: оба игрока, удалившись на крыльцо, молча закурили, обдумывая каждый своë. У всех в глазах читались неподдельные отчаяние и отрешённость, что не могли не заметить Эмили, Адам и Наиб — единственные выжившие, не заставшие этой страшной сцены. Дайер и Шепард бросились утешать группу, отправив наёмника на склад за чем-нибудь, что смогло бы отвлечь выживших от пережитого зрелища. Субедар, недолго размышляя над выбором, вернулся с алкоголем, но, заметив состояние юных участников, сходил за успокаивающими травами, из которых заварил чай. — Навряд ли мы что-то ещë можем, — развëл руками Субедар, с напряжением оценив ущербное состояние общего настроения. — Что там такого произошло с этой Локер? Даже после тура все так себя не вели. — Это потому, что мы уже успели узнать друг друга, — предположил Шепард, наливая кипяток в кружки. — Ещë сыграл фактор неожиданности. Для многих это стало последней каплей после жатвы… Много деталей сошлось воедино. Не держите ни на кого зла, мистер Субедар, — парнишка с мольбой поднял синие глаза на Наиба, заставив его вдруг почувствовать себя виноватым. — Отдав людям свою заботу сейчас, Вы найдëте их любовь в будущем. Так же Вы рассуждаете? — Ладно, я понял, — вздохнул наëмник, относя поднос с чашками в столовую. — Умеешь убедить. — Рад помочь. Сильный и стойкий характер Наиба, его дружеская поддержка вкупе с заботой Дайер и тëплыми напутственными словами Шепарда вскоре принесли свои плоды: после душа выжившие договорились встретиться в столовой, а не разбредаться по комнатам, замкнувшись в своей печали. Смыв с себя грязь, пот и кровь, почти каждый игрок выбросил свою изорванную и перепачканную одежду, сменив еë на форму шоу. У каждого в комнате, как и обещала проводница, оказался полный комплект разной одежды тëмно-серого цвета с эмблемой шоу и именными ярлыками: от тëплой верхней одежды до нижнего белья. Теперь выжившие действительно напоминали команду в одинаковой форме, но вместе с тем словно становились похожи на безликих кукол для дальнейшей охоты хантеров… — Спасибо, Илай, — экспедитор поблагодарил пророка за принесённый отвар из сладко пахнущих трав и откинулся на спинку стула. — Ха-а… А тебе идёт эта форма. — Мф… Это только на время, — выдохнул Кларк, поправляя капюшон толстовки с эмблемой «Идентичности» на ней во всю грудь. — Эта одежда мне не нравится… Может пойдём вниз? Все уже собрались в столовой. — Ох, да, конечно! Я-то думал, что другие тоже отсиживаются по комнатам. Прости, — Курт поднялся и надел на ноги лёгкие кроссовки без шнурков, которые он обнаружил в своём шкафу наряду с толстовками, кипой футболок и шорт, а также прочей верхней и нижней одеждой всё с теми же инициалами шоу. Остальные игроки и вправду сидели за столом, уже уплетая порцию заслуженного обеда. Как только Франк и Кларк показались в проходе, взгляды команды жадно вцепились в первого, молча ожидая, что скажет их негласно назначенный предводитель. Курт молча прошагал к своему месту у изголовья стола и замер на пару секунд, окидывая глазами оробевших союзников. «Послушают ли они меня? Есть ли вообще смысл что-то говорить им сейчас? Наверняка Наиб опять начнëт меня перебивать, — взор его упал на наëмника, который, однако, вообще не заметил появления Курта. — Не было бы здесь его, и всë стало бы проще… Нет, Курт, соберись! Ты же не можешь просто из-за одного человека опустить руки и замолчать! — Франк мотнул головой. — К тому же терять мне уже нечего. Он обещался молчать… Тяжело… Если отбросить все лишние детали, то, думаю, сейчас всë же лучше не оставлять команду без напутственного слова. Иначе все старания Эмили и Адама пройдут зря». Путешественник собрался с мыслями и спокойно выдохнул. — Я думаю, что нет смысла оглашать вновь то, что все и без того знают, — спокойным голосом начал Курт. Игроки притихли и обернулись к нему. Подождав, пока все прислушаются к нему, Франк продолжил. — …поэтому могу сказать лишь то, что своим примером София показала отсутствие лёгкого пути к победе. Мы должны идти вперёд, несмотря на все преграды и трудности. Должны продолжать жить, отбросив прошлое и сконцентрироваться на настоящем. Все мы пережили поистине ужасные вещи, многие были буквально на волоске от смерти на туре, но… мы всё ещё здесь. Нам предстоит нелёгкое испытание, которое требует от нас сплотиться воедино и стать настоящей командой… Если мы не хотим сойти с ума, то просто не можем позволить себе вечно скорбеть об ушедших, как бы ужасно это ни звучало. Это место до основания пропитано смертью, горем и болью, которые непременно поглотят нас, если мы не станем сопротивляться. Я безумно благодарен тем, кто не растерялся в трудную для всех минуту и смог помочь остальным, — экспедитор кивнул Шепарду, Даер и Субедару, на что те молча потупили глаза, не ожидая на свою заботу похвалы. — Так как у нас нет выбора — участвовать или нет — мы обязаны быть сильными не только для себя, но и для своих братьев и сестёр по несчастью, в том числе и для Софии… — Курт закончил свою небольшую речь и с удовлетворением заметил решительный огонёк в глазах слушателей. — Это лучшее, что мы могли услышать… от нашего капитана! Если Вы, конечно, хотите им быть, Франк, — довольный своими словами, внезапно произнëс Сервайс. Игроки зашушукались, многие посмотрели на Курта с мольбой и доверием. — Мы тут посовещались немного, и большинство из нас решило, что Вы как нельзя лучше подойдëте на эту роль, — Наиб на этих словах пренебрежительно фыркнул и отвернулся, скрестив на груди руки. Ещë пара игроков — видимо, то меньшинство, оказавшееся против этой инициативы, — так же проигнорировали эту фразу, продолжив обед. — Вы многое знаете об игре и хорошо подкованы во многих областях… Надеемся, что Вы примете это предложение. — К… Конечно! — Курт растерянно, но радостно заулыбался и покраснел. — Большое спасибо за доверие. Я постараюсь не разочаровать вас в своей новой роли. Для меня это честь, — Субедар повернул к нему голову и так, чтобы никто не видел, жестом показал Курту, что следит за ним. «Ну, да, конечно… Как бы я мог подумать о том, что Наиб станет меня поддерживать. Радует хотя бы то, что он никому ничего не разболтал, — подумал про себя Курт и сел обратно, никак не отреагировав на жест наëмника. — Кажется, я начинаю понимать, почему командование во время службы всегда называло его ежом… Чуть что и сразу ощетинивается. Неужели он всегда был таким резким и подозрительным?» Команда же выдохнула с облегчением и продолжила трапезу, но через пару минут Адамс всë же потревожила едва наступившее спокойствие и встала из-за стола, решительно поставив руки на стол. — Мистер Франк… Мы сможем сбежать отсюда другим путём?.. — поджав губы, девушка серьëзно нахмурила тонкие брови и направила невидящий взор на Курта. — Отсюда же есть другой выход? — Сбежать?.. — путешественник задумался. Все замолчали, ожидая слов их нового капитана. Курт глубоко вздохнул, — Пока за нами ведётся слежка, и мы сами не подготовлены — нет. У меня есть некоторые мысли, но я ещë не размышлял о них всерьёз. Извини. — Нет-нет, ничего! — махнула рукой Елена, нервно улыбнувшись. — Просто… не хотелось бы здесь умереть. Я помогу всем, чем смогу, в общем побеге. Обращайтесь, когда будете думать об этом. Слова слепой укололи Франка иглой вины, пусть девушка и говорила без тайной злобы в голосе. Дальнейший разговор не вязался, да и поводов для особой радости не было, поэтому все участники вскоре тихо начали беседовать о чём-то отвлечённом, сформировавшись в небольшие группы по интересам. Вудс, Адамс, Резник и Гилман обсуждали новую форму, которой жрица была очень недовольна, попеременно то одёргивая воротник худи, то снимая и надевая обратно капюшон. На удивление Курта, Субедар тоже отыскал себе компанию в виде Лакки и Бехамфил, что-то активно доказывающих наёмнику, периодически посмеиваясь. Ле Рой, Зелле и Наир, сидя в самой середине стола, выглядели, однако, очень отрешëнно ото всех и общались на тему путешествий. Фредди и Дайер еле слышно перешёптывались, иногда поглядывая на остальных участников и указывая на отдельных пальцем. Даже Карл нашёл себе собеседника по интересам в лице Илая, чему оба были довольны. Аюсо, Пирсон и Элис же говорили о чём-то не очень весёлом, что было видно по лицам троицы, но Курт не мог расслышать разговора. Не при делах оставался один лишь Шепард, кидающий на окружающих молящие об общении взгляды. Из-за своей раны он не успел ни с кем толком завести знакомства и сейчас просто цеплялся за чужие диалоги, стараясь поддержать тему, но тут же терял собеседника после пары фраз. Пока он мог помогать команде вместе с Эмили и Наибом, то выглядел более чем радостным и причастным к общему делу, но как только общий шок прошёл, Адам потерялся среди незнакомцев. Ему нечего было обсудить с другими на злобу дня, так как всë своë свободное время он провëл в медпункте. Парнишка окончательно поник и опустил глаза в тарелку. Синие горящие глаза потускнели, а сам он весь съëжился, сделавшись едва заметным. В голове Курта сразу вспыхнул образ Софии, которая накануне смерти была так же тиха и незаметна в своëм горе. Франк громко окликнул Шепарда и подозвал к себе. Лицо парнишки засияло надеждой, и он пересел поближе к капитану, слегка смущëнный. — Как твоё ничего, Адам? — поинтересовался путешественник, отпивая кофе. — Уже намного лучше! Мисс Дайер хорошо обо мне заботится, поэтому я почти что здоров. А рана, — сын священника приподнял свитшот и показал постепенно затягивающийся шрам. — …она почти не болит. Я давно уже искал время, чтобы поблагодарить Вас за спасение, мистер Франк. Без Вас я бы не пережил того кошмара. — Главное — взаимовыручка, не так ли? — Курт улыбнулся ему и хотел было потрепать его по вьющимся кудряшкам, но парень мягко отстранился. — Ох, прости… Не любишь касаний? — Ну, не то чтобы… Просто не за голову, — Шепард захихикал и поставил над собой «домик» из рук. — Привычки церкви и всë такое, знаете… — Кстати, хотел про это спросить тебя. Прости за нескромный вопрос, но сколько тебе лет? — экспедитор наклонил голову. — Не слишком ли ты юный, чтобы быть священником? Что-то подобное услышал от Кричера, кажется. — Мне девятнадцать, — с готовностью сообщил Адам и приосанился, чтобы казаться выше. — И я не совсем священник. Представитель. — Ох, эм… Не буду вдаваться в подробности религии, я в этом не силëн, — Франк неловко улыбнулся и завëл руку на затылок. — Нет-нет, ничего сложного! Священник — это глава церкви, так? Он никуда не ходит — люди сами приходят в его церковь. А представитель — это тот, кто несëт знания о вере лично людям. — То есть пропагандист? — Я бы лучше сравнил это с рекламой, — Адам снисходительно и жалостливо усмехнулся, глядя на собеседника. — «Миссионер» сюда больше подойдëт по смыслу, но это слово так извратили в наше время, что легче сказать «представитель». Людям не нравятся резкие слова. К тому же я ничем не отличаюсь от обычных верующих в софгратизме. Просто рассказываю людям о том, во что верю, на равных с ними. Как друг. — Софгратизм? Так называется твоя секта, да? — Курт приободрился, услышав знакомое название, которое в последнее время всë чаще повторялось по телевизору. — Со стороны господствующей церкви это, конечно, секта… — Адам, задетый острым словом, тем не менее не перестал доброжелательно улыбаться. Парнишка внимательно посмотрел в глаза собеседнику. — Но софгратизм никому не приносил и не приносит вреда. Это религия, основанная на мире, ненасилии и всеобщем принятии человека. Это мирная религия. Самая нейтральная из возможных. — Прости, я лучше буду молчать насчëт всех этих определений. А то я наверняка звучу так, словно мне промыли мозг государственные каналы, хах! — Франк ещë больше смутился. — Чувствую себя всë более неловко с каждым словом. — Всë в порядке, я понимаю. В конце концов моя работа заключалась в том, чтобы рассказывать о своей вере простым людям доступным языком. Не бойтесь показаться незнающим, — улыбка Шепарда стала совсем детской, располагая к простому разговору. — Если заинтересуетесь, то я всегда рядом! — Кстати об этом… За что ты в итоге сюда попал? Насколько знаю, твоя се… организация! Твоя организация устраивала какой-то парад… Шуму было очень много: арестовали, кажется, человек сто, не меньше. — Не меньше, — согласился Адам и опустил опечаленный взгляд в стол. — Меня и ещë нескольких моих друзей отправили на игры как раз из-за Мирного Летнего Шествия*, о котором Вы говорите. Пусть жертва и была велика, но я рад, что всë не закончилось смертями невинных. Я взял на себя ответственность за организацию демонстрации, поэтому остальных людей просто разогнали, а непричастных выпустили из-под ареста. — Так всë же этот парад закончился плохо, раз вас всех посадили в тюрьму или отправили сюда, — недоумëнно нахмурился Курт. Услышав о шествии, мужчина скрестил руки на груди и, не моргая, уставился на говорившего. — Цель была выполнена, — Адам спокойно продолжил уплетать обед. — Даже сверх того. О шествии узнала вся страна, слух распространился даже за еë пределы. Так что это можно считать успешной миссией. — И всë же ты здесь. — Всё, что я хотел показать народу, я показал, поэтому я считаю демонстрацию удачной… Мои друзья погибли здесь за эту удачу… Или Вы правда думаете, что школьник рассчитывал на захват власти? — парнишка быстро сменил свою скорбь на шутку. — Это уже просто смешно, согласитесь. — А почему бы и нет? Я считаю, что с твоими ораторскими навыками, ты бы смог это сделать! — Франк обрадовался смене темы и вновь расслабился. — А как ты вообще смог создать отдельную религию, когда твой отец — важная шишка в церкви? Он разве не против? — Ещë как против! Именно он настоял на том, чтобы меня отправили сюда, — воскликнул Адам. — Я прошëл через многое, чтобы добиться независимости от него, но это другая история… Я работаю в большой команде, поэтому информацию легче нести в массы. К тому же не я придумал эту религию, — парнишка покрутил в руках свой медальон. — Я нашёл в софгратизме спасение. Лишь немного усовершенствовал то, что имелось, но это может сделать каждый. Другого бога придумать нельзя, раз он у всех и без того есть. Софратизм — это про принятие всех религий. Если человеку легче верить в сына Божьего, который творил чудеса при жизни, или во множество богов, которые обитают в каждой стихии, или в переселение душ, то почему нет? У бога нет чëткого образа — для всех людей он разный. Каждый сам определяет его для себя, придерживаясь правил мира и принятия… Я с детства воспитывался по слову церкви Эварис, поэтому знаю все аспекты Библии. В ней есть много хороших правил, но сейчас она перекроена священниками от и до для их собственной выгоды, — Шепард нахмурился. — В каком смысле «выгоды»? Что ты имеешь в виду? — Церковь напрямую манипулирует людьми, заставляя поверить в превосходство нужного им бога, перекрывая кислород всем несогласным. Это и вольнодумцы, вроде меня, и люди с особенностями, и бедняки, и женщины… Разве Вы считаете нормальным, мистер Франк, что, к примеру, женщина должна принимать побои супруга, как данное? Это же не нормально, — Курт, подумав, кивнул. — А священники на исповедях женщин в таких случаях говорят, что виноваты они, ведь мужчина, якобы, всегда прав… Я знаю и все те процедуры, которыми людям морочат головы, вымогая шарлатанством деньги под прикрытием подаяний… Ужасно, когда у человека каждая копейка на счету, а он вкладывает свои последние гроши будто бы на сиротский приют, а на самом деле в карман церковнику… Вы так удивляетесь, но это чистая правда. Я провёл всю свою недолгую жизнь в религиозном омуте Эварис и, к моему сожалению, видел многое… Хоть я и юн, но успел повидать всякое. Хуже всего было тогда, когда я понял, что мой отец знает про всю эту дрянь и мало того, что не скрывал еë от меня, так ещё и оказался главным зачинщиком этого беспредела. Без сомнений могу сказать, что он — один из самых ужасных людей, которых я знаю… Просто… лучше быть предупреждëнным. Не все священники плохие, но большинство сейчас — уж точно. Ах, — Адам словно очнулся от гипноза, и его напряжëнное лицо исказилось сожалением, а пылкий громкий голос вернулся к обычному тону. — Ради бога, простите, мистер Франк, я не хотел Вас грузить… Столько всего навалилось за эту неделю, я в полной растерянности. Спасибо, что выслушали меня. Это действительно важно для меня. — Я… эм… Мне нечего сказать. Я и вправду не знал, что всё так обстоит на самом деле… — Курт с беспокойством опустил глаза на трясущуюся левую руку парнишки и поспешил его успокоить. — Получается, Эварис создала религию лишь ради своей выгоды, не неся за этим настоящей веры? — с полным разочарования голосом поинтересовался путешественник. — Не знаю, каковы были мотивы эварианства изначально, но сейчас это лишь насос, откачивающий из людей жизненные силы и деньги. — Но… ох, прости, можешь привести пример? — с последней надеждой глянул на собеседника экспедитор. — Всего один. Я тебе верю, но слышать такое после тридцати с лишним лет знания, что эварианство — единственно правильная религия, довольно сложно. — Помните, что говорится в учении о верности, мистер Франк? Просто суть. — Ну, если суть… Говорится о том, что измена — грех. И ребёнок, рождённый во грехе обречён на вечные мучения, кажется. — А что же Вы знаете о епископах? — Они святы и безгрешны, — Курт не понимал, куда ведёт его разговор, но тем не менее отвечал так, как помнил. — Это буквально рупор бога. — Что ж, не всё так, — Адам оставил тарелку в сторону и принялся за сладкий чай. — Епископом может стать любой священнослужитель рангом ниже. Все они имеют право вступать в брак и заводить детей. Все дети, рождëнные в таком браке, имеют статус безгрешных душ до двадцати лет, так как их родители приближены к богу. Но загвоздка в том, что старшему настоятелю, епископу, коим является мой отец, вообще нельзя иметь жены по закону Святой книги. Вот здесь-то следует сказать, что я и есть пример той лжи. — Погоди-ка… Выходит, что ты — неродной сын этого отца Дюка? Или как? — Родной. По общей легенде я родной сын Дюка и ма… его жены, — запнулся парнишка. — Но я не похож ни на отца, ни на мать. У меня только цвет глаз от него сохранился… Это потому, что я являюсь бастардом. Имя моей биологической матери я до сих пор не знаю. — Но как? Разве жена твоего отца была не против такой подмены? — возмутился Франк. — Измена — это высшая степень нарушения брака. И как так получилось, что ты вообще появился, если священнику ранга отца Дюка нельзя иметь пары? — Его жена была слишком мягким и покорным человеком, чтобы перечить Дюку. Именно она меня вскормила и воспитала. Если бы общественность об этом узнала, то моего отца бы сразу отвергли от церкви. Но мама искренне его любила… Сейчас же уже слишком поздно. Поэтому на мне уже лежит статус, который априори не может существовать. Я одновременно рождëн во грехе и обречëн на вечные страдания, как говорит наша Библия, и обладаю статусом неприкосновенности и святости, так как являюсь сыном священослужителя, да ещë и старшего настоятеля… Это полный абсурд, не считаете? — История и вправду очень странная и запутанная… Как вообще вышло, что у епископа была жена и ребëнок? — Курт потëр пальцами лоб, силясь осмыслить сказанное Шепардом. — И как твоя мама относится к твоим увлечениям? — Мой отец был рядовым священнослужителем, но по связям смог взобраться за восемь лет моей жизни очень высоко. И когда ему предложили стать епископом, помехой стала семья, — Адам сильно сжал челюсти, отчего на щеках выступили мускулы, и помолчал пару секунд. — «Неизвестный человек» спустя пару недель убил жену Дюка в еë собственной спальне. Супруги у него не осталось, и повышение должности не заставило себя ждать. Меня же готовили к тому, чтобы упечь в монастырь, где бы наверняка тоже убили какие-нибудь «неизвестные»… Мой отец, святой из святейших в Эварис, захватил власть с помощью всеобщего обмана: начиная ото лжи своей супруге, что я якобы был подкинут под двери церкви, и заканчивая тем, что сейчас он обманывает миллионы людей, переписывая Священные писания под себя. — парнишка продолжал потерянно смотреть на свои тонкие пальцы, не поднимая глаз на собеседника. Казалось, этот монолог он вëл для себя, а не для Курта, к которому присоединились рядом сидящие Лакки, Марта и Наиб. Все трое делали вид, что не слышат Шепарда, но между собой переглядывались с ужасом в глазах. — Моя мать — неизвестная женщина, которая до сих пор захаживает к моему отцу на ночь вкупе с другими девушками за деньги. А та, которая любила Дюка и меня больше собственной жизни, погибла от его рук. От рук любимого мужа. Я — сын священника и проститутки. Смешно, учитывая то, как всем промывают мозги о том, что распутство — один из самых страшных грехов!.. Эту историю я узнал лет в четырнадцать. До этого я считал, что моя мать погибла от рук маньяка, но этим маньяком оказался мой собственный, якобы безгрешный и святой отец… Пример достаточно хороший? — Вполне, — поёжился собеседник. — Тц… Прости за расспросы, я просто-- — О нет, я ведь сам к Вам сел, — непринуждённо улыбнулся юноша. — Не беспокойтесь, я в полном порядке, это уже обыкновенная для меня беседа. Мне нечего скрывать, от меня моя судьба тогда не зависела. Просто… сейчас всë стало ещë сложнее. — Ты так легко об этом говоришь… Чёрт, не знаю, что бы я делал в такой ситуации. Неудивительно тогда, что ты перестал верить, — Курт свёл брови к переносице и ободрительно похлопал Адама по плечу. — Я не перестал и не перестану. Человек без веры очень слаб, поэтому я и перешëл к софгратистам. Отец Дюк очернил всë, что было мне буквально свято и только благодаря другим людям, пришедшим мне на помощь, я не сдался. — Чëрт, Адам, звучит как какой-то сериал, — подал голос Субедар, сочуствующе кивнув Шепарду. — Я, конечно, знал, что церковь не чиста на руку, но чтобы закрутить всë так с самого начала… Надеюсь, этот Дюк сдохнет медленной мучительной смертью. — Когда-нибудь бог сам решит, как его наказать, — устало вздохнул парнишка. — Думать о его смерти равносильно тому, что стать таким же убийцей. С уходом Дюка ситуация не поменяется — он окружëн такими же лжецами и лицемерами… — Революция не за горами, — подбодрила его Марта. — Может, тогда что-нибудь изменится. — Вот-вот! — радостно закивал наëмник, пододвинув к парнишке ещë порцию чая. — Уж такую жабу никто тогда терпеть не станет. — Это не совсем так работает, — Адам неловко улыбнулся. — Люди верят церкви. Тут насилием проблему не решить. Впрочем, это слишком широкая тема, чтобы я туда лез… Я и мои друзья по вере сделаем всë, что в наших силах, чтобы суметь убедить людей в том, что их «святые служители церкви» — волки в овечьих шкурах. Но это долгий и болезненный для души процесс. Всех не разубедишь. — Ну, меня довольно сложно в чëм-то разуверить, — экспедитор всë ещë отрешëнно смотрел на оставшуюся в кружке кофейную гущу, думая над словами Шепарда. — И ты это смог. Довольно быстро… — Это не сложно, когда пример — ты сам! — Адам покачал ногами под столом и оглядел остальных игроков, внезапно встретившись глазами с Кричером. Вор вздрогнул и кивнул Шепарду. Услышав лишь последние фразы от разговора, Пирсон повернулся в сторону говорившего, уже собираясь задать волнующий его уже несколько лет вопрос, но, встретившись взглядами напрямую, решил оставить этот разговор на потом — уж слишком много за сегодня произошло событий, чтобы омрачать его, возможно, ещё более ужасными новостями. Пирсону с первого раза понравился этот юркий мальчишка. В отличии от своего отца, он был очень открытым и никогда не юлил в диалоге. Вор не знал Адама лично, лишь слышал о нём в новостях, да видел пару раз ещё мальчишкой в церкви. «Глупо будет, если я спрошу, помнит ли он меня», — рассудил про себя мужчина, вновь вливаясь в обсуждение несправедливой власти. Разговор шёл куда активнее со стороны его собеседников, так как сам Кричер был полностью доволен политикой страны до того момента, пока он не попал в тюрьму. Да и там понимал, что сидит за свои деяния, никак не подкреплённые несправедливостью суда. Лишь одно волновало его душу: церковь, чуть ли не с самого начала работы его детского дома пыталась забрать в некую «спецшколу» детей с психическими заболеваниями и расстройствами. Ещё тогда Пирсон заподозрил неладное. Про такие учреждения, где душевнобольных пациентов лечили с помощью нестандартных методов, рассказал ему знакомый волонтёр, подрабатывавший в его доме для сироток. Сам по себе мужчина очень любил свою работу и детей, но его очернённая с юношества бедностью и нуждой душа не давала ему наслаждаться любимым делом, заставляя с каждым годом всё больше беспокоиться о счетах, что в конечном итоге вылилось в его арест. Вор отогнал мрачные размышления и продолжил беседу со своими соучастниками. Обед оказался довольно сытным, поэтому, помыв посуду, все игроки разбрелись по комнатам, намереваясь отдохнуть после тренировки. Тут-то Наиб решил пораньше изловить бальзамировщика, чтобы тот рассказал им о знакомстве с Маргаритой. Эзоп же, заметив, как резво к нему двинулся наёмник, попытался спрятаться от его зорких глаз за Илая. Карл юркнул за спину пророка и требовательно потащил его за рукав наверх. — Хм? Ты хочешь мне что-то показать? — обрадовался Кларк, спешно доедая печенье. — Ага, пойдём, скорее, — парень поторопил пророка, параллельно стараясь отыскать исчезнувшего из поля зрения Наиба. — Куда он делся?.. — Хей, Эзоп! — наëмник вдруг выскочил перед ним, отчего бальзамировщик вздрогнул и крепче стиснул рукав своего сопровождающего. — Ты обещал рассказать после обеда. — Что рассказать? — Илай повернулся к говорившим и положил руку на плечо Эзопа, чтобы успокоить его. — Если ты хочешь, чтобы я рассказал про то, о чём мы говорили на тренировке… — Субедар активно закивал, а в глазах зажёгся интерес: — … то я точно указал время. Вечером, хорошо? Я хочу немного отдохнуть. — Ох… о чём вопрос! Прости, что побеспокоил ещё раз, — Наиб слегка наклонил голову в знак извинения, но не отошëл. — Я держу слово, не волнуйся, — вздохнул Эзоп, устало закатив глаза. — После этого инцидента с Софией мне хочется отдохнуть. — Понимаю, — Субедар разочарованно опустил глаза и на прощание кивнул бальзамировщику. — Не загоняйся сильно, ладно? Не думаю, что кто-то бы успел что-то сделать. — Для меня труп не страшен. Просто было утомительно. — Ах, точно, ты же… — Субедар хлопнул себя по лбу и нахмурился. — Прости, я забыл. Отдыхай. Карл проводил наëмника взглядом до дверей кухни и расслабился. Рука пророка, которую он только сейчас заметил на своëм плече, мягко ушла назад, оставив после себя приятное тепло. Бальзамировщик хотел было попросить не касаться его больше, но внезапно увидел свои собственные пальцы, крепко сжавшие рукав толстовки Илая. На мгновение вспыхнув, Карл резко отпустил пророка и вновь натянул на лицо невозмутимую бледную маску безразличия и отрешëнности. Кларк не сдержал лëгкой насмешки, что заставило бальзамировщика чувствовать себя ещë более неловко. — Эзоп, а о чём хотел узнать Наиб, если не секрет? — аккуратно спросил Илай, следуя за ним по лестнице. — О Маргарите и её любвеобильном обитателе в лице одного из охотников, — не поворачивая головы, произнёс бальзамировщик. — Думаю, тебе тоже будет интересно, не так ли? — У Маргариты есть пара среди тех убийц?! — Кларк вздрогнул от ужаса. — Нет, это… Просто один из них помешан на ней и хочет еë убить. А она вечно от него убегает, — «Надо попроще с ним изъясняться», — вновь напомнил себе бальзамировщик. — Я бы тоже убежал, — пророк приложил ко лбу пальцы, стараясь правильно понять всю ситуацию. — Но здесь, кажется, они не смогут не встретиться. — Верно подмечено, — согласился Эзоп и повернул к своей комнате, уже начав открывать дверь ключом. — В любом случае вечером я расскажу ту историю. А пока, если ты не против, я немного полежу у себя. Только больше никому не рассказывай, ладно? — Конечно! Если что-нибудь понадобится, ты знаешь, где меня искать, — Илай подхватил наевшуюся и сонную сову на руки и погладил еë по лбу. «Кажется, он не хотел ничего показывать, а просто желал убежать от Наиба, — решил пророк, поняв, что его мягко прогоняют. — А ещë говорили, что люди под горой сложные… Ничем не отличаются от диких зверят~» Бальзамировщик, слегка задержавшись глазами на том, как парень поглаживает мягкие пëрышки птицы, кивнул и скрылся в комнате. Он уже заметил, что в шкафу прибавилось одежды и на столе появился толстый дневник в чёрном кожаном переплёте. Посередине лицевой стороны блокнота переливалась под тусклым светом вышитая золотистыми нитями надпись: «Личный дневник. Владелец: Эзоп Карл». Гробовщик пролистал пустой блокнот, заметив, что отмеченные на страницах даты указаны только со второго сентября, то есть с начала проведения игр. «Зачем вообще нужен дневник?.. Он не играет совершенно никакой роли на шоу, но нам ясно дали понять, что избежать письма в нём нельзя. Странно». Тряхнув головой, парень откинул прочь давящие мысли и упал на кровать. Прикрыв глаза, он благоговейно задремал, не тревожимый ни смертью Софии, ни предстоящими страшными играми. Сны его тем не менее были полны неясной тревоги: перед глазами вновь и вновь появлялся его старый дом, усеянный картинами. Во сне они двигались и принимали пугающие образы, словно вытекая из рам. Голоса людей на этих картинах звали его по имени, тянули к нему руки, стараясь схватить и затащить в свой искажëнный мир. «Эзоп… Эзоп… Эзоп… Помоги… Помоги… Иди сюда… Помоги нам… Я тут… Мы тут… Ты нужен нам… Она нуждается в тебе… Помоги… Ты нужен ей… Она хочет вернуться за тобой… Эзоп…» — шëпот сотен людей давил на него, как пресс, но откликаться на их просьбы Карл и не думал. Медленно шагая по бесконечным коридорам и пролëтам лестниц, он искал свою комнату. «Второй этаж… Когда же будет второй этаж?» — поднимаясь уже в десятый раз и видя перед собой самые разные цифры, помимо двойки, думал бальзамировщик. Картин становилось всë больше, голоса звучали всë громче, руки хватали его за одежду уже не в мольбе, а словно желая оторвать от него кусок. Делать вдох становилось всё сложнее из-за дыхания картин, а путь всë никак не заканчивался. Рухнув на колени от бессилия, он продолжал ползти вверх, ища спасительной цифры «2» на очередном этаже. Когда чужие маслянистые и скользкие, словно от крови, руки уже бесцеремонно кинулись к его шее и лицу, перед глазами наконец мелькнула знакомая дверь его комнаты, но, увы, уже слишком поздно. Проснувшись от приступа удушья, Карл нараспашку раскрыл окно и около получаса ещë просидел на кровати, ëжась от холодного ветра и пытаясь восстановить дыхание. «Каждый раз я всë ближе, — успокаивал себя парень, стараясь сконцентрироваться на белой двери с золотыми буквами, выводившими его имя. — Что будет за этой дверью, когда я доберусь до неë? И зачем я каждый раз туда иду? Наверное, узнаю это уже скоро. Столько лет прошло, а этот сон не прекращается…» — Хмпф… Надо прекращать спать посреди дня. Устало вздохнув, Карл всë же нашëл в себе силы, чтобы спуститься вниз. Закатное солнце ласкало его щëку, отчего уходить из комнаты уже не хотелось, но обещанные Наибу слова и собственные мелкие дела вынудили его покинуть эту идиллию. «Нужно будет попросить у организаторов ингалятор, а то прошлый уже был пустым, едва закончился тур, — поправляя одежду и приводя волосы в порядок перед зеркалом, напомнил сам себе парень. — Раз уж они смогут достать мне любую вещь… Стоит ли попробовать попросить нечто большее?» Закончив с приготовлениями, Эзоп медленно открыл дверь, всë ещë занятый своими мыслями. Подняв глаза, бальзамировщик чуть было не подскочил от страха, заметив перед собой Эмму, которая в нерешительности застыла перед его комнатой. — Мисс Вудс?.. Вам что-то нужно? — слегка приподняв брови, произнёс бальзамировщик, видя у девушки на щеках лёгкий румянец. — Ох, э-эм, Эзоп, я… У тебя не найдётся свободная минутка? — садовница переминалась с ноги на ногу, словно ей было что-то жизненно необходимо рассказать. Парень недоумëнно наклонил голову вбок, но потом степенно кивнул, выходя из комнаты и запирая дверь: — Прогуляемся до холла? Мне кое-что нужно попросить у организаторов. — К-конечно! — девушка довольно захлопала в ладоши и спешно последовала за своим быстрым спутником, уже оказавшимся на полпути к лестнице. Шёпотом она продолжила свою просьбу, будто это было нечто слишком секретное и интимное для ушей поместья: — Я хотела узнать, почему ты так спокойно… относишься… Хмм, нет… Не знаю, как правильнее спросить… — Смотря, что хочешь узнать, — передразнивая Эмму, так же прошептал на ухо знакомой Карл, не настраиваясь на тяжкие разговоры. Вудс вся покрылась мурашками, ощутив возле уха вкрадчивый тихий голос бальзамировщика, защекотавший еë где-то под сердцем, и на пару секунд замолкла. — Твоё прошлое… Оно ведь как-то связано с… твоими действиями? — Какими именно? — Ты так спокойно… касался… и… мгх! — Вудс разочарованно нахмурилась и вцепилась в волосы руками. — Я не могу спросить прямо, мне неудобно и страшно! Но интересно!.. Прости! — Ты имеешь в виду то, что я спокойно трогал труп Софии, не так ли? — прямо спросил парень, на что садовница поникла и кивнула. — Я вроде ясно тогда сказал, что работал бальзамировщиком. Для меня это работа. — Не посчитай меня совсем глупой, но… что это значит? — совершенно стушевалась девушка. — Это что-то вроде организации похорон, да?.. — Реставрация трупов, — коротко и ëмко посвятил еë в значение своей профессии Эзоп, на что и без того напуганная Эмма округлила глаза и побледнела. — Ой… Это… Прости, я очень глупо себя сейчас чувствую… — Вудс обхватила плечи руками и отвела взгляд. — Всë в порядке. Про мою работу люди обычно узнают только если кто-то интересуется ритуальными услугами. Что-то ещё? — бальзамировщик повернулся на ходу к садовнице и посмотрел прямо в еë живые зелëные глаза. — Ну… — девушка, словно загипнотизированная, уставилась на его бледно-серые огоньки в глазах, не в силах добавить и слова. Обыкновенно ей легко давался зрительный контакт, но этот человек столь же манил еë, сколько и пугал. Ей хотелось бы спросить у него совета, как стать такой же стойкой перед лицом смерти, но стоило Эмме оказаться перед комнатой Карла, как вся еë решительность куда-то пропала, а сейчас и вовсе растворилась в неясном страхе. Ощущая себя рядом с ним беспомощным котëнком, попавшим в опасность, садовница едва нашла сил, чтобы отвернуться от этого пронзительного взгляда глубоко усталых и опечаленных глаз. — Ничего… Просто подумала, что… ну… Девушка и подумать сейчас не могла, что спутник открыто над ней смеётся, настолько убедителен был его серьëзный образ в данный момент. Вудс осознала это лишь тогда, когда Карл сменил свою напускную рабочую собранность на лëгкий смешок. Резко повернувшись к нему, садовница уже не увидела той страшной ауры, витавшей вокруг бальзамировщика: сейчас он был больше похож именно на того себя, какого она встретила ночью в саду. — Неужто я напугал тебя сильнее маньяка? — бальзамировщик ухмыльнулся под маской, на что садовница вздрогнула и потрясла головой, отгоняя образ соигрока в виде одного из охотников. — Нет-нет! — поспешила уверить собеседника Эмма, не совсем убедительно замахав руками в знак отрицания. — Просто эта тема очень сложная, вот я и… Я тебя не боюсь, просто твоя работа немного страшная, наверное! Э-это… Эзоп, видя смущение несчастной собеседницы, какое наблюдал на лице каждого своего клиента, стянул маску с лица и без причины мило улыбнулся ей, отчего его глаза слегка прищурились. Эмма, окончательно потерявшись от этой неожиданной реакции, не знала, как ей отреагировать: улыбнуться ли в ответ? обидеться? испугаться? разозлиться? Всегда действуя в открытую, сейчас она была сбита с толку этими двойственными чувствами, а потому совсем замолчала, жалобно продолжая смотреть на собеседника. — Ты очень забавная девушка, Эмма, — признался ей бальзамировщик, держа на своих тонких губах расслабленную полуулыбку. — Неужели ты пришла ко мне, чтобы спросить, кем я работаю? — Вудс вспыхнула, поняв, что до этого и правда вела себя очень нелогично. — Говорить о смерти людям всегда тяжело, но для меня это рутина. Так что можешь говорить прямо, я тебя не осужу. Наверное, ты хотела спросить совета? Какого? — Мне просто было страшно, вот я и пришла, — пробурчала садовница, состроив детскую обиду на лице. — Просто ты… Как тебе удаëтся не бояться трупов? София… Она ведь всего пару секунд назад была живой, а теперь… Как ты не испугался? Она умерла прямо на твоих глазах. — Я тоже испугался, когда она умерла, — признался парень, подходя к холлу и выискивая глазами панель запросов. — Момент смерти мне доводилось видеть всего раз, и он тоже меня напугал. Это было так внезапно, что я не успел ни о чëм подумать. А когда она уже перестала дышать… Какой смысл бояться человека, если он уже мëртв? Он не нападëт, не скажет тебе ничего, не закричит. Он становится тихим и покорным. — Но это же был живой человек! — возразила девушка, не понимая слов Эзопа. — Был. Теперь нет. Все мы рано или поздно становимся молчаливыми холодными телами. Я смотрю на это, как на избавление от всех проблем. София теперь свободна, и мой долг как последнего проводника — дать еë душе спокойно покинуть еë бренное и измученное тело. По-моему, это весьма хорошая работа. Тем более нет ничего страшного в том, чтобы тронуть труп. Страшнее тронуть раненого — в твоих руках ответственность за его жизнь. А мëртвому уже всë равно. — Ох… — Вудс нервно теребила в руках шнурок от толстовки, не способная воспринять эти советы. — Думаю, мне всë равно немного сложно. — Чтобы пропал страх, нужно много раз столкнуться с ним, — Карл старательно выводил список нужных ему лекарств и вещей на почтовом листе, чтобы после опустить его в ящик приëма просьб, который теперь стоял в прихожей возле входной двери. — С живыми людьми ты будешь видеться чаще, чем с трупами. В мëртвых нет ничего страшного. Человек просто стал свободен от тела. — Но почему же людям не хочется умирать? — резонно поинтересовалась девушка. — Раз это освобождение? — Сложно отпустить то, к чему привык. Люди, любимые дела, мысли… К тому же это боль. Умирать всегда больно. Люди просто неспособны до конца принять эту свободу и решиться на неë через этот порог страданий. Так я думаю, — Карл сложил лист вчетверо и опустил в металлическую коробку. — Необязательно думать так же, чтобы не бояться смерти. Просто посмотри на неë, как на ресурс. Ресурс каждого человека исчерпаем. Теряя кровь и жизненные силы, он становится ближе к смерти. Если ты хочешь помочь человеку пожить подольше, то обязана не допустить, чтобы этот ресурс стал критичным. Как бы страшно не было от вида крови, но страшнее потом понять, что без твоей помощи человек не выживет. — Это и вправду полегче усвоить, — задумавшись, кивнула Эмма. — Спасибо… — Ага, — бальзамировщик поднял маску обратно и, уже исчерпав интерес к обсуждению близкой ему темы, потерял из голоса и всего своего вида ту теплоту и очарование, которое излучал во время этого короткого разговора. — У меня на самом деле тоже есть вопрос, который неудобно задать. Можно? — Услуга за услугу, — Вудс приободрилась и с интересом подняла глаза на собеседника, радуясь тому, что тема сменилась. — Конечно! — Могу ли я понаблюдать за тобой в саду? Не подумай лишнего, я лишь хочу зарисовать то, как ты работаешь. Из окна не особо хорошо видно, — парень с надеждой наклонился чуть вперëд к Эмме. — Я видел тебя, но издалека особенно не разглядеть мелких деталей. — О, ну… Конечно! — садовница, слегка растерявшаяся, заулыбалась и закивала, польщëнная вниманием. — А почему именно я? — Занимательно наблюдать за людьми, которые заняты любимым делом, — бальзамировщик кивнул на двери в сад, через створки которых прорывались последние закатные лучики. — Я люблю коллекционировать интересные мне вещи в рисунках. К тому же рисование успокаивает. Поместье я уже успел зарисовать, но приятнее ловить что-то живое, как бы это странно ни звучало от меня, хах. — Интересно звучит, — протянула садовница, выхватывая из кладовой рабочие перчатки и фартук. — Но зато Олетус никуда не убежит. Так же, как и растения, хи-хи! Тогда нужно поторопиться, пока солнце совсем не село. Цветы и деревья тоже спят. — Правда? — искренне удивлëнный, Карл едва поднял брови и уже сам последовал за девушкой. — Ты, кажется, упоминала, что они живые, но чтобы так… — Да, растениям тоже нужен отдых, — закивала Эмма, хватая на ходу секатор и большое ведро. — Я как раз хотела подстричь один куст, слишком уж он колючий… Меня успокаивает за ними ухаживать~ Особенно когда привыкнешь к каждому растению, уже начинаешь считать его своим другом. Бережно относишься к саду — и он сам по себе расцветает с этой заботой. Уж лучше так, чем просто сидеть в этом холодном поместье… «Тут мы похожи, — отметил про себя бальзамировщик, устраиваясь на скамейке напротив принявшейся за дело девушки. — Могу, конечно, ещë раз смутить еë аналогией со своей работой, но так уж и быть не буду… Ей, кажется, и так неудобно, что я попросил понаблюдать за ней. Что за настроение у меня сегодня, однако». Эзоп, заточив карандаш, приступил к наброскам. Лишь его внимательный взгляд гулял от блокнота к Эмме, да левая рука спешно делала наброски модели: всë остальное тело Карла оставалось недвижимо, словно камень. Вудс старалась не обращать внимания на наблюдателя, вжившись в роль его музы, но определëнное смущение так и сквозило в еë работе. Любопытный взор изумрудных глаз то и дело молнией проскальзывал к художнику, чтобы посмотреть, чем же он занят. От неловкости молчания хотелось начать разговор, но садовница останавливала себя тем, что может сбить бальзамировщика с мысли. Тот в свою очередь старался вести себя как можно тише, чтобы не отвлекать девушку от дела и запечатлеть еë максимально расслабленной. Но через пару минут молчаливой работы, Эмма всë же привыкла к застывшему сбоку от неë Эзопу и увлеклась подрезанием веток. В вечерней тишине слышался лишь тихий треск ломающихся веточек, отдалëнный крик припозднившихся птиц и шорох карандаша по плотной бумаге. Солнце держалось на небе ещë около получаса, но потом окончательно закатилось за горизонт, оставив после себя только тонкую полоску зарева на горизонте. Когда Карл и Вудс уже не могли разглядеть ни страниц, ни веток, то буквально одновременно первый захлопнул блокнот, а вторая бросила секатор в ведро с ветками, отчего оба испуганно вздрогнули. — Уже темновато, — заметила садовницаи потянулась, разминая спину. — И прохладно… — Раз мы закончили, то можно идти внутрь, — кивнул парень. — Спасибо, что дала за собой понаблюдать. Обычно я не прошу людей попозировать, но тут вдруг захотелось. «О-о! Это можно считать чем-то особенным? — Эмма, словно щеночек, заулыбалась. Если бы девушка имела хвост, то он бы определëнно завилял от комплимента. — Значит, я настоящая модель? Ой, интересно посмотреть, что получилось…» — Я рада помочь, — ответила садовница, догоняя Карла с полным ведром обрезок. — А… А можно будет взглянуть? — За ужином. Света будет побольше, — пообещал бальзамировщик, придерживая для девушки дверь внутрь. — Хорошо. Ух, жду не дождусь посмотреть! — Это просто зарисовки, не картина, — полуулыбка опять легла на бледное лицо Эзопа. — Смотреть особенно нечего… — А ты кого-нибудь ещë рисовал? Здесь, в поместье? — Да, парочку игроков успел набросать. Мне так легче запоминать людей в некоторой мере. — Вот как… А ты сам себя рисовал когда-нибудь? — Эмма забежала чуть вперëд собеседника и посмотрела ему в глаза. — В зеркале, например? — Я пытался пару раз, но моë лицо не такое интересное и живое, как у других людей. Словно мертвеца рисую, — искренне признался Карл, отведя взгляд в сторону. — Ну, зато не нужно брать цветных карандашей, — хихикнула Вудс, уже окончательно осмелев перед бальзамировщиком. — И волосы, и глаза, и костюм серые хи-хи~ Тебе нравится этот цвет? — Не то что бы я мог выбирать хоть что-то, — Карл вздохнул и поправил белые перчатки. — Это нейтральный цвет, но он мне не так уж и нравится. — Я думала, ты специально волосы покрасил, — садовница озадаченно приложила указательный палец к губам. — Неужели они у тебя правда седые?.. — Правда, — кивнул бальзамировщик. — Когда-то они были каштановые, но… Впрочем, не важно. Эзоп замолчал и скрылся на кухне, за секунду потеряв всë своë обаяние, которым очаровывал Эмму в саду. Всë его лицо в момент будто тоже посерело, сделавшись больше похожим на тëмную зарисовку в его блокноте. Вудс обеспокоенно сложила брови домиком и прижала руки к груди. «Его кто-то напугал до седых волос? Или это последствия работы бальзамировщиком?.. Ах, я опять спросила лишнего! Весь вечер он казался мне очень открытым и даже немножко милым, а теперь… Кажется, я опять всë испортила, — садовница тяжело вздохнула и побрела к холлу, низко опустив голову. — Сложно… Как же мне подобрать тему, чтобы не задевать чувства людей? Как ни заговорю с кем-нибудь, так сразу всë заканчивается неловкостью! Надо поменьше говорить, да…» Распереживавшаяся Эмма до ужина так и проходила в сомнениях, не решаясь уже больше ни с кем заговорить. Встретившая еë на лестнице Фиона постаралась было узнать, в чëм же заключается печаль подруги, но садовница лишь невнятно ответила ей, что проблема в ней самой. — Эммочка, ну, чего ты… — жрица присела рядом и погладила еë по спине. — Кто тебя обидел? — Я не знаю, Фиона, — насупилась в ответ Вудс. — Такое ощущение, что я сама всех подряд обижаю, хотя не хочу этого! — Не говори глупостей. Если человек обиделся на что-то, что было сказано просто так, то он сам в этом виноват! — Гилман многозначительно подняла палец вверх и прикрыла глаза, словно читала известную всем заповедь. — К тому же всем сейчас тяжело, так что не задеть кого-то очень сложно. Тем более мы тут друг друга едва знаем! Не переживай. Просто сегодня весь день такой. Завтра тот, кто на тебя обиделся уже поймëт, как ошибся. — Правда? — в обеспокоенных глазах садовницы блеснула надежда. — Ещë бы. Всем всë равно не угодишь, да и как иначе узнать друг друга, кроме как задавая вопросы? Никогда не угадаешь, что кого обидит. Взрослый и образованный человек не станет по пустякам устраивать драму. — Наверное, ты права, — согласилась Эмма, значительно приободрившись. — А я так распереживалась… — Пойдëм-ка за стол, — Фиона поднялась на ноги и протянула подруге руку. — Еда всегда поднимает настроение~ Можем чего-нибудь выпить с тобой, если хочешь. Тебе ведь можно? — Вудс с сомнением, словно сама не зная, кивнула и неловко улыбнулась. — Отлично! Тебе станет полегче. Скорее. Возьмëшь что-нибудь вкусное. — Только если ты со мной, — Эмма по-детски очаровательно улыбнулась подруге и поддалась еë рукам. Девушки, посмеиваясь, заняли место за ещë пустым столом и продолжили незамысловатую беседу, пока на кухне кипела жизнь. Закончив готовку, повара, в числе которых значился и Эзоп, принялись расставлять по столу блюда. Заметив за столом Эмму, парень несколько удивлëнно поглядел на неë, полную энергии и жизни рядом с Фионой. Садовница, ощутив на себе знакомый холодный взор, мельком зыркнула на Карла, но тут же отвернулась, продолжив разговор. Гилман, непонимающе повторив за подругой манëвр, чуть дольше задержалась взором на парне, словно оценивая его. «Обиделась? — подумал про себя бальзамировщик, отправляясь обратно на кухню. — Хм… Гилман мне не очень нравится, но она не выглядит слабой. Мы с ней не контактировали, но что за поведение? Это из-за Эммы?.. Плохо будет, если из-за неë Фиона не будет мне доверять. Наверное, я чем-то задел Эмму, — вышедши из дверей с новой порцией блюд, Карл напряг свой слух и постарался расслышать, о чëм же говорили девушки, но те сразу замолчали, стоило ему подойти к столу. — Ну, точно. Боже, за что мне очередная головная боль…» Вскоре на манящий запах еды в столовую стянулись немногочисленные игроки, занимая свои места. Общая суета сразу нагнала на Карла усталость и беспокойство, отчего настроение его, столь хорошее в течение дня, испортилось. Поняв, что он с Эммой сидит на разных концах стола, бальзамировщик страдальчески закатил глаза и вздохнул. «И как мне вести хоть какой-то диалог? Столько шума, что голова раскалывается. И внимание будет со всех сторон. Потянуло же меня на разговоры, ох…» Тихо скользнув между стульями, Эзоп подобрался поближе к садовнице и наклонился к ней, окликнув по имени. Из-за голоса за спиной Эмма вздрогнула и с обеспокоенным выражением лица повернулась к нему. Вспомнив, впрочем, о словах Фионы, девушка с трудом натянула на лицо маску невозмутимого вопроса. Бальзамировщик молча сунул ей блокнот в руки и, наклонившись ещë ниже, прямо к уху Вудс, прошептал: — Мне жаль, если я заставил тебя волноваться. Это вышло непреднамеренно. Я не хочу, чтобы от сегодняшнего вечера остался неприятный осадок. Держи. Вернëшь позже. Не ожидая ответа, парень сразу же шмыгнул на своë место. Фиона с изумлением проводила его взглядом и, как только бальзамировщик отошëл достаточно далеко, прилипла к Эмме с расспросами. Садовница с удивлением покрутила в руках заветный скетчбук и развернула его на первой попавшейся странице. — Ух ты, красиво… Эзоп дал тебе посмотреть свой блокнот, чтобы ты не расстраивалась? Что он сказал? — Сказал, что ему жаль, — пробормотала девушка, внимательно разглядывая каждый штрих: талант бальзамировщика завораживал еë, как и всë красивое, что попадалось ей на глаза. — Он… Он меня рисовал в саду и обещал показать за ужином. Сказал, что хочет понаблюдать за моей работой. — Давай и другие рисунки посмотрим! — предложила жрица, аккуратно перелистывая листик. — Интересно, кого ещë он успел зарисовать… Что Гилман, что Вудс с детским интересом принялись рассматривать зарисовки, перелистывая страницы. На бумаге мелькали образы случайных людей, зарисованные Эзопом словно на ходу: рисунки отличались беглостью и лëгкостью линий, не претендующих на точное копирование реальности, но хорошо передавали настроение и динамичность позы, в которой он запечатлел своих моделей. Далее блокнот заполнили детализированные и мрачные скетчи поместья и его окружения: старинные вещи, столовая, кухня, холл, кованый забор на закате, цветы в саду, пересохший фонтан… Через некоторое время Эмма наткнулась на знакомые лица. — Это же Илай! — восторженно воскликнула Вудс, осторожно трогая карандашные наброски. — Ва-а… Как похож! — Он и сову его зарисовать успел, — Фиона тыкнула пальчиком в пушистый комок с глазами на плече Кларка на одном из крупных скетчей. Птицу художник изобразил совсем бегло, из-за чего она смотрелась комично на фоне проработанного образа Илая. Жрица хихикнула: — С животными, кажется, Эзопу следует поупражняться~ — Всë равно мило вышло! — заступилась за Карла садовница, вытянув губы в трубочку. — Очень даже похоже! О… Смотри, тут ещë и мистер Субедар есть! — Ты пролистала Адама, — Гилман пролистнула обратно пару страничек и умильно захныкала. — Он его таким душкой нарисовал, ах~ — Тут ещë и мисс Даер, — Эмма с любопытством переместила взгляд на доктора, сидевшую недалеко от неë напротив. — Я и не заметила, что у неë есть родинка под глазом… — Чертовски много деталей. И когда он только успел?.. Ой, Эмма, смотри, вот и ты тоже! На бумаге, будто на фотографии, были тонкими линиями зарисованы еë позы во время работы. Всë внимание Карла, как можно было понять по более чëтким очертаниям, было приковано к рукам девушки и положению еë головы. Отдельными зарисовками он выделял фактуру еë соломенной шляпки и больших рабочих перчаток, бережно сжимающих веточки куста и секатор. «Действительно рабочие наброски, — решила Эмма, с улыбкой наблюдая за собой словно со стороны. — Так красиво…» На последней страничке Вудс резко замерла и перестала моргать, поражëнная детализацией и светлой атмосферой наброска, которая отсутствовала на всех предыдущих рисунках. На бумаге Эзоп изобразил Эмму в профиль: она лучезарно улыбалась, прикрыв от счастья глаза, и держала в руках целый букет душистых ярких лютиков. Рисунок был очень реалистичным и не смотрелся, как карандашный набросок — перед ней было словно настоящее винтажное фото. Вудс изумлённо скользила жадным взглядом по листу, рассматривая себя. — Вау… Ты тут так мило получилась, — отметила Гилман, тоже с удивлением глядя на детали. — Ты сама предложила идею, или он попросил тебя так попозировать? Вышло просто очаровательно! — Нет, я… Я не брала в руки цветов. Мы даже не разговаривали, пока он рисовал, — Эмма подняла взгляд на Эзопа, который продолжал свою трапезу, молча слушая соседей по столу. — То есть он из головы взял этот образ? — Фиона посмотрела на подругу, потом на рисунок, потом вновь на Вудс и, наконец, на Карла. Внезапно она издала тихий удивлëнный возглас и прикрыла рот обеими руками, восторженно затопав ногами. — Эмма, да ты ему нравишься! — Что?! — садовница, ошарашенная этим заявлением, выронила из рук блокнот, резко вздрогнув. Тот едва не упал в тарелку с едой, но Эмма сумела ловко его подхватить за мгновение до катастрофы. — Фиона, не в-выдумывай! Он просто нарисовал меня! Было уже темно, я сама даже не видела, что делала. Он нарисовал меня так, потому что хотел запомнить лицо. Он сам говорил, что так делает! — Остальных он рисовал с натуры~ — поигрывая плечами, напомнила Гилман и подмигнула собеседнице. — А тебя позвал отдельно, так ещë и такой милый рисунок~ Тогда всë понятно, что с его поведением, хи-хи~ — Ух! — девушка вся раскраснелась от смущения и злобы на игривость Фионы и, чтобы не выдать своего настроения, спрятала голову под блокнот, широко расставив на столе локти. — Глупости! Всë это было совсем не так… — Что не так? — поинтересовалась только подошедшая Хелена. — У вас всë хорошо? Я не слышала всего разговора, но, кажется, вы ссорились… — Нет-нет, никто не ссорится, — убедила еë жрица, ободрительно поглаживая Вудс по спине. — Просто обсуждаем мальчиков. — Мальчиков?.. — Адамс с сомнением и лëгким непониманием приподняла бровь, ставя свою новую трость возле стола. — Просто кое-кто робко делает маленькие знаки нашей Эмме~ — Фиона! — воскликнула Вудс, обиженно зыркнув на неë из-под своего укрытия. — Хватит… Всë совершенно не так, как ты думаешь. Пока ты не сказала, я даже не подумала об… об… об этом! Ужас! — Ах, я сохраню этот секрет… — Гилман жалобно сложила брови, улыбнулась и прикрыла глаза, приложив руку к сердцу. Впрочем в следующий момент лицо еë опять приняло насмешливое и хитрое выражение: — …до вашей свадьбы~ Эмма сокрушëнно покачала головой, тихо хныкая от смущения и своего бессилия. Хелена солидарно промолчала и сразу постаралась поменять тему. Фиона, чувствуя за собой некоторую вину за состояние подруги, не стала дальше давить на неë этим вопросом, хотя ожидала другой реакции. «Ну как это возможно?! Ох, Фиона и правда говорит ужасные глупости!.. Эзоп едва ли меня знает. Я его не понимаю, и он меня больше пугает, чем привлекает… — выглянув из-за локтя на бальзамировщика, Эмма с пару минут понаблюдала за ним. Парень спокойно ел и изредка что-то спрашивал у Наиба, Кричера и Илая. Первые двое впервые сели возле бальзамировщика, но садовница списала это на то, что он сблизился с командой во время тренировки. Разговора было не слышно, но по тому, как активно говорили остальные, иногда смеясь и стуча по столу от переполнявших их эмоций, и как безэмоционально реагировал Эзоп, девушке стало ясно, что диалог его не особо интересует. Отвлëкшись от еды, он всë же посмотрел в ответ на Эмму и с вопросом наклонил голову ниже, увидев то, как та сидит, накрывшись его скетчбуком, как крышей домика. — Ой! — Вудс тут же села прямо и положила блокнот на стол, принявшись за еду. — Как мне теперь с ним говорить после слов Фионы?.. Жутко неловко. Хотя и до этого с ним было неловко… Но сегодня, вот, было не так уж плохо, пока я не спросила про волосы. Нет, это наверняка бред. Такой человек как Эзоп на меня в таком плане даже не посмотрит. Это же надо было такое сказать!» Пусть Фиона уже и забыла о своих словах, но Эмма всë равно бросила в неë обиженный и даже немного злобный взгляд, обвиняя еë в лишних мыслях. «Скетч не понравился? — предположил Эзоп, пронаблюдав за тем, как на лице девушки за десять секунд сменилась целая палитра эмоций. — Так и знал, что не стоило брать образ из головы. Наверняка куча ошибок». — Эзоп, а ты чего молчишь весь день? Не говоришь ничего, как воды в рот набрал, — окликнул парня Пирсон. — День тяжëлый, а? — Утомительнее обычного, — отметил бальзамировщик. — У всех сегодня тяжëлый день. — И не поспоришь, — вздохнул Наиб, уплетая свою порцию. — Боги, как вкусно… — Рад, что Вам нравится, — медленно кивнул парень. — Нельзя признаваться, что ты так вкусно готовишь! — вор усмехнулся. — С кухни потом не выйдешь, ха-хах. — Не в первой. — Эзоп, — Илай осторожно, уже примерно угадывая нрав Карла, подозвал его к себе. — На тренировке Хелена рассказала мне, что ты был в том месте, где нужно искать раненого, — Карл вздрогнул, вспомнив тот ужасный момент, когда от боли и жара он чуть не умер. Субедар тоже заинтересованно глянул на пророка, проследив и за реакцией Эзопа. — Никто, кроме вас двоих, не участвовал в этой тренировке. Хелена сказала, что опасно там находиться. Что… Что там произошло? — Это была проверка чипов, — пояснил бальзамировщик, указав на пластинку в шее. — На этой тренировке воссоздавали ситуацию, когда выживший получает два удара и не может встать, а команда должна его найти и вылечить. Только вот чип включился на полную мощность, а нас не предупредили. Было очень неожиданно и больно. Не знаю, с чем сравнить это чувство, но встать на ноги в таком состоянии было и правда невозможно… — Было опасно, поэтому мы решили предупредить других, — кивнул наëмник. — Мало ли какие побочки эта «проверка» бы вызвала. — Оу, — Илай тут же стушевался и чуть отпрянул от бальзамировщика, словно боясь зайти в его личное пространство и потревожить. — Неприятно… Но ведь нам всë равно придëтся это ощущать на игре, так? — Так, но… — Наиб нахмурился и посмотрел на медицинскую маску Эзопа, которая сейчас была собрана под его подбородком. — Лишний раз лучше не подвергать себя такой боли. Не угадаешь потом, что может произойти. — Я немного не понимаю, — Кларк, внимательно вслушиваясь в ответы собеседников, не очень-то осознавал беспокойство Наиба — человека, который выглядел так, словно боль — его вечный спутник наравне с суровостью. — Не все люди здоровы, как ты, Илай, — наëмник ухмыльнулся и отправил в рот кусок хлеба. — Люди часто болеют, и это становится причиной осложнений. Слабое сердце может не выдержать таких нагрузок или какие-то проблемы с лëгкими, нервной системой… Организм человека очень хрупок, а здесь какой-то чип заставляет его чувствовать себя так, будто наступает смерть, хотя внешне всë в порядке. Успеем ещë натерпеться на раунде. — Наиб, не поможете мне принести кое-что с кухни? — перебил его бальзамировщик, чувствуя, куда идëт разговор. — Кажется, я забыл взять закуски. Субедар с готовностью кивнул и поднялся со своего места. Пока он следовал за парнем, то уже понял, что его зовут на разговор, а не за едой. Едва дверь за ними закрылась, как наëмник, уже почти угадав слова собеседника, услышал голос Карла, такой же холодный, но явно с ноткой тревожности и раздражения: — У меня есть к Вам небольшая просьба. — И какая? — Не говорите никому, что я болен. Я благодарен Вам за помощь на раунде и за Ваше откровение, но, прошу, не нужно делать на этом акцент, — Эзоп обернулся к Субедару, серьëзно, но с мольбой, посмотрев ему в глаза. — Я уже попросил у организаторов нужные лекарства, так что больше такой ситуации, которая случилась на тренировке, уже не будет. — Не хочешь казаться слабым? — Наиб облокотился спиной на ребро кухонной стойки и скрестил руки на груди. — Именно. — Могу понять, — резонно закивал мужчина. — Но, надеюсь, ты уведомил хотя бы мисс Дайер о своей проблеме? Что у тебя вообще? — Я не собирался никому говорить. Это принесëт только ещë больше проблем. — Если не скажешь сейчас, то я сам подойду к доктору и расскажу, как ты задыхался и хрипел, — нахмурился Наиб. — А потом и всей команде, чтобы знали, чего от тебя ждать. — Это шантаж. — Надо было раньше думать над этим. — Боже… — раздражëнно пробормотал бальзамировщик, потерев пальцами переносицу. — Что изменится от того, что я скажу об этом доктору? Думаете, если бы в этом был смысл, я бы не сказал? — Зубы мне не заговаривай, — сине-зелëные радужки Субедара сверкнули приказной решимостью, голос стал непреклонно-стальным. Наëмник ненавидел этот тон командира и не желал давить им на парня, но знал, что способ этот будет более чем действенным. — Говори. — Бронхиальная астма. Довольны? — Карл помрачнел и поднял подбородок, чтобы ещë более презрительно и недовольно смерить собеседника своим взглядом. — Она не леч-- — Ты с ума сошëл?! — наëмник резко изменился в лице, тревожно подавшись вперëд и уже хотел было в сердцах схватить Эзопа за грудки, но сдержался, лишь бессильно потрясая кулаками возле его плеч. — Астма! И ты решил, что лучше будет умолчать об этом? — Какая разница, если со мной всë будет в порядке? Я не хочу, чтобы со мной носились, как с ребëнком, и смотрели, как на инвалида. То, что у меня есть недостаток, — не означает, что я обязан уведомить о нëм каждого в команде. — Сам себя-то слышишь? Эзоп, если ты считаешь, что скрыть такую серьёзную вещь как астма — правильное дело, то сильно заблуждаешься. Не приведи боги, у тебя будет удушье — никто даже не поймёт, что надо сделать, чтобы тебя спасти! — Этого не произойдëт. — Уже произошло! Думаешь, я не заметил твоего поломанного аппарата, когда спасал? — Эзоп напрягся и сжал челюсти, не желая признавать свою неправоту. — А что было бы, если бы я не спросил у Хелены, что это за чëртова локация? Задержись я на несколько минут, что бы с тобой было? — бальзамировщик, всë это время не отводивший взгляда от лица Наиба, вдруг отвернулся. — Скажи ты, что у тебя астма, и не пришлось бы врать на тренировке остальным, что ты просто не любишь бегать. Ты мог умереть сегодня вслед за Софией! — Что изменится от того, что все будут знать мою слабость? Бросят меня, как приманку, охотнику? — огрызнулся Эзоп, слегка нахмурив брови. — Вы ведь тоже знаете, чем черевато такое открытие. Люди жестоки и пойдут на что угодно, лишь бы выжить. — Если продолжишь так думать, то, конечно, всë именно так и будет. Это шоу — не про выживание победителя, Эзоп. Хочешь выжить — действуй в команде. В одиночку против охотника не выстоит никто, — Наиб отошëл обратно к стойке и дал Карлу с полминуты подумать над его словами. — Для того, чтобы быть хорошей командой, мало знать только сильные стороны друг друга — недостатки тоже важны для общей стратегии и плана. Легко напороться на неожиданность, проиграть и умереть, играя с незнакомцами. Своим желанием уберечь себя и не быть обузой остальным, ты только всем навредишь. Понимаешь о чëм я? — бальзамировщик чувствовал вину в своих убеждениях, но не желал этого показывать и потому молчал. — Ты же не глупый парень! Надеюсь, ты осознаëшь, что я говорю всë это не с целью поссориться, а потому, что беспокоюсь… — Наиб вздохнул и смягчил тон: — Я обещаю не говорить никому о твоей астме, но постарайся сам рассказать об этом остальным игрокам. Хотя бы тем, с кем собираешься быть на раунде. — Хорошо, — сдержанно ответил Карл и сразу же схватился за тарелки с закусками. Голос его стал быстрым и тихим, словно у провинившегося ребëнка: — Спасибо за Ваши слова. Я подумаю над ними и завтра постараюсь что-нибудь придумать. — Я ничего тебе не сделаю, не надо так на меня реагировать теперь, — фыркнул наëмник, вытаскивая из тумбочки пару пачек конфет. — Считай это дружеским наставлением. — Да-а, — с тяжëлым вздохом протянул Эзоп, уже выходя с кухни. «Вот же пристал…» — добавил про себя бальзамировщик, пусть и принял совет напарника к сведению. — О, смотрите, кто вернулся! — воскликнул Кричер, отпивая из бокала вино. — Что-то вы задержались там. — Не поделили, какие сладости брать, — хмыкнул Наиб, обратно падая на свой стул. — Что обсуждали без нас? — Я рассказывал Илаю, кем работал до того как… как стать безработным, в общем, — Пирсон неловко усмехнулся и сделал ещë один глоток. — Мистер Пирсон много всего делал! — Кларк с искренним восторгом закивал, начав загибать пальцы, пересчитывая профессии вора: — Он работал в церкви, в порту, на стройке, на ферме, в доме сироток, был уличным музыкантом… — Д-да, много чего попробовал, — ещë более нервно отозвался Кричер, бегая глазами по столу. — Всего даже не вспомню! — Илай добродушно и с уважением заулыбался, словно ожидая дальнейшего рассказа, но в присутствии остальных игроков весь послужной список разнорабочего звучал уже не так впечатляюще, поэтому мужчина постарался перевести тему. — Гм, Наиб, а что насчëт твоей карьеры? Кем ты работал? Если моя интуиция меня не подводит, то ты часто говорил про всякие военные… штуки. Не расскажешь поподробнее? — Конечно, — Субедар спрятал усмешку, увидев смущение вора, и поспешил ему подыграть, чтобы спасти положение. — Сначала служил в регулярной армии Эварис по контракту, вместе с Франком. Успел поучаствовать во Второй войне с Орчард, попал в плен, — наëмник указал на свои страшные шрамы. — Когда вернулся, то узнал, что Франк ушёл из армии, но я решил остаться. Позже понял, что рядовой военный не шибко много получает, а повышать меня из-за происхождения никто не собирался. Через год-два подался в наёмники и начал получать гораздо больше, а потом ушёл в отставку с регулярки. Тогда-то ко мне и пришло письмо счастья. — Неужели сейчас за наëмничество хватают? — изумился Пирсон. — Ну, как сказать… Я постепенно разочаровался в этом государстве за время службы и наемничества, поэтому подался в революционное движение. Стал регулярным наëмником у Скарлато Суно*. За это уже и прилетела ответочка от Эварис, — бросил Субедар. — Скарлато Суно? — Эзоп вдруг заинтересованно влился в разговор, отставив кружку с чаем. — Это движение с союза Сохо? — Удивлëн, что ты именно этим заинтересовался, — хмыкнул Субедар. — А в какой из отрядов Вы входили? — продолжил парень, внимательно заглядывая в глаза говорящему. — «Трансирейо»**, если тебе это о чëм-то говорит. — А что за отряд? — спросил Кричер, на что Илай согласно закивал, желая задать тот же вопрос. — Он отвечает за военизированные действия на окраинах страны, — уточнил Наиб. — Опасная работëнка, но всë же не в столице работать. — А в столице разве опасно? — на Эзопа тут же обратились две пары глаз, снисходительно и насмешливо смерив его с головы до ног. — Что? — Конечно, опасно, — пожал плечами Кричер. — В разы больше камер, полицейских и машин. Богатство центра соответствует его защите… Там тебе никто не поможет, если ты провинился. — Всë так, — подтвердил наëмник. — К тому же такому как я туда соваться было бы глупо, даже не будь я вне закона. Соховцев в столице не жалуют. Как и другие расы в прочем… — А откуда Вы именно? — поинтересовался Эзоп. — У меня есть пара знакомых из района Силенто***. — Силенто… Ах, хотел бы я там хоть разок побывать. Самый красивый и богатый район союза, — Наиб благоговейно вздохнул и прикрыл на пару секунд глаза, представляя себе милые улочки между белых домов с красными черепичными крышами на берегу моря. — Живи я там, то и не оказался бы в Эварис. Я из Мальричесс****. — Мальричесс?! Далеко же тебя занесло, дружище, раз ты попал на другой конец планеты. Как тебе вообще удалось попасть сюда? — Пирсон даже слегка подавился конфетой, услышав место рождения наëмника. — Тут из приграничных-то районов никого не пускают, а ты из самого сердца союза пожаловал! — В Эварис есть определённые льготы на въезд, коих у меня было предостаточно. Я живу здесь с восьми лет. Долгая и запутанная история. Если будет интересно — позже расскажу, — наёмник приподнял уголки губ и подмигнул, намекая на то, что история интересная. — С удовольствием послушаю, как восьмилетний мальчишка попал в Эварис! — с задором хмыкнул вор, опустошая бокал. — Но сегодня с меня уже хватит шокирующих новостей… Разве что только одна не даëт мне покоя, — Пирсон многозначительно зыркнул на бальзамировщика, сильно наклонив голову вниз. — А я думал, кто же первым сорвëтся и напомнит, — Наиб хитро прищурился, увидев, как Эзоп тут же устало опустил веки, заранее недовольный тем, что ему придëтся ещë некоторое время провести в компании людей. — Ой, не куксись! Сам заинтересовал, а теперь такое лицо делает! — Расскажу я, расскажу, — вздохнул Карл. — Давайте лучше пока что поговорим о чëм-нибудь менее важном. — Илай вообще молчит весь вечер! — Наиб мягко толкнул пророка в плечо и улыбнулся ему. — Может, расскажешь тоже, чем занимался, пока не попал сюда? — Ох… Постараюсь, но вы поможете мне, если я не смогу сказать что-то на вашем языке, хорошо?.. Ужин в итоге пошел в непринуждённой обстановке, все переговаривались между собой, смеялись и немного выпивали. День казался до жути длинным, и смерть Софии ощущалась так, словно произошла уже давным-давно. Напоминанием о ней служила только одна лишняя вилка в корзинке со столовыми приборами — за своими личными делами выжившие уже почти забыли тихую и непримечательную девушку. Игроки, разговорившись, собирались сидеть до поздна. Единственными отсутствующими были Адам, у которого после активного дня поднялась температура, из-за чего Эмили оставила его в медпункте, и Лакки, который без чьей-либо просьбы пошëл поддержать новоиспечённого друга и составить ему компанию. Тëплые слова, которыми подбодрил и успокоил его Шепард после тура, так запали в душу Счастливчику, что он невольно проникся к нему дружеской симпатией. Сидеть и слушать интересные и добрые истории Адама ему понравилось куда больше, чем пугающие своей несправедливостью и жестокостью откровения Кевина или Марты. За полночь, когда выжившие уже потихоньку начали расходиться в комнаты, Франк, уже как настоящий капитан, решил сделать небольшое объявление насчëт распределения дел на завтрашний день. Уже довольно уставшие, игроки тем не менее молчаливым согласием встретили его слова. — Во-первых нам нужен единый режим подъёма, подходящий всем. Предлагаю подниматься в девять часов утра, чтобы к десяти мы были уже бодры и сыты. Для этого нужны дежурные, отвечающие за завтрак, обед и ужин на каждый день, чтобы не работал один Эзоп. Я думаю, что трёх человек на кухне будет достаточно. Кто хочет завтра быть поварами? — спросил путешественник, замечая раньше остальных поднятые руки жрицы, садовницы и пророка. — Что ж, тогда за завтрашние блюда у нас отвечают Фиона, Эмма и Илай. Чуть позже составим список по дням, хорошо?.. Отлично! Далее: нам нужна хоть какая-то связь с внешним миром. Кто хочет этим заняться? — У нас проектор под потолком столовой висит… Можно попробовать перенаправить антенны на волну телевидения, — предложила Трейси. — Если они есть, конечно. Если нет, то придëтся собрать самим. Также я могу попробовать взломать систему защиты — именно из-за неë невозможно выйти во всемирную сеть. Но это займёт время, и мне потребуются помощники. Плюс, если поймать одного из роботов, которые тут периодически появляются, то можно будет сделать что-то поинтереснее, — на губах девушки заиграла заговорщическая улыбка, а в глазах появился таинственный блеск. — Сколько хороших идей, Трейси! Приступай к ним как можно скорее. Бери себе в помощники, кого хочешь, и если будут вопросы, то обращайся ко мне, — Резник спешно закивала, радостная своей новой должности главного механика. — Что ещё… Если у вас есть хоть какая-то информация об охотниках, то она может пригодиться, — экспедитор бегло окинул взглядом Гилман, Карла и Зелле, молча намекая на разговор позже. Тут громкоговорители неприятно зашипели, и женский голос вновь вставил свои слова: — Полный список будет дан вам за три недели до начала, а точные способности хантеров предоставят за две недели до начала, господин Франк. Не волнуйтесь о подготовке, мы дадим вам время на изучение навыков охотников~ — Боги, да хоть сейчас можно нас в покое оставить?! — раздражённо прикрикнул на динамик наёмник. — К вашему глубочайшему сожалению, слежка будет вестись за всеми вплоть до начала шоу, господин Субедар, — с лёгкой издёвкой сообщила девушка. — И после начала шоу тоже. Это делается для вашего же блага. — Да плевать на слежку. Хотя бы в разговор не лезь, раз тебе заняться больше нечем, — оскалился Субедар, начиная злиться. — Обижаете. Я в первую очередь ваш помощник. В моих интересах сплотить вас, не ин-- В следующее мгновение в динамик, соединëнный с камерой, полетел столовый нож, вырвав из прибора электрические искры. Наиб ехидно улыбнулся, не заметив больше и намëка на надоевший голос, и вновь приступил к чаю. — Не советую портить оборудование, господин Субедар! Это всё-таки деньги, — диктор вновь появилась в другом громкоговорителе под потолком. — Для предотвращения плохого поведения среди участников могут применяться воспитательные методы. — Ха! И что же ты сделаешь мне?! Током удари-- Последующие выпады в свою сторону девушка прекратила нажатием на одну из кнопок на панели перед собой, с сутенёрской гадкой улыбкой наблюдая за тем, как наёмник вскрикнул и схватился за шею, чувствуя, как через всё тело проходит электрические разряды. Кричер машинально шарахнулся в сторону от соседа, помня совсем недавние конвульсии Софии от ударов тока неисправной пластины. Эзоп же, замерев в испуге, с тревогой смотрел на корчащегося от боли наëмника, не зная, чем ему помочь. Диктор убрала палец с кнопки лишь в том момент, когда Субедар жалобно заскулил, содрогаясь от всë более возрастающей боли. Военный вскинул голову и одновременно с яростным пламенем и паническим страхом в глазах оглянулся в поисках источника своей недавней пытки. Наиб тяжело дышал, по его виску стекла капля холодного пота, широко открывавшийся рот так и рвался бросить какую-нибудь гадость в сторону обидчицы, но в итоге наëмник лишь злобно коротко зарычал от невозможности ответить ей физически и замолчал. Дайер тут же сорвалась со своего места и подбежала к мужчине, интересуясь у того, что именно произошло и где ему больно. — Повторяю: портить оборудование в поместье не рекомендуется, — спокойным тоном сообщила диктор и попрощалась с участниками, пожелав тем спокойной ночи. Субедар метал в динамики, словно копья, озлобленные взгляды, вздрагивая от прикосновений Эмили к своей обожженной током шее. — Пусть засунет свои пожелания себе в-- — Мистер Субедар! — доктор резко одёрнула наёмника, не дав его острому языку вновь нажить себе проблем. — Ох, у Вас вся кожа вокруг чипа покраснела, и вены проступили… Пойдёмте в лазарет, я обработаю рану, и-- — Со мной всë в порядке, — вновь дёрнулся военный, но уже скорее не от касания Дайер, а от недавнего разряда. — Это всего лишь разряд током, хуже уже не будет. Эмили тихонько вздохнула у него за спиной и опустила руки: сама она так испугалась за Наиба, что чисто машинально предложила ему пойти в медпункт. Холодный ответ наëмника вернул еë в нормальное состояние, и она, смущëнная и растерянная всеобщим вниманием, удалилась в медпункт одна, на бегу бросив, что собирается проверить Адама. На лицах остальных читались разные чувства: от страха до неприязни к новому методу «воспитания» в поместье. Курт лишь нервно отпивал из третьей по счёту чашки с кофе, уже ничуть не волнуясь за свой дальнейший сон, уверенный в том, что после произошедших сегодня событий он и так глаз не сомкнёт. Первым голос в повисшей неловкой тишине подал Илай, вызвавшись помыть посуду. Франк кивнул и напросился ему помогать. К часу ночи все уже разбрелись по своим комнатам, но бальзамировщик всё ещё сидел за столом, что-то старательно выводя в своëм личном дневнике, который он забрал из комнаты, и ожидал тех, кому пообещал рассказать об охотнике. Кричер ошивался неподалёку от лестницы, болтая с Шепардом, который без разрешения, почувствовав прилив сил, вышел в коридор. Наиб молча сидел подле самого Карла, устало, но умиротворëнно наблюдая за процессом рисования. Курт же, наконец поставив последнюю чашку на полку, вытер съëжившиеся от воды руки, вышел с кухни. Илая он отпустил чуть раньше, так как его пернатая любимица совсем не оценила водных процедур и приставала к хозяину, чтобы тот поиграл с ней. Будучи уверенным, что остальные игроки уже пошли спать, экспедитор с удивлением наткнулся взглядом на Эмму, которая, заливисто хохоча, пыталась убежать от разыгравшейся совы. Замученный тщетными стараниями утихомирить птицу, Кларк решил применить последнее средство. Показательно развернувшись от Кинаи и Эммы, заявляя этим, что потерял интерес к их игре, он решительно зашагал к Эзопу. Как и ожидалось, птица стала кружить над садовницей кругами, недоумëнно следя за действиями хозяина. Илай встал возле Карла и с интересом заглянул в дневник. Заметивший напускную незаинтересованность Кларка в поведении любимицы, Наиб едва сдержал смешок, разгадав его план, и подыграл, начав с ним беседу. Сова, конечно, обожала дурачиться, но своего пророка она любила больше. Поэтому, увидев, что парень отошёл от них с садовницей и занялся своим делом, птица вцепилась коготками в соломенную шляпу Вудс и понесла её в сторону своего хозяина. Девушка задорно хихикнула и понеслась вслед за птицей, пытаясь вернуть свою вещь. Киная приземлилась на запястье Илая, довольно урча и прячась от своей преследовательницы за его широкой спиной. Эмма подкралась к пророку сзади, чтобы не спугнуть сову, и схватила шляпу, даже не подозревая, что тем самым обняла Кларка. Щёки парня тут же вспыхнули, а руки непроизвольно поднялись вверх на уровне локтя, вспугнув с них Кинаю. — М-м-м, Илай у тебя такая мягкая кофта, — как ни в чём не бывало заявила Вудс, прижавшись щекой к лопаткам Кларка. — Уф, Киная, отдай! Эта шляпа уже столько пережила, что мне жалко отдавать еë тебе! Наиб глядел на разворачивающуюся картину с нескрываемой насмешкой, но всё же молчал, не желая помогать беззвучно открывающему и закрываещему рот Илаю. Эзоп, услышав возле себя какую-то шумную возню, поднял глаза от бумаги, тут же озадаченно изогнув бровь. Курт тоже усмехнулся и покачал головой. Аккуратно выудив из клюва птицы шляпу, экспедитор протянул её садовнице. Та, убрала руки с пояса пророка и, поблагодарив Франка, взглянула на смущённого донельзя Кларка. — Ох? Илай, всё хорошо? — обеспокоенно спросила девушка, попытавшись коснуться лба парня. — У тебя, кажется, температура. — С-со мной всë в порядке! — закрывая лицо, отозвался Илай. — Не нужно трогать… Я… Я пойду спать, пожалуй! Спокойной ночи. Кларк, прикрывая заалевшие щëки руками, быстрым шагом ринулся прочь из столовой под непонимающий и тревожный взгляд Вудс. Обернувшись на всю остальную компанию, девушка первым делом увидела вопросительный взор Эзопа и сразу отскочила назад, словно парень угрожал ей пистолетом. Неловкости прибавляли и стоящие рядом с ним Наиб и Курт, с мягкой иронией отводя от неë глаза. — А-а, эм! Эзоп… — садовница так растерялась, резко оказавшись лицом к лицу с человеком, который занял своим образом весь еë день, что разом забыла всë, что хотела сказать. — Я… В общем, держи блокнот! — Эмма сунула скетчбук в руки бальзамировщику и испуганно шагнула обратно. — О-очень красиво. Ты настоящий художник! — Спасибо за похвалу, — слегка растерянно ответил Карл, не понимая реакции девушки. «Я точно еë чем-то смутил, — окончательно решил парень, отмечая пугливость и смущение садовницы. — Есть ли ещë смысл расположить еë к себе?» — Эмма, раз ты уже тут, то, может, хочешь послушать кое-что об охотнике? Я обещал рассказать о нëм Илаю, но раз место теперь свободно, то можешь присоединиться. — Правда? — Вудс, удивившись тëплому предложению, недоверчиво вскинула брови вверх и сложила губы бантиком. — А… А о каком охотнике? — Джек Потрошитель, — с готовностью бросил вместо бальзамировщика Наиб. — Если не испугаешься, конечно. — Нашëл кого пугать! — добавил подошедший Кричер. — Она с ним знакома, можно сказать, лично! — Да, я не испугаюсь! — гордо подняв подбородок и уперевшись руками в бока, заявила девушка. Но через пару секунд, вспомнив жуткую маску маньяка, уже не так решительно добавила: — Наверное… Субедар хмыкнул и придвинулся ближе к столу, ожидая беседы. Пирсон остался стоять рядом, облокотившись на стену и скрестив руки на груди. Франк и Вудс заняли соседние места возле Эзопа. Все с нетерпением уставились на молчащего парня. Тот поднял глаза и отложил в сторону блокнот, сцепив пальцы в замок. — Итак… Что ты имел ввиду, сказав, что косвенно знаком с одним из охотников? — проявил любопытство вор. — Думаю, уже не надо объяснять, в чём заключалась моя работа, поэтому скажу, что мне поступил заказ по восстановлению тела одной богатой особы. Это было довольно далеко от места моего проживания, но мне должны были прилично заплатить, поэтому я согласился. Не буду описывать подробности, но всё её тело было в ужасном состоянии, а внутренности были вывернуты наизнанку, поэтому я попросил больше времени на реставрацию. Мне предложили остаться на пару дней в отеле неподалёку. Там я и встретился с мисс Зелле. Она поведала мне, что в городе орудует этот Джек Потрошитель, — по спине Эммы невольно пробежали мурашки при одном только упоминании убийцы. — Как я позже понял, на мою клиентку тогда тоже напал именно он. Мисс Зелле была очень напугана и сказала, что тот охотится за ней и её танцевальной труппой. Каждый раз он отнимал у кого-то из них жизнь, стоило им дать о себе знать. Танцовщицы из-за этого стали активно покидать труппу, но Джек находил и их… Так как этот маньяк лишает жизни только блудных девушек, если верить легенде, конечно, то у меня в тот момент закрались сомнения насчёт того, что группа была танцевальная, — развёл руками бальзамировщик, как бы намекая, кем является Маргарита. — Из чистого любопытства я решил проследить за их выступлением. То, что они — настоящие танцовщицы, оказалось правдой, но после танцев началась вторая часть представления. Что следовало за их «индивидуальными номерами» в отдельных комнатах, и так понятно, — Эмма заметно покраснела и опустила взгляд на колени. — Я бы не обратил на это внимания, если бы на этой вечеринке не было такого количества людей из сопротивления. Влиятельные люди в революционных кругах, вы наверняка тоже слышали о том массовом аресте. Многих из них я знал по новостям, но никогда не представлял, что окажусь в таком их концентрате. Сразу скажу, что я не приверженец государственного строя, — поспешил добавить Эзоп, увидев в глазах слушателей вопрос. — Я не состоял ни в одной группировке, но помогал сопротивлению при надобности… Эти выступления в отеле не были афишированы, так что лишь постояльцы знали о нëм. В итоге я решил сунуться в это дело. Мне удалось выцепить мисс Зелле в моменте выступления, и я попросил еë объяснить, что же происходит. Внятного ответа я так и не получил — она отнекивалась и велела мне уйти. В следующие три дня всё повторялось. Мои вопросы так и оставались без ответа, танцовщицы стали вести себя подозрительно со мной, а мисс Зелле, как глава труппы, совсем меня невзлюбила. Я пытался говорить и с их клиентами, но те были так заняты празднованием, что я получил лишь угрозы на свои предостережения. Узнав о моих разговорах с ними, мисс Зелле пришла в ярость, и тоже начала угрожать мне расправой, так что я решил игнорировать ситуацию и заняться работой. Это продолжалось почти до моего отъезда, пока в отель в итоге не наведалась полиция и не забрала добрых два десятка постояльцев. Новость о таком большом количестве пойманных преступников, видимо, привлекла внимание Потрошителя… В ночь перед отъездом я заметил машину, уезжавшую прочь от этого места, но не придал этому значения и лёг спать. На утро в отеле было найдено все десять тел девушек из труппы Маргариты, убитых в собственных постелях, — садовница вся побледнела и подняла глаза на рассказчика. — В моей комнате тоже явно кто-то побывал, оставив вот это, — парень достал из нагрудного кармана сложенный вчетверо лист бумаги, на котором каллиграфическим почерком было написано следующее: «Превосходная работа, господин Карл. Она стала ещё прекраснее, чем при жизни. Они тоже оживут в Ваших руках, я верю!». Внизу была нарисована роза и ещë одна небольшая запись: «Глубочайше извиняющийся за беспокойство Джек. Берегите себя». — Какого чëрта… — Наиб с напряжением перечитал записку и тоже почувствовал себя тревожно. — Что ж, сил ему не занимать, раз он успел и десять человек незаметно убить, и написать тебе личное письмо! Продуктивный маньяк, ничего не скажешь… — И-и что было дальше? — кусая губы от беспокойства, поторопила Эзопа садовница. — Мне тут же продлили номер в отеле, задав работы на пару недель вперёд. Также я получил большую сумму денег за своë молчание. Не знаю, что именно они хотели скрыть, но я и правда боялся говорить об этом, пока не попал сюда: слежка велась за мной после этого ещë около года. Я был рад, что хотя бы мисс Зелле не появлялась там и не мешала моей работе. После того, как я закончил, меня пригласили на похороны. Там я во второй раз встретился с ней. Как я понял, именно машина мисс Зелле уехала из отеля в ту ночь, так как модель и цвет их совпадали. Я не стал тянуть время и напрямую спросил, что вообще происходит. Она только больше разозлилась, сказав, чтобы я не лез не в своё дело. Как только я вернулся домой, то начал искать информацию о труппе мисс Зелле. Их имена мелькали не только среди жертв Потрошителя, но и очень часто в тех статьях, где говорилось о поимке членов разных группировок сопротивления. И Мотыльки, и Скарлато Суно, и «Часовщики» — все важные люди. Всё встало на свои места, когда до меня дошло, что её труппа работает на правительство, вычисляя подозрительных или слишком скрытных личностей и… какое бы слово подобрать?.. Проверяют и сдают полиции данные. — Продажная крыса, — Субедар покривился и уже заранее возненавидел танцовщицу. — И теперь она оказалась здесь, когда стала не нужна? Сюр. — С таким человеком надо быть настороже, — задумчиво проронил Курт, потирая подбородок. — Прости, что перебили, Эзоп, продолжай. — Мне приходилось пересекаться с мисс Зелле ещё несколько раз, и она вела себя так же, как и в первую нашу встречу. Это лишь моё предположение, но мисс Зелле и её банда, возможно, были правительственными агентами, под видом… неординарной танцевальной труппы. — Да так и есть! — подтвердил наëмник, стукнув по столу кулаком так, что оставленная им же чашка с чаем подпрыгнула на месте. — Чëрт возьми, а я всё думал, как это происходит… Быть такими беспечными для людей из сопротивления — непростительно. — Ну, что ж, я не решался ставить клеймо, но теперь, видимо, выбора уже нет, — Эзоп вздохнул и продолжил: — Последний раз до шоу мы виделись с ней полгода назад, и, оказалось, что мисс Зелле распустила или растеряла свою банду. Кажется, она ушла на каникулы и купалась в роскоши и деньгах, но Джек по-прежнему продолжал следовать за ней по пятам, вырезая одну за другой её прошлых подруг. И, если это происходило в моëм районе работы, то он не упускал возможности написать мне послание в таком же стиле, что и первое… Не удивлюсь, если я видел его в лицо, но даже не подозревал об этом. — М-да… — протянул Кричер, внимательно дослушав рассказ до конца. — Я и не знал, что у вас с Маргаритой настолько глубокий конфликт. Неприятная встреча, должно быть. Эмма сидела в полнейшем шоке от услышанного, закрывая рот руками: — И ты даже не побоялся, что Джек и тебя может убить?.. Т-ты просто остался в отеле, когда там нашли десять трупов, а в твоей комнате было вот это?! — указала на записку садовница. — Эзоп же не проститутка, чего ему бояться? — рассудил наёмник, глубоко погружëнный скорее в разочарование от истории Маргариты, чем от того что вершил Потрошитель, следуя за ней. — Джек держит планку таинственного непойманного маньяка до сих пор, так что твоя теория вполне может быть верной. — Так ты хочешь сказать, что Потрошитель пришёл сюда только ради одной Маргариты? — уточнил Курт. — При первой возможности он расправится с ней. А станет ли дальше быть на шоу — не знаю. С его-то железной мотивацией, — бальзамировщик пожал плечами. — Но я бы не сказал, что он совсем не опасен — тур видели все. — Интересно… Ты дал много информации для размышлений. Спасибо, Эзоп, — экспедитор кивнул, на что парень опустил веки и откинулся на спинку стула, изрядно устав от такого долгого монолога. — Ты случайно не знаешь, по какой причине сюда попала Маргарита? — Знал — сказал бы, — коротко отозвался бальзамировщик. — Может ушла отставку или пошла наперерез правительству? После таких массовых истреблений своей-то труппы… Всё возможно. Не исключаю, что сюда она пришла самовольно, потому что старается спрятаться от Джека. Но, как вы все поняли, игру в прятки она явно проигрывает. В столовой повисла гробовая тишина. Каждый обдумывал своë и решал, что делать с полученной информацией. Наиб сдался первым, не вынеся долгой тишины, не идущей его зажжëному ненавистью сердцу, желающему как следует отыграться на Маргарите: — Ладно, я пойду в кровать, а вы как хотите, — бросил наёмник, вставая со стула. — Спасибо за интересные факты, Эзоп, это действительно того стоило. Если уж Джек сунется в поместье, то пусть забирает Зелле и сваливает. — Наиб! — сокрушëнно воскликнул Курт. — Мы же команда! — С такой крысой в команде лучше уж пулю в лоб себе сразу пустить, — Субедар отмахнулся от капитана и зашагал прочь. — Спокойной ночи. — Ведëт себя как ребëнок, — снисходительно покачал головой Франк, стоило военному скрыться за дверьми. Чувствуя ломоту усталости во всëм теле, путешественник вскоре тоже отправился в постель, тепло попрощавшись с остальными и вновь поблагодарив Карла за помощь. Тот тоже тихо удалился, оставив вора и садовницу наедине. — Уф-ф, и как я теперь усну после таких баек, а? — простонал Пирсон. — Эмма, ты чего? Девушка сидела на стуле, вжавшись в спинку и закрывая лицо руками. Вор осторожно тронул Вудс за плечо, обеспокоенно поглядев на неë. Эмма вздрогнула и оторвала ладони от щёк. Широко открытые от страха глаза и частое дыхание выдавали в ней какой-то животный ужас перед историей Эзопа. Еë не так сильно тронуло откровение о Маргарите, как потрясла новость о том, что Джек Потрошитель был рядом с Карлом всë это время, а тот ни разу не испугался. Перед глазами мелькали недавние картины тура, когда маньяк жестоко расправлялся с ни в чëм не повинными девушками, ни разу не интересуясь их профессией. Зная, что такой убийца способен пробраться в их поместье и перебить каждого во сне, Эмма теперь боялась моргнуть. — Хей, малышка, всë же испугалась? — мужчина успокаивающе погладил еë по спине, заправляя за ухо выбившуюся прядь. — Не бойся, мы все защитим тебя! Никто не даст тебя в обиду, обещаю. Я уж никому не позволю тронуть тебя и пальцем. Всё будет хорошо, пчëлка, я с тобой… День был тяжëлым, тебе нужно немного отдохнуть… Тише-тише, никто не придëт за тобой, обещаю. Вудс уткнулась лицом в плечо Пирсона, крепко обняв своего давнего друга, и постепенно успокоилась от ласкового и знакомого с детства голоса. Через пару минут едва слышные всхлипы Эммы затихли, но разрывать объятия не хотелось обоим. Просидев в обнимку какое-то время, вор заметил, что дыхание садовницы постепенно замедлилось, а хватка рук ослабла. Кричер повернул голову и понял, что Вудс благополучно уснула на его плече. Полный на события и переживания день измотал еë в конец, и теперь она повисла на воре, не чувствуя ног. Тепло улыбнувшись, Пирсон аккуратно подхватил девушку на руки, внезапно отметив что в последнюю их встречу до шоу его знакомая была куда легче… или он моложе? Никого не встретив на пути, вор поднялся на второй этаж, стараясь не беспокоить сна садовницы, и открыл незапертую дверь в еë комнату. Мужчина уложил Эмму в постель, снял с неë шляпу, ботинки и фартук. Заботливо укрыв Вудс одеялом, он ощутил, как чувство ностальгии и дежавю нещадно врезаются в его мысли, рисуя перед глазами те тёплые моменты, проведённые с тогда ещё маленькой Лизой, которые он, казалось, совсем позабыл за время своего пребывания в тюрьме. Губы сами собой растянулись в лёгкой улыбке, а на глазах дрогнули скупые слëзы. — Сладких снов, пчëлка, — прошептал напоследок Пирсон, оставляя на руке садовницы лёгкий поцелуй. Покинул комнату он преисполненный самыми светлыми чувствами за последние годы. Дойдя до своей комнаты, всë ещë находясь в мире воспоминаний, Кричер открыл дверь ключом и мельком заметил в зеркале что-то странное, чего он давно не видел, и к чему не привык за всю свою жизнь. Мужчина встал напротив отражения, с недоумением глядя на своë счастливое лицо. Медленно возвращаясь в реальность, Пирсон капля за каплей терял улыбку, вновь погружаясь в свою пучину вечной вины и стыда. Только сейчас осознав, что за невозможное событие он только что провернул столь неосознанно, Кричер испугался: — Что же это со мной?..