***
— Что-то он задерживается… Может, случилось что? — предположила Марта, сидя напротив клевавшего носом Кэмпбелла в ожидании Кларка. — Нортон, ну, подожди немножко, поспишь попозже! — Я бы посмотрел на тебя после такого заплыва! — старатель зевнул и лëг на стол, подложив под голову руку. — Я не сплю, просто устал. Вы все мною так восхищались весь вечер, а теперь ты вдруг забыла, что было на раунде. — Не бурчи, — с ноткой вины отозвалась девушка. — Ха-а, извините, пожалуйста, — в проёме дверей наконец показался запыхавшийся Илай в сопровождении своей растрепанной совы. Киная таращила глаза в пустоту и вертела головой из стороны в сторону, словно только проснулась и пыталась понять, где находится. — Нужно было кое-что — ха-а — сделать. — Да не извиняйся уже. Рассказывай и пойдём спать, — протянул измученный и уставший старатель, потягиваясь на стуле. — Что у тебя там за предсказание? — Уф-ф… Если кратко, то во время просмотра раунда мне было видение, — начал Кларк, усаживаясь напротив пары. — Итак… Всё началось с того, что я оказался в саду поместья, но ему не было конца и края, будто бы он был бесконечным полотном. Напротив меня стояла Эмма с садовыми ножницами. Просто стояла и, улыбаясь, смотрела на меня. Потом она начала сильно плакать. Когда я попытался подойти и утешить еë, пространство вдруг изменилось: я будто провалился сквозь портал и оказался вместе с Эммой на каком-то празднике. Она вновь улыбалась и смеялась. Вокруг было много людей, все были веселы… Но потом Эмма показала мне пальцем на горящее чучело из сена в центре площади и начала петь песенку… Как-то… Секунду, — Кларк заглянул в свой дневник и прочитал записанную фразу: — «Гори-гори ясно, чтобы не погасло». Здесь мне нужен ваш совет. Я не понимаю, что там происходило: это действительно какой-то праздник или мне стоит разобрать смысл глубже? — По твоему описанию и чучелу — это точно последний день зимы, — Нортон запрокинул голову назад и скрестил руки на груди. — Это языческий праздник, поэтому редко где увидишь такое в Эварис. Но находятся отдельные общины в провинциях. Чучело жгут для того, чтобы прогнать зиму и воспеть весеннее солнце. В этот день пекут блины и устраивают гуляния те, кто до сих пор сохранил традиции язычества. В Орчард это всё очень ярко выглядит — у них этот праздник проводят свободно. Что было дальше? — Хм-м… Чучело — это же жертвоприношение? — задумался пророк. — Своеобразное, но это просто соломенная баба, ничего такого, — ответила координатор. — Про корни праздника не скажу, но мои коллеги, бывавшие в Орчард в то время года, говорили, что никого не убивали. А чучело было, как бы сказать… Образом зимы. Это важно? — Просто оно… кричало. Кричало так, будто кто-то и вправду горел, — парень поёжился, впиваясь ногтями в стол. — Это был очень страшный крик, кто-то горел, я слышал… Потом увидел обрывком, как Эмма срезает цветок в саду ножницами и говорит «один». Я вновь переместился в другое место и… и… я… угх, там был Адам. Он висел на какой-то стене, а сверху было кровью написано «Лжец». — В каком смысле «висел»? — решила уточнить Марта, сильно напрягшись от такого ужасного и кровавого видения. — Вот так, — Кларк встал на ноги, приставив стопы друг к другу, и развёл руки в стороны. — Всё было в крови… Мне очень не понравилось это пророчество. — Хочешь сказать, что Шепарда распяли на кресте, а сверху кровью написали «лжец»? — в шоке произнёс Кэмпбелл, только сейчас поняв причину нервозности и растерянности Кларка при встрече после раунда — после такого кровавого кошмара сложно было бы сохранять самообладание даже самому стойкому человеку. — Уверен? — Я говорю то, что видел. Не больше, — серьёзно изрёк пророк, присаживаясь обратно. — Мне очень страшно это рассказывать, правда… И… Я попытался подойти к нему, но вновь провалился сквозь землю, а Эмма продолжила считать. Она опять отрезала цветок, и дальше была Эмили… о… она сидела на очень странном стуле: буквально была прикована к нему, как на ракетном троне… Она просила ей помочь и кричала от ужаса. На её голове была какая-то странная шляпа с проводами, а рядом со стулом в пустой комнате стоял большой аппарат. Не знаю, для чего он был нужен, но стоило мне сделать шаг навстречу Эмили, как её начало бить током столь сильно, что её голос превратился в животный крик… Потом кто-то сказал мне «Процедура не окончена», но рядом никого не было. Я попытался выключить аппарат, но просто пролетел сквозь него. Эмма отрезала ещё два цветка и заплакала. Очень горько… Как плачет человек, который что-то потерял и не может вернуть. Так тоскливо и жалобно… Чт… что это было по-вашему? — Электрический стул — и думать не надо, — мрачно произнесла Бехамфил, тяжело выдыхая. — И что дальше? Пока ясно лишь то, что Адам — возможный предатель, а Эмили и ещё двое человек погибнут… Не самое утешительные вести. — Не забывай, что предсказания могут косвенно показывать истину, — предупредил Нортон. — Это может быть просто кадр из будущего или его намёк через призму восприятия пророка. Нельзя так однозначно трактовать пророчества. Ладно, Илай, рассказывай дальше. — Угу… Потом я оказался ночью возле горящего дома. Большого богатого дома — какие стоят у вас возле дорог. Он горел. Очень сильно горел. Изнутри было слышно, что ребёнок звал на помощь, — Илай мелко задрожал и судорожно втянул воздух через рот. Было видно, что пророку тяжело даются такие страшные события. — Я ринулся туда, чтобы помочь ему. Смог подняться наверх, откуда доносился крик. Было очень страшно слышать, как маленький ребёнок плачет и зовёт маму на помощь, поэтому я не обращал внимания на огонь и жар и с плеча выбил дверь… Всё внезапно пропало, я вылетел в просторную тёмную комнату. На коленях стоял Эзоп и держался за лицо. Он крупно дрожал и плакал, как будто ему очень больно… Других звуков не было совсем. Дверь в горящее здание никуда не делась и оставалась полуоткрытой. Там полыхал огонь, поэтому я решил как можно скорее вывести Эзопа из комнаты. Я подошёл к нему поближе и тронул за плечо… Эзоп вдруг резко поднял голову и посмотрел на меня… Вместо глаз у него были п-пуговицы… такие, которые нам рисуют в телевизоре, пока мы ждём игры… Я спросил, всё ли в порядке, но он просто игнорировал меня и рассматривал… Потом он выхватил с пояса кинжал и набросился на меня. Я не успел защититься, а Эзоп продолжал и продолжал бить меня… Я мало что чувствовал, потому что в предсказаниях всё будто нереально, но всё же… Я перевёл глаза с его лица и увидел огромную дыру в груди. Ровную, сквозную, но крови видно не было совсем, просто… просто дыра… Он всё время выкрикивал какие-то страшные фразы. «Он не достоин», «Вы ему уже ничем не поможете», «Вы всё ипортите» «Он счастлив быть мëртвым»… Это был не его голос… Будто кто-то говорил за него, а Эзоп только рот открывал… Когда удар достиг моих глаз я просто вылетел из этого кошмара прямо на игру. Там были Вера и ещё какая-то девушка очень похожая на неё телом, но лицо… его не было… будто кто-то содрал его, не оставив ничего… Только потом до меня дошло, что у самой Веры была маска… маска из… я… я не могу… — Что-то не припомню, чтобы у юджо были такие кровавые предсказания, да ещё и одно за другим, — задумался проспектор, видя, что парень весь трясётся от ужаса и тяжело дышит. — Спокойнее… Это всего лишь видение, не реальность, тише… Что было дальше? — У-угх… Вера мне улыбнулась и сказала, что помогла ей… Девушка без лица упала на землю, и я закрыл глаза. Слышал только как быстро бьётся моё сердце и всё… Когда я открыл их, то увидел перед собой Фиону… Она пыталась меня утешить, но вскоре стала говорить что-то про пророчество и жертву… она всё крепче сжимала мои плечи. Мне показалось, что она их потом просто сломала… Потом она произнесла «прощай и страдай». Она толкнула меня назад, и я провалился в еë обычный портал, но никуда не приземлился. Просто летел вниз, а она смотрела на меня… Дна не было совсем, поэтому я снова закрыл глаза и попытался выйти из видения, — Илай вжался в стул, нервно теребя нитку на толстовке. — Очутился уже на какой-то широкой туманной улице. Рядом со мной стоял Кевин и ты, Марта. Вы прятались от кого-то, постоянно оглядывались и испуганно произносили чьи-то имена. Я пытался узнать, кого вы звали, но безрезультатно: вы меня попросту не замечали, а я ничего почти не слышал… Из тумана в какой-то момент с разных сторон вышли два человека — мужчина и девушка. У них в руках были те штуки, похожие на ракетницы, только с маленькими зарядами внутри… — Пистолеты? — встревожилась Бехамфил, вслушиваясь в рассказ. — С узким длинным дулом, да? — Да-да, они самые! И вы оба со страхом и радостью смотрели на этих людей. Кевин кинулся к девушке и крепко её обнял. Я ничего не слышал, только по губам понял, что Кевин произносил имя «Ринни» или «Линн»… А ты подбежала к мужчине. Но имени, увы, я отгадать не смог, — Илай вздохнул, набираясь сил для дальнейших слов, а координатор замерла в тревожном ожидании. — Вы стояли по разные стороны друг от друга в объятиях этих людей. Вдруг девушка вскинула пистолет. Так же резко, как и тот незнакомец с тобой, Марта. Они одновременно выстрелили в вас: девушка в Кевина, а мужчина в тебя… Потом… потом вы упали мёртвые и… и… всё померкло… было так страшно, так громко, так ужасно… Марта, кто был этим человеком, что выстрелил в тебя? У него была похожая одежда, как у тебя и того человека — Оттара. Он пилот? — Да… это мой… мой погибший муж скорее всего, — Бехамфил опустила голову и тяжело вздохнула, погружаясь в воспоминания. — Мы были мужем и женой, должны были скоро отправится на медовый месяц, но… когда он выполнял тренировочный полëт на новом самолëте, то оказалось, что машина неисправна… Генри — так его звали — отвёл планер от людей и сам разбился насмерть… — Ох, я н-не хотел… — Кларк осторожно тронул Марту за руку и поджал губы от подступившего к горлу плача. Парень совсем расчувствовался и такое откровение напарницы воспринял очень близко к сердцу. — Прости, пожалуйста, я не думал, что всё так повернётся… — Да ничего. Ты же не выбираешь, что тебе привидится… Думаю… думаю, это знак мне: нужно его отпустить, но… я его ещë люблю, — Марта обняла свои плечи, а в глазах её блеснула такая тоска и скорбь, что Илай невольно сам отвернулся, чтобы не заплакать. Нортон понимающе свëл брови в линию и погладил координатора по плечу, чтобы поддержать. — Хмпф… ничего, ребят, мне всегда немного грустно, когда его вспоминаю… Всë в порядке. — Если нужна будет помощь или, ну… просто выговориться, то… можешь рассчитывать на нас, — с участием произнёс Нортон, по-дружески поглаживая Бехамфил по спине. — Раз это знак свыше, то, наверное, стоит прислушаться. Не стоит забывать тех, кого потерял, но и вечно скорбеть по ушедшим из жизни тоже нельзя — сама себя в могилу такими темпами сведёшь. Это явный намёк на твою любовь: она тебя изнутри съест. Та же история с нашим ковбоем, по-видимому… Я с ним поговорю. Или как-нибудь намекну… В общем, придумаем что-нибудь. Илай, было ли ещё что-то, что нам нужно знать? — М-м-м… да. Не буду растягивать… Я слышал песню, когда провалился дальше в пророчество… Не успел записать, что там именно было, но суть её была в том, что мы ещё к чему-то не готовы, восток находится сверху и… пелось про каких-то «Лео и девятерых»*… — Илай с сомнением приподнял верхнюю губу и вздохнул. — Я не понял посыла целиком, но в песне было ясно сказано, что мы сбежим, но выберутся не все… Всё было в огне, когда я это слушал… Полыхало целое поле… В конце концов кто-то закрыл мне глаза, а когда убрал руки… я увидел Наиба, — Кларк сглотнул и приложил руку к сердцу. — Он смотрел на меня с ненавистью и злобой… Я не мог понять почему, но вскоре его лицо скрылось от меня под маской тех… полицейских… Только потом до меня дошло, что он был в их форме… Наиб выстрелил в меня и толкнул в воду ногой… Потом я уже точно очнулся… — Так вот чего ты так отбивался, когда мы тебя в чувства приводили… — протянула с сочувствием Марта. Но, к еë удивлению, такая простая фраза, сказанная лишь, чтобы утешить Илая, была воспринята Нортоном и самим Кларком с шоком. Весь их вид требовал объяснений, и тогда координатор неловко продолжила: — Эм… когда у Илая было видение, он упал на пол и начал хватать ртом воздух, будто бы задыхался, а потом отбивался от нас… Слабо, но всё же ты двигался так, будто закрывался от ножа, испуганно вздрагивал и пытался схватиться за что-нибудь. Ну и в конце более очевидно, почему ты так закричал, раз тебя застрелили. — Обычно у юджо пророчества проходят спокойно. Без таких приступов. И тем более не так долго, — напряжëнно отозвался старатель, обдумывая сказанное. — Илай, у тебя всегда были такие припадки или-- — Нет-нет, что ты! Но это правда странно… Может, это связано с тем, что предсказание слишком мощное, а я не так уж и силён? — предположил пророк. — У одной девочки в нашем племени было очень яркое видение, и она тоже упала на землю и тряслась, пока всё не прошло. Такое бывает иногда. — С чего бы ты так заволновался, Нортон? — недоумëнно глянула на проспектора Марта. — Гм… Иногда случается, что пророк не просто получает видение, а ловит эпилептический припадок, если его сил ещë не хватает для точного предсказания. Чтобы получать частые и чëткие видения юджо тоже нужно тренироваться и набираться опыта. Если пророк слишком юн или если предсказание такое огромное, то случается припадок, — мужчина сокрушëнно покачал головой. — Предсказания — это не магия для юджо, а вполне физиологический процесс. Такой припадок может стать большой проблемой для самого пророка и для тех, кто находится рядом. Целители даже, насколько мне известно, знают, как правильно помочь человеку с эпилепсией. — Правда? — Бехамфил повернулась к парню с таким изумлением в глазах, словно его согласие могло бы подтвердить что угодно. — Полагаю?.. Джутта мне что-то рассказывала про это. Но называла это не эпи… эпикла… ох, в общем она говорила, что в человека пытается проникнуть бестелесная злая Сущность. Но я не болен, — Илай мотнул головой и подозвал к себе совку. — Джутта? Красивое имя. Это ведь доктор у вас, да? — решила успокоить разволновавшегося Кларка координатор. — Она твоя подруга? — Скорее прапрабабушка, — хихикнул пророк, надевая жёсткую перчатку на руку. — Поговаривают, что она далеко за век живёт, потому такая мудрая. — Ха-хах, а я почему-то подумала, что это твоя ровесница, — усмехнулась собеседница, кутаясь в кофту. — Вы всех по имени называете? — Да. Для меня вообще очень странно было услышать, что те, кто помладше обращаются к старшим так, словно их много, — Кларк притянул к себе урчавшую Кинаю и в шоке замолчал на пару секунд. — Ещë и по фамилии. У нас фамилии только для того, чтобы представлять весь род. Или перед чужаками, чтобы показать, чьей ты семьи… Я свою собственную фамилию ни разу не слышал, а на шоу еë называют постоянно. Ужасно странно. — Интересно… А вы с другими племенами дружили? Уильям мне немного рассказывал про мхури. Правильно? — Лисса — мой предводитель — очень гордая и независимая, поэтому не принимает помощи от других поселений, чтобы не показаться слабой. Но у нас много мхури. Большинство из кланов — наши друзья. Мы детьми часто играли друг с другом в долине, — Кларк слабо улыбнулся, вспоминая прошлые беззаботные деньки. — Лисса иногда нас ругала, но… игры были тогда важнее. Ах, ладно, давайте пойдём спать. Не хочу вас держать. Уже поздно. Нортон сильно устал после раунда, и мы все тоже. — Дельная мысль, — Бехамфил улыбнулась, но через секунду напуганно вскрикнула, когда Киная, играючи, защëлкала на неë клювом и распушила перья на хвосте, когда девушка попыталась еë погладить. Ликующий прищур на мордочке птицы не заставил себя долго ждать: шалость, по еë мнению, удалась, раз она смогла напугать Марту. — Kinауа, lopeta se! [Киная, прекрати!] — погрозил пальцем покровителю Кларк и щёлкнул её по клюву. — Что ж тебе так не игралось днём? Ты же тоже устала, что за баловство. Прости, что напугал, Марта… Она бы не стала кусать, клянусь. — Верю~ Просто кто-то тоже хочет спать? — девушка с умилением поглядела на птицу и та наклонила голову вбок, не поняв ни слова. Пророк сгрёб недовольно заворчавшую сову в охапку и прижал её к себе, чтобы птица не улетела. Координатор обещалась пока никому не говорить о пророчестве напрямую, как и старатель, поэтому парень был относительно спокоен. Проспектор придержал друга возле его комнаты, когда Марта скрылась на своём этаже. — Илай, это ведь не всё, что ты хотел рассказать? — железным тоном спросил Нортон, удостоверившись, что их никто не услышит. Кларк начал мяться на месте, будто пытаясь скрыть что-то, но ничего дельного не говорил. Смертельная усталость, поднявшаяся температура и ломота во всём теле делали Кэмпбелла очень нетерпеливым, поэтому такой ответ его разозлил, и он спросил пророка напрямую: — Если бы пророчество касалось только тех людей, про которых ты сказал нам, то почему не пригласил обсудить других? Те же Курт, Лакки или Трейси смогли бы помочь нам в разгадке твоих видений. Что ты утаил? — Плохо об этом говорить… Можно позже? — взмолился парень, весь дрожа от страха. — Нортон, я… я видел очень плохие вещи. Даже хуже того, что я рассказал… Быть честным… я видел каждого. И тебя т-тоже… — …я умру? — Кэмпбелл выдержал паузу и задал вопрос, не смотря на Кларка. Парень замолчал, не решаясь говорить. — Ах, Боги… Илай, кому угодно понятно, что мы здесь умрём. Пускай и не все, судя по твоему пророчеству. Меня не пугает смерть, и я готов пожертвовать собой ради блага команды, если то потребуется. Ты сам всë видел сегодня. Просто скажи, что именно тебе послали Боги, чтобы я был готов этого избежать. Я буду по крайней мере предупреждён. Или ты видел что-то другое? — Ам… Не скажу про всех, но… мне сложно… — прошептал парень, не отрывая наполненного страхом и растерянностью взора от старателя. — Возьми себя в руки и скажи нормально предсказание по поводу меня, — серьёзно произнёс проспектор и резко схватил предплечья собеседника, слегка встряхнув его. — Это может мне жизнь спасти, понимаешь? Хватит бубнить. — Д-да… Просто… Ладно… не спасай меня, когда мы окажемся в бою с той девушкой-охотником в длинном платье. Оставь меня и выживешь, — дрожащим голосом изрёк Илай, побледнев от сказанного. — Это всё… Иди спать, пожалуйста, у меня нет больше сил говорить о таком… потом… потом всё расскажу поподробнее… — Спасибо в любом случае… Спокойной ночи, — отгоняя мрачные мысли, быстро ответил Кэмпбелл и удалился в свою комнату. — Спокойной ночи, — выдавил из себя пророк, прижимая руки к груди и закрывая дверь. — Ах, почему я должен был видеть все их смерти?.. Разве нельзя было предупредить меня более милосердно? — Илай стянул с глаз повязку, вытащил из-под балахона светящийся Глаз Бога и протянул его Кинае. Сова с удивлением зыркнула на него и аккуратно приняла цветок из его рук. Вспорхнув на стол с ним на стол, птица оставила сверкающее растение на книжке со сказками, найденной Илаем на одной из полок библиотеки, и глянула на хозяина с беспокойством. — Моя милая птичка, я впервые так растерян… Мне ещë никогда не было так страшно… Разве… я имею право говорить человеку, как он возможно умрëт? — Киная чихнула. — Это выглядит неправильно… Так больно… Перед глазами сразу стоит именно та смерть… Но это ведь на благо? — Сова слетела к хозяину вниз, сев на пол перед его ногами. Подняв свою маленькую головку, любимица скрипуче заурчала и несколько раз громко ухнула, будто пыталась что-то сказать. — Думаю, ты права, моя милая… Если Боги наградили меня цветком Грома, то, наверное, верят в мои силы. Я… постараюсь уберечь всех. Эти предсказания были так страшны, чтобы я понял, насколько они серьёзны. Стоит быть более стойким, раз я теперь избран. Ах, Киная, столько всего происходит! Я в жизни не думал, что буду так беспокоиться. Столько проблем, что голова болеть начинает, когда о них думаю… Ты же мне поможешь? — Совка прищурила свой единственный глаз и заурчала. — Спасибо, сестричка. Давай ляжем спать… Эзоп говорил, что… как это… «Утро вечера мудренее». Это значит, что лучше подумать с утра. Так и поступим, — Илай поднял птицу под мягкий живот, придерживая большими пальцами крылья, и поцеловал Кинаю в лоб. — Спокойной ночи…***
— Гх-х… Мх? — веки дрогнули под светом тусклой лампы, извещая дежурного о пробуждении больного. Фан едва раскрыл глаза и расплывчато, ещë сквозь сон, увидел знакомые очертания. — Джо? — О, Вы проснулись! — радостным тоном произнёс фотограф, отрываясь от письма. — Проспали добрых два дня, ха-хах… Как себя чувствуете? — Я бы ответил «отвратительно», если бы на столе не стоял такой завтрак, — облизнулся Чанг, уже заметив рядом со своей постелью поднос с лёгким, но изысканным перекусом: на фарфоровой тарелке лежало два аккуратных сендвича с курицей и овощамии, поднос с ними делил лëгкий мелко нарезанный салат, а подле них устроился графин с водой и небольшая соусница с мëдом и позолоченной ложкой, на ручке которой была заметна искусная гравировка с каким-то фамильным гербом. Вуджиу приподнялся на подушке и уже потянулся к угощению, но тут же резко остановился, что-то вспомнив. — Стоп… А почему это я не зонт до сих пор? Неужто братец решил меня побаловать? — Мсье Ву сказал, что так Вы быстрее восстановитесь, — улыбнулся Джозеф, присаживаясь на край кровати. — Раны не жгут? Вы пришли весь мокрый и в ужасных ожогах. Слава богу, мадемуазель Мичико знала, как Вам помочь! Преславная девушка она однако: пока я был занят Вами, она успела прибраться во всём поместье, сготовить еды на всех и поутру прихорошила маленьких леди мадам Идры. В толк взять не могу, чего все так к ней холодны… Она так нежно на Вас смотрела~ — Нашëл, чем порадовать! Не порть настроения мне рассказами об этой гейше, — отмахнулся тëмный дух и попытался было подогнуть ноги, но тут же скривился от боли. — Осторожнее! Ожоги ещё не до конца сошли… Я помогу, — изобретатель подался навстречу раненому и устроил его поудобнее, поняв, что тот на разговор с пустым желудком не настроен. Пока Джозеф поправлял одеяло, то не мог видеть, с каким лукавством и теплотой на него поглядел Чанг. От Дезольнье всë так же веяло холодком стекла, но движения его рук и тела были такими противоречиво аккуратными и воздушными, что Фану захотелось вдруг, чтобы фотограф обнял его, дабы почувствовать, каково находиться в таких руках. Мимолëтное желание растворилось недовольством, когда Джозеф отстранился от него, даже случайно не тронув руки или талии. — Вы повели себя странно на игре, быть честным… Что Вас сподвигло помогать тем двоим в море? Вы сильно пострадали из-за них. — Просто следовал правилам. Ты разве не так бы поступил? Я бы не сказал, что ты из бунтарей, Джо, — с упрёком бросил тёмный дух, уминая салат. — Я волен делать то, что считаю нужным в рамках раунда, поэтому просто последовал указаниям, дабы не сдохнуть и заработать побольше очков. Как я бы по-твоему ушёл иначе? — Разумно… Простите, мне следовало бы подумать, чтобы задавать такие вопросы, — Джозеф виновато отвёл взор в сторону и положил руку на затылок от неловкости. — Думаю, Вы правы… Извините ещё раз я-- — Ох, боже, ты умеешь говорить «ты»? Бесит твоë обращение! Я император что ли, чтобы так обо мне говорить? — с раздражением огрызнулся Чанг, отчего Джозеф резко вздрогнул и отпрянул от него. Фан, увидев напрягшееся положение бровей изобретателя и его крепко сжавшиеся губы, понял, что несколько обидел его таким криком. Чувствуя укол вины, Вуджиу цыкнул и отвëл глаза в сторону, продолжив есть. Извиняться тëмный дух и не думал, считая такую обиду беспричинной, поэтому просто перевëл тему. Увидев свои перебинтованные ноги, охотник кивнул на них и спросил: — Тоже дело рук Мичико? — Нет, я перебинтовывал ожоги несколько раз. Мадемуазель Мичико только показала, как это правильно сделать, если это Вас смутило, — фотограф указал головой на тумбочку, где были расставлены склянки с лекарствами и мотками бинтов. — Ну, вот это уже приятнее, — хитро ухмыльнулся Чанг. — Насколько же со мной всë плохо? — М-м… — фотограф пожал плечами и навскидку ответил: — Я, увы, не врач, и книги по медицине, которые я читал, мне не помогли: Ваши ожоги не похожи на следы огня. На мой взгляд, выглядело довольно сносно… Но пока что я был не рекомендовал вставать с кровати — жар ещё не до конца спал, да и ранам нужно время. — Ну, не очень-то и хотелось~ — Чанг расслабленно откинулся спиной на пышные подушки и уже хотел было вцепиться острыми зубами в мякоть сендвича, но замер, не коснувшись его и языком, заметив, что изобретатель резко опустил глаза и тяжело вздохнул. Заглянув в его лицо, Фан осознал, что фотограф чем-то тяжело опечален. «Из-за меня что ли?» — подумал тëмный дух. — Ты чего? — Да так, пустяк… Стоило бы мне уже привыкнуть к Вашему характеру, да никак не могу, — Джозеф устало улыбнулся и сел обратно за стол, взяв в руки перо. — Отдыхайте. Я передам за Вас «спасибо» Виолетте и Мичико и мсье Хастуру. — Тск. Так ты на меня разобиделся? Я вообще-то только очнулся весь в ожогах и голодн-- — Не стоит оправдываться, я понимаю. Просто… понадеялся на что-то, раз в Вашей душе всё-таки играют нотки сострадания и человечности, — фотограф вздохнул и принялся что-то писать. — Я не в обиде. Понимать живых людей через столько-то лет мне тяжеловато. Но я терпелив. Не беспокойтесь обо мне, ешьте, я старался. Вуджиу отложил бутерброд и задумался. Глядя на Джозефа, одновременно неприступного в своей постоянной временной дистанции и такого же наивного и доверчивого от неë же, Чанг невольно сравнивал его с Ву. «Такой же до чëртиков вежливый и терпеливый. Бесит. Но есть в нëм что-то особенное… Ву бы не стал обижаться на чужие слова — такого эгоиста ещë поискать надо, а Джо… Чутко реагирует на каждую эмоцию, но не успевает подстроиться под собеседника. Хотя видно, что хочет, — Дезольнье обмакнул край пера в чернила, стряхнул лишние капли и продолжил тихо шуршать им по бумаге. — Мило конечно, что его так легко сбить с толку, но, кажется, он понимает, что я с ним играюсь, и обижается. Ну, а что я сделаю?! Как мне серьёзно общаться с человеком, который обращается ко мне, как к старику, ещë и сам такой нелепый?! Сам виноват! — Чанг вновь схватил сендвич и откусил от него большой кусок, самодовольно нахмурившись. — Чëрт, а вкусно… — гнев опять сменился сомнением, и тëмный дух отложил еду обратно, погрузившись в мысли. — С другой стороны, он же так поступает, потому что все в его времени так себя вели. Наверное, ему правда тяжело с современными после такого маскарада. И что получается, тогда? Я правда обидел его лишь за то, что он не может переступить через свою многовековую привычку? — Фан виновато насупился и сжал в руке одеяло. — Он же правда не плохой… Еды мне приготовил, перевязал раны, ждал, пока я очнусь… Мда, чувствую себя каким-то монстром бездушным теперь. К выжившим, получается, я относился лучше, чем к нему сейчас. Айщ, ещë и первая встреча с ним прошла не гладко… Удивительно, что Джо вообще оказался сейчас в комнате, а не послал меня! Либо он ужасно глупый и вежливый, либо ему всë ещë хочется наладить контакт. Стоп… Ему… правда хочется мне понравиться? То есть, я ему тоже симпатичен? — Чанг под другим углом глянул на изобретателя и невольно засмотрелся: белые тяжëлые кудри, не собранные в причëску, падали на его крепкие плечи и опускались до точëной талии, белая рубашка с широкими рукавами просвечивала через лампу изящные сильные руки, длинные белые ресницы обрамляли его грустные пустые глазницы, белые губы отсвечивали тëплым фарфоровым блеском. — На статую похож. Так странно на него смотреть: вроде пустая стекляшка, а вроде бы и двигается, дышит, смотрит как живой… И что мне теперь делать? Терпеть не могу извиняться… Но придётся». Чанг со свойственной ему небрежностью поставил поднос на стол, скинул с себя одеяло и сел на край постели. Дезольнье обернулся на шум и удивлëнно смерил его вопросительным взглядом. Несмотря на протест и беспокойство фотографа, попытавшегося взять контроль над подопечным, Фан встал на стрелявшие болью на каждый шаг ноги и без единого звука подошëл к сидевшему напротив изобретателю. Тот подскочил со стула и нахмурился, недовольный непослушанием раненого, и постарался придать своему лицу как можно более строгий вид. Но, несмотря на все старания Дезольнье, Чанг не видел в нëм авторитета и угрозы: тëмный дух глядел на него сверху вниз, как на беспомощного зверька, способного лишь недовольно фыркать и толкаться лапами. Не выслушав ни слова от изобретателя, Фан резко обнял его и протянул к себе так, что Джозефу пришлось встать на носочки своих туфель, чтобы касаться земли. С удовольствием и удовлетворением Вуджиу улыбнулся, когда Дезольнье замолчал и обмяк в его объятиях, совершенно сбитый с толку. Рубашка фотографа под подушечками пальцев была неотличима от ребристого тонкого стекла, словно ему придали идеальную текстуру ткани. Волосы Джозефа оказались ещë более странными на ощупь: словно шелковистое и мягкое стекло, каким оно становится при высокой температуре, — разве что они были холодны, как фарфор, и легки, как перья. — Спасибо тебе за заботу, Джозеф. Извини, что веду себя грубо — такой уж у меня характер. Я не хочу с тобой ссориться, поэтому… угх, извини, что обидел, — словно не своим голосом — тихим и нежным — проговорил Чанг, склонившись над ухом собеседника. — Мне льстит твоë обращение со мной, а смущаться и краснеть я не привык, поэтому так реагирую. Не обижайся, пожалуйста. Я правда тебе очень благодарен. Спасибо большое за то, что не оставил меня валяться после раунда полумёртвым. Давай и дальше будем хорошо общаться. Обещаюсь поменьше грубить. — А-ах, Чанг, что Вы… Само собой, — удивлённо пролепетал Джозеф. Не ощущавший человеческого тепла столетиями, он совершенно растерялся, когда его заключили в клетку объятий, и на пару секунд растаял, слушая голос Фана. Но тревога за его состояние взяла в Дезольнье верх, и он, нехотя, слабо оттолкнул его от себя, но продолжил держать за руки. — В-Вам не обязательно было так напрягаться, ожоги, раны… Лягте обратно, пожалуйста. Со мной всё в порядке, честно! Я совсем не обижен, mon cher ami [мой дорогой друг]. Tu n'as pas à te faire mal comme ça [Не нужно себя так истязать]… — Ни слова не понял, — сквозь натужную улыбку проскрипел Чанг, уже едва стоя на ногах от жгучей и резкой боли в местах ожогов. — Но звучит очень красиво. — Я принимаю Ваши извинения, только вернитесь в постель — иначе болезнь опять разыграется! — чуть более требовательно попросил Джозеф, утягивая подопечного обратно в постель. Фан покорно выполнил все поручения фотографа, сдерживая себя от колких комментариев, дабы не расстроить его вновь. Джозеф в свою очередь, поражённый такой теплотой и чувственностью от обычно эгоистичного и острого на язык Вуджиу, совсем растерялся и, не будь его кожа из фарфора, тëмный дух бы увидел на щеках изобретателя смущëнный румянец. — Что же Вы себя так не бережëте… — причитал он и накрыл Чанга одеялом чуть ли не с головой, но через секунду понял, что от волнения делает совсем не то, что нужно, и развернул подопечного обратно, оставив под тëплым покровом только его ноги. — Больно же. — Слушать меня иногда ещë больнее! — усмехнулся с горечью Фан, рассматривая жилки на изящных фарфоровых руках. — После трёх сотен лет без всякого общения и Ваша манера речи станет приятна, — утешил он Вуджиу и пододвинул стул к его кровати. — Вы, право, в последнее время очень странный… Сначала выжившие, теперь вот, извиняетесь, хотя Вам явно больно даже стоять… Могу я узнать, что происходит с Вами, mon cher ami? — «Мон» кто? — переспросил Фан. — Ах, простите меня… Значит, «мой дорогой друг». Раньше так было принято. Это язык одной из прошлых стран, слившихся в государство Орчард в нынешнее время. Теперь уже, правда, старый диалект, — Дезольнье с отчаянием улыбнулся, словно эта информация его несколько и огорчила, и насмешила. — Знаете, обычно о моей Родине нынче в шутку говорят «сroissants et vin»~ — А! — услышав знакомый стереотип об одной из национальностей Орчард, Чанг сразу оживился и усмехнулся. — Круассаны и вино, ха-ха, с этим я знаком! Так ты оттуда? — Я думал, что догадаться было более, чем легко, — Джозеф кивнул и подал Фану поднос с едой. — Кушайте, пожалуйста. Вам нужен восстановить силы. — Ну, силы я не восстановлю, но хотя бы не буду голодным, — Вуджиу принялся за еду, и продолжил расспрашивать уже несколько успокоившегося изобретателя на отвлечëнные темы. — Очень вкусно, кстати. Ты этому тоже в своëм фото-мире научился? — Времени было достаточно для каждого таланта, — фотограф смущëнно опустил глаза. — Рад, что Вам нравится. Эта еда довольно проста, но мучить Ваш желудок чем-то сложным я не решился. — Я уже заметил, что ты готовишь, как повар. Сам-то пробовал? А то как ни посмотрю, ты всё только ковыряешься на тарелке и ничего не ешь. Невкусно? — Нет-нет, я просто… В таком состоянии я не могу есть, — Джозеф показательно расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и открыл Чангу ужасную картину: вся грудь его была испещрена страшными трещинами, а чуть пониже ребëр и над сердцем зияли чëрные дыры. Фан поначалу было замер в предвкушении, когда фотограф тронул пуговицы, но, увидев столь плачевное состояние его тела, не обратил внимания даже на хорошую подтянутую фигуру изобретателя. — По сути, моë тело в этом мире — пустышка. Еда просто провалится сквозь меня и принесëт кучу неудобств… — Джозеф застегнул рубашку обратно и вздохнул. — Поэтому я не ем. Да мне и незачем. После смерти в фото-мире я перестал чувствовать голод, жажду и усталость. Я могу существовать без насыщения и сна. Но тело со временем начало скучать по еде, по ощущению вкуса на языке, и я стал готовить. Когда хотелось побаловать себя едой, я готовил, а когда времени не было… Что ж, впрочем, время было всегда, ха-ха. Обычно я ел или просто готовил раз в неделю. Или около того… Сложно определить течение времени без смены дня и ночи. — Звучит печально, — заключил Чанг. — И спал ты, получается, тоже только когда хотел? — Сном это назвать сложно… Мне не снились сны, и меня не будило утреннее солнце, так что и удовольствия получал меньше, чем от еды. Но это справедливая плата за существование… Ах, ладно, будет уж обо мне. Расскажите лучше о раунде, о себе! — Дезольнье воспрял духом, оторвавшись от неприятных воспоминаний прошлого, и обернулся к Фану. — Как Вы решились помогать выжившим? С таким отношением в прошлом и, учитывая их истории, мне было бы сложно с ними быть таким добрым, каким были Вы. — Ох, те малявки, — пробубнил Фан с набитым ртом, роняя крошки на тарелку. — Я тоже хотел спросить. Ты по камерам не смотрел их? — Мистер Кэмпбелл, мисс Наир, мисс Резник и Лакки, так? — уточнил фотограф. Вуджиу активно закивал. — Они в порядке. Я видел их в медпункте, пока присматривал за Вами. Не особенно сильно следил за ними, но все относительно здоровы, их доктор за ними хорошо ухаживает. Но вот мистер Кэмпбелл… Лихорадка не отпускает его второй день. Как бы мы не лишились такого хорошего игрока раньше времени… — Лихорадка? У него жар? — необычно для своей холодности, поинтересовался тëмный дух. — Отравление, жар и удушье. Из-за того, что он вдыхал дым, а после этого нырял в грязную морскую воду. Он так и не притронулся к еде за последние двое суток, даже в себя не приходил… Затруднённое дыхание из-за дыма. Хоть с последним мисс Дайер — их доктор — справилась. Повезло, что я неплохо читаю по губам~ Но вот температура держится и не спадает. Могу я узнать, почему Вы так взволнованы из-за его состояния? Неужели сблизились? — Кэмпбелл мне жизнь спас, поэтому и спросил. Да и я бы не выбрался, если бы они ворота не открыли, — прямо ответил Фан и фыркнул с недовольством, словно этот вопрос его совсем не интересовал. «Кэмпбелл всë же тяжело пережил раунд… Будет глупо, если он после такой игры умрëт от лихорадки. Может, мне стоит ему помочь? — задумался Вуджиу. — Что за бред?! Почему я вообще должен печься о выживших?! По крайней мере я трижды… Ладно, пусть дважды, но я спас его от смерти! Он мне ещë и должен остался. Так что пусть уж как-нибудь сам разбирается. Я ему не крëстная фея». Чтобы быстро перевести тему, Чанг оглянул Джозефа с ног до головы и заметил нечто странное: — Мне кажется или… трещин на тебе стало больше? — Да, есть такое, — изобретатель завёл руку за шею и устало улыбнулся, прикрывая веки. — Господин Перес по случайности ударил меня дверью, когда выходил из комнаты. Я был с другой стороны, поэтому он меня не заметил, ха-хах… Это ничего. Он так сильно извинялся, что у меня не осталось выбора, кроме как простить. Снаружи он пусть очень суровый и неприступный, но внутри очень мягкий человек. Было приятно с ним поговорить, даже если он сделал это, чтобы извиниться передо мной. — Ну и олень… Они же затянутся? Ну, трещины? Ты, кстати, с ними напоминаешь больше фарфоровую статуэтку, — Фан, используя момент, притронулся к лицу Дезольнье и аккуратно, почти ласково, провëл пальцами от его лба до щеки. Под подушечками проскользила идеально гладкая и шелковистая поверхность — по-фарфоровому стеклянная и хрупкая и одновременно нежная и податливая, как кожа. «Как приятно…» — Ух ты, да и на ощупь тоже! Так ты по праву можешь зваться антиквариатом, ха-ха! — Забавно, и вправду. Нет, трещины не пропадут, к сожалению. Это из-за того, что моё тело не материально до конца, — Джозеф с какой-то печалью взглянул на небольшой альбом на столе и тяжело выдохнул. — Даже фотографии рано или поздно тоже стираются… — В смысле? Хочешь сказать, что эти трещины и на фотографии твоей есть? Или они появляются на ней после таких физических контактов? — Чанг беспокойно нахмурил тонкие брови. — И так, и так. Но те, что от ударов, можно закрыть частично. — Значит… Если твоя фотография, скажем, промокнет или если её порвать… что с тобой вообще будет? — с интересом прищурился на фотографа дух. — Умру, конечно. Я ведь всë ещë жив только благодаря тому, что являюсь частью снимка. Но! Я не настолько глуп, чтобы таскать везде только одну фотографию — при жизни я сделал их достаточное количество, как бы нарцистично это не звучало. Мне хотелось прожить дольше, вот и решил делать это со страховкой… Но всем им по две-три сотни лет, сами понимаете, в каком они состоянии… — поник изобретатель, запрокидывая голову и опираясь на спинку стула. — А что мешает сделать новые? Трещины так и останутся? — Ха-хах, какой Вы забавный, господин Чанг! Я мёртв. Умер в мире фотографии, потому больше не могу быть виден для камеры. Если хотите милую аллегорию, то я бы сказал так: я — фотограф, а фотографы никогда в кадр не попадают. Помните про частичную нематериальность? Вот она: я не виден на фото, — горько усмехнулся охотник, проводя рукой по трещинам. — Я не могу есть, спать и трескаюсь от ударов, как Вы сказали, подобно фарфоровой кукле… Такова плата за мои грехи, полагаю? — Ну, в мире фото ты очень даже ничего, — подбодрил собеседника тёмный дух, обнажая острые зубы в улыбке. Тем не менее настроение его тоже стало несколько встревоженным после таких слов. Пусть Джозеф и сидел сейчас перед ним вполне живой, но его слова заставили Фана подумать о том, что рано или поздно его друг скоро совсем рассыпется со временем. Не хотелось вот так скоро потерять Дезольнье, особенно для бессмертного теперь духа. «Он открыл мне свою уязвимость, но зачем? Неужели доверился? — Вуджиу перевëл янтарные глаза на жабо изобретателя, потом на его грудь и ремень на приталенных высоких штанах. — Странный он. Но чертовски красивый. Довольно забавно играть с ним. Будет скверно, если он коньки отбросит». — Если хочешь, я могу посторожить несколько твоих фотографий, чтобы они не лежали в одном месте. Так безопаснее. — Пока в этом нет надобности, — мягко отказался Джозеф, погружаясь в свои мысли. «Всë же не до конца доверяет», — заключил про себя Фан. — Чанг… Дай Вам возможность… Вы бы хотели увидеть своего брата? — Спорный вопрос, но мне довольно смешно представлять, как с вами всеми общается зонтик, — пропустил смешок Вуджиу. — Да и видеть-то я его видел вплоть до его смерти. Так что, думаю, нет. Не хотел бы. — Хм… А обнять? Сказать что-нибудь? — продолжал фотограф, всё больше мрачнея. — Раньше может и да, но сейчас я не питаю таких тёплых чувств к своему братцу. Скажем так, при жизни и я был человечнее, и он не такой приторно-противный… Джо, что-то случилось? Ты так выглядишь, будто тебе сердце разбили, — попытался развеселить изобретателя Чанг, но первый только больше сгорбился и запустил в волосы тонкие пальцы. — Чего это ты вдруг? Я тебя расстроил? Ну, подумаешь, не хочу брата видеть, тебе-то что? — Не в этом дело, mon cher… — хантер вздохнул и вновь принял свой обычный любезный и доброжелательный вид. «Если уж «мон» значит «мой», — быстро сориентировался Фан. — То «шэр» — «дорогой»? И «ами» — друг. «Мон шэр»… Хм-хм, звучит мило. Что за традиция такая была звать всех дорогими друзьями?» — Простите за такую мою слабость, я не хотел Вас обеспокоить. — Не прощаю. Что с тобой такое? Ты тоже кого-то потерял при жизни? — тëмный дух будто попал пулей в самую душу фотографа. Дезольнье вздохнул, отвернулся и повëл плечом в сторону. Игривость тут же пропала из мыслей Вуджиу, и он помрачнел. — Я прав? Ты скучаешь и из-за этого страдаешь, да? — Думал, что наши чувства схожи. Но, кажется, я правда одержим своей идеей и не умею отпускать того, что мне не достигнуть, — расплывчато отозвался Джозеф, не поднимая взора. — Думал, смирюсь со всеми желаниями за время своего заточения, но, как оказалось, нет… Впрочем, это не важно. Пора поискать в этой жизни что-то и для себя, не так ли? — изобретатель очаровательно улыбнулся Чангу, но по всему его виду было понятно, что он едва ли верит в то, что говорит. — Если уж такой скрытный, то давить не буду. Навряд ли расскажешь что-то, но я целиком и полностью понимаю твои чувства. Хватит давить из себя улыбку, — Фан легонько шлëпнул фотографа по кончикам пальцев, озадачив его. — Послушай, если будешь вечно скорбеть по ушедшим, потеряешь себя. Наверняка было сложно ни от кого не слышать ни слова в своëм фото-мире, но сейчас у тебя есть по крайней мере я. Можешь не рассказывать мне что-то конкретное и важное, если боишься. Но я никому не расскажу о твоих переживаниях. Тëмному духу сложно поверить, но я себя знаю. Каким бы скверным ни был мой характер, я не настолько подлый, чтобы таким образом вредить тебе. Да и мне вообще не хочется тебе вредить… — Чанг на секунду остановился, над чем-то задумавшись и слегка покраснев, но Джозеф не стал ничего отвечать ему и продолжил терпеливо слушать. Не дождавшись реакции фотографа на свои слова, Фан вновь стал серьёзным и бледным. — Я самолично видел, как мой брат покончил с собой из-за того, что не мог вынести моей смерти. И самое обидное то, что даже после своего самоубийства он не смог меня встретить. Это его расплата за грех, что он совершил. Он сделал это потому что он очень меня любил и не мог простить себе жить после того, как не смог спасти меня, — «и потому, что не попытался помочь тоже…» — добавил про себя Вуджиу уже с горькой обидой. — Как бы ты не улыбался, Джозеф, за твоей улыбкой спрятано то же отчаяние, что и у Сë. От меня уж такое не скроешь. — Ох, Чанг… Мне жаль, что я так глубоко задел Вас, но, уверяю, я-- — Не надо меня успокаивать, я не ребëнок! — резко огрызнулся Фан и вцепился в бутерброд острыми зубами. — Замолкни… Просто хочу тебя предупредить, как человек, из-за которого страдали так же сильно и отчаянно просто из-за его потери: эти страдания не приносят никакой радости и пользы. Я был бы в тысячу раз счастливее, если бы мой брат отпустил свою привязанность ко мне, и жил бы дальше. А видеть, как он каждый день страдает и корит себя за всë это… Я чувствовал себя виноватым каждый день, когда видел Сë. Виноватым за то, что заставляю чувствовать его эту боль, что она не уходит от него. В конце концов я стал себя ненавидеть. И ненавидеть его тоже… Уверен, кого бы ты там не потерял раньше, он уже давно смирился со своей смертью и желает тебе счастья. Хватит скорбеть о тех, кого не вернуть. Это… для обоих больно. Твоя любовь, конечно, оставляет этого человека в мире смертных, но не нужно держать его всегда при себе. Взгляни на меня, — Чанг поднял на фотографа янтарные глаза. Джозеф с вниманием и болью взглянул на собеседника, словно от стыда опустив длинные ресницы. Лицо Фана было на бóльшую свою часть неестественно чëрным цвета, и лишь вокруг правого глаза его и область вокруг него была мертвенно белой. Пальцы на руках больше напоминали лапы монстра: вместо аккуратных ногтей в блëклом свете свечей матово поблëскивали когти, слившиеся с пальцами. За тонкими губами рядами шли острые хищные зубы. Неестественно длинное тело, длинные руки и ноги тоже давали понять, что с Чангом точно что-то не так. — Думаешь, я счастлив иметь такое тело? Безусловно, в нëм есть свои плюсы, но потерять из-за проклятья своë лицо и человеческое тело было невыносимо. Зачем я существую? Я ведь не обиженный дух. Меня ничего не держало. Но из-за Сë стал таким. Я это к чему… Не печалься по усопшим. Иногда для обоих лучше отпустить. И в этом нет ничего плохого. Дезольнье в шоке замолчал, не в силах так скоро осознать такую тяжëлую что для него, что для Вуджиу мысль. Головой он понимал, о чëм ему толковал Фан, но сердце противилось его словам. Забыть? Отпустить? Бросить думать о нëм? О том, для кого он, Джозеф, потратил всю свою жизнь и весь свой талант? Ведь встреча с ним была так близка… Как же можно просто так бросить всë, ради чего он жил? Жить для себя? Радоваться? Как можно радоваться хоть чему-то, если рядом не было того, кого он так любил и кем так дорожил? «Неужели все мои старания и вся моя жизнь приносит ему только боль? — Дезольнье весь похолодел, внутри что-то глухо упало и заставило его почувствовать себя ничтожно крохотным. — А что если… Он тоже меня за это ненавидит? Как Чанг?.. Нет… Не может такого быть… Но… Боже…» — Я хочу быть другом для такого человека как ты, поэтому хочу помочь. Просто выскажись и станет легче. Мёртвые в конце концов не могут быть дороже, чем живые. Просто не имеют права… — Фан зыркнул на притихшего собеседника и понял, что сильно задел его. Джозеф явно погрузился глубоко в свои мысли и слушал его уже вполуха. — Джозеф, слушаешь? — А? Oui. Конечно. — Мои слова — не истина. Но это совет. Не мучай себя. Мне просто… хочется, чтобы ты лучше себя чувствовал. Если выскажешься, то станет легче, — Фан замолчал, пристально, но спокойно глядя на изобретателя, призывая его к действию. Тот сильно стушевался и начал говорить нехотя, сразу же начав ëрзать на месте и отводить глаза. — Я… немного шокирован таким ответом, — дрожащим от нервов голосом ответил Джозеф, не в силах сейчас посмотреть на собеседника. — Чанг, это… Я… м-мф… — «Чтобы Джозефу было нечего сказать? Так можно себя и божеством почувствовать», — подумал про себя Вуджиу, наблюдая за тем, как мнëтся его друг. — Спасибо за Ваше доверие ко мне, Чанг. Ф-Фан, — исправился Дезольнье, чтобы показать уважение к собеседнику. — Я это ценю… Очень… эхм… Ценная информация. Я не могу так сразу Вам ответить, мне… Дайте мне время. Да и, знаете… Ах, нет, это и вправду не стоит столького внимания. Спасибо за Ваше откровение, я сохраню его в своëм сердце. Отдыхайте, Фан. Я пойду помогу мадемуазель Мичико с ужином… — фотограф встал с места и равно выдохнул, стараясь натянуть на лицо улыбку, но сдался и совсем растерянно поник. — Спасибо за то, что предложили помощь… Я… подумаю над Вашими словами. И, м… Я Вам верю. Доброй ночи… — Доброй ночи, mon cher ami, — попрощался с акцентом Вуджиу, не улыбнувшись фотографу, но коснувшись его руки в знак того, что тоже ему верит и беспокоится. — Я буду ждать. Изобретатель кивнул ему и быстро покинул комнату, схватив со стола письмо и чернильницу с пером, и чуть запнулся на пороге от рассеянности. Чанг следил за каждым движением с таким вниманием, что был похож на змею, поджидавшую свою жертву. Стоило невысокой фигуре фотографа скрыться за дверью, как тëмный дух с подозрением перевëл взор на белый зонт в углу комнаты. — Ах да, я и забыл, что ты здесь… Интересно было меня послушать? — антука не пошевелилась, и бирки остались такими же пустыми. — Молчишь… Спишь или просто подслушивал? — зонт не шелохнулся. — Чëрт с тобой. Всë равно уже… «Не думал, что так разговорюсь… Но, похоже, это пошло только на пользу».***
— Доброго утречка! — протянула Марта, заходя на кухню к занятым готовкой друзьям. — Как спалось? — Как обычно, — сухо бросил Наиб, аккуратно разливая кипяток по кружкам. — Игра послезавтра, часть команды с температурой. Действительно: как нам спалось? — Ну, не дуйся, — уступила наёмнику Фиона, нарезая фрукты. — Найди хорошие стороны~ Субедар остановился на секунду, бросил на жрицу опустошëнный долгим горем и злобой взгляд и тяжело вздохнул, покачав головой, так ничего и не ответив. Сил на любые пререкания не было. — Не знаю, насколько хорошим будет письмо, но оно тебе, Наиб. Лежало в холле, — Бехамфил протянула чёрный конверт наёмнику, когда тот поставил чайник на место. — От кого не написано, но всё же. Субедар покрутил в руках послание, оценивая массу содержимого и с безразличным и серым выражением лица, какое в последнее время не покидало его ни на секунду, вскрыл конверт. Курт, стоявший рядом, оторвался от приготовления яичницы и подошёл к нему со спины поближе. Тот вынул лист бумаги и развернул его. Хоть координатор и жрица не видели написанного, но по Франку, чьë лицо перекосили шок и отвращение, поняли, что дело нечисто. Путешественник, дочитав до конца письмо, опустил голову, и с надеждой глянул на товарища. Наиб молчал, и только руки его мелко тряслись от злобы по мере чтения. Дочитав послание, наëмник принялся рвать его на куски, пока от письма не остались лишь бессвязные обрывки слов. Никто не осмелился спрашивать Субедара о том, что же было внутри, и продолжили наблюдать на ним с беспокойством. Мужчина грубо выхватил из рук Франка метлу и совок и стал сметать мусор. — Стерва… конченая… психопатка фанатичная… — плевался ругательствами военный, не в силах сдерживать себя. — Наиб?.. Что там было? — осторожно спросила Марта. — Хвалёная капитан Теннор пригласила меня вступить в ряды полицейских взамен участия в шоу. Ебучая психопатка. Я лучше сдохну, чем надену эту форму, — прошипел наёмник. — Прикрылась тем, что я смогу попасть на Мальричесс и похоронить родственников. Конченая, просто конченая сука… Клянусь, если я отсюда выберусь, то она будет в числе первых, кого я порву на куски, как этот дерьмовый лист бумаги. — То есть… ты отказался покинуть шоу? — с неким удивлением поинтересовалась Гилман. — А у меня теперь есть смысл сбегать? По-твоему, Фиона, мне есть куда идти? К кому идти? — жрица стыдливо и жалостливо притихла, услышав в голосе Субедара тяжëлые ноты отчаяния и ярости. — Какой мне смысл теперь куда-то рваться. Это шоу — моя могила. — Не говори так! — заявила Марта, выступив к нему ближе и посмотрев своими пламенными карими глазами в его сизые мëртвые радужки. Ощутив на себе взор наëмника, Бехамфил несколько стушевалась и отступила. — М-мы все выберемся. И-и ты сильный. Не сдавайся так сразу, Наиб. — Знаешь… чувствую себя как моток ниток, — задумчиво протянул Субедар, выдержав серьëзную паузу. — Как это? — переспросила Фиона робко, не понимая аллегории. — Один конец нити держит мёртвая семья, как камень в воду. А другой конец тянете вы. Так стараетесь, чтобы я не упал, а я всë равно иду к могилам. Это очень странно. Никогда себя так не чувствовал. Я ведь понимаю, что рано или поздно мы все начнём умирать на этом проклятом шоу. И знаю, с чем мне придётся столкнуться, когда кто-то из вас умрёт. Кто-то всë равно умрëт, как бы мы ни старались. Не бывает войны без жертв… И в один момент нить лопнет, и хватать еë будет некому. У меня остались только вы, которых будут забирать одного за другим. Как и всегда, — Субедар впал в какой-то совершенно ужасный транс и замер на месте, уставившись на кусок письма на полу. Обрывок кричал ему собственное имя. «Уважаемый Наиб Субедар». — Не легче ли тогда сейчас всë бросить? Чтобы не видеть, как вы тоже гибнете? — Хей, тише-тише, мы же всё ещё здесь! Не стоит отчаиваться! Мы выберемся отсюда, обещаю, — экспедитор подлетел к приятелю и беспокойно приобнял его за плечи. — Слышишь меня, дружище? Мы сможем сбежать! Не накручивай себя сильно, слышишь? Ты же… сердце команды! — вдохновенно произнëс Курт, стараясь приободрить наëмника, но тот едва ли верил его словам. — Если сдашься ты, то и остальные потеряют все силы. Ну, же, Наиб. Экспедитор ожидал от Субедара всего и был бы рад любой реакции: колкой шутки, замечания, гнева, осуждения, раздражения, насмешливой иронии, смеха, злобы — словом, любого взрыва эмоций. Но Наиб смотрел на него пустыми глазами, словно сквозь лицо. Раньше наëмник никогда не позволял Курту себя трогать или читать столь банальные поучения и всегда злился, стоило капитану начать это делать. Но теперь Субедар молчал. Было уже всë равно. Было всë равно на слова Франка, на его действия, на касания и попытки исправить то, что было невозможно исправить. Стало вдруг плевать на всë вокруг. На завтрак, игры, на охотников, на Теннор, на собственную жизнь. Наиб молча опустил взгляд в пол и уставился на собственные ботинки. «Так дело не пойдëт, — решил Курт, напряжëнно поглаживая наëмника по плечу. — Если сейчас сдастся Наиб, то костяк команды тоже начнëт расшатываться. Нужно что-то делать. Хватит ему уже страдать. Грустно, конечно, что он потерял семью, но… если он впадëт в отчаяние, то никто из нас не выживет — один из самых сильных игроков вдруг проиграет первым. Что подумает команда? Надо покончить с этим его состоянием, чего бы то ни стоило. Волнения в группе сейчас совсем не кстати…» Путешественник кивнул девушкам, а сам увёл военного за входные двери. Отойдя чуть подальше от поместья, Курт посадил наëмника на скамейку в глубине переплетения тропинок и вновь спросил его о состоянии. — Наиб, что ты заладил? Ты раньше такого не говорил. Что тебя беспокоит? Расскажи мне. — У меня нет сил рассказывать. Будто ты не знаешь, — безэмоционально ответил Наиб, смотря в пустоту. — Мне сложно держать всё это в себе. Я не в состоянии молчать об этих чувствах. И в то же время я не могу из себя что-то выдавить. Это… жрëт меня изнутри. Дневник уже не помогает. Мне кажется, что я схожу с ума, Франк, — Субедар сложил брови в линию и растерянно покачал головой. — Я не могу спать, не могу есть. Я потерял всякое желание что-либо делать… Я вижу, как вы все пытаетесь помочь мне, но не могу ответить искренней взаимностью. Не могу… Просто не могу. Мне будто отрубили все конечности и оставили умирать. Уж лучше бы так и было… — Наиб, послушай… Угх… Твои слова только больше разжигают в людях слабости и неуверенности. Должен же быть в команде костяк! Ты же Наиб Субедар, чëрт возьми! — с решительностью выкрикнул Франк в надежде подбодрить приятеля, но наëмник ничего ему не ответил и не пошевелился. Экспедитор отступил от своей тактики и добавил уже намного тише и чувственнее, стараясь надавить на ответственность Субедара: — Наиб, ну же… Все ведь надеятся на тебя. Для многих ты — лидер. Что будут ощущать остальные, если ты продолжишь печалиться? Просто постарайся жить дальше, как жил до этого, и рано или поздно тебе станет легче. — Это помогло тебе, а не мне, — дрогнувшим голосом проронил Наиб, отчего по спине капитана пробежали холодные мурашки. — Я — не ты, Франк. Я не могу так легко… как ты… Пошëл ты со своими советами, короче. Нет у меня сил с тобой говорить. И так тошно. — Ты даже не попробовал, — постарался найти компромисс путешественник. — Быт и время лечит. Пообщайся с другими. Человек в конце концов — социальное существо. — Я прекрасно знаю, что вокруг меня живые люди, но я не могу улыбаться через силу. Я раньше справлялся со всем и улыбался в лицо смерти только потому, что мне было ради кого жить и ради кого умереть. А теперь… — Наиб резко прервался и закусил губу, сильно впившись пальцами в колени. — Зачем мне теперь это делать? Ради кого? Ради тех, кто всë равно умрëт здесь, как и я? Я уже разочаровал своих… свою… свою семью… Предал их, не смог защитить… Какой мне смысл дальше существовать, если их нет? Я вообще… умел ли я вообще любить? Вся моя жизнь — пустышка без семьи. У меня ничего нет. Ни любви, ни дома, ни личности. Кто я в конце концов? Наëмник. Кукла, которая умеет убивать за деньги. И я был им тоже ради семьи. Нет во мне больше ничего. И вокруг никого нет. — Тут ты не прав. Раз ты так переживаешь, значит твоё сердце способно любить, — серьёзно произнёс Курт, выслушав друга. — Ты любишь нас и потому не покидаешь. Ты благодарен, раз отвечаешь на наши попытки вернуть тебя прежнего. Без твоих шуток и напутственных слов мы вообще никогда не справимся с этими играми! Ты в конце концов тоже человек. Не думай, что ты одинок! Взгляни на меня. Я тоже ничего не имею, кроме команды. Кричер, Кевин, Эмма, Нортон, Эмили — да все! За их душой нет больше ничего, кроме собственной жизни. Тебе тяжело сейчас, понимаю. Тяжелее, чем кому бы то ни было. Возможно, мне не удастся целиком тебя переубедить, но по кусочку каждый из нас соберëт тебя вновь. Жизнь нечасто так быстро уходит сквозь пальцы… Но нужно выстоять. Не хочешь ради других, так хотя бы ради себя самого. В конце концов ты всë ещë можешь сделать что-то для того, чтобы предотвратить смерти других семей, — наëмник заинтересованно раскрыл глаза чуть шире, продолжив смотреть в землю, и задумался над этой фразой. Ведь действительно: не один он потерял родных. Миллионы людей остались без семей, матери лишились детей, мужья — своих жëн и свои дома, дети остались сиротами. В своëм горе, изолированный от мира на этом шоу, Субедар совсем забыл о том, что горе поразило не только его. От этой страшной мысли всë внутри заклокотало, вскипело и тут же замерло. Наиб, который всë это время считал себя тонущим в бескрайнем океане отчаяния, ощутил себя вдруг невозможно крохотным: в этом океане с ним тонули миллионы людей. И должен был быть среди них тот, кто первым бы взобрался на плот и протянул руку остальным. — Я представляю, какой пожар бушует в твоей душе, но… не надо подбрасывать в него дров, всё больше замыкаясь в себе. У тебя всегда есть я, чтобы выговориться. По-настоящему, искренне. Я всë ещë твой друг. Твоя семья стала и для меня родной тоже… Я готов на всё, лишь бы ты вернулся к нам… — Путешественник трепетно обнял Субедара, увидев, что его зацепила его тирада. Наёмник вздохнул чуть глубже и похлопал его по плечу, с доверием и надеждой поглядев на него: — Обещай хотя бы, что ты не помрёшь первым. — Обещаю, — улыбнулся экспедитор. — А ты обещай, что не вытворишь чего-то ужасного. Я за тебя волнуюсь. Ты нам нужен Наиб. Всем нужен. — …ловлю тебя на слове, — кивнул военный, решив не отвечать прямо. Через пару секунд, впрочем, Наиб нахмурился, задумавшись над чем-то, и переспросил: — Погоди, в смысле «ужасного»? — Руки на себя не накладывай, — прямо бросил Франк, заглядывая собеседнику в душу. — Мы все с тобой, помни, прошу. Ты не остался один на один со своим горем. Всегда можешь поговорить со мной или другими. Для команды ты и правда часть семьи. И они тоже беспокоятся о тебе. — Спасибо… Я сейчас сказал это не из любезности, если что. Правда спасибо, — искренне ответил Субедар, став несколько живее. — Друг из тебя дерьмовый, но капитан неплох… спасибо, Курт. Путешественник польщённо заалел, впервые услышав от Наиба за все эти десять лет разлуки своë имя. Наёмник слабо и натянуто приподнял уголки губ и отправился вместе с ним обратно на кухню. Взволнованные состоянием Наиба Марта и Фиона оторвались от своих дел, как только заметили в холле капитана и военного. В столовой уже собрались проснувшиеся игроки и мельком поглядывали на Субедара и Франка — обычно эти двое не ладили, но теперь шли вместе, хотя остальные ожидали их драки, учитывая настроение Наиба. — Как там Нортон? — постарался разбавить атмосферу экспедитор, увидев среди участников Эмили. — Идёт на поправку. Температура уже поменьше, но ещё выше обычной. Мне нужно как-то заставить его немного поесть, иначе у него не будет сил восстанавливаться, — вздохнула Дайер и поставила на поднос пару тарелок с блюдами. — Но он держится молодцом. Терпит таблетки, микстуры, мази… С Нортоном легко работать. Я рада, что лихорадка и бред ушли, — они измучили его так, что смотреть было больно… — С другой стороны, мы его узнали получше, — добавила Гилман, расставляя посуду на столе. — Он много чего говорил… — Илай ещë попросился помогать ему, но… я не уверена насчёт его… народной, так сказать, медицины, — с нотками вины добавила доктор. — Я знаю, что травы и отвары помогают, но у Нортона такая тяжёлая ситуация, что лучше пока использовать обычные лекарства. — Ясно, — протянул Курт, заметив на лестнице компанию Адама, Эзопа и Илая. — А что же остальные? Эзоп, ты же вроде на медицинский учился некоторое время? Что скажешь насчёт Нортона? Сможет он быстро восстановиться? — …Во-первых, доброе утро, — несколько с раздражением и удивлением отозвался бальзамировщик. — Про Нортона ничего не скажу — я не врач и не лечу людей. И совсем немного времени провёл на практике в медицинском. Бальзамировщик смотрит на тело по-другому. Доктор у нас есть, чтобы ставить диагноз, — буркнул Карл. — Как и любой другой человек без медицинского образования, могу только подтвердить, что у него кашель и температура. — А ты чего такой угрюмый? — поинтересовалась Бехамфил, не сумев проигнорировать нахмуренные брови, грубый тон и съёжившуюся фигуру парня. — Что случилось? Кларк и Шепард невольно хихикнули, но промолчали. Эзоп смерил обоих обиженным и злобным взглядом прищуренных холодных глаз. — Хватит смеяться. Я же сказал, что-- — Что это секрет, — одновременно закончили друзья, принявшись улыбаться пуще прежнего. — Чтоб я ещё хоть раз рассказал что-нибудь вам обоим, — бальзамировщик сжал губы и быстрым шагом хотел удалиться за маской в комнату, но тут же сталкнулся лоб в лоб с проснувшейся Эммой и чуть было не упал вместе с ней на пол. Адам всё же не сдержался и пропустил смешок, что-то шепнув на ухо Кларку. Бальзамировщик, как ни в чём не бывало, глянул на пару игроков с вопросом и угрозой. — Rudo ruchasangana newe kose-kose [Любовь найдёт тебя везде], — не сдержался Илай, закрывая рот руками, заставляя и отрёкшегося растянуться в улыбке. — Эзоп, всё легче, чем тебе кажется. Просто будь проще~ — В чём быть проще? — недоумённо наклонила голову Вудс, переводя взгляд с пророка на начавшего краснеть бальзамировщика. — Ой, Эзоп, ты не заболел? Все щёки красные… Не ударился? Мистер Пирсон всегда говорил, что у меня лоб довольно твëрдый, — девушка озадаченно потëрла чуть ушибленную переносицу. — Н-нет, я в порядке! — внезапно испуганным голосом отозвался парень и от волнения попытался натянуть на лицо маску, но той на месте не оказалось, и от неловкости Эзоп ещë больше стушевался и отвернулся от садовницы. За спиной вновь раздались смешки. Тогда Карл резко повернулся к приятелям и зыркнул на них так, что Адам невольно почувствовал вину. — Надоели. — Ну, не ссорьтесь, пожалуйста, — жалобно попросила Эмма, осторожно тронув горящую щеку бальзамировщика. — Нет, у тебя точно температура, Эзоп! — Мы уходим, уходим, — поспешно бросил Адам и, напоследок сложив пальцы пистолетом, и направил его на Карла, изображая выстрел в сердце. Бальзамировщик шикнул что-то себе под нос и тяжело выдохнул, на секунду забыв, что его лица до сих пор касаются покрытые маленькими ранками от колючек роз, которые она недавно подстригала, пальцы Эммы. Эзоп глянул с беспокойством и некоторой сердечной тоской на заспанную девушку, потиравшую свободной рукой глаза. Едва ощутимое прикосновение тонких пальцев к его алым щекам, взволновало Карла, но он не двинулся с места, позволив этому чувству задержаться чуть подольше. — Ой, прости! — воскликнула вдруг Эмма и, поняв, что до сих пор держит руку у его лица, отдëрнула еë прочь. — Я иногда забываю, что тебе не нравится. Прости… — Ничего… В-всё равно в последнее время очень холодно, так что я не против, — попытался выкрутиться Карл, а его пальцы нервно дрогнули, будто подыгрывая словам. — Температуры нет, я просто замëрз. Иди вниз, я тоже скоро спущусь. — Как скажешь, — Вудс улыбнулась парню и, напевая незамысловатую песенку себе под нос, вприпрыжку спустилась в холл, размахивая руками. — Ку-укурузная ка-аша вку-усная~ Каша вку-усная из ку-курузы~ На-а за-автра-ак~ «Что за нелепая песенка? — невольно подумал про себя Эзоп, изогнув бровь и усмехнувшись. — Про кукурузную кашу… Ох, Эмма и правда такой ребëнок… Чувствую себя как-то неправильно. Такое ощущение, что мы с ней из разных миров. Как вообще произошло, что она оказалась здесь? — вмиг парень погрустнел и опустил взор. — И будет ли ей толк в том, чтобы так довериться мне? Смогу ли я еë веселить? Не поникнет ли она рядом со мной?.. Как уж тут быть проще! Это ведь так эгоистично… Я смотрю на неë, как на цветок в саду, который хочу сорвать. Но в моих руках всë гибнет… Правильно ли я поступаю? Всë так… быстро происходит… Страшно, что кто-то может забрать еë жизнь. Может, мне всë же стоит оставаться в стороне и продолжать наблюдать за ней издалека? — поднимаясь вверх, думал он с серьëзным опечаленным лицом. — По крайней мере так я ей не наврежу… И всë же было ошибкой подпускать еë так близко к себе. Теперь уже не отделаюсь. Ах как же сложно… А ведь вначале я даже не надеялся, что она выживет. Что за злая шутка? Хочу, чтобы она была лишь моим цветком… Если кто-то ещë посмеет попытаться еë присвоить себе, я не вынесу… С ней так легко, но признавать свои чувства к этой лëгкости просто невозможно странно! Меня никогда не тянуло на таких девиц. Как вульгарно звучит, нет, Эмма уж точно не девица… Девушка. Леди. Навряд ли меня вообще хоть к кому-то так тянуло, — Эзоп зашëл в комнату, схватил со стола новую тканевую маску, примерил еë перед зеркалом и поправил волосы. — Что мною движет? Страсть? Любовь? Жадность? Знать бы наверняка… Но я хочу для Эммы лучшего. Не хочу, чтобы она сидела в клетке… Хочется, чтобы этот нежный росток дальше тянулся к солнцу, а не гибнул в тени этого поместья… А я бы ухаживал за ней так же трепетно, как она ухаживает за своим садом… А был ли у Эммы когда-нибудь свой сад? — Карл замер перед дверью, просияв от какой-то своей идеи. — Сад для Эммы… Было бы славно. Она могла бы сажать там то, что пожелает. В еë руках даже камень зазеленеет… До чего же она всë-таки очаровательная девушка. Но… чувствует ли она что-то похожее ко мне? — сердце с тревогой ëкнуло, оборвав идиллистическую иллюзию того, как садовница подстригает любимые деревья в еë собственном саду. В их саду. Картинка тут же треснула и рухнула, как разбитое зеркало. — Верно… Думать я могу сколько угодно, но если это не взаимно, то нечего и стараться. Вроде бы я ей симпатичен… Она перестала меня бояться, начала много рассказывать о себе. Еда моя ей очень нравится… Да впрочем как и всем. Надумал тут себе всякого… Идиот. Какая любовь во время смертельных игр? Верно… Без еë слов все эти мысли не стоят и выеденного яйца. Вдруг я такой же друг, как и все остальные? Быть может, ей вообще нравится кто-то другой… Может, она совсем не хочет иметь пару. Боже! И как после этого можно говорить мне, что нужно быть проще! Неужели никто о том же не думал, чувствуя подобное?! — раздражение и тревога вновь завладели им, едва ли дав насладиться сладким забытьем грëз. — Иногда я просто мечтаю быть таким же бесчувственным, как камень. Илай вроде говорил, что люди, отказавшиеся от чувств, у них превращаются в камни? Вот здорово. Было бы неплохо вечность стоять на горе. Быть человеком кажется мне иногда просто невыносимым трудом… Впервые чувство заставляет меня терять контроль. И кто бы мог подумать, что этим чувством будет любовь. Лучше бы это была ярость… злость… грусть… С этим я неплохо справлялся. Но любить… Кто знал, что я на такое вообще способен». Спустившись в столовую, парень невольно вновь задержался взглядом на Эмме, активно кивавшей на рассказы Адама, и с неохотой поплëлся на своë место с краю стола. Теперь сидеть так далеко от садовницы казалось ему пыткой, но Илай подбодрил его: Вудс с нетерпением ждала бальзамировщика и не притрагивалась к еде, пока тот не появился в дверях. Трапеза прошла в тихой атмосфере. Лишний раз шутки за столом не решались говорить — некоторые из уважения к Наибу, а иные и сами сильно переживали момент бомбëжки Мальричесс, шокированные столь ужасным событием. Официальный канал уже не звучал на фоне, уступив время лёгкой фоновой музыке, что покоилась на дисках Маргариты. Рана Курта, оставленная несколько недель назад волком, полностью исчезла, оставив после себя лишь шрам, тянувшийся со лба и до скулы. Участники недавнего раунда были простужены, но в остальном здоровы. Только Лакки всё ещё прихрамывал на правую ногу, но это не мешало ему продолжать жить полной жизнью в поместье. Трейси тяжело перенесла раунд морально — девушка постоянно навещала старателя в медпункте и впервые за всë время игр позволила себе быть слабой и расплакаться на груди своего спасителя, когда тот бился в агонии лихорадки. Утешить еë был способен только Уильям. Его простой нрав и чувствительное сердце давали Резник опору и уверенность в том, что Нортон обязательно выкарабкается. «Если будешь его подбадривать, а не оплакивать, то ему точно станет легче. Он же не мертвец, чтобы по нему плакать!» — так сказал ей регбист, успокаивая после тяжëлой от переживаний ночи. Когда же старатель пошëл на поправку, механик с нескрываемым счастьем понеслась рассказывать о том именно Эллису. Ведь его заслугой тоже был совет верить в силы Кэмпбелла — без неë и Эмили начала было терять надежду на спасение в кризисный для здоровья проспектора момента, когда он вдруг начал откашливать чëрную сажу и грязь, осевшую на его лëгких за время раунда. Теперь же Нортон находился в контролируемом состоянии, и Дайер хлопотала над ним с нескрываемым удовольствием: мужчина, как бы плохо себя не чувствовал, вëл себя с ней понимающе и послушно, и в основном спал, восстанавливая силы. Маргарита не совсем оставила своей хитрой лисьей натуры, но стала куда более сдержанней. Доверять ей своих секретов, а тем более — любовных секретов, Эзоп не спешил, но обсудить с ней что-то отвлечëнное в конце дня стало ему даже приятно. Голос девушки был приятным, еë манера вести диалог импонировала ему, а виноватый вид до сих пор выдавал еë раскаяние, что не могло не подкупать даже Карла. Зелле пыталась наладить отношения и с Наибом, но тот сначала просто не подпускал еë к себе, будучи не столь лояльным, как Эзоп, и помня еë поведение во время подготовительного месяца игр, а теперь перестал на что-либо реагировать. Маргарита даже как-то постаралась поговорить с ним о погибшей семье, но военный молча встал и ушëл прочь от неë. За это танцовщица до сих пор чувствовала вину. Но более успешным в роли хорошего слушателя и советчика Субедару стал Кевин. Ковбой чаще остальных оставался с ним наедине, и иногда просто молча составлял компанию скорбящему сердцу, но и этого было достаточно. Аюсо не смел сравнивать свою ситуацию с положением Наиба, но не показывал, что горечь от потери близких у них одинакова. Наëмник даже несколько раз отвечал ему, рассказывая о матери и отце, сëстрах и братьях, племянниках и племянницах, о каких-то маленьких радостях их жизни, которые мог разделить через экран ноутбука и сам Наиб. Как Субедар сам признавался Кевину, выкуривая с ним на крыльце очередную сигарету, он «всегда был лишь наблюдателем». И даже во время смерти всех их он мог лишь наблюдать. Печаль от того, что он так и не смог встретиться и обняться со всеми ними за эти долгие двадцать шесть лет отсутствия, и без того тяжëлым грузом давила на него. А теперь, когда откладывать долгожданный побег на родину стало не на что, эти смертное разочарование и тоска съедали его в тысячу раз сильней. Даже наблюдать за их счастьем стало невозможно. Кевин в тот день поддержал его и несколько успокоил это гнетущее страшное чувство: «Любое горе в нашей жизни случается без чьей-либо воли. Никто не мог повлиять на этот кошмар. Но жизнь, которую ты подарил своей семье, была полна света и счастья. Смерть всегда ужасна. И их в особенности. Никто не заслужил такого… Но их души охраняют тебя, Наиб. Они не разлюбили тебя. И ты не разлюбил их. Те хорошие моменты, которые они смогли пережить, они испытали только благодаря тебе. Твоя жертва не была напрасной. Ты всë ещë можешь жить дальше. Ведь на свет ты появился потому, что родители тебя любили. И их любовь никуда не делась. Она всë ещë в твоëм сердце. Будь сильным, приятель. Время лечит». Слова Аюсо дали надежду Наибу, пусть внешне по нему и нельзя было сказать, что хоть что-то изменилось. Кевин и не ждал от приятеля мгновенной реакции. В такой же ситуации был и он сам, и понимал, что любые слова тут бесполезны. Пока Наиб сам не придëт к принятию, бесполезно будет поднять ему настроение и заставить забыться. Всë, что ковбой мог сделать сейчас — быть рядом. И призывал к этому и остальных в тайне от самого Субедара, моля не трогать его без надобности: заглушать печаль в работе или играх только усугубило бы его состояние. Эти попытки лезть были бы равны тому, чтобы лезть в его разбитое сердце с метлой и совком, — сейчас же оно нуждалось в том, чтобы эти осколки трепетно собрали вручную и окружили заботой то, немногое, что осталось живым. На удивление Кевина, за Мальричесс страдал так же сильно не только Наиб: Адам два дня после увиденного впал в состояние дичайшего шока. Парень не мог ни есть, ни пить — его тут же начинало тошнить, а от нервов он совсем извëлся, проводя целые часы в беспрерывном молчаливом молении. Своими глазами узрев столь страшную и безрассудно жестокую расправу над мирными жителями соседней страны, Шепард словно поломался и на время стал совершенно на себя не похожим: ходил за друзьями тенью, когда изредка покидал свою комнату, не говорил и не слушал никого, тараща свои синие глубокие глаза в пол, часто отвлекался от работы, и лицо его каждый раз искажала гримаса страдания и вины, а по щекам сразу начинали бежать слëзы, когда он видел перед собой Наиба. Тем не менее момент шока продлился только эти два дня: парнишка на утро появился на кухне с решительно нахмуренными бровями и серьëзным задумчивым взглядом. Целые сутки он провëл на крыше поместья и в радиоприëмной, связываясь с разными людьми, которых остальные игроки не знали. Адам, совершенно не похоже на себя, был очень резок и решителен в разговоре по телефону, и редко заговаривал с соигроками в тот день, скорее отмахиваясь от них. Под вечер он был чем-то тяжело опечален, словно потратил всë это время в пустую. Тем не менее, он извинился за свою резкость, так и не раскрыв того, что задумал. «Пока рано о чëм-то говорить, — ответил он в конце концов на ужине. — То, что произошло с Мальричесс… Это кошмарно. И люди должны осознать тот кошмар, что натворили. За штурвалом тех самолëтов были не просто пилоты — их поддерживали одураченные политикой жители Эварис. Все жители Эварис за это в ответе… Но большинство даже не понимает, что произошло. Для них это — просто ликвидация мятежников. То, что им сказали по телевизору. И никто не сказал, что бомбы уничтожили жилые дома совершенно мирных людей. И если у меня найдутся силы, чтобы открыть глаза на это, если удасться убедить их в том, что они поддержали, если показать тот ужас, который испытали жители Мальричесс перед смертью… то я зацеплюсь за любую возможность и выжму максимум. Нужно действовать так, чтобы коснуться сердца каждого… Чтобы все они ощутили то же, что ощутил Наиб, что ощутили мы с вами… Только тогда будет смысл говорить дальше. Это должно будет воззвать их сердца к раскаянию. Но сейчас… Едва ли я что-то могу предложить. С Наибом я обсужу это, когда он будет готов. Пока что рано». Загадочный ответ парнишки озадачил всех. Но на следующий день он стал прежним. Таким же вежливым и улыбчивым, разве что за этой улыбкой уже наверняка и постоянно таилась скорбь и горящая решительность. Как подслушал в это утро его разговор по телефону Счастливчик, Шепард через некого Антонио договаривался найти «способных людей», которых он «сам бы поставил рядом с собой по силам». Везунчик решил не спрашивать об этом друга, видя его тревогу, но определëнно задумался над тем, кто же такой этот Антонио и чем же он так силëн. Сегодня Адам несколько забылся в чëм-то, что рассказал ему и Илаю Эзоп: парни были заняты шутками и сыпали бальзамировщику намëками, которые понимал только он. И теперь это относительно спокойное утро нарушила своим появлением диктор. Голограмма появилась чуть поодаль стола и тут же привлекла внимание игроков: все замолчали и оглянулись к ней — кто с вниманием, кто с тревогой, а кто и со злобой. — Доброе утро, — поникшим тоном поздоровалась она и присела на свободное место, переливаясь голографическими полосками. — Если у тебя опять плохие новости, то вали обратно, — грубо заявил Субедар. — Это касается следующей игры. Если не хотите слушать, то я могу уйти. Все с вопросом обернулись к Наибу, словно его слово отражало волю всей команды. Тот выдержал паузу и вздохнул. — Лишним не будет. Говори, — бросил наёмник, сверля безэмоциональным взором во лбу девушеки дыру. — В общем… Рейтинг шоу требует, чтобы в следующем раунде… кто-то покинул его. Для этого организаторы соберут слабую команду и сильного охотника. Но, чтобы не создать видимый дисбаланс, все игроки будут подобраны по стандартному набору — спасатель или отвлекающий, медик, декодировщик и любой другой игрок. — Ага. Третья игра и они хотят, чтобы мы уже дохнуть начали? Хрен! — выпалил Кричер и воткнул нож в стол. — И кого же возьмут? Здесь все сильные! — Ну… — тихонько протянула Елена, намекая, что слабые стороны у их команды всë же есть. — Возмутительно! — воскликнул Счастливчик, сорвавшись на визг. -Будто им не хватило прошлой игры! Мы там все чуть не погибли! — Рейтинг шоу разве не должен был наоборот подняться из-за того, что прошлый раунд был таким сложным? — с вопросом хмуря брови, Вера скрестила на груди руки и стянула губы в напряжëнную точку. — Да показатели должны были взлететь! Я думала, что ног лишусь с этими туфлями! Уже молчу про то, что пережили остальные, включая Чанга. Там всем досталось! А им мало?! — Смысл шоу всë же в том, чтобы преступники умирали, — с неловкой улыбкой напомнил Курт. — Как бы ни было сложно на раунде, но кульминации на игре не случилось — все выжили. Люди ждут зрелища. — У тебя есть подсказка? — проигнорировав всё сказанное, поинтересовался мëртвым голосом Наиб. — Д-да, секунду, — голограмма подозвала мелкого робота, и тот принёс лист бумаги участникам. — У меня есть идеи, но… Сидевший ближе всех к доктору адвокат, принял из лапок робота конверт и развернул его, тут же вытаращив глаза. Надев очки и прищурившись, Райли стал вдумчиво и чëтко читать: — «Первым из них станет мертвец, возведший между собой и всем миром неприступную стену… Вторым будет лжец, возомнивший себя мирским ведуном… Третий тот, что разумом остёр, да на слово слаб… Четвёртый — падший глупец, ищущий истины мира сего пустословии… Карателем по их души придёт человек, чьё имя всегда на слуху, но никому не известно; чьё лицо знают, да не узнаю́т; чьи деяния известны всем, да никто не знает их намерений»… Зачем писать так, будто мы на пару веков назад отодвинулись? — Фредди сделал паузу, многозначительно откашлявшись. — «Их кругом Ада явится место, где от болезней гибли даже здоровые, хотя должны были излечиваться и мëртвые. Владелец той обители давно покинул данные места в попытке спрятаться от глаз Божьих, да тоже попал в Чистилище». Что-то… сложновато. — Дай-ка подумать… Начнëм сначала. Кто из нас здесь может считаться «мертвецом»? — Марта перечитала первые строчки подсказки. — «…возвёдший между собой и миром неприступную стену…» Ну… первое, кто на ум приходит — это Эзоп. — Похоже, конечно, но, как мне кажется, я не настолько закрылся ото всех, чтобы быть неприступным. «Мертвец» тут явно имеет не прямое значение, как и остальные описания. Я бы даже предположил, что имеется в виду душевная смерть, — аргументировал Карл, о чём-то задумавшись. — Не в обиду Вам, Наиб, но сейчас именно Вы похож на этого мертвеца. — Я не обижен. Думаю, ты прав, — хрипло проговорил военный, ещё больше помрачнев, и оттого стал ещë больше похож на усопшего: под глазами пролегли страшные тëмные круги, лицо исхудало и шрамы выступали на побледневшей коже ужасными старыми ранами, глаза не блестели, и телу его словно было сложно двигаться — весь он замер и был недвижим, едва шевелились только губы и тяжело ходил по горлу кадык. — С чего бы только организаторы решили, что я — слабое звено. Да, я ослаб, но лишь душевно — далеко не физически. — Хоть какое-то спокойствие, — вздохнула с некоторым облегчением Вера, приложив к груди руки. — Тогда второй кто? «Лжец», «ведун»… Я не уверена, но, может, говориться про мистера Ле Роя? — предположила Трейси ещë тихим от болезни голосом. — Скорее всего, — кивнул фокусник, покачав ногой в воздухе. — Будем надеяться, что это правда. И где же во мне слабость? Вздор. — А третий? Умён, но скромен — так получается? — Вера ухмыльнулась и оглянула остальных заговорщическим взором. — По составу команды это явно должен быть декодировщик. — Трейси не в счёт, Фредди и Эмма тем более… остаëтся Елена, — Маргарита притихла и подняла на слепую виноватый взор, словно именно она решила судьбу девушки. — Вот вам и слабость команды… — испуганно проронила Адамс и повернулась к капитану с надеждой, но тот молчал и намеренно не смотрел в еë сторону. — Я… может, есть какой-то выход? — Будь спокойна, — уверенным стальным тоном заявил Субедар. — Всë будет в порядке. Я возьму всё внимание охотника на себя. Вам всем останется лишь декодировать машинки. Я не стану подвергать дешифровщика опасности… Последний, получается, медик. Нортон и Эмили — сразу нет. — Плюс, это должна быть девушка, так как по стандарту берётся две девушки и два парня. Остаётся только Фиона, — подытожил Курт, пожав плечами. — Это что получается… Это… Это я-то — «глупец»?! «Падший»?! «Пустословие»?! Да я им! Да я!.. — возмутилась жрица, гневно сведя брови к переносице и потрясая в воздухе кулаками. — Ух, я им задам жару! Жрица — и глупец! Да как они посмели?! Похоже, никто из них не знаком с заговором на-- — Фиона, не ерошься так, — Кричер поспешил прервать тираду Гилман и еë обещаниями организаторам. — Они только этого и ждут. Это же всего лишь слова. — За такое оскорбление можно и проклятие получить, — шикнула на последок Фиона и откинулась в ярости на спинку стула, насупившись и скрестив руки. — Грубияны! — А охотник? Очень уж странное у него описание… — поёжилась Эмма. — Все его знают и не знают. Как это? — Это… нет… — и без того большие глаза Зелле широко раскрылись от ужаса, руки мелко затряслись и легли на рот, будто танцовщице стало дурно. Лицо еë побледнело, а хрупкая фигурка сжалась. — Т-такое описание обычно дают… мгх… — Такое описание обычно дают Потрошителю, — закончил за девушку Эзоп, отпивая из чашки кофе. — В тех местах, где он орудует, дети часто так пугают друг друга. Да и взрослые тоже. Уже не помню откуда пошла такая фраза — кажется, из одного репортажа про Джека. Не столь важно… — А ведь если Наиб и вправду будет отвлекать внимание Потрошителя весь раунд, то Джек его просто не поймает, — с ноткой отчаяния, но ободрительно улыбнулся Сервайс. — Он же маньяк, убивающий спящих и беззащитных! Бегать за жертвами он наверняка не привык, и быстро выдохнется и сдастся. — Вот уж нет! — воскликнула Маргарита, вздрогнув всем телом. — Он быстрее, чем кажется! — заявила Эмма, вспомнив тур и страшный момент, когда Джек поднял еë на руки. — Длинный, как тополь — для него наши три шага равны одному! — И сил ему хватает, — поëжился Счастливчик. — На пробном раунде он не показался мне слабым. Хватка у него крепкая — схватит и не выберешься. — И жуткий! — добавила с испугом Трейси, едва не выронив вилку из рук от переполнявших еë эмоций. — На туре он нас втроëм пощадил, хотя мог бы легко убить. Отбиться от него сложно. Лучше не недооценивать его. — Выглядит Потрошитель и правда не как гора мышц, но сил у него предостаточно, чтобы задушить голыми руками и сломать кости одним движением, — вздрогнула Маргарита. — Остерегайтесь его, если он и вправду будет в вашем раунде… Держитесь от него на расстоянии. По крайней мере убережëте себя от его когтей. — И помните про то, что он может становиться невидимым для игроков и способен наносить удары лезвием ветра, — напомнил Курт, словно придирчивый учитель, подняв в потолок указательный палец. — Если учитывать ещë и его физическое превосходство, то соперник он отнюдь не простой. Так сразу и не скажешь, что у него за слабое место. — Найдëм в процессе, — кивнул иллюзионист, ехидно улыбнувшись и зыркнув на Резник и Везунчика. — И место самого раунда осталось… Ну, тут, думаю, не особо это и важно. — Вообще-то очень важно! — повысила голос Наир, скрестив руки на груди. — Забыли, что с нами произошло?! — Простите за неловкость, моя дорогая, — поспешил извиниться фокусник, чувствуя почти физически волну поднявшейся ярости и возмущения, исходившую от парфюмера. — Думаю, ваш раунд был исключением… — Но это всё равно очень сложно… — Елена опустила голову и нахмурилась, силясь разгадать подсказку. — Если только кто-то знает названия мест, где будут игры. Лакки вроде как должен о таком знать, — игроки озадаченно повернулись к парню, но тот с не меньшим удивлением вытаращил глаза на Адамс. — С чего бы?! — поинтересовался он вполне логично. — Я и имени своего не помню! — Ну, вообще-то… — протянула Трейси с тревогой. — Твоя вторая личность должна быть как-то связана с этим местом. Не помнишь? — Я уже говорил, что ничего не помню, пока, как вы говорите, моë тело подчинялось какому-то другому Счастливчику. Я потерял сознание от страха и очнулся перед охотником, когда Нортон звал нас на помощь! Понятия не имею, что творилось в это время. — Тем не менее, если вдруг твоя вторая личность что-то захочет сказать и поделиться важной информацией… — Резник как-то недобро и словно с упрëком и издëвкой взглянула Счаствчика и подалась к нему вперёд: — …то пусть уведомит и нас. — Это будет круглое здание, — неожиданно заявил Илай, разбив зарождающуюся ссору. — Большое круглое здание со вторым этажом. Там будет каменная девушка, которая не оторвёт от бегущих глаз… Мы уже были там. На туре, помните? — Заброшенный госпиталь? Но почему ты так решил? — задался вопросом Курт. — Мне было видение на день Грома, — парень испуганно вжался в спинку стула. — Уверен? — засомневался Сервайс, значительно напрягшись. — Да. Я видел. Предупрежу сразу: Елена, прошу, не ходи в то здание. На второй этаж особенно. Я не уверен, что должно произойти, но не искушай пророчества. Оно несëт только помощь. — Л-ладно, — несмело отозвалась слепая. — Спасибо, что предупредил… Но всë же возвращаться в эти место… Там же столько людей погибло, — девушка сникла и затряслась в ужасе, обняв плечи. — Ужасно… — К сожалению, отказ играть невозможен, — выслушав участников, напомнила наблюдатель. — Что ж, надеюсь, это будет правильной разгадкой… — А что тогда значат слова о владельце и Чистилище? — задумчиво перечитав текст, выдал Уильям. — Он умер? — Нет! — воскликнул Райли, щёлкнув пальцами. — В подсказке дано такое описание, что само шоу представляется тем самым «Чистилищем»! Значит, что владелец того госпиталя — один из нас! — Вот это ты загнул, конечно! — чуть было не захлебнулся чаем Кричер, изумлённо зыркнув на довольного, как кот, адвоката. — И кто же это тогда? — У тебя самого разве не было чего-то подобного во владении? — предположил с пренебрежением Райли. — Моим был только детский дом в Транквилле… был моим… Больницы я не выношу. — Если подумать, то тут только один вариант, — Эзоп натянул обратно медицинскую маску, многозначительно кивнув в сторону выхода из столовой. — Мисс Дайер. Помните, она рассказывала, как одно время владела больницей? Возможно, это она и есть. — О-о… Я спрошу мисс Дайер об этом в таком случае, — поправил очки Фредди. — Ну, что ж, тогда можем спать спокойно и готовиться к раунду? — Несомненно, — Сервайс подкинул палочку в воздух и ловко поймал её на лету всего одним пальцем. — Джек Потрошитель ещё пожалеет, что связался с нами!***
День пролетел в делах незаметно, и поместье погрузилось в сон. Ночь стояла прохладная и безветренная, тяжëлые облака плыли, кучкуясь в стада, по ночному небу чëрными барашками. Через них на землю глядели особенно яркие в этот час звëзды, обрамляя своим сиянием почти полную Луну. Курт, задержавшись за разговорами с Эмили и Нортоном допоздна, вышел из медпункта выжатым, как лимон. С доктором он обсудил несколько организационных вопросов, касавшихся возможной реанимационной помощи раненым — доктора им в поместье не выделяли. И, если бы кто-то из выживших пострадал так же сильно, как Кэмпбелл, то была высока вероятность потерять жизнь союзника. Предугадать все опасные ситуации было сложно, но, спустя долгих три часа они с Эмили смогли составить полный список нужных аппаратов, лекарств и препаратов, которые могли бы понадобиться. Старатель, имея за плечами богатый опыт выживания в диких условиях, иногда вмешивался в разговор и дополнял список не очевидными, но необходимыми предметами. Голос его ещë был хриплым и тусклым, а тело ныло и болело, но мужчина стойко держался, не позволяя показаться союзникам слабым даже будучи в таком тяжëлом положении. Эмили, чувствуя странную вину перед ним, дежурила всю ночь, меняя холодную повязку на лбу проспектора и хлопоча, как курочка-наседка. К часу ночи Нортон всë же сдался и уснул, чутко слушая голоса говоривших. Расспросить Дайер про госпиталь капитану не удалось — врач неохотно говорила на эту тему, быстро бросалась парой фраз, и тут же переводила тему. Было видно, что раскрывать этого эпизода своего прошлого Эмили не намерена. По крайней мере не сейчас. По крайней мере не ему. От этого напряжения Франк довольно сильно вымотался и, покинув лазарет, протяжно широко зевнул, мечтая сейчас лишь о прохладной мягкой постели и сладком сне. Но, поднявшись на третий этаж, он вдруг отвлëкся на странный свет за окном. Фонарей на тропинках поместья не было — старинные лампы, которые приходилось зажигать вручную, никто не трогал. А сейчас вполне отчëливо за стеклом мерцал яркий оранжевый огонëк. Экспедитор протëр глаза, чтобы убедиться, что находится в ясном сознании, и подошëл к подоконнику, прищурив глаза на свет. Его источником служил большой костëр, вздымавший свои языки в ночное небо. — Кто это решил тут огонь разводить? — самому себе шепнул Курт и потянулся к керосиновой лампой, оставленной кем-то на тумбе возле окна. Встав на подоконник ногами и приглядевшись получше, путешественник с ужасом заметил возле полыхающего пламени до боли знакомую накидку с капюшоном. Сбежав быстрее молнии в холл, Курт столкнулся с новой проблемой: входные двери оказались заперты на ночь. — Чёрт! Как он вообще выбрался?! — Франк запаниковал и ринулся к ближайшему окну, тут же распахивая его настежь, не заботясь о том, как громко громыхнуло стекло в дорогой оправе. — Господи, пусть с ним всё будет хорошо… Экспедитор свесился с этажа, чтобы оценить высоту, но тут же залез обратно от неприятной волны мурашек, пробежавших по спине: под ногами зияла высота почти двухэтажного дома. «Ладно, вспомним навыки скалолазания, не вопрос», — успокоил сам себя путешественник, оставляя свет на подоконнике, а сам перелез через раму и встал на уступ камня. Когда руки его вцепились в камень, то держаться стало сложнее — весь его вес переходил буквально на подушечки пальцев. Стараясь не смотреть ниже своего роста, мужчина, судорожно цепляясь за выемки и выступающие части архитектуры здания, спустился к земле, поняв это только тогда, когда коснулся еë ногами — так темно было на улице в этот час. Отдышавшись и встряхнув дрожащими от напряжения конечностями, Курт понёсся в сторону костра. Через пару минут, прорвавшись сквозь колючие заросли кустарника и густые лысеющие ветви деревьев, он выкатился на поляну. Наиб, не ожидавший гостей, резко вздрогнул и повернулся к нему в пол-оборота, схватившись за кукри. Узнав же в запыхавшемся незнакомце капитана команды, Субедар расслабился и опустил оружие, оставшись сидеть на земле, скрестив ноги по-турецки. — Что ты тут делаешь? — в безразличном осипшем от слëз и крика голосе наëмника не читалось сейчас ничего, кроме глубокого горя. — Это я у тебя спросить должен! — возмутился таким отношением к себе Курт. — Что за ночные побеги? Как ты вообще из поместья выбрался? Обратно вообще не собирался приходить?! Наиб нахмурился и стиснул зубы, отвернувшись от экспедитора прочь. Молча он подобрал с земли какую-то кипу бумаг и бросил в огонь. Пламя довольно вспыхнуло и поглотило их, почти моментально уничтожив. Тень Субедара дрожала в пляске его языков, хотя сам он был недвижим, как каменное изваяние. Глаза его почти не моргали, вдохи были настолько редкими и протяжными, что, казалось, он вот-вот совсем перестанет дышать. Тело его было расслабленно, но так измучено тоской, что Курт невольно заметил в отсветах огня сильно выступившие скулы военного и его глубоко запавшие глаза, обведëнные тенью усталости и бессонницы. Переведя взор от наëмника, экспедитор заметил возле него гору каких-то предметов, по отдельности которые из-за плохого света было невозможно разглядеть. — Что ты тут вообще делаешь?.. Франк невольно запнулся на полуслове, заметив возле фигуры друга несколько баночек с цветными таблетками — слишком хорошо ему знакомыми, чтобы перепутать их с чем-либо. Наркотик. Страшный наркотик, способный убить человека после приëма пары таблеток. Наиб обернулся к нему, проследил за взглядом и, предупреждая его ложные мысли, быстро и тихо выпалил, виновато опуская голову, но смотря в глаза: — Это не то, о чём ты-- — Как ты?.. Ты же обещал. Обещал, что не наложишь на себя руки! — разгневанно и со смертным разочарованием крикнул путешественник, сжимая кулаки. — Ты нарушил своё слово! Наиб, я же говорил, что ты можешь поговорить с кем угодно, если тебе тяжело, но наркотик?! А костëр тебе зачем? Сжечь себя задумал?! — Курт, дай мне сказать, — Субедар поднялся с земли и выставил вперёд руки, чтобы успокоить приятеля. — Всë не так. Я могу объяснить, прошу, не кричи… — Ты! Агх! Что ты можешь сказать в своё оправдание?! — выкрикнул Франк, но, заметив движениях товарища попытку защититься и разубедить его, шумно выдохнул и упёрся руками в бока, ожидая ответа. — И что это по-твоему? — Осторожно, — предупредил наёмник, поддевая пальцами кусок верёвки, обвившей стопу путешественника, и отбросил её в огонь вместе со связкой каких-то газет. — Прости, что всё так неловко получилось. Я хотел лишь избавиться от… всего этого. Поначалу я правда думал принять их. Но в итоге решил, что это эгоизм, — Наиб прищурился от жара пламени и бросил в его пасть одну из баночек. — Заставлять вас всех видеть мой труп, корить себя за мою смерть… Я не смог. Тогда подумал, охотник лишит меня жизни быстрее. Не важно… — Субедар присел обратно и похлопал рядом с собой, призывая Курта присесть подле. Экспедитор, всë ещë сокрушëнно качая головой и с горестью глядя на некогда бойкого и полного сил Наиба, теперь похожего на свою прошлую тень. — Кевин, Эзоп, ты, Нортон, Илай, Вера, Эмма — да все… Все так хлопочут обо мне, каждый старается помочь. Я за эти дни услышал столько слов поддержки, что за всю жизнь столько бы не услышал. От каждого осталось по фразе-другой, которые запали мне в душу. И твоя в особенности. Про то, что я могу ещë что-то сделать. Не для себя, не для семьи, так для народа. Ведь я же не один на свете, кто… — наëмник запнулся, голос его дрогнул от слëз. Шумно втянув в себя воздух и подняв глаза к небу, он сдержал подступившие к горлу рыдания при воспоминании о семье и скривил губы. — Ты сам знаешь… В общем… Я понял, что не могу решиться на что-то подобное. Я сжёг всё, чем мог бы причинить себе вред. Всë, чем задумывал лишить себя последнего. Т-ты не так понял, когда увидел меня тут. Всё это — таблетки, дозы, бумажки, медали за все эти грëбаные войны, документы с училища, — всë это мне не нужно. Сжечь всë, что напоминало бы мне о том, что я отдал жизнь Эварис, убийце моей семьи, моей единственной радости… И всë, что могло бы мне напомнить о том, что я жалок вдвойне, — Наиб задержался взглядом на склянке со странным тëмно-розовым препаратом, но быстро бросил еë в огонь. — Гори всë… Не было больше Наиба Субедара в жизни этой страны. Зачем я только хранил всë это? — наëмник покрутил в руках билет училища, довольно потрëпанный временем, открыл его, посмотрел на фотографию, прочитал своë имя на креольском, так ему теперь противному и чужому, захлопнул обложку и швырнул следом в пламя. — Я не давал тебе слова, что не наложу на себя рук. Но благодаря твоим словам я решил, что это будет… слишком уж просто. А когда мне в жизни хоть раз было просто? Если задумал сдохнуть, то и сдохну так, чтобы все потом запомнили… Если сдамся, то покажу, что и сам яйца выеденного не стоил. Пусть ещë постараются меня грохнуть… Прости меня, Курт, я не хотел пугать, — военный шмыгнул и подогнул под себя ноги, положив подбородок на колени. — Хотел сам посидеть тут, а ты… Короче, можешь идти спать. Со мной всë будет в порядке. Дай мне время. — У меня слов нет… — путешественник, услышав своë имя из уст Субедара, вздрогнул — так давно он его не слышал. Последний раз, когда он его так назвал, был десять лет назад, прямо перед тем, как они разминулись с Наибом на страшной неприятной ноте. — Ну, вот и иди. — Не уйду. Не прогоняй меня… Я за тебя правда волнуюсь. — И как же? — хмыкнул с издëвкой наëмник, не поворачивая головы. — Не веришь мне? Думаешь, что я это всë тебе просто так сказал? Вали, Курт… Не хочу ругаться. — Я и не ругаться пришëл! Угх… Я волнуюсь, как друг, Наиб. Слишком уж одиноко тебе тут сидеть. Давай… вместе. Будет полегче. Можешь не говорить со мной, если не хочешь, — настоял Курт, положив на плечо приятеля свою широкую ладонь. Субедар медленно перевëл на него глаза, словно сканером проверяя, правду ли говорит капитан. Сдавшись, наëмник тяжело вздохнул и отвернулся к огню, швырнув в него ещë пару бумаг. — Что ты ещë сжëг? — острожно поинтересовался экспедитор. Наиб сжал губы и ничего не ответил. Взамен этого он достал откуда-то сбоку старый фотоальбом училища, куда трепетно складывал все свои немногочисленные снимки, и протянул его Курту, раскрыв на одной из страниц, помеченных потрëпанной закладкой. — Смотри, что я нашёл. Франк с трудом перевёл взор с пламени на изображение и тут горько улыбнулся, движимый чувством ностальгии. На выцветшей жёлтой картинке стояли двое юношей лет семнадцати. Оба широко и искренне улыбались и щурились от счастья, положив на плечи друг друга руки, а свободными держали учебное оружие. Тот, что был слева, имел короткую стрижку почти под ноль, какую всегда носили новобранцы, а другой стоял с вьющейся шевелюрой, растрепавшейся от долгого дня тренировок. Первый был невысоким и поджарым, тогда как второй опережал своего ровесника в росте и в телосложении. Правый был подписан как Субедар, а его друг — Франк. На лице у обоих не было ни шрамов, ни горечи, ни грусти — они были искренне счастливы. Внизу, под самим фото, было выведено неровным почерком: «Не смей меня забывать!» Путешественник несколько минут вглядывался в лица юношей в свете пляшущего по страницам огня, погружаясь в воспоминания. Ещё пониже была вторая фотография большой группы ребят, человек в семьдесят, примерно того же возраста, что и на прошлой. Над каждым было осторожно подписано имя, а сбоку фото было приписано «СЕМЬЯ» уже на языке Наиба. Внизу красной пастой оказалось второе послание: «не позволь стать зачёркнутым!». Присмотревшись к снимку получше, Курт заметил, что некоторые из девушек и парней имели на глазах красную полосу, пририсованную уже после создания фото. Экспедитор тут же помрачнел и с тоской провëл рукой по зачëркнутым лицам. — Я понял, что не хочу стать «зачёркнутым». Ни среди них, ни среди вас, ни среди мира. Правда не хочу, — спустя время произнёс Субедар, тоже разглядывая картинку. — Я стал забываться… мне сложно мыслить хоть о чëм-то, кроме того, что у меня теперь никого нет… Я только теперь всерьёз задумался о том, сколько раз мог умереть. И всë равно выживал. Ради семьи. Но я тут подумал… Семья — это ведь не только родственники, — наëмник ткнул пальцем в фотографию их группы. — Они все — тоже моя семья. Я их даже подписал так… И ведь правда — я видел их чаще, чем кого бы то ни было ещë. И теперь команда на игре — тоже вроде как семья. Илай что-то такое говорил… Мх… Мхури? Вроде как семья, но не родственная. Хорошее слово… По крайней мере обо мне кто-то ещë переживает. Сейчас мне плохо от потери, но я понял, что не имею права сдаться после всего, через что прошёл. Я должен продолжать бороться. За Мальричесс, за свою семью, за своих друзей— неважно. Но не должен сломаться. Иначе тогда в чём смысл моей жизни? Я… хочу оставить после себя хоть что-то. И если моей семьи больше нет, если училище уже давно окончено, то для чего-то ещë я должен жить дальше. Жить для себя… не то, что я могу понять. И не смогу понять. В какой-то мере я тебе очень завидую, Курт, — экспедитор опечаленно и смущëнно потупил глаза в землю. — Если не я, то кто будет хранить воспоминания о них? Кто будет помнить их лучше, чем я? А забыть их я не могу себе позволить… Для чего же они тогда жили? И для чего жили остальные убитые? Простые люди… Впервые столько думаю. Голова пухнет от такого количества мыслей… Ах, не хочу томить дальше ни себя, ни тебя. В общем… я не брошу никого в раунде и ни за что не попытаюсь закончить всё быстро. Не бойся за меня. Но мне никогда уже не испытать и половины тех эмоций, что я чувствовал раньше. Будто с семьëй умерла и часть меня. Чëрт… Будь хоть один из них жив, я бы сражался, не щадя сил, вновь почувствовал бы себя тем кем являлся всё это время — сыном, братом, дядей — кем угодно, лишь бы хоть кто-то из них был бы жив!.. Чем бы я себя Не убеждал, но они в конце концов — моя главная семья, больше них никого нет… Это не одногруппники, не напарники, не друзья, не соигроки… Угх… Я столько всего наговорил. Впервые чувствую себя уставшим от разговора. У меня даже голос охрип, хотя я ни с кем не говорил до этого. Сорвал голос мыслями — как тебе такое? — Да уж, прежнего Наиба не узнать, — слабо усмехнулся Франк, но тут же вновь посерел. — Не переживай, Наиб, я всё понимаю. И… иди сюда… прости, что накричал, — экспедитор раскрыл руки для объятий и замер, неловко пытаясь подбодрить приятеля. Субедар сначала смерил его недобрым взором, но в итоге расслабил тело и упал в крепкие дружеские объятия, уткнувшись лбом в плечо товарища. Курт похлопал его по спине, и наëмник отстранился обратно. «Наконец-то мир», — подумал про себя Франк. «Всë такой же дурак», — подумал без злобы в ответ Наиб. В глазах обоих полыхало пламя, длинные тени их силуэтов растекались по поляне, огонь грел лица и ноги, а души их наконец пришли в гармонию между друг другом. Ссора была забыта. Пусть и таким ужасным событием. Но сейчас Субедар нуждался в старом друге, который бы разделил его воспоминания и хотя бы сделал вид, что понимает его, поэтому прежняя обида растаяла в его ослабшем сердце. Периодически военный подбрасывал в языки огня оставшиеся баночки с ядом, бумаги и письма, пока не осталось лишь совсем немного вещей: альбом с памятными фотографиями, письма его племянников и сестëр и кукри. Субедар сжал в руках рукояти ножей и тяжело нахмурился, не решаясь бросить старых подруг в огонь. — Это ни к чему. Оставь их. Это всё-таки подарок твоего отца, — путешественник опустил мачете на землю. — Сохрани их для другого дела, если выберемся отсюда. Или, может, они понадобятся раньше. — Да, ты прав, это будет лишним. Отец бы убил за такое, хах… Пожелай мне удачи на раунде, Курт, — наёмник натянул капюшон на лицо, медленно поднялся на ноги и подхватил ведро с водой. — Ни пуха ни пера, — отозвался путешественник, довольно ухмыльнувшись. — К чёрту, — закончил Наиб, заливая огонь.***
Утро, как и все они осенью, началось с лёгкого моросящего дождя, уступившего место к полудню серым угрюмым тучам и изредка появлявшимся из-за них лучам солнца. В холле уже опять ждали четверо безликих проводниц и взволнованная наблюдатель. Предполагаемая четвёрка с опаской подошла к диктору, всë ещë немного сомневаясь в том, правильны ли были их ответы на загадки. — Как бы это сказать… Вы угадали в большинстве, — девушка сложила пальцы домиком и сжала губы в точку. — Господин Ле Рой, Вы опять прогадали со своим местом. Оказалось, что в подсказке говорилось о мистере Шепарде. — Ч-что? — растерянно ответил парень, делая шаг назад. — Но я-а… Кхм! Д-да, конечно! Нет проблем! Отрёкшийся смог быстро собраться с мыслями и решительно выпалил последние фразы, встав чуть ли не по стойке смирно перед Наибом, которого считал вторым капитаном. Субедар успокаивающе похлопал его по плечу и что-то шепнул на ухо. Хоть на лице его не проскользнула ни одна эмоция, наёмник заставил парнишку окончательно твёрдо кивнуть ему и улыбнуться. Девушки же неуверенно и затравленно озирались по сторонам, подтверждая этим, что организаторы точно знали, в чём заключается слабость каждой из них. — Они хотят, чтобы кто-то из нас сегодня умер. Но этого не произойдёт. Не на моей игре, — заявил военный, смотря в глаза своим напарникам. — Ваше дело — быстрая дешифровка. С Еленой обязательно должен кто-то быть. Без разницы кто: вы оба хороши в этом, я знаю. Моя задача — отвлекать охотника. Не подходите ко мне близко — он может напасть на вас, если заметит. Как откроете ворота — бегите и не ждите меня, ясно? Я убегу в любом случае. Всё поняли? — Да, — утвердительно кивнула троица, с надеждой глядя на Наиба. — Идите вперёд, я сейчас догоню, — бросил Субедар, жестом изобразив свои наручи. Курт не сдержал эмоций и крепко обнял слепую, что-то быстро зашептав на ухо, утыкаясь ей в шею. Та, дрожа от страха предстоящего раунда и робости, тоже прижалась к капитану, попеременно кивая и всхлипывая. В конце концов Франку пришлось отпустить Адамс, жадно поцеловав её, будто это была последняя их встреча. Девушка, смутившись, оттолкнула его от себя и вся стыдливо заалела. Капитан даже несколько опешил: настолько грубым был жест девушки. Но через пару секунд она напряжëнно улыбнулась ему и с надеждой сложила пальцы в замок. — Не нужно так… Я ведь ещë вернусь. Курт окончательно стушевался и неразборчиво пробормотал слепой, чтобы она не рисковала зря. Когда наёмник спустился вниз уже в полном обмундировании, то подошëл к нему, смотрящему с невыносимой тоской вслед своей возлюбленной: — Я клянусь, что не дам ей погибнуть. Ни за что. Умру сам, но ей не позволю. Будь спокоен. — Не очень что-то у меня выбор тогда, — нервно усмехнулся путешественник. — Что твоя смерть, что её, что чья-либо ещё из наших — просто невыносима… Выживите все, ради Бога. Военный молча кивнул и скрылся за дверями. *** — Ох, ну что за непотребство! — воскликнул Адам, заметив, во что одета Фиона. — Ты же замёрзнешь! Как можно было подобрать такой наряд, когда на улице уже осень? — Не замёрзну~ — жрица оглядела костюм и поправила цветные перья на длинной юбке. — «Заклинательница Таро» очень даже ничего по сравнению с обычным моим нарядом~ — Всё равно это… очень коротко, — смутился Шепард и отвëл глаза в пол, переключившись на собственное одеяние. — Хмпф… В этом я выгляжу как деревенский мальчишка… На отрёкшемся была аккуратно затянута широким бордовым поясом белая рубаха с длинными широкими рукавами, собиравшимися на запястьях в узкие манжеты. На рукавах и шее пестрел украшенный красными, синими, жёлтыми и чёрными цветами узор. На ноги были надеты остроносые бордовые сапоги с ремешками, в которые были заправлены прилегающие к телу чёрные штаны, дабы бегать было удобнее, не запутываясь в широких шароварах. Высокий воротник рубахи и довольно больших размеров крест на шее делали Адама действительно сильно похожим на помощника пастора церкви где-нибудь пару веков назад. Старомодный, но очень детализированный и качественный наряд подчëркивал красоту его теперь серьëзного открытого лица. На среднем пальце поблëскивал золотой перстень. — У нас Средневековье что ли? — недовольно надулся Шепард, возвращая волосы в обычный растрёпанный вид из аккуратно зачёсаных на одну сторону прядей. Оглянувшись назад, он увидел Адамс, только закончившую приготовления к раунду, и восхищëнно улыбнулся: — О-о… Елене куда больше идёт. Слепая вышла из костюмерной, облачённая в обычный наряд, состоящий из синей юбки, белой рубашки, простого свободного длинного пиджака и панамки под цвет юбки. Одеяние ей, на удивление, очень шло. Последним появился Наиб, одетый как самый настоящий ассасин или протестант времён средневековья. Костюм не сильно отличался выкройкой от обычной накидки наёмника, но имел плащ и был окрашен в серо-красные оттенки. — Зачем все эти наряды вообще нужны? — нахмурился отрёкшийся, перекидывая на плечо сумку с крестами. — Это шоу. А шоу должно выглядеть красиво, — выдохнула Адамс, распуская туго затянутый галстук на шее. — Ну, что, мы готовы? — Целиком и полностью, — хмыкнула Фиона, осматривая украшенный перьями Священный Ключ. — Наиб, ты как? — Нормально. Помните о нашем плане, — сосредоточенно ответил военный. — Фиона, если будет совсем худо, подлатаешь меня, идёт? — Нет проблем, — кивнула жрица. Досконально проверив все нужные на игре предметы, команда отправилась в заброшенное поместье. Атмосфера в здании царила очень гнетущая, и игроки, дожидаясь задерживавшегося охотника, начали видимо нервничать. Гилман испуганно оглядывалась на каждый шорох в поисках его источника. Адамс то и дело вставала со своего места и расхаживала вдоль стола, постукивая тростью по каменному полу, Шепард безустанно молился, то крепко обхватывая предплечья руками, то сжимая в пальцах амулет. Никто из присутствовавших ни разу не видел, чтобы кто-то так исполнял молитву, но отвлекать парня не решались. Один лишь Субедар никак не реагировал на происходящее и, не моргая, смотрел на темнеющее за занавесом кресло. Стоило карателю появиться в поместье, скрипнув входной дверью, и занять своё место, как игроки начали беспокоиться пуще прежнего. Отрёкшийся затравленно задрожал, увидев блеснувшие в свете свечей когти Джека, и стал безмолвно проговаривать всё, что только знал, дабы защититься с помощью своего бога. Жрица придвинулась ближе к наëмнику и пригнула голову, чтобы охотник еë не заметил. Слепая, хоть и не видела хантера, но прекрасно слышала, как тот напевает незамысловатую мелодию, и тоже сильно занервничала, теребя галстук на шее. Наиб оглянул соигроков и тревожно нахмурился: — Хей, успокойтесь. Чем больше волнуетесь, тем менее сосредоточенными будете. Раунд ещë не начался даже. Держите голову холодной, не поддавайтесь панике. Я возьму его на себя. Ваша цель — раздекодировать все машинки, а не спрятаться от хантера, — посоветовал военный, затягивая хвост потуже. — Я потратил все очки на способности для скорости и задержки охотника, так что вы не подсвечиваетесь у меня, когда я близко. Поэтому слушайте сообщения и отвечайте, чтобы я знал, где вы. Адам, всё будет хорошо, не надо так паниковать, мы справимся. Давай, включай свой режим уверенности, ты же смелый парень. Ну? Твой бог с тобой. — М-м… хорошо, — несмело ответил парнишка и, на пару секунд закрыв глаза, глубоко вдохнул. — Я спокоен, спокоен… — Хорошо. Берите способности для подсветки охотника и скрытности, чтобы он вас не нашёл, — попросил Наиб, принимая вид полной боевой готовности. — Обязательно будьте рядом с Еленой. И, Адам… держись подальше от охотника, когда ворота откроются. Не геройствуй. Один удар, и ты уже лежишь, помнишь? — Как же забыть… Знаешь, не такой уж я и эмоциональный, чтобы давать мне такой дебафф, — буркнул Шепард, переключая способности паутины идентичности на нужные параметры. — Как я должен спасать союзников, если кого-то сажают на стул, и у меня тут же понижается решительность? Одно очко жизни считай на всю игру, отлично, как же… — Именно по этой причине у нас медик в команде есть, — напомнила о себе Фиона. — На меня тоже можете рассчитывать… Если вдруг что, — добавила Елена. Следующие пару минут прошли в полной тишине, пока шла заставка шоу и представление выживших зрителям. Когда же основная арка прошла, и камеры переключились на мрачное поместье, Наиб поднялся со своего места и громко стукнул по столу. Все трое союзников вздрогнули и зыркнули на военного в ужасе. Игрок выглядел очень серьёзным и напряжённым. — Хей, у меня есть объявление! Да, ты, камера! — наëмник щёлкнул пальцами и для лучшего эффекта громко свистнул аппарату, заставляя его повернуться в свою сторону и навести фокус. — Включи-ка эфир! Да-да, прямо сейчас! У меня есть предложение нашему правительству! Давай же! Камера безмолвно смотрела на военного, но в итоге сбоку зажёгся красный огонёк, сообщая о том, что запись пошла. — Наиб, что ты творишь? — широко раскрыла глаза Гилман, одёргивая Субедара за рукав. — Раз моя Родина мертва, то я в праве просить уступок в мою сторону! — заявил наёмник, обращаясь к объективу аппарата. — Премьер-министр Эварис Айер, капитан Теннор и министр обороны Эварис Оттар! Я хотел бы высказать многое вам при встрече, но, к моему сожалению, такие слова нельзя говорить на телевидении!.. У меня есть к вам одно предложение! Как пострадавший от ваших действий и как участник шоу «Идентичность», я могу это получить, ведь организаторы обещали нам обеспечение любых желаний кроме покидания шоу. Думаю, оно будет как раз кстати. Пока я буду жив на этом шоу, то вы не тронете ни одного человека народа Сохо! Это моё единственное прошение. Первое и последнее! Сотни тысяч людей погибли под вашими бомбами — и не важно, что это был за район. Это гражданские, мирные люди! Вы нарушаете свой собственный закон, преступая границу чужого государства и убивая безоружных. Гуманизм Эварис не знает границ, так? Позвольте же народу Сохо жить спокойно! По крайней мере пока жив я! Надеюсь на ваше согласие. Такое уважительное отношение к убийцам своей семьи давалось Субедару сквозь стиснутые зубы. Глаза горели яростью под сведёнными к переносице бровями. Военный кивнул, показывая, что закончил и сел обратно на своё место под ошарашенные взгляды своих напарников. — Смело, — донеслось из-за занавеса. Будешь так же уверенно щебетать и на игре, может, я и оставлю тебя в живых, наëмник. — Это дерзость, а не смелость, — безразлично ответил охотнику Наиб, ожидая начала раунда. — Я и без твоих жалких уступок выживу. — Дерзни тогда уж, — хмыкнул Потрошитель, уже строя планы на игру. — Ты уже вставил себе палки в колëса, пробудив во мне азарт. Так просто я тебе этого не оставлю. Хотя и хотел пожалеть сначала~ Прикусить язык иногда бывает полезнее. Ответить Субедару не дал луч, переместивший обоих спорщиков в подземный ход. Без лишних приготовлений наёмник, быстрым шагом, выбивая гулкие шаги в пустом коридоре, занял нужное место. Стоило только ему появиться возле развалин брошенного госпиталя, как в голове вновь прояснились чудовищные картины тура, заставив на секунду военного замереть в нерешительности. Всё, что было ранее залито кровью, уже и не имело даже намёка на ту резню: трупы, застилавшие землю, лужи крови, крики и стоны умирающих, запах железа, звук разрываемой плоти и ломающихся костей, оторванные особо извращёнными хантерами людские конечности пропали — всë это уступило место мëртвой давящей тишине и практически стерильной чистоте. Наиб прогнал из головы дурные воспоминания и пустился на поиски охотника, попутно сообщив друзьям о своём местоположении. Поначалу всё было очень спокойно: Субедар даже отвлёкся от поисков, встав с Фионой за машинку, но вскоре по их душу пришёл Джек. Тот самый Джек Потрошитель, которого знал каждый эвариец, которого больше всего боялись все девушки по ночам, которого не могли поймать годами и он до сих пор оставался неизвестным никому убийцей, которого пытались пародировать многие другие убийцы, про которого пестрили каждый год ужасными по своей безжалостности и деталями заголовки газет. Наиб слышал о нëм лишь со слов других, сам же никогда не интересуясь серийным убийцей. Фиона же в животном страхе забилась в мелкой дрожи лишь услышав отголосок нарастающей в груди паники — сигнала о его приближении. Гилман старалась утешить себя мыслью о том, что Джек расправляется только с девушками с низкой социальной ответственностью, но на этой игре она чувствовала себя так, словно была виновна во всех грехах — так страшно было осознавать, что серийный таинственный убийца находится в паре метров от неë, готовый к действитвию… Джек нарочито громко оповещал их о своëм присутствии скрежетом когтей по кирпичной стене. Быстро до ушей выживших стала доноситься приятная мелодия его бархатного голоса. Гилман застыла в ужасе, вцепившись в Священный Ключ, но из ступора еë вывела грубая горячая рука Субедара: наëмник грубо схватил еë за запястье и тряхнул, чтобы привести в чувства. Ошарашенно и напуганно она глянула на него, чуть не плача от отчаяния. Военный жестом показал девушке на здание, где он ранее заприметил машинку, и выскочил под ноги хантеру. Тот незамедлительно замахнулся на военного, и с лезвий в игрока полетел сильный поток ветра. Наиб быстро отскочил в сторону, избежав удара, и скрылся в развалинах, чтобы увлечь за собой и охотника. Тот, движимый чувством наживы, клюнул на удочку и начал преследовать Субедара. Наёмник спустя пару минут отослал напарникам сообщение, чтобы те не отвлекались от дешифровки. С трëх сторон незамедлительно последовали положительные ответы. Потрошитель казался совсем незаинтересованным в погоне, не переходя даже на бег, но удары каждый раз проносились в опасной близости от жертвы. — А я тебя недооценил. Бегаешь ты так же хорошо, как и говоришь, — мелодично заметил Рипер после очередного промаха и глянул на выжившего, спрятавшегося за опрокинутой доской. — Да и ты не в моëм вкусе. Убивать наëмников… дело не по мне. Давай-ка закончим всё миром, хм? Ты ведь тоже не хочешь всего этого, не так ли? — Меньше слов, больше дела, — сухо бросил Наиб, восстанавливая дыхание и заправляя пружины наручей. Охотник выпрямился и раскрыл руки для объятий, но под белой тканью, скрывавшей его лицо было скрыто притворство, которое военный рассмотреть никак не мог. Субедар опасливо осмотрел хантера, понимая, что тот явно что-то задумал, но что именно? Наëмник был спокоен по крайней мере за то, что находится в относительной безопасности от Джека — их разделяла доска и ранить его он мог только своим туманным лезвием, которое ещë не успело осесть на когтях. Наиб сильнее натянул на лицо капюшон и решительно смерил соперника угрожающим взором из его тени. — Да ладно тебе. Смотришь, как на зверя. Я ведь не трогаю никого, кроме распутных дев. Вспомни своего друга, — привёл аргумент в свою пользу Джек, расправляя воротник. — Эзоп Карл ведь жив, я его не тронул. Мы с ним, даже можно сказать, коллеги. Я убиваю — он убирает~ Не хочешь тоже посодействовать? Тебе ведь тоже нет дела до Маргариты. Я вполне мог бы вас всех отпустить. — Не хотел бы меня трогать — не гнался бы. — Охотничий инстинкт сработал, — хищно осклабился Потрошитель. Глаза под маской сверкнули жаждой наживы. — Тебе же тоже наверняка знакомо это чувство. Пташка стала улетать — пусть даже не от меня — и ноги сами несут меня вслед за ней… Так что, мир, пташка? Наиб скривился от брезгливости и злобы и поставил ноги таким образом, чтобы в любой момент сорваться и бежать дальше. Разговор с Джеком приносил только липкое чувство отвращения. Равнять себя с маньяком он не стал бы даже в теории. Субедар убил намного больше людей, чем Джек. Вскрывал черепа, перерезал горла, пронзал сердца, стрелял в людей, видел их агонию, терял напарников. Сам ловил телом десятки пуль, тело его покрывали многочисленные страшные шрамы — Субедар оказывался на грани смерти чаще, чем мог вспомнить. И слышать такое пренебрежительное отношение к себе от какого-то маньяка, который расправлялся со спящими девушками было просто невозможным оскорблением. В честном бою Джек бы не выстоял против наëмника. Каким бы пугающим ни был Потрошитель, то, что творилось в голове Наиба, была ужаснее в сотню раз. — Да кто ты такой, чтобы звать меня так? — низко зарычал военный, отчего шрамы на его щеках разошлись в стороны и открылись, показывая оскал белых зубов. — А что, задело? — усмехнулся Рипер. — И кто же ты? Кролик? Мышонок? Лягушонок? Хотя, думаю, больше ëжик, ха-ха~ Вместо ответа Наиб хотел было броситься на хантера с кукри по старой привычке, но руки, протянувшиеся к ножнам, ощутили лишь пустоту. Оружия при себе у наëмника не было — оно и понятно. С раздражением ругнувшись, он хотел уже было просто убежать дальше, чтобы не продолжать этот бессмысленный разговор, но Джек вежливо попросил его остаться. — Ну-ну, подожди. Обиделся? Так уж и быть, не стану дальше тебя дразнить, — Потрошитель мягко усмехнулся и распрямился в полный рост, заведя руку с лезвиями за спину. — Сделай одолжение, давай не станем дальше бегать. Мир? — Нахрен иди со своим «миром», — процедил Субедар. — Зачем ты вообще сюда пришëл как охотник, если тебе нужен только один человек? Да ты просто уже не можешь успокоить свою жажду крови. Маньяк чëртов. — Ох, ну и что же мне делать с таким несговорчивым человеком?.. Если так хочешь продолжить бегать, то так и быть. Но напоследок… Не скажешь мне «ку-ку»? — ехидно улыбнулся под маской охотник. — «Ку-ку»? Чт-- Стоило наёмнику моргнуть, как высокий силуэт хантера буквально испарился. За спиной же вспыхнул алый свет взора Джека, а когти с силой рассекли воздух, оставляя на спине военного глубокую резаную рану. Времени на вопросы «как?» уже не осталось, и Наиб, сильно напуганный таким внезапным нападением, что есть мочи рванул прочь, перелетев через поддон. Потрошитель удовлетворённо прикрыл глаза, замечая на остриях когтей кровь своей жертвы, так долго водившей его за нос. За время этой погони Джек всего раз ударил игрока, а его команда успела покончить с одной из машинок, и на подходе было ещë две. «Такими темпами я и проиграть могу, если не потороплюсь. Народ нуждается в хлебе и зрелищах. Пора прекращать играться с ним. Пусть и приятно, конечно… Не чувствовать страха от жертвы довольно интригует~ Тем более видеть его попытки мне угрожать. Даже интересно, что он выкинет дальше». Посмотрев на землю, маньяк без труда увидел мелкие капли крови раненого Субедара, ведущие к небольшому домику на краю территории госпиталя. Достигнув места, где прятался наёмник, уже получившего полный удар, Джек услышал шум в подвале, что находился в этом самом домишке. «Глупец». Ухмыльнувшись, Потрошитель нарочито медленно спустился, гулко выбивая шаги в пустом помещении, дабы напугать жертву, окончательно загнанную в угол. Оказавшись внизу, Рипер понял, что выживший спрятался и притаился: подвал на первый взгляд был пуст, как и разворошённый ящик, возле которого лежал пульт управления роботом. Стоило охотнику шагнуть чуть дальше внутрь, как из-за угла выскочил Наиб и унëсся наверх. Раздражённо хмыкнув, хантер ускорился и побежал по его следам, намереваясь окончательно поймать Субедара, но тут же получил по разгорячённой голове доской. Окончательно выйдя из себя, Джек с яростью разломил поддон и стал преследовать жертву, уже не стараясь скрыть за доброжелательностью и скукой желание догнать и повергнуть его. Заметив, что Наиб отвлёкся на запись сообщения напарникам, Потрошитель с готовностью занёс над военным когтистую руку для сильного удара. Выживший резко крутанулся, раскрыл пружины наручей и с силой оттолкнулся в противоположную сторону. Лезвия лишь со свистом разрезали только воздух. Ругнувшись про себя, охотник повторил действие Наиба, не спуская с того глаз на пустыре. Тот уже не пытался найти какого-нибудь препятствия, чтобы оттолкнуться от него с помощью наручей, и, приглядевшись, хантер понял по какой причине: механизм отпустил руки Субедара, исчерпав свой лимит. Ликуя, Джек стал быстро нагонять терявшего кровь и силы наёмника, уже начавшего прерывисто дышать. Военный планировал добраться до портала жрицы, стоявшего недалеко от него, скрыться в нëм от преследования и перевязать раны. Выживший, игнорируя звон в ушах и горящую от боли спину, нëсся до подсвеченного жёлтым портала так быстро, насколько ему позволяли ноги, но почти шаг в шаг за ним следовал маньяк, так и норовивший его ударить. Нужно было время, чтобы перевести дух и выиграть себе немного времени, чтобы оторваться от Джека и Наиб залетел за угол полуразрушенного здания и спрятался за доску. Часто дыша от долгого бега, он перевëл взгляд чуть в сторону и совершенно неожиданно столкнулся с полными испугом глазами Адама. Время словно на секунду остановилось. «Чёрт, я так увлёкся, что вывел охотника на него!» — укорил себя Субедар, заметив парнишку. Медлить было некогда, так как в обоих уже летел ветряной удар. Наёмник заскочил в портал, думая, что отрёкшийся повторит за ним, но тот всë никак не появлялся. — Наиб! Ктулху Всемогущий, ты весь в крови! — воскликнула жрица, увидев раненого и запыхавшегося товарища. — Так, не двигайся, я помогу! Через минуту шкала здоровья Адама резко упала до нуля, заставив военного пропустить сквозь зубы ругательство и послать павшему сообщение о том, что он идёт на помощь. Гилман без лишних слов перебинтовала друга и пожелала удачи. — Стоп, а где Елена? — на бегу поинтересовался выживший, оглядываясь по сторонам. — Она не с тобой? — Ну, Илай запретил ей подниматься на второй этаж, поэтому она декодирует ту машинку, что на первом. Не бойся, там стоит мой портал, она сможет убежать от охотника в любом случае Да и я рядом, — замахала руками жрица. — Беги к Адаму через портал так будет… — светящийся синим проход в другую часть локации внезапно исчез. — … быстрее. Досадно… Тогда беги скорее к нему! — Не отходи далеко от Елены. Я скоро буду. — Я закончу с этой машинкой и иду к ней! — крикнула вслед девушка. — Будь осторожен… Впавший в панику и отчаяние Шепард сидел на стуле, опустив голову, и дрожал всем телом. Вся спина его была покрыта теперь ужасными резаными ранами, алая кровь быстро пропитывала белоснежную рубашку парнишки. Хоть охотник и скрылся сразу после того, как схватил его, сердце отрёкшегося всë ещë колотилось так, словно охотник стоял прямо над ним. Самый юный участник команды даже не заметил, как к нему подоспел Субедар, освободил от пут и оттащил подальше от ракетного трона. В чувства его привёл лишь резкий запах нашатырного спирта, завалявшегося у наёмника в кармане. — Адам, посмотри на меня наконец! Вот, уже лучше. Не паникуй так. Прости, что натравил охотника на тебя, я не заметил, — извинился военный, туго затягивая ранения. — Подыши немного и приступай к дешифровке вновь. Кстати, почему ты не использовал поле для защиты? И почему в портал не забежал? Он же был напротив тебя. — Я переволновался и всё забыл, — захныкал Шепард. — Я-я не знаю почему так напуган, на тренировках мне было спокойнее и… и… — Молодо-зелено… Успокойся и представь, что это тренировка или твой сон, из которого ты хочешь выбраться. Помни: твоя жизнь зависит не только от нас, но и от тебя тоже. Ты всегда можешь спрятаться и защититься — будь смелым, отбрось сомнения. Если будешь так паниковать, то мы все проиграем. — Д-да, спасибо… Ты говоришь правильные вещи, но… почему таким тоном? — с некоторой обидой заметил отрëкшийся, уловив в тоне наëмника сухие, выученные и вымученные наизусть ноты. — Ты думаешь, мне впервой успокаивать новобранцев? — с мрачной насмешкой бросил военный. — Слова в итоге все одни и те же. Привык уже. Всё, иди к машинке, я перебинтовал тебя. Елена и Фиона в-- — Закончить фразу Наибу не дал чудовищный грохот вместе со звуком расшифрованной машинки со стороны здания. — … госпитале, — Субедар нервно сглотнул и поднялся на ноги, отряхивая накидку от земли. За кованым забором госпиталя поднимался густой клуб пыли. — Пойдём-ка лучше вместе. Что-то у меня плохое предчувствие… Парнишка смахнул со лба волосы и побежал вслед за наёмником, стараясь держаться к нему поближе. Снаружи здание было полностью целым, что сбило с толку игроков, так как звук напоминал тотальный обвал. Наиб быстро отправил запрос остальным игрокам на перекличку. Елена ответила с небольшой задержкой, Адам, стоявший рядом, ответил почти сразу, чтобы дать остальным понять, что тоже в порядке. Только до военного дошло, что Фиона, оставшаяся на втором этаже, — единственная кто не ответил на перекличку, он пулей ринулся внутрь. Как и оказалось, в коридоре на первом этаже клубилась пыльным туманом побелка, скрывая за собой гору обвалившегося пола. Изнутри уже стало понятно, что второй этаж госпиталя рухнул вниз. Наиб пустился разбрасывать в сторону камни и арматуру в том месте, откуда выглядывала антенна заведëнной машинки. Субедар и Шепард постоянно звали Гилман, но никто не отзывался в ответ. Спустя пару минут поисков выжившие обнаружили жрицу на другой стороне обвала, безвольно лежавшей возле разлетевшейся вдребезги шифровальной машинки. — Фиона! Фиона, ты нас слышишь? — попытался растормошить соучастницу отрëкшийся. Парнишка отстранился от Фионы, почувствовав на руках что-то горячее и жидкое после того, как попытался ощупать еë голову. — У неё кровь… П-пульс, я проверю пульс… ах, оно бьётся! Она жива, Наиб! — Жива, но в порядке ли? — Переломов вроде нет. Она ударилась головой, по-видимому. — Будем надеяться на это, — спокойнее выдохнул Субедар, внимательно осмотрев конечности девушки. — Надо где-то её спрятать, пока она не придёт в себя. — Н-но, Наиб… Правила говорят, что если игрок находится в бессознательном состоянии десять минут, то он автоматически покидает игру с нулём очков, — предупредил наёмника парнишка. — Твою же… В любом случае мы не можем её здесь так оставить, — военный попытался приподнять Фиону, но тут же скривился от боли в руках — старые раны до сих пор давали о себе знать. — Помогай. Один я её не вынесу отсюда. Отрёкшийся беспрекословно исполнял все приказания соигрока, веря в его опыт и стойкость. Участники смогли перенести Гилман на воздух и спрятали её возле развалин. Адам, не дожидаясь поручения, поставил в землю крест, создав тем самым защитное поле над жрицей, и вызвался побыть с ней, пока она не придёт в себя или пока не покинет игру. Наиб нехотя согласился, понимая, что Шепард потеряет драгоценное время дешифровки. — Ладно, охраняй её. Я к Елене пойду, — поднялся с земли Субедар. — Если она покинет игру, то иди к машинкам, ясно? — Понял! — резво ответил парнишка, продолжая водить под носом у девушки ваткой, пропитанной нашатырём. Внезапно на чипы обоих пришло сообщение о том, что Адамс ударила охотника по голове доской, но получила урон сама. «Да чтоб тебя, ни минуты покоя! План в итоге не сработал», — Наёмник сорвался с места, направляясь к слепой, отозвавшейся на его сигнал о местоположении. Подбегая к нужному месту, военный попытался разглядеть источник тревожной мелодии у себя в голове, но охотник ни разу не мелькнул перед ним — лишь красный луч его взора скользил по стенам небольшого деревянного домика, в котором носилась из угла в угол Елена. — Эй, Джек! — крикнул выживший хантеру, пиная одну из тяжёлых коробок с других ящиков. — Ты вроде хотел меня ловить?! Покажись же! — Ты даже не знаешь, куда смотреть, — довольно хмыкнул Джек, обходя наёмника, и занëс над ним руку для удара. — Хм-хм-хм… Только посмотри на себя: озираешься, как загнанный в угол кролик… Найди же меня теперь, хвалëный наëмник! — Наиб, он справа! — сообщила Адамс, зажимая истекающий кровью бок. Субедар отскочил в сторону, увернувшись от пролетевшего в считанных сантиметрах лезвия. Фигура Потрошителя на время прояснилась. Янтарные глаза сверкнули жадностью, но после промаха, зажглись ненавистью. — Мелкая слепая чертовка… Посмотрим, как ты будешь уворачиваться, и как он — подсказывать! — рявкнул охотник и развернулся в сторону Адамс, быстрым шагом сокращая расстояние между собой и ней, постепенно растворяясь в воздухе. Слепая бросилась к окну, с трудом перелезла через него и, спотыкаясь, бросилась прочь от настигавшего её хантера. Девушка будто видела маньяка, ловко петляя между старыми скамейками и высоким забором госпиталя, чем не мог сейчас похвастать Наиб, совершенно дезориентированный тем, что Джек был невидим. Случайный ветряной удар всё-таки смог достать Субедара, обдав того холодным воздухом. Елена, решившая, что у неё есть время после удара напарника решилась ускориться с помощью прыжка через поддон, но прогадала. Лезвия опалили лопатки девушки, оставляя после себя продольные царапины. Адамс с глухим вскриком упала на землю и выпустила из рук трость, схватившись за голову. Адам послал сообщение о том, что Фиона не приходит в себя, но по крайней мере жива. Наёмника эта новость никак не обрадовала, потому что обезумевший от вида крови и павшей жертвы Потрошитель довольно засмеялся, ломая доску, и подхватил беззащитную слепую на воздушные шары. Несмотря на сопротивление девушки, маньяк без особого труда смог усадить её на стул, даже не отвлекаясь на маячившего у него под носом выжившего. — Твоя очередь, Наиб Субедар, — ехидно произнёс Джек, разворачиваясь к военному и закрывая тем самым прикованную Елену от него. — Где же твои напарники? Наиб помрачнел и хотел уже было отбежать в сторону, но внезапно иконка, изображающая Гилман стала зачёркнутой. Выживший отвлёкся на долю секунды, но этого хватило, чтобы попасть под удар. Когти полоснули его от правой ключицы до левого бока, вышибив из лёгких сдавленное шипение. Решая не терять времени, Субедар метнулся к Адамс и сорвал с неё путы, пока охотник довольно осматривал окровавленные лезвия. Шкала здоровья неумолимо потекла вниз, отсчитывая посекундно время, отданное наёмнику для побега. Как назло за ним пустился в погоню Потрошитель, даже не пытаясь напасть, а просто выжидая, когда его жертва сама свалится на землю. В висках стучала бешеным ритмом кровь, дыхание с хрипами вырывалось из груди, а ноги слабели с каждым шагом. Бег не продолжился долго, и военный упал навзничь на пустыре, тяжело дыша. В мыслях невольно забились отчаяние и вина. Два оставшихся участника рассчитывали на него и его помощь, верили в его безупречную победу, а в итоге остались одни с серийным убийцей один на один. У каждого из этих напарников не будет почти никакой возможности его спасти: Елена всего с одним делением здоровья и Адам, имеющий дебафф на спасение соратников, падут от одного удара, а Фиона — его единственная надежда — потеряла сознание и вышла из игры. «Я всех подвёл, — пронеслось в голове у Наиба. — Потрошитель не отойдёт от меня далеко, они не смогут меня спасти. Но… пусть хотя бы они выживут». Джек с удовлетворением затянул на торсе жертвы петлю из шариков и поднял её в воздух. Совершенно смирившийся со участью быть убитым и разбитый мыслями о том, что он виноват в том, что не смог обеспечить соигрокам победы, Субедар не вырывался, так как не видел в этом смысла — ракетный стул стоял всего в метрах десяти от него. Маньяк даже специально замедлился, чтобы насладиться моментом, но лишь потерял драгоценное время за своим желанием позлорадствовать. Внезапно со стороны стен госпиталя прямо ему под ноги выскочил Адам, молниеносно выхвативший из сумки один из крестов, и воткнул его в землю. Защитный купол накрыл всех троих, но пределы его покинуть могли только сами выжившие, а вот охотник выбраться без разрушения защиты не мог. Поле отрезало охотника от стульев, оставив его в полном замешательстве. — Наиб, давай же! — крикнул Шепард, отступая назад, дабы не попасть под лезвия Потрошителя. Дважды просить не пришлось обоих: наёмник стал неистово рвать на себе верёвки, а хантер — наносить удары по куполу, по которому с каждым ударом разрастались трещины. Когда Джек хотел было отпустить военного для замедления его побега, тот только воспользовался этим и толкнул маньяка в грудь ногами. Сгруппировавшись, Наиб мягко приземлился на ноги и рванул вслед за отрёкшимся. Охотник разозлённо зарычал, впадая в настоящее бешенство, и начал преследование. Пара выживших ловко петляла между препятствиями, буквально отмеряя секунды до следующего ветряного удара, так как следить за хантером не представлялось возможным из-за его невидимости. Елена послала напарникам сообщение о том, что занялась дешифровкой дальней от них машинки, что их относительно успокоило, так как оставалось лишь две «Фиалки» до выигрыша. Шепард что есть мочи пытался поспевать за Наибом — благо высокие сапоги оказались тяжёлыми лишь на первый взгляд. Выжившие забежали в развилку между развалин какого-то здания, судорожно оглядывая четыре прохода, из которых мог появиться Джек, но как бы они не напрягали зрение не могли разглядеть его прозрачной фигуры. Парнишка отважно закрывал собой раненого товарища, не позволяя Потрошителю попасть по Субедару. И вот бодиблок сделал своё дело: из тумана на них вылетел охотник, показавшись лишь за секунду до удара, и попал по Адаму, хотя метил в раненого наëмника. Быстро перемахнув через опрокинутую ранее доску, напарники понеслись прочь от злосчастного перекрёстка и затаились за толстыми стволами редких деревьев. Джек, разгорячённый погоней и видом крови сейчас никак не мог рассуждать разумно, превратившись в самого настоящего зверя, пугая игроков своим маниакальным смехом и скрежетом когтей по стенам, оставляашим теперь после себя продольные кровавые полосы — полосы их собственной крови. — В прятки вздумали со мной играть, а? Ну, давайте сыграем, раз так хочется, — хрипло выдал Потрошитель, уже приметив два рядом стоявших шкафчика, где могли спрятаться выжившие, и медленно подошëл к ним. Захохотав сначала тихо и глухо, он начал заливаться страшным сиплым смехом, решив, что именно там от него спрятались выжившие. — Ха-ха-ха… Ха-ха! Ну, настолько очевидно могли спрятаться только вы! Та-да!.. — Потрошитель раскрыл дверь шкафчика, чуть не снеся еë с петель, но наткнулся лишь на пустоту. — Ха? Никого? Ну, что ж… тогда второй?.. — укрытие тоже оказалось нетронутым. — Чёрт! Аргх, и куда ещё можно было спрятаться так быстро?! Чёртовы коротышки! Охотник рвал и метал, потеряв своих жертв из виду, и продолжил свой путь по возможной траектории их бега, даже не подозревая, что те сидели в паре метров от него, наблюдая за растворяющейся в тумане фигурой. Стоило сердцам напарников успокоиться, как они глубоко выдохнули и расслабились. — Спасибо, Адам, ты меня правда очень выручил, — искренне поблагодарил Шепарда Субедар, облокачиваясь спиной на ствол дерева. — Боги, как я устал… Вы с Еленой большие молодцы — расшифровали целые три машинки. — Ну, это заслуга и Фионы — с каждого из нас по машинке, — довольно тревожным голосом отозвался отрёкшийся, приступив к перевязке ран соучастника. — Ту, которой раньше занялась Елена, можем закончить и мы. Процентов семьдесят-восемьдесят точно есть. Ну, та что в здании. — Хорошо, так и поступим. Тогда сейчас тебя подлатаю и беги к ней. Я — к Елене на помощь, — коротко скомандовал наёмник, кривясь от прикосновений к открытым ранениям. — Не так сильно затягивай, задушишь же. — П-прости, просто адреналин в голову ударил, — поспешно извинился парнишка, неловко улыбаясь и ослабляя перевязку. — Ой, Наиб… а что с твоими… руками? — локтевые суставы военного были сильно деформированы, словно при переломе. — Он тебя ранил? Тоже перевязать? Может, шину наложить? — Нет-нет, всë в порядке я разве не говорил? — Шепард помотал головой, осторожно тронув локоть наëмника, и провëл кончиками пальцев по его предплечью, заметив, как странно выступает лучевая кость под кожей. — Я давно уже переломал себе руки, и кости неправильно срослись. Времени на исправления ошибок полевых хирургов не было, поэтому хожу так, — продемонстрировал военный, сгибая конечность и заставляя локтевой сустав сдвинуться под непривычным углом. — Мне не больно, не волнуйся. — Как скажешь… Ха? — оба игрока невольно оторвались от беседы и лечения, получив уведомление о том, что Адамс опрокинула доску на голову Потрошителя. — Ох, нужно поспешить! Как можно скорее перебинтовав раны друг на друге, напарники вместе бросились к взывавшей о помощи слепой. Искать долго не пришлось: выжившая бежала к ним сама, уворачиваясь от ударов разъярённого Джека. Что Наиб, что Адам подивились ловкости девушки. В отличие от них ей не нужно было видеть охотника, чтобы знать, где он, а потому Адамс не составляло труда уклоняться от опасности. Услышав голоса своих товарищей по команде, Елена бросилась вперёд, перелетела через доску и на последнем издыхании протянула руки в их сторону. На талию легли чьи-то тëплые грубые ладони. Поймав её и аккуратно поставив на землю, Наиб подтолкнул еë дальше, чтобы не задерживаться возле хантера. — Адам, иди с ней! Займитесь дешифровкой! — скомандовал Субедар, стараясь запомнить последнее место, где появился маньяк. — Как неблагоразумно с твоей стороны, — прошипел охотник с остервенением ломая поддон, тем самым обнаруживая себя. — Думаешь, я буду за тобой гоняться? Легче расправиться с ними, — кивнул он на Шепарда и Адамс, ещë не успевших отбежать достаточно далеко. — Они меня так боятся, что поймать их мне ничего не стоит. А тебя, так уж и быть, оставлю напоследок, если хочется умереть от моих рук. — Ничтожество, — выдохнул Наиб, пускаясь вперёд хантера и закрывая от удара пару убегавших. — Адам, давай! Шепард по команде выхватил из сумки крест и бросил его Субедару. Тот, пользуясь замешательством Джека, поймал предмет и воткнул в землю поближе к Потрошителю. Поле успело окутать маньяка до того, как он смог выбежать за его пределы. Охотник в бессильной злобе ударил кулаком по прозрачной стенке, наблюдая, как его жертвы пытаются скрыться. Но тут он вспомнил про свою дополнительную способность. Как он и прежде переместился за доску при стычке с наёмником, так и сейчас без труда выбрался из поля действия защиты с помощью «вспышки». Как и ожидал хантер, два измотанных слабых игрока быстро дали себя догнать. Военный, задержавшись на поиск чего-нибудь в сундуке, старался отвлечь его, разгоняясь и врезаясь на всей скорости с мячом для регби, но лишь нарвался на удар после своего промаха. Джек не давал продыху ни израненному Наибу, ни выдохшимся Елене и Адаму, не позволяя никому из них пропасть из поля своего зрения. Вскоре отрёкшийся, не рассчитав своих сил, попытался пролезть через пустую оконную раму разваленного здания, но попал под острые когти Потрошителя, с глухим стуком упав вперёд, и схватился за истерзанную ногу, скуля от боли. Адамс бросилась прочь, уже не пытаясь утихомирить бешеное сердцебиение и дыхание, гонимая страхом и инстинктом самосохранения. Субедар подбежал вплотную к парню и попытался перевязать его как можно быстрее, но Рипер был уже в опасной близости от них, о чём говорил красный свет его взгляда, упавший на спину военного. Наёмник с холодной решительностью замер напротив павшего союзника, держа мяч наготове, но охотник не торопился подхватывать его напарника, а устремился к нему самому. Военный развернулся и побежал прочь, прося слепую помочь павшему товарищу. Заливающийся жуткий смех позади уже не давал Адамс перепутать местоположение Джека, но она уже не пыталась воспользоваться его шумным поведением и бежала всë дальше вперёд, не слыша ни просьб Субедара, ни зова помощи Адама. Когда лёгкие уже горели от недостатка кислорода, девушка упала на землю, судорожно ловя кислород ртом. Немного придя в себя, Елена поняла, что за ней никто не гонится, а её товарищи держатся на последнем издыхании. «Н-но как? Что я могу сделать? — чуть ли не плача, подумала Адамс, поняв, что Наиб в итоге тоже пал от когтей Потрошителя, ненароком загнав себя в угол во время погони. — Н-нет… всё рушится, мы проигрываем… Что я могу?.. У меня ничего нет, я бесполезная… Слепая, пугливая… Как я им помогу?..» — Елена! — раздалось в отдалении сорванным голосом Наиба. — Елена, ну же!.. Девушка замерла, услышав надрывающийся зов наëмника, и задержала дыхание. «Но… Если я их не спасу… то… никто не спасëт?.. Нет… Нет-нет!.. Я должна хотя бы попытаться. Если я не помогу им, то погибнет и Наиб, и Адам… и я… Ох, боже! Надо собраться! Давай же, Елена! Они жертвовали собой ради тебя, ты и сама не промах! Ты сильная! Ты можешь! Теперь-то даже и слепота стала преимуществом… Пришло время мне стать взрослой наконец и посмотреть в глаза смерти уверенно… Бояться можно всегда, но вот действовать… У меня есть силы! Да! Я не могу вечно рассчитывать на помощь. Я должна быть достойна. Я должна быть сильной. Ради всех… Никто не может мной манипулировать, — слепая грозно нахмурила брови и встала с земли, сжимая в руке трость. — Никто не может заставить меня сдаться. Никто не в праве отнять у меня мою решительность. Никто не имеет права трогать моих друзей… Даже если это страшный… жестокий… сумасшедший Джек Потрошитель». Собравшись с силами, Адамс бросилась на выручку к Шепарду, не имевшему возможности подняться с колен. Не обращая внимания ни на что вокруг, слепая крепко перевязала раненую ногу товарища и восстановила его шкалу здоровья до конца, после чего Шепард, жалобно шмыгая носом, перевязал и еë. Оба, едва обменявшись парой фраз, побежали к наёмнику, сидевшему напротив охотника, пожиравшего его голодным злорадным взглядом. Хантер с издёвкой хихикал и проводил когтями в опасной близости от горла своей пойманной жертвы когтями, но Наиб не реагировал ни на лезвия, ни на леденящие душу смешки и слова маньяка, что только больше злило Джека. Военный сидел прикованным на стуле, восстанавливая дыхание и не поднимая глаз от земли, прекрасно осознавая, что хантер смотрит прямо на него и ждëт хоть какой-то реакции. — Даже немного интересно самому, каково это: быть разорванным на куски взрывом динамита высоко-высоко в воздухе. Мгновенно ли тебя убьëт или ещë помучаешься? — хищная улыбка не возымела успеха, и Субедар остался так же молчалив. — Так не терпится отправиться на тот свет?.. Уверен, тебя там уже много кто заждался, Наиб. Знаешь, а ты ведь первый мужчина, которого я убью. Даже жалко, что я это сделаю не собственными руками. Было бы интересно разобрать тебя по кусочку, пока ты ещë был бы жив~ — Наиб устало прикрыл веки и задышал ровнее. Джек цыкнул с раздражением и схватил его остриями когтей за край капюшона, совсем близко от горла, и притянул к своему лицу. Наëмник неохотно приоткрыл глаза и посмотрел прямо в прорези маски Джека. — Что-то ты слишком спокоен! Не понимаешь, что умрëшь меньше чем через десять минут, а? Я тебя уже убил! Неужели такова твоя реакция? Ты должен умолять меня о пощаде! А я ведь предлагал не продолжать игры. Глупец! — опять молчание и безразличная мина на лице жертвы. — Господи, какой ты скучный! Может хоть покривляешься для приличия? — цыкнул Джек, бросая своё занятие, и мало помалу стал успокаиваться и принимать свой обычный доброжелательный облик. — Что мне надо сделать, чтобы ты выдал хоть что-то стоящее? — Отпустить меня и моих друзей, — просто ответил Наиб, безэмоционально пожав плечами. — Я был бы рад. — Не провоцируй меня, — с угрозой произнёс Потрошитель. — Помнишь, что сделал Лео Бэк с твоим напарником, адвокатом? Так вот мне тоже сейчас не составит труда сделать из твоих рук фарш. — Валяй, — без страха ответил Субедар, расслабляясь и откидываясь на спинку стула, поняв, что взял верх над ситуацией. Потрошитель ошарашенно и с раздражением зыркнул на него с прищуром.— Ну, чего ждёшь? Думаешь, напугал? Меня и не так мучили. Я всë равно тебе уже зрелища не дам. Делай, что хочешь. — Вижу, языком чесать перед смертью тебе вполне комфортно, — хмыкнул маньяк. — Ты же хороший игрок, зачем так подставляться ради столь жалких душонок? Они же дрожат при одном моëм виде. И ради этой трусливой малышни ты готов умереть? — А ты бы разве не подставился под удар вместо родного тебе человека? Брата, сестру, друга, возлюбленную — не важно. Ты просто строишь из себя дурака и сумасшедшего. Ты следишь за нами с камер, знаешь всë, что происходит у нас. Так чего делаешь такой вид, будто ничего не произошло? Ты же тоже человек, разве тебе не знакомо такое чувство как сострадание?.. Доверие? Преданность? Взаимовыручка? Да ты просто жалок. — Не хотел давить на больное. Я не настолько жесток, — признался Потрошитель. — Ты пришëл на игру уже мëртвым. Думаешь, я не заметил, как ты легко каждый раз сдавался мне? Так охота умереть? И тем более на стуле с динамитом сидишь ты, а не я. Если уж я и жалок, то ты ещë хуже. — Плевать мне уже, — бросил Наиб, глухо закашлявшись. — Ну а что же твоë условие? Ты же просил не истреблять твой народ пока жив хотя бы ты сам. Уже сдался? — Ты меня сейчас отговорить пытаешься? — с непониманием поднял на маньяка взор тусклых радужек Наиб. — Так ты хотя бы говоришь! Смерть как не люблю молчаливых жертв, — фыркнул Джек, проводя пальцем по когтю. — И тем более я пониманию все человеческие чувства — я не психопат. — Конечно. А я тогда — балерина. — Хах! Острить вздумал? — осклабился с угрозой Потрошитель. — А что, задело? — Наиб поддел охотника на его же удочку и слабо хмыкнул. — Убивай ты людей, я бы посмотрел, как ты себя будешь чувст… а… А ты не так уж и плох, как я себе представлял! — охотник понял свою ошибку и довольно улыбнулся. — Видишь, у нас с тобой не так уж и много различий. Я бы даже поболтал с тобой побольше, не будь мы на игре. — Завали. С тобой общаться — равно что иголки глотать. — Хм-хм~ Значит, нравятся острые ощущения? — Позади послышались чьи-то приближающиеся шаги. — Ладно, пора прекращать нашу милую беседу. Кажется, твои птенцы расхрабрились, — Потрошитель встал в полный рост, размял кисть рабочей руки и потянулся. — Но не думай, что мы закончили. — Ты прав, у нас есть общие черты. Ты бы тоже мог оказаться на моём месте, — выдал наёмник. — Но я на твоём — никогда. Просто держи это у себя в голове. Может, когда-нибудь ещë придëшь в себя. — Мне будет искренне жаль видеть твоё лицо, наполненное ужасом и отчаянием, когда ты улетишь отсюда, — рассвирепел охотник, сжимая свободной от лезвий рукой шею несчастного, и прожигая его взглядом. — Приготовься увидеть смерть одного из твоих напарников с первого ряда. Хотя… думаю, для тебя это не в первой, наëмник? — Елена, а правда говорят, что на шоу пришёл тот тип, который почти десять лет не может поймать Маргариту?! — нарочито громко выпалил Адам, стоя рядом с девушкой возле прикованного военного. — Какой же он слабак! Только пугать и умеет! Я даже уверен, что он никого так и не убил! Это всё слухи! Даже на туре тебя отпустил! — Полный олух, раз не смог раскусить нашу мисс Зелле, — подыграла парнишке слепая, будто не замечая хантера. — Да и без своих когтей он просто ничтожество, если честно! — Да ты его одолеешь одной рукой, не бей нас током каждый раз при попытке напасть! Я-то помню, что ты смогла без зрения убить двоих. Ты его доской ударила уже дважды! Да кем надо быть, чтобы попасть под руку слепой? Ему до тебя так далеко, что, боюсь, он покинет игру первым! — ехидно протянул отрёкшийся. — Да и убийца из него никакой. Точно кто-то всё за него делает, а то и просто сваливают на него все убийства. Лжец и слабак! — И что за глупое прозвище? Джек Потрошитель. Звучит так будто его придумал пятилетний ребëнок! — усмехнулась Елена. — Да разве он умнее? — язвительно заметил Адам. — Идиот полнейши-и-ий~ — пропела Адамс, слыша разъярённое дыхание недалеко от себя. — Даже меня он поймал с трудом. Советую задуматься над тем, что тебя уделала слепая, Потрошитель! — Грх! Сейчас и проверим кто кого уделал! — выкрикнул в ответ Джек, уже замахнувшись на девушку, но попал лишь в защитный купол. Елена задорно хихикнула и кинулась к зданию госпиталя, постоянно дразня Потрошителя, чтобы отвести его подальше. Тем временем Адам освободил удивлëнного наёмника и перевязал его раны. — Господи, прости меня за такие слова… — выдохнул Шепард, делая накладку из нескольких слоёв сложенного бинта в месте ранения. — Только мыло и есть после такого… — Ты думаешь Господь никогда не произносил скверных слов? Уверен, смотря на людей, он часто ругался, — с насмешкой заметил Наиб. — Вы мне сейчас именно этим жизнь спасли. Чья идея была его выбесить? — …не Елены, — отвертелся от вопроса отрёкшийся, утирая пот со лба. — Но ты сам видел, что на неё тоже что-то такое решительное нашло. — Оба молодцы. Без шуток. Но нельзя её оставлять один на один с этим психом, — Субедар провёл пальцами по горлу, проверяя наличие царапин. — Извини, что заставил себя во второй раз спасать. Обещал, что весь раунд продержусь, а в итоге… — Мы все тут друг друга спасаем, — улыбнулся парнишка, заканчивая перевязку. — Тем более всë пошло не по плану — Фиона выбыла. Если бы она была в сознании, то мы бы уже сбежали, как ты и говорил… Всё, готово. Знаешь, Наиб… мне кажется, Елена пока справляется с Джеком лучше нас. Ей ведь не надо видеть его, чтобы знать где он, всё-таки. — Предлагаешь оставить на неë Потрошителя? — недоверчиво наклонил голову наёмник, выглядывая из-за угла. — Хоть она и слышит его, но убежать далеко не сможет. — Тогда давай декодировать машинку поблизости от неё, чтобы прийти на помощь, если что. Беготнёй мы мало поможем, — рассудил Адам, наблюдая за расхрабрившейся соучастницей, мелькнувшей на одной из лестниц госпиталя. — Хмпф… ладно, только пойдём к той машинке, что стоит внутри, — сдался военный. Наëмник перемахнул через поддон и быстро подобрался к балкону здания, где виднелось жёлтое свечение антенны машинки. Шепард замер неподалëку, прикидывая, как можно пробраться внутрь поскорее: единственный вход был завален мусором после обвала второго этажа. Но Субедар справился с задачей быстрее: — Адам, давай скорей! Пролезем через окно. Я подсажу, а ты запрыгивай внутрь, чтобы не оббегать госпиталь по кругу. Шепард кивнул и рывком подтянулся на оконном проёме и аккуратно встал на сложенные замком руки напарника. Пусть Шепард и был очень тощим и миниатюрным, всë равно почувствовал дрожь под ногами, стоило ему опереться на Субедара полным весом. Перевалившись на другую сторону, отрёкшийся уже было протянул руку Наибу, но тот без труда достал до проёма в прыжке, оттолкнувшись от стены. Сердца обоих колотилось в бешеном ритме, но охотника видно не было, как и саму Елену. Декодировка шла относительно долго, учитывая постоянные ошибки разволновавшегося парнишки и замедленную дешифровку у Субедара, но в конце концов «Фиалка» издала довольный звон и замолкла, отдавая игрокам один из частей кода открытия ворот. Адамс, которая всё это время бегала по второму этажу, передразнивая охотника на его манеру общения, даже нашла время, чтобы похвалить обоих, но поплатилась за такую беспечность. Маньяк размахнулся и полоснул девушку по ногам, оставив на еë икрах глубокие царапины. Слепая вскрикнула и ускорилась, но поняла, что охотник разгадал её тактику побега. Деваться, кроме как прыгать со второго этажа через зияющую в стене дыру, было некуда. Елена хоть и не видела, но почти физически ощущала, как под ногами дует холодный осенний ветер, а хантер неумолимо приближается к ней. — Прыгай! — донеслось снизу звонким голосом. — Мы поймаем! Прыгай, скорее! Времени на размышления уже не оставалось, и Адамс оттолкнулась от пола, ощущая, как в паре сантиметров от её спины просвистели лезвия. Время на секунду будто остановилось. Земная твердь попросту ушла из-под ног слепой, заставляя почувствовать себя словно в невесомости. Испуганный вскрик сам собой сорвался с еë уст, когда она на мгновение осталась в воздухе. Девушка зажмурилась и прижала руки к груди, ожидая худшего. Падение прекратилось также стремительно, как и началось: наёмник и отрёкшийся растянули полотно накидки первого между собой и поймали напарницу. Не успели друзья поставить Елену на ноги, как к ним без труда спустился Джек, зацепившись когтями за стену. Троица кинулась в разные стороны, но Потрошитель пустился в погоню именно за слепой, желая отыграться за своё задетое самолюбие. Как назло препятствий на пути не было, что позволило маньяку догнать свою жертву и уронить еë на землю. — Ха-ха, думала убежишь от меня? Глупая девчонка, — прошипел Джек, с остервенением таща несчастную к стулу. — Подумай над своим поведением пять минуток, потом тебя отпустят… в небо правда, но всё же~ Посмотрим, как тебе будет обидно, когда умрёшь от рук «полнейшего идиота» по твоим словам! Впрочем, как и твои драгоценные друзья. Адамс только шумно выдохнула, слушая удаляющиеся шаги охотника. Попытки вырваться не увенчались успехом, а лишь доставили дополнительные страдания. Но заточение, к счастью девушки, продлилось недолго: на помощь к ней примчался Наиб, заранее затаившись поблизости, чтобы не быть пойманным охотником. Сорвав со слепой путы и подав ей упавшую на землю трость, Субедар отвёл напарницу в тихое место и как можно аккуратнее перевязал раны, стараясь не задевать их пальцами. — Спасибо большое, Наиб, — очаровательно улыбнулась соучастница, осторожно двигая повреждённым плечом. — А где Адам? — У последней машинки. Победа почти наша, — наëмник утёр с лица пот, попутно высматривая опасность. — Вроде этого психа не видно… Пойдём к нашему защитнику. Только след в след, хорошо? — С этим нет проблем, — кивнула Елена, выстукивая по земле редкую дробь, после чего сильно ударила тростью по земле, показывая местоположение охотника всем товарищам по команде. — Джек ищет нас возле того стула… бр-р… Адам слева по курсу, если что. — И как ты это всё видишь, — вздохнул военный, довольно быстрым бегом пересекая открытое место. — Привыкла, а как иначе. Я же тебя тоже только слышу, — заявила Адамс, стараясь поспевать за спасителем. — И Джека тоже… Поначалу у него даже приятный голос был. Но теперь… Я, конечно, довольна тем, что смогла его отвлечь, но всë равно было ужасно страшно. — Спорить не буду. В темноте слышать этот хохот и правда неприятно… И как ты меня представляешь? — решил отвлечь девушку от волнения Наиб. — Ну… про цвета не скажу, и так понятно, но… Ты точно выше меня, так как голос идёт чуть сверху, как и у Курта. Наверное, у тебя короткая стрижка, узкие глаза, шрам по линии скул… так ведь? Ты говорил, что он у тебя есть. Руки у тебя, как у трудяги — грубоватые на ощупь, очень горячие. Но большой силы в них не чувствуется. Значит, ты больше лёгкого телосложения, нежели громила, хи-хи~ Возможно у тебя есть тату? Почему-то мне показалось, что ты бы мог иметь на себе парочку. Может еще уши слегка торчат, но я не уверена, — ответила слепая. — Забавно. Но… почти всё мимо. Так описала меня, будто я из Кудэ-Си** сбежал, — хмыкнул Субедар, постепенно расслабляясь. — Ой, досадно… Опишешь себя в таком случае? «Чего? «Досадно»? — подумал Наиб, прикинув довольно непопулярное в Эварис слово в уме, вспоминая, где же слышал его раньше. Голову вдруг пронзило вспышкой жуткого воспоминания его плена в Орчард. Тогда он впервые и услышал это слово от доктора, который заботился о нëм в лагере для пленных, и потом слышал его на протяжении всей своей незапланированной командировки от всех подряд. Мода на устаревшие слова и возвышенный стиль были у орчардцев в моде благодаря их королеве. — Это же вроде «жаль»? Орчардские штучки. Я уже и забыл, что Елена — шпион. Надо быть с ней помягче, а то на свой счëт воспримет». — Попробую. Так… у меня довольно длинные волосы, примерно по плечи. Я всегда собираю их в хвост. Глаза совершенно обычные, как и у всех в Сохо. Но мне говорят иногда, что они злые из-за того, что я часто хмурюсь. Шрам идёт не по верху, а вниз, на нижнюю челюсть. Будто перевëрнутая улыбка. Даже хорошо, что ты еë не видишь. Тату у меня нет — в моей профессии лучше лишний раз не делать на себе помет. Хотя шрам на лице и так меня выдаëт, — Адамс тихонько хихикнула. — Про телосложение и рост угадала. Но с чего ты взяла, что уши торчат? — Ты очень чутко реагируешь на звуки, вот и подумала. Не обижайся, слышишь? — слепая сложила брови домиком. — Я ведь всё-таки ориентируюсь лишь на голос и прикосновения… Если позволишь потрогать своё лицо, я в точности расскажу всё. Наиб?.. Наёмник притаился в высокой траве и пригнул голову спутницы, шикнув на неё. Впереди прошло прозрачное приведение — Потрошитель, рыскавший в поисках выживших. Джек будто знал, что где-то поблизости прячутся его жертвы и не отходил от места их временного укрытия, проверяя каждый уголок. — Тише… сиди здесь, я его отвлеку, а ты беги к Адаму. Он должен быть впереди, за стеной, — скомандовал шёпотом военный, в полуприсяде обходя силуэт Джека по кругу. — Как только он меня заметит — беги. Елена затаилась и ждала сигнала, коим стал громкий свист Наиба, тут же выдавший его местоположение охотнику. — Ах, так это ты… Ну, что ж, в третий раз я тебя не отпущу, — пообещал хантер, быстрым шагом последовав за военным. — Какие мне вертлявые игроки попались! Стоит только отвернуться — они уже все разбежались! Субедар только подтвердил слова Джека, ловко став петлять между деревьями, периодически оборачиваясь на появлявшегося на какое-то время Потрошителя во время удара. Но каким бы выносливым игрок не был, усталость напоминала о себе нывшими от долгого бега ногами, быстро сбивавшимся дыханием, горевшими от боли ранами, нараставшим гулом сердцебиения в ушах и мутным взором слипавшихся глаз, но наёмник продолжал бежать, заставляя свой организм работать на максимум — сейчас от его сил зависела не только собственная жизнь, но и жизни напарников. Очки за взаимодействие с охотником уже не имели для него значения. Военный смог добраться до небольшой поляны с разнообразными препятствиями, разбросанными здесь будто специально: медицинские шкафы, тяжëлые ящики и коробки со старой маркировкой и неизвестным содержимым, скамейки, строительный мусор и неизвестные Наибу большие переломанные медицинские приборы — всë это служило отличной защитой против ветряных ударов, тем более, что досок здесь было предостаточно. Рядом стояла статуя ангела, ничем на первый взгляд не привлекавшая внимания, но стоило Субедару приглядеться к ней, как он понял, что изваяние смотрит прямо на него. Чувствуя себя некомфортно сразу под наблюдением охотника и таинственного каменного изваяния, Субедар забежал за спину монумента. Прислушиваться к шагам Рипера и следить за красным лучом его взора оказалось очень действенным средством, чтобы не попасться, что наёмник осознал только когда почувствовал на своём плече рассекающие плоть когти. «Бог, какой ты есть, если есть, если есть хоть кто-то, кто меня слышит, помоги мне, помогите мне, пожалуйста… Я не хочу умереть от рук этого человека. Не сейчас… Я нужен своим друзьям, как и они мне. Прошу…» — замутнённый болью и истощением разум военного уже чисто машинально взывал к высшим силам от отчаяния. Один удар бы разрешил исход всей игры. Вдруг Наиб услышал какое-то скрежетание выше своей головы. Оказалось, что статуя, поворачивавшая своё лицо всё время на него, сейчас глядела правее, будто пытаясь указать на что-то. Субедар сфокусировал зрение на то место, куда смотрел ангел и понял, что он сверлит взглядом Потрошителя. Это сильно упростило задачу быть подальше от охотника, так как потеря крови и измотанность мешала этому. Джек всё больше начинал заводиться, не в силах попасть по быстрому наёмнику, рычал и смеялся от злобы. — Да замри ты на секундочку хотя бы! — выпалил маньяк, тоже сильно вымотавшись погонями. — Аргх! Воспользовавшись моментом, военный со всей силы налёг на поддон и попал по замахнувшейся руке хантера. Лезвия жалобно звякнули, а конечность предательски заныла от боли. Охотник подвигал пальцами, дабы удостовериться, что они не сломаны. Добавить колкость у Наиба не хватало сил, поэтому он просто молча смотрел на соперника, отойдя подальше от доски и тяжело дыша. — Не боишься умереть от перегрузки? Очень зря, потому что я загоняю тебя так, что ты-- — Сначала сделай что-нибудь, а потом уже говори, — перебил Джека Субедар, нахмурив брови. — Ты слаб по сравнению со мной. Ты бы даже дня не прожил так, как живу всю жизнь я! Заткнись уже, мне плевать на твои слова и угрозы. — Мсье наëмник, так что ж Вы сразу не сказали? Я ведь так внимательно буду слушать отброса, что попал сюда для роли мяса, — любезный по началу тон сменился на совершенно жуткий и презрительный гул, вырывавшийся откуда-то из груди Потрошителя, но ни одна мышца не дрогнула на лице военного. — Всё не могу никак понять: ты действительно мне угрожаешь или тебе просто охота поиграться? — продолжил диалог Наиб, ловя секунды отдыха. — Ты просто одинокий и жалкий человек. Даже не человек! Человечишка, сошедший с ума из-за тревожных мыслей. Я не дурак и вполне могу назвать парочку таких же как ты. Единственное, чем ты отличаешься от этих бедных людей, — это то, что ты решился убивать других, а не покончить с собой. Все твои деяния — лишь способ найти успокоение души, но ты не останавливаешься, думая, что другая девушка станет той самой, что сможет заменить тебе Маргариту. Что ты в ней вообще нашëл? Кто она? Как по мне, в ней ничего нет. Как же так вышло, что ты, будучи таким талантливым и умным, купился на еë игры? Ты слаб, Джек. Что такого благородного, по твоим словам, в том, чтобы убивать беззащитных девушек? — Ты не поймёшь, да и смысл объяснять? — попытался уклониться от слов выжившего маньяк, понимая, что тот проговаривает его мысли. — Они нечисты, грешны, ужасны, у них нет души. И Маргарита, раз не изменилась, хуже в десять раз. — А чем же ты отличаешься? — Субедар задал роковой для охотника вопрос, поставив его в ступор. Гробовое молчание повисло между спорившими, и лишь ветер завывал где-то неподалёку. Наёмник смотрел туда, откуда доносился голос Джека, не смыкая век. — «Мне нечего тебе доказывать», — хмыкнул военный. — Ты скажешь это, но не будешь меня слушать, ведь кто я? «Всего лишь наёмник»? Это же так важно. — Ты… Иди отсюда, пока я не разозлился, — мотнул головой Потрошитель, взмахнув лезвиями. — А что мне будет? Думаешь напугать меня этим? — сохраняя невозмутимое лицо, бросил Наиб, наблюдая за невидимкой. — Я тебя раскусил, поэтому ты так реагируешь. Мы весь день от тебя носимся, а ты толком никого не поймал, так чем можешь напугать? В следующее мгновение маньяк так стремительно быстро пригвоздил военного к стене, что второй даже не успел среагировать. Охотник прижал горло жертвы к холодному камню свободной от когтей рукой, прожигая хватающего ртом воздух игрока взглядом. Глаза хантера горели от смешанных чувств, но он не решался на большее, явно над чем-то задумавшись. Наиб, удерживавшийся над землёй только благодаря железной хватке Джека на его шее, вывернулся и упал вниз, громко закашлявшись. — Сла… бак, — прохрипел Субедар, приподнимаясь на локтях. — Мне тебя нисколько не… жаль… Ты ужасен, грешен, нечист, у тебя нет души… Такой же, какими ты описываешь тех девушек… Ха-а, знаешь, ты даже не сказал что-то вроде: «ну, по крайней мере я не сплю с кем попало. Я же не проститутка». Забавно, не так ли? — Ещё одно слово, я самолично вытащу из-под твоих ребёр сердце и буду смотреть, как ты корчишься в предсмертной агонии. И мне будет плевать на нарушение правил! — прошептал на ухо наёмнику Потрошитель, схватив его за шиворот. — Так ли я тебе нужен? Маргарита уже не интересует? — продолжал давить на охотника игрок. — Задел за живое, не так ли? Птица в клетке здесь ты, Джек. Хватит уже с тебя этой игры в маньяка. Сдайся. Маньяк отпустил ворот выжившего, поднялся в полный рост, молча смерил его холодным страшным, поистине страшным взглядом, никогда ещë не проскальзывавшем на его лице, развернулся и ушëл в направлении декодировавиших выживших, услышав провалы калибровок. Военный недоумённо уставился вслед скрывшемуся хантеру. Поняв, что задумал Джек, Наиб послал сообщение напарникам разбежаться, но ответа не последовало. Через минуту последняя машинка издала победное тарахтение и выплюнула из бокового отделения последнюю часть кода. По всей территории госпиталя разнеслась сирена, оповещая всех участников о том, что ворота можно открыть. Вдруг Елена прислала сообщение о том, что охотник находится рядом с ними, а Адам сообщил, что Потрошитель взял себе усиление в виде функции «Арест». Шепард досконально изучил все возможные способности охотников, поэтому смог без проблем определить, по какой причине глаза маньяка зажглись красным огнём. — Тише, Елена, замри, — взмолился парнишка, прижимаясь к камню спиной и слушая тихие шаги хантера в паре метров от себя. — Боже, помоги нам… — О, как приятно такое слышать о себе, — слабо улыбнулся запыхавшийся Субедар, залетая в укрытие и закрывая рот испугавшемуся Шепарду рукой. — Я же сказал уходить, зачем так дотянули? — Ну, так мы не знали, что у охотника такая способность дополнительной стоит, — фыркнул отрёкшийся, осторожно выглядывая из-за камня. — У-у, ходит тут… Мы думали, что ты его занял. Он всё-таки не догнал тебя? — Догнал, раз Наиб ранен, — рассудила Адамс, чувствуя запах железа. — У вас есть бинты? Мои закончились просто… — У меня тоже, — порыскал по карманам Адам, разочарованно выдохнув. — Пусто, — подытожил военный, понимая, что от мотка бинта у него остались только обрывки. — Ладно, позже. Адам, сколько у тебя ещё крестов? — Один, — уныло отозвался Шепард, роясь в сумке. — А куда остальные четыре делись? — нахмурился военный, осознав, что ситуация складывается не самая лучшая. — Так пока бегали, всё истратил… Простите, я ч-что-то нервничаю больше, чем надо… — окончательно поник отрёкшийся, шмыгнув носом. — На то и дебафф, — пожала плечами слепая. — Получается… Мы все тут от одного удара упадём? У Наиба только половина шкалы здоровья, у тебя снижение жизней до одной единицы при открытии ворот, а я… а меня он уложит с одного удара и просто так… Что же делать? — Ты у нас стратег, Елена, — опустил взор Наиб, придерживая раненое плечо. — У меня ноль идей, честно. Только если рвануть и надеяться на удачу. Если кого-то из нас посадят на стул, то мы моментально покидаем шоу, так как прошло больше пяти минут с момента посадки… Меня так мутит от всего этого, что я толком стоять ровно не могу. Ещë и этот чип… ненавижу. Я не привык убегать и прятаться. Можно было бы драться — Джек бы уже не дышал. — Охотно верю, — с тоской вздохнула слепая. — Хм-м… А что если… что если мы правда попытаем удачу и побежим напролом? А Адам, если что, просто отрежет охотника от стульев, — предложила девушка. — Свою способность — «вспышку», как я поняла, он использовать не может, когда кого-то держит на шариках. Но нужно будет ставить крест сразу после того, как он поднимет кого-то. Иначе он просто сломает купол, и план не сработает… Адам, дай-ка крестик Наибу, так будет безопаснее. — Не получится, — сразу отрезал Субедар. — Помнишь, когда он кинул мне один из крестов? Этот предмет индивидуальный, его нельзя использовать остальным. Именно поэтому меня било током всё то время, пока я его держал. Представь, если я буду бежать с ним? Тут может помочь только сам Адам, но если его поймают, то это конец. — План хороший. Д-давайте попробуем! Я побегу впереди, чтобы меня не задело, — решительно заявил отрёкшийся, глядя на друзей. — У нас нет другого выбора. Незаметно мы не пройдём: здесь пустырь, а Джек невидим, так что давайте рискнём! Ворота у нас где? — Прямо, если смотреть вдоль стены, — сообщил Субедар, указывая пальцем на возвышавшуюся вдалеке арку выхода. — Тогда насчёт три, когда этот псих подальше отойдёт. Первым беги ты, потом Елена, последним я. Меняй траекторию, как можно чаще. Итак… раз… два… три! Парнишка вылетел из укрытия и что есть мочи понёсся вдоль стены, быстро залетая за опрокинутую доску неподалёку. На удивление оставшейся за камнем пары выживших, Потрошитель не заметил их соигрока. Адам, не решаясь выдать себя, спрятался за опрокинутой каталкой, осторожно выглядывая из-за неё на бродившего рядом с укрытием друзей маньяка. Наёмник молча кивнул ему и похлопал Елену по плечу, призывая затаиться и ждать сигнала к бегу. — Я знаю, что вы здесь, можете не сомневаться в этом, — заявил охотник, заглядывая за камень. — Это лишь вопрос времени — найти вас… Теперь стало страшно по-настоящему, да? — Ни ка-пель-ки!!! — встав в полный рост, чтобы отвлечь хантера от товарищей, выкрикнул отрёкшийся, чувствуя, как внутри всё опускается от осознания того, что он обнаружил себя. — Видишь, мне со-совсем не страшно и не х-хочется забиться в г-г-где-нибудь в угол и переждать! Я же говорил, что т-ты просто сл-лабак! — А коленки-то как у припадочного трясутся у тебя потому, что ты замëрз, — ухмыльнулся Рипер, не сдвигаясь с места. — Раз так резко вскочил, должно быть… хочешь отвлечь меня от кого-то? — Н-нет, всё не так! Я… я… я просто хочу доказать себе, что не боюсь тебя! Да! — попытался соврать Адам, но вызвал лишь лёгкий смешок у Джека и осуждающе-стыдливый взгляд напарников, сидевших уже к нему лицом и прижимавшихся к камню спиной. — Такой наивный мальчик… Может ещё чего интересного скажешь? — охладил запал Потрошитель и, обойдя камень по кругу, встал спиной напротив замерших в шоке участников. — Твои друзья были куда решительнее. И кто же ты? Всё никак не могу вспомнить твоего имени… Елена прижалась к камню, закрывая рот руками и направляя невидящий взор на возвышавшуюся над ними прозрачную фигуру. Наиб тоже сидел неподвижно, молясь о том, чтобы отрёкшийся ненароком не взглянул на них. — Но, думаю, это не столь страшно, Шепард? — маньяк растянулся в ехидной улыбке и сделал шаг назад, наступив каблуком туфель прямо на ногу Адамс. Девушка не издала ни звука, хотя хотелось завизжать в голос от боли, и зажмурилась до слëз, но это не помогло: охотник обернулся и посмотрел на замерших в ужасе выживших. Удивление испытали, казалось, все. Пара секунд ступора с обеих сторон прервалась очень стремительно: Субедар с силой ударил тяжёлым сапогом по ноге Рипера, освободил Елену и подскочил со своего места. Сильный разряд тока за неподчинение правилам заставил наёмника вскрикнуть и пошатнуться, но не остановил его. Адамс без промедлений бросилась прочь от охотника. План команды с треском провалился, так как все трое разбежались в разные стороны, движимые паникой. Джек слегка растерялся, но смог быстро сообразить, что вполне может воспользоваться суматохой выживших. Потрошитель не долго думал кого выбрать своей жертвой, погнавшись за слепой, рванувшей в сторону дальних ворот. Перепуганная девушка неслась с такой скоростью, что Потрошителю пришлось перейти чуть ли не на бег. Страх помогал Елене уклоняться от смертельных ударов маньяка, петляя между развалинами и старым медицинским оборудованием, стоявшем почти на каждом углу территории госпиталя. — Куда она делась?! — оглядывался в поисках напарницы Наиб, стоя возле дрожащего Адама. — Н-не знаю, не знаю, прости, — пролепетал Шепард, опускаясь на землю и закрывая уши руками. — О Господи, как всё плохо, как плохо… — Соберись! — Субедар встряхнул за плечи отрёкшегося и с силой похлопал его по щекам, чтобы привести в чувства. — Не время опускать руки! Сам же знаешь, что она прекрасно от него убегает, приди в себя уже, чëрт возьми! Иди открывай ворота, я пойду за Еленой. Адам, да что с тобой такое? — парнишка не выходил из состояния шока, часто дыша и в ужасе смотря вперёд себя. — Если продолжишь себя вести так, то она погибнет. Ты понимаешь это? Она умрёт, если ты будешь сидеть вот так! Я не могу делать всё, так что возьми себя в руки и иди открывай ворота. Ты меня понял? Наши жизни зависят сейчас только от тебя! — Я… я… я… хорошо… я сделаю… ты прав, мн-не надо собраться, иначе вс-сё будет ещё хуже… — затравленно всхлипнул отрёкшийся, поднимаясь с земли. — Да, я не могу сейчас бездействовать… Елене сейчас ещё страшнее… Что мне ещё сделать, Наиб? — Открой ворота и поставь защиту рядом. Это всё… Послушай, ты обязан быть сильным сейчас. Ты же собирал целые толпы народа на митинги против власти, не боясь ни за что!.. Где же тот бесстрашный и решительный Адам? — глаза наёмника были наполнены твёрдой решимостью и боевым огнём и не спускали взгляда с трясущегося Шепарда. — Он… он никуда и не уходил! — выпалил парнишка, утирая слёзы, и свëл брови к переносице. — Да! Да, мы выиграем! Я смогу, Наиб! Смогу, честно! — Беги уже к воротам тогда, — устало выдохнул военный, потрепав соучастника по волосам. — Постоянно подавай сигналы, мы с Еленой на них опираемся. Адам кивнул и сорвался с места к воротам. Наиб лишь тяжело втянул воздух ноздрями и побежал вслед за слепой и маньяком, прислушиваясь к ритму своего сердца и тревожной мелодии. Тем временем сама девушка, не понимая толком куда именно бежит, смогла добраться до здания госпиталя, вновь забежав внутрь и достигнув балконного тупика, где стояла дешифрованная машинка. — Вот ты и попалась~ — пропел Джек, тесня напуганную Адамс к стене. — Пришла пора отвечать за свои слова! Елена в ужасе отступила назад, но поняла, что вместо стены у своей спины чувствует лишь ветер. Не имея больше никакого выхода из своей ситуации, Адамс дождалась пока лезвия засвистели в воздухе, набрала в лёгкие воздуха, закрыла глаза, крепко прижав трость к себе, и перекинулась назад, выпав с балкона. Приземление, как и ожидала девушка, не оказалось мягким: она неловко упала на лопатки, сделав пару кувырков назад, изодрав пиджак и колготки. Вскочив на ноги слепая услышала лишь недоумённый возглас Рипера откуда-то сверху. Елена не решилась испытывать удачу и прятаться, так как не могла точно определить, увидел ли её Потрошитель или же нет — в прятки она бы точно проиграла. Адамс, потеряв свою голубую панамку и очки при падении, побежала в сторону доносившихся от Адама сигналов. Яркое пятнышко её костюма сразу дало понять промахнувшемуся охотнику, куда делась его жертва. Слепая заметно прихрамывала на одну ногу, что Джек сразу приметил, отмечая также, что Елена из-за этого замедлилась и иногда стала спотыкаться о камни. Потрошитель перелез через окно и продолжил преследование. Лёгкие девушки разрывались от недостатка кислорода, в ушах стучала кровь, не давая понять, что происходит вокруг неё, а разбитые в кровь ноги вечно задевали на бегу препятствия. Самой Елене не было известно, сколько времени она пыталась скрыться от маньяка, попутно следуя указаниям Шепарда, но через какое-то время она осознала, что уже пробегала здесь раньше. Нарочно обманувшись такой радостью, Адамс отвлеклась, пытаясь вспомнить месторасположение предметов, тут же налетела на одну из стен полуразрушевшегося здания, и упала на землю от неожиданного столкновения. Джек с упоением взглянул на эту картину и, не теряя времени, замахнулся на слепую, дабы покончить с начатым. Горящие красным огнём глаза живьëм пожирали Адамс, но та ещë в отчаянии искала по земле свою трость. Острые когти разорвали плоть жертвы, наполняя сердце охотника нестерпимым удовольствием. — Беги вперёд! — на последнем издыхании выкрикнул Наиб, приняв удар на себя. Субедар, всё это время пытавшийся найти свою напарницу, хотел уже было вернуться к воротам, но увидел то, что заставило его сердце сжаться: Елена полулежала на земле, испуганно вытаращив невидящие глаза на Джека, уже занëсшего острые когти на хрупкую фигуру девушки. Не имея времени на размышления, наёмник сорвался с места, прижимая истрепавшийся мяч для регби к боку, молясь, чтобы его заряда хватило до места разворачивающейся казни. Буквально за долю секунды до потери своей соучастницы, выживший вылетел перед ней, закрыв еë от остро заточенных лезвий своим телом. Голову разорвало салютом мерцающих точек и невыносимой боли. Наиб упал на землю, моментально получив двойной урон. Елене не оставалось ничего, кроме как бежать. Так и не найдя трости, девушка вскочила на ноги, уносясь в направлении последнего сообщения отрёкшегося. — Аргх, да чтоб тебя! — с нескрываемой злобой кинул Потрошитель, стряхивая кровь с лезвий и ускоряя шаг за убегавшей. — Ты от меня не скроешься! Вскоре сердце прекратило колотиться так быстро, а соучастница скрылась от Субедара в правильном направлении. Военный сдавленно застонал и попытался отползти в сторону, но рана вдоль всей грудной клетки не дала даже добраться до злосчастной стены, на которую налетела слепая. Восстановить шкалу здоровья без посторонней помощи не представлялось возможным. Помутневший взор и невыносимая слабость не позволяли наёмнику трезво оценить ситуацию. Единственное, что мог сделать военный — это наблюдать за подсвеченными жёлтым огоньком напарниками. Вскоре Елена вслепую достигла защитного купола, что стоял перед воротами, и вылетела прямо на Адама. Парень поймал её на бегу и успокаивающе обнял. По-видимому, Джек, разъярённый донельзя таким исходом игры, попытался проломиться к паре, потому как оба отшатнулись назад и инстинктивно сжались от звука удара лезвий о купол. Шепард оттолкнул Адамс дальше от ворот, заставляя её покинуть игру сбежавшей. Сам отрёкшийся встал так, будто собирался бежать навстречу маньяку и на помощь своему другу, но Наиб прекрасно понимал, что отрёкшийся не сможет его спасти, а то и сам погибнет. Трясущимися пальцами Субедар набрал на браслете фразу «Оставь меня! Я убегу!» и заметил некоторое колебание фигуры отрёкшегося. Парнишка будто растерялся, получив его сообщение, но тут резко вздрогнул, поняв, наверняка, что Джек проломил его защиту. Бросив на прощание короткое «Прости…», Адам тоже покинул игру сбежавшим. Выдохнув спокойно, наёмник попытался вспомнить, где видел люк и, преодолевая пульсирующую боль, двинулся в предполагаемом направлении. Движения давались с трудом, что сказывалось и на скорости игрока: тот подтягивал под себя ноги, облокотившись на землю одной рукой, так как ползти возможности не было из-за открытых ран на груди. Сердце, впрочем, возобновило бешеный ритм, а сквозь звон в ушах раздался знакомый озлобленный голос. — Да как ты посмел?! Жалкий наёмник, ты забрал у меня жертву! — Джек с остервенением пнул по руке военного, заставтв его упасть плечом на землю с болезненным скулом. — Геройствовать удумал, а?! Против меня пойти?! Как ты посмел, я спрашиваю?! Она должна была сдохнуть, ясно?! Потрошитель приподнял Наиба за шкирку, так как накидка была утеряна ещё в момент ловли Елены со второго этажа госпиталя. Субедар молчал, даже не желая слушать маньяка перед своей смертью. Наёмник просто закрыл глаза и сжал губы, прижимая ладони к кровоточащей ране. — Ты обнаглел в конец?! Когда человека спрашивают, он должен отвечать! — бесился охотник, словно тряпичную куклу тряся военного. — Кончай уже этот маскарад, — хрипло выдавил из себя Наиб, уже прекрасно видя, какой яростью налились глаза Джека под маской. — Я защитил своих друзей и помог им сбежать. Это то, что я мог сделать. Ты не станешь меня щадить, так что хватит продолжать эту мишуру. Хватит нас мучить. Я уже достаточно настрадался. Все живы, и теперь мне безразличны твои слова. Во взгляде выжившего плескалась такая смертная тоска, что Потрошитель даже слегка опешил. В мозгу невольно пронёсся тот момент, когда на камерах Субедар влетел в столовую на трансляцию бомбёжки Мальричесс. Сейчас этот, буквально принявший свою смерть, человек не был похож на того наёмника, что в ужасе и отчаянии смотрел на экран и рвал на себе волосы от бессилия. Единственное, что дало бы ему упокоение — встреча с семьёй, которую он не боялся получить даже через свою смерть. Единственное, что пробудило бы в нём эмоции и вдохнувшее жизнь. «Будет ли он страдать больше, если я дам ему выжить? Интересно, конечно, но… Хах, да ладно! Неужто я лишу всех такого самоотверженного игрока? Мне ведь это и вправду не надо. Это не моя цель… Но этот наёмник меня знатно выбесил сегодня! Но с другой стороны говорил такие вещи, до которых бы я не дошёл вовсе… А что если он отнимет мою настоящую жертву вновь?! Но что если это его послание перед игрой станет спасением для его народа? Тогда я тоже помогу им? А должен ли?!» — две несовместимые стороны маньяка боролись между собой за право выбрать единственно верное решение для вынесения вердикта выжившему. Наиб терпеливо ждал конца чего бы то ни было, наблюдая за его бровями, то сводившимися к переносице домиком, то грозно хмурившимися на лбу, даже не подозревая о том, что творилось в голове у охотника. До решения Субедару было всё равно, так как он целиком и полностью ощущал чувство выполненного долга перед своей командой и семьёй. Джек достал с пояса связку воздушных шаров, но нарочито медленно возился с ней, пока завязывал на поясе военного. Потрошитель грубо притянул участника к себе для того, чтобы закончить узел, на что тот никак не отреагировал. — Вырывайся. Узел слабый. Я подыграю, — внезапно шепнул на ухо Наибу маньяк незаметно для камер. — Второго шанса не дам. Субедар чуть шире раскрыл глаза, но промолчал. Стоило ему взмыть в воздух, как он стал неистово вырываться и хвататься за все возникающие препятствия. Хантер же, не соврав, специально отклонялся в стороны под инерцией выдиравшегося наёмника, даже не пытаясь сопротивляться. Стул стоял относительно далеко, поэтому ничего не подозревавший зритель вполне мог поверить такому зрелищу: издевающийся над своей жертвой охотник специально растягивал секунды до казни. Не прошло и полминуты, как военный смог развязать узел и соскочил на землю. Джек нарочно долго изображал недовольство, рыча и размахивая когтями, потирая ушибленный затылок, но всё же для приличия погнался за убежавшим в сторону люка Наибом. На слова благодарности Потрошитель не мог рассчитывать в такой ситуации, так как сам Субедар понимал, что они притворяются охотником и жертвой до сих пор, но в груди затаилась маленькая обида на то, что наёмник даже не кивнул ему на очередном пересечении взглядами. Оказалось, что специально промахиваться хантер не умел, а потому, чтобы не привлечь внимания к своему ходу, старался наоборот метить в военного, зная, что тот увернётся. Измученный выживший толком не понимал, что вообще творилось у него перед глазами: животное желание жить при подаче такой щедрой возможности заставляло его нестись от Джека сломя голову и не оборачиваясь, но ослабший организм молил о передышке. Через пару минут бега, что показались Наибу вечностью, он заметил открытую крышку люка, замаячившую между развалинами какого-то здания. Игрок, собрав в кулак все оставшиеся силы, рванул к своему спасению, забывая о хантере, что преследовал его. Джек, заметив состояние военного, замедлился и позволил себе промахнуться по перелетевшему через опрокинутую доску наёмнику. Тот настолько сильно вымотался, что после переката по поддону не смог встать на ноги, так и свалившись в открытый люк с удивлённым возгласом. — О, горе мне! Кажется, я проиграл, — пожал плечами Джек, смотря сверху вниз на захлëбывавшегося воздухом Наиба, лежавшего на полу подземного перехода лицом к небу. — Живой хоть, герой? — Хампф… ха-а… ха-а… Нор… маль… но… — только и смог выдавить из себя Субедар, закатив глаза. — Счастье какое, — ответил Рипер, аккуратно спрыгивая вниз вслед за игроком. — Ты меня знатно вымотал сегодня. Хоть понимаешь, какую честь я тебе оказал? — Честь?.. Ха-а… Нет, это просто я очень хорош, — раскинул руки в стороны наёмник, стараясь успокоить дыхание. — Гр-р… ладно, здесь ты сдержал своё слово: дерзок, как никто другой из твоей шайки, — хмыкнул Джек, услышав щелчок выключившегося чипа выжившего и хлопок закрывшегося люка. — Я не шутил про второй шанс. Это была разовая акция, понял, наёмник? — Как никто, — устало выдохнул военный. — Я тебе жизнь спас! Ты мог бы и умереть уже, не будь я так благосклонен! — возмутился в конец Потрошитель, склонившись над участником.— Даже пресловутое «спасибо, Джек» не скажешь?! — Ха-а… знаешь… нет, — приподнял уголки губ выживший. — Ты же сам решал, отпустить меня или нет. Да и с самого начала заявил, что оставишь меня живым. Так за что «спасибо» тогда? — Я думал, что более наглого хода не будет, но ты бьёшь все рекорды в моём списке. Поздравляю, теперь ты будешь первым в нём, — заявил маньяк, стряхивая с когтей кровь. — А кто до этого был? — Просто скажу, что она смела затушить окурок о мою маску. Ну потом я её убил, конечно. Было много ещё причин за что это сделать, но я провернул это таким изощрённым способом, что, кажется, даже бы Эзопа Карла поставил в тупик, когда он бы взглянул на то, во что я превратил ту бескультурную… женщину. Не будем же мы выражаться, да? — растянулся в зловещей улыбке охотник. — Ты какой-то странный. Странный и чересчур уж обычный. — Нет, это просто ты сумасшедший, — отозвался военный вслед уходящему хантеру, всё так же лёжа на холодном полу. — Вижу, ты хочешь, чтобы за тобой последнее слово было? — крикнул из коридора Джек. — И будет, — коротко кинул Наиб, слушая мерные шаги и возмущённое шептание Потрошителя, пока те совсем не скрылись. Субедар улыбнулся и закрыл на пару секунд глаза, но постепенно поник до своего обычного состояния, будто вспомнив что-то. «И почему я не могу порадоваться? Порадоваться хотя бы за то, что жив. Организаторы были правы, назвав меня мертвецом… Почему в груди так… пусто?» — сердце наёмника постепенно успокаивалось, как и утихали все эмоции внутри него, не оставляя никакого осадка после себя. Ни радость, ни печаль, ни страх, ни скорбь — всё будто испарилось после конца матча. Смертельная усталость и мертвенное безразличие вновь вернулись на круги своя, будто сбрасывая весь тот прогресс стараний его друзей вернуть прежнего Наиба. Забылись все переживания, цвета потускнели, всё вновь приобрело оттенок пустоты. Отчаяние вернуть утекающие светлые воспоминания накатило волной, заставляя погрузиться в забытьё о том, что сейчас происходило. Пустой, ничего не выражающий взор был устремлён в пол, пока он плёлся по темневшим вдали коридорам, придерживая кровоточащие раны. Губы безвольно пытались сложить какие-то нужные слова в кучу, но ничего не выходило. Через какое-то время он, совершенно потерянный, вышел к капсулам, где его уже ждали трое напарников, метавшихся по всем коридорам в его поисках. — Наиб! Наиб, ты жив, слава Богам! — выкрикнула оправившаяся после потери сознания Фиона и кинулась обнимать наёмника, но тут же отстранилась, заметив ужасные ранения на груди и плече товарища. — Ох… Иди-ка сюда, я тебя подлатаю немножко, пока в поместье не пришли ещё. Прости, что так подставила вас… Я даже сама толком не поняла, в какой момент начала проваливаться… Пол просто ушëл из-под ног и-- — Ничего, — коротко ответил Субедар, будто пробуя слова на вкус, стараясь уловить хоть какой-то отклик от своей души. — Мы же живы, а значит всё хорошо. — Ты что-то совсем бледный. Мы всё видели, кстати! Ты просто зверь, Наиб, честно! Я бы так не смогла, — решила подбодрить напарника Гилман, дезинфицируя его раны, но наёмник сидел с полностью серым лицом, выказывавшим лишь тотальную отрешённость от происходящего. — Наиб? Хей, ну же, приободрись, мы же выиграли! В поместье нас уже все ждут, Эзоп наверняка приготовил что-то вкусненькое… нет! Что-то особенное для тебя! Да, я попрошу его, хочешь? Твоё любимое, м? Наиб, ну, чего ты так расстроился? Устал сильно? — Устал?.. Да. Да, наверное. Сильно устал, только и всего, — подняв потускневший взгляд на жрицу, кивнул военный и зарылся пальцами в волосы. — Просто… устал. Нас все ждут… там… а я тут самобичеванием занимаюсь. Все переживают… Они же тоже живые, я не могу этого не ценить. Девушка с непониманием и болью посмотрела на игрока. Не решаясь больше на разговор, она бросила попытки его подбодрить и молча перевязала раны. Вскоре к паре прибежали под руку Елена и Адам с одного из туннелей и радостно бросились обнимать Наиба. Тот не сопротивлялся, но и отвечал на искренние объятия и переживания слабо, почти не слушая троицу, чем поставил их в неловкое положение. Каждый невольно укорил себя в том, что оставил друга один на один со смертью, но скрыл эти мысли у себя в душе. Ситуация была и правда безвыходная. Напарники, едва обрадовавшись тому, что к Субедару стали возвращаться былой острый задор, теперь виновато и с сожалением глядели на него, ставшего совсем жалким после игры, обессилевшего и опустошëнного. Вскоре все вернулись в старое поместье — местом будущей казни и терзаний во время ожидания начала раунда и спасительным островом спокойствия в его конце. Приветливое ласковое солнце, скрывшееся от участников на время игры, заливало всё своим алым светом, будто встречая игроков. На улице царила самая настоящая идиллия. Необычно тёплый для осени вечер вступил в свои права. Слегка колыхалась на свежем ветру сохнувшая трава и ветви ещё не потерявших своего яркого наряда деревьев. Птицы, щебетавшие о приходящей ночи, всё ещё летали по небу, а заалевшее закатом солнышко освещало каждый уголок своих владений, приятно обдавая теплом лица уставших игроков. Адам, сам того не осознавая, замечтался, закрывая глаза и подставляясь под лучи светила, самозабвенно улыбаясь такой мелкой радости после столь ужасного испытания. Елена, держась всё время за его плечо из-за утерянной на раунде трости, хоть и не видела той красоты, что представала перед ними, но тоже наслаждалась природным умиротворением, и замедлила шаг, прислушиваясь к пению пташек и шелесту листьев. Фиона, казалось, становилась частью всей природы, когда наступала такая благодатная и приятная пора вечера: пестрящий цветами и украшениями наряд переливался под закатным солнцем, в глазах девушки отражался самый настоящий океан, делая её похожей на лесную богиню, о которых часто рассказывал в своих легендах Илай. Даже совсем опустошённый произошедшим Наиб остановился на пару секунд, всматриваясь куда-то вдаль, позволив лёгкому ветру трепать свои волосы и обдувать уставшее тело. В голове сразу начали всплывать те тёплые и неповторимые моменты, проведённые в компании семьи, друзей и боевых товарищей… Но даже это будто обесцветилось в его сердце, не давая почувствовать хоть малейшую радость и ностальгию. Всё пролетало перед глазами, будто бракованная киноплёнка. От этого чувства внутренней пустоты хотелось кричать нечеловеческим голосом, но Субедар понимал, что сделай он так сейчас, то непременно сойдёт с ума от отчаяния. Голоса друзей будто отодвинулись на задний план, не ощущались, как реальные. Будто это был очень реалистичный сон. Будто он вновь попал в тот момент, когда бомбы полетели на его дом в такой же тёплый и мирный вечер. Но нет. Реальность оказалась куда спокойнее. По небу носились только птицы, задорно чирикая и перекликаясь друг с другом, напевали трели, будто рассказывая сказку на ночь. Из этих приглушённых звуков вдруг со всей ясностью прозвучал голос Елены, будто вырывая наёмника из абстракции: — А? Ребята, я кого-то слышу, но… до крыльца ещё далековато, да и голоса… малознакомые. — Может тот полицейский? — предположил Адам, настороженно прислушиваясь к звукам, как и все остальные участники. — …ак же! Клянусь вам, он жив. Думаете этот маньячина сможет уложить его? Подумай дважды, Моана! — прозвучал в отдалении мужской голос. — Да, дядя и не из таких передряг выбирался! — заявил боевой голосок, принадлежавший явно маленькой девочке. — И вообще-- Дальнейший ответ незнакомки был заглушен для игроков рванувшим вперёд Наибом, поднявшим целый ворох упавших листьев. Субедар, казалось, нёсся к источникам звуков с такой скоростью, что запросто мог бы перегнать сам ветер. Наёмник резко завернул на поворот к главным воротам поместья, не видя больше ничего перед собой, кроме как силуэтов тех, кого услышал. Оставшиеся позади Адам, Фиона и Елена с недоумением и удивлением глянули на столь обеспокоенного одними только голосами незнакомцев, не представляя, какой пожар, какой салют, как атомный взрыв эмоций прогремел в сердце военного при одном только воспоминании о говоривших. «Пожалуйста, пусть это будет правдой! — билось в висках при каждом шаге. — Пожалуйста, я не сошёл с ума! Пожалуйста, пусть это будут они!» Наиб не обращал внимания на горящие раны, бившие его по лицу ветки и разрывавшуюся от волнения душу, пролетая метр за метром к своей цели так быстро, словно никакого раунда не было и в помине. Тропа вывела его на небольшую площадку с давно заросшей плющом скамейкой, но не она заставила его сердце пропустить удары и впасть в совершенный ступор. Перед ним стояли застывшие в не меньшем удивлении трое человек, голоса которых Наиб узнал бы из миллиона. — Вижу, ты очень рад нас видеть, — растянулся в трепетной улыбке искалеченный связист штаба, широко улыбаясь. — Ну, что я говорил? Живее живых! — Наиб?.. — не веря своим глазам, произнесла младшая сестра, тут же бросаясь в слёзы. — Дядя! — в диком восторге воскликнула маленькая племянница, открыв рот от удивления. Все звонки, фотографии, воспоминания, голоса, обрывки писем и сообщений внезапно сложились воедино, складывая из себя эти два самых важных силуэта в его жизни: тех двух человек, знавших его вдоль и поперёк, заставлявших смеяться и плакать от счастья, так трепетно ожидавших его редких звонков, как и все в их семье. Оковы с сердца рассыпались, подобно песку, а разбитая на мелкие кусочки душа вновь собралась в единое целое. Слёзы сами собой подступили к горлу, а руки затряслись мелкой дрожью: перед ним стояли совершенно живые и безмерно любимые сестра и племянница.