Идентичность Пяти

Сердце Наиба готово было выскочить из груди, только он заслышал голос родных в живую, а сейчас, когда они стояли прямо перед ним, словно перестал чувствовать под ногами земную твердь. Субедар замер на месте в полнейшем шоке и нерешительности, боясь за то, что сестра и племянница — лишь плод его разыгравшейся бессонницы и депрессии. Те тоже стояли на месте, глядя на него, как на призрака. Гробовое молчание нарушила девчонка, бросившись к наёмнику и крепко обняв его. Девушка же прижала руки к губам, глаза еë наполнились слезами, и она кинулась следом в объятия военного. Наиб часто и сбивчиво дышал, не в силах успокоить бешеный ритм сердца, начав задыхаться от невысказанных слов и эмоций, что ударили в его сердце будто волна цунами. Забытые так давно слёзы радости и облегчения застлали взор Субедара. Мужчина крепко зажмурился и прижал к себе родных дрожавшими руками. Ноги от слабости не удержали его, и наёмник медленно опустился на колени, навзрыд плача от переполнявших его чувств. Всë его внутреннее естество, разрушенное и растоптанное, вдруг ожило, пробилось живым ростком из пепла, заставив доныне мëртвую почву вдруг почувствовать в себе проблеск счастья. Радость и одновременно с этим невыносимая боль. Казалось, его душу, и без того израненную и едва дышавшую, рвали на части. Это болезненное воссоединение было ему сродни страшному ожогу, лишь только не физически его ранившему. Но боль стоила той непомерной эйфории встречи. Племянница успокаивающе гладила его по спине, но сестра ничем не отличалась от него в этот момент, дав волю чувствам. — Neib, Ni estis tiel maltrankvila pri vi! Sinjoro, vi vivas! Viva… Pardonu min, bonvolu, pardonu… [Наиб, мы так сильно переживали за тебя! Господи, ты живой! Живой… Прости меня, прошу, прости…] — уткнувшись лицом в плечо наëмника, приглушённо всхлипывала девушка, что есть сил обнимая брата, будто боясь, что он исчезнет в любую секунду. — Наи-и-иб… Они все… все… — Amanda, ne. Li estas tiel malfacila, vidu? Li ploras, ne parolu… [Аманда, не надо. Ему и так тяжело, видишь? Он плачет, не надо говорить…] — строго пролепетала девочка, стараясь унять слёзы Наиба. — Биана, малышка, вс-сё в порядке, честно, — заикаясь, выдал Субедар путаясь в языках, на которых говорил. — Всё хорош-шо, уже всё хо-орошо. Я прост-то очень ра-ад вас видеть… — Когда человек радуется, он не плачет! — пришла в отчаяние племянница, совершенно без акцента произнося слова на креольском. — Не плачь, пожалуйста… не плачь… Дядя Наиб, ну, пожалуйста… Всё же хорошо… Наёмник был не в состоянии выдавить из себя хоть слово, смотря сквозь застилавшую взгляд пелену слёз на сложившую брови домиком девочку. Та тоже решила не разрывать объятий, чтобы военный быстрее успокоился. Наиб, ни разу не видев своих сестру и племянницу вживую, обнимал их так сильно, будто знал всю свою жизнь. Грудь Субедара судорожно вздымалась и опускалась из-за рыданий, а руки дрожали от напряжения. На лице его впервые, возможно, за эти тяжëлые десять лет, легла искренняя улыбка самого чистого счастья встречи после вечности разлуки. Стоявший рядом связист невольно улыбнулся такой тёплой и душещипательной сцене, не смея нарушить идиллию момента. Вдруг мужчина услышал чьи-то шаги с той стороны, откуда появился Наиб и настороженно уставился на тропинку, придержав пистолет на поясе здоровой рукой. — Наиб, куда ты… ушёл… — в изумлении спросила Фиона, показавшись из-за поворота и вдруг став свидетелем воссоединения семьи своего товарища. — Ох… Сзади показались Елена и Адам, с беспокойством искавшие своего пропавшего соучастника. Связист расслабился и опустил оружие. Казалось, что троица не до конца понимает, по какой причине военный так отчаянно рыдает, обнимая незнакомых им девушку и маленькую девчушку, но явно о чём-то догадывались. Когда Шепард перевёл взгляд на вооружённого незнакомца позади Наиба, то невольно отшатнулся в сторону, закрыв собой Адамс. — Я свой, — успокоил парнишку мужчина, поднимая здоровую конечность в знак мира. — Ты ведь Адам Шепард, да? А ты… Фиона Гилман и… Елена Адамс… Хм… Связист по какой-то причине нахмурился, узнав слепую, и сжал губы, но почти сразу же принял свой изначальный улыбчивый облик. Жрица с немым вопросом уставилась на него, боясь задать неловкий вопрос по поводу Субедара. Мужчина дал ей знак о том, что наёмник сам всё расскажет. Друг подошёл к военному и тронул его за плечо, призвав поднять голову. Наиб глянул на него, уткнувшись носом в плечо сестры, ещë не до конца придя в себя после забытья. Субедар очень нехотя ослабил хватку, выпуская обеих девушек из объятий, и утëр слёзы, оставшись стоять на коленях. Аманда не могла унять свои чувства и вновь прильнула к израненному брату, всхлипывая и дрожа. Маленькая племянница с надеждой замерла перед обоими, не понимая, почему те плачут. — У-угх… Боги, я ни разу ещё так… так не чувствовал себя… — всхлипнул наёмник, проводя ладонью по лицу. — Я… я просто… я не знаю, как это описать… Я так счастлив, ч-то вы живы… Аманда, Биана, вы т-такие красивые, я так скучал, я… И-иди сюда, милая, — наëмник подозвал к себе девочку и вновь обнял, не веря в то, что она реальна. — Боги, как я рад… У-умх, простите меня, девочки, простите… Мгых, расплакался перед всеми, стыд д-да и только… — Нет-нет, бабушка говорит, что чувства не стыдно показывать! Дядя Наиб, всё хорошо? Тебе уже лучше? — Биана сложила пальцы в замок, с беспокойством наблюдая за военным. — Да, малышка, мне к-куда лучше, — Наиб широко улыбнулся и погладил племянницу по аккуратно заплетённым волосам. Рыжие, прямо как у него. И глаза — точь-в-точь его сине-зелëные морские радужки. Она — невинное дитя, и он — наëмник, покрытый с ног до головы шрамами и ранами, стоял перед ней на коленях, заливаясь слезами непонятной ей радости. Осознав на секунду, что лицо его страшно от старых ранений и пыток, прикрыл рот рукой и опустил взор. Оторвавшись от объятий, Наиб вернулся в настоящий мир, вспомнив вдруг о напарниках и связисте. Субедар поднял на них глаза и несколько смущëнно произнëс: — Эм… надо бы вас познакомить… А-Аманда, Биана, это — мои друзья: Фиона, Адам и Елена. Ребята, это мои… сестрёнка и племянница… Боги, я до сих пор поверить не могу… А это — Вольт. Вольт Бломквист. Это мой хороший друг, возможн-но вы его помните. Он ответил нам, когда мы иск-кали сигнал Скарлато Суно. — Блом… как? — решила уточнить Фиона, оглядывая искалеченного связиста. — Бломквист. Можете звать меня просто Вольт, — ухмыльнулся мужчина, помогая сестре наëмника подняться с земли. — Думаю, тебе будет интересно послушать, как мы сюда попали, Наиб. Вообще я теперь считаю, что это приключение будет у меня лучшей байкой, когда я постарею, и мои внуки попросят меня что-нибудь им рассказать, хах! — Вольту почти оторвало руку, — прямо сказала племянница, указывая на висящую на перевязке конечность. — И лёгкое пробито. И лицо всë в ожогах. Но он сказал, что всё в порядке. — Биана! — повысила голос сестра, в шоке смотря на совершенно спокойную девочку. — Малыш, так говорить… некрасиво… — Ой, да ладно. Я не в обиде на такую душку! — подмигнул девчушке связист, на что та улыбнулась и закивала своей тёте. — Ребята, я не хочу торопить и наглеть, но… мы все четверо суток в пути были без нормальной еды и сна. Сестра наёмника виновато опустила взор, подтверждая слова мужчины, а живот её племянницы предательски заурчал. Девочка накрыла его руками и приложила палец к губам, будто приказывая пустому желудку замолчать. — Д-да, конечно! — Наиб быстро смахнул последние слезинки и отряхнул руки. — М-мы как раз шли обратно с… раунда. — Тогда давайте поторопимся, иначе замёрзнем. Уже холодает, — поёжилась Гилман, кивая в сторону особняка. — Пойдёмте, скорее! — А… ничего, что м-мы без приглашения? — робко спросила Аманда, беря за руку племянницу и следуя за жрицей. — Заявляться в чужой дом вот так ведь как-то… — У нас все только рады таким гостям! — заявил Шепард, придерживая низкие ветки деревьев, чтобы девушка прошла вперëд. — Там все люди хорошие, можете не переживать. — Аманда просто очень стесняется, — ответила Биана, разглядывая на спине Шепарда страшные раны от когтей Джека. Совсем не удивлëнная и даже не испугавшаяся, она перевела взгляд на поместье и только теперь ошарашенно раскрыла глаза. — Ого… Это… больше нашего дома… — Есть такое, — хихикнула Фиона, но тут же почерьëзнела и зыркнула на Вольта с тревогой: — Кстати, как тебя так угораздило… пораниться? — Попал под ВВ [Взрывную Волну], — коротко ответил связист, дабы не пугать остальных. — Но сейчас не о грустном. Да, Наиб? — Без сомнений, — устало улыбнулся Субедар, шагая рядом с другом. Краем глаза он всë равно без труда заметил поистине страшные раны на теле товарища и продолжил разговор уже шёпотом, тревожно нахмурив брови: — У нас есть хороший доктор. Не переживай, она поможет. — Я не переживаю. Меня напичкали горой обезболивающих, чтобы добраться сюда. Так что я в принципе ничего не чувствую толком, — тихо ответил Вольт прикрывая оставшийся глаз. — Начальство рвёт и мечет из-за того, что не послушали тебя. Там всех на уши поставили из-за такого, но ты и сам знаешь — все сломлены произошедшим. В штабе такой переполох, что представить страшно. Будто туда тоже бомбу уронили. Сам-то хоть как? Я видел начало раунда, пока связь была ещё нормальной. Вижу, что тот сумасшедший тебя достаточно потрепал. — Сойдёт. Главное, что жив остался, — отмахнулся военный, не желая обсуждать матч. — Раны заживут, я не сахарный. — Узнаю старого матëрого Субедара, — Бломквист пропустил смешок, поправляя форму. — Мелкая, кстати — точная твоя копия в детстве. Прямо один в один: характер, поведение, шутки — разумная и самостоятельная не по годам. И такая же стойкая… представить не могу, что она чувствовала в тот день. — Не напоминай, пожалуйста, — взмолился военный, вздрогнув всем телом. Связист понимающе кивнул и замолк, но Наиб счëл нужным уточнить нечто важное. Понизив голос так, чтобы его слышал только приятель, Наиб тяжело вздохнул и быстро, словно это было совсем неважно, затараторил: — Вольт, я хотел сказать… Это по мне сильно ударило, я едва ли сдержался, чтобы не отправить себя следом на тот свет. И сейчас… Этот день мне тяжело дался, так что давай пока что не будем поднимать этот вопрос. Добро? — С ума сошёл?! — взвился Бломквист, подняв тон голоса от неожиданности сказанного Субедаром столь сильно, что сорвался на визг. Остальные было обернулись к ним, но наëмник быстро прикрыл рот товарища и неловко натянуто улыбнулся, показывая, что всë в порядке. Когда их спутники недоверчиво косясь назад, продолжили путь, Вольт освободился и зыркнул на друга так злобно и возмущëнно, что тот невольно отвëл виноватый взгляд вниз. По этому движению связист вдруг понял, что произошло что-то поистине болезненное и серьëзное в душе товарища: Наиб никогда не отводил взора и не позволял остальным смотреть на себя свысока. Сейчас же он поджал плечи к голове, отвернулся от приятеля и натянул на голову капюшон накидки. Вольт смягчился, вздохнул и покачал головой в знак неодобрения: — Какой, нахрен, суицид? Ты — чëртов Наиб Субедар! Я, конечно, говорил, что если уж кто и может тебя убить, то только ты сам, но я не имел в виду такое! — Хорош уже, — буркнул себе под нос Субедар. — И без тебя тошно. — «Тошно»! — истерически усмехнулся Вольт. — Когда ты вообще стал использовать орчардские словечки? Где твоë родное «хреново»? — Хреново мне было раньше. Теперь просто тошно. Расскажи лучше, что там стряслось снаружи. Теннор прислала мне письмо, обещая освободить, если вступлю в ряды полицейских. Что у неë опять в башке заиграло? — Ненормальная баба, — цыкнул с усталостью Бломквист — было видно, что эта персона знатно его замучила. — Всех полицейских подняла на то, чтобы притащили тебя ей. Кучу дел пооткрывали, но с игр тебя не достать. Началась прямо-таки охота на тех, кто тебя знал. Всех одногруппников наших, с кем недавно говорил, вызывали на допросы, выпытывали какую-то информацию… Думаю, что когда я выйду за пределы этого особняка, то она меня притащит к себе и будет допрашивать исключительно по твоей персоне, начиная с нашего знакомства. Что ей вообще надо от тебя? — Ты думаешь, я знаю? Столько лет прошло, а она никак не успокоится… Бешеная старуха, — отвлëкшись на другую тему, наëмник почувствовал себя увереннее и расслабился, но вдруг задумался над случайным словом друга: — Погоди… А зачем ей тебя ловить? Эварис же считает тебя своим агентом. — Ха-ха, Наиб… — с иронией и глубокой насмешкой над самим собой проронил Бломквист, тут же посерев от тревоги. Обернувшись к Наибу, мужчина обречëнно усмехнулся, отчего не перебинтованная часть его лица, целая, стала напоминать выражение мертвеца. — Я сам себе выкопал могилу. Охеренно спалился. Двойным шпионом довольно-таки сложно быть. Как бы со второй рукой остался. — О чëм ты? — Субедар напряжëнно нахмурился и понизил тон, чтобы остальные их точно не услышали. — Что случилось? — Жена всегда говорила мне, что мой трудоголизм меня убьëт. Получается, угадала, — нервно усмехнулся Вольт и отвернулся от приятеля, уже заметив на пороге поместья взволнованную Эмму и Эмили. — М? А, я видел их на первой игре. Та, что слева, и есть доктор, да? — Что ты тему переводишь?! Вольт, скажи-- — Давай позже, — взмолился Бломквист, понуро опустив голову. — У меня тоже неделя не задалась, как говоришь… Рассказать всегда успею. Сначала лучше твоим двоим обеспечить вечер. Дальше и поговорим, — Аманда и Биана озирались на Наиба чаще остальных, и теперь взор наëмника столкнулся со взглядом племянницы. Девочка смотрела на него с интересом и надеждой. Мужчина вместо того, чтобы улыбнуться, спрятал лицо в тени капюшона ещë глубже. Не хотелось пугать это юное нежное создание страшными шрамами и грозными дикими глазами. По крайней мере таким чудовищем Наиб видел сам себя в глазах девочки. — Так что? Та женщина — доктор? — Да. Её зовут Эмили Дайер. Будь с ней вежливым, — сердечно попросил Наиб и ускорил шаг, обгнав сестру с племянницей и закрыв их собой от обитателей поместья, будто те могли напасть на чужаков. — Все! Все живые! — радостно воскликнула садовница, прыгая от счастья и хлопая в ладоши. — Господь, благодарю тебя! Вы такие молодцы! Мы тут с замиранием сердца за вами смотрели! Было ужасно страшно, боже! А когда вы прятались от Джека! А когда-- — Эмма, дорогая, чуть-чуть потише, — вежливо обратилась к переволновавшейся Вудс врач, бегло осматривая состояние участников и невольно пересчитывая их заново. — Хм-м… С вами кто-то ещё да? — Ой, какая хорошенькая! — умильно произнесла Эмма, заметив рыжие волосы племянницы Наиба. — А как тебя зовут? — Биана, — девочка была слегка напугана новой атмосферой и людьми, потому отвечала осторожно и теребила край платья своей родственницы, зыркая на дядю с восхищением. — Ребёнок? — Дайер удивлённо раскрыла глаза, заметив девчушку. Доктор как-то настороженно улыбнулась и сложила пальцы домиком. — Н-но… откуда ты, крошка? — Моя племянница, — заступился за Биану наëмник, изучая реакцию доктора. — Она и сестра — единственные, кто выжили… т-там… Вольт их спас, — Субедар кивнул на связиста, и тот вежливо наклонил голову в знак приветствия. — Он тоже мой друг. — Храни тебя Господь, — врач кивнула Бломквисту и вздохнула спокойнее, но, заметив вдруг, что незнакомец сильно ранен, вновь напряглась. — Заходите скорее и все в медпункт! Я осмотрю вас, а потом уже ужинать будем. Эмма, предупреди Эзопа, чтобы рассчитывал ещё на несколько человек. — Сделаю! — с готовностью кивнула девушка и понеслась было в сторону столовой, но наткнулась на других игроков, вышедших встретиться с товарищами. — Ой, а он сам пришёл, хи-хи~ — Н-Наиб, — робко подала голос Аманда, тронув брата за жëсткое плечо. Наëмник обернулся к ней с серьëзным выражением лица, но через секунду смягчился, не имея сил противиться умилению и благоговению от встречи с младшей сестрой. Девушка кривовато улыбнулась, отчего лицо еë стало неотличимо похоже на лицо Наиба своим выражением несмелой надежды. — Прости, что задаю такой бестактный вопрос… Мы же можем доверять им? — спросила она у брата, озираясь по сторонам. — Конечно! Целиком и полностью. Самым несносным здесь был я, — добродушно отозвался Субедар, не в силах оторвать взора от собеседницы. — Ты так выросла… Если, правда, так можно говорить человеку, который видел тебя только на фото, ха-ха… У тебя мамины глаза. — А ты очень похож на дедушку, — сестра улыбнулась теплее. В еë тëмно-карих, почти чëрных глазах блеснули нежные огоньки. — Ты такой… взрослый. — Ты хотела сказать «старый»? — хихикнул Субедар, любуясь чистым, всегда слегка тревожным личиком Аманды. В последний раз он и правда видел еë на фотографии три года назад. До этого момента ему доводилось только слышать сестру по телефону. Аманда была застенчивым ребëнком, и всегда робела перед обыкновенно бойким и шумным Наибом, но теперь, увидев, как он мягко смотрит на неë и как боязливо прячет от неë изуродованное лицо, прониклась родственной теплотой к мужчине. Он напоминал своим большим, выдающимся вперëд прямым носом, серьëзными хмурыми толстыми бровями и рыжими жëсткими волосами их отца, ясные сине-зелëные радужки глаз были отражением глаз их деда, как и резкие чëткие черты лица. От матери ему достался разве что рост — так они шутили между собой, когда Наиб стал регулярно занимать конец очереди в училище. Но он уже давно перестал обижаться на такие шутки. Тем более шутить над столь грозным воином, покрытым сейчас не только десятками боевых шрамов, но и свежими ранами с раунда, Аманда просто не смела. На фотографии она видела брата лишь молодым, до его ужасного шрама на лице. Она знала, что шрам был — Наиб писал им об этом случае, но никогда не видела его воочию, поэтому такая отметина на лице брата пугала еë и одновременно с этим привлекала внимание. Показать эту рану родным Субедар так и не смог. Сначала от того, что сам не узнавал себя в зеркале и пугался собственного отражения, потом от стыда, а после уже и забыл, что когда-то был без шрама — так крепко он сам к нему привык. Теперь же он вдруг вспомнил о нëм, хотя раньше словно не замечал. — Знаешь, я тебя чуточку иначе представляла, — Аманда немного расслабилась развела в сторону плечи. — Ему так часто говорят! — в голос загоготал Вольт, проходя в зал и вертя головой во все стороны с открытым ртом. — Ну и хоромы… — Наиб, мне… — начала с обыкновенной нерешительностью девушка и тронула край одежды брата, но тут же оторвала руку прочь в испуге: его накидка в этом месте чуть ли не насквозь была пропитана кровью. Наиб, едва услышав голос сестры, сразу обернулся к ней с нежной улыбкой, но, заметив еë страх и судорожные попытки стереть с пальцев алую жидкость, сам побледнел от ужаса и протянул к ней руку, так и не решившись тронуть в ответ. Решив развеять неловкую вязкую атмосферу, Аманда улыбнулась и кончиками пальцев коснулась его скул, тем самым направив его ушедший в сторону взгляд на еë лицо. — Всë в порядке, я совсем не боюсь. — Хорошо, — Субедар постарался ухмыльнуться, но вышла лишь отчаянная пародия на спокойствие. Переживания о том, что собственная сестра ни разу не видела его и тут вдруг лицезреет в таком состоянии, поглощали Наиба с головой. — Ты… что-то хотела сказать? — Мне… Мне просто так неудобно, что мы приехали к вам в такой момент и так внезапно… Наверное, следовало тебя предуп-- — Что за глупости! О чëм ты? Какой момент может быть неподходящим для встречи? Я всю жизнь мечтал вас всех увидеть и точно бы слетел с катушек, если бы так и не смог встретиться с семьëй! — серьёзно заявил наёмник, накрыв тëплые руки сестры своими грубыми горячими ладонями. — Я проходил через многое ради вас всех, сестрица. Часто оказывался на волосок от смерти. И всë было терпимо лишь потому, что я надеялся, что я ещë смогу с вами всеми встретиться… Пусть мы теперь одни, но… агх, не хочу об этом, — Субедар мотнул головой, прогоняя тяжëлые мысли. — Я очень рад вас видеть. Ты даже не представляешь как. Всю жизнь я хотел лишь того, чтобы вы все были живы и здоровы… Представить не могу, через что тебе тоже пришлось пройти, чтобы приехать сюда. Да и просто выжить. — Наиб… — пробормотала с болью Аманда, едва сдержав слëзы. — Это… Мне так жаль… — Это не твоя вина. Не нужно себя корить… Главное, что мы не одни. — О чëм ты? — Останься я один и точно бы умер от горя. Да и если бы ты осталась одна, это стало бы ударом для выживания. Вольту самому некуда податься теперь. И Биана… — девочка стояла чуть поодаль, вцепившись руками в лямки своего рюкзака и разглядывала участников шоу. Наиб мрачно нахмурился и тяжело вздохнул. — Она хорошо держится, но одна бы точно не протянула… Ребëнок, ещë и в Эварис в такое время. По отдельности мы бы точно все погибли. Но пока держимся вместе, пока мы живы, думаю, можно даже считать себя в безопасности, — Наиб слабо улыбнулся сестре. — По крайней мере мне стало намного спокойнее. Я не один. И вы тоже. — Согласна — кивнула девушка, забирая свои рыжеватые вьющиеся волосы за уши. — Особенно сейчас… Скажи ты это неделю назад — я бы не поняла. Даже подумать страшно о том, что ты с детства вот так… Ох, ладно, я не хочу давить на больное ещë больше. Надо накормить Биану и осмотреть раны Вольта. Он в очень плохом состоянии. — Да, конечно, в первую очередь!.. Но ещë я хочу услышать, как вы вообще встретились и как выбрались. Это настоящее чудо, я… я ничего не могу даже примерно придумать. Как это вам удалось? — Я расскажу за ужином, — сестра устало улыбнулась и кивнула в сторону племянницы, уже завязавшей разговор с улыбчивой Эммой. — Уложу её и расскажу. Ах да, точно! — Аманда вздрогнула и начала судорожно копаться в своëм рюкзаке. Наиб ошарашенно отшатнулся от неë в сторону, как только девушка вытащила кошелëк и протянула его брату. — У меня совсем немного денег, но может этого хватит, чтобы пожить с вами? — Ш-шутишь что ли? — нервно хмыкнул Субедар, едва не сорвавшись на удивлëнный непристойный возглас. — Здесь деньги бесполезны! Ты же моя сестра в конце концов, Аманда! Боги, ну и удивила: родному брату деньги суëшь. — Прости-прости, пожалуйста! — тут же замахала руками девушка, в панике сорвавшись на громкий тон, отчего привлекла внимание нескольких участников: те посмотрели на пару с вопросом и настороженностью. Чувствуя жуткую неловкость, Аманда втянула голову в плечи и залилась румянцем. — Я совсем не подумала… Н-не выспалась, да и столько произошло, и-и мы впервые увиделись… Прости ещë раз, я не хотела ничем тебя смутить. Я помогу со всем, чем смогу! Не хочу быть обузой сейчас. Хотя бы сейчас… — Всë в порядке, — военный утешающе погладил по плечу сестру. — Ты никогда не была для меня обузой, не говори глупостей. Мы же семья, должны заботиться друг о друге. Сейчас… просто постарайся расслабиться. Ребята здесь хорошие, не станут вас обижать. Прежде всего нужно отдохнуть, не так ли? Вольт оговорился, что вы четверо суток в пути без еды и сна. Много произошло, я понимаю. — Х-хорошо, я постараюсь расслабиться, — кивнула девушка и оглянула ещё раз игроков, столпившихся неподалёку от крыльца и тоже рассматривавших новоприбывших соседей. — Хм-м… Некоторых я вроде видела по телевизору в новостях… Ох, как говорила мама, нужно искать плюсы в том, чего уже не можешь изменить. Значит подтяну свои знания в креольском, хах~ — Дерзай, он лёгкий, — вклинился в разговор Бломквист, подмигивая Аманде и лучезарно улыбаясь. — Помню, мы всем отрядом твоего брата учили ему! Умора, ха-ха-хах! — Ты чего такой весёлый? — с усмешкой спросил Субедар. — Предвкушаю хороший сон, — прямо ответил связист, проводя рукой по волосам. — И пару часов хороших разговоров. Биана, ты как там? — Нормально! Они такие ра-а-азные все, — бойко хмуря выразительные брови, протянула девочка. — В городе все были одинаковые: одежда, лица… Дядя Наиб, а как зовут того с совой? Он хороший, да? — Добрый малый. Его зовут Илай, а сову — Киная. Он раньше жил в горах, мало что знает о мире. Но зато пророчит будущее, — пояснил наёмник, садясь на корточки перед племянницей. — Правда? Он волшебник? Можно с ним тоже подружиться? — удивилась девчушка, смелее выглядывая на толпу из-за спины Аманды. — А эта девочка? Эмма, да? Та, которая нас встретила. Она тоже милая! Ей нравится тот тип с серыми волосами, да? Биана указала на Эзопа, который как бы невзначай что-то шептал Эмме на ухо, аккуратно придерживая за запястье, на что та пыталась увернуться от щекотки и хохотала. — Похоже на то, — изогнул бровь Наиб, силясь вспомнить прошлые моменты, когда Карл и Вудс вели бы себя как влюблëнная парочка, но в голову ничего дельного не шло. — Когда это они успели так сблизиться? — Погоди-ка, это ещё кто? — связист прищурил свой единственный глаз, заметив среди игроков знакомое лицо. — Да ну!.. Наиб, это ведь глюк, да?! Грëбаный Курт Франк?! — Он самый, — военный вздохнул и упëрся руками в бока, добавив с ироничными нотками: — Курт наш капитан. — Fikita [пиздец], — в шоке бросил себе под нос Бломквист, тут же получив лëгкий удар в здоровое плечо. Обернувшись к Наибу, связист наткнулся на его неодобрительную мину: мужчина чуть заметно кивнул на девочку, которая, к счастью, не слушала разговоров взрослых. — Ох, неловко вышло, ха-ха… А я уже и привык ругаться на эспарто — никто не понимает. — После пережитого это не самое страшное, что мы могли услышать, — тихо добавила Аманда, как приведение появившись за спиной у брата. — Ничего… — И всë же, — попросил Субедар, скрестив руки на груди. — Ну, прямо примерный семьянин! — продолжил подтрунивать над другом Вольт. — На чëм мы там остановились вообще? — Курт Франк, — напомнил наëмник. — Fikita! — фыркнул с ещë большей экспрессией Бломквист. — Вольт! — Ну, а что?! — связист хихикнул на замечание друга, но через пару секунд отозвал его в сторону, посерьëзнев. Наедине, чуть поодаль от родственниц, Бломквист нагнулся к Субедара и добавил: — Шутки шутками, конечно, но что этот malbenita bastardo [проклятый ублюдок] делает здесь? И кто решил выбирать его капитаном? — Не я. Но он… — Наиб неловко замялся отвëл глаза. — Он исправился. По крайней мере пока что всë хорошо. — Наиб, — Вольт посмотрел ему прямо в душу своими пронзительными серыми глазами. — Ты сейчас это серьёзно говоришь или тебя кто-то заставил? — Хорош дурака валять. Будто у меня своей точки зрения нет! Я не просто так мнение о Курте поменял, чтобы ты знал! — шëпотом шикнул на связиста наëмник, задетый его подозрением. — То, что ты его по имени зовëшь — уже знак, я понял. Но какого хрена? Неужели он реально всю жизнь при нас так косячил и лажал, и тут вдруг за десять лет изменился? Я не верю. — Ты тоже не прежним остался за это время. Я дал ему шанс. — Надеюсь, этот чëртов счастливчик понимает, насколько это шанс ценен! — Вольт сокрушëнно покачал головой и обернулся на экспедитора. Тот их ещë не заметил и сновал от столовой к залу, что-то спрашивая у Эмили. — Угх, ладно… Раз уж ты решил ему поверить, то мне грех жаловаться. Остальные, как понимаю, не в курсе? — Я сказал, что буду держать его прошлое в секрете до первого косяка. Пока он не давал поводов. Капитан из него неплохой. — Ну, что ж, видимо, он и правда изменился… Так что, мне с ним тоже быть вежливым? — Вот уж нет. — Спасибо. А то я уж подумал, что тебе правда промыли мозги, хах! А то плачешь, не ругаешься, Франка защищаешь… Узнаю старого доброго Наиба~ — Иди в медпункт уже. Выглядишь хреново, — поморщился мужчина, заметив под бинтами связиста обгоревшую и местами слезшую с лица кожу. — Тебе бы тоже туда не мешало сходить, — Бломквист ткнул пальцем в заляпанную кровью грудь наëмника и шагнул обратно к Аманде и Биане. — Док сказала идти в медпункт всем, так ведь? Проводишь нас? — О чём вопрос, — Наиб развёл руками, словно эта просьба была сама собой разумевшейся, и поманил за собой троицу. — Пойдëм, я покажу… *** — Так… ну, вот и всё. Не больно ведь? — улыбнулась Эмили, осмотрев девочку со стетоскопом. — Ты почти здорова. Небольшая простуда только и всего. Ты настоящая умничка, такая терпеливая! Можешь спускаться вниз к остальным, они в столовой. Сейчас осмотрю мистера Бломквиста, и мы тоже придём. Будем ужинать. — И это всё? Я думала, Вы будете уколы делать, — удивлëнно раскрыла глаза Биана, натягивая обратно на себя чистую толстовку, которую ей одолжила Трейси, и вышла из-за ширмы. — Что ты~ Уколы делают, когда нужна вакцинация или когда у человека берут кровь на анализ, а у тебя всё хорошо, — переодевая перчатки, сообщила Дайер. — Иди скорее. Твой дядя весь изнервничался — так по тебе соскучился. — Бегу-бегу! — девчушка подскочила на месте, с трудом открыла дверь и унеслась в сторону лестницы. — Ой, здравствуйте… А я Вас знаю! Илай! Дядя Наиб говорил, что Вы видите будущее. — Что ж, он не обманывает, — ответил встретившийся ей на лестнице Илай. Парень держал в руках комплект спальных принадлежностей, а на плече его дремала Киная, совершенно не удивившаяся гостям. — А ты — Биана, да? Можешь обращаться ко мне на «ты». Я как раз хотел заправить твою кровать. В какой комнате хочешь поселиться? — А можно выбрать? Правда? — Кларк заулыбался и смешно часто закивал девочке. — Ох, ну… А где ты живёшь? — приложила палец к подбородку Биана, глядя на закрытые тканью глаза пророка. — На третьем этаже в конце коридора. На втором спят участницы, а на третьем — участники. Твоя Tante поселилась недалеко от комнаты Эмили. Хочешь рядом с ней жить? — Тамтэ? Тётя? — девчушка непонимающе свела брови к переносице. — Ой, прости, оговорился, ха-хах! Да, тётя. Я думал, что у вас в языке нет такого слова, — слегка покраснел Кларк. — Еë имя — Аманда, да? — Угу… А можно мне спать на третьем этаже? — зажглась азартом Биана. — Там, где дядя! — Думаю, никто не будет против, — согласился парень, продолжая подниматься. — А почему у тебя повязка на глазах? Ты не видишь? — вприпрыжку следуя за Илаем, поинтересовалась спутница. — Нет, я хорошо вижу. Это как бы… такая обязательная одежда у моего народа. Нам нельзя показывать глаза. — Но это же неудобно! Сквозь ткань почти ничего не видно и ресницы щекочут веки… Зачем такая неудобность обязательна? — отозвалась маленькая гостья. — Смешное слово — неудобность, хах! Ну, что ж, говорят, что если глаза пророка смогут видеть чужие люди, то он потеряет свою способность общаться с покровителем и Богами, — прямо ответил парень, открывая ногой дверь, на которую показала собеседница. — Ты будешь жить, получается… между комнатами Адама и Нортона. Они тихие, так что не будут мешать тебе спать. — А кто это? — продолжала осыпать вопросами Кларка Биана. — Адам — тот парень, которого ты видела, когда только пришла в поместье. Он очень милый и добрый. Невысокий, с синими глазами, вспомнила? — девочка активно закивала, запоминая имя Шепарда. — А Нортон — высокий мужчина с ожогом на лице. Почти что как у Вольта. У него чёрные волосы и крепкое тело. Он раньше работал в шахтах. — А, поняла! У него ещё такая фамилия сложная? Кэм-п-белл, — с трудом выговорила девчушка. — А с кем ты дружишь больше всего? Мне говорят, что ты тут самый добрый. Это так? — Ха-ха, ну… тут все хорошие. Я — не исключение, — польщёно отозвался прорицатель. — Для меня все, кто не желает мне зла, — друзья. Эзоп, Фиона, Адам, Наиб, Эмма, Уильям — все они мне хорошие друзья. Мы все тут как семья. Так, ну вроде всё заправили… Если у тебя есть какие-то вещи, то могу помочь их принести. — У меня почти ничего с собой — только рюкзак, да и там немного, — пожала плечами спутница, указав на лямки. — А что ты знаешь о моём дяде? Он и вправду очень храбрый и стойкий, да? Вольт мне рассказывал о нём. Иногда он приходил к нам на ужин и такое рассказывал о дяде! Он настоящий герой! — Наиб и правда похож на героя. Его шрамы говорят, что он часто выходил из боя победителем. И аура у него светлая, даже если он не очень дружелюбный… К тому же у него много навыков бойца и тренированное тело и разум. Я знаю его совсем недавно, но он хороший человек. Ты на него очень похожа своей бойкостью, забавно, — прикрывая дверь и шагая по коридору, произнёс Илай. — Да, мне все так говорят, — приободрилась девочка, рассматривая потолки поместья. — Я даже креольский выучила и научилась боевым искусствам, потому что дядя тоже всë это умеет. Мне до сих пор не верится, что мы смогли встретиться с ним… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, но и одновременно ужасно, так как погибли мама с папой, бабушка, сестрички и братья… Им, наверное, очень грустно, что они так и не смогли встретить дядю. Они очень хотели, — Биана поникла, нижняя губа еë оттопырилась вперëд, а шаг замедлился. — Они всё ещё с тобой. Я вижу это, — вдумчиво изрёк пророк, чтобы поддержать еë. — Не забывай их, и родные тебе ещё не раз помогут. В другом обличии. И к тому же ты — часть от всей вашей большой семьи. Так что какой-то частью, но каждый из них всë же смог встретиться с Наибом. Я знаю, как много для него значит семья. Больно было смотреть, как он страдал без вас… — А я думала, что дядя никогда не грустит… Он был всегда такой радостный, когда мы говорили по телефону или писали письма. Я думала, что он и плакать не умеет, а он… — Слëзы — это только признак его любви к вам. Все люди плачут, это нормально. Даже такие сильные люди как твой дядя, — кивнул парень. — Правда? — Полностью. Слëзы иногда помогают пережить большое горе. Если бы Наиб держал всю боль внутри, то точно бы погиб. Было бы очень грустно, если бы вы приехали, а Наиб уже… Впрочем, не будем о грустном. Думаю, с тебя достаточно переживаний на сегодня. — Угу. Дядя Наиб говорил, что опускать руки нельзя ни при каких обстоятельствах, если хочешь быть по-настоящему сильным! Даже если плачешь, то нельзя давать слабину. Так? — девочка взглянула на Илая, уже улыбнувшись. — Именно! Ты очень умная девочка, Биана. И очень сильная, — Кларк похвалил девчушку за стойкость и потрепал по рыжим прямым волосам — таким же, как и у Субедара. — Спасибо. Ты ещë сказал, что семья мне всë ещë может помочь… Это как же? Ты же не сказал это просто так? — Я не умею врать. Мой креольский не позволяет, — усмехнулся пророк. — Мой народ верит, что каждый человек перерождается после смерти в Сущность, а затем — в покровителя, чтобы поставить на правильный путь пророка и защитить его от своих прошлых ошибок, — когда перед глазами замаячила дверь в столовую, Кларк решил не затягивать сложный разговор. — Я попозже объясню, если захочешь, хорошо? Главная суть моей веры— жизнь после смерти в другом обличии. — Ах, так ты и вправду из тех людей, которые живут в горах, да?! Как же называется, не помню… Моя сестра учится на историка, и ей очень нравится изучать твой народ! — заявила девочка, по-новому взглянув на Кларка. — П-правда? — Илай насторожился, подумав, что Аманда могла оказаться охотником на юджо, как и Нортон. — Да! Она много времени общается с пророками, они часто дарят ей украшения и игрушки. У меня даже была одна, в виде белочки, но еë уничтожило вместе с домом. Тëтя мне много про вас рассказывала: и про Сущности, и про Богов, и про предсказания тоже. А! Так получается… ты владеешь магией?! — Само собой, — слегка стушевался пророк, поражённый такой информацией. — Я… умею поднимать предметы в воздух и создавать защитные поля. — Ва-а, ты защитник? — парень кивнул. — Круто… Знаешь, а ты выглядишь не так, как описывала вас Аманда… Ты говоришь на креольском, носишь обычную одежду и не нападаешь на чужаков. Ты изгнанник? — Нет, что ты! Просто мой отец обучил меня этому языку, так как он житель Эварис, но примкнул к племени. А одежда… мне в ней удобнее, быть честным, — усмехнулся Илай, оглядывая своё облачение. — А вот решать что бы то ни было силой я очень не люблю. Это бесчеловечно. Я очень редко вступаю в бой. Будто бы мы обозлённые голодные дикие волки, а не люди. — А ты боишься волков? — не обращая внимания на суматоху в столовой, спросила девчушка, заворожённо слушая Кларка. — Нет. Люди-- — Страшнее. Люди куда страшнее, да? — закончила за собеседника Биана, зыркнув на него своими огромными бирюзовыми глазами. — Мама так всегда говорила. — Твоя мама была права, к сожалению. Люди часто оказываются монстрами страшнее волков… Нортон, кстати, тоже хорошо знаком с нашей культурой, но его тоже поначалу очень настораживало моё присутствие. Он встречал лишь тех пророков, которые на него нападали. Других он не знал, поэтому в первое время мы не очень ладили, — объяснил парень, вылавливая среди игроков высокую фигуру Эзопа, сновавшую с кухни и обратно. — Ой, давай поможем Эзопу поставить еду на стол? Он всё приготовил, а остальные слишком заняты разговорами. — Кто тут ещё занят? — упёрлась руками в бока Марта. — Сегодня и вправду как-то шумно, вот Эзоп и не спешит выходить надолго. Мне сказал, что сам справится. Только если от твоей помощи и не откажется. Ты его друг как-никак. — Вот и отлично, — настроился на помощь пророк, хлопнув в ладоши. — Может, Эмма тоже сможет ему помочь, а то как-то некрасиво получается. В одиночку так готовить всë… — Илай, Илай, а кто этот Эзоп? — Биана подёргала Кларка за край толстовки. — Высокий парень с серыми волосами и маской на лице, в толпе его сразу видно, — быстро бросила Бехамфил, указывая на вновь ускользнувший силуэт гробовщика. — Он не особенно разговорчивый и тактильный, немного жуткий с виду, но он славный. Девчушка вспомнила лицо бальзамировщика, шептавшегося с Эммой ещë в холле, и с готовностью поскакала вслед за своим собеседником, рассматривая зал. На кухне царило спокойствие и тишина по сравнению с гомоном столовой за дверями. Это дало Илаю вновь убедиться, что бальзамировщик не любит шума. Тот стоял к вошедшим спиной, что-то старательно натирая на тёрке. — Привет, Эзоп! Помочь тебе с чем-нибудь? — с участием произнёс Кларк, подходя поближе к другу. — М? Нет, я вполне справляюсь, — не поворачивая головы, устало ответил парень. — Садись за стол, я уже всё сделал, хотя… Помоги мне отнести приборы, я, кажется, забыл их на-- Ох, а… П-привет, Биана. Карл повернулся к пророку и только сейчас заметил маленькую девчушку, приветливо улыбавшуюся ему. Парень тут же изменился в лице, отступил назад, но наткнувшись спиной на стойку, вздрогнул, нервно сглотнул и застыл на месте. Глаза Эзопа выражали лишь непонятный Илаю животный страх. Руки прижались к груди, вся длинная тощая фигура Карла съëжилась и уменьшилась, будто он увидел перед собой не одиннадцатилетнюю девочку, а жуткого монстра, готового сорваться на него в любую секунду. Биана непонимающе подняла одну бровь вверх, пытаясь понять в чём дело. — Можно мне тоже помочь? — девчушка решила разбавить напряжение и как можно более открыто встала перед испуганным парнем. — М… ну… п-помоги Илаю в таком случае, — с трудом выдавил из себя Карл, не спуская глаз с собеседницы. — Вы меня боитесь, потому что не знаете? — прямо спросила девочка, видя, что пальцы игрока мелко дрожат, а сам он вжимается в кухонную стойку, будто желая слиться с ней. — Я никогда никого не обижаю, не бойтесь, пожалуйста… Как Ваша фамилия, мистер Эзоп? — Гхм… Карл, — ничуть не успокоившись, хмыкнул бальзамировщик, взглядом взывая о помощи к наблюдавшему за ситуацией Илаю, но тот лишь с улыбкой смотрел на них, не пытаясь вмешаться, так как не видел ничего того, что могло бы так напугать его друга. — Мистер Карл, давайте дружить! — девчушка приободрилась и раскинула руки в стороны, лучезарно улыбнувшись парню. — Вы выглядите хорошим человеком! — А… эм… хмпф… ладно, я полагаю? — несмело отозвался Эзоп, быстро махнув рукой и добавив: — Просто помоги Илаю, хорошо? — Нет проблем, мистер Карл! — радостно и решительно произнесла Биана. — Мы будем все вместе кушать? — Угу, — кивнул Кларк, пересчитывая вилки в корзинке. — И ещё три… Вот, неси пока на стол. Девочка кивнула, приняла приборы из рук пророка и удалилась с кухни. — Ты боишься детей? — хихикнул Илай, пронаблюдав, как Эзоп облегчённо выдохнул после ухода девчушки. — Биана хорошая девочка. Смелая, любопытная. Не думаю, что стоит её так бояться. — Не все люди омерзительны, но именно из-за них я ненавижу общение, — ушёл от вопроса Карл, вновь приступив к последним приготовлениям ужина. — Так и не все дети ужасны, но только из-за тех выродков я не могу нормально говорить сейчас с этой девочкой. — Но… с нами-то ты хорошо дружишь, разве нет? — подошёл поближе Кларк, вытирая со стойки крошки. — Хмпф… Это критическая ситуация, у нас всех не было выбора, иначе бы погибли. К тому же вы совсем не такие, как остальные люди, с которыми мне приходилось иметь дело каждый божий день. Шумные, эгоистичные, грязные, угх… Этим так же хороши и мертвецы: они никогда больше не откроют свой рот, никогда не посмотрят на тебя косо и не будут распускать слухи у тебя за спиной. Они просто спят. Спят и благодарно улыбаются, — старался успокоить сам себя бальзамировщик, только больше напугав своим монологом пророка. — Разве… Разве ты считаешь нас мертвецами? — Что? Нет, конечно! Вы живые люди. Лучшие живые люди, какие могли мне попасться в таком месте. Я встречал хороших людей, но они покидали или разочаровывали меня столь стремительно, что я потерял веру в то, что смогу найти себе друзей. Мой отец, наверное, единственный, с кем я общался и совершенно не чувствовал себя отвергнутым. Сейчас же я могу сказать то же и о вас. Вы стали мне уже как… родные? Хорошее слово, мне оно нравится. Что же до детей… раньше я избегал компании из-за того, что меня просто не принимали, сейчас же это происходит потому что я боюсь прикоснуться к ним, испортить, — Илай молча открыл рот, чтобы уточнить непонятное ему чувство друга. Эзоп вздохнул и постарался объяснить: — Боюсь их обидеть и расстроить… Моя работа связана напрямую со смертью, и я не считаю, что общение со мной, моё поведение или расстройства положительно повлияют на таких хрупких и юных созданий. — Но ты можешь разговаривать с ней не об этом. С нами же на тему своей работы не разговариваешь, — нахмурился парень. — Т-ты… Агх, ты не понимаешь, Илай. Ты слишком простой и открытый. Знаешь, сколько раз, вспоминая своё прошлое, я хотел всё закончить? Если ты понимаешь о чём я. — Ах, так ты… — Кларк скривил губы от горечи, сердце его неприятно ëкнуло. — Умх… Ты хотел обрести такой покой, как и твои подопечные? — Эзоп с тяжестью мелко кивнул и отвернулся. — М-м… Я не пойму сам, но могу представить, что ты об этом думаешь. Но сейчас же всë хорошо. Или ты до сих пор?.. — Сейчас я об этом почти не думаю. Но даже так я всë ещë мыслю не как здоровый человек. Если ребëнок перенимет у меня поведение, то кем он вырастет? Мне всего двадцать один, а я уже седой! Дети не должны знать о таком. Не должны даже говорить с таким, как я. Их умы не должны быть заняты мыслями «а почему этот парень ходит в медицинской маске?», «что значит «смерть»?», «кто такой «бальзамировщик»?», «а почему у него волосы серые?». Понимаешь? — Кларк несмело покачал головой из стороны в сторону. — Ладно, не думай об этом. Я просто и без того не жалую физических контактов, а дети вечно лезут под руку. Ещё я безумно боюсь причинить им вред, так как они очень хрупкие. Обойдись и этими объяснениями. — Эзоп, не обижайся на меня, пожалуйста, я совсем не хотел-- — Я не обижен. Иди помоги в столовой, я справлюсь с остальным сам. Бальзамировщик помрачнел, разочарованно вздохнул и отвернулся от друга, схватив со стойки большую салатницу. Илай хотел было что-то сказать Эзопу, но тот молча вручил ему глубокую тарелку и вновь удалился в дальний угол кухни. Кларк почувствовал себя виноватым за произошедшее, но извиниться так и не успел, так как Карл поторопил его. В голосе парня читались лишь усталость и желание остаться одному, поэтому пророк не стал перечить и вышел с кухни. Все уже сидели за широким столом, обсуждая раунд и новоприбывших гостей. На вопросы игроков об Эзопе Илай ответил лишь то, что тот скоро придёт. Через пару минут в столовую пришёл Вольт и Эмили, а затем подтянулись и уставшие участники раунда, закончившие свои дела позже других. Пустовало только место Карла, что насторожило некоторых игроков. Эмма, занявшая как бы невзначай место рядом с бальзамировщиком, потерянно озиралась по сторонам, ища его глазами. Илай нервно теребил нитку на толстовке, да и вроде отвлёкшийся на семью Наиб поглядывал на свободный стул в конце стола. — Главный повар нас не порадует своей компанией? — с усмешкой заметил Кевин, указав вилкой на свободный стул. — Опять в себя ушëл? — Пойду-ка я его поищу, — взволнованная Вудс встала со своего места через несколько минут после начала ужина и быстрым шагом отправилась на кухню. — Кушайте, я скоро! Девушка осторожно приоткрыла двери, заглянула внутрь и тут же заметила чей-то высокий силуэт в углу. Вздохнув с облегчением, Эмма вошла внутрь и закрыла за собой, тихонько подойдя к Карлу со спины. — Я сейчас приду, не-- Ох, Эмма? Что такое? — бальзамировщик сменил гнев на милость, увидев перед собой садовницу и тут же оторвался от своего дела, выключич воду и поставив домытую тарелку на полотенце. — Там шумновато, вот я и решил немного побыть в тишине. Не волнуйся. Иди обратно за стол, я скоро приду. — Ну-у, опять меня прогоняешь? — в шутку надула губу Вудс, обиженно нахмурив брови. — Нет, ни в коем случае! Если хочешь остаться со мной ненадолго, то я не против. Просто подумал, что тебе будет не так интересно со мной, — нервно усмехнулся Эзоп, чувствуя, как щёки начинают предательски краснеть. «Как же невовремя, — подумал про себя парень, мельком зыркнув на своë бледное отражение в металлическом блюде. — Настроение ни к чëрту. Опять буду вести себя как дурак. Ещë и выгляжу после готовки, как будто меня переехали раза два, угх… Просто уйди, уйди, уйди… Я обязательно приду позже, только сейчас уйди…» — Можем просто молча посидеть, — предложила Вудс и запрыгнула на стойку, свесив вниз ноги. — Ты же не очень любишь говорить, так почему бы просто не помолчать, м? — Но я… Н-ну, ладно. Хорошо, сиди тут, — быстро сдался Карл, вновь приступив к мытью посуды. Садовница тихонько сидела подле него, покачивая ногами и смотрела то вглубь кухни, то на его лицо, то на руки, то на свои пальцы. Милая улыбка играла на еë лице, как и обычно, поза девушки была расслабленна, да и сама она, казалось, наслаждается тихой компанией друга, но Эзоп чувствовал себя настолько неловко в еë присутствии, что то и дело ронял в раковину посуду или обжигался горячей водой. Вудс тревожно складывала брови домиком, а губы превращались в печальный бантик, когда она видела его волнение, но ничего не говорила и старалась не смотреть на бальзамировщика в это время. Один раз она предложила ему помощь, предположив, что парень просто устал, но он быстро отказался — скорее машинально, чем действительно этого желал. Помощь бы ему не помешала, да и было бы славно, если бы они могли случайно коснуться друг друга, но Карл понял это уже после того, как на нервах отверг предложение девушки. Уже изучив характер Эзопа, Эмма не пыталась больше предложить помощь — излишняя настойчивость раздражала его. В иной раз он был бы рад такому тихому согласию с его словами, но в этот момент хотел проклясть себя за то, что ставил перед садовницей такие жëсткие рамки своего поведения. Голову он всегда держал холодной и мало когда испытывал такие эмоции, которые могли бы вывести его из душевного равновесия и поставить в тупик, но сейчас чувства стыда, симпатии, желания поговорить или коснуться Эммы накрывали его одно за другим, как волны, заставляя то краснеть, то бледнеть. Когда ему мельком удавалось взглянуть на Вудс, пока она не смотрела на него, Карл рисовал в голове еë портрет и трепетно таял от еë нежной улыбки, от лëгкого румянца на щеках, от зелëных чарующих любопытных глаз, от распушившихся косичек, от изящной тонкой шеи, от изгиба плеч под свободной тëмно-серой футболкой, от колыхания еë груди на вдохе… Руки его слабели в эту минуту, всë тело словно немело, а под маской на губах начинала играть слабая улыбка. Хотелось любоваться Эммой часами, а не украдкой зыркать на неë, как какой-то вор. «Хочу еë рисовать ещë и ещë, — ловил себя на мысли Карл, когда возвращался к посуде и ощущал на собственном лице пытливый взор девушки. — С каждым разом она словно красивее. Угораздило же меня так… А я не верил, что музы есть. Даже не знаю, плакать или радоваться тому, что моей музой стала простая садовница. Хотя… может, даже и хорошо, что она не понимает меня до конца. Иначе бы точно убежала в ужасе». Вудс терпеливо и молча ждала друга, превозмогая своë любопытство и бьющую ключом энергию: сидеть вот так почти без движения и звука было ей непривычно. Хотелось завести беседу с Эзопом, самой рассказать какой-нибудь пустяк, спросить что-нибудь интересное ей или поболтать о пустом — хоть что-то, чтобы заполнить эту неловкую тишину. Эмме тяжело давалось общение с Карлом, а точнее его начало: как только разговор завязывался, то Эзоп не спешил его быстро закончить и подходил к беседе с вниманием, не отвлекался и не убегал от неë. Но это лишь когда у него было настроение поговорить. Пока бальзамировщик находился в плохом расположении духа — а именно в таком он находился именно сейчас, если судить по напряжëнному задумчивому лицу — то избегал общения и просил не говорить с ним напрямую, даже если кто-то уже обратился к нему. Он очень неохотно отвечал, если кто-то всë же вынуждал его на разговор и стремительно быстро уходил подальше после первого же ответа. Эмме же искренне хотелось дружить с Эзопом, и потому она гордилась тем, что так хорошо научилась читать эмоции Карла по одному лишь его выражению лица, напряжению тела или голосу. Бальзамировщик всë ещë немного пугал еë своей аурой, но в то же время и манил: хотелось добраться до самой его сути. Словно Эзоп был самой дорогой и красивой куклой на высокой полке магазина: было страшно тронуть еë, но в то же время невероятно этого хотелось. Чем больше они вместе общались, тем больше перенимали привычки друг друга. Эмма стала более терпеливой и будто притихла с того момента, как она только появилась в поместье. Эзоп, напротив, стал к ней более тëпл и доверчив, позволив ей наконец видеть свои эмоции сразу, а не угадывать настроение за маской беспристрастности и холодности. К тому же, под влиянием садовницы (по крайней мере он сам так думал) бальзамировщик стал более открыт по отношению к другим игрокам. В последнее время они особенно много проводили время вместе: казалось, это были вынужденные обстоятельства и поручения, но тем не менее каждый из них уже ждал встречи и несколько грустил, если вдруг приходилось проводить какую-то работу порознь. Тренировки скоро стали их совместным занятием: сначала Эзоп занимался в одиночку или с Илаем, затем привык к Наибу, Маргарите и Фредди — они работали сами по себе и не отвлекали его — позже Карл стал тренироваться и в больших компаниях выживших, уже предпочитая всем остальным компанию Эммы. В командных заданиях многие хотели работать с Вудс, но она, видя, как одиноко стоит поодаль бальзамировщик, выбирала из жалости его, позже уже выбирая его потому, что навыки Карла оказались намного более отточенными и интересными, чего никто не ожидал от тихого и нелюдимого Карла. За каждым вопросом, который они обсуждали между собой, оказывался неожиданный ответ — оба они никогда не могли угадать того, что скажет им собеседник: настолько разными они казались. Эмма находила красоту в аккуратных нежных соцветиях лютиков, Эзоп — в правильных чертах лица. Эмма находила приятной усталость после тяжëлого дня в саду и шумную компанию близких людей, Эзоп же приятным считал утро, свободное от работы и тишину. Эмма шутила выученными городскими анекдотами, наивными и нелепыми до безобразия, Эзоп не шутил вовсе, но всегда улыбался историям садовницы. И всë же, такие разные, но они понимали друг друга и соглашались в том, в чëм не могли найти отклика у других. И с недавнего времени Карл стал чувствовать в приятной компании Вудс нечто большее. Обычно он всегда страшно уставал после разговоров или совместной работы — люди, даже близкие друзья, утомляли его и забирали душевные силы за считанные часы. Так было поначалу и с Эммой. Постепенно, день за днëм из едва знакомых людей, невероятным везением поневоле оказавшихся вместе в одном здании, теперь они испытывали друг другу нежную теплоту. Это было сложно назвать дружбой, да и на что-то большее было мало похоже. Между бальзамировщиком и садовницей играли какие-то особенные чувства, рамки которых были довольно чëтки, но обоим хотелось порой их нарушить. «Интересно, о чëм она сейчас думает? — размышлял Карл, исподтишка вновь зыркая на девушку. — Наверняка о том, как я себя по-идиотски веду. Она ведь пришла сюда, чтобы дождаться меня к ужину. Получается, голодная… День сегодня был не из лëгких, она так переживала за остальных… Нужно поскорее закончить и отвлечь еë чем-нибудь». «Если подышать гелием, то голос будет очень смешной… Получается, можно дышать гелием всегда?! — Эмма чуть шире раскрыла свои большие глаза и перестала болтать ногами. — Но если так, то никто не будет воспринимать людей всерьëз с такими-то голосами. И все люди будут летать, как воздушные шарики». Закончив с посудой, бальзамировщик набрался смелости и сел на стойку рядом с Вудс. Девушка улыбнулась ему и вопросительно заглянула в глаза, будто спрашивая, что же он решил делать дальше. Вновь покраснев от смущения, Эзоп вдруг понял, что совершенно забыл то, о чëм хотел поговорить с садовницей, стоило ему оказаться так близко к ней. Край еë футболки касался его рубашки, тепло тела девушки Карл ощущал почти физически, отчего голова сразу стала пуста. Чтобы не ударить в грязь лицом, он машинально постарался найти тему для обсуждения. Когда в последний раз он ощущал себя так же неловко? Опережая сознание, рот бальзамировщика сам начал говорить: — Эмма, а ты… когда-нибудь играла в «спичку»*? «Господи, зачем я это спросил?! — тут же выругался про себя парень, тут же пожелав провалиться сквозь землю после такого конфуза. — Из всех вопросов я выбрал самый стыд! Да что это со мной сегодня?!» — В «спичку»? Да разве же они остались ещё? — ничуть не смутившись, хихикнула девушка. — Нет, как-то не удавалось. Это же школьная игра, а я даже её толком не окончила. — Что? — Эзоп тут же впал в ступор, не поняв даже как стоит реагировать. «Как это возможно? Она же совершеннолетняя!». — В смысле не окончила? Ты же говорила, что тебе двадцать лет. — Ха-ха, видишь ли… В пятнадцать я попала в психиатрическую лечебницу после детдома, провела там пару лет и сбежала оттуда. Потом жила какое-то время на улице, — садовница тяжело вздохнула и поникла. — Пока меня не приютила одна хорошая пожилая женщина. Она сама была садовницей, как и её муж. Они воспитывали меня, как свою внучку, но так и не отправили в школу. Занимались со мной сами, обучали садоводничеству. Мне очень нравилось — я и в детдоме часто ухаживала за растениями… но через года три та хорошая женщина скончалась из-за старости, а её муж не вынес разлуки и тоже умер во сне… К сожалению, мне пришлось покинуть их дом и искать себе работу… Оказалось, что с моим образованием сложно найти себе хорошую работу, но и без школьных знаний я знала так много о садоводстве, что люди закрывали на это глаза и принимали меня ухаживать за своими садами. Потом… потом… — девушка запнулась и закусила ноготь на большом пальце, пытаясь вспомнить свою дальнейшую судьбу. — Потом… — Можешь не говорить дальше, — с участием произнёс Карл, видя, как сложно ей даются воспоминания. В глазах Эммы сразу отразилась благодарность. — Какой же я бестактный дурак… спрашивать о таком здесь… Господи, ну я и идиот. Мне так неловко перед тобой… Прости, пожалуйста. — Да ну что ты, Эзоп! Не наговаривай на себя! — «Чего это он? Никогда так не говорил, а тут вдруг… — Вудс сначала нахмурилась, силясь понять, почему еë собеседник так странно себя ведëт весь вечер, и вдруг просияла. — Боже, да он просто вымотался! Вчера весь день тренировался, сегодня весь день обеспечивал стол, под конец ещë и гости пришли. Нужно его подбодрить! А то он так совсем завянет, как цветочек…» — Ты хороший парень! Очень умный и вежливый. Ты просто устал! Нет ничего странного в том, чтобы удивиться тому, что у меня нет образования. Всë хорошо, — девушка на эмоциях схватила Эзопа за плечи, пытаясь разуверить его в сказанном. Карл в ответ весь напрягся и покраснел ещë сильнее, вытаращив на неë серые глаза. — Ты очень интересный, и ты настоящий друг для каждого из нас! Ещë замечательно рисуешь и просто восхитительно готовишь! Да я бы всё отдала за одну твою выпечку! Я уже молчу о том, как ты играешь на раундах! И ты всегда даëшь мне хорошие советы! И… и… и… да ты просто очень хороший! Не наговаривай на себя зря, пожалуйста. Так грустно смотреть на тебя печального… Ой? Эзоп? Всё… всё в порядке? Парень ошарашенно глядел на Эмму, всё больше заливаясь краской по мере её ответа, совершенно забывая моргать. Казалось, ещë немного и парень точно закипит от смущения. Немного отойдя, он тихим сбивчивым голосом спросил: — Ты… ты правда так думаешь? А… Я не имею ввиду, что я плохо готовлю или рисую, но… ты и вправду думаешь, что я… хороший человек? — Без сомнений, — кивнула садовница и тут же отдëрнула руки прочь, только сейчас увидев, что крепко держит собеседника за плечи. — Ох, прости, я забыла! — Можешь продолжить… если хочешь, конечно, — Эзоп сглотнул и слегка прикрыл веки. Взгляд его стал нежным и робким — Эмма ни разу не видела друга таким и потому с любопытством положила руку обратно ему на плечо. Карл посмотрел на еë пальцы и остановился на указательном, который легонько поглаживал его. «Давай же, Эзоп… Сейчас или никогда. В другой момент ты никогда не будешь так смел», — подбодрил сам себя Карл. — Эмма… знаешь… ты… ты… т-ты мне очень нравишься. — Ты мне тоже! — без тени смущения выпалила девушка. — Правда? — с надеждой и неким удивлением спросил Карл, придвигаясь ближе. — Да! Я же говорила: ты замечательный игрок и надёжный друг! Ты один из самых моих лучших друзей, — пояснила Эмма, но, увидев на лице игрока потухший фитилёк радости и трепета, изменилась в лице. — Ой… Я что-то не так сказала?.. — Нет, не в этом дело… Эмма, ты… Ты мне нравишься… нравишься как девушка. Не как игрок и друг. Как человек… с которым я хотел бы быть близок, — Карл собрал всю свою решительность в кулак и переплëл пальцы садовницы со своими. — Я… люблю тебя. Это я имел в виду. — А!.. Ах… Эзоп, я… я правда тебе так нравлюсь? — Вудс никак не ожидала такого ответа и сейчас была совершенно растеряна. — Но я же… такая… такая глупая и недогадливая… Просто садовница! Я совсем не похожа на тебя и… ты уверен? — Теперь ты на себя наговариваешь, ха-хах… Ты просто, тебя легко понять. В этом и есть твоя прелесть, — продолжил парень, уже не сдерживаемый путами первого смущения. — Ты будто не из этого мира. Совсем не такая, как все здесь… В каждом человеке, что я встречал, не было этой милой наивности и открытости. Ты говоришь всë, как есть, никогда ничего не скрывая. Готова отдать себя всю за другого… У тебя нет ни от кого секретов. И в то же время наравне с твоей детской доверчивостью стоит очень точная проницательность. Может, ты этого не понимаешь, но я всë вижу… Когда рисую тебя, когда мы тренируемся в паре, когда что-то делаем вместе и да и просто когда разговариваем… я не могу мириться с осознанием того, что ты — обычная девушка, какой себя называешь. Ты моя муза. Хочу рисовать твои портреты бесконечно… Ты… самая настоящая богиня жизни: даришь её растениям, знаешь каждый листочек в саду, каждое живое существо тебя любит и тянется к тебе. Нет никого, кому бы ты не нравилась. И при этом ты остаëшься собой. Это твоё главное украшение. Ты самый открытый и отзывчивый человек, которого я только знаю. Я… хочу быть самым близким для такой, как ты. Ты та, кто не давал мне отчаиваться, кто спасал меня, когда другие отвернулись, кто дорожил мной и не отпускал, когда устанет, кто готов просто помолчать вместе со мной… Эмма, я правда в тебя влюбился. Совершенно неожиданно для самого себя… Позволишь ли ты мне быть тебе больше, чем просто хорошим другом? — Я и вправду так много делаю? Но это же сделал бы кто угодно на моём месте, — робко произнесла Вудс и опустила глаза, слегка приподняв уголки губ. — Это же такой пустяк. — Не для меня, — развеял сомнения девушки бальзамировщик, склонившись над её ухом. — Ты права, так мог бы любой, подобный тебе. Но я таких людей ещë ни разу не встречал. — Ой, п-правда?.. Ты… ты мне тоже нравишься! — в мгновение раскрасневшись, выпалила на одном дыхании садовница. Чтобы скрыть своë смущение, девушка тут же обняла Эзопа так крепко, что тот с трудом смог дышать первые пару секунд. — Я не знала, что тоже тебе… понравилась… Если честно… то я специально взяла тебя за руку тогда на лестнице… И в сад тебя за яблоками тоже специально позвала… Но ты всегда был таким… таким… невозмутимым, что я уже хотела было оставить надежды. — Обещаю быть более возмутимым, — передразнил девушку Эзоп, несмело ответив на объятия, и Эмма тихонько хихикнула ему. — Ч-честно, у меня никогда не было таких чувств к кому-либо, — призналась она, чтобы заполнить неловкую тишину. — Ну, чтобы прямо влюбиться!.. Я сначала тебя очень боялась, но боялась не так, чтобы постоянно тебя избегать. Знаешь, как… Как будто чувствовала угрозу, но всë равно хотела попробовать тебя узнать. — Мхм, — Карл сдержанно кивнул, стараясь сдержать улыбку под маской — такое смущëнное бормотание садовницы смешило его до глубины души своей наивностью. — Ты мне поэтому и понравилась. — Да? — Вудс стиснула руки на его рëбрах сильнее и задумалась. — Ну, я… Просто подумала, что у тебя может быть и другая сторона. Вот! Ты, конечно, в толпе сильно нервничаешь и не любишь говорить, я могу даже немножко тебя понять. Но наедине ты совсем другой человек. И-и, ну… Я не такая умная, чтобы спрашивать что-то, чтобы узнать тебя лучше, но всë равно хотелось. Поэтому я старалась почаще… почаще просто быть рядом. Это был такой странный страх с самого начала… Вроде бы я тебя боялась, но при этом знала, что можно на тебя положиться, хоть и не верилось. Т-то есть! Сейчас, конечно, я тебя уже не боюсь и доверяю!.. Просто, понимаешь, я иногда не могу объяснить то, что чувствую… М-мне легче было бы понять поведение растения, чем тебя, — парень затрясся от неслышного хохота, но Эмма восприняла это как знак разочарования. — Но сейчас я тебя тоже хорошо понимаю! Ну, я пытаюсь… Мне, конечно, близко не всë, что ты говоришь, но всегда очень интересно! Я люблю тебя слушать. И-и вообще находиться рядом… В общем, я хотела сказать… мне очень приятно, что я стала для такого человека как ты кем-то особенным. — Тебя сложно не полюбить, — Карл усмехнулся и немного ослабил хватку объятий, отстранившись назад так, чтобы видеть лицо садовницы. — Для меня больше удивительно, что ты мне не отказала. Или что признаться тебе не попытался кто-то ещë. — Что ты! Да я никому так не нравилась никогда! Так говоришь, будто я!.. будто!.. Я совсем не такая! Никто в жизни мне не признавался, я же глупая и-и постоянно всë забываю! — Эмма вспыхнула, зажмурилась и замахала головой, из-за чего еë косички несколько раз шлëпнули парня по лицу. Эзоп остановил еë, ласково положив на щëки девушки руки и погладив их, лишь только больше улыбнувшись говорившей. Когда Вудс осознала, что случайно ударила Карла косами, покраснела ещë пуще, став похожей на помидор, а губы еë скривились в ужасе от стыда. — Ой, Эзоп… Прости, я не хотела! Я просто!.. Я так разволновалась, что!.. Извини, пожалуйста! — Всë в порядке, — бальзамировщик мягко погладил щеку садовницы большим пальцем, жалея лишь о том, что зря надел перчатки. Серые глаза нежно сверкнули ей лëгкой насмешкой — хотелось подразнить девушку ещë немного. — Ты совсем не глупая. Кто это вообще тебе сказал? — Вудс покачала головой и сгорбилась, опечаленно надув губу. — А про забывчивость… Ты ведь не помнишь только прошлого, а с настоящим у тебя всë более чем в порядке. Будь спокойна. В любом случае я очень рад, что наши чувства взаимны. — Д-да, я тоже… — девушка опустила глаза, неловко завела руку на затылок. — Прости, что я так нервничаю. Для меня это просто новая ситуация и… я не знаю, почему несу всякое. От этого только больше стыдно. Будто мой рот говорит за меня. И вообще лучше было бы, конечно, сказать что-нибудь другое или даже ничего не говорить, но я почему-то не могу, — возмутилась от волнения на саму себя Эмма. — Я бы не хотела портить такой момент, и вообще на самом деле-- — Эмма… — с лëгкой ухмылкой перебил еë бальзамировщик. — Знаешь… Карл чуть отстранился от Вудс, но оставил осторожные руки на еë талии. Вудс с вопросом и трепетом глянула на парня, совершенно. Бальзамировщик стянул медицинскую маску на подбородок, мягко улыбнулся широко раскрывшей глаза садовнице и наклонился к еë лицу, немного наклонив голову в сторону, полуприкрыв глаза и коснувшись своим носом носа Эммы. Девушка вся затянулась в струнку от резкого осознания близкого поцелуя, но через пару секунд крепко зажмурилась и сжала дрожавшие от робости губы бантиком. Эзоп притянул садовницу поближе, чуть сильнее сжав еë запястье, и ласково, чтобы немного успокоить девушку, тронул еë щëку кончиком носа, тихо выдохнув. Участившееся сердцебиение Вудс было видно по её подрагивавшим ресницам, но, несмотря на внешнее спокойствие Эзопа, собственное его сердце колотилось, как бешеное. Щëки обоих обожгло прилившей к ним кровью. Эмма, ни разу в жизни даже не думавшая о том, чтобы кого-то полюбить, трепетала от неизвестного ей чувства и принимала этот трепет за страх. Руки и ноги действительно онемели точно так же, как когда она ощущала сильнейший страх, ритм сердца стал отдаваться трелью в ушах, всë тело будто сковало невидимыми цепями, из головы вылетели абсолютно все мысли, оставляя перед ней лишь неизбежную реальность. Перебарывая себя, Эмма изо всех сил старалась отторгнуть это волнение, из-за которого хотелось оттолкнуть от себя Карла и убежать в ужасе, будто бы он намеревался причинить ей вред. «Да, страшно! Но ведь это Эзоп, — уговаривала себя девушка, ожидая, когда же наконец свершится то, что задумал парень. — Он меня любит, он мне не навредит. Мне страшно потому, что это впервые?.. Почему так чертовски страшно?! — Вудс вздрогнула, стоило бальзамировщику коснуться еë носом. — Боже, пусть он уже скорее поцелует меня, чтобы не было так страшно!.. Это ведь как с уколом? Главное отвлечься? Ах, нет! Как можно отвлекаться от такого момента… Что мне делать?! Боже, ну, почему я такая бестолковая… Хотя, наверное, отличие от обычного страха есть. Обычно у меня всë коченеет, будто от холода, а теперь мне так жарко, что даже дышать не могу… Хочется, чтобы это чувство поскорее ушло… Это ведь мой друг. Нет! Теперь, получается больше, чем друг?.. — тепло чужих губ ощущалось собственными уже физически. Эмма съëжилась ещë больше и сложила брови домиком. — Всë так внезапно, что я даже не успела подумать, как и что отвечать… Страшно, но… в конце концов мне же, наверное, это должно понравиться. Это ведь человек, который меня любит. И я его тоже…» Карл легко коснулся своими тонкими губами напряжëнных и побелевших от силы сжатия губ садовницы, и уже было почувствовал, как по телу вспышками разливается чувство давно скрываемой нежности и любви, но тут дверь на кухню со скрипом приоткрылась. И Эмма, и Эзоп, сильно напуганные, тут же отскочили друг от друга и развернулись ко входу, оба настолько смущëнные, что лица их стали неотличимо алыми от бока спелого яблока. Эмма села в затянутую позу, положив свои кулачки на колени, и сомкнула ноги вместе как можно плотнее, а на лице появилась гримаса ужаса. Эзоп, быстро отодвинувшись от девушки, и вовсе свалился с кухонной стойки на пол и поднял кучу шума от перевëрнутой на пол металлической посуды, замерев в неловком положении прямо перед ней, расставив руки капканом из-за того, что чуть было не упал. Карл уже не успел бы принять нормальное положение и оттого ещë больше раскраснелся: кто бы не прервал их с Вудс поцелуй, этот человек уже был заранее проклят бальзамировщиком. — Эмма, милая, ты нашла Эзопа? А то все уже… Ой? — так не вовремя зашедшая Фиона была награждена самым злобным и угрожающим взглядом в еë жизни: Карл медленно развернулся к ней, без слов дав понять, что она здесь лишняя. Жрица на это только ехидно улыбнулась и игриво захихикала. — Простите, ради Богов! Совсем не хотела вам помешать~ Продолжайте, будто меня тут не было! Я скажу, чтобы никто вас не беспокоил больше. Простите ещë раз, хи-хи~ Створки быстро захлопнулись, и пара осталась в неловкой звенящей тишине. Бальзамировщик, не решаясь поднимать глаза на садовницу, очень медленно развернулся обратно к ней, сложив руки вместе домиком. Эмма в свою очередь была готова одновременно сгореть от стыда, и ликовать. Неловкость, однако, пожирала еë в первую очередь. Девушка отвернулась, чувствуя, что вот-вот либо расплачется, либо зальëтся диким хохотом, либо всë вместе. — Н-да… — проронил Эзоп, тяжело вздохнув и подняв маску обратно. — Неловко вышло, конечно… — ответила с истерической улыбочкой садовница, чувствуя, как горят еë уши и скулы. — Мне… жаль, что так всë… угх, — Карл потëр пальцами переносицу и нахмурился словно от сильной боли. — Прости, Эмма, это я виноват. Хуже момента для признания нельзя было придумать. И вот так к тебе лезть… Извини, я не должен был. Едва признался, и уже… Мне очень стыдно. — Нет-нет, всë хорошо, я совсем не против! — Эмма тут же замахала парню руками, развеивая его сомнения. — Мне тоже неудобно, что я так сдуру наговорила всякого. У-удивительно, что ты захотел меня после этого поцеловать, ха-ха!.. Ты ведь этого хотел, да? — будто сомневаясь, спросила его Вудс, на секунду посерьëзнев и перестав улыбаться. Поглядев на садовницу, Эзоп вдруг в момент растерял свою хмурость и ухмыльнулся под маской. Наивное напряжённое личико девушки так его трогало и смешило, что невольно он забыл о том, что чувствовал себя секунду назад едва ли не маньяком. — Что? Почему ты смеëшься? Т-ты хотел что-то другое? — занервничала Эмма. — Нет-нет, ты всë правильно поняла. Именно поэтому и захотел, — усмехнулся Карл, расслабив плечи, но через мгновение вспомнил о том, почему же прервался от такого чувственного момента, и помрачнел: — Только вот Фиона всë испортила… Не успели и пяти минут побыть парой, как о нас сейчас узнает вся команда. Агх, ну, почему именно она? — Не злись, она же не специально… Фиона за нас беспокоилась, вот и пришла, — Эмма придвинулась ближе к парню и успокаивающе погладила по плечу. — Да ну и ладно… Всё равно все бы узнали рано или поздно. Они же наши друзья. Ну, не дуйся, пожа-а-алуйста… — сначала бальзамировщик и правда разозлился на жрицу, но после такой слëзной просьбы садовницы, почти сразу перестал обижаться на Гилман. — Ну… ну, давай… давай вместе по поместью погуляем после ужина? Развеемся! Такой день был тяжëлый. Ой, погоди, точно, ужин! Ты ведь голодный наверняка: даже в обед не перекусил ничем! — Я не особо голодн-- — Карл хотел было возразить, но желудок при одном только упоминании о еде громко заурчал, потребовав от хозяина насыщения, и заставил тем самым парня вспыхнуть и закатить глаза. Эмма сдержанно захихикала в кулак. — Ладно-ладно… Но только недолго. Я не хочу долго там сидеть. Секунды вполне бы хватило, чтобы Фиона разнесла слухи по всему поместью. Все будут пялиться, мне не по нраву… — Как скажешь, — оживилась садовница, спрыгивая вниз со стойки. — Слушай, а у тебя нет такого чувства, будто что-то похожее уже было с нами? — Дежавю? Есть немного, но никак не пойму по какой причине, — пожал плечами Эзоп, поправив белоснежные перчатки. — Хм… А! Вспомнила! — Вудс щёлкнула пальцами, на пару секунд сведя бровки к переносице. — Помнишь, когда мы в первый раз пришли сюда на ужин? Я тоже отправилась тебя искать, и ты тоже говорил, что не любишь шум и что все будут смотреть. Забавно! — Да, припоминаю, — ответ бальзамировщика уже был частично заглушён голосами игроков, праздновавших воссоединение семьи Наиба и успешный раунд. Как и предвещал Эзоп, Гилман, сидевшая напротив его бессменного места, уже о чём-то оживлённо шепталась с Маргаритой, периодически тыча пальцем на кухню. Стоило паре показаться в столовой, как Фиона ещë больше распалилась и уже даже не старалась переходить на тихий шëпот. Танцовщица, в отличии от жрицы, взволнованной и радостной от такой милой новости, спокойно глядела на бальзамировщика и садовницу, пока те не сели напротив них. Делая глоток вина из глубокого бокала, она успокоила новоприбывших маленьким кивком и сдержанной вежливой полуулыбкой, чтобы успокоить парочку, которая теперь боялась даже посмотреть друг на друга. Карл ответил Маргарите благодарным кивком в ответ и несколько расслабился. Шум вокруг своей персоны и без того ему никогда не хотелось поднимать, а в такой момент тем более. Казалось, что кто-то за столом, помимо Фионы и Маргариты, тоже успел узнать о чувствах Эзопа и Эммы. Приглядевшись к игрокам, бальзамировщик без труда заметил две особенно подвижные фигуры, от которых исходила некая иронично-дружеская энергия: Илай и Адам, сидевшие в другом конце стола, тоже поглядывали на них, о чём-то довольно переговариваясь. В конце концов примостившийся на коленях пророка котёнок был награждён мелкой запиской и отправлен к своему хозяину. Стоило Карлу прочитать послание, которое принёс в зубах его любимец, как на друзей упал взгляд, не выражавший ничего, кроме немого вопроса «вы оба сейчас серьёзно?». Шепард начертил в воздухе символ, которым обычно священники благословляли пару на удачу в браке, и с самым своим довольным лицом изобразил две буквы «Э», соединив их сердцем. Кларк искренне смеялся, наблюдая за отрёкшимся, и после его знаков помотал головой бальзамировщику, чтобы тот не слушал и без того смущавшего его парнишку. Парень закатил глаза и шумно отхлебнул чай, показывая, будто это его совсем не касалось. Однако, красные щëки выдавали его с головой, несмотря на невозмутимое лицо. Пусть сейчас Эзоп был и раздражëн поведением приятелей, но в душе радовался за то, что именно Илай и Адам были его друзьями. — Пхах, да хватит уже! — пророк шутливо толкнул в плечо отрёкшегося, продолжавшего острить на тему новоиспечённой девушки бальзамировщика. — Он с тобой потом разговаривать не будет! — Пф-ф, я тебя умоляю, — бросил парнишка, драматично взмахивая руками. — Потом спасибо скажет, когда я их обвенчаю, ха-ха-хах! — Знаешь, Адам, я ещё не видел ни одного священника, который бы вот так не смущался вообще ни по какому поводу, — хмыкнул Кричер, стараясь остудить пыл парнишки, но этим только ещё больше раззадорил его. — Любовь должна меня смутить? Это по-Вашему грех, мистер Пирсон? — ухмыльнулся Шепард, показательно схватившись за сердце в трепетном порыве чувств. — Это же самое прекрасное в человеке! Посмотрите, как Эзоп изменился: такой робкий, чувственный, витающий в облаках… Он ещë никогда таким не был! И всë из-за Эммы~ — И всë же, из-за любви люди становятся до безобразия глупыми, — фыркнул Пирсон, вцепившись в кусок мяса, и недовольно буркнул что-то себе под нос. — В этом тоже своë очарование, — мягко улыбнулся Шепард. — Любовь — самое сильное чувство в человеке, она может делать с ним удивительные вещи~ — Угх! — Ну, вот началось, — устало выдохнул Фредди, отвлекаясь на спор. — Пирсон, чего ты пристал к ним? И так сидим тут в постоянном ожидании смерти, так ты ещё и на веселье бурчишь. Между прочим, если ты забыл, Адам сегодня чуть жизни не лишился. Так что ешь молча, раз ничего полезного сказать не можешь. — Если ты не понимаешь юмора, то это лишь твоя проблема, Фредди, — оскалился вор, мрачнея прямо на глазах, уже не в силах терпеть вечные нападки со стороны адвоката. — Знаете что, господа? Бог говорил, что за столом ссорится запрещено, — сидевшая между двумя огнями Эмили без тени сомнений ловко схватила адвоката и вора за уши, заставив обоих от неожиданности и внезапной боли сдавленно зашипеть и заскулить. — Будете и дальше разводить поводы для драки, я вас лечить не стану. А то и добавлю. Надеюсь, я ясно выразилась? Последнюю фразу доктор произнесла с таким невозмутимым для грозной интонации видом, что сидевшим поодаль игрокам не пришло бы в голову, что именно говорит Дайер. Скривившиеся от боли Кричер и Фредди послушно закивали, моля о пощаде. Врач отпустила их и продолжила беседовать с Мартой, будто ничего и не было. Райли одарил своего соперника презрительным взглядом и отвернулся в сторону. Илай и Адам вновь захихикали и о чём-то быстро зашептались между собой, но их беседу вдруг прервала гостья, тронув пророка за плечо. — А? Аманда, что такое? — немного навеселе спросил парень, развернувшись к девушке лицом. — Мне неловко отвлекать от разговора, но… где расположена комната Бианы? Помню, она сказала, что ты помог ей с постелью, но она не может вспомнить номер двери, — девушка с мольбой взглянула на Кларка, заправляя за ухо выбившуюся прядь чёрных, как смоль, волос. — Нет проблем, я провожу, — с готовностью кивнул Кларк, уже намереваясь встать из-за стола. — Ну-у, нет, укладывать племяшку предоставьте мне! Такой момент я никому не отдам! — насмешливым тоном бросил Наиб, держа на руках моментально уснувшую после насыщения девчушку. Мужчина имел настолько довольный и светлый вид, что друзья с трудом бы узнали его ещë даже до трагедии: Субедар открыто и ласково улыбался, в глазах его блестела настоящая любовь, и даже лицо его, испещрëнное страшными шрамами ран, войны и горя, словно изменилось и разгладилось. — Где она себе комнату выбрала? Третий этаж, да? — Угу. Три-шестнадцать, — ответил пророк, усаживаясь обратно. — Наиб, может мне всë же помочь? Ты с раунда пришëл, весь в ранах. — Пустяки, и хуже бывало! Да и эта малышка ничего для меня не весит, — отмахнулся наёмник, тут же услышав смешок от якобы уснувшей девочки. — Ой-ой, а кто-то так убедительно играл до этого момента! Спасибо, Илай, я скоро буду. Аманда, ты тоже сиди, я справлюсь, — сестра с сомнением и тревогой застыла перед братом, сложив руки вместе и прижав их к груди — девушка явно волновалась за маленькую племянницу, пусть она и сидела на руках любимого дяди. Нечто в образе Наиба всë ещë пугало еë и вызывало недоверие, пусть и хотелось верить брату так же сильно, как и Биана. Субедар нутром чувствовал еë подозрение — видеть в глазах людей подобную опаску, когда они глядели на него, он уже давно привык и порой даже пользовался их страхом, но теперь, когда собственная сестра смотрела на него, как на опасного чужака, внутри словно что-то с хрустом ломалось. Субедар изо всех сил старался выглядеть перед «своими девочками», как он уже мельком назвал Аманду и Биану при соучастниках, дружелюбно и мило, но искренне радостно его принимала только племянница. Сестра ещë побаивалась его лица, ауры и манеры речи, так для неë непривычной после жизни в Сохо. Было больно осознавать такую реакцию, но Наиб не подавал виду, так как был рад просто видеть, наконец, свою семью воочию. Аманда в свою очередь упрекала себя в том, что чувствует к родному человеку настолько двойственные чувства: после гибели семьи девушка осталась совсем одна с ребёнком сестры на руках и положиться на кого-то в чужой стране ей просто было некому. Если бы не Вольт, который вытащил их с границы, то девушка наверняка бы сдалась искать выход из такой страшной ситуации. Бломквист был не просто другом их брата, а настоящим другом всей его семьи: связист, будучи по работе в Сохо, всегда заходил к ним в дом, рассказывал о жизни в Эварис и делился переживаниями из собственной семьи. В какой-то мере Вольт был их семье ближе, чем сам Наиб. Но даже при таком условии Бломквист не мог взять на себя ответственность за Аманду и Биану, так как сам оказался в большой беде и при всëм желании помочь друзьям, он бы не мог сделать больше, чем сделал на нынешний момент — сохранил их жизни и дал возможность отдохнуть и увидеться с Субедаром. Сестра знала, что вся их семья зависела от заработка брата поначалу — если бы не его решение отдать свою жизнь Эварис, то и еë самой бы здесь не было — заводить ещë одного ребëнка в ситуации полнейшей нищеты никто бы не стал. Пусть даже когда их положение улучшилось, деньги Наиба продолжали не просто держаться им на плаву, но и иметь достойную счастливую жизнь. Каждый шрам еë брата был заработан для того, чтобы она жила так, как желала сама, не отказывая своим мечтам в пользу тяжëлой работы. Пугающий видом наëмник сделал для неë то, за что бы она никогда не смогла бы расплатиться. «Я должна быть ему благодарна, — думала Аманда, потупив карие глаза. — Он всегда так хотел нас увидеть, а теперь… Наверняка ему больно видеть, как я его боюсь. Ах, если бы на моëм месте была бы Фрида [мать Бианы, старшая сестра в семье Субедаров], то она бы уж точно смогла найти слова, чтобы его порадовать! Что мне ему говорить, чтобы он не расстроился?.. Он был так счастлив, когда нас увидел, даже расплакался… Боги, ну почему же я не могу просто расслабиться и быть с ним искренней? — Наиба она хорошо знала лишь по голосу, когда он звонил им, и теперь голос брата казался ей совсем чужим, словно не пренадлежавшим этому израненному телу с не менее израненной душой. — Нет… нужно быть проще. Он ведь мне родной человек. Он не причинит мне вреда. Он всю жизнь только и делал, что помогал нам. Какая в конце концов разница, как он выглядит? Нужно просто привыкнуть к его виду… Наиб ведь не плохой человек! Как же стыдно вот так его бояться, словно он что-то сделал. Надо быть с ним потеплее. Теперь ведь он сам — глава семьи. Чувствую себя ещë большей обузой…» Это молчаливое переглядывание длилось не больше пары секунд, но каждый успел отметить для себя реакцию собеседника. — Я правда справлюсь, не волнуйся. Отдыхай, — мягко улыбнувшись, убедил сестру Наиб. — Х-хорошо, — немного смущëнная неловкая улыбка озарила тревожное личико девушки, дав Субедару надежду на то, что ему доверяют. Когда наëмник с племянницей на плечах скрылся из виду, Аманда постаралась отвлечься от собственных мыслей, которые и без того пожирали еë всю эту неделю, и огляделась, задержавшись немного взглядом на повязке Кларка. Знакомые руны на ткани, одноглазый компаньон, доедавший со стола куриную кость — ошибки быть не могло: перед ней сидел пророк, человек из народа олеюкси. — Ам, простите, мистер… Вы Илай, верно? — Ага, — кивнул парень, повернувшись к девушке. Его самого заинтересовал образ этой незнакомки: девушка имела нетипичную для эварийцев внешность, а кроме них и своих собственных мхури Илай никогда не видел людей других рас. Поначалу Кевин и Наиб тоже были для него странными чужаками. Про охотников из Йоншена он вообще ничего не знал. Восточная внешность девушки казалась Кларку интересной: пушистые аккуратные чëрные брови, смугловатая кожа, длинные тяжëлые чëрные волосы, выразительные карие — почти чëрные — глаза в обрамлении густых ресниц. Аманда была не похожа на Наиба лицом или повадками — разве что тон кожи был схож, так как оба являлись выходцами из довольно южной страны — но от обоих веяло чем-то очень родным. Кларк при одном лишь взгляде на девушку понял, кто же появился на пороге их поместья.— Твоя маленькая племянница сказала, что ты историк. Это значит, что ты изучаешь прошлое, да? — Не только прошлое, но и культуру, фольклор, всë такое, хах, — Субедар слегка смутилась такому внимательному знаку, и сразу стало легче вести диалог. — Так… ты ведь из олеюкси, правильно? — Илай кивнул и отхлебнул из кружки чай. — Ух ты, я уж думала, что не встречусь с вами вновь! Я, ам… я изучаю вашу культуру, религию и язык с первого курса института. Т-ты ведь… ты из тех, кто дружит с поселениями? — Ну, не то чтобы дружит… Мы просто живём отдельно и никого не трогаем. Только если люди сами не приходят за нами, — честно ответил Кларк, увидев, как зажглась энтузиазмом Аманда. — Мои мхури — не воинственные люди. Мы хотим жить спокойно. — Вот как, хм… А откуда ты так хорошо знаешь креольский? — У него отец — эвариец, — ответил за друга Адам, вливаясь в разговор. — Он его и научил. — Эвариец? Но вы же не принимаете чужаков… — задумчиво протянула девушка. — У нас был дефицит мужчин в племени, да и он добровольно отказался от жизни в городе ради мамы и принял веру, — пояснил пророк. — Там было ещё пару вещей, повлиявших на нашу предводительницу, но этот — один из главных. Забавно, но именно то, что мой отец раньше жил в городе, где меня схватили, спасло меня от этой… как же Нортон говорил… фа… фабе… — Фабрика «Пьёдьюксон», — закончил старатель, услышав разговор. — Не самое приятное, что ты мог сказать за столом, Илай. — А что это? — наклонила голову девушка, обратившись уже к сидевшему неподалёку Кэмпбеллу. — Угх… Место, где из юджо выкачивают энергию. Сказал же, что такое за столом не обсуждают, — мрачно отозвался проспектор, хрипло закашлявшись. — Простите-простите, пожалуйста, я не знала, — виновато пробормотала Аманда. «Называет Илая «юджо»? Кажется, он не очень любит пророков. Ещë и про фабрики знает… Откачивать из людей энергию? Что за кошмар? Олеюкси без магии погибает. Эварис и правда неприветливое место… Кто же это такой? — девушка с опаской глянула на Нортона и задержалась глазами на его ожоге. — Человек суровый, но, видно, не злой. Иначе бы Илай не сидел к нему так близко. На профессора не похож, а экспедитор бы не отзывался так грубо о народе, с которым повстречался. Неужели ловец?..» — Не бери в голову. Давайте лучше о чём-нибудь приятном поговорим, — Нортон поднял глаза на Аманду и ухмыльнулся в ответ на еë пытливый взор. — Почему, кстати, ты сказала «вновь не увижу»? Ты была знакома с кем-то из юджо? — О, да. Большинство поселений олеюкси живёт в горах Эварис, но три больших племени есть и в Мальричесс… Я надеюсь, что есть до сих пор, — девушка сложила пальцы в замок и тяжело грустно вздохнула. — Мы их не трогаем и стараемся наладить мирный контакт. Одно из племëн как раз жило недалеко от нашего института, и нас часто водили к ним на практику. В том племени было человек четыреста, не меньше. Кажется, четыреста сорок два… Если меня не подводит память. Кларк невольно поперхнулся, услышав такую огромную, по его меркам, цифру: — Сколько?! У нас в самых больших племенах человек пятьдесят! — Союз Сохо расположен намного южнее, чем место поселения твоего племени, — непривычно для своей обыкновенной энергичности измученно вздохнул Кэмпбелл. — На севере и вправду очень малые группы. На востоке и юге из-за деятельности ловцов в племенах тоже едва ли набирается сотня… Так, говоришь, то племя мирное, да? — А разве бывают не мирные? — недоумённо нахмурилась Аманда. — Вы тоже историк или исследователь, да? — Старатель. — Старатель? — переспросила девушка. — Но откуда Вы столько знаете об олеюкси?.. — Горы на самом деле довольно тесны — случайно зайти на территорию чужого племени не составляет труда для человека, который ищет драгоценную руду, — уже более расплывчато бросил Нортон, чтобы не шокировать девушку долгим и полным ужасов рассказом. Чтобы сразу перевести тему, мужчина обернулся к Кларку и с иронией хмыкнул: — Значит, теория насчëт того, что юджо дичают только из-за охоты, подтвердилась, Илай. — Я не дичал! — возмутился пророк, поджав губы. — Неужто ловцы настолько сильно вредят вам? — Аманда ошарашенно вытаращила на пророка свои глубокие тëмные глаза. Илай вздохнул, подумал с пару секунд и молча приподнял одну из штанин, показав глубокий шрам, оставленный от лески. — Они везде ставят ловушки. Для охотников мы становимся просто очередным зверем. Даже со зверем так себя вести нельзя, — Кларк махнул головой, словно отогнав плохие мысли, и принял прежнее положение. — И повторю: я не дикий! — Да я же не про тебя только говорю, — пропустил слабый смешок проспектор. — И что, юджо пускали вас к себе? — Они были совсем не против, — девушка приподняла уголки губ, отчего на лице еë показались две милые ямочки. — Быть честной, дети в нашем племени уже и не ответят на вопрос о том, кто такие ловцы. Это не может не радовать, учитывая нынешнюю ситуацию… — Господи, вы оба будто зверушек обсуждаете, — хихикнул связист, подслушав разговор. — Что такого особенного в их народе, что вы прямо светитесь, когда его обсуждаете? Не в обиду тебе, дружище. — Всë в порядке, им просто интересно. Мне тоже было в новинку услышать о разных штуках в Эварис. Некоторые вещи я всë равно не могу понять, — ответил пророк, заканчивая с чаем. — Уф-ф! Я, кажется, объелся… — Да уж, тут столько вкусностей, что просто грех что-то оставить, — ответил Вольт, тоже устало запрокидывая голову. — Это же ваш парнишка в сером готовил, да? Обязательно ему спасибо скажу… Кстати, — связист вдруг посерьëзнел, тон его голоса понизился, а взор стал прямым и холодным. — Наиб тут обмолвился, что это ты предсказал бомбёжку. Это правда? — К сожалению, никто не прислушался… — понуро выдал Илай. — Честно, и я не поверил бы, — закусив ноготь на большом пальце, вздохнул мужчина. — Чтобы какой-то парнишка из гор предсказал геноцид соседнего с Эварис государства — даже звучит сомнительно… А оказалось… — Вольт задумался над чем-то своим, хмуро насупив светлые брови. — Ты прости, Илай, просто это действительно было… очень неожиданно. Предсказать подобное не смогли даже главы государств — а тут вдруг… Мрак… — Я понимаю. Но давайте о чём-нибудь хорошем поговорим. Как и сказал Нортон! Для плохого у нас будет ещë множество дней. Сейчас же лучше немного отдохнуть… — Мне нравится твой подход. Я весь к вашим услугам, — усмехнулся Бломквист, слегка покачиваясь на стуле. — Могу рассказать что-то из своего прошлого! Наверняка, у вас есть, что спросить, после пары месяцев жизни с Наибом, ха-хах! — О-о-о! Я знаю, — воскликнула Вера, придвигаясь к связисту. — А расскажите про нашу сладкую парочку наёмника и экспедитора~ Они такие молчуны, что просто жуть! Наиб только отнекивается, а Курт просто ничего не говорит! — Да нечего там рассказывать! — бросил Курт, нервно усмехнувшись. Вольт, как и Наиб, прекрасно знали про его предательскую глупость во время службы, из-за которой погиб отряд новичков. И если с Субедаром он условился молчать об этом случае, то вот Бломквист никакой клятвы на это не давал, отчего Франк весь вечер сидел, как на иголках, из страха, что связист ненароком откроет всем его шкаф со скелетами. Но, как ни странно, сейчас Вольт вëл себя довольно непринуждённо и даже улыбался своему товарищу, будто забыл о том роковом дне. Улыбка эта, однако, была фальшивой: это знал и сам Курт, и Вольт, и Наиб. Никто ничего не забывал. Но ради общего блага и поддержания хорошей легенды для бывшего друга, наëмник и связист молчали. — Пхах! Про этих неразлучников? Да без проблем, — мужчина растянулся в ехидной улыбке, насколько это позволяла повязка на лице. — Прямо с самого начала рассказать? — Давайте! Мы же тут допоздна сидеть собрались, — довольно ухмыльнулась Эмма и потянула руку к бутылке с вином, но была остановлена вопросительно поползшей вверх бровью Дайер. — Ну, мисс Дайер, хоть немножко можно?.. Не маленькие уже! — Ладно, — выдохнула доктор бегло осматривая посвежевшего после душа и перевязки связиста и оценивая его состояние. — Никому сейчас не помешает расслабиться. — Итак… — начал Вольт, вспоминая детали своего ученичества вместе с друзьями. — С Куртом я знаком с восьми лет — вместе с ним поступали в училище. Не скажу, что прямо дружили, но часто играли в одной компании. — В восемь лет? — неприятно изумился Кричер. — Кошмар! Это же совсем дети! Какого чëрта вообще таких мальцов отрывали от семьи?.. — В училище отправляют по разным причинам, — Вольт понимающе закивал. — Кого-то родители хотели как можно скорее взрастить на школе суровой жизни. Кого-то отдавали, чтобы ребёнок остепенился и выбросил «дурь» из головы — так с Куртом и было. Некоторые предки просто не могли найти времени на ребёнка и, поддавшись на рекламу училищ, записывали его туда, думая, что убивают двух зайцев сразу: и о ребëнке заботиться не надо, и он сам вырастет уважаемым военным, — тут Бломквист помрачнел, будто говорил о себе, и тяжело вздохнул. — Кому-то было выгодно получить денег с поступления их чада. Находились и те, кто правда хотел стать военным с самого детства. Вот они — самые страшные, как по мне. Вырастали либо отбитыми вояками, либо сходили с ума… Много было причин. Из-за этого все группы новеньких первое время не принимали друг друга — было довольно тяжело. Всё равно что стать сиротой при живых родителях. Несмотря на то, что мы постоянно были вместе, никто особенно не привязывался друг к другу. А если и кучковались, то в основном лишь ради того, чтобы не дать себя в обиду… По крайней мере так было до прихода Наиба. Думаю, мы выглядели, как промокшая заблудившаяся шайка напуганных котят. Общаться было не о чем, да и хотелось внимания совершенно не такого, какое давали мы друг другу, как ровесники… — опечаленно вздохнул связист, но тут же хитро улыбнулся, продолжив насмешливым тоном: — Ровно до того момента, пока в нашем отряде не появился один преинтересный рыжеволосый мальчишка! Сказать, что мы в лицо не видели рыжих волос — вообще ничего не сказать. Это был второй начальный класс, и когда к нам в комнату отдыха утром привели Наиба, мы вначале подумали, что он горит. Без шуток! Грёбаный Эварис со своими нацистскими настроениями напрочь заставил нас поверить в то, что Наиб — огонёк на ножках, ха-хах! Так вот, нас проинформировали, что, мол, так и так: вот вам новый товарищ, он не из Эварис. И вот именно этот интерес к новичку всех сплотил. Но самое интересное: то, что насторожило больше необычной внешности Наиба, была его молчаливость, — участники, прислушавшись к рассказу протестанта, широко раскрыли глаза от удивления и с недоверием посмотрели на рассказчика. — Да-да, я вас понимаю! По нему сейчас вообще не скажешь, что молчун, но вот лет в девять-десять Наиб был совершенно другим. Внешний вид у него был вообще не «ах»: истрёпанная одежда, выпирающие от голода кости, непонятные синяки и царапины по всему телу, круги под глазами, которые бывают только у людей, что работают без продыху сутки напролёт… Единственное, что вообще не изменилось в нём за эти года — это глаза. Они были просто безумно живыми. Не знаю, как вам описать, но, думаю, вы и так меня поняли: даже из-под тени капюшона эти два бирюзовых огня горят жизнью. Чëрт возьми, сейчас, когда вспоминаю это всё, даже не верится, что я уже такой старый… — Да разве? — улыбнулась Наир, проводя пальцами дорожку к говорящему. — Тебе от силы же тридцать шесть, раз вы одногодки с Наибом и Куртом. — Да уж… по факту тридцать шесть, но я уже чувствую себя на все пятьдесят, — насмешливо фыркнул Бломквист. — С ранами особо не покрутишься, хах! Так вот, о чём я… Ах да. Наиб молчал постоянно. Вот совершенно не издавал ни звука: за столом, на занятиях, на отдыхе — молчал и всë. Да что уж там: когда мы его спрашивали о чём-то, он ничего не понимал и реагировал лишь на своё имя. Именно поэтому мы решили для себя, что он немой. Правда оказалась куда прозаичнее: он просто не знал креольский! То есть Наиб примерно месяца два-три ни с кем не общался, просто не понимая о чём речь вообще. Это всплыло на уроке математики, если меня память не обманывает. Так ведь, Курт? — путешественник кивнул, слушая голос давнего друга. — Мы как обычно решали всякие школьные примеры, но учитель сделал ошибку на доске, которую мы благополучно не заметили. И когда сидевшая за одной партой с Наибом девчушка заметила, что его ответ не совпадает с тем, что на доске, то он и спалился. Его вызвали к доске, показать правильное решение, попутно нахваливая, но Наиб и с места не сдвинулся. Он ничего не понимал, а тут мы ещë и такой шум вокруг него подняли. Оказалось, что учитель немного знал эспарто. Он сказал ему что-то вроде: «Ты не понимаешь нас?» Тогда мы знатно офигели, так как он ответил. На своëм, конечно, но тем не менее мы наконец-то услышали его голос! Это было первым толчком к нашим приключениям, — связист осушил бокал, продолжив уже слегка расслабленным тоном: — Старшекурсницам, изучавшим эспарто как дополнительный язык, дали на попечительство Наиба. Они его не особо жаловали по понятным причинам: им нужно было готовится к экзаменам и к выпуску, а тут, как снег на голову, свалился мальчишка, не имевший никакого понятия о креольском. —«Не жаловали»? — наклонил голову Адам, сводя брови к переносице. — Обижали его?.. — Я бы не сказал, что сильно прямо уж обижали, но было неприятно: то накричат за неправильно выполненное задание, то проигнорируют его попытки хоть немного поговорить. Мы это заметили, так как после таких уроков он часто приходил очень расстроенным и тут же садился за учебники. Последней каплей стало то, что один из придурков-однокурсников его наставниц стал приставать к ней в очень… агрессивной форме, — запнулся Бломквист, подбирая приличные выражения. — Мы тогда с обеда возвращались и видели из-за угла с ещё одним нашим одноклассником. Так вот Наиб сказал этому ублюдку очень чётко и смело «не трогай её» и загородил собой ту девушку. Но сами понимаете: что может против восемнадцатилетнего лба десятилетний хилый мальчик… Короче всё закончилось дракой. Думаю, не надо объяснять, кто кого ударил. Самое обидное, наверное, в этой ситуации это то, что та старшекурсница даже не вступилась за него. — Ох, бедняжка… — Фиона закрыла руками рот, услышав такое с другого края стола. — Но… но ведь… это же училище — там должны быть хоть какие-то правила! — Правила есть, но… скажем так, всем было не до разборок с драками, — Вольт покривился, словно его самого ударили по лицу. — В общем… После этого Наиб сильно отдалился от всех. Не то чтобы он с кем-то был близок тогда, но после той стычки всё, что он делал — приходил с занятий, делал домашку в углу комнаты и ложился спать. На это было больно смотреть, и мы понятия не имели, что нужно делать в такой ситуации. Почему-то самих себя нам было не жалко, а вот его — очень. Не знаю уж, почему так было. Наверное, мы ещë не совсем очерствели к тому моменту. И вот примерно ещё месяца два Наиб себя так вёл и ни с кем не общался. Старшекурсницы окончательно забили на него болт, но только не их ублюдки-дружки. Так как Наиб стал и обедать отдельно от всех, никто из нас не замечал того, что эти твари отбирали у него всю еду, а то и избивали, пока никто не видел. Сам Наиб ничего не мог нам сказать, потому что попросту не знал как, а мы не замечали синяков из-за того, что они были под одеждой. Однажды он пришёл спустя час после ужина, когда все были в комнате отдыха. Всё его лицо было в крови и синяках и дышал он очень хрипло, будто ему ремнём грудную клетку сжали… Мы спрашивали в чём дело, но он так же продолжал молчать. Одна из дежурных заметила его состояние и тоже постаралась допытаться в чём же дело, но… чёрт бы побрал этот креольский тогда. В конце концов она позвала учителя, который преподавал эспарто и был по совместительству земляком Наиба. До сих пор не знаю по какой причине этот дядька невзлюбил его: вроде из одной страны, да и Субедар не выглядел, как плохой ребëнок, — связист с раздражением фырнул, вспоминая лицо того человека. — Короче он тоже его спрашивал, и Наиб на своём ему что-то ответил. Вот и… вместо того, чтобы пойти и разобраться с тем, кто сделал это с ним, тот ублюдочный учитель при нас начал просто люто на него орать, что мол «ты должен вести себя как мужчина», «ты терпила, а не человек» и прочее, на двух языках сразу. Это было так страшно, что мы просто с места сдвинуться не могли. Наиб стоял перед ним, как вкопанный, и молча слушал со злым лицом. Пусть он и был очень обижен, но не позволял себе что-то сказать в ответ или заплакать. Ха-ха, сейчас зная Наиба, если бы учитель тогда не остановился, Наиб бы набросился на него с кулаками, честное слово! Мы тогда тоже впервые столкнулись с тем, что взрослый человек может говорить такие вещи, поэтому были в шоке. Но пока мы стояли с раскрытыми ртами, Курт вмешался в эту перепалку, — улыбнулся мужчина. — Он первый вступился за Наиба. Закрыл его собой и сказал что-то вроде «Вы не имеете права его обижать», да? И куда делась твоя былая смелость? — с иронией вздохнул Вольт. — Хэй! — с ноткой обиды возмутился Франк в ответ на замечание друга. — Она никуда и не девалась, ясно? — Да, верю-верю, — саркастично протянул связист, сложив из пальцев подобие рта и повторив за экспедитором все слова. — Так вот! Эта кричащая башка накинулась и на Курта, но потом подключились и мы. Семьдесят три человека — это уже не шутки, нахрен! Тот тип убрался, а Наиб весь словно расцвëл после этого. — После чего? — спросил появившийся в дверях Субедар и сел рядом с другом. — Гадости про меня рассказываешь? — Мне ещё дорога моя голова, — учтиво ответил Вольт, чем заставил остальных засмеяться. — Рассказываю, как ты попал в училище. — И сколько ты растрындел? Все уже плачут? — хмыкнул наёмник, развернув стул спинкой вперёд и положив на неё руки. — На чём остановился хоть? — Когда Жук на тебя накричал в первый раз, — ответил за Бломквиста экспедитор. — Боги, нашëл, что рассказать! Что один, что второй — одинаковые дятлы… Ну и? — спустя пару минут неловкой тишины, спросил Наиб, разведя руками. — Чего молчите? Мне тоже интересно теперь послушать, как вы это всё видели — я-то ничего не понимал в первые полгода, так что трави байку дальше, — хмыкнул военный и скинул капюшон толстовки с головы. — Так вот… Наиб пытался как-то нас поблагодарить знаками, но его вскоре забрали в медпункт. Это, наверное, первое, что объединило нас, как команду, — связист тепло глянул на Субедара и положил ему на плечо здоровую руку. — Ой, да хватит сопли разводить, Вольт! Не обращайте внимания, он просто хотел быть писателем, поэтому так долго всё рассказывает. Впрочем, ничего с училища не изменилось, что касается Вольта, — хихикнул наёмник. — Если короче, то через пару дней я упал в обморок прямо на занятиях, так как толком не ел и потому что мне, оказывается, сломали ребро во время того месива. Меня вернули в медпункт, насколько помню, и опять продолжили трясти по какому-то поводу, а потом опять пришёл Жук. Ненавижу его всем сердцем до сих пор, клянусь. Опять начал впаривать про то, что я слабак и вообще жизни не достоин, раз позволяю над собой так измываться. Меня прямо трясло от ненависти. Нет, ну каким образом я должен был обороняться от шайки идиотов, которые меня выше раза в два, да ещё и вооружены были?! — начал оправдываться мужчина, стараясь выгородить свою слабость даже в тот момент — Наибу не хотелось признавать, что он когда-то и где-то давал слабину, поэтому как можно скорее пропустил все моменты, где он выглядел, по его мнению, жалко. — В итоге я накрутил себя, что сам такой жалкий, раз не могу справиться с обидчиками, до такой степени, что впервые задумался о смысле жизни. Ко мне через пару дней пришли все мои одноклассники с каким-то устройством. Оказалось, что это был переводчик, — Наиб впервые за долгое время ласково улыбнулся. — Они купили его на общие деньги. Мне было ужасно неловко перед ними всеми, учитывая то, что я даже не знал, как сказать «спасибо». И вот тут я бы мог сказать, что инициатива такого хода принадлежала Курту, но нет, ха! Всё это устроил самый лютый хулиган отряда, на всеобщее удивление. — И кто же это был? — с нетерпением поинтересовалась Марта, придвигаясь поближе. — Да однокурсник наш, — саркастично бросил Вольт. — Вы даже не слышали о нём, не стоит внимания. — Ай, ну не томи! — воскликнула парфюмер, видя в глазах троицы ехидство. — Кто это был? — Давайте лучше загадку, — хлопнул в ладоши Субедар. — Марта, только ты молчи! — Бехамфил непонимающе сложила губы бантиком и нахмурилась, но, услышав первые строчки загадки, захихикала и прикрыла рукой рот. — Давай я! — вызвался Бломквист. — Итак… Роте сказали изваять статую в человеческий рост за два дня. Недолго думая, они вылили пару вёдер краски на одного из своих сослуживцев и сказали постоять, не двигаясь, когда придёт проверка. Солдат с заданием справился, но когда пошёл отмыть с себя краску, то не смог даже пятнышка оттереть. С тех пор тот солдат ходит статуей, так не избавившись от краски. А однополчане ему потом настоящий памятник поставили, как напоминание себе и другим о цене халтуры. Что же это за краска такая, которую было невозможно так долго отмыть? — Перманентная? — развёл руками Нортон, но координатор с остальными бывшими военными покачали головами. — Прозрачная, может? — предположил Эзоп, но ответ оказался неверным. — Смола?.. — несмело подала голос Аманда, но и ей не удалось разгадать этой загадки. — Серебрянка! — щёлкнула пальцами Маргарита и тут же услышала приятно удивлённый свист Бломквиста. — Джошуа Серебрянка — ваш одноклассник? Да быть того не может! — А вот и может, — передразнил танцовщицу наёмник. — Мы с ним были лучшими друзьями до выпуска из училища! Тот ещë сорвиголова! — Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, — страдальчески простонал Адам, уже порядком поплыв от пары бокалов. — «Джошуа Серебрянка — мой одноклассник»… Боже, да я бы всё отдал за такое! — А… кто это? — неловко сложил пальцы домиком Илай. — Его фамилия не похожа на ваши. Он тоже не из Эварис? — Джошуа Серебрянка — один из самых ярых революционеров, бунтовавших не только против войн, но и в пользу демократии, — пояснил Бломквист. — Он сделал очень многое для прекращения войны с Орчард и восстановления Прокостских островов, как отдельного государства, а не колонии. Серебрянка — это его прозвище, которое ему дали за нечеловеческую стойкость и настырность. Джошуа не был воином. Он был дипломатом… Эх, каждый раз, как его вспоминаю, выть хочется. Он был одним из первых, кто поднял бунт против правительства и кто повёл за собой огромное число последователей его идей мира и демократии. Причём он был патриотичным и до безумия любил Эварис. Так любил, что его сердце осталось холодным к самым красивым девчонкам из отряда, — со смешком добавил связист, чтобы разбавить напряжение. — Он очень важный и великий человек, хоть и не успел осуществить своих планов. — «Не успел»? — с опаской спросил Кларк, уже предвещая не самый приятный ответ. — Его поймали и расстреляли на главной площади в Сан-Личе за, угх… антипатриотические и экстремистские настроения в стране. Ему было всего двадцать пять, — пояснил Вольт. — Перед выстрелом он произнёс-- — «Всегда следует думать о массах, а не об индивидуумах. Об индивидуумах думать преступно, потому что интересы индивидуума ничего не значат перед лицом человеческого сообщества»***, — закончил за мужчину Шепард. — Мф-ф, мне бы так… — Не каркай! — одновременно сказали Марта и Курт. — Ой, ну, давайте дальше, — поторопила рассказчиков Вера, с интересом слушавшая рассказ о прошлом. — Однокурсники пришли, и что дальше? — А дальше мы с помощью переводчика смогли с ним контактировать наконец-то, — ухмыльнулся Вольт и толкнул наёмника в плечо. — Наиб очень удивился, когда понял, чего мы хотели дружить с ним всë это время. До этого момента, как оказалось, он считал, что мы его не принимаем. — У меня было мало опыта с пониманием чужих эмоций, — буркнул Субедар, вновь выгораживая себя. — Да я не ругаюсь, тише, — хрипло усмехнулся Бломквист. — Пока он отлёживался в медпункте, наша группа смогла добиться того, чтобы нам дали право обучать его креольскому вместо старшекурсниц. Нам дали доступ к библиотеке и приставили в помощь двух учениц из параллели, которые тоже были иммигрантками из Союза. В конце концов мы потихоньку выучили Наиба креольскому так, что сейчас и не скажешь, что он когда-то говорил на другом языке. — Vi forgesis ion [Ты забыл кое-что], — чётко произнёс Франк под одобрительную и смущённую улыбку Субедара. — Он учил нас в ответ. Наиб смог выбить для каждого из нас отличные оценки по иностранному языку, которым у нас был единогласно выбран эспарто. — Ой, да ладно вам, — махнул рукой наёмник. — Не отнекивайся, ты и вправду меня этим спас, — выдохнул связист. — Скарлато Суно хоть и многонациональная группировка, но большинство рядовых участников креольский не признают мирным. Так вот, я чуть было по ошибке жизни не лишился, если бы не начал лепетать о пощаде на эспарто. Именно поэтому весь наш отряд, хоть и разбросан по разным уголкам Эварис, но, оказавшись бы в Союзе, без проблем бы общались с местными. Но мы опять немножко отвлеклись, — протянул Бломквист, заметив нараставший в глазах игроков интерес. — За полтора года мы уже полностью свободно общались между собой. Слава учебникам, переводчикам и, конечно же, светлой головушке нашего Курта Франка, который так этим увлёкся, что не отходил от Наиба ни на метр, став его закадычным другом. — А Наиб нам рассказывал, что они подружились после того, как старшекурсники напали на него с тепловым револьвером, и Курт его спас, — возразила координатор. — О, как! Ты специально тут Курта боготворил, чтобы его все полюбили, м? — с тонким упрëком, словно в шутку, спросил у Субедара Вольт. На самом же деле за этим вопросом сквозил неприкрытый жирный знак вопроса. Казалось, ещë немного и связист точно сорвëтся и скажет лишнего по поводу Франка. — Не то чтобы боготворил… Что ты ко мне пристал вообще? Думаешь, я помню, что там было? — глаза наёмника заметались из стороны в сторону, выдавая его волнение. — Вольт, веришь-нет, Франк слишком изменился. Да и к тому же большинство было уже обеими руками «за», чтобы он был капитаном! Я за него ручаюсь. И немного приукрасить — не боготворить! Тоже тут выдумал! — О чём это вы? — поднял бровь Кевин, заподозрив в разговоре какой-то скрытый подтекст. — Ручаешься? — с сомнением переспросил Вольт. Лицо его на секунду перестало быть таким улыбчивым и открытым, между бровей пролегла напряжëнная тяжëлая складка. — Да. Всë в порядке, — твëрдо заявил Субедар почти в полной тишине зала. — Что-то не так? — поинтересовалась чуткая Вера. — Да нет, мелочь. Наиб упустил малюсенькую деталь в этой истории, когда рассказывал вам, — Франк сидел за столом весь бледный и холодный, понимая, как близок он сейчас к провалу. Но Бломквист опять подобрел и продолжил своим обычным тоном, пусть и с небольшим упрëком: — Да, Курт и вправду стал защищать друга, но это не дало им обоим преимуществ перед старшими. Но потом прибежали на крики мы. Как я уже говорил: семьдесят человек — это не шутки. Пусть маленьких, но человек. Всё закончилось выстрелом Курта в одного из тех придурков из их же револьвера. Да так мощно, что тот несчастный старшак сжёг себе брови и месяц ходил с нарисованными, — пояснил связист, тихо засмеявшись. — А в остальном, думаю, всё так, как и рассказывал он вам сам. Нападки тех идиотов так и не прекратились, но мы стали так сплочены, что они и пальцем тронуть кого-то не смели. Тем более, что они уже выпускались… Прямо к дню рождения нашего любимчика Теннор. — Ты можешь без этих поворотов в речи общаться? — стушевался Наиб и молча забрал у Шепарда бокал, не обращая внимания на его немую мольбу. — Жить без них не могу, ты же знаешь, — по-доброму отозвался Бломквист. — А когда у тебя день рождения, Наиб? — зажглась интересом Елена. — Пятое августа, — бросил Курт. — Мы знаем с Вольтом, но сам Наиб не скажет вам. — Закройся! — фыркнул Субедар. — Так вот когда мы узнали это, то естественно решили отпраздновать. Тем более, что Наиб уже понимал нас, как и мы его. Вы бы видели его лицо тогда! — связист пытался отбиться от закрывавшего ему рот наёмника. — Он было дико смущён и чуть ли не плакал от счастья! — Я не плакал! — громко возразил наëмник под тихий сдержанный смех Аманды. — Мы подарили ему кучу разных безделушек, так как у него денег совсем не было. А причину их отсутствия он рассказал нам только после праздника, — закончил путешественник. — То есть ты держал в секрете мотив своего поступления? — широко раскрыла глаза Марта, наблюдая за дурачившимися давними друзьями. — А смысл мне это было говорить тогда? Проблем и без того хватало, — пожал плечами наёмник. — Да это и не столь важно было для ребят. Они меня не за это любили. — Н-да. Мне кажется, Серебрянка тебя именно за это жаловал, — хихикнул Бломквист. — Семья ему тоже прислала подарок, который до сих пор лежит на почётном месте в его комнате. Полароид поистине крутая вещь, и Наиб все свои мелкие сбережения пускал на плёнку для него. Сто процентов до сих пор носишь с собой альбом, я прав? — Носит, ещё и заламинировал всё, — закивал Франк, заставляя наёмника залиться краской. — Там даже фотки, которые ты делал и отдавал ему на хранение. — Мы отвлеклись от истории! — напомнил раскрасневшийся Субедар, повысив тон для внимания. — После того, как те ублюдки выпустились, мы спокойно доросли до средних классов. И, как оказалось, я был совершенно бесполезен в бою: тяжёлое оружие весило, как я сам, а силой и мышечной массой я похвастаться не мог. Ну, то есть я выполнял все силовые нагрузки от отжиманий до стрельбы лучше всех, но меня могла повалить любая девчонка из отряда. Тогда у нас появилась хорошая тренер, который не стала оставлять всё как есть, а всерьёз занялась мной и ещё несколькими ребятами из отряда. Проблема состояла в том, что я старался изо всех сил и выполнял все нужные упражнения, что и другие, но моё тело просто… просто зависло на одном уровне, несмотря на усердия. — Так ведь не может быть, — недоверчиво прищурилась координатор. — Тело постоянно может развиваться, особенно в таком юном возрасте. — Ты не права, — закачал головой Уильям. — Больше, чем тебе дано изначально, раскачаться нельзя. Без препаратов и всяких таблеток я имею в виду. — Подтверждаю. Телосложение у каждого разное и требует других упражнений для достижений желаемого результата, — возразила Бехамфил Эмили. — Тут уж и вправду ничего не попишешь. Сравните хоть сейчас, миссис Бехамфил, тех же Уильяма и Наиба: нагрузки у них примерно одинаковые, учитывая прошлое, но, несмотря на возраст, Уильям имеет более развитое в плане силы тело, тогда как Наиб, постоянно находясь в состоянии физического напряжения в местах боевых действий, и ростом ниже и телосложение имеет больше гибкое, чем мускулистое. Это предел их физического развития. Натурального, если так можно выразиться. — М… Хорошо, да, я была не права, — задумалась Марта, извиняясь перед наёмником. — Пхах! Но, несмотря на это, он уложит Уильяма на лопатки за пару секунд, — заговорщически произнёс Вольт. — Без обид, Уильям! — Не стану спорить, — регбист без злобы улыбнулся и решительно нахмурил брови. — Но в спарринге я бы всë равно силы проверил! — Замëтано, — кивнул Субедар. — Именно это Наиб и хотел рассказать дальше. Вначале самостоятельно, а затем с тренером стал серьёзно заниматься боевыми искусствами с теми, кому это было нужно или интересно. В итоге тренер нашла его сильные стороны и стала развивать их до предела. Скорость и ловкость — это самое главное в бою для него. Через полгода таких тренировок Наиб превратился просто в машину для уб… для побед! — исправился Вольт. — Он даже старшекурсников без особых проблем заставлял молить о пощаде. — Хватит меня нахваливать, — попросил Субедар, с мольбой смотря на Бломквиста. — А кто это тогда ещё сделает, а?! Дай я уж повеселюсь, раз всего на день приехал, — кинул связист, тут же прерывая вопрос друга продолжением рассказа: — Так о чём я? А! Наиб стал одним из самых лучших и самых юных обучающихся в училище. Это произошло не только от нашей дружной сплочённости, но и из-за его семьи: чем лучше учишься, тем большую тебе дают стипендию. Но Наиб находил способ заработать лишних карманных: не советую спорить с ним на деньги или соревноваться в спорте — с треском проиграете. А вообще его учителя часто мотивировали купюрами, заставляя хорошо учиться. Проблема была лишь в том, что он хватался за любой грош, — Субедар сжал губы и с упрёком посмотрел на говорившего. — Но тем не менее ему вполне хватало на отрыв в выходной! Не ожидал, что я такое скажу, а? Так вот, о Теннор. Как и полагается, лучшие десять учеников военных заведений могли участвовать на место в гимназии для полицейских. К нам явилась сама Теннор и, заметив талантливого мальчишку, который за денежный приз мог выжать из себя невообразимые показатели в физических упражнениях и который мыслил далеко не как обычный рядовой студент училища из-за своей особой подготовки, решила, что именно он — идеальный вариант для полиции. Стипендия у них куда выше, и этим чуть было не обманулся Наиб. Думаю, не надо объяснять, какой лютый пи… кхм-кхм… лютый кошмар творится среди этой касты. Тогда мы смогли уговорить его остаться с нами, благо Наиб был не из глупцов. Он отказался и очень этим озадачил её, но капитан не имела права насильно забирать его, поэтому ушла ни с чем. Тогда не могла. В общем-то первая встреча была совсем безобидной. А вот вторая была очень интересной! Я скажу вам сразу, пока эти двое ещё не успели меня заткнуть: да, они цело-- — А дальше мы пропустим, потому что у кое-кого язык от алкоголя длинным становится! — закрыл рот Вольту Субедар. — Ай, ну давайте уже рассказывайте! Интересно же! — возмутилась Вера. — Кто-то целовался, да? — Да! — выпалил Бломквист, увернувшись от наёмника. — Нет! — одновременно воскликнули Франк и Субедар, угрожающе зыркнув на друга. — Ну, нет, так нет, но правду-то говорю я~ — хихикнул связист. — Теннор приехала в наше училище с тем же грантом на место в гимназии уже через три года. Нам всем тогда было по шестнадцать-семнадцать лет. Естественно Наиб попал в десятку лучших, и естественно капитан полиции вновь заметила его. Отличие от прошлой ситуации было лишь в том, что теперь она могла забрать ученика без его решения. Ну, и у Наиба тогда ещё девушка была, — как бы невзначай добавил связист. — Так вот, как бы отвратительно себя не пытался вести Субедар, смог выбить только неделю наблюдения за собой лично капитаном Теннор. Вот тут-то на помощь и пришла Констанция, хи-хи-хи~ — Кто? — почти в один голос спросила большая часть игроков, услышав незнакомое имя. — Имя такое женское, — снисходительно ухмыльнулся Аюсо. — Очень древнее вообще-то, а вы не знаете. — У нас оно тоже есть, — кивнул Илай. — Оно означает «воля» на шону. — Да не смущайтесь так, я тоже немного опешил, когда узнал её полное имя, — покачал головой наёмник. — Ой, твою возлюбленную так звали? Наиб, да ты везде уникален, раз выбрал девушку с таким редким именем, — заигрывающе закусила губу Вера. — Я ведь права? — Мы всегда звали её Ция, да так и думали, что это её полное имя, — пояснил Бломквист. — А так ты полностью права. Так как Ция была очень смышлёной девушкой и отпускать своего парня на произвол судьбы ей ой как не хотелось, она полезла в самые дебри архивов, чтобы найти лазейки для избежания гимназии. Оказалось, что у Теннор излишняя неприязнь к людям с «неправильной» ориентацией. Понимаете к чему я веду? — взгляды участников выражали лёгкое непонимание, но некоторые уже стали с удивлением и смущением глядели на друзей. — Констанции не составило труда уговорить Курта и Наиба отыграть парочку для того откоса от полицейской гимназии, хах! — Воу, серьёзно? — широко раскрыла глаза Наир. — И какие же актёры из них, м? — Как видишь, я до сих пор не чипованный полицейский, — цыкнул наёмник, скрестив руки на груди, но тут же довольно улыбнувшись. — Это был самый охеренно продуманный розыгрыш в моей жизни! Мы специально подговорили остальных, чтобы они отвечали, якобы мы и вправду встречались. Надурить капитана Теннор! Мне самому до сих пор не верится. — То есть вы нарочно вели себя как пара? Ха-хах, если вы оба и раньше так друг к другу относились, как и сейчас, то могу предположить, что это было довольно сложно, — захихикала Маргарита. — И как оно по ощущениям? — Отвратительно, — поëжился Наиб. — Да-а, Наиб тот ещё притворщик, раз Теннор их не раскусила! — захохотала Марта, схватившись за живот. — Если бы вы видели, что там в ту неделю происходило, то поняли бы, почему все еле сдерживались, чтобы так же не засмеяться! — поспешил добавить связист. — Пока капитан на них смотрела, они целиком и полностью отыгрывали роли влюблённых — благо наша дежурная решила подыграть нам тоже. Но стоило Теннор отвернуться, как эти двое начинали собачиться по поводу их розыгрыша. Наиб после этого с Цией три дня не разговаривал за такую идею, но… она в итоге оказалась очень действенной. После того, что они вытворяли перед Теннор особенно на последний день проверки — ха-ха-ха! — она убралась с училища. Только вот картошку чистить на весь отряд Курту и Наибу за такое пришлось целых два месяца и впахивать, как проклятые, на тренировках, но… то, как мы всем отрядом надурили саму капитана Теннор, навсегда стало нашей общей байкой, — закончил Бломквист, чувствуя, как Субедар прожигает взглядом его затылок. — Знаешь, мне теперь ничего не страшно, после того, как я рассказал! Курт, а ты чего молчишь всё время? Сказал бы хоть что. — Из меня плохой рассказчик, — отвёл глаза в пол экспедитор и тут же ощутил разочарованные взоры команды. — Ну, а что я могу сюда ещё добавить? — А что было, например, когда Теннор уехала? Вы оба нормально себя чувствовали? — провокационно подняла бровь парфюмер, голодная до подобных историй. — Мы воспринимали всё, как шутку. Это сейчас он со стыда сгореть готов, а тогда ржал над всем этим вместе с нами, — растянулся в ухмылке связист. — Расскажи хоть, чем ты занимался, когда сбежал, Курт. Именно этого ты должен так смущаться, не так ли? Понял хоть, что сделал тогда? — тон Вольта резко сменился на серьёзный, улыбка пропала с его губ, сменившись на тонкую напряжённую линию, а оставшийся невредимым серый глаз, не моргая, недобро глянул на путешественника. — Оставил всех и сбежал. И не в первый же раз. Но, надеюсь, в последний… До сих пор не понимаю, как Наиб остался с тобой хорошим другом после этого. — Вольт, достаточно, — Субедар тронул за плечо распалившегося на нотации связиста. — Он всё осознал и полностью признал, что устроил тогда. Он уже не тот придурок, как раньше. Я ведь прав, Франк? — Д-да, — неловко кивнул Курт, тяжело выдыхая. — Да, это правда, я изменился и-- — И мы это подтвердим, если потребуется, — решительно заявил Кевин, гордо вздёрнув нос. — Нет сейчас причин ссориться. Давайте лучше вернёмся к чему-то хорошему. Плохое всегда найдётся. Особенно в таком-то месте. — Извиняюсь в таком случае. Я продолжу, хм? — вновь принял доброжелательный вид Бломквист, сменив гнев на Франка милостью к старому другу. — В принципе дальше всё шло хорошо вплоть до нашего выпуска и-- — А как же Констанция? Где она сейчас? — зажглась любопытством Фиона, решив развеять гнетущую атмосферу между капитаном и связистом. — Она была ученицей по обмену и провела в училище только год, после чего вернулась туда, откуда пришла. Мы так и не поняли откуда именно Ция прибыла, но исчезла она так же внезапно, как и появилась, — без эмоций, скрывая какую-то внутреннюю обиду, выдал Наиб и прикрыл веки, положив руки на спинку стула. — Была бы она здесь, то безумно бы понравилась каждому из вас. Она всегда знала что кому интересно, прекрасно владела любым видом оружия и стилем борьбы, знала буквально всё, имела идеальный характер, представала богиней во всём, чего касались её руки и… была просто неотразима. — А я и не знала, что ты такие красивые вещи умеешь говорить, — беззлобно заметила Маргарита, запрокинув ногу на ногу. — И что же? Она обещала, что вернётся? — Было бы просто замечательно, будь это так. Мы расстались за три дня до её отъезда, — пожал плечами Наиб. — Такие дела. Но и отношения эти глубокими назвать было нельзя, хотя мы год встречались. Вели себя, как лучшие друзья. Разве что за руки держались и целовались, а при обычных обстоятельствах любой бы подумал, что мы просто… хорошие друзья. Сейчас я даже не знаю, где она и есть ли вообще. Бесит! — наёмник в шутку состроил раздражённую гримасу и невольно засмеялся с этого сам. — Ой, да и всё равно. Чего пепел ворошить? — Да, не давите ему на больное, — загоготал Бломквист, но смягчился, увидев во взгляде друга угрозу. — Ладно-ладно, молчу. На самом деле он с потерянной миной на лице ещё месяц ходил после её ухода, — шёпотом добавил связист. — Ну, ладно, мы опять ушли от темы. Что там? Старшие классы, а? Уф, ну… Тогда как раз началась война с Орчард, поэтому на фронт мы всем отрядом отправились. Страшно было до чёртиков. Вот тогда-то все наши шуточки про войну стали правдивыми… Вскоре нас распределили по разным отрядам, но мы всё равно были на связи друг с другом. Слава Серебрянке, что он прекратил то месиво, которое творилось на севере, иначе наша смерть стала бы вопросом времени. Как впрочем и сейчас, — поник связист, кинув беглый взор на перемотанную бинтами руку. — Э-это я не про вас, ребята. Мы ещё вас вытащим, обещаю! Я буду стараться изо всех сил, чтобы вас вытащили отсюда. — А ты можешь такое устроить? — заинтересованно спросил Нортон, подавшись вперëд. — Говорю же, отряд до сих пор держится на связи, а некоторые из наших занимают весьма влиятельные места в сопротивлении. Кстати, вы же слышали, что творится сейчас с Честером и остальными? — Вольт получил в ответ лишь отрицательное мотание головами. — Ну, думаю, не секрет, что им изначально назначили казнь во внутреннем дворе Лилового Дворца. Как собак, ей Богу… Но благодаря одной персоне их теперь будут казнить прилюдно. Кто тут из вас закон знает, можете же объяснить по какой причине? — Предательство? — предположил Фредди, поправляя очки на носу. — Неужто кто-то из военачальников был перебежчиком? — Я вам больше скажу: состоял в протестантской группировке, — хитро улыбнулся Бломквист, видя, что заинтересовал игроков. — Причём так тайно это всё было, что его раскрыли только сейчас. Это было сюрпризом не только для правительства, но для самих протестантов. О нём знали лишь отдельные люди в группировке. Интересно, а? Не зря на связиста херачил лишний год, чтобы теперь иметь доступ к секретным переговорам! — Не томи, ну же! — нетерпеливо прикусила ноготь Бехамфил. — Кто это? — Твой бывший начальник, — бросил связист, наблюдая за постепенно расширяющимися глазами координатора. — Фоинн-то оказался на нашей стороне. А если быть точнее, то на стороне Мотыльков, — девушка в шоке открывала и закрывала рот, хватаясь то за голову, то за воротник худи, не в силах поверить в сказанное. Наиб тоже в шоке вытаращил на приятеля глаза, так и замерев с вилкой у рта. — Понимаю вашу реакцию. Я тоже охренел, когда услышал. — Да быть того не может! Это бред! — воскликнул Райли, поражённый такой информацией. — Ты в курсе, что он в военных действиях участвовал и людей с самолёта расстреливал? — Кхэм! — демонстрационно кашлянул в кулак Наиб, вопросительно изгибая бровь. — Не каждый человек, который в людей стреляет, этого хочет. А вот про Фоинна… Ты точно уверен, Вольт? Я бы не был так удивлён, если бы это был Диаш — флота как такового в Эварис нет… но Фоинн! Это же, по сути, главные силы государства. — Тогда это объясняет, откуда у нас самолёты… и кто поставляет летательные аппараты, — задумчиво произнесла Марта, хмуря брови. — И что теперь делать? — Не думаю, что Мотыльки оставят его. Того же числа, что и казнь, на площади в Майне будет, как они выразились, зачистка.Кажется мне, что Мотыльки подговорят своих среди полицейских, а то и стрелков поставят, — предположил Вольт, откидываясь на спинку стула. — Ох, ладно, что-то я совсем вас заболтал. — Да ладно тебе! Ты хороший собеседник, — кокетливо подмигнула Бломквисту Вера. — К тому же так много интересного про наших Курта и Наиба рассказал~ — Угум, — кивнул Адам, отправляя в рот оставшуюся на блюдце оливку. — Ой, Аманда, а ты всё это время молча сидела получается… П-прости, кажется, мы совсем тебя не поспрашивали ещё. — Н-ничего! Я больше люблю слушать, чем говорить, — мило улыбнулась девушка, наматывая на палец вьющуюся прядь волос. — К тому же мне было интересно немного узнать Наиба получше. Мы ведь с ним даже не виделись в живую никогда. — Хах, а я помню, когда ему в письме передали, что у него родилась сестрёнка! — широко улыбнулся Вольт. — Он очень радовался! Быть честным, я даже завидую вам: такая крепкая и дружная семья осталась таковой даже после ухода Наиба в училище. Мои просто спихнули меня в военщину, чтобы я там воспитался в «приличного человека». Как видите, воспитали плохо, раз я протестант и шпион, ха-хах! — Ох, да, я совсем забыл! Аманда, как вы вообще добрались сюда и… как вы избежали бомбёжки? — Субедар с серьёзностью и печалью смотрел на сестру, моментально поменявшуюся в лице после вопроса. — Я… я ведь хотела работать историком в Эварис, так как платят больше, да и работа актуальная. Учитывая то, что у вас олеюкси отлавливают, я бы с удовольствием встала на их защиту. К-как говорится в законах о пересечении границы… я могла перебраться в Эварис до исполнения мне двадцати пяти лет, при учёте того, что я — молодой специалист. В общем… мне дали разрешение на въезд, так что я собиралась со дня на день прибыть в столицу до того, как всё это произошло. Я собрала вещи и остановилась в приграничном городе на неделю, где могла бы спокойно дождаться своей очереди на въезд, так как он разрешён в отдельный день. Не знаю каким образом, но Биана смогла добраться со мной до аэропорта в нашем городе и уговорить меня отправиться с ней под предлогом увидеться с Наибом. Я… не знаю, что на меня нашло тогда, но я разрешила ей, несмотря на то, что Фрида сильно ругалась на неё за такой поступок. — Фрида? — переспросил Сервайс. — Мать Бианы, — пояснил Курт. — Она старшая сестра в семье. — О, теперь ясно, — неловко улыбнулся фокусник, продолжая слушать. — Ну, и… так как в основном в том городке были такие же люди, которые должны были скоро пересекать границу по работе или собирались мигрировать, за полчаса до прилёта самолётов там прозвучала сирена… Мне не оставалось ничего, кроме как бежать до границы с тем, что я успела схватить и тащить за собой Биану… Это было ужасно… Некоторые матери пытались пройти со своими детьми, но их не пускали. Мне стоило раньше догадаться, что что-то не так… В городе было очень-очень много детей и подростков… Они были даже без крова над головой и не понимали, что происходит… Оказалось, что все ближайшие к границе города оповестили о том, что любого ребёнка могут пропустить через границу. В основном это были сироты или покинутые своими родителями дети. Им просто некуда было идти… И… Боги, это было невыносимо… Все эти крики, плач, толпа, люди, спасающиеся бегством от бомб… Наверное поэтому я так сильно вцепилась в Биану и не отпускала, пока мы не оказались в лагере первой помощи… Буквально в нескольких десятках километрах от нас был Ад… Я пыталась успокоиться хотя бы сама, но нервы не выдержали даже у Бианы… Всё горело… будто сама земля кричала от боли и тряслась под ногами, хотя самолёты далеко и… ам… — Аманда, вспоминая детали произошедшего, широко раскрыла глаза и трясущимися пальцами вцепилась в волосы, смотря куда-то сквозь стол. — Никто не спал ночью… Все плакали, кого-то ранили, кто-то погибал от ран, хотя пересёк границу… Наутро… всё прекратилось… самолёты полетели обратно, но всем было так страшно, что мы забивались в любой угол, лишь бы не попасть под бомбы… — Аманда, тише, — Эмили подошла к девушке и положила руку ей руку на плечо, протянув кружку с каким-то горячим и сладко пахнувшим напитком. — Попей, будет легче… — Сп-пасибо большое, мисс Дайер… — Субедар с трудом оторвалась от картин прошлого, принимая настойку, и сделала пару небольших глотков. — Ам… П-потом-- — Давай лучше я, — предложил Вольт, видя, что девушке сложно даётся любое слово. Она благодарно кивнула мужчине и обняла плечи руками. Наиб предпринял попытку приобнять сестру и та, сначала легонько вздрогнув от касания, всë же позволила наëмнику поддержать себя и положить на свои плечи его накидку. Субедар приобнял еë одной рукой, и теперь Аманда могла почувствовать спокойное сердцебиение брата совсем рядом. Тепло его тела и ровное дыхание успокоили еë, и вскоре Аманда пришла в себя, слегка прикрывая глаза от усталости. — После бомбёжки всех стали распределять по местам проживания. В итоге, как мне рассказала Аманда, она не знала, куда податься из-за того, что даже телефон она оставила за пределами границы. В итоге тех, кто не успел никуда уехать, через два дня начали выгонять из лагерей без всего. А тех, кто сопротивлялся… — Бломквист отвёл взор, напряжённо сведя брови к переносице и сжав губы, всем своим видом показывая, что делали с неподчинившимися властям. — Там всё было так скомкано и запутано, что до СМИ даже не дошло. Оно, думаю, и понятно по какой причине… В общем, я хотел уже было уезжать из лагеря, но заметил на выезде Аманду с Бианой. Знаешь, Наиб, я не соврал ни разу, когда говорил, что каждый, в чьих жилах течёт подобная тебе кровь, всегда будет сражаться за жизнь своих близких с нечеловеческой стойкостью: твоя племянница стояла напротив полицейского с пистолетом в руках, тогда как тот ублюдок целился в Аманду. Малышка выстрелила в него и этим отвлекла. Но не узнай я этих бирюзовых глаз, неизвестно, что бы произошло. Костюм у полицейских пуленепробиваемый, так что на нём от этого выстрела даже царапины не осталось, но вы сами знаете, насколько они бездушны… Я выскочил из машины и сумел отвести оружие от Бианы. Сказал тому полицейскому, что они со мной и забрал с лагеря… Потом как-то в пути разговорились, я рассказал, где ты сейчас находишься. На том и порешили, что доедем до тебя, я оставлю их здесь, а сам поеду дальше. Аманда сумела навести справки насчёт пропуска на территорию с моего мобильного, пока мы ехали, так что нам даже вопросов не задавали, когда мы подъехали к поместью. Останавливаться надолго не представлялось возможным, да и в принципе светиться в людных местах тоже из-за моего прокола с документами. — Погоди, а как ты вообще попал в Мальричесс? — мотнул головой Фредди. — Ты говорил про выезд, и про то, что вы ехали на машине. — Я двойной агент. Работаю на Скарлато Суно, но правительство думает, что я действую только в интересах государства, то есть против группировок. Думали… Короче, дали пропуск на несколько дней в Мальричесс, забрать какие-то документы, но меня смутила настойчивость с просьбой быть на границе уже в семь вечера и не минутой позже. Но… я напутал с номерами телефонов и по ошибке представился своему начальнику связистом главштаба Суно. Думаю, если бы новость успела дойти до пограничников, меня бы уже здесь не было, хах… Именно потому, что меня могли узнать, мы останавливались в пути только чтобы поспать и перекусить, да и то даже не выходя из машины. — Вы вели машину одной рукой и с одним глазом? — шокировано пролепетала Трейси, закрывая рот руками. — А мне что-то оставалось? У Аманды не было водительских прав, а сажать за руль Биану я не рискнул, — нервно усмехнулся связист. — Спасибо мисс Дайер, что она поменяла бинты, иначе я бы совсем расклеился. В буквальном смысле, хах! — Как тебя так угораздило вообще? — Наиб осмотрел друга вновь, морщась от вида выглядывавших из-под бинтов ран и ожогов. — Биана сказала, что у тебя и лёгкое пробито… — Да, его залатали ещё в лагере, — махнул здоровой рукой Вольт. — Я попал под взрывную волну: был далековато от границы, и там уже вылетали по бомбардировщикам соховские ракеты. Оказалось, что Эварис предугадал этот ход и закрыл их вооружёнными беспилотниками. Один такой упал близко со мной и отбросил на пару метров в какое-то здание. Пока приходил в себя, этот беспилотник взорвался, и одна из деталей отлетела в меня. Какая-то палка попала в грудь, а руку зажало винтом той хреновины… Кости в руке оказались раздроблены, лёгкое пробито, а жар от металла сжёг мне всю кожу с этой стороны лица и шеи. Я еле-еле добрался до границы, а там меня уже подхватили и повели в медпункт. Сказали потом, когда очнулся через день, что напичкали обезболивающими, чтобы я коньки не отбросил от болевого шока, и записали в госпиталь, чтобы меня там уже нормально подлатали. А вот как добираться, чëрт подери, до этого госпиталя в таком состоянии им было плевать, — саркастично пожал плечами Бломквист. — Я попросил у них ещё таблеток и в итоге закинул в себя целую банку, пока мы ехали до вас. Хорошо хоть жив остался. — Мистер Бломквист, Вы всегда такой позитивный? — поинтересовался Эзоп, разглядывая незнакомца. — Приходится, — легко ответил связист. — Если долго копишь в себе переживания и боль, накручиваешь себя, то от этого только хуже. Плохих вещей в этом мире так много, что можно сойти с ума, думая о них. Нас с первых классов учили тому, что юмор — лучшее лекарство от душевных ран и страхов. Ведь, если ты посмеёшься над своим страхом, то уже не сможешь больше его бояться так сильно, как до этого. Или откуда все военные люди знают столько шуток, песен и игр, которыми можно расслабить мозги? Так что да: я всегда смотрю на вещи с лучшей стороны. Стараюсь смотреть. Но без фанатизма, иначе это уже бы было похоже на сумасшествие! Нужно оценивать всё трезво, но и уметь отвлечься в свободную минутку. — Понятно, — вдумчиво произнёс Карл, прикладывая к подбородку костяшки пальцев. — Думаю… я воспользуюсь Вашим советом. — Ох, я польщён! — собеседник приложил руку к сердцу, мягко улыбаясь. — Кстати, спасибо большое за ужин, ты прекрасно готовишь! — Благодарю, — сдержанно ответил парень, прикрывая веки. — Прошу меня простить, я, пожалуй, отправлюсь спать. — Я тоже, — зевнула Эмма, сонно потягиваясь. — Спасибо всем за вечер и сладких сн-- — в окно вдруг влетела взлохмаченная совка, отлучившаяся во время разговоров на охоту, и спикировала прямо на стол, разбросав в стороны тарелки и блюда. — Ой, Киная, ты откуда? — Мне тоже интересно, — сердито нахмурился Илай и сгрëб любимицу в охапку. — И где ты летаешь там? Ха? А это ещё что такое? На лапке птицы была аккуратно примотана золотая лента с неким посланием. Кларк отвязал полоску ткани, с интересом разглядывая материал. Сидевшие рядом с ним Адам и Марта тоже уставились на аккуратный почерк на полотне. — «Улыбнитесь на память»? Что это? И от кого? — координатор вопросительно изогнула бровь, силясь угадать идеальный почерк автора. — Ваши шуточки опять, Адам, Уильям? — Это не я… — пролепетал заплетавшимся языком Шепард, стараясь не закрывать уставших глаз. — Не-а. Мой почерк вы бы сразу узнали. Курица лучше пишет, — ухмыльнулся регбист, подойдя ближе к Бехамфил. — А это прямо каллиграфия какая-то. — Может, послание от организаторов? — предположил Субедар, заглянув за плечо Эллиса. — Ай, и ладно! Давайте завтра разберёмся с этим? Так неохота ещë и над этой проблемой думать. — Дельная мысль, — выдохнул Курт, вставая из-за стола. — Хах, хорошо посидели сегодня. Я полагаю, мы все пойдём по кроватям? Время за полночь, а мы все тут устали. — Угу-м, — закивал Кевин, подхватывая несколько пустых тарелок со стола. — Мы всë уберём с Маргаритой и Кричером и тоже спать пойдём. Правда же? — добавил он с нажимом, увидев, как пара его помощников постаралась быстренько уйти. Как только на беглецов лëг тяжëлый взор Кевина, они неловко заулыбались и, повесив усталый головы, двинулись обратно к столу. — Ловлю на слове, — приподнял уголки губ Франк, помогая Елене подняться с места. — Аманда, Вольт, вас проводить или-- — Да маленькие что ли? — Бломквист хлопнул по плечу экспедитора, закатывая глаза. — Бывай. Спокойной ночи, любитель приключений! — Я провожу их, — снисходительно кивнул путешественнику Наиб, придерживая за плечи сестру. — Хорошо. Тогда всем спокойной ночи! Завтра подъём не позже одиннадцати, договорились? — с участием произнёс капитан команды, на что получил утвердительный ответ от большинства игроков. Участники вскоре разошлись по своим комнатам, но немногие до сих пор оставались в коридорах, что-то тихонько обсуждая перед сном. Илай вместе с Нортоном рассматривали ленту, строя догадки, куда же могла летать сова. Эмма с Эзопом стояли в пролёте лестницы, тихо шепчась о чём-то своём и изредка посмеиваясь. Аюсо, Зелле и Пирсон убирались на кухне, тоже вполголоса беседуя о прошедшем дне. Наиб вместе с Амандой желали друг другу спокойной ночи возле одной из комнат на втором этаже. Терпеливо ждавший друга Вольт облокотился спиной на стену и устало вздохнул, когда девушка наконец исчезла за дверью, одарив брата нежной беспокойной улыбкой. — Всех своих девчонок уложил? — улыбнулся связист, заметив, что наёмник идёт к нему. — Да уж, мечта. До сих пор поверить не могу, что это всë не сон. С одной стороны рад, а с другой… Не уверен, что смогу так долго их держать возле себя — опасно. Слушай, ты тут оговорился за ужином, что на один день приехал… — Да, завтра вечером уже стартую до госпиталя, — Бломквист подтвердил слова Субедара, уверенно кивнув ему. — Расстраиваешься что ли? — Ты ещё спрашиваешь! Впервые с тобой увиделся за два года, и «ты расстраиваешься что ли?»! Конечно, мне хочется побыть с тобой подольше. К тому же смысл тебе куда-то ехать, если Эмили может тебя и здесь привести в порядок? — Наиб состроил недоумевающую гримасу и развëл руки широко в стороны, как бы подчëркивая важность своего вопроса. — И власти тебя здесь не достанут, раз ты выдал себя. — Ошибаешься, — горько ухмыльнулся Вольт. — Достанут и после этого мучить станут. А так мне ещё нужно передать документы в штаб. Да и ваша мисс Дайер дала мне нужное направление в ближайшую больницу. — Да неужели, блять, сломанная рука настолько сложное дело для Дайер?! Что она тебе сказала вообще? Ты довольно долго был в медпункте. — Дружище, была бы она просто сломана, думаю, вопросов бы не возникло, — нервозно дёрнулся Бломквист. — Она сделала рентген и посмотрела в принципе на состояние руки и… диагноз неутешительный, — Субедар напряжённо нахмурился, глянув на побледневшего связиста. — Короче, инфекция, по её словам, разрослась почти до плеча, а от локтевого сустава только каша из костей и мяса осталась. Я ещё в лагере понял, что что-то не так, когда пальцы перестал чувствовать, но не придал этому значения — думал, это от обезбола. В общем, вид у моей правой вообще не презентабельный, ха-хах… Думаю, мисс Дайер просто не хочет браться за… ампутацию. Вполне могу её понять, это же-- — Стоп, хочешь сказать, что ты без руки останешься? — перебил наёмник, стараясь принять сказанное. — Но… это… Но как же?! Она правда сказала, что придëтся?.. что придëтся отрезать руку? — Вольт с обречëнным видом кивнул. Наиб попытался представить друга без его правой руки, но ничего не вышло. Мысль о том, что Вольт останется инвалидом, до такой степени поразила и испугала наëмника, что он не мог поверить в такой исход. На войне часто приходилось видеть людей без рук и ног, среди его знакомых тоже было полно солдат, лишившихся конечности или части лица, но ставить в их ряд Вольта Наиб просто не мог. Его рана была не боевым шрамом, не следом истории сражения или войны — это была страшная отметина жертвы, никак не заслужившей такого наказания. Он просто оказался в неправильном месте в неправильное время, и теперь должен был страдать и остаться без руки, со страшными ожогами по всему телу, с искалеченным лицом. И если Бломквиста ему было так жаль, то представить даже на секунду, что подобное могло случиться с Амандой или Бианой, было просто невыносимо. Сколько ещë таких жертв осталось после бомбëжки? Сколько ещë судеб было загублено одним взрывом? В этой каше огня, плавившейся земли и полного криками и взрывами воздуха, Вольт, пожалуй, в какой-то момент позавидовал мертвецам. Боль, которую он не чувствовал лишь из-за обезболивающего, могла убить связиста в любой момент, и совсем лишиться этой боли ему не удавалось даже с горой таблеток: Бломквист то и дело корчился от неприятного жжения под бинтами, стоило ему двинуться. Под напускной улыбкой и лëгким тоном, с каким он рассказывал другу о скорой ампутации, таился трепетный ужас. Вольт успокаивал себя тем, что эта рана ничего не будет ему стоить. Что эта адская боль, которую он испытывал во время попадания под удар беспилотника, просто пустяк, что могло быть хуже. Что новость Эмили о том, что его рука заживо гниëт, а дыхание становится прерывистым из-за ран и переутомления, — ничто. Сковывавшую его тело судорогу ужаса при одном взгляде на Наиба, при одной мысли о сотнях тысяч погибших людей в Сохо, при одном упоминании его работы шпионом, он сдерживал в себе, как мог. Но обманывать самого себя так долго Бломквист уже был не в состоянии. Надо было быть сильным, необходимо было забыть об этом ради спасения Аманды и Бианы, ради спасения Наиба и собственной жизни. Пока они были в пути, связист молился лишь за то, чтобы не стало слишком поздно. Каждую минуту он думал лишь о том, чтобы не обнаружить по приезде труп своего давнего товарища. Зная Наиба, Вольт думал об этом каждый раз, когда смотрел на Биану — его маленькую женскую копию. Надо было не опоздать со временем ещë и потому, что ордер на его арест могли рассылать по всем базам. Схватят его — схватят и Аманду с Бианой. А если это случится, то все трое точно погибнут… Тогда уже было бы поздно думать о состоянии Наиба. И этот вечер, такой тëплый и беззаботный в компании игроков «Идентичности», стал для Вольта каким-то до невозможности прекрасным. Словно не было никогда ни бомбëжки, ни новой войны, ни страха смерти, ни страданий, ни чувства постоянного ужаса поимки. С концом этого короткого разговора со старым другом он зайдëт к себе в комнату и навряд ли сомкнëт глаза, хотя и так едва ли спал в эти четыре дня пути. Островок спокойствия, которое ему дало поместье, подарило ему и время на осознание всего того, что он считал неважным. За эту неделю он побывал в Аду, чуть не лишился жизни и до смерти теперь останется инвалидом. Это не могло быть пустяком, отвертеться и успокоить себя тем, что «так бывает», уже не получится. Переживания копились в сердце связиста таким плотным комом, что он даже не знал, за какое браться первым, чтобы прийти хоть к какому-то душевному равновесию. Единственное, что его радовало — он остался жив и смог спасти ещë две жизни. Три, если считать его страх за то, что Субедар просто не сможет долго прожить с осознанием того, что вся его семья погибла. И теперь видеть друга, улыбавшимся так радостно и трепетно, было лучше любых слов. — Та же херня с глазом, — тихо добавил связист, аккуратно дотрагиваясь до бинтов на лице пальцами. — Он просто не видит. Чувствую, что буду просто красавчиком через пару недель, когда бинты снимут, хах! Мисс Дайер дала мне направление на какую-то клинику, где мне подравняют лицо, но что-то мне не очень в это верится. Ладно, если бы ожог был от огня, но на меня капал металл… Я мельком глянул в зеркало в медпункте, пока мисс Дайер перевязку делала и могу сказать, что она просто до жути спокойная! У меня там всё до кости слезло, а у неё не один нерв не дёрнулся. — Она просто уже долго доктором работает, — отрешённо произнёс собеседник. — Чёрт… Вольт, только не оставляй нас, хорошо? Я-я уверен, что врачи смогут тебе или протез поставить, или бионическую руку сделать, только не теряйся, ладно? — Ты переживаешь за меня больше, чем требуется. Куда ж я такой прекрасный денусь теперь, — нарочито напыщенно произнёс Бломквист, прикладывая руку к сердцу и решительно улыбаясь. — Надеюсь, мои не сильно испугаются смены имиджа, ха-хах!.. Ложись уже спать. Завтра поболтаем. У меня для тебя есть кое-что интересненькое, так что иди отсыпайся. — Ладно, уговорил, — с лёгким беспокойством ответил Наиб, ещё раз глянув на безжизненно свисавшую на перевязи руку связиста. — Спокойной ночи. — И тебе без кошмаров спать, — пожелал мужчина, направляясь к устроенной ему комнате. — Уф-ф, как я уста-ал… Субедар слабо улыбнулся и глубоко вздохнул, медленно открывая дверь и стягивая с себя повседневную одежду. Приятные воспоминания накатили волной после столь сложного дня, заставляя наёмника выпасть из реальности, забывая о прошедшем раунде. Открыв глаза вновь, военный кинул сонный взор на огромное окно, за которым еле видными пятнышками виднелись тусклые фонари в саду. Ноги сами по себе подкосились, заставляя Наиба рухнуть на кровать и почти моментально закрыть глаза. «Я не один», — эхом раздалось в голове за мгновения до падения в мир грёз, обещая собой спокойный и крепкий сон. *** — Госпожа Виолетта, Вам точно не нужно помочь? — Ву с переживанием глядел на охотницу, закрепляющую слетевший протез руки обратно. — Простите, я не хотел тогда Вас так ранить… — Не бери в голову, — насмешливо закатила глаза Ткач Душ. — Мой просчёт: поленилась покрепче их соединить. — Простите за такой бестактный вопрос, но… Вам не больно? Это выглядит немного пугающе, — указал пальцем на искусственные ноги собеседницы. — Нисколечко. Я с ними почти с рождения, так что привыкла уже, — Виолетта неестественно подвигала искусственными пальцами на руке и довольно улыбнулась. — Вроде всё. Учту, что не стоит хвататься за ручки, когда Вы открываете дверь, хи хи хи~ — Извиняюсь ещё раз, — светлый дух в мольбе сложил руки и чуть поклонился охотнице, сокрушённо сводя брови домиком. — Переусердствовал со своей вежливостью… — Пойдём-ка лучше на кухню вместо разговоров, а то в животе от этого запаха урчит так, что уже мне перед тобой стыдно, — смущённо улыбнулась Душа Фриков, смело шагая вперёд. — Джозеф решил утешить Джека таким способом, м? — Думаю, что так, учитывая его настроение, когда он вернулся с матча, — осторожно предположил старший из братьев. — Господин Джек пришёл ужасно рассерженным и расстроенным… — Я бы точно так же себя вела, одурачила бы меня команда из слепой, жалкого мальчонки и никчемного наёмника. Наверняка Джек себя неважно чувствовал до матча: я постоянно в последнее время вижу, что он пьёт снотворное перед тем, как лечь в постель. Ну ничего, он ещё успеет отыграться за этот проигрыш. — Проблемы со сном? Да, в таком случае ему и вправду, должно быть, нездоровилось. Я попрошу Мичико, чтобы она нашла для господина Джека лекарство получше, чем таблетки, — с участием произнёс Ву, шагая по коридору на кухню. — Ммм… Запах действительно прекрасный. Думаю, я тоже поем за компанию. — Ещё бы ты отказывался, — хихикнула Виолетта. — Добрый вечер, Джози~ Чем нас сегодня побалуешь? — Ах, здравствуйте! — быстро кивнул вошедшим фотограф, что-то активно мешая в глубокой сковороде. — Ву, Вы же знаете, как правильно готовить Гунбао? Я уже так намучался с этим, но ничего дельного… — Ну я бы не сказал, — успокаивающе погладил по спине отчаявшегося изобретателя дух, заглядывая на плиту. — Аромат просто восхитительный! Овощи тоже хорошо пропарены, лапша замечательно сварилась. Разве что с мясом помочь надо, я прав? Прости за такой вопрос, но откуда такое рвение приготовить это блюдо? Это же кухня Йоншена. -Джек сказал, что ему очень нравятся острые блюда оттуда, но я толком ничего не умею, а та поваренная книга, что мне дала госпожа Мичико… Не могу её прочитать, — тяжело выдохнул собеседник, уступая место у сковороды Ву. — Ничего, сейчас всё сделаем. Это блюдо не такое уж сложное в приготовлении, главное только не перегнуть со временем, — добавляя нужные специи, ответил старший из братьев. — Не расстраивайся так, с остальным ты замечательно справился! — Джоз, а ты разве не слышал, там, про Интернет, например? — подошла поближе Ткач Душ, не в силах сдержать любопытства. — Мог бы там рецепт посмотреть в конце концов. — Где? — недоумённо наклонил голову Джозеф, глядя на охотницу. — Это… это тоже какая-то поваренная книга? — Я слышал, что люди могут смотреть там информацию которая им нужна и общаться между собой, — внёс ясности в разговор дух, не отрываясь от дела. — Что-то вроде огромной библиотеки в телефонах и компьютерах. Я совсем немного знаю об этом и толком сам не понимаю, как это работает, к сожалению. — Мда… Я-то себя непросвещённой считала, а вы вообще даже об этом понятия не имеете, — сокрушённо покачала головой охотница, смотря на совершенно стушевавшегося фотографа. — Покажу тебе попозже, договорились? — Обязательно! — воскликнул изобретатель, заливаясь краской от стыда. — Хочу быть как можно ближе ко всем… А раз там можно разговаривать, то это явно пойдёт на пользу. А Джек там часто бывает? — Откуда мне знать? Он же маньяк, значит не должен нигде светиться, — пожала плечами Душа Фриков. — Но… думаю, что хотя бы для информации он туда заходит. Джоз, если не секрет, то что это за мясо? Курочка? — Да, — истощённо выдал изобретатель, наблюдая за действиями Ву. — Почему Вы раньше не говорили, что умеете готовить? Чанг упоминал, что сам не умеет, но про Вас умолчал. — Он не очень любит говорить обо мне в принципе, так что неудивительно, — легко произнёс старший. — Вообще я удивлён, что ты смог с ним так сдружиться. Мне такого отношения нужно было добиваться очень долго, мне даже завидно чуточку. — Только гляньте, кто идёт, — тихонько шепнула охотница, кивая в сторону второго коридора. Джозеф выглянул в проём тут же заметив стоявшего неподалёку Потрошителя. Мужчина выглядел подавленным и задумчивым, что насторожило фотографа, так как Рипер ни разу себя не вёл подобным образом. Губы маньяка были сжаты в тонкую линию, брови напряжённо хмурились, на глаза упала тень неясного отчаяния и усталости, да и сам он стоял возле одной из висевших в коридоре картин сгорбившись и периодически вздрагивая. Фотограф хотел уже было подойти к взволнованному чем-то Джеку, но его опередила Мичико, тихо подплыв к нему с другой стороны и кладя руку на плечо. Потрошитель повернул голову в её сторону и что-то тихо произнёс. Гейша опечалено опустила взор и поманила мужчину за собой. «Что это с ним? Неужели так сильно расстроен проигрышем? Непохоже на него… — тревожной птицей забилось в мыслях у Джозефа. — Ладно, надеюсь, Мичико и его любимая еда поднимут ему настроение». — Что-то странное тогда произошло, — подавленно произнёс маньяк, нервозно ковыряя пальцы на руках. — Со мной такого ещё не было. Я просто подумал, что если бы слова Субедара оказались правдой? Я ведь и правда… получается… — Разве тебе нужно слушать того человека? — гейша наклонила голову, слегка прикрывая веки от холодного ветра. — Он не важен для тебя, так почему ты прислушиваешься к нему? — «Потому что я понимаю, что он прав», — ответил сам себе Потрошитель, глядя на возвышавшееся поместье вдалеке. — Он чужой. Он получает наказание за содеянное. Так что его слова — лишь способ продлить себе жизнь и не больше. Он сказал это только, чтобы ты не смог его убить. А ты слишком мягкосердечен и восприимчив. Не стоит так переживать из-за этого. К тому же ты сумеешь ему ответить или это сделает кто-то из нас. Не расстраивайся так. Джозеф даже взялся готовить гунбао для тебя. — Я Вас услышал, мисс, — кивнул Джек, вновь принимая свой обычный вежливый и доброжелательный вид. — И вправду негоже мне так всех здесь волновать. Что это я в самом деле! Он действительно ничего из себя не представляет, а я его ещё и послушал. Ну, ничего, в следующий раз я отыграюсь на нём по полной. — И впредь не стоит так сильно переживать из-за слов, сказанных чужим тебе человеком, — мило улыбнулась девушка, направляя бездонный взор на охотника. — Очень помогает проветрить голову, если кто-то задел тебя. — Запомню, — пообещал маньяк, пропуская охотницу вперёд. — Вижу, Вы хорошо осваиваете креольский. — Всё благодаря Ву, — смущённо ответила девушка. — Только вот обращения даются мне сложно к восприятию. Джозеф, как и ты с некоторыми охотниками говорите «Вы». Я понимаю, что это уважительная форма у вас, но в Йоншен на «Вы» обращаются только к человеку, который намного старше его или в официальной обстановке. Я, конечно, уже давно погибла, но выгляжу молодо… Поэтому… Не затруднит тебя называть меня по имени? — Как пожелаешь, — нисколько не смутившись, ответил Рипер. Обращения ко всем людям он менял очень легко и так же легко привыкал к этому. — Я тут ещё спросить хотел… Вы ведь стали близки в последнее время с Ву, так ведь? — Такое спрашивать некорректно у девушки, — мягко улыбнулась Мичико, прикрывая глаза. — Я не о том, — насмешливо закатил глаза Джек. — Я имею в виду, что ты знаешь его чуть лучше, чем остальные, так? — Не могу сказать точно, но он иногда говорит со мной о прошлом. Тебя это интересует? — гейша смахнула с кимоно растрепавшиеся на ветру волосы назад, так и не посмотрев в глаза собеседнику. — Да. Хотел спросить про его цель на этом шоу. И про твою мотивацию тоже, — смело заявил Потрошитель. — Ладно Виолетта или Джокер с Пересом, но вот чего я действительно не могу понять, так это почему тут находятся такие как ты, Ву или Джозеф. Вы же по сути безобидны. И мотива сильного убивать людей я не вижу. — Неужели на пробном раунде… ты ничего не видел? — тонкие брови девушки сложились домиком, а бездонный взор переместился на лицо Рипера. — Совсем ничего? — А должен был? — спросил мужчина, улавливая манящий аромат еды с кухни. — Не буду говорить тебе прямо, чтобы не портить настроения. Ду́хами люди становятся после смерти только если их душа не успокоилась. Если её что-то держит на этой земле, — с некой печалью в голосе произнесла охотница, пряча руки под широкие рукава кимоно. — Сë и Фан держатся сами — они были слишком привязаны друг к другу при жизни. Ву не смог принять смерти брата, а потому Чанг остался здесь. А сам он не смог простить ему одной плохой вещи, на которую пошёл его старший брат, чтобы встретиться с ним. Теперь то, что они не смогут никогда встретиться, но постоянно находятся рядом, — их покаяние за грех. А цель удержания здесь, я думала, и так тебе ясна: мёртвым необходимо подпитываться душами живых людей, иначе они исчезнут. У меня мотив такой же. Я просто хочу продолжать жить в этом мире. Жизни многих людей ничего не стоят, а мне они продлят существование. От меня здесь даже польза. Если я поглощу души этих преступников, то они уже больше никогда не переродятся в настоящем мире. Просто исчезнут, не оставив после себя и следа, — Джек неприятно поëжился на этой фразе: судьба жертвы Мичико теперь казалась ему ещë более ужасной, чем судьбы своих жертв. Потрошитель верил, что исправляет девушек после смерти, но Мичико не просто убивала людей: она уничтожала их души. Такая мысль окончательной смерти пугала по какой-то причине даже такого жестокого изощрённого убийцу как Джек. — Джозеф же — не дух. Он — порождение своего же изобретения. Хоть он и общителен, но довольно мало о себе говорит. Он явно не за убийствами сюда пришёл, но это, как минимум, странно тогда. — Может он хочет протестировать свои фотоаппараты? — предположил маньяк, заглядывая за угол. — Ну, что ж, теперь мне хоть что-то стало понятно. Спасибо тебе, Мичико. — Пожалуйста, — кивнула гейша. Беззвучно подойдя к занятому готовкой Ву, девушка что-то тихо зашептала ему на ухо. Дух удивлённо и настороженно раскрыл глаза шире и что-то ответил ей с явным недоверием. Охотница прикрыла веки и отошла к столу, расставляя посуду. — Ох, господин Джек, Вам уже лучше? — из-за спины Джека появился фотограф, с надеждой оглядывая его. — Ву и я тут кое-что приготовили… Думаю, это поднимет Вам настроение! — Мичико мне уже сказала, что вы все тут за меня переживаете. Я уже сам как на иголках в предвкушении, — улыбнулся Потрошитель, пытаясь разглядеть в собеседнике хоть каплю какой-то холодной решимости, что сверкала в глазах у других хантеров, но бросил эту затею, поняв, что у изобретателя в такой форме вместо ясных голубых глаз зияют два чëрных провала глазниц. — Эм, слушайте, Джозеф… А как Вы видите без… кхм… — Без глаз? О, mon ami, не смущайтесь так, — добродушно усмехнулся охотник. — Вижу, но, увы, не так, как хотелось бы. В мире фотографий я вполне хорошо различаю цвета, но остальные в этом состоянии видят всё в чёрно-белых тонах. Находясь же в обычном цветном мире, я вижу лишь чёрно-белые оттенки. По сути… я фарфоровая кукла, как назвал меня господин Чанг на днях, ха-хах! Ведь куклы тоже пусты внутри, так что я, к сожалению, не смогу составить Вам компанию на трапезе — еда просто упадёт в никуда. — А разве… Разве это не создаёт проблем? — в лёгком изумлении поинтересовался Рипер. — Создаёт ещё как, но я уже привык. Единственное, с чем я до сих пор не могу совладать, находясь в таком состоянии… это насекомые, — с отвращением поёжился Джозеф. — Не к столу будет сказано, но так как у меня нет ни глаз, ни органов, да и сам я ещё весь в трещинах, они могут заползти внутрь. Это отвратительное чувство… Кто-то внутри Вас ползает или летает, бр-р… Хорошо, что это происходит редко, иначе я бы сошёл с ума. — Да уж, малоприятно, — стушевался маньяк, усаживаясь за стол. — Повезло, что шоу проходит осенью и зимой, иначе Вы бы и правда не смогли нормально играть в раундах. — Ва-а, господин Джозеф, господин Джозеф! — донеслось тонкими голосками из коридора. — Смотрите, смотрите скорее! Смотрите, мы нашли бабочку! Она такая красивая, правда? Все пять приспешниц прибежали на кухню с улицы. Одна из них, сложив из пальцев коробочку, глядела на кого-то внутри. Фотограф нервно улыбнулся и постарался скрыться на кухне, но девчушки звали его так отчаянно, что он сдался. Подойдя к девушкам, изобретатель прикрыл глаза руками, пытаясь рассмотреть сквозь пальцы пойманную маленькими охотницами добычу. — Хей, малышки, Джозеф не особо жалует насекомых, — насмешливо бросил Потрошитель наблюдая за разворачивающейся сценой. — Отпустите его. — Ой, простите, простите… — державшая в руках бабочку приспешница быстро спрятала её обратно. — Мы не хотели Вас напугать, правда… — Ничего страшного. Просто покажите её кому-нибудь ещё, — слабо улыбнулся фотограф, выпрямляясь в полный рост. — Думаю, мадемуазель Виолетте она понравится. — Ох, хорошо, — смущённо произнесла одна из девчушек. — Простите ещё раз, мы не знали… — Всё в порядке. Садитесь за стол, сейчас будем есть, — утешил девушек изобретатель, отправляясь на кухню. — А где это ваша хозяйка? — задался вопросом маньяк, наблюдая за приспешницами, продолжавшими разглядывать насекомое. — В последнее время она нечасто появляется в поместье. — Да, она говорит, что ей нужно что-то найти, — бросила девчушка, на что другая её сестра скривилась от страха и коснулась той стороны лица, где отсутствовал глаз. — Она каждый год берёт нас путешествовать. Это очень весело! — Сменить обстановку и правда полезно для головы, — хмыкнул Джек, слушая шаги других охотников, собравшихся на ужин. Несмотря на всеобщее веселье, какое каждый раз царило на кухне во время трапез, Потрошитель не мог отделаться от чувства, что кого-то не хватает. По обыкновению бегло оглянув стол, Рипер всё-таки заметил пропажу: на ужин не явился только Бёрк. В голове невольно заметались тревожные мысли, так как Ладюра при любой свободной минуте пытал Джозефа расспросами по поводу его фотоаппаратов. В голову никак не шло, что столь безобидный охотник, как фотограф, мог с таким явным отвращением общаться с архитектором. «Для этого наверняка есть повод, — думал Рипер, ковыряясь в тарелке и не притрагиваясь к еде. — Но что ж это за повод такой? Джозеф со всеми очень вежлив, несмотря на то, что некоторые плевать хотели на его учтивость, но именно с Бёрком он ведёт себя с таким нетерпением. Должно быть он просто вымотал его расспросами?» — Ой, улетела! — воскликнула одна из приспешниц, указывая пальчиком на запорхавшую над столом оранжево-чёрную бабочку. — Какая красивая… — Где вы её поймали? Осень уже, — удивился Джокер. — Хах, а ты похоже всем нравишься, Джозеф! — Угх, лучше бы не нравился, — страдальчески простонал фотограф, замечая насекомое на своём плече. — М- -м, кошмар… Снимите её, пожалуйста… — Говорят, что это хорошая примета, если на тебя садится бабочка, — хихикнул Ву, прикрывая рот рукой. — Значит, она приняла тебя за цветок, — пробасил Бэйн и аккуратно поднëс к насекомому палец, заставив его переместиться с фарфоровой рубашки. — Не бойся, она не ядовита и не кусается. — Да не в этом дело, — поёжился изобретатель, напряжённо сведя брови. — Вы же слышали, что к одному из выживших приехали родственники? Вроде как сестра и дочь, — заговорщически поднял бровь клоун. — Вот будет веселье, если малышка любит фокусы, хи-хи-хи! — Как их пропустили? — ошарашенно поинтересовалась Виолетта. — А к кому они именно? — спросил Ву, принимая обеспокоенный вид. — К наёмнику, — буркнул Перес, протягивая руку для добавки. — К… Субедару? К нему, д-да? — нервно дёрнулся Джек, вспоминая знакомое лицо. — Сестра и дочь? — Вроде как. Та маленькая совсем. Лет двенадцать максимум, — коротко ответил Джокер. — На вид точная его копия. Он же с Мальричесс, так? Наверное эти двое только и спаслись. Помните, что с ним было после бомбёжки? Я думал, он застрелится или что-то вроде, хах! Представь, если бы ты его всё же отправил в полëт, а, Джек? Было бы забавно понаблюдать за ними тогда, хи-хи-хи! «Так вот почему он вёл себя так на раунде… Ему уже было плевать выживет он или нет. Наёмник, да? Значит он уехал сюда на заработки, а семья осталась там? «Хватит нас мучить. Я уже достаточно настрадался, мне вообще без разницы на твои слова»… Вот что он имел в виду… Если бы я его убил… Мгх, да что это?! Резко совесть проснулась?! Плевать мне, что у него там! Только нервы себе портить! Как только закончу с Маргаритой, свалю отсюда куда подальше. Тоже мне советчик — наёмник! Но тогда и Мичико неправа… Ему было всё равно на свою жизнь, так зачем же он говорил мне это?» — мысли метались из одной крайности в другую, заставляя сидевших рядом с Потрошителем хантеров настороженно зыркать на него. Выражение лица Рипера принимало то тотальное раскаяние, то надменные и злобные оттенки. Из прострации его вытащил только сильный толчок в плечо, коим его наградила Виолетта после того, как он проигнорировал еë. — Джек, что с тобой? Всё в норме? — охотница помахала у него пере глазами рукой, чтобы удостовериться, что товарищ нормально себя чувствует. — Да, да, всё хорошо. Простите, иногда находит, — неловко улыбнулся маньяк, заводя руку за голову. — Давайте продолжим есть, а не обсуждать жизни этих жалких преступников! — Мне нравится твой настрой, — жутко улыбнулся клоун. Душа Фриков посмотрела на обоих с осуждением и продолжила есть молча. Долго спокойствие не продлилось, потому как бабочка вновь взмыла в воздух и прилетела к отвлёкшемуся на беседу с Ву Джозефу. И, как оказалось, решение приземлиться фотографу на нос не долго ею обсуждалось. Изобретатель замер, боясь шевельнуться, и прекратил разговор. Дух мягко засмеялся и хотел уже было снять с друга столь напугавшее его насекомое, как его кто-то опередил, да так внезапно и быстро, что охотник не заметил ничего, кроме тёмной тени, бесшумно пролетевшей перед глазами. Джозеф тоже в изумлении несколько раз моргнул и осмотрелся в поисках своего спасителя. — Сова? — наклонил голову Бэйн, замечая на высоком шкафу небольшую птицу. — Что это она тут делает? — Кш-ш! — хищно посмотрев на гостью, прошипела одна из приспешниц в унисон ещё троих своих сестёр. — Нгх… мф-ф… Одна, одна… а… отдай-й нам… отдай… — Вы чего? — недоумённо свела брови к переносице Виолетта. — Сов раньше не видели? — Мга… нгх… ам-м… — бессвязно лепетали девушки, не смея оторвать взора от ночной хищницы. — Кш-ш, отдай… — Успокойтесь! Успокойтесь, хватит! — воскликнула доселе молчавшая слуга Идры, потряхивая за плечи своих подруг. — Не надо, она же тоже такая! Не смотри на них, пожалуйста, не надо… Я же помогла, не надо… Киная вопросительно дёрнула ушками, наблюдая за паниковавшей приспешницей. Сова только нахохлилась и заурчала, показывая, что никого не тронет. Девчушка посмотрела на неё с опаской, но всё же дозвалась своих сестёр под удивлённые взгляды хантеров. — Простите, они всегда так, когда видят Сущность, — объяснилась слуга Ведьмы Снов, нервно наматывая на палец прядь волос. — Простите, пожалуйста… — Сущность, говоришь? — заинтересованно прищурился Бэйн, ещё раз повернувшись к маленькой гостье. — Хотите сказать, что это сова того парня с повязкой на глазах? Птица, будто поняв, что речь идёт о ней, встрепенулась и подошла ближе к краю. Громко чихнув, Киная с интересом поглядела на стол и на сидевших за ним охотников. Каждый смотрел на неё по-разному, но, как бы кто ни старался подозвать ночную охотницу к себе, она не двигалась с места. — М-да… И что с ней делать? — выдохнул Ву, бросив попытки прикормить птицу. — Как она вообще сюда залетела? — Я окно открывал, — пожал плечами Перес. — Если это Сущность, то она не дастся в руки кому попало, и поймать мы её навряд ли сможем — слишком умная. — Так если умная, чего не летит сюда? — возмутилась Душа Фриков, скрещивая руки на груди. — Потому что чувствует угрозу. Разве не очевидно, что мы потенциально возможные убийцы её хозяина? — резко кинул клоун. — Хах, и что же? К кому она полетит, того за угрозу не считает? — насмешливо фыркнул Джозеф. Киная тихо заворчала и слетела вниз, приземляясь напротив Джека. Прыжками достигнув его тарелки, сова без тени смущения утащила оттуда кусок мяса и моментально его проглотила. — Спасибо, птаха. Так меня ещё никто не унижал, — нарочно сердито сказал птице Потрошитель, заставив других охотников засмеяться. — Что за намёки? Думаешь, раз я один раз проиграл, то теперь безобиден? Любимица Илая даже ухом не повела на угрозы, продолжая нагло тащить у хантера с блюда еду. — Ты издеваешься надо мной?.. Неужели твой хозяин тебя не кормит? — продолжил монолог Рипер. — Ну, вообще-то хищных птиц нельзя перекармливать. Поэтому он отпускает её на охоту, по-видимому, — предположил Перес, попытавшись протянуть руку к птице, но Киная тут же угрожающе распушила перья на лбу и встала в оборонительную стойку, злобно закричав на егеря. — Вот уж дождался, что меня такая малышка станет пугать. Похоже ты и вправду ей понравился, Джек. — Если бы ты знала, скольких людей я лишил жизни и как, то, думаю, не стала бы так себя вести, — Потрошитель провёл пальцами по спине совы, и та с любопытством поглядела на него. — Кыш отсюда. — А давайте немного позабавимся над ними! Немножко пощекочем выжившим нервишки перед игрой, м? — предложил Джокер, потирая руки. — Напишем им послание, как вам? — Было бы забавно понаблюдать за их реакцией, — улыбнулся Ву в унисон кивкам Мичико и Виолетты. — Но что напишем? И кто это сделает? — подал голос Лео. — Привяжем ей на лапку послание, чего думать, — ухмыльнулся Джозеф. — Они ведь понятия не имеют, куда летает их птица. — А привяжет Джек, раз она его не боится, — захихикали приспешницы. Решение взять в качестве полотна для послания ленту фотографа пришло почти сразу из-за отсутствия иных вариантов. Джек аккуратно вывел выбранную всеми вместе фразу, которая отразила бы следующий раунд и достаточно насторожила выживших, и притянул к себе Кинаю. Привязать ленточку оказалось несколько сложно, так как сова вечно дёргала лапкой и недовольно фыркала. В конце концов через смешки и шутки хантерам удалось задуманное. Донести птицу до открытого окна не составило большого труда: совка смирно сидела в руках Джека, вертя головой. Любимица пророка на пару секунд задержалась на оконной раме, рассматривая послание, но вскоре вспорхнула в небо и понеслась к хозяину. — Вроде охотники, а ведёте себя, как дети, — покачал головой Хастур. — Чего вы ждёте? Где ваша серьёзность, товарищи? — Да не будь таким букой, — широко улыбнулась Виолетта, уверенно шагая по коридору. — Посмотрим на них и пойдём спать. Реакция уставших и расслабленных тёплой атмосферой выживших на послание совсем не удовлетворила хантеров, но делать было нечего: Киная бы уже не прилетела сегодня, да и опустившаяся на особняк ночь мало-помалу заставила всех разойтись по постелям. — Г-господин Хастур, подождите! — придержал божество за мантию Джозеф, пытаясь отдышаться от быстрого бега. — Секундочку… уф-ф… — Я весь внимание, — повернулся к говорящему Фистер, оставаясь возле открытой двери своей комнаты. — Я, эм… по поводу пророчества, — с надеждой и мольбой глянул на охотника фотограф. — Можно мне подсказку? Прошу, всего одну… Я сколько не бьюсь, не могу понять, о чём Вы говорили. — …ну разве что одну. Скажите мне, что больше всего Вас волнует в пророчестве, и я дам подсказку. Но только одну, — пригрозил пальцем Хастур. — «Невинность одного из ближних подвергнется сомнению со стороны святого с приходом огня, но старший избавит от страшной мести всех». О ком идёт речь, господин? У меня, конечно, есть друзья среди нас, но ближний… И что за «святой»? Речь идёт о светлом духе? И… кто будет мстить? — быстро выпалил изобретатель, не желая задерживать хантера. — Вам ещё предстоит это узнать, но я скажу, что Вы ищете не там, Джозеф. Взгляните на другие строки, что начертаны мною Вам: Вы слишком робки. Дождитесь того момента и дерзните, приняв его предложение. Каким бы абсурдным оно ни было, Вы можете полностью положиться на порядочность этого человека. Только после этого Вы сможете понять эти строки, — ответил Фистер, закрывая дверь перед Джозефом. — А… но это… л-ладно, в любом случае спасибо, господин Хастур! — рассеянно бросил на прощание фотограф, пытаясь вдуматься в сказанное божеством, и продолжил уже чуть слышным лепетом: — Ищу не там… Бр-р, что?.. Приход огня… лето? весна? Дерзнуть… Да что это вообще должно значить?