***
— Биана, да что же это такое? Иди сюда! Нуужно заплестись, иначе волосы спутаются! — страдальчески простонала Аманда, пытаясь догнать спрятавшуюся за Кевина племянницу. — А я хочу, как дядя Наиб! Он волосы тоже не заплетает, но они же не путаются! К тому же от косичек голова боли-и-ит, — заныла девочка, задорно улыбаясь и выглядывая из-за спины Аюсо на родственницу. — Вообще-то твой дядя заплетает волосы в хвост, — напомнил ковбой, качнув головой. — И причёсывается каждое утро. — Ну… хвостик — не косички… Аманда слишком туго их завязывает… — пожаловалась девчушка, на что еë тëтя измученно вздохнула и опустила руки. — Малышка, я же хочу как лучше. Давай я завяжу простые косички? Хочешь? — пошла на уступки Аманда, не имея сил более упрашивать племянницу, но та только помотала головой. — Тебе ведь будет самой удобнее… Ну, тогда, может, хочешь сама заплестись? Я дам тебе свою расчёску и-- — Не-еа, не хочу, — протянула племянница, ещë больше распушив свои рыжие волосы руками. — Тебя разве не учили слушаться старших? — Кевин развернулся к девочке лицом, присел на корточки и внимательно посмотрел в глаза, тем не менее дружелюбно улыбаясь и держа мягкий тон в голосе. — Аманда тебе родной человек — уж она плохого тебе не посоветует. Я вот сам уже с дредами почти четыре месяца хожу и даже не развязывал их, — мужчина продемонстрировал свалявшиеся в дреды косы и даже дал любопытной девчушке потрогать их своими руками. — И голова уже совсем не болит. Я могу заплести тебе косички, раз не хочешь с Амандой. — Ну… а, давайте! — с готовностью закивала девчушка. — А Вы разве умеете? Вы же мужчина. — Тоже мне аргумент! — улыбнулся Аюсо, попутно кивая благодарной за спасение Аманде. — И что же мне теперь с гнездом на голове ходить, раз я — мужчина? — Хи-хи, нет, конечно же! Я думала, что Вас тоже кто-то заплетает, — отозвалась Биана, следуя вприпрыжку за ним в столовую. — Кто бы стал меня заплетать, по-твоему? Я ведь не ребëнок. Нужно быть самостоятельным. Вот я в твоём возрасте уже на лошади за кабанами охотился, — горделиво вздёрнул нос ковбой. — У меня волосы тогда хоть и покороче были, но я каждый день начинал с того, чтобы умыться и причесаться. Раздирать колтуны, если этого не сделаешь, — дело малоприятное, согласись. — Ага, бр-р… Как вспомню, когда у меня в волосах запуталась… Постойте, Вы сказали «охотились на кабанов»?! Вы охотник, мистер Аюсо? — глаза девочки зажглись интересом, но Кевин мягким жестом попросил её повернуть голову, чтобы ровно заплести волосы. — Можно и так сказать. Я вырос в племени коренных жителей Эварис. Сейчас люди, пришедшие на мои родные земли, уничтожают наши поселения ради своих личных целей… Я считаю нужным бороться с таким расизмом, иначе народы будут исчезать с лица Земли один за другим. Что народ Илая, что мой, что ваш — мы должны защищать друг друга от тех, кто желает нам зла, — объяснил Аюсо, принимая из рук Аманды расчёску. — Эварис? — прямо спросила девочка. — Не все эварийцы плохие люди. Возьми хотя бы Вольта или нашу команду: они борются против зла Эварис, будучи жителями этой страны. А злые люди найдутся везде, — заговаривал девчушку ковбой, дабы та отвлеклась от расчёсывания волос. — Это уж точно, — выдохнула Аманда, присаживаясь рядом. — Та же война с Орчард, что первая, что вторая… люди были неправы с обоих сторон и в итоге не добились бы ничего, кроме хаоса и разрухи, если бы не дипломаты. — Хороший пример, — прикрыла глаза девочка. — Дядя Наиб тоже рассказывал про это в письмах. Жалко, что их больше нет… — Ну, что ж, перед тобой собственной персоной сам автор этих посланий, так что не страшно, — добродушно улыбнулся Кевин. — Кстати, я что-то Наиба только утром видел. Где он ходит, когда его семья приехала к нему? Учитывая то, каким он разбитым ходил до вашего приезда, я думал, он ни на шаг вас оставлять не будет. — А как он себя вёл? — поинтересовалась Биана, болтая ногами в воздухе. — Ему было грустно, да? — Мягко сказано, — Аюсо напряжённо сжал губы и продолжил плести косу. — Он был сам на себя не похож. На это было больно смотреть… Но хорошо то, что хорошо кончается, ведь так? Сейчас он полон сил и энергии, даже учитывая вчерашний раунд. — Наверное, он отдыхает, — предположила старшая Субедар. — Тогда лучше его не тревожить, пусть поспит в покое. Мистер Аюсо, может, нужна какая помощь по поместью? Я хочу расплатиться хотя бы за ночлег и еду, чувствую себя должником… — Не стоит так себя чувствовать: мы уже почти что семья друг другу, — Кевин тепло ухмыльнулся, не отвлекаясь от плетения, будто вспомнил что-то хорошее. — Я уже соскучился по возне с малышами. У меня самого было много младших в семье. Сейчас уже и некому косы заплести… — мужчина тяжело вздохнул и переменил тему, вышедши из секундного блаженства забытья в своих грëзах. — Если есть силы и желание, то тогда обратись к Курту. Он у нас тут главный. Найдёт тебе какое-нибудь дельце, если скучно. Сейчас он частенько пропадает на чердаке. Поищи его там. Но я бы на твоëм месте наслаждался отдыхом, пока могу. — Спасибо за предложение, мистер Аюсо, но мне будет наоборот легче, если займусь чем-нибудь, — девушка заботливо и слегка смущëнно улыбнулась и встала с места. — Биана, малышка, не отходи далеко от взрослых, хорошо? — Аманда погладила племянницу по щеке и уже собиралась уйти, но девочка резко отклонилась от еë руки, как от огня. — Я знаю! Я уже не маленькая, — девчушка насупилась и отвернулась от тëти, из-за чего нежная и хрупкая улыбка Аманды оборвалась и опечаленно опустилась вниз. — Мне не нравится, когда ты так делаешь. — Хорошо, я запомню… Просто не заставляй меня волноваться, ладно? — с едва живой надеждой пробормотала она, прежде чем скрыться за дверьми. — Мистер Аюсо, заранее Вам ещë раз большое спасибо за помощь. — Биана-Биана… — сокрушëнно качая головой, вздохнул Кевин. — Аманда ведь очень переживает за тебя. Зачем так холодно относится к родному человеку? Она ведь не хочет тебе зла. — Мне неприятно, когда она так делает, — прямо ответила младшая Субедар, скрестив руки на груди. — Она всегда вот так вот себя ведëт! Будто мне пять! Ещë бы за щëку щипала — вообще была бы точная копия! — Аманде сейчас тоже тяжело. Ей пришлось многое пережить, как и тебе. Она хочет отгородить тебя от плохого, — объяснял ковбой, ловко переплетая косички. — Аманда улыбается тебе из последних сил. В такое время нужно наоборот поддерживать друг друга. К тому же она тебе родной человек! Разве ты не говорила, что хочешь быть похожей на своего дядю? — Да, но причëм тут это? Дядя Наиб, конечно, через многое прошëл ради семьи, но это же пустяк. Аманда взрослая — справится как-нибудь без того, чтобы трогать меня за лицо и заплетать косички, — девочка ещë больше надула губу, но по беспокойному движению пальцев, закрутивших от тревоги пуговицу на рубашке, Кевин понял, что всë же смог что-то донести до неë. — Я бы тоже пожертвовала собой в какой-нибудь битве, если бы это помогло всем моим родным. А это совсем неважно. Это не подвиг. — Ошибаешься, дорогая. Самые большие подвиги строятся из подвигов поменьше, а те — из самых маленьких подвигов. Можно быть героем и без смерти во имя какого-то блага. — Ну, да… Но это же вообще ничего! Это ведь… такая мелочь, что ничего не стоит! Никто не станет любить меня больше или меньше от этого. И никто не будет считать меня героем только потому, что я буду вести себя тихо! — Твоя правда. Но для Аманды важно поддерживать с тобой связь хотя бы так. Она осталась одна с племянницей на руках. Ей некому рассказать о своëм горе, некому поплакать в плечо. А это очень важно для всех людей, какими бы они взрослыми и сильными не казались. — Но ведь есть дядя Наиб — он взрослый и тоже грустит! Они поймут друг друга. К тому же они оба плакали, когда увиделись. Разве им уже не лучше? Всë же наладилось. По крайней мере мы живы. — Всë не так просто с человеческим сердцем. Да, сейчас они оба немного счастливее, потому что встретились, но это не значит, что боль от потери ушла, — Аюсо замер на пару секунд, обдумывая, как и что именно лучше будет сказать девочке. — Аманда и Наиб не так близки, чтобы открыться друг другу полностью — всë же они впервые в жизни встретились. И для Аманды сейчас именно ты — самый близкий человек. Постарайся быть ей опорой. Даже одно маленькое ласковое слово сможет ей помочь. Нет ничего плохого в том, чтобы дать ей немного позаботиться о тебе. Но теперь она чувствует себя хуже из-за твоих слов. А Наиб чуть было вообще не сошëл с ума от горя, когда узнал, что произошло с семьёй. Только благодаря тому, что рядом были мы и заботились о нëм понемногу, он до сих пор жив и здоров. — Правда?.. — Биана повернула голову на Аюсо, с жалостью и шоком глянув на него снизу вверх. Маленькие ручки девочки сжались на коленях в кулаки от тревоги, а голос стал совершенно тихим и прозрачным. — Клянусь тебе своими дредами, — кивнул со всей серьëзностью мужчина. — Не обязательно жертвовать, чтобы спасти кого-то. Сделать что-то хорошее и не остаться в стороне, когда кому-то плохо — уже маленький подвиг. Наиб сам множество раз помогал нам своим добрым словом. Иногда именно тëплое слово становится для людей более важным, чем жертва во спасение жизни. Подумай об этом хорошенько. Аманде сейчас важна каждая минута с тобой: всë вокруг чужое и странное, а в душе грустно и пусто. Ты знаешь еë лучше всех нас — девочка она тихая и застенчивая. С этим ей ещë тяжелее. Побудь для неë маленьким героем. Думаю, цена косичек стоит еë улыбки? — Стóит… Я поняла, мистер Аюсо. Теперь мне как-то стыдно, — лицо девчушки побледнело, а щëки наоборот запылали от смущения. Глаза упëрлись в собственные колени, а ноги беспокойно заболтались под стулом. — Но ведь и я тоже грущу. К тому же Аманда никогда такой приставучей не была. Мне странно видеть еë такой. — Она такая исключительно потому, что волнуется за тебя и не хочет, чтобы ты страдала. Ты ещё совсем маленькая, и Аманда лишь хочет отгородить тебя от всех этих ужасов. Но вот ей самой никто не поможет так, как она старается помогать тебе. Ты, конечно, молодец, что сразу говоришь всë в лоб, а не держишь в себе, но постарайся проявить немного терпения. Ей будет куда легче. И тогда она не будет такой «приставучей», как ты говоришь. Дай ей немного времени, чтобы она пришла в себя. Знаешь, как у нас говорят? «Вылечить душу может только время и другой человек». — Справедливо, — Биана вздохнула. — Я извинюсь перед Амандой, честно. М-м… в общем, спасибо, что объяснили, в чём было дело. Просто обычно она вела себя совсем по-другому. Я ещё не очень привыкла. — Чтобы принять изменения тоже нужно время… Так, ну вроде бы всё. Глянь-ка в зеркало. Как по мне неплохо получилось! — Аюсо подвёл девчушку к украшенному ажурными узорами зеркалу и осмотрел собственную работу ещё раз. — Думаю, Наиб после этого и у меня попросит его заплести, ха-ха! Что думаешь? — Я бы посмотрела на дядю с такими косичками, — легонько улыбаясь от представленной в голове картины, произнесла девочка, оглядывая красивую причëску. — Мне тоже нравится… Спасибо большое, мистер Аюсо! Я тогда, наверное… пойду помогу Аманде. — Хороший план! — ковбой одобрительно закивал с довольным видом. — Когда закончите, можете пойти со мной на тренировочную площадку. Там сейчас должны быть те, кто не участвовал в раундах. Наверняка вам будет интересно посмотреть на все эти тренировки не через экран телевизора! — Обязательно! А дядя Наиб там будет? — Если хорошенько его попросишь, — хитро усмехнувшись, пообещал Кевин. — О-о, я поняла! Тогда до встречи, мистер Аюсо! Ещë раз спасибо! — Всегда рад помочь!.. Ну, что за девчонка, — подивился с мягкой улыбкой мужчина, глубоко вздохнув. — Вырастет точно такой же, как еë дядя. И откуда в такой маленькой голове столько мыслей?***
Большинство игроков, как оказалось, собрались в комнате отдыха, чтобы послушать лекцию Илая о том, как правильно бороться с Ведьмой — одной из самых страшных охотниц в этом сезоне игр. — Так-так, притормози. Что вообще значат эти глаза-цветочки? — Наиб помотал головой, безуспешно пытаясь вникнуть в суть сказанного. — Это что-то вроде душ еë приспешников? Или это еë собственные глаза? — Не совсем так… Я лучше ещë раз понятнее объясню. Такие цветки распускаются только на день Грома. Лепестки окрашены в цвет глаз пророка. Соответственно, можно понять, что глаза у обладателя этих цветов их нет, — поёжился Кларк, разложив перед собой пять сорванных глаз зверя — лепестки их были кривыми, чëрными, как земля, и мясистыми, как корни. На игроков тут же уставилась пятерня человеческих глазных яблок. Сидевшая рядом с наëмником Трейси поморщилась от отвращения и отвернулась прочь, чтобы не поймать на себе взгляд такого чудовища. — Такой цветок растëт только если это Ведьма. Ведьмы и ведьмаки — приспешницы богини горя и снов — Мвэйанобы, похитительницы душ. Обычно они берут себе имена, похожие на еë имя, вроде Мвэй или Ман, но эту зовут Йидра… Я могу быть не прав, но возможно это говорит о еë силе, раз она решила даже сменить имя ради независимости от Мвэйанобы. В первую очередь вы должно понимать, что Йидра — не человек. У неë нет души и человеческих чувств. Это буквальное воплощение самой похитительницы душ, как отросток от корня. Она поглощает личность своих приспешников, и они уже никогда обратно не станут людьми. Ведьме нельзя верить. — Это мы поняли, но причëм тут цветы с глазами? — поторопила парня Вера. — Это тоже как-то скажется на раунде? — Цветы Грома распускаются рядом с тем местом, где сейчас живёт пророк, но вот глаза зверя Ведьм цветут каждый год в разном месте, потому что у Ведьм нет своего дома. Они вечно скитаются в поисках новых душ. Но они чувствуют, где именно вырастут цветы их приспешников. Раз Йидра пришла на игру, как охотник, могу предположить, что она пришла сюда за ними, — парень вновь провёл рукой над цветами, а они проследили за его движением, со склизким шуршанием прикрыв свои глаза лепестками будто в страхе. — У обычных пророков покровителями являются животные — кто угодно, но только не человек. Ведьмы же подчиняют себе сбившихся с пути, разбитых горем, слабых и сломленных людей, забирают у них глаз и делают своими собственными покровителями. — Это уже не покровитель, а скорее раб, — рассудил Адам, тяжело вздохнув. — Ужасно… — Так-так, притормози. Зачем она забирает глаз? — замахал руками наёмник. — У покровителя и его пророка цвет по крайней мере одного глаза должен совпадать. Исключение лишь отступники. А так как Ведьма не имеет собственных глаз, то забирает их у людей. — Она слепая? — изумилась Елена, приложив руку к сердцу. — Получается, мы можем остаться незамеченными ею на раунде? — Не совсем так, — Илай сложил руки вместе, соединив пальцы, и задумчиво замолчал, подбирая нужные слова. — Она слепа только в том случае, если в душе человека нет ни одной тревоги. Человек, которого нельзя ничем… как бы это сказать… — Искусить? Это значит заставить поддаться плохому влиянию и отвернуться от чистого счастья, — подсказал Шепард. — Да, да, оно! Человек, которого нельзя ничем искусить для неë не имеет ценности, Ведьма его не видит. В обычное время наше племя никогда не видело угрозы от детей Иийдари, но когда-то белая полоса в жизни заканчивается, как вы говорите. Поэтому Лисса научила нас всему, что знала сама о Ведьмах, чтобы мы не попали в беду. Ведьмы стали нас видеть. Они, м… скорее они видят даже не самого человека, а его мысли. Она находит слабое место и заставляет сомнение расти всë больше. А после искушает миром снов, где она может создать всë, что угодно и стать, кем пожелает еë жертва. Будто раздирает маленькую рану, пока та не начнëт гноиться, а после вместо лекарства даëт обезболивающее, пока человек не умрëт. — Звучит и вправду жутко, — Эмма вздрогнула и оглянулась кругом, будто в страхе найти между друзьями страшное чудовище. — А можно как-то избежать еë влияния? Или распознать, что кого-то из нас, ну, знаешь… — Счастливчик замялся и завëл руку за затылок, с ужасом сжав губы в линию. — С твоих слов человек не может ей противостоять, если уже попал под еë влияние. — Ей можно сопротивляться, но это стоит больших сил самому человеку, тут ты прав. Определить еë будущего приспешника можно по некоторым признакам, — Кларк сел поудобнее, взял в руки лист бумаги и карандаш и принялся отрывисто рисовать символ пятиконечной звезды, обведëнной кругом. — Прежде чем забрать человека в свои приспешники, Ведьма помечает его печатью. Они выглядят примерно так. — Похоже на оккультический знак, — подметил Адам, не без интереса слушая пророка. — Это он и есть, — подтвердила Фиона. — Много у каких народов среди магов встречается пятиконечная звезда в круге, но я думала, что метсанлапсет тоже используют его. — Не мы, а Ведьмы, Мвэйанобы, — поправил девушку Илай, помотав головой. — Но даже если кто-то нарисует его, то ничего не произойдëт. Этот знак скорее просто условность. Обычно печать — это фигура в круге, но чаще — звезда или луна, так как Ведьмы охотятся ночью. — То есть от того, что кто-то нарисует пентаграмму ничего не будет? Ведьме всë равно? — решил уточнить Кричер, вздыхая и почëсывая затылок каждый раз, как Кларк добавлял информации об Йидре. — Ничего. У Ведьм нет своей руны, — пророк указал на свою повязку, которую украшал узор, центром которого являлась кусающая себя за хвост змея. — Руна даëтся человеку по племени, а у Ведьм племени нет. Значит, и силы в рисунке их печати тоже нет. — А в твоей печати, значит, есть? — насторожилась Маргарита. — И что будет, если я начерчу на себе такой же узор? — Руна обладает силой лишь тогда, когда вождь — самый сильный и мудрый человек семьи — вкладывает в него часть души. Это помогает мне видеть то, чего не увидишь глазами. Тех же Ведьм. И если кто-то из вас наденет повязку, то увидит еë тоже. Я мог бы сделать вам такие же повязки, но у меня пока не так много сил, как у вождя… Навряд ли выйдет. Племенные руны — вещь сложная. Наверное, поэтому Ведьмы в них ничего не смыслят. — Мы отошли от темы, — напомнил Наиб. — Что про печать? Она ставит еë на человека и всë? Это что-то вроде чëрной метки у пиратов? Если печать дали, то уже не отвертеться? — Я не знаю про чëрную метку, но пираты ведь это морские воры, да? — парень задумался на секунду, но потом сразу встряхнулся и вернулся к разговору. — Но печать — не конец. В этот момент ещё можно уберечь человека от подчинения — печать может довольно легко стереть другой человек. Именно поэтому Ведьма обычно ставит такую печать в незаметном месте. Обычно это грудь, ноги спина или живот. Если печать не смывают в скором времени, то она начинает становиться розово-сиреневой, хотя изначально будет чëрной. Это примерно неделя. В этот промежуток времени Ведьма полностью затуманивает разум жертв: постоянно появляется перед ними в том образе, в котором они не могут отказать ей. У того мужчины в нашем племени, что поддался злым чарам, погибла жена… Ведьма приняла её вид, услышав его слабость и понаблюдав за его снами. В итоге вместо страшной Ведьмы он видел свою погибшую жену. — То есть она вначале подбирает образ, а потом начинает манипулировать человеком? — нахмурила брови Бехамфил. — Не манипулировать, — Кларк сильно потряс головой, стараясь подчеркнуть важность этого пункта. — Ведьма не управляет жертвой сразу. Сначала она втирается в доверие, располагает к себе, заставлять чувствовать себя неуютно без неё… Когда человек будет готов сказать самому себе: «Да, я откажусь от всего на свете, чтобы быть вечно с тем человеком, которого я вижу в своих снах, даже если знаю, что это обман», то Ведьма ставит печать. Это — последний рубеж перед поглощением души. Но Ведьма не обманывает своих жертв совсем: сначала она предстаёт перед ними только в виде того, кого они хотели бы видеть во сне, затем испытывает их слабость, появляясь иногда уже в своём нормальном обличии и заговаривая людей на вечную жизнь с теми, кого они хотят видеть. Если после этого человек не отказывается от такого вечного сна, что ему предлагает Ведьма, то ставит печать. Глаз он должен отдать ей добровольно — это обязательное правило. Вы знаете, что для обычного человека она видима только в зеркалах и во снах, но это лишь потому, что ей не хватает сил на появление в человеческом мире: ей необходима энергия, которую ей дают уже приспешники. Зачастую они не живут долго, так как из них попросту высасывают всё без остатка в короткие сроки… но эта, похоже, бережливая. Это значит, что она уже очень давно живёт. — Так Ведьмы и приспешники бессмертны в таком случае? — поинтересовалась Вера. — Приспешники бессмертны до той поры, пока Ведьма не высосет из них все соки. Она держит обещание — лучшая грëза до конца жизни в обмен на душу. Но человек уже не думает о том, сколько эта «жизнь» продлится. Сама Ведьма бессмертна до того, пока питается энергией приспешников. Этим и страшна Йидра: с таким запасом прислужников она может понемногу брать от каждого силы и быть сытой до следующей трапезы, а там уже и приспешники восстановят силы. Такая бережливость нетипична для Ведьм… Возможно, если мы отдадим ей глаза, то она уйдёт отсюда, но… я не уверен… — А что она с нами-то делать будет? Не усыплять же! — нервно затопал ногой Кричер. — Странно будет, если мы весь раунд будем спать. — Скорее всего она будет накладывать проклятия на играющих. Её мы не видим и не ощущаем, но зато приспешники — вполне реальные люди. Они не только могут контактировать с нами, но и видеть Ведьму, слышать еë и ощущать материально. Дать им в руки оружие и приказать преследовать жертву — пустяк для Мвэйанобы… — Кларк тяжело вздохнул. — А проклятье и печать — не одно и то же? — спросила Эмма. — И как она может накладывать проклятья, если печать ставит только одной жертве, да ещë и так долго?.. — Н-нет, это разные вещи. При проклятии за тобой следует приспешник, при печати — сама Ведьма. Но зависимые приспешники так несамостоятельны без своей Ведьмы, что еë команды не могут быть слишком сложными. То, что они могут самостоятельно, — преследовать жертву. Но даже ударить человека без команды они не в состоянии. Приспешник находится большей своей частью сознания в грëзах, которые ему даровала Ведьма. — Зачем тогда её бояться, если она только и может, что заставлять приспешников следовать за нами? — хмыкнул Уильям, скрестив руки на груди. — Я как один из народа метсанлапсет могу управлять своим покровителем, — пророк учтиво показал на сосредоточенную Кинаю, которая с жадностью поглядывала теперь на коробку, куда парень спрятал глазастые цветы приспешниц, будто намереваясь съесть их. — И Ведьма — не исключение. Она может управлять человеком, на которого поставила печать. Тут уже множество команд не требуется, — пророк сложил одну руку в кулак, а другой накрыл её, соединив вместе большие пальцы, и согнул конечности в локтях. Сова открыла правый глаз и вспорхнула к котёнку Эзопа, что возился в ногах своего хозяина, и накрыла его своими крыльями, как зонтиком, на что малыш пугливо припал к земле и распушил хвост. Когда Илай опустил руки и поднял глаза на соигроков, птица поменяла открытый глаз и нахохлилась в недоумении перед шокированным котëнком. — В таком состоянии она может управлять приспешником, как хочет. Если за каждым из нас будет следовать приспешник, а она поочерёдно управлять ими, — мы проиграем очень быстро. Для этого нужно знать несколько правил. Там, откуда появился один приспешник, образуется знак Ведьмы, — Кларк поднял лист с рисунком ещë раз, чтобы все вспомнили про пентаграмму. — Через него может пробираться и второй, и третий приспешник. Чтобы стереть их, нужно лишь дотронуться — касание живого человека для печатей губительно. Вы поднимете магию проклятия на себя — она будет держаться не дольше дня — но больше воздействовать на знаки не сможете: организм обычного человека на такое не способен. Второе правило: старайтесь как можно чаще менять место дешифровки — Ведьма двигается весьма быстро, но ей нужно время на создание проклятья. Третье: избегайте змей. Это самый точный знак присутствия Ведьмы рядом с вами. Четвёртое: если на вас наложили проклятие и за вами следует приспешник, то старайтесь отбежать от него как можно дальше. Потеряв вас из виду, он забудет свою команду ходить за вами. И пятое, но оно, думаю, вам не пригодится… не смотрите Ведьмам в глаза. Говорят, что в их пустых глазницах таится самый ужасный страх, который только может себе представить человек… вы будете так напуганы, что застынете на месте, а Ведьма съест вашу душу. — Неплохая сказка, Илай. Я такой ещё не слышал, — беззлобно улыбнулся Нортон, садясь в кресле поудобнее. — Я про Ведьм никогда так много не слышал. Юджо не слишком любят про них говорить, так как боятся их привлечь. — Нортон, это не сказка, — серьёзно изрёк пророк, сжимая кулаки. — Это правда. Несмотря на то, что она закрывает свои глаза и невидима, Ведьма вполне может взять побольше энергии из приспешника и показаться обычным людям в своëм обличии. Если разум приспешника полностью подчинился воле Ведьмы, то еë облик будет истинным. Если же в еë жертве будет ещë капля воспоминаний о себе, то она предстанет в том обличии, в каком он видит еë в грëзах. — А может быть, что Ведьма окажется доброй? — с надеждой произнёс Адам. — Исключено. Ведьмы и Ведьмаки — нарушители священных правил, отростки от дерева горя и кошмаров. Они не ощущают ни любви, ни человеческого тепла, не понимают ни единого светлого чувства. Ими движет только голод до людских душ. Они вечно голодны и никогда не насыщаются. Добрых Ведьм не бывает. Но… приспешники могут ещё что-то помнить, — пояснил Илай. — Так они забывают свою жизнь? — перебила Эмма, с беспокойством схватившись за пуговицу на воротнике своей серой рубашки. — Со временем приспешники забывают не только свою жизнь, но и своё имя. Чем больше времени с подчинения проходит, тем меньше помнит прислужник. После, так сказать, естественной смерти человека уже навряд ли можно спасти. То есть пока он жив — помнит и себя, и настоящую личину Ведьмы, и свою жизнь, и то потерянное, из-за чего он и стал приспешником, — его разум ещё частично остаётся при нём. Он сможет выполнять куда более сложные команды, кроме как преследование. А когда приспешник погибает от естественных причин вроде голода или болезни, то едва ли сможет назвать своё имя, пусть и остаëтся живым, пока этого желает его Ведьма. Мёртвые приспешники подобны детям: и речь, и вид, и разум их не распространяются дальше того мирка, что им создаёт Ведьма во снах. Это уже не люди. Их мечтания опускаются к простому чувству лёгкости и счастья, словно у животных. В таком состоянии, то есть после естественной смерти, они хоть и остаются живыми, но становятся куклами в руках Ведьмы. Можно сказать, что со временем приспешники глупеют и забывают, но это слишком уж грубо. И, несмотря на то, что Ведьмы имеют имена, приспешники спустя время начинают обращаться к ним «мама» или «папа». Стоит этому моменту наступить, и можно будет уже даже не пытаться спасти приспешника — он уже полностью подчинён Ведьме. Именно поэтому Мвэйанобы стараются как можно скорее умертвить прислужников, дабы избавиться от их побега и исцеления души. Поэтому постарайтесь прислушиваться к речи приспешников — чем она осознаннее и сложнее, тем лучше. Один из них точно должен хоть что-то помнить, так как цветок распустился не до конца. Вот этот, — Илай аккуратно взял в руки самый маленький бутон, что частично закрывал сердцевину широкими лепестками. — Грëзу Ведьмы видит именно тот глаз, который она оставляет человеку. А этот видит реальность чëтче. Если вернуть глаз приспешнику, пока его душа ещë жива, то есть шанс его освобождения. Если сможем переманить на нашу сторону более или менее сознательного прислужника, то, согласитесь, будет куда лучше. — Ага. Как я поняла… Живые прислужники ещё могут от неё по собственной воле уйти? — задумчиво надув губы, поинтересовалась Маргарита. — Ни один приспешник не может просто так уйти от Ведьмы. Нужен сильный пророк, чтобы суметь совладать с её силой, отобрать глаз, заставить того приспешника отказаться от мира грёз, что ему предлагает Ведьма, снять печать… и только тогда он станет свободен, — разъяснил Кларк. — А она что, так уж и сильна? — хмыкнул Эллис. — Мвэйанобы выше обычного человека в два с половиной раза. Руки у них невообразимой длины, а пальцы превращаются в когти. В пасти два ряда острейших зубов, а открой Ведьма глаза — ты не сдвинешься с места от ужаса. Вместо ног — огромный и сильный змеиный хвост, ударом которого можно переломить человеку позвоночник. А если это ещё и Ведьмак, то сил может прибавиться из-за физиологии. Та Ведьма, которую я видел своими глазами в деревне, была высотой около трёх метров, — глянул на потолок Кларк. — Вон, где висит лампочка. Это если не считать хвоста на земле. Помню, когда тот воин пришёл, а за деревом стояла, как бы пряталась, она… его погибшая жена — точнее сказать Ведьма в её виде… Огромного роста, тощая настолько, что кожа едва закрывала кости, странная ломающаяся походка — Ведьмам сложно привыкнуть к человечьим ногам после змеиного хвоста… И пустые глазницы… пустые с сиреневыми огоньками в них… нгх… — пророк скривился от всплывшей в разуме картины и поёжился. — Она смотрела на нас из-за дерева и жутко неестественно улыбалась, пока мы пытались защититься от её приспешника и нашего соплеменника… Поэтому, пожалуйста, если вам начали сниться тревожные сны с ушедшими из жизни, но дорогими вам людьми… лучше расскажите мне. Я смогу защитить вас. Особенно учитывая то, что почти у каждого из нас есть тот, кого бы мы хотели вернуть, — Кларк поочерёдно посмотрел на Марту, Кевина и Наиба. — Но, хоть я и сказал, что они очень страшно выглядят, Ведьмы очень редко вступают в бой сами. Обычно это делают прислужники. Материально взаимодействовать Ведьма может только с приспешниками, чужими покровителями и с моим народом. Так что даже если вы не услышите той тревожной мелодии на игре, и ваше сердце не застучит бешеным ритмом, но я начну убегать или говорить, что охотник близко, — знайте, что я увидел Ведьму. Повторюсь: увидите змей или почувствуете жжение на теле — бегите сразу, не пытайтесь спрятаться. — А как узнать, подвержен ли человек влиянию Ведьмы или нет? — задал заключительный вопрос Курт. — По поведению например. — Если человек был очень грустным, то станет ни с того ни с сего улыбаться и радоваться. Будет чаще и дольше спать, но не высыпаться — Ведьма уже в этот момент начинает высасывать из него энергию. Аппетит станет просто животным. Человек начнёт смотреть туда, где ничего нет — ближе к моменту печати на жертве Ведьма уже может на небольшое промежуток времени являться к будущему приспешнику наяву. Замкнутость и плохой сон — первые признаки этого. Если же всё совсем плохо, и человек смог незаметно для других лишится глаза — хотя не знаю, как это возможно — то последним состоянием станет тарн. — Тарн? Что это? Какое-то слово на твоëм языке? — сразу поинтересовалась Трейси. — Нет, тарн — это слово, которому я сам научил Илая, — ответил девушке Нортон, нахмурив брови. — Это состояние у зверя, когда он загнан до такой усталости, что замирает на месте и не бежит от охотника. — Именно. Тарн похож на поведение приспешника, когда Ведьма даëт ему приказ, — согласился парень. — Человек будто под гипнозом: его нельзя ни остановить, ни задать вопрос, ни даже заставить моргнуть. Как кукла. — Но те девочки, которых мы видели, вели себя вполне свободно и спокойно, — возразил Сервайс, разведя руками. — Я бы не сказал, что они выглядели запуганными или как-то странно себя вели. Они странноватые, конечно, но в пределах разумного. — Да-да, — закивал Счастливчик. — Одна из них вообще рассказала нам про выход из поместья охотников. Не могло же быть так, что ею управляла Ведьма? — Погодите, — Трейси нахмурилась и потëрла лоб рукой, морщась от усиленных раздумий. — Если Ведьма полностью может контролировать разум только одного приспешника, то как они вообще двигались все вместе, да ещë и болтали? — Вы правы, — Кларк закивал головой и глубоко вздохнул, готовясь к очередному объяснению: — При становлении приспешником есть три состояния: спокойствие, тран и контроль. Назову их так. Спокойствие — это когда приспешник делает то, что он хочет сам. То, что вы видели в поместье. Тарн — когда ему дана команда. Вы сразу поймëте, что это за состояние. Лицо человека становится стеклянным, а тело твердеет, будто он весь напряжëн. А состояние контроля бывает только когда Ведьма сама управляет приспешником. Тарн, как по мне, — самый страшное, так как человек осознанно даёт собой управлять… Я… вроде всё сказал, да. — Ну, что ж, теперь стало немного понятнее. С такой информацией мы должны легко справиться с Ведьмой, — Адам задумчиво пробежался глазами по рисунку пророка, коробочке с цветами Грома и подрагивающим рукам Кларка, остановившись на них подольше. — Пусть она и сильный противник, но и мы не такие уж беззащитные. Даже в плюс тот факт, что мы не сможем пересечься с ней физически… Не переживай, Илай, мы обязательно справимся. — Нельзя быть уверенным наверняка даже в себе, — Кларк с отчаянием уронил голову вниз и сгорбился, сжав пальцы в кулаки. — Боимся мы еë или нет — она вам равно слишком сильна, чтобы ей противостоять. Ведьмы ужасно хитры и обманчивы. Быть может, она уже выбрала себе нового приспешника… Это только вы сейчас узнали о ней. Ведьма уже наверняка узнала всех нас с ног до головы из снов. Это меня и пугает. — Раз мы узнали, с чем нужно бороться, то уже намного легче, — успокоила пророка Фиона, всë это время внимательно слушая его рассказ и изредка кивая ему, когда в монологе парня проскакивали знакомые ей слова и темы. — Хуже было бы, не знай мы о ней совсем. — Вот именно, — вставил своë уверенное «да» Наиб, махнув рукой. — По крайней мере так мы сможем лучше понимать, что происходит с командой. Даже если она нас уже рассмотрела со всех сторон, теперь об этом знает вся команда. Пусть даже она уже выбрала себе жертву, и человек этого не заметил — все остальные это теперь точно заметят. — И то верно, — немного приободрившись, Илай даже легонько улыбнулся, хотя и было видно, что ему тяжело сейчас даëтся оптимизм. — В таком случае, пожалуйста, присматривайте друг за другом, заботьтесь. Не стесняйтесь поговорить друг с другом. Простого разговора о тяжести в душе может хватить, чтобы отогнать Ведьму. Мы все здесь друг другу уже не чужаки. «Стоит ли мне сказать при всех о том, что я видел в первые дни здесь? * — Эзоп опустил задумчивый и напряжëнный взгляд на свои колени. — Женщина со змеиным хвостом, видится в отражении, является во сне человеком, которого я потерял… По крайней мере мне снится не мама. Но этот повторяющийся сон про наш прошлый дом и еë картины… Может ли быть так, что это тоже влияние Ведьмы? Хотя, навряд ли. Я уже видел этот сон до игр. Но только сейчас стал продвигаться в нëм дальше. Я почти что добегаю по лестнице до второго этажа. Такими темпами я скоро смогу добраться до двери комнаты. Это ведь значит, что я узнаю что-то важное?.. А могло ли быть так, что мама тоже видела подобные сны? Или, например, Ведьмы нападают и на обычных людей, а не только на народ Илая? — в голове вспыхнула до ужаса яркая и точная картина того рокового дня, когда Эзоп едва не лишился жизни. Мать встала с пола, прекратив наряжать ëлку к Рождеству, подошла к окну, молча обернулась на него, посмотрела с жалостью, с какой смотрят на покалеченное животное, которое, однако, хочется лишь добить, с жалостью, больше похожей на отвращение. Через минуту женщина уже стояла напротив него с ножом, всë с тем же выражением лица холодности и отвращения. Затем видно лишь собственное отражение в блестящей стали ножа, а после — в таких же металлически-серых глазах матери. Эзоп невольно вздрогнул и поправил на шее воротник свитера. — Ох, нет… Я пока не готов думать над этим. Даже спустя тринадцать лет мне не хватает духу подумать над тем, что было в еë голове». — Эзоп, ты в порядке? — Внезапно перед взором бальзамировщика предстало лицо мамы, в миг превратившееся в лик Маргариты. Девушка тронула его за плечо, заметив, как тот вцепился в свои колени руками от явно неприятных мыслей, и тем самым вывела из транса раздумий. — Сидишь весь бледный. Что с тобой? — Это… Ничего, — Карл помахал головой и ушëл из-под руки танцовщицы, отвернувшись от неë. — Всë в порядке. Просто переживаю из-за этой охотницы. — …как скажешь, — пусть Зелле и сделала вид, что ответ еë никак не насторожил и она потеряла интерес к Карлу, но тайно продолжила сверлить парня пытливым взглядом. Маргарита знала, что доля правды в словах парня есть, но полностью открыть всю правду он не мог. По крайней мере ей. — Эмма, солнышко, не сделаешь мне одолжение?.. — Да, мисс Зелле! — садовница как всегда лучезарно улыбнулась ей и пересела поближе. — Что именно? Зелле склонилась к уху девушки и что-то быстро зашептала. Дальнейших слов не смог разобрать ни Эзоп, ни сидевший рядом Адам, поэтому всë их внимание переключилось на следующий вопрос. — А у нас есть какие-то намёки на следующую игру? — спросил куда-то в потолок Наиб, запрокинув голову на спинку стула. — Было бы легко определить участников — маловато осталось тех, кто ещё не играл. — О, кстати да! Я совсем забыла вам показать вчера! — возникла из динамиков диктор, до смерти напугав своим появлением Бломквиста. — Сейчас принесу вам подсказку! — Kia birdo estas, via patrino?! [Это что за херня, мать твою?!] — связист чуть было не свалился со стула под импульсом своего же удивления. — Rigardu vian lingvon, Volt[Следи за языком, Вольт], — спокойно ответила Маргарита с явным акцентом, уже отстранившись от Вудс и игриво закинув ногу на ногу. Садовница тем временем села рядом с лицом, полным тревоги и явного вопроса после еë просьбы. — Эта девушка очень не жалует сквернословов. В последний раз она ударила твоего дружка током за оскорбление~ — Так ты знаешь эспарто? — удивлённо наклонил голову Франк, глянув на танцовщицу. — Увы, только ругательства, — наигранно печально вздохнула Зелле. — Много чего можно было услышать от людей, когда работаешь элитной танцовщицей в элитной труппе. В ответ ей прилетел только молчаливый и мрачный взгляд Карла, кричащий о том, насколько он хотел бы оспорить профессию девушки. Тем не менее, бальзамировщик, встретившись с нахальной усмешкой Маргариты, закатил глаза и отвернулся обратно. — Что это за громогласная девица? — нервно озираясь по сторонам, обратился к Наибу связист. — Мы назваем её «диктор». Или «динамик», если начинает бесить, — хмыкнул Субедар, запрокинув ноги на кофейный столик. — Ты же вроде предложил называть еë-- — А побыстрее никак, динамик?! — перебил Счастливчика наёмник, поторопив голограмму. — Как всегда еле плетётся! — Нет-нет-нет, притормози-ка, — Вольт лукаво прищурил свой единственный глаз и с явным интересом подался вперёд. — Как он назвал еë? Ну? — А-- — Лакки не успел и начать, как вновь был перебит. — Вот и я! — диктор сама явилась в виде бледно-голубой проекции в комнату к участникам в сопровождении маленького одноколёсного робота, держащего в своих лапках свёрнутый вчетверо листок бумаги. — Небольшая подсказка от организаторов. Выбила её специально для вас! Доброе утро, мистер Бломквист. Простите, что напугала Вас. — Patrino de Dio…[Матерь Божья…] — пролепетал связист, отшатнувшись от девушки, будто от огня. — Это… что за?.. — М? Что-то не так? — диктор улыбнулась, подошла поближе к команде, поправила свои чëрные, как смоль, густые волосы и присела на появившееся из ниоткуда голографическое кресло. — Неужели вы никогда не видели голограмм? Или я такая страшная? — Эм… Не то чтобы… мисс… Наиб, Курт, можно вас на пару слов? Наедине, — торопливо добавил Бломквист, опасливо косясь на незнакомку. — А я говорил тебе… — с упрëком шикнул на приятеля Курт. — А тебя и не спрашивали, блять, — огрызнулся особенно резко Наиб и обратился к связисту: — Вольт, давай позже поговорим? Зачем лишний раз пропускать информацию о раунде? — Нет, Наиб, сейчас, — рявкнул на него друг и головой показал на выход. — Что-то не так? — обеспокоенно спросила у наëмника Вера, положив на его руку свою, чтобы немного задержать. — …ничего серьëзного, — ответил Наиб, задержавшись глазами на изящных пальцах девушки, что мягко легли на его ладонь. — Разгадывайте пока, мы скоро придём. — Ну, ладно… Чего это они вдруг? — Эмма нахмурилась и села поближе к Эзопу, уже приобняв его, но парень резко вздрогнул от касания, будто вышел из транса, и отшатнулся в сторону. Садовница глянула на него снизу вверх с выражением наивного недоумения. Парень нервно и слабо улыбнулся ей, заметался взглядом по всей еë фигуре, и всë же позволил себе проявить к возлюбленной чувства, аккуратно подцепив еë мизинец своим. Эмма хихикнула в ответ на этот маленький жест и стиснула его ладонь целиком, тут же повернувшись лицом к команде и переключив внимание на вопрос: — Что там написано, мистер Райли? — Карл, как ни старался, не смог сидеть дальше со своим обыкновенно серым и беспристрастным лицом, и спрятал раскрасневшиеся щëки и уши, опустив голову вниз. Ни единой мысли, кроме как о том, насколько же тëплой и приятной была рука Эммы, не могло уже пронестись в его голове. — Секундочку, — адвокат развернул лист бумаги. — Ага… «Смех слышен отовсюду, Много смертных носятся по кругу. Слишком весел праздник, Чтоб омрачил его безглавый всадник. Четверо, что решились на пир прийти: Что за тайну хотят в могилу снести? Первый, кто скитался десять лет, Нашëл ли переплëт, что не могли найти вовек? Второй, что дважды назвался играющим, Будет ли польза от твоих сил отягчающих? Третья, за чьей душой несётся плачущий, Станцуешь ли танец фитилька догорающего? Четвёртая названа раньше была: Незачем искать ту, что пол-луны спала. Король, что ждёт вас в своих владениях, Не оставит надежд своих славных даже в собственных сновидениях. Оставьте ж на пороге свои — Не скрыться вам от него, как ни беги… Желаем удачи в разгадке! Организаторы шоу «Идентичность».» Стихи? Что-то новенькое. — Хм-м… Ну, тут будет полегче. Одна из играющих точно Фиона, — заключил Нортон, поразмыслив над последним строчками с пару секунд. — «Та, что пол-луны спала» — явно подсказка на то, как ты выбыла на прошлом раунде. — Н-да, тут соглашусь… — вздохнула Гилман, став беспокойно теребить одну из своих тонких косичек. — Второй уже без сомнений я, — Сервацс с уверенностью улыбнулся и провёл по бороде рукой. — Меня и вправду дважды выбирали игроком, помните? А «силы отягчающие» — мой дебафф на спасение. — Логично. А первый и третий тогда кто? — вклинилась в обсуждение Трейси. — Кто-то, кто ещё не играл, ведь так? — Про танец… смею предположить, что это Маргарита, но что за «плачущий» тогда? — выдохнул Эзоп, только-только придя в себя после влюблëнного шока от касания с Эммой. — Потрошитель не походит на несчастного. — Мало ли что в голове у безумцев, — фыркнула Зелле, с отвращением скривив верхнюю губу и скрестив руки на груди. Несмотря на уверенность в голосе, девушка при одном только упоминании о Джеке будто закрылась ото всех и стала нервно отбивать быстрый ритм пяткой по полу. — Но больше на моë место встать некому. Кто у нас остаётся на роли игроков, не считая Сервайса и Фионы? — Эзоп, Кевин, Курт, Марта, Уильям, Илай и ты, — Везунчик пересчитал всех в своëм планшете и поправил очки. — Там говорится о «третьей», значит, это должна быть девушка. Выбор небольшой. — Как по мне, Марта подходит больше, — пожал плечами Фредди. — Что «плачущий», что «танец фитилька догорающего» — намёки на мужа. Уж это очевиднее некуда. — Думаю… думаю да, — выдохнула координатор. — И кто последний в таком случае? — Что там про него говорится? «десять лет»… «переплёт»… — вдумчиво произнёс Райли. — О, я поняла, — наконец подала голос Елена. — Это Курт. Помните, когда Наиб рассказывал, как он ушёл и пропал на десять лет? Он рассказал мне, что всё это время он пробыл в поисках чудесной книги. Он рассказывал мне, что в сказке про Гулливера, которую он читал в детстве, зашифровано послание и что в конце разгадки лежат координаты волшебной книги, прочитав которую, и вправду станешь таким же лилипутом, как и в книге Свифта. Курт говорил, что за этим артефактом гоняются расхитители уже больше сотни лет, но никто еë так и не нашëл. А вот Курт смог… Значит, это он — последний? — Давайте сверимся с выборкой. Обычно нас подводила именно она, когда мы пытались отгадать игроков… Декодировщик — Курт, спасатель — Марта, медик — Фиона и универсал — Сервайс. Всё совпадает! — возрадовался Кричер. — Надеюсь, не будет неприятных сюрпризов в начале раунда? — Остаётся только надеяться, — Трейси откинулась назад, запрокинув ноги на перекладину кровати. — Значит, последующая игра будет довольно напряжённой… — Маргарита, Кевин, Илай, Уильям и я, — добавил из-за еë спины Карл. — Кто-то не попадëт в команду, но плачевность ситуации не меняется. Команда, состоящая полностью из спасателей и отвлекающих, конечно, хороша, но декодировка упадëт на первых же минутах. Да и набор в команду по полу — две девушки и два парня — либо действовать уже не будет и в команде будут одни мужчины и одна Маргарита, либо кто-то из девушек пойдёт во второй раз. — Давай пока не будем заглядывать в будущее, — мягко попросил Пирсон. — Все и так на пределе, чтобы думать о последующей игре. Да ещё и гостей у нас прибавилось, так что-- — Кстати об этом! — перебил вора Счастливчик, отвлëкшись от планшета. — Амо, только ты ведь сейчас за нами следишь? Больше наблюдателей у нас нет? — Да, я единственный наблюдающий на данный момент. Но я сообщаю все новости организаторам, — добавила девушка с твëрдостью в голосе. — Как бы я ни была на вашей стороне, но я обязана делать отчëты каждый день! Плюс меня саму часто проверяют, когда пересматривают камеры. И если я совру о чëм-то, то меня уволят, а то и хуже, а за вами поставят ещë более строгий надзор! — Мы понимаем. Ты что-то говорила про семью Наиба и Вольта? — М… Скрыть это не удастся, так как организаторы уведомлены охраной о ком-то, кто въехал на территорию особняка выживших, представившись роднёй и близким другом одного из них. Изначально охрана не хотела никого пускать, но узнав, что с ними едет ребёнок передумали. Мне кажется, что они приняли племянницу мистера Субедара за его дочь. Даже у охраны есть хоть капля человечности, раз они пропустили их, а организаторы одобрили проезд. Не знаю уж, как они решали это всё с-- — Были бы они человечнее, то не вели бы это шоу и не охраняли нас, как преступников, которых в любой момент можно убить, — нахмурил брови Адам. — Простите, что перебиваю, Амо, но я не могу молчать, когда говорят такую откровенную ложь. Эти люди убили уже слишком многих, чтобы назвать их человечными за сохранение трëх жизней… Как бы не оказалось, что всë это сделано для корыстной цели. — Понимаю Вас, но я обязана быть на нейтральной стороне, — пожала плечами наблюдатель. — Кстати о корыстных целях… У меня есть некоторая информация о Вашем отце. Я могу передать Вам еë наедине и-- — У меня нет тем, которые я бы хотел скрыть от команды, — решительно заявил парнишка. — Говорите при всех, пожалуйста. — Ну, раз так… Ваш отец, господин Шепард, попытался выкупить Вас с шоу обратно, как только вы сыграли в раунде. Я узнала об этом вчера. Отец Дюк предлагал баснословную сумму, но организаторы отказались Вас освобождать. Не моë дело, конечно, но не странно ли вначале отправлять своего отпрыска на смертельное шоу, а потом пытаться забрать его? — Испугался за единственного сына, — недовольно хмыкнул Кричер. — А деньги-то наверняка ему Боженька дал? — Зачем ему это? — Фредди недоумëнно прищурился, напрягая все свои извилины, чтобы вытащить настоящую истину такого хода. — Значит, он всë ещë тебя любит, Адам, — Эмма наивно-мило улыбнулась Шепарду, но тот еë радости не разделил и только больше помрачнел. — Это ведь здорово, разве нет? — Эмма, я верю, что каждый человек способен любить, но мой отец любит только самого себя, — объяснил причину своего недовольства парнишка. — Он просто хотел меня припугнуть этим шоу, но всë уже зашло слишком далеко, чтобы резко давать заднюю. Что ж, иного я не ожидал от этого человека, — спокойно рассудил отрëкшийся. — Раз уж я здесь, то так тому и быть. — В смысле?! Парень, да тебя вытащить отсюда хотят! — воскликнул Сервайс. — Знаете, господин Ле Рой… Если выбирать между «Идентичностью» и моим биологическим отцом, то я, не колеблясь, выберу шоу. Возможно, он хочет сделать со мной что-то намного более страшное, чем это шоу. Иначе бы я ему не понадобился, да ещë и после раунда. По крайней мере здесь я могу быть уверен, что он меня не достанет, раз организаторы отказали ему выдать меня даже за те деньги, которые он может предложить. Раз он готов был с ними расстаться, значит, то, что имею я, гораздо больше той суммы. — Причëм тут вообще деньги? Он же твой отец, да ещë и настоятель церкви, — осторожно высказалась Эмили. — Может, он просто хочет для тебя, как лучше? — Адам, дружище, если у тебя есть возможность отсюда уйти, то уходи, — Уильям дружески похлопал парнишку по плечу. — Мы будем только рады, если ты выберешься отсюда живым! — Ох, Боже, прости меня… Вы не знаете того, что знаю я, и не представляете, какой из себя отец Дюк. Он собственными руками убил свою жену, только чтобы стать саном выше. И со мной хотел повторить то же самое, чтобы я не разболтал лишнего. Так бы и было, не примкни я к софгратистам, — Адам направил тяжёлый взгляд на свои нервно сжатые в кулаки руки. — Поймите, он делает это не потому, что хочет мне добра. Я ему даже здесь мешаю так, что это сказывается на его репутации. Он наверняка надеялся, что я умру ещë на туре, но благодаря вам я ещë жив. Сейчас на мне висит большое количество ответственности за софгратизм, потому что я теперь фактически являюсь одним из наставников. А так как я ещë и вступил в права как дееспособный наследник отца Дюка, то создаю ему ещë большую проблему из-за того, что теперь мой доступ к части его банковских счетов неограничен. Самым выгодным путëм для него станет моя смерть. А раз он не может повлиять на это в стенах поместья, что ж… Умнее было бы остаться здесь. Уйти с шоу к нему равно тому, что меня загрызут живьëм дикие звери. Да даже это будет не настолько ужасно! Зная отца Дюка, могу только представлять, насколько страшной будет моя казнь. Пожалуй, только боулевиван сравнима с тем, что ждëт меня за дверями его церкви… — Господи, упаси! Адам, ты совсем с ума сошëл?! — вор задрожал всем телом, вцепившись пальцами в плечи отрёкшегося. — Не смей так говорить! Не смей, слышишь?! Ты на себя смерть накликать хочешь? Да лучше б ты ругался, как сапожник, чем говорил такое! Ещё раз я это услышу, и самолично буду бить тебя по губам за это! — А что такое «боулевиван»? — поинтересовался Илай, испугавшись внезапного крика Кричера. — Это пытка? — Грх… это казнь от рук церкви для самых страшных грешников. Более вам знать не надо, — процедил Пирсон, отпуская Шепарда. — Скажем так… высшая степень греха, за которую и производился боулевиван, нельзя описать словами. — Нам интересно, — заговорщически растянулась в улыбке Вера. — Мало ли среди нас такой заведëтся? — Надеюсь, что нет. Даже палач не выдержит так мучить человека… Дословно «боулевиван» переводится как «сожжение заживо», но понятие этой казни очень растяжимое: вы даже не подозреваете, какие больные на голову люди придумывали эти казни и пытки… — Адам вздрогнул и мотнул головой. — Железная дева — цветочки по сравнению с боулевиван. Простите, я… больше не стану об этом говорить. Извините, мистер Пирсон… Мне что-то совсем… стало плохо от этих мыслей. — М-м… Давайте не будем о плохом! — попросила Эмма, с трудом удержав слëзы после рассказа Адама об отце. Девушка так сильно впечатлилась этим кошмарным отношением к такому невинному и слабому на вид парнишке, что от одной мысли о боулевиван, которую этот человек готов был устроить собственному сыну, сердце еë сжало в тиски настоящим ужасом. Захотелось тут же сменить тему и обнять Адама, чтобы утешить его. — Давайте о хорошем! Я, вот… Я, к примеру, собрала последние яблоки в саду! Так что, если вы сейчас же не попросите Эзопа сделать пирог, то их придëтся выбросить! — Вот уж спасибо, — хмыкнул в полном шоке Эзоп, услышав такое заявление. — Эмма только-- Дальнейшие слова бальзамировщика были сорваны мольбами игроков о выпечке и только. Никому не хотелось продолжать тяжëлых разговоров, и все легко поддались на такую простую уловку садовницы. Сдавшись, парень поспешно закивал, дабы утихомирить громогласных друзей. Вудс довольно улыбнулась и быстро поцеловала его в щëку, когда все отвернулись. — Ну, прости~ — шаловливо боднув Карла в плечо, пробормотала Эмма. — Просто мне ничего в голову не пришло. А яблоки надо съесть… — Ладно, ничего… Я всë сделаю, — совершенно размякший после поцелуя, Эзоп уже был не способен выдавить из себя и капли пререканий: залившись до ушей краской, парень вновь осторожно взял мизинцем мизинец девушки и спрятал от неë своë лицо, полное смущения и пьянящей влюблëнности. — Не извиняйся. — Ты такой хороший, — садовница прильнула к его плечу и закрыла глаза, благоговейно улыбаясь от бешеного сердечного ритма парня, которое передавалось ей через его мизинец. — Спасибо, Эзоп. — Мгм, — только и смог выдать Карл, не в силах теперь ни отстраниться от Вудс, так как не хотел портить настроение, ни приобнять еë в ответ из-за лишних взглядов команды. — Сладкая парочка, — ухмыльнулся Уильям, дружески толкнув Трейси в плечо. — Ну, даëт! Я думал, Эзоп не из таких. — Буэ, липнут друг другу, как жвачка к волосам… — механик состроила на лице такое сильное отвращение, какое смогла при взгляде на пару, а после захихикала, прикрыв рот руками, чем развеселила регбиста ещë больше. — Да тише-тише! — Осталось отгадать место и охотника, да? «Смех слышится отовсюду», «смертные носятся по кругу»… — адвокат прикидывал на ум всевозможные варианты, но ничего дельного в голову не шло. — Смех… круг… — Карусель! — щёлкнул пальцами Сервайс. — Парк развлечений? Очень на это похоже! — В стиле организаторов, — голограмма качнула головой в знак согласия.— Я видела подобные предложения на стадии подборки локаций. — Ну, тогда и охотником обязан быть клоун, — пошутила было Фиона, но, осознав, что таковой имеется среди хантеров, быстро изменилась в лице. — Да уж, неловко вышло, хе-хе… — Когда мы играли с ним в пробном раунде, то он использовал свою ракету для ускорения, — напомнил, сильно вздрогнув, Счастливчик. — От него и вправду будет сложно убежать… Все на минуты две замолчали, обдумывая предстоящее испытание. Даже диктор умолкла, опечаленно опустив взор в пол. Но вскоре голограмма оторвалась от разглядывания ковра и взволнованно перевела взгляд куда-то вправо, где никто не сидел. Девушка сначала нахмурилась, а потом присмотрелась повнимательнее. Заметившая это движение Трейси повернулась в её сторону и тоже пригляделась к тому месту, но ничего кроме шкафа с медицинскими препаратами в стеклянных баночках не увидела. Механик обратилась к наблюдателю, спросив, на что та смотрит. — А? Ох, простите, у меня же тут мониторы в комнате… Заметила, что ваша маленькая гостья и её тётя кого-то ищут. Наверняка вас, раз про комнату отдыха я им только-только рассказала. Мы ведь уже всё обсудили? Так почему бы вам немножко не побыть в их компании? — девушка уже поднялась на ноги и собиралась исчезнуть, но еë прервал Везунчик. — Стой, погоди! У меня вопрос… пожалуйста. — Я всё внимание, — приветливо улыбнулась диктор. — Зачем сюда приедет полицейский и как скоро это случится? — Да-да, — закивала Фиона. — Наибу пришло недавно письмо из полиции с приглашением. И Вольт оговорился вчера вечером, что капитан Теннор зуб точит на него! Полицейский ведь не за ним приедет? И как быть с Вольтом, Амандой и Бианой? — А вы более чуткие к деталям, чем я ожидала, — тихо произнесла девушка. — Цель приезда мне не ясна, скажу честно. Но эта новость появилась раньше, чем была бомбёжка и раньше того, как господину Субедару пришло письмо. Значит, это всё же плановая проверка. Возможно, они придут изъять запрещëнные предметы вроде оружия и телефонов. Советую всë это хорошо спрятать. И гостей тоже. Мало ли что именно их привлечëт. А как скоро они будут… секунду, — голограмма взяла папку со своего стола, которая в момент тоже стала видна игрокам, и внимательным прищуренными взглядом пробежалась по содержимому. — Приезд, приезд… ага, нашла! Через шесть дней. Время есть. — Тогда ладно, — с облегчением вздохнул Лакки, поправив очки на носу. — Что ж, не знаю как вы, а я, пожалуй, помогу Эзопу с выпечкой. Нет сил уже думать, голова болит. — Думаю, что помощь мне и вправду не помешает, — тихо добавил с дивана Эзоп, аккуратно вывернувшись из-под рук задремавшей Вудс, уставшей из-за плохого сна ночью. — По словам Эммы, корзины с яблоками ей помогал носить Уильям, так что готовить придëтся много. — Подтверждаю, — довольно ухмыльнулся Эллис. — Мне пришлось несколько раз ходить от сада к кухне. Уж не знаю, как Эмма со всем этим управилась бы сама! — Тогда на этом у меня всё, — подвела итоги Амо, бросив папку на стол, но через секунду щëлкнула пальцами, вспомнив про ещë один момент: — Хотя нет, последнее. Можно ли поинтересоваться у вас, чем так увлечён господин Франк, забираясь на чердак поместья? Там камер нет, поэтому посмотреть я не могу. С меня требуют отчëтность, так что лучше будет, если я предоставлю организаторам хотя бы часть правды. — Книжки он читает, — отмахнулся Нортон. Диктор в ответ на такую откровенную отмазку, с ироничным вопросом посмотрела на него, молча сверля взглядом. — Да клянусь, он там дневники старые читает! Трейси и Уильям подтвердят. — Всё так, — откликнулась Резник. — Мы из-за них туда и пошли, — кивнул регбист. — Ах, вот оно что… Ладно, большое спасибо, — учтиво кивнула голограмма. — На этом с вами прощаюсь! Если что-то будет нужно — я всегда на посту. До встречи, многоуважаемые игроки!***
«Странно. Мистер Аюсо сказал, что Курт должен быть на чердаке… — подумала про себя Аманда, прогулявшись глазами по каждой ступеньке лестницы, стоявшей рядом с закрытым люком чердака. — Да и где вообще все? Неужели сидят в комнатах?» Выглянув за угол пролёта лестницы, девушка попыталась прислушаться к звукам особняка, чтобы понять, где находятся его обитатели. В тишине вдруг раздался далёкий хлопок двери где-то на первом этаже и быстрые шаги нескольких человек. Младшая Субедар обрадованно улыбнулась присутствию живых душ поблизости и сбежала по лестнице вниз. Прислушавшись ещё раз, уже стоя в столовой, её уши уловили чьи-то приглушённые голоса ближе к кухне. Дверь туда была слегка приоткрыта и были ясно слышны голоса. Аманда робко подошла к двери, уже собираясь её открыть, но, узнав голоса Вольта и Наиба, оба довольно напряжённые, решила послушать снаружи. — … еваетесь надо мной?! Я эту грёбаную улыбку и через сто лет узнаю! Наиб, раскрой глаза! — слышать настолько твëрдый и злой голос Вольта было девушке в новинку: с ней он был мягким и улыбчивым, и представить его в ярости было действительно сложно. Голос его был на уровень ниже и таким жëстким, что напоминал удары хлыста. — Была бы это она, то узнала бы хоть кого-то из нас обоих. Много ли на свете наёмников из Сохо по имени Наиб Субедар, что знаком с неким Куртом Франком? Вольт, это лишь совпадение. Не неси чушь, — серьёзно заявил твëрдый голос брата. — Даже если бы она не узнала меня по внешности, то она слышала все наши истории! Уж не заметить ни одного моего рассказа про училище надо ещë постараться с еë уровнем надзора за нами. К тому же таких, как она, на лицо — половина Эварис. Типаж очень распространëнный. Она совершенно обычн-- — Заткнись! И слышать от тебя этого не хочу! — разгорячённо выпалил Бломквист. — Как ты можешь так говорить? Все мозги мне тогда вынес, Курт тебя еле вытащил из твоей депрессии, а теперь говоришь мне, что это «просто чушка с кастинга и не более»? Ты вообще с ума сошëл?! Я понимаю, что твои чувства вполне могли угаснуть или пропасть вообще — но так относиться к ней после всего прошедшего? Ты хоть попытался с ней поговорить? — Какое мне дело до того, кем она стала? Раз она играет незнакомку, то почему я должен-- — Не смей перебивать, — бросил Вольт, явно не собираясь выслушивать оправдания друга. — Но, Вольт, это может грозить опасностью и ей самой, если-- — И ты, Курт, тоже заткнись! Ты же сам, чëрт тебя дери, всё знаешь, а всё равно молчишь в тряпочку! Сумасшедшие!.. Угх, если ты, Наиб, бросишь всё как есть, я лучше выколю себе второй глаз, чтобы не видеть этого. «Да плевать я на неë хотел», «достаёт», «бесит» — отвратительно! Если ты действительно ценишь меня как друга, тогда послушай мой совет: включи мозги, ради всего святого! Она тебе не чужая, чтобы ты обращался с ней, как с мусором, ещë и других подначивал! Ты еë лучше всех знал, и теперь так себя ведëшь. Обиженка, блять. — Да с чего ты вообще взял, что я обижен?! — завëлся Субедар, оскорблëнный замечанием в свою сторону. — Какого хрена я должен ещë с ней любезничать?! Она надзирателем над нами работает! Да я лучше никак с ней общаться не буду, чем пытаться что-то спросить! Я ещë не настолько низко упал, чтобы-- — Ещё одно слово и я пойду прямо сейчас к ней, ясно? Уладь всё сам, пока это не начало играть тебе же во вред, — чуть ли не прорычал связист, потеряв терпение. — Не упал он. Ты понимаешь, что один разговор решит, возможно, все ваши проблемы с побегом? Пусть вы давно не виделись, но вы друг другу не чужие. Ты даже Курту жизнь сохранил после того, что он с тобой сделал, а с Цией поговорить кишка тонка? — Эй! — резонно возмутился экспедитор. — Я раскаялся, ладно? Не надо на меня-- — Заткнись, Франк! — в один голос огрызнулись наëмник и связист. — С чего ты вообще думаешь, что она что-то помнит? — продолжил полемику Наиб. — У нас одному из игроков память вышибли, так он теперь нихрена о себе не может вспомнить. Раз ей ничего не сказали все мои намëки, то какого хрена, я должен у неë что-то выпрашивать? Это мало того, что опасно, так ещë и не имеет смысла. Информация от неë мне не нужна. — Ты меня слышишь вообще? Не важно, что ты там себе придумал — у нас не осталось больше никого, на кого можно было бы положиться. А ты так открыто отмахиваешься от возможной руки помощи… Ты же, чëрт возьми, постоянно был на передовой — знаешь, как тяжело там с информацией и человеческими ресурсами. Не хочешь смотреть на неë, как на бывшего друга, тогда смотри, как на полезного информатора со стороны. Навряд ли еë упрятали сюда с таким образованием. Как минимум, это странно. Ох, Боже, как же с вами сложно… Я уже вечером уезжаю отсюда, но, клянусь тебе, Наиб, если я останусь жив и смогу связаться с вами, а ты так и будешь вести себя как грёбаный кидала, то можешь больше не рассчитывать на моё доверие! А то мало ли кем уже я тебе превижусь без руки и нормального лица, — презрительно добавил Вольт. — Больше не будем поднимать эту тему. Я устал ссорится с друзьями и терять их — мне хватает похоронок и приглашений в суд. Будьте хоть вы оба в сознании… Поверить не могу, что ты вообще мог такое сказать… Наведи уж порядок у себя в голове, а то вторая контузия, видимо, всё сбила с нужных мест. Субедар промолчал, но из-за двери чувствовалось почти ощутимое физически напряжение между собеседниками. Аманда подождала некоторое время, прежде чем аккуратно постучать и войти внутрь. На неё уставилось три наполненных раздражением и недовольства взгляда, но, поняв, кто оказался перед ними, друзья приняли свой обычный вид. Но странное ощущение натянутости присутствовало даже когда все трое улыбались ей и переглядывались между собой. — Здравствуйте… простите за беспокойство. Я немного заблудилась и… — пугливо протянула девушка, втянув голову в плечи. — Я искала мистера Франка, чтобы-- — Не нужен он тебе, — Наиб подошëл к сестре и мягко, но не терпя возражений, обнял за плечи. Курт же предпочëл не влезать между Субедарами и промолчал, несмотря на вопрошающий взгляд Аманды. — Все остальные в комнате отдыха. Я покажу где. Пойдëм, пока ещë не все ушли. Зачем тебе Франк понадобился? — Я просто хотела чем-нибудь помочь и мистер Аюсо сказал-- — Помочь? Аманда, милая, не утруждай себя. В поместье куча дел. Франк тут не директор, чтобы выдавать задания. Пойдëм к остальным — может, придумается тебе какое-нибудь задание… Дальнейший разговор уже был не слышен Вольту и Курту, так как пара вышла с кухни, закрыв за собой дверь. Бломквист ещё с минуту неотрывно смотрел на выход, не произнося ни слова, и, только когда Франк неловко почесал затылок от тишины, тяжело вздохнул, вновь облокотившись спиной на стойку. — Хоть ты скажи что-нибудь хорошее, — наконец заговорил связист. — Надоело слушать одни лишь плохие новости. Так я скоро сойду с ума. — Вот уж в таком месте хорошие новости я бы стал в последний момент, — хмыкнул экспедитор, но, поняв, что друг юмора не оценил, перевëл тему. — А ты… нашёл себе подружку? — О-о… Сколько лет там тебя по свету носило? Я уже и забыл, что настолько старый, — насмешливо протянул Бломквист и расстёгнул на песочной служебной рубашке верхние пуговицы, обнажив обожжëнную и перебинтованную шею. На уже довольно потрëпанной цепочке у мужчины висело золотое обручальное кольцо. — Помнишь Юзу? Та ещë бунтарка была, хах! Покрасила волосы в фиолетовый, а потом еë заставили бриться налысо. Вечно чудила, тащила нас всех на какое-то безумное веселье. По крайней мере, пока мы все не вышли из училища… — нежная ностальгическая улыбка Вольт стала стремительно ползти вниз и, когда он упомянул войну, совсем исчезла. Впрочем, не желая переводить тему со своего счастья, мотнул головой и продолжил уже в более позитивном ключе: — Не сказать, что она перестала быть бунтаркой. Просто позже это вытекло в работу на Скарлато Суно, ха-хах! Она раньше меня поняла, что Эварис прогнило до фундамента. Вытянула меня из моего личного лимба… Если бы не она я, наверное, от внутреннего конфликта бы просто не выдержал в какой-то момент. Смелости что-то сделать у меня лично ни за что бы не хватило, да и я не такой умный… Юза меня спасла. — Говоришь так, будто ты без неë ничто, — усмехнулся Франк, сев рядом с приятелем. — Не наговаривай на себя. Мозгов у тебя побольше будет, чем у всех нас. — Я выдал себя правительству на блюдечке из-за сраного недосыпа. Думаешь, в этой голове ещë что-то есть? — Вольт опечаленно постучал пальцем правой здоровой руки по лбу и ещë больше сгорбился. — Я хорош только у радиоаппарата. Толк от меня, как от шпиона, — только должность связиста. Я не такой мечтательный энтузиаст, как ты. Не боевая легенда, как Наиб. Не революционер, как Серебрянка… Не знаю, что Юза во мне нашла, но для меня она действительно чудо. — Вольт, не надо так… Ты много сделал для Суно, а значит и для революции. И, между прочим, ты сделал кое-что намного более важное, чем мы все! — заявил путешественник. — К чëрту все эти войны, поиски волшебных книг, революции… К чëрту, правда! — И чем же я так хорош? — Бломквист повернул к приятелю своë искалеченное лицо с выражением отчаянной насмешки. Вся левая его часть была перебинтована, но даже так из-под краëв бинтов и пластырей выглядывало обожжëнное красно-коричневое мясо, с которого целиком сошла кожа. Даже не будучи врачом, Курт понимал, что больше никогда не увидит целого лица Вольта, как раньше. Внутри что-то больно укололо его в сердце, сжало в тиски неприятным воспоминанием об их встрече с Наибом. Вспышкой пронëсся кадр того, как он, окровавленный до неузнаваемости и в робе пленного Орчард въехал в их лагерь. Уже после поспешного выстрела в него, Курт вспомнил лицо Субедара, которое смог разглядеть лишь мельком из-за спин остальных военных: закатившиеся от боли глаза, бледная до прозрачности кожа и рот, разорванный, как ему тогда показалось, от уха до уха. Тогда от ужаса осознания совершëнного поступка путешественник сбежал из лагеря и с войны в целом и больше уже никогда не вернулся обратно. Следующей вспышкой стало воспоминание уже о первой их встрече в поместье. Франк никогда не представлял себе лицо Наиба после той ужасной раны. В его голове он все эти десять лет выглядел так же, как в училище: короткая стрижка, улыбчивое лицо, решительно нахмуренные брови, широкая искренняя улыбка. Увидев Субедара в поместье, мужчина его сначала даже не узнал. Ужасный шрам, изуродовавший, казалось, всю суть когда-то радевшего за своë дело выпускника училища, старшего сержанта Эварис, гордости страны — шрам, который навсегда оставил на нëм историю, которую он хотел бы забыть, шрам, который навсегда забрал у него возможность улыбнуться так же очаровательно и тепло, чтобы внутри всë вскипело решимостью и дружеской любовью, — улыбнуться так, как умел только Наиб. И теперь перед ним очередная жертва бессмысленной ужасной войны. Больше он никогда не увидит красивого правильного лица Вольта. Больше никто не будет очарован его взглядом. Больше никогда он не взглянет в зеркало с мыслью о том, что выглядит сегодня прекрасно. Шрам сохранит пережитый ужас, не даст забыть о том, через какой ад ему пришлось пройти, чтобы выжить в той бомбëжке. И даже если лицо он сможет скрыть, попробовать исправить уродство в клинике, то вот руку ему не вернëт уже никто. Чëрные бесчувственные пальцы левой руки безжизненно выглядывали из-под гипса, обгоревшие до кости, не сохранившие и капли жизни. В лучшем случае ему отрежут кисть. В худшем — и предплечье. Не будет больше Вольта Бломквиста, которого он помнил, как не будет больше того Наиба Субедара, которого он сохранил в своей памяти ещë на десять лет после разлуки. Серый глаз связиста смотрел на него из-под опаленных ресниц с небольшой надеждой. Чем же его хочет подбодрить сейчас Курт? В ближайшие дни его точно схватят полицейские и при лучшем раскладе убьют. А представлять то, как Вольта будут пытать, как шпиона и предателя, было просто невыносимо. Хуже было и от того, что они оба знали про каждый отдельный пункт — им заботливо рассказывали об этом в училище перед выпуском. Струсите и станете шпионом — будете замучены до смерти. Тогда эти бессмысленно жестокие лекции казались студентам пустыми — кто в здравом уме станет идти против своей благого отца Эварис? Теперь же стало ясно, что станут это делать именно те, кто и находился в здравом уме. Как можно было поддержать обречëнного на страшную смерть? — Чем ты лучше нас всех? — переспросил Курт, словно во сне пялясь куда-то сквозь связиста. — Удиви меня, ну. Даже интересно. — Даже лучше Серебрянки? — Вот уж на кого замахнулся, — горько усмехнулся мужчина. — Не льсти мне. Говори. — У тебя одного… У вас с Юзой, я имею в виду, — поправил себя экспедитор, очнувшись от мыслей. — У вас с ней у единственных появилась семья. Это самое ценное, что могло бы быть у любого из нас. Никто из нас не имел семьи в этом училище. Мы были не нужны сами по себе никому из родителей. Что тебя, что меня, что самую большую часть учеников в училище — всех нас — отдали туда, как болванок для Эварис. Пустой лист — пиши, что хочешь. Мы стали друг для друга семьëй — не спорю. — Ага. И ты тогда тот самый отец, который ушëл за хлебом, — хрипло засмеялся Вольт. — Вот! Потому что семья распалась после училища. Но вы с Юзой создали свою, решили отдать свою любовь друг другу! И посмотри теперь на себя! Да ты же счастливчик, Вольт! Никто из нас так не счастлив, как ты. У тебя уже есть дети? — Ещë бы. Два мальчика, — Бломквист ласково улыбнулся, будто увидел перед собой сыновей в живую. — Близнецы. Им сейчас года три? Боже, я так давно их не видел… Они сейчас в Хэппбурге вместе с Юзой. — Слов нет! — путешественник обрадованно хлопнул в ладоши и взял в руки здоровую кисть связиста. — Посмотри на себя! Кого ещë можно назвать счастливым семьянином, м? Наиб может и мог бы с тобой посоревноваться, но, сам понимаешь, счастливым его не назвать. — Тормози, Курт, хватит, — мягко попросил Вольт, заметив, что приятель ведëт мысль не в ту степь. — Я тебя понял. — Ну! Согласен же? — путешественник ободряюще улыбнулся связисту. — Вы с Юзой, пожалуй, единственные, кто сохранил свой собственный разум и создали хорошую семью. Никто из нас таким похвастаться не сможет. Тебя ждут дома твои родные. Любят тебя таким, какой ты есть. Если Юза выбрала тебя, то это тоже должно что-то значить. Она кого попало к себе бы не подпустила даже. Значит, ты в еë глазах — лучший мужчина, которого она могла желать для своей семьи. Ни Серебрянка, ни Наиб, ни я — никто, кроме тебя. Это явно о чëм-то, да говорит. — Хах… Ладно, хорошо, убедил. Всë же вкус у неë есть, — Бломквист поднялся и помолчал с пару секунд, думая над словами Курта. Тепло ухмыльнувшись, мужчина повернулся к бывшему сослуживцу и кивнул ему: — Спасибо, Курт. Мне стало полегче. Я, правда, просил рассказать, что хорошего у тебя, но-о… Кажется, счастливчик тут только я, — с иронией усмехнулся он. — А я о чëм. — А вот, думаю, тебя и спрашивать насчёт подружки пока рано, м? Или я ошибаюсь? — У меня всё проще, — смущённо отвёл взор Курт. — Просто встречаемся. — Ну, тогда не так обидно, что ты попал сюда — сердце никому не разобьëшь, — подшутил связист. — Кто это? — Честно говоря, я… нашëл еë среди участников шоу. Вольт на секунду удивлëнно замер и, казалось, помрачнел, но после сразу же добавил со смешком: — Ха-хах, погляжу, ты времени тут зря не теряешь! Сердцеед! Ну, и кто эта бедняжка? Не думаю, что кто-то станет слушать тебя так же, как слушал Наиб. — Угадывай, — экспедитор скрестил руки на груди, деловито вздёрнув нос. — Одного глаза же тебе хватит, чтобы оценить всех по достоинству~ — Уж не тебе такое говорить, — указав на недавний шрам Франка, пересëкший его лицо от левой брови до щеки, хмыкнул приятель. — Тут все девушки, как модели с подиума. Откуда мне знать кто смог достучаться до твоего каменного сердца! В училище ты так ни с кем даже и не завёл романа… Кроме того случая, конечно, — ехидно улыбнулся Вольт. — Дай хотя бы намëк. Высокая? Блондинка? Хорошенькая? — Вот уж себя мог и не описывать. — Кха-ха! Боже, Курт! Ну, не всем же быть такими прекрасными, — Бломквист с нарочитым сарказмом встал в модельную позу, насколько ему позволяла рана и собственная гибкость. — Я ценю твою любовь ко мне, но моë сердце, увы, украдено. Не томи! Кто это? — Хм-хм~ Хелена. Вы, вроде знакомы? — путешественник загадочно посмотрел на друга, ожидая очередной шутки, но тот окончательно сник и более того — остался недоволен его ответом. — Ага… Знаю такую. Связистка? — Да… Что-то не так? Вы когда-то поругались? — Имел с ней дело. Она же орчардская ищейка, — с лицом полным раздражения произнёс мужчина. — Не бери близко к сердцу, Курт. Претензий ни к тебе, ни к ней не имею, но орчардская чопорность и надменность… Ах, терпеть не могу. Сколько с ними не пересекался, всë время рыскают по тебе и твоему окружению, будто ищут слабое место. Не нравится им быть на равных — обязательно надо доминировать в общении. Манипуляторы. Сказываются их королевские замашки. Но эта девчонка вроде тихая мышка? За всё это время мне слова не сказала. Боится наверное, — Курт лишь недоумевающе пожал плечами. — Очень на тебя похожа характером, хах! Видел её на игре. И… — Вольт похвально закивал, глядя в потолок и поджимая губы в знак признания. — Должен признать, она — настоящий волк в овечьей шкурке. Такая незаметная, а ради других такая осмелела. Преподнеси это ей как комплимент. Ты лучше скажи, сколько там ей годиков стукнуло? Выглядит она не старше Аманды. — К-какая разница? — Франк заметно занервничал и решил быстро уйти от неловкой темы. — Это место — наша последняя остановка, как бы мне и не хотелось этого признавать. — Ох, боже! Тебя-то куда понесло? Я наберу ребят, и вас вытащат отсюда за считанные дни. Думаешь, четыреста тридцать первый отряд бросит своих на съедение тупым маньякам? — Вольт махнул правой рукой в знак пренебрежения сокрушениями приятеля. — Подождите немного, и я соберу всё Скарлато Суно, чтобы вас вытащили отсюда. Не веришь? Я работал в штабе в конце концов, меня просто обязаны будут выслушать! — Будем надеяться, что это так. — Когда это ты стал таким пессимистом? Ты же убивался по этому шоу с самого его начала. Не понимаю… Ладно, в любом случае я направлю все свои силёнки на ваше с Наибом спасение. Ну, и остальных тоже, — пообещал военный. — Я что-то в последнее время стал совсем рассеянным… Не помнишь, как зовут того мальчишку с амулетом на шее? Глаза ещë у него синющие. — Адам Шепард, — с готовностью ответил друг. — А тебе зачем? — Погоди… Тот самый Адам Шепард, о котором я думаю? Религиозный бунтовщик? Сынишка отца Дюка? — вытаращив на Курта здоровый глаз, Бломквист подался вперёд и преградил экспедитору путь. — Он самый. Я, правда, не в курсе, что именно он делает, что такой по-- — Чëрт, вот не зря я спросил — как чувствовал, что знаю его! Ему же от силы, ну, лет восемнадцать и то было бы хорошо! Если судить по рассказам, то он вообще не похож на своё описание в народе. Ты ведь пошутил, да? — Нисколько. Или ты думаешь, что такого ребëнка сюда возьмут за какое-то хулиганство? — Н-да, и не поспоришь. На простачка не похож, — Вольт вздохнул и о чëм-то крепко задумался. — Может, стоит спросить его?.. А, ладно, неважно. Перекинусь с ним парой слов позже. — Так и кто он? Может, хоть ты сможешь мне объяснить, чем он так прославился? Он мне рассказывал про то, как попал сюда из-за митинга или что-то вроде того. — Он участник и важный спонсор софгратизма. Точнее уже будет назвать его одним из лидеров этого движения. Как там их называют… Эфенди. Софгратизм сейчас один из главных оппозиционных движений консервативной церкви Эварис. Именно той, которой заправляет сейчас отец Дюк — его папаша, — связист налил себе воды из кувшина и, сделав пару глотков, продолжил: — Церковь сейчас плотно поддерживает все законы страны, поэтому выступать против неë даже опаснее, чем выступать просто против государства. У софгратизма очень свободное понятие веры и чувств. Они постоянно устраивают митинги в пользу церковных реформ, спонсируют множество благотворительных фондов, финансируют свободных людей искусства и всë в таком духе. Миролюбивые борцы за свободу мысли. Адам стал популярным за свои выступления в народе, а эфенди стал после митинга в пользу людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Зрелище было то ещë. Странно, что это прошло мимо тебя. — Ты так увлечëнно рассказываешь, будто это тебя касается. — Любая попытка сделать Эварис свободным касается всех его граждан, — серьëзно заявил Вольт. — Начиная с выступления против притеснения меньшинств, можно добиться и свободного открытого государства. Серебрянка тоже не всегда был легендой искусства демократии. К тому же митинг Адама поднял столько шума, что организаторов сразу отправили на тур сюда, так как любое другое решение суда народ бы принял неоднозначно. Выжил только Адам? — Как видишь, — стушевавшись, буркнул Курт. — Что за бойня… Угх, в общем, я восхищëн Адамом за смелость. В его годы стать лидером оппозиции церкви — многого стоит. Считай его мирным революционером, если лидером софгратизма тебе неудобно понять сути. Про сам софгратизм спроси у него самого. Я пересказал тебе только то, что знаю. — Понял. — Ой, а лицо-то что такое недовольное?! — Бломквист в шутку толкнул притихшего Франка в плечо. — Чувствую, как я отстал от жизни. — Не ты один. Ладно, пойду-ка я. Ваша мисс Дайер попросила меня зайти к ней в медпункт позже, так что не буду еë злить. Я уезжаю в семь. Ребята из Суно пообещали забрать меня. О, и кстати… — военный вытянул из кармана конверт, в котором были завёрнуты две фотографии и написано краткое резюме неизвестных экспедитору молодых парня и девушки. — Ещё до бомбёжки я договорился, чтобы у вас были почтальона. А так как сам Наиб и некая «миссис Бехамфил» из Мотыльков оказались на шоу, мне дали наводки на этих «партизанов». Сам Фоинн приказал держать с Бехамфил связь. Погляди на резюме ребят на досуге — скоро они должны явится к вам с новостями. Пока связист говорил, Курт успел бросить беглый взгляд на карточки почтальонов. С первого фото на него смотрел молодой парень лет двадцати пяти в красном почтальонском берете. Овальное острое лицо, блондинистые волосы, янтарно-медовые глаза, милая смазливая улыбочка, узкие плечи. Совершенно заурядный парнишка, который бы легко мог затеряться в толпе и не привлечь ничьего внимания. Со второй фотографии же веяло угрожающим холодом: будто сквозь Курта смотрел безэмоциональный тяжëлый взгляд девушки-азиатки примерно того же возраста. Тëмные глаза, чëрные прямые волосы, заплетëнные в сложную причëску, бледное строгое лицо, национальная одежда Кудэ-Си. Даже глядя на девушку с фото, Франк ощущал невольный страх — с таким человеком ему бы не хотелось столкнуться один на один, а то и встать у неë на пути. Имена их сильно отличались друг от друга — эвариец Виктор Гранц и соховская Тетатиннанг, что написала это имя основным, явно были друг с другом незнакомы. Курт перечитал название государства, откуда была родом девушка, ещë раз: союз Сохо. «Странно. С каких пор в союзе азиаты? — задумался мимолëтом путешественник. — Ещë и два имени. Основное и ещë одно — Ций Ши. Оба звучат странно. Ладно, не мне о таком думать. У Наиба тоже эварийское гражданство. Чем чëрт не шутит». Рекомендация явно писалась самими партизанами: правильный, но спешный, подлетающий выше строк и слегка косящий вправо почерк у парня и мелкий, чуть ли не прописными буквами написанный, у девушки. В месте работы у Виктора была указана профессия почтальона, а сейчас рядом была написана ещё и его роль в сопротивлении — разведчик. У Ций же стояла отметка о её работе в антикварном магазине, а среди Скарлато Суно она числилась неким «Ангелом Инле». — Что за звание такое у Тет… Тета… Агх, мне не выговорить. У Цийши, — поинтересовался Франк. — Балда ты, Курт, — беззлобно бросил Бломквист. — Наиб тебя всегда слушал и запоминал, а ты что? Услышал бы сейчас твой вопрос — точно бы тебе уши оторвал. «Ангел Инле» значит «посланница Луны». Жёсткая дамочка, короче говоря. Наиб говорил, что эти «ангелы» — просто звери на поле боя. Как он там рассказывал… «После смерти семьи я больше всего боюсь этих ангелочков». Не советую кому-либо подкатывать к ней — останется без головы. Сам понимаешь, она явно будет не в настроении… — попытался было пошутить связист, но после лёгкой улыбки на лицо упала тяжёлой миной апатия. — Ладно. Всё, я пошёл, увидимся вечером… капитан Франк.***
Странно… Я начинаю забывать их всё больше. Забывать их лица, их имена. Какая фамилия была у мамы? Уже не вспомнить. Лучше вести дневник. Знаю, что охотники не должны вести их, но так мне легче сохранить рассудок. Идра ищет их — наши глаза. Она не может найти. Но она всегда знает, где расцветут те цветы. Значит, их сорвал кто-то из жертв. Сёстрам я уже не помогу, но, может, хотя бы сама… Нужно узнать кто это. Парень в маске? Он похож на Идру своей повязкой, и сова у него с одним глазом. Наверное, это правда он. Он такой же как и Идра. Или добрый? По крайней мере он — человек. Но раз он сорвал их, значит, хочет помочь? Ох нет, Идра здесь…
Нужно говорить почаще с господином Джозефом. Похоже, он и вправду слушает мои советы и не выдаёт меня. Это радует. Если я ещё ощущаю глубокую печаль и знаю, что и кто меня радует, значит, всё не так плохо. Как меня назвал господин Джозеф? Уже не вспомнить.
Отпросившись у Ведьмы ночью погулять по особняку, приспешница поспешила к заветной двери в тёмном углу жилого корпуса. Трель в дверь спустя минуту всё же рассеяла дрëму фотографа, и он нехотя поплёлся к выходу. Слипающиеся от усталости глаза не сразу привыкли к яркому свету снаружи, и изобретатель часто заморгал, дабы рассмотреть, кто пришёл к нему в столь поздний час. — О, это ты, Фиалка? — сонно улыбнулся Джозеф, увидев на лице девчушки обычное для неё напряжение и тревогу. — Кошмар приснился? — Можно мне немножко побыть с Вами, господин Джозеф? П-простите, что так поздно, но я чувствую, что мне надо это сделать, — затараторила девушка. —Идра опять… опять… — Опять не даёт поспать? Ну, что уж тут поделаешь, — зевнул фотограф, запуская гостью внутрь и запирая замок. — Ложись на кровати, я тогда пойду в своё измерени-- — Нет, прошу! Я… мне… страшно, — на лице несчастной читался такой неподдельный ужас при мысли, что она останется одна, что охотник сдался и присел на край кровати, ожидая объяснений. — Извините, что беспокою Вас, я правда не хотела… т-точнее хотела, но не хотела разбудить или-- — Всё в порядке, — с закрытыми глазами произнёс хантер, приподняв уголки губ. — Мне тоже стало бы неуютно, смотри на меня чьи-то светящиеся в ночной тьме очи. Твоя госпожа ведь этим тебя опять напугала? — Да… но у меня к Вам другой вопрос, — девчушка мотнула головой девчушка и слезла с кровати. — Я принесу Вам кофе, хорошо? Извините, прошу, но у меня просто нет другого времени, чтобы обсудить это… Только Вы сможете мне помочь. Джозеф покорно кивнул и, как только девчушка скрылась из комнаты, завалился назад, раскинув руки. Пунктуальная во всём приспешница довольно быстро прибежала с кухни, держа в руках поднос с двумя чашками крепкого и вкусно пахнущего напитка. Терпкий аромат смог выманить фотограф из царства снов, и охотник через некоторое время уже сидел на стуле, попивая кофе. Гостья же устроилась напротив него, освещённая тёплыми лучами нескольких свеч в измерении фотографии. Джозеф терпеливо ждал, когда девчушка начнёт говорить, и, уже почти оставив надежды на разговор, заметил, что та открыла рот. — Господин Джозеф… мне нужна помощь… Я… я хочу освободиться от Ведьмы Снов, — тихо проговорила она и тут же испуганно оглянулась по сторонам, будто ожидая увидеть Йидру в одном из углов комнаты. — Но одна я не смогу… П-пожалуйста, если Вы поможете, я сделаю всё, что только попросите. А если не сможете… то умоляю Вас, не говорите ничего госпоже! Обещаю, она Вас не тронет в любом случае. Просто… Я не знаю человека более доброго и благородного, чем Вы, господин Джозеф. Я-я даже Ваше имя уже помню лучше собственного. Мне больше не к кому идти… — Я польщён, но в чём же заключается моя роль? И почему ты хочешь уйти от своей госпожи? — уже более бодро ответил фотограф. — В-Вы… помните наш разговор в коридоре? Пару дней назад. Идра… она… она обманула меня, и теперь я такая… — девушка подняла свои чëрные волосы, показав целиком бледное, испещрëнное голубыми венами лицо. Из пустой правой глазницы на Дезольнье смотрела пугающая тëмная пустота, а левый глаз, заплаканный месяцами безутешного горя, прожигал его душу надеждой. Тонкие губы, синюшно-мëртвые дрожали в мольбе. Тонкая, некогда изящная шея с трудом держала теперь голову. Но несмотря на свой больше мëртвый, чем живой облик, приспешница дрожала от волнения и холода, а слëзы по еë щекам бежали горячими струйками к подбородку — тело еë вместе с разумом боролось за жизнь. — Я больше не хочу… Госпожа слышит наши мысли, она видит нас насквозь… и мне очень страшно… это шоу… Она пришла сюда за нашими глазами. Если найдёт, то я забуду всех, кто был мне дорог. Это хуже смерти, господин Джозеф… Я повела себя глупо с самого начала и поддалась ей… Она обещала мне вечную жизнь с теми, кого я люблю. Она обманула… Это были не они… Это были лишь галлюцинации, созданные госпожой, чтобы сделать из меня это. Я страдаю… мне больно… мои сёстры не чувствуют ныне даже и отголоска того, что ощущаю доселе я. Им необязательно есть, спать, пить, радоваться, грустить… Она их измучила… изморила до смерти… и я такой стану, если она найдëт мой цветок… Она обещала мне. Я ещё жива… я ещё могу уйти от неё… она меня не любит так, как обещала во снах. Я нужна ей лишь для пропитания. Она хочет убить меня… Она морит меня голодом, не даёт спать, не даёт думать, не даёт расслабиться, не даёт вспомнить их… В любом состоянии я чувствую её взгляд на своей спине… Её зубы до жути острые, её когти разорвут мою плоть в мгновение, её хвост сломает мне позвоночник одним ударом, а её взор ночью заставляет меня кричать от ужасных кошмаров… но она продолжает медленно давить на меня… Хочет, чтобы я сама сделала это с собой… Но я хочу жить! Хочу помнить! Хочу делать то, что хочется мне… говорить… слушать… дарить… Я не хочу больше быть её приспешницей. Вы меня не понимаете? — Ох, mа chèrie… Отнюдь, я не пойму абсолютно всего твоего горя. И умирать страшно, и жить так — тоже. В этом мы с ними похожи, — изобретатель положил свою руку на дрожащую руку Фиалки и посмотрел своими бездонными стеклянными глазами прямо на неë. — То, что ты говоришь, поистине ужасно. Я не захотел бы так жить. Забыть всех, кто тебе дорог — действительное отчаяние. Чем человек будет отличен от зверя, если предпочтëт забыть всë лучшее, что с ним было, ради бессмертия? В этом нет смысла. Я не смог забыть и не забуду никогда того, кто был мне дороже собственной жизни. И вот теперь по иронии… я сам стал лишь забытой всеми фотографией, — глубоко вздохнул Джозеф. — Как можно жить, когда твои мысли кто-то слышит?.. Звучит весьма… неприятно. — Ещë как, — закивала приспешница, поджимая губы. — И она может забирать эти мысли! Будто мой разум… мой разум не принадлежит мне. Она словно забирает у меня всë, о чëм я подумаю. Я не могу уже даже вспомнить первые страницы своего дневника. Буквы не складываются в слова… Мысль расплывается, я не могу еë достать из письма. — Но ведь твои сёстры так рады с госпожой Идрой. Почему же ты печальна? Возможно, стоит лишь немного подождать и всё наладится? — Они забыли всех, кроме неё, потому так безмятежно радостны!.. Мне приходится изображать такую же роль, иначе… — приспешница запнулась и сжала губы в линию. — Иначе она разозлится. Когда Идра злится, то делает нам больно. Всем страшно, поэтому мы так всего боимся и сильно извиняемся. Никто не хочет, чтобы Идра рвала их на куски… — Что ты имеешь в виду? — Дезольнье впервые за весь разговор серьëзно нахмурился и отстранился от девушки. Та лишь странно оскалилась и клацнула зубами, изображая, будто бы с силой рванула челюстями плоть на руке. — Зубы острые-острые… Идра — не человек. Зверь. Бог… Дикий бог, не знающий боли. Ни своей, ни чужой. Я видела, как она наказывала сестёр два раза. Один раз был с той, что капризничала перед сном. Моей сестре она… она… там… челюсть… и… её не было… — девчушка слегка приоткрыла рот и провела пальцами по щекам вдоль нижней челюсти. — Она… была так… была несколько дней, потом Идра её… починила. Я начинаю плохо говорить, когда волнуюсь, извините, господин… Второй раз другая сестра заигралась и упала на хвост Йидре. Она была в бешенстве… Сестра молила о пощаде, но госпожа просто отрывала ей руки и ноги, пока они не закончились… Потом снова починила… — О, Бог мой, — ошеломлённо пролепетал Джозеф, кривясь от отвращения и ужаса. — Я… у меня нет слов, моя дорогая… Я п-помогу, раз это… ох, Боже… Извини меня, ради всего святого. Я не знал, что госпожа Идра так с вами поступает. А твои сёстры? Их тоже нужно спасти? — Им уже не помочь. Они потеряны. Зорн… зорн… — трясясь от животного страха, выдавила приспешница. — Зорн… Она не знает… не может найти… не найдёт… он знает… цветок, он… у него… — Фиалка, mon chèrie, тише-тише. Держись, прошу, s'il te plaît, chut, chut [пожалуйста, тише, тише] — изобретатель креп ко прижал к груди приспешницу, из-за того, что та стала биться в крупной дрожи и заваливаться назад со стула. Слышать, как еë маленькое сердце колотится, как у загнанного до смерти кролика, было мужчине просто невыносимо. Всë еë хрупкое, будто фарфоровое, тело бросало то в жар, то в холод от ужаса, но, обессиленное, оно едва ли могло противостоять этим отчаянным объятиям. — Я помогу! Помогу, клянусь… Chut, chut… Здесь никого нет, можешь не бояться. Ну, же, перестань дрожать… Вот так… Всё хорошо… я помогу, клянусь… тише… Девушка вцепилась тонкими бледными пальцами в белоснежную ночную рубашку фотографа и постепенно начала успокаиваться. Просидев так с минут пять, приспешница всё же отстранилась и подняла на изобретателя полный надежды и жалости взор. — Вот видишь, всё уже хорошо, я же говорил… Что мне нужно сделать, чтобы тебе помочь? — спросил, совершенно сдавшись, охотник. — Обмануть твоë сердце было бы правда не благородно… Говори, ma cherie. — Мне кажется… наши глаза нашёл один из жертв. Скорее всего это тот пророк с повязкой на глазах. Его сова к нам прилетала, помните? — Помню. Мсье Кларк? И что же дальше? Забрать у него твой глаз? — Нужно как-то попросить его отдать мой глаз… Вы ещё не участвовали в игре, как и он, и, возможно, будете его охотником. Пожалуйста, если сможете его убедить отдать… я сделаю всё — буквально всё! — что Вы попросите, — слуга Идры неотрывно смотрела в голубые недвижимые глазницы Джозефа, надеясь увидеть в них отголосок своей надежды — Хм… Но как я-- — фотограф вдруг запнулся на полуслове и широко открыл рот, будто что-то поняв. — «Достойнейшая роль», «Бой не будет проигран», «цвет смерти и доверия»… Точно же! «Те, чьи имена сокрыты от глаз»… Да! Да это точно оно! О, Фиалка, моя дорогая цветочная подруга, я помогу тебе, чего бы мне это не стоило, обещаю! — Г-господин Джозеф, Вы как странно говорили сейчас. Всё хорошо? — обеспокоенно глянула на мгновенно вспыхнувшего радостью азартом фотографа, хотя пару минут назад он ещë сильно сомневался, стоит ли вообще идти на такую явно невыгодную сделку с Фиалкой. — Вы что-то вспомнили? — Да, да, ma cherie, всë абсолютно точно хорошо! Даже лучше, чем я мог представить. Я попрошу мсье Кларка отдать твой глаз, обещаю. — Но так ли он легко согласится, господин? — Ну, что ж… я очень вежливо попрошу, — изобретатель загадочно подмигнул собеседнице и сложил свою изящную ладонь в кулак. — А знаешь… Господин Хастур дал мне предсказание на будущее, хочешь я расскажу его? Если бы не оно, я, наверное, не стал бы так сейчас так тебя слушать. Удивительно, не так ли? Вместе будет легче его разгадать. Вот послушай-- — Нет, нет, нет! — девушка закрыла руками уши и замотала головой из стороны в сторону. — Нет, господин Джозеф! Я же говорила, что Идра видит всё, о чëм мы думаем! Не говорите мне ничего секретного ни в коем случае! Она услышит мои мысли и похитит их. Не надо… — Ох, точно! Извини, совсем из головы вылетело на радостях, — неловко улыбнулся хантер. — Знаешь… раз уж ты пообещала мне всë, что угодно взамен на глаз, то можешь ли кое-что для меня выведать? — девчушка мелко закивала, прижав руки к губам. — Хорошо…***
Время обеда прошло, и все участники, довольные трапезой, остались за столом, чтобы ещë немного поговорить. Но атмосферу послеобеденной лени, словно назойливую муху, пыталась разогнать Марта, ударившаяся с самого утра в идею спарринга. Уж если девушка что-то и задумывала сделать, то обязательно этого добивалась. Но сейчас столкнулась с неразрешимой проблемой… — Боже, Уильям, хоть ты! — Не-не-не. Я с девочками не дерусь, — регбист отрицательно покачал головой и скрестил руки на груди. — Возьми кого-нибудь ещë. Я не собираюсь драться с тобой. — Извиняюсь, миссис Бехамфил, — виновато сложил пальцы треугольником Кричер и нервно отвëл глаза в сторону. — Я не то что бы вообще что-то понимаю в спарринге. Да и мне не по возрасту занятие. — Ох, да мне не нужно многого! Спарринг — простая тренировка. Неужели вы все думаете, что я слаба? — грозно нахмурилась координатор. — Ты очень сильна, конечно, но вдруг мы нечаянно перегнём палку? — отозвался Нортон под всеобщее одобрение. — Покалечить своего союзника по неосторожности было бы глупо. К тому же драться для тренировки? С кем ты собралась сражаться здесь? — Никто из нас направленно спаррингом не занимался. Нахлобучить кому-нибудь башку — пожалуйста, но вот это… Всегда считал, что даже бокс весьма странный спорт, — развëл руками Кевин. — Прости, крошка. — Хм! — Марта не любила расстраиваться на глазах у всех, а потому изображала в данный момент лишь раздражение. — Лакки, ну, хотя бы ты. Просто нужно будет подержать руки в перчатках перед собой. — Мне не хочется ни драться с тобой, ни получить по макушке… Игр вполне хватает, — пугливо поёжился Счастливчик. — Тоже мне мужчины, — цыкнула девушка, удаляясь уже было к себе в комнату, как в столовую зашёл Наиб в сопровождении своей племянницы. — Видимо, тебя тоже бесполезно просить, да? — Если вы задумали какой-то спор, то меня втягивать не надо, — хмыкнул Субедар, но, увидев Марту в весьма печальном состоянии, смягчился. — Ладно-ладно. Смотря, что попросишь. — Спарринг, — без надежды произнесла Бехамфил. — С Вами? — поинтересовалась Биана. — Вы ведь лётчик, миссис Бехамфил? — Координатор. Я слежу за взлётами и посадками самолётов и вертолётов. Следила… — пояснила Марта, упёршись руками в бока. — Мне тоже иногда нужно тренироваться, чтобы держать себя в форме. Парные занятия очень полезны. — Хах, да уж. По тебе можно сказать, что пропусков тренировок ты не терпишь, — усмехнулся наёмник, указывая на подтянутое тело Бехамфил, что стояла перед всеми в спортивном костюме. — А какой смысл теперь их проводить? Никто не соглашается со мной тренироваться, — гневно выпалила девушка, указав на притихших позади на участников. — Дядя может с Вами потренироваться! Он очень хорошо дерëтся! — девочка прямо-таки зажглась азартом и, как заведëнная на ключик игрушка, принялась скакать вокруг Марты и Наиба. — Дядя, покажешь? Я всегда хотела посмотреть! Пожалуйста! — Уговорила — Наиб потянулся до хруста в спине и с наглой ухмылкой зыркнул на Бехамфил с вызовом. — Немного размяться не помешает. — Но, Наиб, это же девушка! — возмутился Пирсон, отложив карты в сторону, чем сразу расстроил игравших с ним Маргариту и Сервайса. — С ума сошёл? А вдруг ты еë ударишь? — Я видел множество девушек, что дрались не хуже любого парней. Часто их видимая слабость играет им на пользу. Тем более девушки гибче и ловчее в бою, — справедливо рассудил Субедар, пожав плечами. — А спарринг даёт потренировать скорость реакции, так что я не против. Особенно, если Марта сама настаивает. Если хотите полюбоваться, то можете пойти с нами~ А потом я по очереди уложу каждого из вас на лопатки! — Ур-ра! — восхитилась племянница, с уважением и шоком посмотрев на своего кумира. — Правда сможешь? Даже мистера Эллиса?! — Одним мизинцем, — с вызовом бросил наёмник, подняв вверх палец. — Раз все они испугались драться с Мартой, то мне точно проиграют. — Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул регбист, клюнувший на уловку наëмника. — Победишь — с меня желание! — Я тоже участвую, — поднял руку Кэмпбелл и прищуренным взором обжëг лицо Наиба: было видно, что и его задел выпад мужчины. — Посмотрим, какой ты хвалëный воин. — Всё равно ничего не происходит, — хитро улыбнулся Кричер, бросив последнюю карту на колоду. — Ты без сомнений быстрый, но слишком уж самоуверенный. Помнишь забег на первой тренировке, а? Тоже говорил, что выиграешь, хах! — В этот раз уж я отыграюсь, — ничуть не обиделся Наиб. — Пойдёмте! Я тут отыскал крытый зал за складом недели две назад возле мастерской. Тренажёры, конечно, ни в какую не годятся, но вот пыльный ринг вполне подойдёт. Поглазеть на бой решили почти все участники. Эмили всеми силами пыталась отговорить игроков от этой затеи, но даже её строгость на них не подействовала. Доктор пришла в зал уже с аптечкой и с самой своей недовольной и осуждающей миной. Залом оказалась полупустая часть склада, где не стояли высокие стеллажи, но чуть ли не грудой были навален ненужный спортивный инвентарь. Всё так покрылось пылью, что Эзоп, только завидев серые клубы в воздухе, вылетавшие из-под ног соучастников, молча развернулся и скрылся где-то на улице. Эмма уже было расстроилась, но когда участники закончили разминаться и приготовились к бою, заметила за одним из огромных, в десяток метров длину окон знакомые светло-пепельные волосы Карла. Тот решился наблюдать за всем происходящим только из-за стекла, поставив длинную стремянку под ноги. Лучше было мëрзнуть, чем дышать пылью. Просторное помещение освещалось только холодным дневным светом из окон в несколько человеческих ростов, что создавало атмосферу истинной леденящей пустоты поместья. Все звуки гулко разносились по залу, а потому участники старались не повышать голос, чтобы чего-нибудь не пропустить. В зале стоял жуткий холод, заставивший наблюдателей одеться намного теплее и приплясывать на месте, дабы разогреть замерзающие части тела. Бойцы же не обращали внимания на отсутствие тепла, так как хорошо размялись и сейчас уже стояли в боевой стойке друг напротив друга. На Наибе осталась лишь облегающая чёрная майка, спортивные штаны и кроссовки. Запястья, ладони и локти были замотаны эластичным бинтом для безопасности. На голове, как и у Марты, был надет тёмно-серый боксёрский шлем. На Бехамфил, как влитой, сидел новенький костюм, состоящий из спортивного топика, леггинсов и пружинящих кроссовок, что волшебно блестели в свете пасмурного дня. Руки координатор решила защитить лучше и надела боксёрские перчатки. Бойцы договорились, что прекратить всё можно будет словом «стоп» или тремя ударами по полу ринга. Проигравшим будет считаться тот, кто пролежит на спине более пяти секунд, так как бой будет шуточным. Настрой у обоих сторон был преотличный и направлен на безупречную победу. — Итак, насчёт «три» можете начинать! — объявила выбранная судьёй Вера с края ринга. — У нас три раунда. Выигравший будет сражаться со следующим игроком, а каждый проигравший будет должен ему желание. Всё довольно просто. По голове и между ног не бить — вот и все запреты! Раз… два… три! Бехамфил на последний счëт сразу же начала кружить вокруг наёмника, но пока не нападала. Тот внимательно следил за каждым движением партнёрши, но держался на расстоянии вытянутой руки, поставив руки в защитную стойку. Марта, видимо не ожидав от Наиба того, что он не будет нападать первым, слегка растерялась. Дабы заставить Субедара сделать выпад на неё, координатор ухмыльнулась, с вызовом посмотрела на него исподлобья и поманила к себе. Мужчина на это только растянулся в решительной улыбке и только увеличил расстояние между ними. Осложняло нападение девушки и то что Субедар двигался лишь боковыми шагами на полусогнутых ногах, что лишало еë возможности сделать ему подсечку. Решив действовать первой, Бехамфил поставила ноги так, чтобы, по её мнению, наёмник не смог опрокинуть еë на ринг, и рванула вперёд, метя кулаком в челюсть. Наиб, предугадав её ход, слегка наклонился в сторону и ушëл вниз от удара. Кулак пролетел в сантиметрах от лица Субедара, но тот даже не дрогнул. «Кажется, кто-то решил сразу играть по-грязному, — решил боец. — Договорились по голове не бить, а метит в челюсть. Или теперь зубы недороги? Так уж и быть, девочке прощается на первый раз~» В следующую же секунду координатор осознала, что совершила ошибку, и эта мысль подтвердилась пересёкшимся с партнёром взором. Наиб в открытую насмехался над ней, даже не стараясь драться в полную силу. Оторвав руку от корпуса для удара, девушка дала ему схватить себя за талию и раскрутить в другую сторону. Только координатор успела занять устойчивое положение, как тут же почувствовала удар кроссовком по передней части голени. Звёздочки боли тут же рассыпались по всей ноге, заставив Марту сменить стойку. Субедар навалился на неё, заставив потерять равновесие окончательно, и упал вместе с ней на ринг. Столбы пыли затрудняли определить нахождение частей тела противника, но координатор, уже будучи на спине и прикованной к полу крепкой хваткой наёмника, рывком закинула ногу на торс партёра и упёрлась в пол локтём. Приложив все свои силы, Марта смогла оторваться от земли буквально за секунду до проигрыша и заставить оказаться близко к нему уже самого Наиба. В мгновение ока он оказался на спине и придавлен Бехамфил сверху. Несмотря на лëгкий вес, сил девушке было не занимать, и она даже смогла удержать мужчину под собой некоторое время. — Сдавайся! — выдохнула она. Наёмник, только сейчас приняв бой серьëзнее, убрал руки из блока, так как ногами отбиться не представлялось вообще, и упёрся ими в согнутые колени девушки. С силой оттолкнувшись, Наиб вылетел из хватки Марты, вскочил на ноги и утëр с лица пыль. — Ещё чего! — с насмешкой бросил Субедар, уклоняясь от удара в бок. Наблюдатели болели за каждого бойца одинаково рьяно, но те ничего не слышали и не видели помимо движений друг друга. Бехамфил, слишком рано обрадовавшись почти удавшейся победе, совсем забыла, что ноги тоже можно было задействовать в бою. Наёмник, пропустив очередной удар мимо себя, высоко подпрыгнул и, развернув себя на 360 градусов для эффектности и силы удара, на всëм лету попал ногой по рёбрам координатора. Та судорожно выдохнула и схватилась за ушибленный бок, но почти тут же сжала зубы, поняв, что прояви она такую слабость сейчас, то оправдает слова игроков о своей беззащитности. Наиб, тоже впав на секунду в ступор от того, что Марта не закрылась от удара и сейчас стояла, опустив голову и держась за место ушиба, встал прямо и махнул Вере, чтобы та прекратила раунд: — Марта, всë в порядке? Я не думал, что так сильно ударю. Кости целы? Субедар, сильно испугавшись за Бехамфил, подбежал к ней и постарался помочь, но допустил ошибку в своих доводах. Девушка, воспользовавшись его замешательством, прервала наёмника на полуслове мощным ударом под дых. Наиб полностью растерялся и пошатнулся. — Дядя! — в ужасе воскликнула Биана, закрыв рот руками. Делая частые вдохи и безостановочно моргая в попытке избавиться от стремительного потемнения в глазах, мужчина на пару секунд остался совершенно открыт для атаки. Спазм не давал ему выдохнуть, но придти в себя Субедару помогла подсечка координатора. Наёмник осел на пол, но не упал. Заняв неприступную стойку, уперевшись коленями в пол и направив корпус вперёд, против движения Марты, Наиб полностью закрыл голову и грудь в блоке. Удары девушки не могли пробить его защиту, а еë силы, несмотря на то, что Субедар оказался на земле, не хватало, чтобы опрокинуть его на спину. — Я же не сказала «стоп», — пожала плечами девушка, стараясь силой заставить наёмника разогнуться и упасть. — Притворяться, что тебе больно, чтобы потом ударить, — подло, — прошипел Наиб, оттолкнул от себя партнёршу и встал на ноги, кое-как сфокусировав зрение на фигуре нападающей. — Подло, но действенно! Субедар решительно ухмыльнулся, демонстрируя всем, что атака Бехамфил пусть и стала помехой, но не смогла его остановить. В следующий момент Марта решила повторить его удар ногой, но замахнулась слишком высоко. Наёмник схватил её за щиколотку, остановив ногу противника возле своего уха. Бехамфил опешила на мгновение, но через секунду поняла, что сейчас будет, и с ужасом предстоящего падения пролепетала: — Ох, нет… С надеждой и мольбой глянув на Наиба, координатор увидела лишь злорадную улыбку. Субедар, не отрывая взора от глаз соперницы, потянул её конечность на себя, заставив вцепиться в себя, чтобы не упасть. — Хочешь потанцевать посередине боя? — сдерживая смех, спросил наёмник. — Ну, что ж, в училище я даже один раз выиграл в конкурсе танцев~ Марта не успела ничего ответить, как почувствовала, что и вторая нога оказалась сбита лëгкой подножкой. Зажмурив глаза, Марта ожидала жëсткого падения на ринг, но Наиб ловко поднял еë под коленями и под спиной и аккуратно положил на ринг под смех и подбадривающие возгласы наблюдателей. Бехамфил попыталась было встать вновь, но Субедар резко подорвался на ноги и схватил её за щиколотки, заблокировав возможность встать. Оценив ситуацию, координатор начала раскачиваться с одного бока на другой, пачкая новенький костюм разводами пыли. Перевернувшись на грудь, девушка встала на руки и вырвалась из хватки партнёра, буквально содрав со своих ног его пальцы. Не рассчитав, что при таком манёвре она упадёт на землю, Бехамфил зашипела и попыталась подняться. Наёмник же, которому явно надоело валяние в пыли, опрокинул девушку вновь и заломал руку. Чем больше та вырывалась, тем сильнее становилась боль. — Три!.. Четыре!.. Пять! — хором повторяли игроки. — Пхах, Наиб ей так поддавался, что и я удивлён не меньше, — шепнул ошарашенной Вере Бломквист. — Не было бы здесь его племяшки, то он бы, наверное, лёг на ринг! — Да? — Для него это просто потешки по сравнению с настоящим боем. Наиб — машина, которая может уложить любого врага даже без оружия. Да что уж там — он при побеге из лагеря двоих вооружённых охранников ножкой от стула забил до смерти! — продолжал Вольт. — Думаю, он так и продолжит с вами играть. Я ещë не видел, чтобы он всерьёз дрался с друзьями. Но и выйти проигравшим ему совесть не даст. Совесть и Биана. — Ох, ну я бы посмотрела, как он заставит Уильяма лежать на ринге, ха-хах! — захихикала Наир, прикрывая рот рукой. — А почему он поддаëтся? — Красуется, зачем же ещë. И перед вами, и перед Мартой. Раз уж он так старается, то, значит, есть тут кто-то, кому он хочет себя показать~ — намекнул Бломквист. — Если бы он дрался в полную силу, то от девчонки в первые секунды места бы не осталось. За это его все и знают. Старший сержант Субедар, что в одиночку перебил отряд орчардцев за два дня одними кукри. Курту очень повезло, что он такой терпеливый с ним… — Курту? Причём тут Курт? — парфюмер уже с серьëзным лицом повернулась к собеседнику и сложила брови домиком. — Они боевые друзья, но что-то не поделили, так? Разве… Разве Наиб настолько злопамятный? — Курт… очень некрасиво поступил однажды, — ушëл от ответа связист, глядя на ухмыляющегося приятеля на ринге, жмущего руку Марте. — Подставил и Наиба, и ещë кучу людей, а потом сбежал. Наиб не забудет обиду, пока не отомстит. Но так как они с Куртом были очень близки с детства… он терпит. Если Курт опять выкинет что-то подобное тому, что он уже сделал, то Наиб точно-- — Ну? Кто следующий там хотел со мной тягаться силами? — помогая Бехамфил подняться, спросил Субедар. — Да я без проблем тебя уложу, — заявил Эллис, растягиваясь в злорадной ухмылке. — Правила те же? — А?.. А, поаккуратней деритесь, хорошо? — попросила парфюмер, выйдя будто из долгих раздумий после ответа Вольта. Только глянув на соперников, на их видимую невооружённым глазом разницу в габаритах, Вера невольно сравнила их с котом и огромным псом. — Уильям, не сломай… те. Не сломайте ничего друг другу, ладненько? — Я же обещал мизинцем уложить, — отозвался Субедар после пожеланий от Марты выиграть регбиста. — А обещания я держу, что надо~ В отличии от ещë кое-как подготовившегося к бою Наиба, Уильям решился сражаться безо всяких шлемов и бинтов, поверив в свою стопроцентную победу. Субедар лишь молча пожал плечами на это, только больше раззадоривая соперника. Бойцы разошлись по разным углам небольшого ринга, и повисла тишина. Насчёт «три» Эллис тут же кинулся к наёмнику на полной скорости, задумывая взять того в захват, как и на игре в регби, но тот сделал кувырок и отбежал подальше. Субедар опустил руки из блока, понимая, что его партнёр не будет мешать все известные ему виды боя, как Марта, а станет использовать только технику захватов и удержаний. Промахнувшись, регбист резко затормозил перед краем поля и тут же сфокусировал взгляд на остановившимся посередине ринга Наибе. Субедар начал неприкрыто дразнить Уильяма, отбегая от него в последний момент перед столкновением, чем всë больше злил парня. Данная ситуация сильно раздражала Эллиса, и довольно быстро наскучила наёмнику из-за не меняющихся выпадов. Тогда оба поменяли тактику: Уильям старался короткими рывками схватить соперника, что означало бы его однозначную победу, а Наиб начал искать его слабые точки, чтобы ударить по ним в удачный момент. Достаточно оценив ситуацию, Субедар молниеносным рывком кинулся на парня, изображая нападение, но вместо того, чтобы схлестнуться в заведомо проигрышном для него бою на силу, тут же нырнул под его выставленные руки прямо и залетел за спину регбиста. Не теряя ни секунды, наёмник подпрыгнул и обвил торс нападавшего железной хваткой ног, одну из рук пропустил под подбородком опешившего Уильяма, а второй крепко схватил себя за запястье первой. Удушающий захват удался Наибу просто прекрасно. По-настоящему, конечно, он друга душить не собирался, но держался до последнего, чтобы тот его не сбросил с себя. Эллис хотел было достать до мужчины руками, но широкая спина и плохая растяжка ему этого не позволяли, да и Наиб довольно легко уклонялся от попыток сбросить себя. Единственное, до чего дотягивался Эллис, были ноги Субедара, стальной хваткой сцепленные у него на талии. Парень уже было потянулся, чтобы разорвать этот узел, но наёмник отдёрнул его, подняв правую руку и, как следствие, его подбородок, мешая дышать и смотреть, а также держать равновесие. Уильям шатался по рингу под властью соперника, без надежды на освобождение. Дышать становилось всë труднее, поэтому перспектива сдаться стала всë чаще мелькать у него в мыслях. — Как погляжу, наш Наиб и на ранчо бы управился! — пошутил Кевин отчего все захохотали и заулыбались. Подбадриваемый друзьями Субедар вошёл в раж, начав гонять несчастного противника по полю, как разъярëнного дикого быка. Но всё хорошее когда-нибудь кончается, так и рассвирепевший Уильям решился на крайние меры. Подгадав момент, когда хватка на его шее немного ослабнет, Эллис попытался ударить наёмника своим крепким затылком в нос, но тот ловко отклонился назад и выпустил из захвата горло регбиста. Тот не стал терять времени и начал падать на спину, дабы придавить Наиба к полу. Субедар, в полёте поняв, что сейчас окажется не в весьма невыгодном положении, расцепил ноги и постарался отскочить в сторону, но одна из них всё же оказалась под спиной Уильяма. Пока наёмник пытался вытащить свою конечность из-под его веса, Эллис сумел схватить соперника за вторую ногу, а затем и за руки. Перевернувшись и с лёгкостью перекинув Наиба через себя, нападающий, ликующе ухмыляясь, пригвоздил его к полу, всё также сжимая запястья несчастного. Субедар собрал все силы, что у него были, и вложил их в точный удар по бедру партнёра. Тот неуклюже завалился и выпустил его из захвата. Подскочив на ноги, наёмник встал в стойку для прыжка. Стоило Уильяму тоже подняться, как Наиб вцепился в него и вскарабкался обратно наверх, зажимая его шею уже ногами. Рывок в сторону — и Эллис уже летит вниз. Пока парень приходил в себя, Субедар перевернул его на спину и выкрутил руку, чтобы тот не мог выбраться. Сколько бы несчастный не пытался сдёрнуть с себя наёмника или вырваться из захвата, но так и не смог ни дотянуться до соперника, ни высвободиться из его хватки, ни убрать вновь сцепленные сбоку ноги. Зрители досчитали до пяти и восторженно разразились овациями. Наиб полностью расценил захват и встал, ещë немного пошатываясь. Тяжело дыша, мужчина подал руку Эллису и следом поправил волосы под шлемом, которые после такого интенсивного боя растрепались из хвоста. — Ну, ты и задал мне жару, — пропустил смешок Субедар. — Я уж думал, что не выберусь! На секунду я даже решил, что точно тебе проиграю, если бы ты меня придавил. Погорячился я что-то с «мизинцем», ха-ха-хах… — Угх… Тоже беру свои слова обратно насчёт уложить с одного удара. Ты очень быстрый и ловкий, — признал регбист, потирая ногу, по которой пришëлся удар наëмника. — Но я всё равно не могу поверить в то, как ты это сделал… Ты же явно слабее меня и меньше! — Для этого я и учился боевым искусствам, — дал ему наставление Наиб. — С помощью правильных приëмов даже Биана сможет уложить медведя. Если хочешь, могу научить тебя парочке контратак. — С радостью! — Если вы тут друг друга поубивате, я вас лечить не собираюсь! — взволнованно и гневно заявила Эмили. — Наиб, ради Бога, прекращайте уже! — Мы договаривались на желание, а я не собираюсь сдаваться без испытания, — упёрся старатель, скидывая с себя тёплый свитер и оставаясь лишь в футболке. На руках предусмотрительно были надеты истёртые временем, найденные недалеко от ринга перчатки для самбо, но, не занимающемуся этим видом единоборств Нортону было невдомёк для чего именно они использовались. — С Уильямом ты, конечно, справился, но лишь засчёт его неповоротливости. Со мной так не получится. — На каждого есть свой приём, который он будет не в силах отразить, — хитро рассудил Наиб, сделав пару глотков воды, любезно принесённой Фионой. — Та же Марта могла бы меня с лёгкостью обыграть, но слишком поздно поняла, куда надо бить. Давай сыграем и посмотрим, раз ты так настроен, хах! — … Три! — объявила Вера, когда все приготовления были сделаны и противники разошлись по разным сторонам ринга. Кэмпбелл встал в защитную стойку так, чтобы Наибу было к нему не подступиться, и с интересом глядел на закружившего вокруг него наёмника. Пьянящая радость от двух побед сделали его ещë более смелым и наглым в выпадах, поэтому мужчина решился атаковать первым. Стоило Субедару разыграться и вытянуть ногу для удара по незащищённому боку противника, как тот резко крутанулся в эту же сторону и поставил блок, одновременно с этим другой рукой уже направляя кулак в открывшуюся грудь соперника. Наиб едва успел скооперироваться и неловко отшатнуться от выпада. — Неплохо! — улыбнулся Субедар, успокоив ёкнувшое на мгновение сердце. — А ты думал, что я просто так потрачу желание? — так же навеселе ответил проспектор. «Похоже, кто-то явно не намерен проигрывать, — решил для себя Наиб, наблюдая на внимательными глазами Нортона, которые скользили по его телу, как детектор. — В весе Нортон и правда имеет большее преимущество, но то, как он терпеливо ждëт моей атаки, говорит о том, что на силу он не сильно не расчитывает. Что у него за тактика? Измотает меня? Или ударит по слабому месту? Тогда надо бы закрыть руки». Второй удар не заставил себя ждать: Кэмпбелл рывком кинулся на наёмника, выставив вперёд плечо. Противник без видимых проблем отпрянул в сторону. Старатель несколько раз повторил выпад, проанализировав, что Наиб уворачивается в разные стороны по строгой закономерности — два раза влево, один вправо. На очередном рывке Нортон повернулся лицом именно в ту сторону, куда должен был отпрыгнуть соперник, и не прогадал с подсчётами. Вытянув руки из блока, Кэмпбелл ещё в беге схватил наёмника за грудки и по инерции силы перекинул его через бок. Наиб, больно ударившись затылком и лопатками о ринг, рвано выдохнул и понял, что старатель — противник, которому лучше не давать форы, как с теми же Мартой и Уильямом. Быстро сделав несколько перекатов прочь от того места, где он упал, Наиб вскочил на ноги и приготовился к следующему нападению. Проспектор зря времени не терял и уже подлетел к нему, занося колено для удара, но Субедар чётко отразил замашку и нырнул под противника, ударив того локтём между лопаток. Понадеявшись на заминку со стороны Нортона, наёмник слегка расслабился и позволил себе разогнуть спину, но зря: Кэмпбелл крутанулся на месте, выставив согнутые руки в стороны. Удар пришёлся по рёбрам наëмника, вышибив из того дух. Не ожидая ответного рывка, старатель заломал Наиба и опрокинул на пол, не ослабляя хватки. Субедар бился в попытках вырваться из железных объятий, и с помощью своей изворотливости и гибкости, он, прямо как настоящий кот, вывернулся из рук нападавшего и ощетинился, низко пригнувшись к земле. Следующие минуты две оба катались по рингу, не задерживая друг друга на спине более чем на пару секунд: Нортон выверенно хватал Наиба то за руку, то за ноги и пытался подмять под себя, а Субедар в ответ старался повторить захват ногами, который проворачивал с Уильямом. Наконец-то вырвавшись из захвата мощным ударом по бедру соперника, Наиб, тяжело дыша от недавнего удушья, вскочил на ноги. Нортон, тоже измотавшийся боем, утёр кровь, текущую из разбитой об пол брови, и тоже пытался отдышаться. Решив, что лучшая защита — это нападение в данной ситуации, Субедар подлетел к Кэмпбеллу и направил кулак в незакрытую грудь соперника и заставил тем самым того пошатнуться. На этот раз поняв, что противник вполне может шантажировать его болевым захватом, наёмник воспользовался слабостью проспектора и сделал тому подножку. Издав удивлённый возглас, Нортон повалился на землю и ощутил, как на него навалились сверху, прижимая к рингу. Глубоко вдохнув, Кэмпбелл рывком оторвал спину от земли и заставил Субедара отскочить в сторону. Сделав вид, будто он ослаб и старается подняться на ноги, проспектор добился своего, и наёмник бросился на него. Сделать подсечку противнику хоть и не удалось, но вот сбить его с толку удалось на ура. Старатель сумел ухватиться за одну из рук наёмника и по инерции рывка выпрямил её, чтобы перекинуть того через себя. Наёмник внезапно зашипел от боли и отпрыгнул от него подальше, вырвав свою конечность из хватки противника. По всей руке пошла звëздочками боль, а кулак разжался от перенапряжения нервов. Нортон же, решив, что нашëл слабое место мужчины, уже намеренно направил свой следующий удар в слабую конечность, а следом схватился за вторую, выкрутив еë до упора и заставив соперника упереться лицом в пол. От ужасной боли в кости Наиб потерял ощущение шуточности сражения и со всей силы ударил проспектора по внешней стороне щиколотки, крутанулся на спину, чтобы вывернутая рука встала обратно, и ударил врага в грудь. От таких стремительных движений Кэмпбелл уже не мог увернуться и упал навзничь. Вместо того, чтобы прекратить на этом бой, Субедар, напрыгнул на старателя сверху, сдавив его руки между своих ног с такой силой, что оппонент невольно вскрикнул от боли, и занëс руку для удара прямо в его нос. Удар уже было достиг своего пункта назначения, но наëмник резко остановился прямо перед переносицей партнëра с выражением ужаса на лице. Нортон с непониманием поглядел на буквально одичавшего на пару мгновений мужчину и спросил, в порядке ли тот, но Наиб не услышал ни слова от шума в ушах. Наёмник мотнул головой, встал с проигравшего и ощупал вывихнутую конечность. — Твою ж, — зашипел Вольт, словно почувствовав всю боль приятеля. — Вот это было уже близко… — Наиб, всё путём? — настороженно поинтересовался старатель. — Ты будто озверел, когда я тебя заломал. Больно? — Нормально, — бросил Наиб, сгибая и разгибая руку. — Ты меня прямо врасплох застал. Не думал, что буду драться всерьёз… В любом случае проиграть я не намерен. Субедар вновь принял оборонительную стойку, сверля внимательным взглядом проспектора. Тот просто стоял на месте и с переживанием смотрел на партнёра. — Тогда ты победил. Я сдался, — выдал Нортон, прекрасно видя, как под кожей повреждённой руки наёмника разрастается синяк по локтю и вдоль лучевой кости. — Бой был шуточный, и я не собирался тебя калечить, но в итоге нарушил правила. Следовательно я проиграл, так ведь, Вера? — Ну… у нас не было такого правила, — честно отозвалась Наир. — Наиб же сказал, что в порядке, значит, можете продолжить бой, я думаю. Кэмпбелл недовольно нахмурился и решительным шагом направился к сопернику. Наиб отходил подальше, держа несгибаемую стойку. Старатель может и хотел поддаться, но совершенно не умел этого, а потому просто пытался не защищаться и не делать выпадов. Субедар заметил, что противник явно не намерен продолжать дальше, и без особых хитростей сделал тому подсечку. Проспектор запнулся, упал на ринг и наигранно изобразил, что потерял сознание. Наёмник невольно усмехнулся и присел на корточки рядом, но Нортон упорно держал глаза закрытыми, а руки распростёртыми по пыльному полу. Как только счёт дошёл до пяти, Кэмпбелл, приняв помощь Наиба, поднялся и отряхнул вещи. — Мда, здесь пылищи ещё больше, чем на чердаке, — выдохнул старатель, бросив попытки что-то оттереть от чёрной футболки. — Ты и вправду очень хорош, Наиб! Учитывая ещё, что ты всем поддаёшься. Последнюю фразу проспектор сказал вполголоса, чтобы лишь его услышал лишь адресат. — Это разве так видно? — улыбнулся наёмник. — Думаю, если бы мы оба из-за чего-то поссорились и дошло бы до драки, победителем бы не вышел никто. — Не каркай! Так, ну что, расходимся, а? — Пожалуй, — нервно усмехнулся Кричер, отводя глаза в сторону. — Думаю, больше драки ни к чему… — Иогда пойдём пить чай, — стягивая с головы шлем, сказал Наиб. — И того у меня теперь есть три желания! Хах, молитесь, чтобы я не придумал чего-нибудь жуткого! — Вообще-то я не спорила на желания, — заявила Марта. — Мне хотелось потренироваться. Да и Кричер отказался. Так что у тебя всего два. — О-о-о, вот тут ты ошибаешься! — ехидно протянул Субедар. — У меня есть ещё Франк, который просто так не отвертится. Помнишь, ты обещал мне желание, когда мы только встретились в особняке, а, капитан? — Правда?.. Ох, точно, вспомнил! Тогда всё верно, — кивнул Курт, пытаясь удержать взбесившуюся поведением соучастников Эмили. — Мисс Дайер, ради всего святого, почему Вы такая сильная? — Каши надо было больше есть, — хихикнул Вольт. — Можно хоть один день пожить без того, чтобы я волновалась?! — выпалила Дайер, вырываясь из хватки экспедитора, и быстрым шагом подошла к спустившемуся с ринга наёмнику и старателю. — Дети малые и то себя лучше ведут, чем вы! Какой вы пример показываете молодёжи?! Доктор хоть и ругалась на обоих, но в её глазах плескалось сильное переживание. Крепко схватив Наиба за запястье, слегка приподняв его и стянув эластичный бинт, врач бегло оглядела конечность и ощупала разросшийся почти на всё предплечье синяк. Стиснув зубы, Эмили грозным тоном — таким, что двое взрослых мужчины вздрогнули и вытянулись в струнку из-за него — приказала подняться им в лазарет вместе с ней. Дайер задержал на минуту лишь адвокат, поймавший её возле двери и что-то быстро нашептавший ей на ухо. Доктор тяжело выдохнула и слегка расслабилась, закивав в ответ на слова Фредди. Тот ободряюще улыбнулся ей и отпустил. Уже в медпункте врач внимательнее осмотрела руку наёмника и решила сделать снимок, чтобы удостовериться в еë целости. Увидев неправильно сросшуюся кость и частично потерявший свои функции локтевой сустав, Эмили пришла в дикий шок. Объяснив ситуацию, Наиб кое-как успокоил её, но теперь Дайер возмущалась на своих некомпетентных коллег, что так халатно отнеслись к здоровью наёмника. Нортон всё это время сидел тихо, боясь вставить хоть слово. — Лечить это времени нет вообще: если дробить кость и сустав, чтобы они срослись правильно, то на игре ты останешься без рук — восстановление идёт месяц-два минимум… Не знаю, что и делать, Наиб. Если кости, как ты говоришь, не сместились, то единственное, чем я могу помочь, — это обезболивающая мазь и лёд к синяку приложить. Он хоть и огромный, но раз тебе вреда не приносит, то можешь быть свободен, — доктор осматривала конечность, аккуратно поворачивая её в разные стороны. — Хотя нет… Мгх… Дай мне потом посмотреть на твои наручи. И ещё… судя по рентгену и по твоей реакции в бою… Выпрями-ка руки. До упора, давай, сколько сможешь. Субедар исполнил просьбу врача, но, как и ожидалось, скривился от боли, не вытянув конечности даже до угла больше 110 градусов: обе сильно дрожали, когда их владелец пытался ещё немного разогнуть руки. Нортон наблюдал за действом со взором, полным вины и сострадания. Эмили вздохнула и сказала пациенту расслабиться. Разбитая бровь и подвёрнутая лодыжка старателя были просто пустяками для неё после увиденного ужаса. Пока врач возилась с его ранами, Кэмпбелл заговорил с наëмником: — Наиб, ты прости. Я не знал, что у тебя что-то настолько серьёзная травма. Я замечал, конечно, что тебе тяжело что-то тяжёлое поднимать и носить, но не думал, что всë так плохо. Я не хотел. — Всë в порядке. И тем более не так всë кошмарно, как вы описываете. Главное, что обе руки на месте и функционируют. Остальное не так важно. Выйду отсюда и полечусь нормально, — пообещал Субедар, улыбнувшись старателю в знак прощения. — Не переживай. Это же спарринг. — В такие моменты я вам обоим готова сама на все болевые точки надавить! — возмутилась доктор. — Вам мало игр? Мало того, что там калечитесь, так ещë и друг друга бьëте. Вы же не уже не мальчики! Что это за поведение?.. Закончив всё как можно быстрее и качественнее, доктор спустилась вниз вместе с покалечившимися соигроками. — О, вот и наши драчуны! — широко улыбнулся Бломквист. — Видимо, не сладко Вам, мисс Дайер. — Да уж, с ними не соскучишься, — усаживаясь рядом с Мартой и Фредди, произнесла врач. — Не охотники поранят, так сами друг друга побьют! Как Вы? — Спасибо Вашим золотым рукам, я чувствую себя куда лучше, — похвалил Эмили связист, уплетая бисквитное пирожное. — М-м… И твоим тоже, Эзоп! Я ничего вкуснее не пробовал. Могу я украсть у тебя рецепт для жены? — Конечно, пустяки. Ингридиенты простые, главное делать всë по технике, — лениво ковыряя что-то вилкой в тарелке, отозвался Карл. — Мисс Дайер, я хотел спросить Вас кое о чём. — Правда? И о чём же? — поинтересовалась Дайер, только было выдохнув. — Тот госпиталь на втором раунде… помните? Он же Ваш? Вы упоминали, что у Вас была клиника. Название той локации ни о чём толком не говорит, вот я и хотел спросить. — А?.. Мой ли госпиталь? — доктор напряглась, подняв глаза на леденящий душу немигающий взгляд бальзамировщика. — Нет… тот точно не мой. — Правда? — удивлённо поднял брови Вольт. — Я тоже думал, что Ваш. Я в двадцать пять попал в клинику имени Дайер. Это точно было то здание. Либо я тогда здорово ударился головой, ха-ха! — Вы не шутите, мистер Бломквист? — Райли отвлëкся от еды и обеспокоенно сложил брови в одну линию, услышав знакомую тему. — Вы были в этой больнице раньше? — Ну, явно до того момента, когда еë закрыли, — подтвердил связист. — И та статуя с ангелом, и все эти стены… Узнал бы их из тысячи, бр-р… Быть честным, это место мне тогда очень не понравилось: даже тогда оно находилось в частичном запустении и выглядело, мягко говоря, не очень. Там было куда больше корпусов, но сейчас, судя по записи с раунда, от них остались развалины, да главное здание. Печальный вид. — Но тот госпиталь точно не мой, — поспешила вновь напомнить доктор, нервно улыбнувшись. — Я бы не забыла. — Вот это совпадение! — удивилась координатор. — Получается, есть ещё один доктор Дайер со своей клиникой, ха? — Да уж, вот так странность, — нервно улыбнулась Эмили. — А где же Ваша клиника тогда, мисс Дайер? — уже не так холодно спросил Эзоп. — Может, я даже её видел, если мы жили в одних и тех же районах. В детстве мне часто приходилось навещать больницы, пока мама была жива. — Она давно закрылась… У меня возникли финансовые проблемы и пришлось распустить персонал и перейти на подработку в других местах, — уже спокойнее пояснила Дайер. — Не думаю, что мы могли пересечься. Почему тебя заинтересовал этот вопрос? — Думал, смогу узнать у Вас кое-что. Но раз Вы говорите, что пересечься мы не могли, то увы, — Карл, потеряв интерес, вновь потерял интерес и отодвинул тарелку с десертом окончательно. — В любом случае спасибо… — А как давно это произошло? Закрытие Вашей клиники? — вдруг напористо поинтересовался Фредди. — Я занимался делами, связанными с больницами. Если Эзоп примерно семь лет ходил по больницам… Мисс Дайер, Вам тридцать четыре… клинику Вам передал отец после смерти, если я правильно помню? Это в двадцать два года… Сколько работала Ваша клиника? — Восемь лет, — Эмили совершенно побледнела, а голос еë стал больше похож на шум ветра — таким слабым и тихим он стал после слов адвоката. — Так-так… А где она была? — В… В… В Уотерхолле, — растерявшись, доктор невольно выдала всем правду и от этого ещë больше занервничала. — Ох нет, это слишком далеко, — махнул рукой Карл. — Простите, что так давил с вопросом. — Ну, что ж… Тогда, учитывая, что Вы работали в Транквилле на Уайт Сэнд полгода в 2ХХХ году… Мда… Что-то не сходится, — напряжённо сверля взглядом стол, произнёс урывками Райли. — Я точно помню, что этот промежуток времени весь персонал узнал… Но как же… — Что Вы имеете в виду? — спросил Кричер, краем уха зацепив адрес своего детского приюта. — Вы там тоже работали? — Конечно, неи! Я же не псих, — поправив очки, фыркнул адвокат. — А зачем Вы тогда смотрели полный состав персонала поимённо? Да ещё и в определённый промежуток времени? — недоверчиво прищурился вор. — Расследовал дело, как же. Я адвокат, а чтобы точно знать, от кого я защищаю клиента, я должен всё знать и проверить самолично. Так вот в суде мой клиент выиграл дело, так как обвиняемая просто не явилась на заседание. Но я-то этого не знал и раскопал всю информацию о ней, аки детектив, чтобы быть уверенным в победе, — пояснил Фредди. — Жуткое дело, должен я вам сказать. Не буду говорить подробностей, но клиент обвинял именно её в смертях сироток, над которыми проводились в то время давно запрещённые методы лечения. Тот же электрический ток, экспериментальное лечение психотропными веществами, ванны утопленников — словом, всë, что сейчас приравняли к пыткам. На Уайт Сэнд такое было в ходу, но, слава Богу, эту контору быстро прикрыли после нескольких заявок от работников и волонтёров. Мой клиент подал точечное заявление лишь на одного человека, но информации о ней хватило, чтобы бросить хороший такой булыжник в сторону сумасшедшего дома. — Боже, бедные мои дети… Как… как звали ту обвиняемую? Или клиента? — с ужасом и горем схватившись за голову, спросил с мольбой Пирсон. — Кто им помог? Я весь Транквилл знаю! — Я не могу разглашать личную информацию о моëм клиенте, даже если очень захочу, — отказал в просьбе Фредди. — Это обычный житель Транквилла. Его окна выходили на заднюю часть этого сумасшедшего дома. Он видел, как один и тот же человек выходил оттуда с тяжëлыми чëрными мешками… — Райли поморщился и дёрнулся, но не решился ранить чувства и без того впавшего в жуткое отчаяние вора. — Кхм… — Дай мне хотя бы имя той женщины! Чëрт возьми, Фредди, я должен знать! — быстро выпалил Кричер, вскочив из-за стола. — Кто это сделал?.. Клянусь, если ты не скажешь сам, я твою комнату сам вверх дном переверну! — Мистер Пирсон! — воскликнула Эмма с другого края стола. — Кричер, успокойся, — попросил того Сервайс, положив руку на его плечо. — Не горячись. Ты уже ничего не сделаешь с этим. — Грх… Хотя бы так я буду знать, на кого мне направить всю тяжесть моей ярости! Дам одним знакомым еë имя — и — уж поверь! — эта тварь точно поплатится за то, что сделала с детьми! А вслед за ней всплывут и остальные… Я столько лет ничего не знал и тут такая возможность, Сервайс! Думаешь, я просто так оставлю этих извергов? Ты бы оставил без наказания тех, кто убил бы твоих детей? — Пожалуй, нет, будь у меня дети, — согласился нехотя фокусник. — Фредди, прошу… Ты ведь тоже стоишь за правду, раз столько раскопал. Пойми меня, — взмолился вор, чуть ли не плача. — Эти люди… нет, людьми их даже не назвать после такого… Бездушные мрази… Они не заслуживают просто остаться в стороне после того, что сделали. Ты знаешь больше, чем я. Помоги мне хотя бы этим. Скажи еë имя. Адвокат помолчал с минуту, взвешивая все за и против, пару раз смерил Пирсона оценивающим взором, пару раз пробормотал себе что-то под нос, но всë же сдался и, глядя прямо в глаза вору, произнëс: — Имя обвиняемой — Лидия Джонс. Большего я не знаю.