Вместо молитвы

      В мире нет ничего страшнее и опаснее неуправляемого гнева и яростных, бесконтрольных чувств. Если до этого ему все же удавалось оставаться сдержанным и менее резким, то тем днем и сам Хьюга узнал себя с другой стороны. Своей дерзостью, упрямством и непокорностью эта девушка изменила его до неузнаваемости. У того, что произошло, нет объяснений, которые будут понятны другим, потому Неджи и сам ничего не понимает. Помимо желания схватить ее за горло тогда, возникло и другое, очень несвойственное ему, слишком низкое и грубое.       Он всегда мало заботился о том, с каким отношением его встречают другие. Но впервые столкнулся с необоснованным и внезапным возмущением, что породила ее задумчивая улыбка. Улыбка, которую вызвали ее мысли о другом. Ему впервые удалось увидеть, как она улыбается, однако вместо легкого недоумения и молчаливого наблюдения он нахмурил лицо. Подкатила какая-то ярость, даже больше похожая на презрение и отвращение. Словно он видел что-то мерзкое и неприятное, забывая кто стоит перед ним. И так с самого раннего детства, но и там она была менее эмоциональной и не старалась сопротивляться. Все эти факты, что складываются в бесконечные вопросы, требуют ответов. Но ни одного он дать не может.       Стены молитвенного зала впитывали каждое их слово, что они говорили друг другу. Неджи понимал, что чем больше находится с ней, тем хуже думает о своих действиях, поэтому решил отступить. Но ее конечный и финальный протест вызвал реакцию, которую он с трудом старался сдержать. «Я буду жить тебе назло!». Это и является концом чего-то. Было много совершено ошибок за этот совместный день, они говорили на очень смелые и порой страшные темы. И вина была полностью поделена на двоих. Между ними было напряжение, что могло обжечь руки, если притронуться к нему.       ― Я клянусь, что сделаю все, чтобы ты умерла на моих руках, и испытаю удовольствие от того, что увижу.       Кажется, он одумался лишь тогда, когда сам услышал эту клятву. На месте глубокого пореза, с которого капала кровь на священный алтарь, зажгло. И жжение было настолько сильным, словно он держал руку над тем огнем, что пылал между ними. Хьюга видел на ее лице непонимание, которое смешалось с удивлением и болью. Дыхание так и не приходило в норму, вдохи были слишком неумелыми и неаккуратными. А жжение в руке не проходило. Неджи перевел взгляд на свою ладонь, по-прежнему держа ее над подношением. Но прежде, чем в голове слабо стали проясняться какие-то мысли, он вздрогнул, услышав, как она упала.       Успокаивающий шелест деревьев и шум падающей в реку воды в этот момент казались самыми мерзкими и раздражающими звуками на свете. Лучше бы она снова что-то ему сказала в ответ. Но нет. Первая мысль, что мелькнула в голове, когда он увидел ее без сознания, что это все связано с его словами. За свою жизнь он успел многое что пережить. Неджи сталкивался с одиночеством, имел дело с непониманием и предательством, ему было знакомо чувство потери, разочарования и ненависти. Но страх, который он испытал, взглянув на нее, прежде ему был неведом. Давящий и настойчивый ком только больше не позволял ему полноценно вдохнуть. Хьюга оказался возле девушки, что совсем не подавала признаков жизни. Было страшно даже к ней прикасаться, но он все же сделал это, убедившись в том, что она жива.       ― Неджи? — прошептала Сакура, удивившись его внезапному появлению в госпитале. — Анами-сан… — слетело с ее уст, когда она перевела взгляд на девушку, которую на руках держал брюнет. — Что случилось?       Харуно с волнением подошла к Хьюге и сложила печать, после чего прикоснулась ко лбу Анами.       ― Она упала в обморок, — пояснил Неджи, переведя взгляд на Хокано, лицо которой было страшно умиротворенным и бледным.       ― Слабое сердцебиение и пульс… И она очень холодная, — Сакура нахмурилась, нервно оглядевшись по сторонам, — это плохо. Таморэ-сан, — Харуно увидела медика, который проходил мимо, — урежение сердечного ритма, необходима реанимация, она без сознания. Я подготовлю препараты, доставь Анами-сан в палату 7-А.       ― Да, Сакура-сан, — кивнув в ответ, Таморэ подошёл к Неджи, чтобы взять девушку на руки. — Хьюга-сан, позволите?       ― С ней все, — тихо и с непреодолимой тяжестью начал он, осторожно передавая Анами медику, — будет…       ― В порядке, — уверил тот, уже ответив на не озвученный вопрос. — Мы обследуем Анами-сан для выявления причины потери ее сознания и окажем соответствующую помощь, чтобы привести ее в чувства. Ваша ладонь… — взяв Анами на руки, Таморэ заметил порез у Неджи. — Я могу залечить ее.       ― Не стоит, — Неджи опустил раненую руку. — Лучше помогите ей.       Вместе с жжением в ладони и легкой головной болью, его беспокоило и странное покалывание в груди. Он больше не держал ее на руках, но легче совершенно не стало, тяжесть только усилилась, разойдясь по всему телу. Его буквально пригвоздило к этому месту. В двери той самой палаты вошел Таморэ, затем одна из медсестер, которая через пару мгновений кого-то окрикнула, снова показавшись у дверей. Паника медперсонала хоть и была характерна для таких дел, но не настолько.       ― Сакура-сан, пульс… — одна из медсестер подбежала к Харуно, — я… не чувствую его.       ― Он есть, но очень слабый. Считай снова по артерии и легочным венам. И проверьте ее реакцию на свет, — подготовив смесь препаратов, Сакура начала вбирать их в шприц. — Все готово. У нас есть время, пока она дышит самостоятельно. Надо нормализовать ее сердечный ритм, подняв температуру тела. Ты здесь не должен быть, Неджи, — заметила девушка, проходя мимо него, — предупреди госпожу Цунаде, что нам может потребоваться ее помощь в случае клинической смерти.       ― Что? — прошептал Хьюга, увидев мелькнувшую перед глазами Харуно, что уже скрылась за дверью палаты.       Неджи все равно не мог двинуться с места. Слишком часто за этот день ему пришлось услышать это слово, и называть его не меньше. В чем причина этого ступора? Почему он не может отправиться в резиденцию прямо сейчас? Хьюга прекрасно понимает, чем раньше он сообщит все Хокаге, тем лучше, но ни ноги, ни руки его не слушаются. Покалывания в груди сменились на режущую боль, что напоминала о себе каждый раз, когда ему приходилось делать вдох. На плечи опустилась знакомая тяжесть, что была в руках. Что, если он уйдет, и это окажется последним разом, когда он видел ее? Живой.       ― Неджи, — Сакура вышла из палаты, увидев стоящего на месте Неджи и подошла к нему, — покинь отделение, ты только мешаешь. Тебе тоже плохо?       Парень молча покачал головой, бросив взгляд на двери, за которыми находилась она. Что он будет делать, если это и вправду тот самый конец? Или же она проявит свое упрямство и будет жить ему назло?       ― Ты вовремя доставил ее к нам, — Сакура обернулась, проследив за его взглядом, — организм Анами-сан очень слаб, но сердце оказалось сильным. Мы узнаем больше, когда получим результаты обследования. Теперь иди. Иначе, я выведу тебя силой.       Харуно поправила перчатку, после чего брюнет посмотрел на нее, не сменив выражения своего лица, и это позволило Сакуре увидеть его искреннее беспокойство.       — С ней все будет хорошо, Неджи. Худшее позади.       Цунаде словно была готова к тому, что ей предстояло услышать. О том, что ее ассистентке стало плохо, сказал именно Хьюга, когда вошел в кабинет. Никто и подумать не мог, что обычная поисковая миссия будет выполнена, но с таким результатом.       ― Как Анами? — поинтересовалась Цунаде, держа в руках доставленный свиток.       ― Госпитализирована.       ― Я же говорила ей, — тяжело вздохнула женщина, покачав головой, — так и думала, что эта девчонка не спит из-за тех исследовательских данных. Отдел разработок слишком многого от нее хотел, следовало контролировать тот объем работы, что ей доставался. Шизуне? — она обратилась к ассистентке, что стояла за ее спиной и подавала документы на подпись. — Оповести лабораторию и отдел секретной информации, что Анами уходит в отпуск на время, пока не отдохнет и не восстановится.       ― Да, Цунаде-сама.       Девушка кивнула, прижав папку с отчетами к груди, затем направилась к выходу.       ― Могу я идти? — поинтересовался Хьюга, понимая, что от него уже ничего не требуется.       ― Да.       Цунаде перевела на него взгляд, наблюдая за тем, как Неджи, ответив ей поклоном, уже собрался покинуть ее кабинет. Однако, как только ее взгляд случайно зацепился за то, чего она не заметила на его лице раньше, женщина прищурилась.       ― Неджи? — обратившись к нему, Сенджу заставила его остановиться. — Что у тебя с лицом? С утра щека у тебя не была красной.       Хьюга повернулся к Хокаге, по-прежнему отвечая молчанием на услышанное замечание. Пятая всегда отличалась излишней наблюдательностью и вниманием к другим, впрочем, как и все остальные женщины. Но все равно порой это поражает и вводит в ступор, потому что проявления этой наблюдательности выражаются в их смелой прямолинейности.       ― Простое недоразумение.       ― В самом деле… — с долей недоверия произнесла Цунаде. — Пощечина — это еще то недоразумение.       Неджи и на это не нашел, что ответить. Так и удивляют их способности видеть то, что не всегда может себя проявить и тем более показать. Но, видимо, в его случае, все было слишком предсказуемым и явным.       ― Зная ее, — продолжила женщина, сцепив руки в замок на столе, — могу предположить, что это было заслужено.       ― Да, — тихо и с прежним спокойствием в голосе ответил Хьюга, но при этом испытывая настоящий пожар внутри.       ― Неужели ссора была предпочтительнее обычного молчания?       Пребывая в прежнем недовольстве и недоверии, Сенджу не наблюдала возражения или иного ответа на лице Неджи.       ― Если это все, что Вы хотели мне сказать, я пойду.       ― Неджи, — протянула Пятая, нахмурив брови. — Я из женской солидарности не могу закрыть на это глаза, не говоря уже о том, что мне следует уделить этому внимание, как вашему руководителю. Насколько надо задеть такую девушку, как Анами, чтобы она подняла на кого-то руку? И если мне станет известно, что…       ― Мне стал ясен ход Ваших мыслей. Но уверяю Вас, я не допускал ничего непозволительного по отношению к ней.       ― Значит, сказал… что-то? — женщина с усталостью откинулась на спинку кресла, складывая имеющиеся детали и факты. ― Я хоть и понимаю, что это ваше личное с ней дело, но… порой и простое слово может быть опаснее чего-то «непростительного».       «Действительно, тем более если это слово было преподнесено в качестве клятвы», — подумал Хьюга. Но в любом случае то, что было там, останется только между ними. И все равно главным остается то, что с ней все в порядке.       Прошли сутки после их возвращения с похода в храм. Непростой день, непростая ночь. Возможно, совесть или обычное волнение о ее состоянии не давало покоя. Но никакая медитация не могла отчистить его разум от ненужных размышлений и мыслей.       ― Нии-сан, не мог бы ты сходить с Ханаби-чан в храм, пока я буду в госпитале? — тихо начала Хината, выйдя на веранду, где медитировал брат. — Она попросила меня сходить с ней на вечернюю службу, но я обещала Анами-сан принести эту книгу.       Хьюга открыл глаза, услышав из всего, что сказала ему сестра, только это имя. Он повернулся к Хинате, увидев ее с книгой в руках.       ― Вы были в госпитале?       ― Да, утром я была у Анами-сан. Она очнулась и набирается сил. Я знаю, что без чтения ей будет очень скучно. Служба начнется в семь. Я встречусь с вами в храме, чтобы забрать Ханаби-чан домой.       Неджи кивнул, на что сестра с благодарностью ему улыбнулась. Он задумчиво провожал ее взглядом, но все же решил сделать кое-что, хоть и стал уже и испытывать сомнения на этот счет.       ― Хината-сама?       ― А? — девушка остановилась и обернулась к нему. — Да, Нии-сан?       Хуже все равно уже не будет. Он не только обидел ее, но и напугал, спровоцировав резкое ухудшение ее самочувствия. Даже у тех, кто не хочет говорить, есть что сказать. В любом случае, рано или поздно им пришлось бы увидеться, и молчание было бы не самым лучшим выходом.       Было непросто решиться на то, чтобы прийти к ней. Имеет ли он вообще право видеть ее, после всего, что наговорил? С ним явно было что-то не то, когда подобные слова одно за одним слетали с языка. Никогда гнев не одерживал над ним такую слепую и бескрайнюю власть. Стоит надеяться, что это больше не повторится.       Но все же стоит надеяться или стараться? Неджи нахмурился, войдя в палату и увидев весьма неприятную, больше отвратную картину. Ни надежда, никакие старания не смогут помочь ему держать себя в руках, но вина перед этой девушкой позволит сделать ей такое одолжение. Однако на мгновение ему показалось, что все, что он испытывал тогда, зарождается в нем снова. Все те же сантименты и любезности, что на работе, что здесь. Такая реакция будет у каждого.       ― Вам следовало бы прикрыть двери, — замети Неджи, стараясь не выдавать своего легкого недовольства.       Шикамару вздрогнул, с удивлением обернувшись. Он все же догадался о недвусмысленном виде этой ситуации и отстранился от Анами, с трудом поднявшись на ноги. Чувство сильной неловкости не отпускало его тело, а когда он снова увидел смущенную напарницу и вовсе разделил с ней это же смущение. Но вот сама девушка была озадачена другим.       Услышав этот знакомый голос, она почувствовала, как сердце внезапно замерло. Может это был сон? Хокано осторожно перевела взгляд на Хьюгу, что стоял в другой половине комнаты. Это не сон. Она не была готова ни физически, ни морально к этой встрече, хоть и понимала, что постепенно все к ней приведет, но со временем. Тогда почему же она случилась сейчас?       Задавшись подобным вопросом, Анами увидела его перебинтованную ладонь. И снова вопрос, почему именно сейчас? Она заметила, что в другой руке он держал книгу.       — Это та самая книга, которую… — начала она, но Хьюга решил не утруждать ее.       ― Да. Это она.       ― Но почему Хината сама не пришла? — тихо поинтересовалась Анами, сжимая медведя в руках, что лежал на ее коленях.       ― Завтра у нее миссия, — Хьюга уже мысленно стал корить себя за то, что начал этот шаг в ее сторону с наглой и трусливой лжи. — Она занята сборами.       ― И ты тоже с перебинтованной рукой? — удивился Шикамару, увидев бинты на ладони Неджи. — Может, хоть ты расскажешь, что у вас случилось там?       Хьюга перевел на него взгляд. Слабые импульсы былого гнева до сих пор проходили через его тело. Но Неджи слишком хорошо умеет подавлять подобное. Разумеется, по отношению не ко всем. Простыми словами, только не по отношению к ней. И сейчас невооруженным взглядом видно, как она напряглась и взволнованно напрягла плечи, чтобы скрыть легкую дрожь в руках.       Шикамару уже вскинул брови, не понимая, почему Неджи молчит и рассматривает поникшую Анами, которая, кажется, и места от его взгляда найти не могла. Тишина не просто повисла в неловкости, она воцарилась в этой комнате. Только Нара уже хотел поинтересоваться о том, что происходит, в палату вошел Чоджи.       — Привет, Анами-сан, — улыбнулся Акимичи, пройдя мимо Неджи, которого едва не задел плечом. — О, ты тоже здесь, Неджи?       Тот молча кивнул, после чего Чоджи смело прошел дальше, ближе к больной.       — Здравствуй, Чоджи, — поприветствовала его Анами, тихо и облегченно вздохнув.       За то, что он так вовремя вошел, даже возникло желание броситься к нему с объятиями, под предлогом «как же мы с тобой давно не виделись, Чоджи!». Самый оптимистичный и невозмутимый в некотором роде человек, который что не скажет, все равно вызовет искреннюю улыбку. Как же здорово, что хоть кто-то здесь с хорошим настроением.       — Как же ты в больницу угодила? — поинтересовался парень. — Ты ведь никогда не болела.       — Так вышло, — неловко начала она, всеми силами пытаясь не отводить от него взгляд. — Анемия. Но я уже в порядке.       — Поправляйся быстрей и кушай побольше, иначе, если на улице тебя сдует ветром, кто угостит меня пирожками с фасолью? Ты ведь обещала, помнишь? Поедим вместе.       — Да, я помню. А мне и вправду не помешало бы поучиться у тебя здоровому аппетиту, — она опустила взгляд на себя, — все же выгляжу я не лучшим образом.       ― Ты выглядишь отлично. Вот только немного похудела. Тебе нужна углеводная профилактика.       — Углеводная профилактика? — повторила девушка, подняв на него глаза.       — Угу, — задумался Чоджи, прищурив глаза и рассматривая девушку, — парочка недель в моей компании, и твои формы будут просто, — с энтузиазмом начал он, чем напряг Шикамару, который знал — его друг такой, что и девушку смутить не побоится.       ― Чоджи, — перебил его Нара, подавляя лихорадочную усмешку и качая головой, — не н-надо…       ― Хм, — Акимичи нахмурился, бросив взгляд на друга, но затем его легкое недовольство сменилось пониманием. — Ах, да, — Чоджи тихо засмеялся, в смущении пустив руку в волосы. — Кхем, — он прокашлялся в кулак, взглянув на Анами, — в общем, больше не забывай есть и отдыхать.       ― Хорошо, — кивнула Анами, после чего снова не сдержала легкой и задумчивой улыбки, — спасибо тебе, Чоджи. Ты всегда мог поднять мне настроение и сам никогда не унываешь, даже если тебе, действительно, плохо. Прочный, как скала, но нежный, как, — она опустила взгляд на игрушку, что принесла Ханаби, — как мишка. Такой же милый и плюшевый, — задумалась девушка, но затем опомнилась и с волнением взглянула на парня. — Ой, п-прости, я…       ― Меня еще никто не сравнивал с мишкой, — нахмурив брови и еле сдерживая трогательные слезы радости, заметил Чоджи, — Шикамару сравнивал меня с кабаном!       ― Ну ты же знаешь, что он особой вежливостью не отличается, — с осуждением повернулась к Наре девушка и неодобрительно взглянула на него. — Друг, называется. Тебе не стыдно?       ― Я просто обязан тебя обнять, Анами-сан! — Акимичи не выдержал накала эмоций, в пару шагов приблизившись к девушке.       ― Эй, — Шикамару растерялся, наблюдая за тем, как тот подходит к Анами, — только не задуши ее. Чоджи!       Хокано тихо вскрикнула от неожиданности и силы объятий, когда Акимичи обхватил ее плечи, вплоть до пропавшего дыхания. Но все же для такого человека, как она, что ценит и дорожит своим личным пространством, Анами не испытала возмущения или чего-то другого. Возможно, она просто не успела, потому что Чоджи схватив и прижав ее к себе, так же быстро и с размахом отпустил ее, как какую-то игрушку.       ― Какой милый, — заметил парень, взглянув на плюшевого медведя, когда отстранился от застывшей Анами, — ты уже его как-то назвала?       ― Я… — постепенно приходя в себя, протянула Анами, вспомнив про медвежонка, — я еще не придумала ему имени.       ― Ну, Анами-сан, игрушки обижаются, когда не дают им имена.       ― Хорошо, — задумалась Хокано, — придумаю. Хоть это и… странно.       ― Ты чего приходил, Чоджи? — напомнив о своем присутствии, поинтересовался Нара.       — Ах, да. Точно, — начал тот, посмотрев на Шикамару, — Асума-сенсей просил передать, что у него к тебе разговор насчет предстоящей миссии.       — Предстоящей миссии? — с удивлением повторила Анами, повернувшись к напарнику. — Что-то серьезное на границах?       — Не об этом тебе следует беспокоиться, — заметил Нара, — тебе кажется отпуск дали, поэтому со вчерашнего дня тебя должен заботить только отдых и сон.       ― Отдых и сон? Я уверена, что тебе так и хочется побывать на моем месте, — Анами не сдержала задумчивой усмешки, — не заставляйте учителя ждать.       ― Да, мы пойдем.       ― Выздоравливай Анами-сан, — пожелал ей Чоджи, улыбнувшись напоследок, — я твоего выздоровления жду сильнее, чем пирожков.       ― Значит я поправлюсь очень скоро, — девушка улыбнулась ему в ответ, провожая товарищей взглядом, — но пирожки все равно лучше и принесут пользы больше, чем я.       ― Хм, — Акимичи задумался, — ну, это смотря с чем пирожки все же.       ― Ты что, промолчать не мог? Никакой тактичности и манер, — возмутился Шикамару, идя позади друга, но остановился, проходя мимо Неджи, — слушай, Неджи…       Тихо начав, Шикамару уже встретился взглядом с Хьюгой, когда тот повернул голову к плечу, чтобы посмотреть на него в ответ.       — Я не знаю, что между вами произошло, — Нара стал говорить еще тише, не до конца убедившись в верности своих мыслей насчет этих двоих, — но только в этот раз не беспокой ее. Сам видишь, в каком она состоянии, — он задумчиво перевел взгляд на напарницу, что опустила голову, — в нестабильном.       ― Я здесь не за этим.       Шикамару снова повернулся к нему. Смотрит Хьюга на него, как и всегда, но вот все равно что-то не то в его глазах. Он спокоен, но кажется, немного напряжен или и вовсе за этим спокойствием скрывается…       ― Шикамару, идем, — из коридора донесся голос Чоджи, который прервал ход его мыслей.       ― Да, — неуверенно ответил Нара, не понимая, что именно скрывало это выражение лица Хьюги, — выздоравливай, Анами.       ― Постараюсь...       Ее дыхание снова затаилось, когда в палате воцарилась полная тишина. Но Анами всем телом чувствовала Его взгляд на себе. Стоило его увидеть, все, что она думала когда-то высказать ему, мгновенно забылось. Ну и что она хотела ему сказать? Девушка нервно сглотнула и замерла, когда услышала, как он подходит к ней. Что ей делать? Выбежать из палаты? Накричать на него? Промолчать? Сделать вид, что его здесь нет? «Накрыться простыней», — схватилась за следующую мысль Анами. Ну, да, и твердить при этом «тебя нет». Какая же глупость!       Хокано заметно вздрогнула, когда, оказавшись возле нее, он молча положил книгу на ее тумбу. Она до сих пор на него не смотрела, но он видел ее страх и волнение. Неджи достаточно было взглянуть на ее руки, которые пытались скрыть дрожь, но безуспешно. И теперь он для нее самое настоящее явление кошмаров, она ведь еле сдерживается, чтобы не сбежать от него прочь.       ― Поправляйся, — тихо произнес Хьюга, направившись к выходу.       Но ступив ногой вперед, он ощутил, как его рукав рубашки что-то потянуло. Неджи опустил взгляд, увидев ее руку, которой она осторожно схватилась за него. Он повернулся, когда она вернула руку на свои колени, по-прежнему рассматривая игрушку.       ― Почему ты, — Анами сжала мишку в руках, не зная, как сформулировать вопрос, — не оставил меня там? Мы ведь договорились, что ты больше не будешь помогать мне.       ― Ты не была в смертельной опасности, — ответил Неджи, посмотрев на ее медведя, — поэтому я сделал исключение.       ― М-м, — она кивнула, вспомнив то, что было трудно забыть, — речь шла о моей смерти. Я помню.       Рядом с ним, о том, что было, вспоминается намного легче, чем без него. Вроде бы не так больно и страшно. Намного легче, что очень странно. Хьюга стоял на одном месте, ощущая сильное желание выхватить эту игрушку из ее рук, чтобы она посмотрела на него. О чем она думает, насколько напугана, сильно ли расстроена? Все это не всегда можно понять только по голосу.       ― Хината, — снова начала Анами, теребя лапки медведя, — ни на какую миссию не собирается.       Кажется, он понял, отчего этот медведь так пользуется ее вниманием. Неджи бы тоже предпочел в подобной неловкой и отчасти нелепой ситуации, направить свой взгляд на что-то другое. Ему ведь и отрицать ничего не надо, потому что это бесполезно. Она все знала с самого начала, знала, зачем он пришел.       ― Значит, ты хотел поговорить?       Есть ли хоть что-то, чего женщины не знают или не понимают? Сестра, Пятая и теперь она. Неджи и лишним словом не обмолвился, а она даже взгляда на него не поднимала до этого, однако уже поняла довольно многое из всего, о чем он думал. И все ли ей под силу понять? Неджи чуть заметно напрягся, сжав кулак. «Не все», — подумал он, пытаясь не развивать эти мысли и не создавать себе лишнее беспокойство.       ― Хината знает меньше, но понимает намного больше, — задумалась Анами и взяла игрушку, подняв ее за веревку перед собой.       Ветер, отсутствующий до этого момента, вернулся. Вскружив опавшие лепестки в саду, он снова пробрался через окно в палату. Слабое, но игривое дуновение раскачало медвежонка, который медленно покрутился в пару оборотов, словно от… «Вихря», — подумала Анами, краем глаза взглянув на рядом стоящего Хьюгу. Она опустила руку и повернулась к нему, встретившись с его молчаливым и туманным взглядом.       — Я могла там умереть, если бы не ты. Из-за внезапного падения температуры тела мое сердце замедлило темп в четыре раза от нормы.       Это чудо, что после всего, что между ними произошло в храме, он все же принес ее в госпиталь. И он солгал ей за этот вечер уже дважды. Хината не уходит на миссию, и сама Анами все-таки была в смертельной опасности. Он никакого исключения для нее не делал, потому что привык помогать всем односельчанам и своим товарищам.       ― Ты все же дал клятву, но сделал все, чтобы я осталась жива.       Хьюга замер, ощутив пробежавший по спине холод. Порез снова напомнил о себе. От ее взгляда на тело опустилась знакомая ему тяжесть, которую он успел испытать вчера. Клятва. Разве был шанс того, что он когда-то исполнит ее?       ― Я не должен был, — осторожно начал он, после чего в ее глазах что-то блеснуло, и она отвела взгляд в сторону, — говорить этого.       ― Но ты сказал, — тихо заметила девушка, посмотрев на его перебинтованную руку, — дал клятву на крови. Не выполнив ее, ты можешь навлечь беду на себя и своих родных.       ― Хочешь сказать, мне следовало оставить тебя там? — Неджи нахмурил брови, сдерживая свое недовольство ее упрямыми утверждениями.       ― Тебе просто не следовало давать… эту клятву. Но оказалось, что ты не из тех, кто ненавидит молча.       ― Зато из таких была ты, до определенного момента.       Хокано ощутила подступившее возмущение, повернувшись к нему. Он пришел именно для этого? Не поговорить, а просто намекнуть ей о том, что это она во всем виновата? Стоило ли рассчитывать на то, что он захотел разобраться со всем мирным путем, а не так, как делает обычно?       ― И кто же создал этот самый момент? — Анами усмехнулась, поражаясь непробиваемой логике этого парня.       ― Все началось с того, что я тебе помог.       Неджи старался думать о том, что говорит, но смотря в эти переливающиеся вечерним солнцем глаза, его мысли были совсем о другом.       ― Ты мог этого и не делать.       ― Нет, не мог.       Ну и как понять его? Не мог допустить ее смерть, а после сам поклялся в том, чтобы сделать все для ее гибели. Затем, спустя несколько минут, снова спас ее. Что происходит в голове человека, который сталкивается с противоречиями на каждом шагу? Ему следовало просто молчать, а она должна была ему сказать спасибо и все.       ― Мы никогда не решим что-то по-хорошему, — нахмурившись от головной боли, Анами прикоснулась к вискам.       ― Анами-чан, у тебя кружится голова?       Слишком тихо и внезапно в палату вошла Окана с раствором для капельницы.        — Ох, ты здесь не одна? Вы можете погулять в саду, свежий воздух будет тебе полезен, ты будешь крепче спать, — заметила она, подойдя к Анами с другой стороны кровати. — Перед сном поставим тебе капельницу. Неджи-кун, вы можете прогуляться с ней по саду, свежий воздух будет ей полезен. К тому же вам наверняка хочется провести время вместе.       ― Что… ― со смущением и неловкостью Хокано взглянула на Окану. ― Вы не так… все поняли, нам вовсе не хочется… Я посижу у окна, чтобы подышать свежим воздухом.       ― Анами-чан, зачем тебе сидеть в палате, если ты можешь погулять с Неджи-куном?       ― Но… Он не может со мной…       ― Ей действительно не помешает прогулка, — перебил ее Неджи, понимая, что спорить с медсестрой бесполезно. — Я присмотрю за ней.       ― Видишь, Анами-чан? Ты в надежных руках. Думаю, волноваться не о чем, верно, дорогая?       ― Окана-сан, но мы… — однако Анами уже оказалась оставлена наедине с Неджи, на которого вернула взгляд после тяжелого вздоха. — Тебе не следовало соглашаться.       Прежде в этом месте не было настолько нежных и ярких закатов. Весь задний двор и сад наполнился сиреневыми, оранжевыми и золотыми цветами. Цветущие персиковые деревья буквально сгорали в лучах вечернего солнца. В воздухе витал приятный цветочный аромат, смешанный с запахом свежевыстиранного постельного белья, что сушилось на крыше госпиталя. Ненавязчивый, порой слишком скромный ветер лишь изредка игрался с листвой. На фоне синего, постепенно темнеющего неба растягивались ярко-розовые облака, подобно мазкам красок, что ложатся на холсте. Анами была впечатлена подобным видом, хоть и шла по саду рядом с тем, кто вызывал совсем иные ощущения и чувства. Но ей не хотелось отвлекаться на что-то еще, когда на небе и вокруг подобная красота.       Окруженная цветами и зеленью, тропа проходила через сад, ведя в его самые волшебные глубины. Чем дальше они отдалялись от здания, тем тише и таинственнее становилось все вокруг. Еще одна причина того, что это место нельзя считать унизительным и ужасным.       ― Не знала, что здесь такой красивый персиковый сад, — задумалась Анами, остановившись напротив самого широкого и старого дерева в этом месте.       ― Сливовый.       А вот и он… Хокано с легким недовольством опустилась на землю, вспомнив про того, кто шел рядом с ней. Это же еще тот любитель поспорить, но настроение слишком хорошо задержалось на приятном уровне, поэтому ругаться с ним в таком месте она точно не будет.       ― Это персик, — спокойно возразила Анами, повернувшись к нему.       Что-то он слишком близко стоит рядом с ней плечом к плечу. Они шли так все время? Сердце Анами, что еще сутки назад чуть не остановилось от замедленного биения, кажется, решило наверстать упущенное. Девушка слышала только его. И что творится с ее непонятным полым фиброзно-мышечным органом, что ведет себя настолько непредсказуемо?       ― Слива, — наблюдая ее реакцию, повторил Неджи.       Сейчас в этом свете ее глаза стали намного ярче, чем обычно. Возможно, в этом виновата ее готовность к спору или все дело в ярком вечернем свете. Но то, что эти глаза переливаются и блестят слишком несвойственным для них огнем, видно сразу. В них, как и прежде, живет и искрится жизнь, но именно сегодня они выражают что-то еще. То, чего ему не доводилось видеть в ней раньше.       ― П-персик, — ощутив неловкость от его пристального и внимательного взгляда, она услышала, что ее голос задрожал. — Это персик, — более упрямо и настойчиво добавила она.       ― Хорошо… — согласился Хьюга, поймав себя на мысли, что не может отвести от нее взгляд. — Но не лучше ли просто подойти к нему и проверить?       ― Я все же до последнего буду верить себе, но проверить можно, — ответила Анами, переведя взгляд на дерево. — В общем… — тяжело вздохнула она, игнорируя безумие своего сердечного ритма, — я не умею красиво складывать слова, но… мне жаль, что я не должным образом отзывалась… о тебе.       Последние слова слетели даже как-то торопливо, словно из-за них она рисковала жизнью. Однако все же успела ляпнуть подобную глупость, которую ляпнуть не так уж и просто. Но это же глупо, говоря о таких серьезных и важных вещах, вести себя по-детски неловко. «Надо расслабиться», — осторожно успокоила себя Анами, подходя к самой важной части ее мыслей. Еще один вдох, и она скажет обо всем адекватно, именно так, как умеет.       ― Не важно, как я к тебе отношусь и что думаю, ты спас мою жизнь и не один раз. А я элементарно не могла поблагодарить тебя за это. Спасибо. И прости.       Она до сих пор стояла на месте, так и не направившись к этому дереву. Анами всем телом, как и тогда, чувствовала его пристальный взгляд. Но это же не все, что она думала ему сказать, поэтому стоит использовать последние силы именно для этого.       ― И за то, что ударила тебя, тоже приношу свои извинения.       ― Не извиняйся.       Анами была не готова к его ответу и снова с удивлением взглянула на него. Так просто? «Не извиняйся?»       ― Я получил это заслуженно, — тихо заметил Хьюга, после чего девушка задумчиво отвернулась от него.       Дерево, перед которым она стоит, теперь точно стало сливой. Он пришел именно для того, чтобы просто поговорить, а не спорить. Дело не в нем. Это она видит все в другом свете и по-прежнему убеждает себя в том, что ветер не меняет направление. Его ветер уже давно дует в другую сторону, именно в том направлении, о котором говорил один из близких ей людей. Хината.       ― Ты, действительно, теперь другой, — задумчиво произнесла Анами, словно поняла это именно сейчас, в этот момент, — ты признал Хинату, заботишься о Ханаби и верно служишь их семье.       Ведь только это всегда имело важность в том, как она к нему относилась. Разве есть оправдание тому, что она обвиняла невиновного? Тот день полностью растворился в стенах клана Хьюга, и когда Хината сказала «он мой брат и я ему верю», Анами именно тогда стоило бы прислушаться. Ей нужно было принять волю подруги, а не тонуть в этом презрении, каждый раз при встрече с ее братом. Она была права, когда в мыслях сказала, что он успешен. Успешность строится не на том, чтобы быть первым в показателях, силе и по уму, она держится и на всеобщем признании и доверии. И ни одного из этого Анами не обрела, потому что уже давно выбрала одиночество.       Девушка направилась к дереву, оставив Хьюгу позади. Но уже через пару шагов, она услышала, что он пошел за ней. Если считала его врагом, то почему повернулась к нему спиной? Снова вопрос, ответом на который стало молчание. Уже не по себе от того, что они еще не успели нагрубить друг другу. Она решила извиниться перед ним, потому что, в первую очередь, не хотела расстраивать Хинату, а он сказал ей не извиняться, потому что признал свою вину. Признал вину перед ней. Насколько еще можно быть таким непробиваемым, как он?       ― Верно, это не персик, — подойдя к стволу дерева, заметила Анами. — Я изучила столько свойств его плодов и листьев, а сама даже не поняла, что это не он.       Не отличила персик от сливы. Умная и начитанная девушка Конохи, ассистент Хокаге, который занимается шифрованием данных и имеет доступ к секретным документам, не поняла по какому саду гуляет. Удивительно. Она уже не раз была неправа при нем, но до последнего старалась доказать обратное. «Глупо и нелепо». Эти слова, что ей довелось услышать, невольно воспроизвелись в ее памяти. Стоило заметить, что сейчас реакция у нее совершено иная. И вопросов «почему» не возникает, потому что и так все понятно. Если этот вечер преподнес ей столько озарения, то и признание перед собой было вместе с ним.       ― Действительно, — после недолгого молчания, продолжила Анами, — я никчемность в мире шиноби.       Вышло слишком тихо, совсем не адресовано ему, но он услышал. Неджи стоял позади нее и видел, как груз и тяжесть, что покоились на его плечах, постепенно передаются ей.       ― Услышав неприятную правду, я позволила себе лишнего и полностью поддалась эмоциям.       ― Все, что я говорил… — Неджи решил возразить, но Анами не позволила.       ― Это то, — она провела ладонью по коре сливы, — что ты обо мне думаешь.       ― Нет.       ― Нет? Но даже если и нет, то ты был прав.       И об этом уже успела сказать ей мама, когда приходила к ней. Сури озвучила то, о чем беспокоится отец. Анами считала все его слова и замечания глупостями, но только сегодня задумалась над этим всерьез. Это же действительно так. Она еще с детства сторонилась других, отталкивала тех, кто к ней тянулся. Если бы не то, что с ней происходит, она бы стала обычным дружелюбным ребенком и обзавелась той поддержкой, какой стал обладать он. Так и режет в груди при мысли о том, насколько она жалкая и никчемная. Она бы такой, на его месте, и малейшего внимания бы не уделила.       ― Я изгой, потому что не открываюсь людям и не пытаюсь понять их, когда открываются мне. Кажется, еще с ранних лет, сколько себя помню, я думала о том, что мне здесь не место. Изъян из этих странностей уродует меня, всю мою жизнь и портит все, за что я берусь.       «Не одному мне известно, чем заканчивают изгои, подобные тебе». Вода в горной реке не будет такой чистой, как правда в этих словах. Этот заносчивый гений, лучший во всем, оказался лучше даже в этой перепалке и глупом споре. Надавил на нужное и задел за живое, потому что просто озвучил правду.       ― Не принимающие себя такими, какие они есть, заканчивают жизнь добровольно, — Анами прикоснулась перебинтованной рукой к стволу дерева, чтобы измерить его ширину, — или они навсегда остаются в подобном месте, как этот госпиталь.       Маленькой девочкой, она боялась, что ее станут держать там насильно, как ту женщину, которую ей довелось увидеть. Поэтому она скрывала, что у нее болела голова, а если простудилась, Анами старалась проводить время на улице или в комнате, чтобы родители не поняли. Однако не всегда получалось, и когда мелькало на слуху «госпиталь», она всем видом показывала, что ей стало легче. Эти видения и голоса запугали настолько, что она перестала верить матери и отцу, боясь того, что им обо всем станет известно, и ее будут ждать эти белые стены. Поэтому с первых минут пробуждения, ей не понравилась ее палата. И кто еще из них является настоящим ничтожеством? Он, кто смело жил, в отличие от нее, или она, что скрывалась даже от собственной семьи?       Комок подобрался слишком близко и не позволял тихо дышать. Она нахмурилась, стараясь сдержать горькие слезы и боль, что разошлась по всему телу. Вдохи утяжелились, после чего возникло давящее чувство в груди.       ― Лучше бы я вообще не рождалась, — прошептала Хокано, ощутив на щеке холодные следы от слез, — потому что мое появление на свет — самая настоящая ошибка в этом мире.       Никакая рана не сможет принести и доставить столько боли, как ее слезы. Хьюга прикоснулся к плечу Анами и развернул ее к себе. Она, ничего не понимая, двинулась по команде его руки. С каждой ее упавшей слезой, на его сердце появлялся порез, отчего оно не выдерживало и просто разрывалось на части. Собственные слова и мысли так сильно расстроили ее, что она, не поднимая взгляда на него, опустила глаза, не стыдясь своих сентиментальных слез и слабости. И к этим мыслям подвел ее именно он, поэтому является причиной этих слез тоже.       ― Прости, — прошептал Хьюга, прижав девушку к груди, — единственный, кто должен просить прощения, это я.       ― Н-нет, — тихо ответила она, понимая, что слишком слаба, чтобы оттолкнуть его сейчас.       ― Ты не изгой.       Неджи усилил хватку, искренне желая утешить ее в этот момент, при этом, испытывая боли не меньше, чем она.       ― Отойди… — прошептала Анами, упираясь ладонями ему в грудь, — от м-меня.       ― Ты не должна говорить о том, что твое рождение было ошибкой.       ― Отпусти…       Она тихо всхлипнула, не имея возможности отстраниться от него. Слабость, отсутствие воли и сил для нее считается непростительной роскошью. Но сила его рук поражает даже сейчас. Сила и, кажется, тепло. Совсем не пугающее своей настойчивостью и внезапностью. Невольно она успела прислушаться к своим собственным ощущениям, которые говорили о ее, на удивление, положительной реакции. Очень положительной. Из приятного и заботливого, это тепло плавно обернулось слишком знакомым, тем, с которым она уже сталкивалась.       Анами прикрыла глаза, не проявляя своего протеста и нежелания стоять рядом с ним. Разве можно что-то из этого проявить, если ничего нет? Его неспокойное, но такое успокаивающее дыхание на ее шее, ввело ее в состояние похожее на сон. Или просто помогло добраться туда, где ей всегда было спокойно и легко. И куда бы она ни ступила, рядом было знакомое тепло.       Каждый раз, с наступлением ночи и тумана, Анами испытывала страх лишь на мгновение, после которого появлялся он. Никому не доверяя здесь, там она верила всем сердцем лишь ему. И, кажется, на том берегу цвела именно слива. Каждая встреча начиналась с такого же крепкого и теплого объятия, что пропитывались заботливой нежностью и желанием утешить, прогнать ее страх и волнение. Она позволяла себе слезы, как и сейчас, совершенно не понимая их причины. И пусть она не помнит его глаза, голос и лицо, но почувствовать их и узнать сможет. Как и его губы. Потому что именно после того, как она ощущала их, последние остатки сомнений и беспокойства растворялись в этих поцелуях. В тех, что наступали после того, как он осторожно отстранится от нее и склонится вперед, а она с волнением подастся ему навстречу. И даже сейчас, она не могла не сделать этого и потянулась к нему, только бы снова принять его любовь и нежность этим прикосновением.       Неджи слышал, что ее всхлипы затихли. Анами больше не пыталась освободиться и оттолкнуть его. Все же ему удалось ее успокоить, хоть и силой. Главное, что больше нет тех слез, которые успели покалечить его сердце. Девушка покорно стояла на месте, спокойно и легко дыша ему в плечо, где ткань рубашки впитывала ее слезы. Понимая, что так они стоят уже непростительно неприличное время, он медленно и аккуратно прикоснулся к ее плечам, отстранившись от нее. Но не успел он сделать шаг назад, как она потянулась к его губам, примкнув к ним поцелуем.       Его тело застыло на месте, дыхание перехватило, а сердце пропустило удар. Затем снова. Совсем робкий, легкий и нежный поцелуй лишил его понимания всего, что происходит. Хьюга никогда не сталкивался с подобным ступором. Да, это приятно, но очень неожиданно, необъяснимо и совсем на нее не похоже. Поэтому на его лице проявилось непонимание, что смешалось с удивлением.       Анами очнулась, когда ощутила на глазах яркий свет, от которого уже просыпалась после той встречи сегодня. Но с ее пробуждением, наступал конец тому, что она видела, однако сейчас ничто не исчезло.       Она открыла глаза, столкнувшись со знакомым взглядом, в котором был вопрос. В голове мелькнула одна слишком явная и ясная мысль, после чего и на ее лице появилось удивление. Анами отступила назад, оторвавшись от его губ, после чего ладонью накрыла свои. Она, как и он, не могла поверить в то, что сделала. Ей пришлось сделать еще один короткий шаг и ощутить спиной ствол персикового дерева, что оказалось сливой.       ― Я, — тихо прошептала девушка, даже не представляя, как ему все объяснить.       На его лице было удивление, разумеется, он сбит с толку ее порывом, и это только больше ухудшало ее положение. Только бы он ничего не говорил, мысленно взмолилась Анами. Может ей все это показалось? Или же нет? А может он и вовсе ничего не заметил? Подумаешь, пятисекундное, легкое прикосновение к его губам. Можно и не почувствовать его. Но по его лицу видно, что это совсем не так. Видел, заметил и точно хочет что-то сказать.       ― Что это было? — тихо поинтересовался Хьюга, чем снова заставил ее вжаться в ствол сливы.       ― Ничего, — Анами покачала головой, не убирая ладони от губ, — н-ничего не было.       ― Ты поцеловала меня.       ― Нет! — резко возразила девушка, чем спугнула птицу, сидящую на дереве. — Н-нет. Я…       Она опустила взгляд на свои ладони. Все из-за теплоты, которую она ощутила. Явившись в то место, она решилась на то, что делала всегда. Поэтому ее вины в этом нет, всему этому есть простое и честное объяснение.       ― Мне казалось, что я целую другого, — Хокано смело и уверенно посмотрела на него, стараясь скрыть собственное сомнение и страх, — я думала о другом, ясно? Для меня это был не ты.       ― Был не я?       Вполне сошло за ответ, но все же не на тот, который бы он счел подходящим. Кто позволит пользоваться собой в таких случаях? Кажется, даже гадать не нужно, кто это был, но возможно, и он может ошибаться.       ― Видимо, по-хорошему у нас и вправду не получается, — заметил Неджи, на что уверенность во взгляде Анами сменилась на непонимание, — и плюс ко всему, ты, как обычно, все усложняешь.       ― Что ты…       Не успела Анами спросить его о том, что он задумал, как все стало предельно ясным, когда Неджи схватил ее руки и завел их ей за спину. Подступив к ней вплотную он полностью лишил ее возможность выбраться.       ― Отпусти меня, — Хокано нахмурилась, боясь тех чувств, что вызвали его слова и действия. — Сейчас же…       Анами отвернулась от него, стараясь одолеть хватку его ладони, что сдерживала ее обе руки за спиной. Успев даже удивиться тому, откуда в нем столько сил, Хокано осознала, что и двинуться с места не может. Однако стоило ей задаться подобным вопросом, как она ощутила его вторую ладонь на своем лице. Он обхватил ее подбородок и бесцеремонно вернул ее взгляд на себя, чувствуя в ней прежнее сопротивление.       ― Но все же будет честно… — продолжил Неджи, встретившись с ее глазами наполненными паникой и волнением, — если и я, поцеловав тебя, буду думать о другой.       ― Ч-что…       Следующий ее вопрос растворился в этом прикосновении к ее губам. Она нахмурилась, показывая свое недовольство и видя, что он смотрит ей в глаза. Но чем больше он смотрел на нее, тем глубже она погружалась в тот самый туман. Однако ни на какой ответ он рассчитывать не может, потому что в ней еще есть гордость и желание дать ему отпор. Он не получил его даже тогда, когда прикусил ее губу, хватка в его руке на лице из неосторожной стала грубой. Поцелуй, пропитанный желанием сделать в отместку, что-то доказать и просто сломить. Без того романтичного и волнительного порыва, которому поддалась она, когда поцеловала его первой.       Он снова прикусил ее губу, затем провел по ней кончиком языка. Ее захлестнули новые возмущение и протест, что уже было сложно выразить взглядом. Потому что кругом был лишь туман, который, как когда-то, сменился знакомой темнотой. Она слишком наблюдательна и склонна к анализу. Эти руки, губы, объятия и то предчувствие, которое пыталось ей что-то сказать в храме. Имя, которое она слышала во снах, пытаясь кого-то вспомнить, принадлежит ему. Что за жестокая шутка судьбы — сталкивать их в ее снах. Глупая и дикая насмешка. Как же это нелогично, противно и очень мерзко. Как и этот поцелуй. Совсем не мягкий и нежный, а больше дерзкий, грубый и даже нахальный. А в этом вечернем розовом свете, и вовсе развязный, когда он так нагло и бессовестно заставил ответить ему. Нечестно добился ответа от нее, который она так не хотела давать.       Но постепенно с наступлением темноты в глазах в прикосновениях губ появлялась легкость и даже взаимный азарт. Чувствительный и теплый, без былой грубости и наглости этот поцелуй постепенно становился чем-то большим. Не тем, каким являлся изначально. В руках больше не было напряжения и сил, пропало сопротивление. Как и в его руке, что незаметно расправила ладонь на ее щеке, от которой забота и тепло разошлись по всему телу. Стало слышно, как он тяжело дышал, делая вдох через поцелуй. Но до ушей дошло и ее дыхание, что также было украдено им. Нежность, что присутствовала здесь, была не одна. С ней появилось и вожделение, что постепенно смешивалось с возникающим напряжением. И это напряжение болезненной волной отозвалось в груди, ударяя в голову.       Неджи уже успел прервать поцелуй, словив с уст девушки сдавленный и тихий стон, затем прикоснулся к ним снова. При четкой ясности ума он позволил своему разуму кануть в пропасть бреда и безумия. С ней все, как и всегда, выходит из-под контроля, как и его чувства. Иного не могло произойти, когда она ответила ему так искренне и податливо.       Стало ясно, что вспыхнуло в ее теле. Второй «первый» поцелуй был настолько разным, что все эмоции, которые удалось испытать, смешались. Но среди них уже не было возмущения, недовольства и чего-то другого. Возможно, ее заключение слишком женское и сентиментальное, но все-таки, в этой жизни никто и никогда не поцелует ее так, как он, даже если ей не с кем сравнить. Пусть он подавится этими словами, но без каких-либо сомнений, она призналась себе в том, что это лучшее из того, что ей приходилось испытывать. Лучшим стало все. Этот вечер, это место, сад, слива и этот поцелуй, в котором горечь исчезла, оставив после себя сладкий вкус. Персиковый.       Хьюга не просто переиграл ее в этой непростой эмоциональной схватке, он буквально перевернул весь ее мир изнутри. И сделал он это так, как делал обычно, с прежним нахальством и высокомерием, которые часто позволял по отношению к ней.       ― Анами-сан?       Он неторопливо оторвался от ее губ, наблюдая за тем, как она так же осторожно и неуверенно открывает глаза. Неджи уже не раз наблюдал блеск ее глаз, который сверкал подобно изумруду на солнце. Но именно сейчас этот блеск стал слишком приглушенным и тусклым, словно ее глаза наполнились какой-то пеленой, сейчас в них определенно потемнело. И с них брюнет перевел взгляд на ее губы, неосознанно, но демонстративно напоминая ей о том, что пробовал их на вкус.       Ощутив, как он провел большим пальцем по ее щеке, на которой до сих пор была его ладонь, Анами постепенно стала приходить в чувства. Осознавая произошедшее, она не могла контролировать и прислушиваться к своим мыслям, как делала это раньше. Все тот же закат из розовых облаков на темно-синем небе и он. Он. Тот, кого она…       ― Анами-сан?       Знакомый и чуть беспокойный голос слабо прорывался через биение ее сердца. Отпустив ее руки и убрав ладонь от лица, Хьюга отступил от нее и перевел взгляд в сторону, откуда доносились шаги. Не понимая, кто это мог быть, Анами взглянула в ту же сторону, после чего почувствовала, что он исчез.       ― Анами-сан, ты здесь?       Женский голос приблизился, позволив вслушаться в него. Девушка перевела взгляд на место, где несколько секунд назад стоял Хьюга. Странно, что в голове до сих пор нет никаких мыслей на этот счет. Полная тишина. Видимо, ей нужно времени побольше, чтобы прийти в себя.       ― Д-да, — тихо ответила Анами, стараясь привести дыхание в норму, — я… я здесь.       ― У тебя все в порядке? — забеспокоилась Сакура, увидев девушку, стоящую под сливой. — У тебя, кажется, температура поднялась.       ― Ч-что? — переспросила Хокано, и слова не разобрав из того, что услышала.       ― Ты покраснела, — заметила Сакура, подойдя к ней и прикоснувшись к ее лбу. — Тебе нехорошо?       Стало легче, когда Харуно встала перед ней на его место. Так будет проще думать и отвечать на ее вопросы. Девушка не сдержала тяжелого, но облегченного вдоха, всегда вовремя появляющиеся люди даже не подозревают, что своим приходом спасают жизни другим.       ― Не сказала бы, что ты горячая, — задумалась Сакура, заглянув той в глаза.       ― Все хорошо. Я, — Анами прикоснулась к теплым щекам, — в порядке.       ― Я приготовила лекарство для раствора капельницы.       Догорающий сад в вечерних лучах солнца стал бы неплохим завершением этого дня, если бы не то, что случилось. С трудом переступая с ноги на ногу, Хокано шла рядом с Сакурой, не зная этой дороги. Страшно вообще представить, что было бы, не приди сюда Харуно. И лучше об этом не думать.       ― Анами-сан, это не твоя палата, — заметила Сакура, когда Анами в своем заторможенном состоянии чуть не вошла в чужую палату.       ― Д-да, я помню, — сосредоточенно ответила Хокано, смотря перед собой, — мне туда.       Она прошла мимо Сакуры, но та обхватила ее плечи и направила в другую сторону к нужной двери. Анами послушно шла, направляемая девушкой, позволяя ей себя вести.       ― Точно, это здесь, — тихо ответила она, забираясь на постель неловко и неумело, как ребенок.       ― И как прогулка? Пошла на пользу?       ― Какая… — Анами замерла, расправляя простынь, — прогулка?       ― Ну, как же, Анами-сан, ты же была на улице, — Сакура прикоснулась к ее плечам, чтобы та легла, — Окана-сан сказала, что ты с Неджи пошла в сад. На самом деле я не знала, что вы так близки.       ― Мы не близки, — пояснила она, слыша, что говорит не своим голосом, — он просто приходил, — тихо добавила Анами, коснувшись головой подушки и задирая рукав рубашки для иглы, — приходил… по делу.       ― О, — протянула Сакура, вскинув брови, затем задумчиво улыбнулась, — а может, он под этим предлогом просто хотел проверить твое самочувствие?       Анами промолчала, чувствуя, как Харуно осторожно вводит иглу в вену. Под этим предлогом он сделал больше, чем просто проверил ее самочувствие. Хокано до сих пор вернуться на землю не может после этого.       ― Все, — Сакура открыла винтовой зажим, регулируя уровень поступления раствора, — отдыхай. Я скоро вернусь, чтобы извлечь иглу. Сама ничего не трогай.       ― Хорошо.       Сакура вышла из палаты, тихо прикрыв за собой двери. Стены этой комнаты снова наполнились тишиной. Лишь слабый ветер, шелест тюля и стук сердца. Кажется, оно снова начало биться, смело и быстро набирая темп, что с каждой секундой сильнее бил по вискам. «Только бы не думать об этом», — повторила про себя Анами, всматриваясь в цветущий сад за окном и в солнечные лучи, что напоследок укрывали землю.       Весь воздух наполнился теплом, от которого дыхание становилось медленным и тяжелым. И совершенно необъяснимым образом она снова ощутила вкус и аромат их поцелуя. Персики. Проклятые персики в окружении цветущих слив.       Свободная рука самовольно потянулась к щеке, на которой была его ладонь. Разве его мужские, грубые руки, знающие столько тренировок и физической силы, могут быть такими нежными? Анами прикрыла глаза, погрузившись в недавние воспоминания. Теплое прикосновение осталось не только на ее щеке, губы тоже его помнят. Она прикоснулась и к ним.       Тлеющий уголь в потухшем костре испытывает то же, что и она сейчас. Тепло хранится и догорает только внутри, не выдавая никаких его признаков снаружи. Девушка выдохнула через знакомое давящее чувство в груди. Несвойственное для нее состояние, несвойственные ей мысли и то самое настойчивое тепло. Анами взволнованно и смущенно сглотнула. От воспоминаний этого поцелуя даже сводит и странно режет в животе. И что он с ней сделал?       ― П-прокляну, — возмущенно нахмурилась девушка, не в силах справиться с тем теплом и волнением, что охватили ее, — мерзавец…