Вместо молитвы

      Этой ночью Анами впервые видела сон, настолько наполненный светом и теплом, что слышала свое сердце сквозь эти видения. Снова сад, но вместо ночи здесь все горит ярким золотисто-розовым вечером. Цветущие в саду деревья слив, но пахнут нежным ароматом спелых персиков. Зеленая трава, подобно коврам, застилала всю землю. Девушка не знала, на чем остановить свой взгляд, рассматривать и восхищаться хотелось всем одновременно. Тихое пение птиц приятно ласкало слух, шелест листвы заставлял задумчиво улыбаться. Тишина и покой. Она и этот чудесный персиковый сад.       ― Сливовый, — раздался тихий и до дрожи спокойный голос позади.       Хоть и тихий, но спугнул поющих птиц с деревьев. Анами даже не дослушала эту песню, а уже провожала их взглядом. «Да какая же разница, какой это сад», — подумала она, оборачиваясь. Он что, теперь во снах ей будет надоедать своим занудством, которым превосходит даже ее?       Она решительно обернулась, но никого не увидела перед собой. Легкое возражение и доля недовольства на ее лице сменились удивлением. Это же был его голос, Анами была уверена, что если обернется, то точно увидит его. Но все же его здесь нет. Незаметно удивление оставило ее лицо, но на смену ему внезапно явилось разочарование. Даже вызывает некоторые сомнения у нее самой, но Хокано поймала себя на мысли, что испытала разочарование. Ей же лучше, она мысленно усмехнулась, решительно прогоняя мысли о нем. Не для этого она сейчас находится в своих сновидениях. Любоваться этим прекрасным видом — вот, чем стоит заниматься. Поэтому здесь снова остались тишина и сад, по которому она пройдется одна. В гордом одиночестве, в котором привыкла пребывать. «Да», — подбодрила себя Анами, мысленно кивнув.       Она решила продолжить путь и стала поворачиваться, чтобы выйти на тропинку, но замерла. Сердце в этот момент замерло вместе с ней. Когда он успел подойти к ней так близко? Все же, увидев его, девушка нервно и волнительно сглотнула, отступая назад, однако спиной тут же ощутила дерево. Самое старое и широкое дерево в этом саду, листве и цветам которого довелось случайно услышать и увидеть слишком много. Много ненужного, нехорошего и смущающего.       Шелест травы, что раздался под его ногой, когда он сделал к ней шаг, заставил ее вздрогнуть. Именно не шаг, а этот крадущийся и тихий звук. Хьюга слишком был умиротворенным, без капли напряжения и желания ее задеть. Кажется, на его лице периодически мелькал интерес того, как она себя поведет, сделай он следующий шаг в ее сторону.       ― Не подходи ко мне, — испуганно пролепетала девушка, вжавшись в ствол дерева.       Его лицо украсила усмешка. И она была такой беззаботной и умилительной, словно он смотрел на ребенка, который то и дело болтал наимилейшую глупость. Анами затаила дыхание, внимательнее рассматривая линию его губ и выражение его лица. Это не усмешка, а, кажется, улыбка. Задумчивая, легкая и почти невесомая. Она и подумать не могла, что с таким постоянно собранным, спокойным, порой отстраненным лицом он может так «почти улыбнуться». Но этого вполне достаточно, чтобы увидеть разницу «до» и «после». Так он становится каким-то простым, не заносчивым и грубым, как обычно. Возможно, он стал тем, каким является на самом деле. Или она ошибается?       Анами пришла в себя, когда его губы стали к ней ближе, как и его лицо. Он весь приблизился к ней, заметила девушка, до сих пор не смея дышать. Спина сильнее вжалась в ствол дерева, когда он протянул к ее щеке руку. Свою грубую, нежную руку! Этими бешенными стуками, больше похожие на удары в барабан, ее сердце и вовсе может разбудить пациентов из других палат.       Дуновение ветра поглотил ее тихий вздох, когда он прикоснулся к ее щеке, проведя пальцем по тому же месту, что и тогда. Линия в линию. Ее грудь начала движение — опускаться и подниматься при дыхании, однако слишком торопливо и беспокойно. Руки отчаянно обхватывали ствол дерева, пытаясь слиться с корой. Анами бы вся предпочла с ней слиться. Но глаза перестали послушно смотреть на него и постепенно прикрылись. Голова наполнилась непривычной для нее тяжестью, а с груди сорвался новый вздох, когда и вторая щека ощутила тепло его ладони.       Он подступил окончательно ближе, обхватывая ее лицо. Биение усилилось и вытеснило все окружающие их звуки. Хокано из последних сил открыла глаза, встретившись с его глазами, что укрывала тень от листвы. Ни грамма волнения и даже элементарного стыда за подобное своевольство по отношению к ней. В этом темном свете он только больше возвышался над ней и одним только видом подавлял в ней каждую мысль о сопротивлении. Но в его наступлении было и то, что очень тонко граничит с чем-то легким, воздушным, как нежность. Танцем опадающие лепестки за его спиной, как летним снегом, смягчали его своевольное упорство. Он слишком выделялся на фоне того, что осталось за плечами, и встал перед ней, как преграда к внешнему миру. Загнал ее в угол, оградив от того, что осталось позади.       Девушка без устали готова отмечать то, насколько он спокоен. Ведет себя так непринужденно, словно это происходит уже не впервые. «Не впервые», — повторил тихий внутренний голос, который ждал этого момента, чтобы напомнить о тех былых встречах. Не собирается ли он снова…       Боясь своей реакции на его присутствие и взгляд, Анами попытается сделать хоть что-то, чтобы остановить его. Может быть, можно его облагоразумить? Или же просто пригрозить. Сказать уже хоть что-то, только бы заставить его отступить.       ― Прокляну, если ты сделаешь это, — прошептала Анами, наблюдя прежнюю неизменчивость на его лице.       ― Я уже проклят, — задумчиво и тихо протянул Хьюга, опустив взгляд на ее губы.       На тело волной накатило знакомое тепло, которое осталось с ней после его ухода. Тлеющий уголь, который скрывает умело то, что внутри. Она себя снова ощутила тем самым угольком, показывая внешний покой, но утаивая слишком много огня и света. Мысли уже не мелькали беспорядочным потоком. Внутри все застыло, как и окружение вокруг.       «Внешний покой», — мысленно повторила Анами, стараясь не поддаваться тому, что начинает ее волновать все больше. Но это не так просто. В этот момент она снова позабыла о том, что хотела сказать и сделать, кажется, она даже разучилась разумно думать. Слишком ясно и понятно, чем заняты ее мысли. И этого захотелось сильнее, чем просто освободиться.       Анами замерла в ожидании, когда он приблизился к ее губам, на которых она уже ощутила его дыхание. Чувственно и осторожно глаза прикрылись, а сердце впервые пропустило удар, сбившись с привычно быстрого ритма. Но он так и не прикоснулся к ней, чем растянул это ожидание до неприличного и томительного. И болезненного.       Девушка отказалась дышать. Она не задышит, пока он ее не поцелует, потому что у всего этого одна грань. Где начинается одно, заканчивается другое. Однако мгновение следовало за мгновением, за которым тянулось следующее. А тело уже требует его губ и нежности, но получает лишь невыносимое ожидание. Голова стала кружиться, но Анами упрямо не сделала ни вдоха. Почему она испытывает это мучительное предвкушение? Что от нее еще требуется, разве она сопротивляется? Его дыхание на ее губах, руки на лице, это присутствие — все предвещает лишь одно. Но он все равно не позволяет себе сделать этот последний шаг и сократить ничтожное расстояние между ними.       ― П-почему, — тихо раздался ее шепот, показавшийся ей слишком тихим и даже незнакомым, — ты ничего…       ― Я жду, — так же тихо ответил он, чем снова дыханием обжег ее губы, — пока ты сама о нем не попросишь.       А вот и она: его наглость. Не может устоять перед тем, как измучить ее до безобразия. Издевается над ней даже в ее собственном сне. Мерзавец! Думает, что она будет играть по его правилам? Анами отпустила дерево и схватилась за рубашку на его груди, но так и не осмелилась открыть глаза. Ему, видимо, это нравится — видеть ее такой. Где бы она его ни увидела, он будет одним и тем же. Игроком. Какие низкие методы, чтобы самоутвердиться за ее счет. Очень низкие и нечестные, но кажется, довольно действенные? Проклятая ее гордость, которая всегда была рядом с ней, а сейчас в знак поражения просто вскинула руки. Она ведь не может. Не может сказать этого, но на языке уже вертится и просится слово.       ― Прошу…       Хокано никогда не спала крепко и беспокойно так, как проспала сегодня. Сон навалился на нее с такой силой, словно она не позволяла себе отдых всю свою жизнь. Кажется, она не была такой уставшей, как только поступила в больницу. Хоть самочувствие стараниями медиков улучшалось, однако силы все равно каким-то странным образом к ней не возвращались. Жизненные, физические силы не восполнялись. Сколько же ей отдыха потребуется, чтобы стать прежней? Хорошо, что думается ей в любом состоянии, как раньше. Хоть и мелькает в этих раздумьях полная «персиковая» чушь.       ― Как вы упустили это? — держа результаты обследований, Цунаде тяжелым шагом направлялась по коридору в палату своей ассистентки. — Кто сдавал дежурство?       ― Сакура-сан, — ответила еле успевающая за Хокаге Окана. — Мы приготовили раствор, затем она поставила ей капельницу.       ― Видимо, она заснула, если не поняла, что кто-то входил к ней в палату, — задумалась Сенджу, неодобрительно покачав головой. — Я догадываюсь, что ей вкололи. Потемневшая на утро емкость от раствора может значить лишь одно. Надо снова взять ее кровь.       ― Да, — кивнула Окана, остановившись у дверей в палату, которые уже открыла Пятая.       Услышав, как в палату вошли, Анами открыла глаза, не понимая, что происходит. От вчерашнего вечера уже не осталось ни малейшего следа. Девушка не заметила, как уснула после ухода Сакуры и проспала вплоть до этого момента, а судя по ярко светившему солнцу, до самого разгара дня.       ― Этим и было вызвано резкое понижение температуры ее тела, реакция организма на разложение иглы, — вошла в палату Пятая, взглянув на проснувшуюся Анами.       ― Цунаде-сама? — удивилась та, приподнявшись на кровати.       Хокано решила спустить ноги на пол, но женщина без объяснений подошла к ней и прикоснулась к ее шее.       ― Не двигайся, — Сенджу переложила волосы девушки на другое плечо, оголив шею, и принялась осматривать ее, — где-то здесь.       ― Что? — тихо слетело с уст застывшей и ничего непонимающей Анами.       Цунаде молча продолжала тщательный осмотр, поворачивая голову Хокано то влево, то вправо. В один момент, женщина задержала взгляд на одной красной точке, что оказалась за ухом. Окана молча наблюдала за происходящим, но беспокойным взглядом ответила на немой вопрос Анами.       ― Он использовал иглу для контакта. Вот она. Окана, дай мне пинцет, — Цунаде, не глядя на медсестру, протянула ей руку, не спуская глаз с того места. — Чувство внезапной парализации, — начала Сенджу, взяв пинцет и пропуская через него чакру. — Ты ощущала что-то подобное? Возможно, сейчас будет больно. Приготовься.       ― Я п-поняла, — тихо ответила Анами, чуть напряженно прикрыв глаза и готовясь к возникновению неприятных ощущений.       Прикосновение холодного металла к коже стало сигналом. Еще мгновение и придется что-то испытать. Хокано сильнее зажмурилась, пытаясь сделать глубокий вдох. Но ничего не произошло.       ― Уже поздно, — бросила женщина, тяжело вздохнув, — ее уже не извлечь. Слишком поздно заметили.       ― Эту иглу? — расслабилась Анами, открыв глаза, чтобы посмотреть на Цунаде.       ― Да. Ты должна была ощутить момент, когда она в тебя попала. Окана-сан, шприц и антидот, что я принесла.       ― Вот, Цунаде-сама, — медсестра протянула ей шприц с лекарством.       ― Тебя пытались отравить этой ночью, — Сенджу прикоснулась к руке Анами, одернула рукав и обработала место для укола, затем поднесла иглу, — так что насчет внезапной парализации?       ― Внезапная парализация? — повторила Анами, постепенно в задумчивости хмуря брови и тихо прошипев от укола.       ― Это антидот, поэтому такой неприятный, — пояснила Цунаде, отдав шприц Окане.       Если эта игла связана с ее попаданием в больницу, то скорее всего, стоит вернуться к мыслям на два дня назад. До похода в храм. Хокано еле заметно вздрогнула. И слова в мыслях не стоит допускать о храме. Пусть у нее и был там ступор, однако совершенно по другим причинам. «Но ведь больше ничего нет», — подумала девушка, прокручивая все последние дни в голове.       ― Ничего такого не помню, — ответила Анами, покачав головой, — подобного не было, — добавила она, пустив руку на покалывающий от уже не столь явной боли локоть.       Она снова напряглась, когда перед глазами мелькнула картина двухдневной давности. Этот локоть вовремя напомнил о себе, потому что натолкнул ее на мысль о том чувстве внезапного ступора. В тот момент, проходя мимо стройки, тело действительно замерло на месте. Анами была напугана и сбита с толку летящей на нее плитой. Подсознательно она уже была готова отпрыгнуть, но все равно стояла на одном месте и смотрела, пока вовремя не появился Хьюга. Выходит, тело от того и не слушалось, потому что кто-то применил подобную к ней технику, подавив в ней инстинкт самосохранения?       ― Ты что-то вспомнила? — поняла Цунаде, следя за меняющимся выражением лица ассистентки.       ― Да, — Анами вернула на нее взгляд, — это произошло перед моим выходом на работу перед тем, как Вы отправили нас за свитком. Я проходила мимо строящегося объекта и чуть не попала под плиту, которая сорвалась с троса.       ― Тогда ты и не могла двигаться? — протянула женщина, получив кивок от девушки. — Значит, на тебя напали именно в тот момент. И судя по этой технике, это тот, кто неплохо знает анатомию. Выходит, трос срезал именно он.       ― Эта техника лишает меня сил и передает ему через эту иглу мою чакру? Я чувствую слабость, даже несмотря на то, что проснулась несколько минут назад.       ― Верно, — ответила Цунаде, сложив руки на груди и подойдя к окну. — Кажется, изначально, в его планах не было питаться твоей чакрой, — начала с рассуждений Хокаге, смотря на сад, — но когда ему стало известно, что игла осталась незаметной, он пробрался в госпиталь и ввел в раствор вещество, активирующее действие этой техники по передаче чакры ему. Мы попытаемся найти его по потокам, диапазон действия не может быть очень большим.       ― Подождите, Цунаде-сама… — тихо начала Анами, вспомнив один день из времени работы в научной лаборатории, — игла, которая во мне, — она прикоснулась к месту за ухом, — если и была с паралитическим ядом, то с очень слабым, потому что я все-таки смогла отступить на шаг, возможно, это вовсе не яд, который парализует. Если все так, как я думаю, кажется, я могу сказать, кто за этим стоит.       ― Кто? — с интересом взглянула на нее Цунаде.       ― Шу. Работник научной лаборатории, занимающийся нейротоксинами. Я была в его кабинете и увидела описание одной техники, в ней был прописан состав отравляющего вещества, над которым когда-то работал…       ― Орочимару? — предположила Пятая, на что Анами снова озадаченно нахмурилась, продолжая вспоминать тот день.       ― Да… именно он. Но тогда это был день переезда научного архива, все переносили запрещенные техники в другую лабораторию под наблюдением АНБУ, я и подумать не могла, что это была его личная карта с расчетами. Кажется, эта техника была связана с внезапной парализацией. Из всех зашифрованных химических обозначений я заметила один — нейротоксин, небелкового происхождения.       ― Тот, который вырабатывают моллюски?       ― И слизни, как представители этого вида, — добавила Хокано. — Вы ведь вкололи мне антидот, чтобы предотвратить действие яда, что попал в мой организм вчера вечером. И этот антидот Вы делаете на основе той слизи, что вырабатывает Кацуя-сама. Шу, как и Орочимару когда-то, не хватало именно этого элемента, которым владеете только Вы.       ― Ему был необходим нейротоксин Кацуи? — задумалась Цунаде. — Выходит, он не добивался твоей смерти до этого.       ― Верно. Мое убийство не входило в его планы. Плита действительно сорвалась с троса случайно. Ему лишь было необходимо, чтобы Вы вкололи мне противоядие — вещество, продуцируемое из слизи, что выделяет только Кацуи-сама. Получив мою чакру, вместе с ней он получит и этот нейротоксин, который не мог когда-то добыть Орочимару. Техника «внезапной быстрой смерти». Он продаст эту технику с ядом сразу же, как только восполнит недостающие детали, также не исключено, что он работает с Орочимару. Видимо, он до сих пор заинтересован в этом. Своим ядом обездвижить змейка не может, только отравить со временем, но вот яд моллюсков не позволит жертве уйти. На такой яд будет сложно найти противоядие.       ― Вся основная часть моего антидота лишь в твоей крови, в чакре небольшая его концентрация.       ― Но его будет достаточно, если он получит всю мою чакру, — заметила Анами, — нельзя допустить того, чтобы в его руках оказался хоть грамм этого токсина. Из Вашего антидота он спродуцирует сильнейший яд, и техника может быть применима против феодалов Огня или даже против Вас.       ― Ты только об этом можешь думать, когда постепенно лишаешься сил, и сама находишься под угрозой? — тяжело вздохнув, Цунаде покачала головой. — Удивительно. Меня больше заботит твоя жизнь и твоя безопасность, чем то, что он может создать такой яд. АНБУ займется его поисками, чем дальше он будет от тебя находиться, тем лучше. Наверняка он уже за пределами деревни. Я оставляю тебя здесь еще до вечера, возьмем твою кровь и еще раз проверим. Я все-таки попытаюсь найти то, что сможет приостановить действие этой техники или замедлить его.       ― Значит, эта игла растворяется, когда проводит достаточное время в тканях?       ― Да, — ответила Цуанде, повернувшись к саду, что снова притянул ее взгляд, — действительно, дело рук Шу. Игла не просто содержала яд, а сама была им.       ― Вечером… могу я отправиться домой?       ― В таком состоянии домой без охраны? — протянула Сенджу, не сдержав легкой усмешки. — Ты совсем перестала думать о себе. Вместо твоей чакры, он просто может тебя похитить.       ― В самом деле, — задумалась Анами, — так даже проще.       А думается ей не так, как прежде. Пусть она и была уверенна в обратном, но на деле мысли слишком развеяны и не сосредоточены на одном. И как ей только удалось вспомнить увиденное в той лаборатории? Можно выделить отдельную благодарность самому приставучему и несносному джонину Конохагуре, имя которому — Хьюга Неджи, за достижение никому невиданных, поразительных результатов в сбивании с мысли ассистентки Хокаге, Хокано Анами. «А помимо этой благодарности «за выдающиеся заслуги» такому талантливому и подающему надежды гению Хьюга вручить приглашение на собственные похороны. Нет…» — еле заметно покачала головой Анами. Вручить ему приговор! Смертный. За то, что так безрассудно и в наглую присвоил себе ее первый поцелуй. То есть, второй «первый» поцелуй. В любом случае, жить ему осталось недолго.       ― Анами, с тобой все хорошо? — голос Цунаде вывел ее из мыслей.       ― Простите… — Анами оставила нехорошие, но приятные мысли о казни своего однокурсника. — Вы что-то… сказали?       ― Где бы ты ни была, он везде может выйти на прямой контакт с тобой.       ― Я уже поняла, что под угрозой.       ― Даже в этих стенах и снаружи. И я лично подвергла тебя этой опасности, когда поставила тебе укол. Поспешила.       ― Вы хотели спасти мою жизнь, — тихо заметила Анами, чувствуя свою вину в том, что Цунаде испытывает ответственность за происходящее.       ― Ты в отпуске. Тебе сказали об этом? — напомнила она, чем заставила ассистентку застыть.       ― Да…       ― Истощение и анемию ты заработала еще до того, что с тобой произошло. Все равно надо восстанавливаться и бороться с его влиянием. Тебе нужно в безопасное место на время, пока его ищут, во избежание личных контактов с ним. И я уже знаю, кто этим займется. Он также будет ответственен за нормализацию твоих режимов.       ― Приношу извинения за данный инцидент, Цунаде-сама, я должна была думать и о себе, не погружаясь бездумно в работу, и не переусердствовать с ней.       ― Главное, попытайся восполнять силы несмотря ни на что, — подытожила Пятая, разглядывая тропу, что уходила в сад.       ― Вы куда-то отправите меня?       ― Нет, ты будешь здесь, в Конохе, но под личным присмотром одного из джонинов. Окана, — она обратилась к стоящей за ее спиной медсестре, — пусть Сакура выберет ей время посещения госпиталя для осмотра и вакцинации.       ― Хорошо, Цунаде-сама.       ― В этом году персики зацвели на две недели раньше, чем обычно, — задумалась Цунаде.       Анами вскинула брови с непониманием смотря на Сенджу. Все же персики? Или же эта женщина тоже не в силах отличить одно от другого? Но она же в любом случае знает, что растет здесь. А если так, то малыш Неджи только масло решил подлить в тот огонь? Хокано уже хотела в его смертный приговор внести еще один пункт, но Окана, стоящая рядом, обратилась к Хокаге.       ― Цунаде-сама, у нас в саду только сливы.       ― Разве? — удивилась женщина, снова повернувшись к окну. — Я думала, это персик.       ― Нет, это слива.       «Ладно…» — мысленно протянула Анами. Такие нудные во всем, как он, и правы могут быть тоже во всем. Но от количества пунктов в приговоре его суть не меняется. Результат только один. Хьюга Неджи — истинный подлец. Помимо того, что достаточно наигрался с ее нервами, он в завершении всего этого посмел распускать свои сильные, грубые и нежные руки, а затем и вовсе наглым, развязным образом поцеловал ее.       Об этом сложно было не думать, когда она осталась одна в палате. Анами никогда не ела с такой злостью во взгляде и резкостью в движениях. Принимаясь за завтрак, она хмурилась так, словно пила не сок, а самую кислую и горькую жидкость в мире. Странно, но ее заботил вчерашний вечер больше, чем это утро, когда стало известно о том, что кто-то лишает ее чакры. А с ним по-другому и нельзя.       ― Анами-сан, как твое самочувствие?       Когда время подошло к обеду, в палату Анами вошла Сакура. Хоть Хокано с виду читала книгу, которую выбрала для нее Хината, она все равно пребывала в тех мыслях, которые уже с самого утра начали ее беспокоить.       ― Мне уже намного лучше, — ответила Хокано, отложив книгу.       ― Вот, принесли из прачечной, — Харуно с некой осторожностью в движениях положила на колени пациентки ее сарафан. — Даже погладили.       ― Спасибо. Я бы еще приняла душ.       ― Я принесла тебе ключи от душевой для персонала, — тихо вспомнила Сакура, положив ключи на ее сарафан, — там сейчас никого — душевая вся в твоем распоряжении. Там намного безлюднее и тише, чем в общей. У меня на полочке, в первой кабинке, лежит шампунь с персиковым маслом… Он очень приятно пахнет.       ― Сакура, — Анами взяла ее за руку, которой она оставила ключи, — в этом нет твоей вины. Он мог сделать это когда угодно. Такие люди не будут спать и есть, пока не добьются того, что им нужно.       ― Я могла заметить, — нахмурившись от сожаления, заметила Сакура, — но все равно упустила его, хотя была рядом. Ведь в твой раствор он мог вколоть что угодно.       ― Он сделал бы это, когда тебя не было; и убивать меня сразу в его планах не было. Мне и самой следовало его заметить. Прошу, не вини себя. Все это началось задолго до того, как я попала сюда. Ты так много для меня сделала, благодаря тебе, я осталась жива и сейчас чувствую себя намного лучше. Как ты можешь ходить такой грустной, когда за окном подобная красота? Ты должна соответствовать своему имени.       ― С моей силой это редко когда удается, — горько улыбнулась Сакура, сжав руку Анами в ответ.       ― И я бы поблагодарила тебя за то, что ты пришла за мной в сад, ты меня, в прямом смысле этого слова, спасла.       ― Разве? Так тебе было плохо?       ― Мне было страшно, — осторожно поправила ее Анами, взглянув на сад за окном.       ― Но в саду разве с тобой не был Неджи?       Хокано ощутила, как дыхание перехватило, а от волнения внутри все напряженно стянулось. Весьма подходящая реакция ее организма на это имя. Она мысленно выругалась, пытаясь не вспоминать того самого «страшного» в саду.       ― Он уже ушел на тот момент, — посмотрев на Сакуру, Анами взяла ключи от душевой, — я осталась в саду одна, и у меня закружилась голова. Так что это можно назвать самым настоящим спасением.       Анами прошла в крыло медперсонала и открыла душевую. Все те же белые стены в плитке и белый кафель на полах, даже душевая для персонала выглядит слишком больничной. Стягивая с себя уже надоевшую больничную пижаму, она нахмурилась, когда снова ощутила боль в ладони. Теперь ей стало ясно, почему ушиб в руке проходит намного дольше, чем обычно. Применяющий подобную технику, как паразит, замедляет процессы восстановления организма. Понадобится новая повязка, и неизвестно сколько раз ее придется накладывать.       Шампунь и вправду оказался очень приятным на аромат. Персиковое масло имеет слишком тонкий и нежный запах, напоминающий о весне, о лете и цветущей сливе. Анами замерла, стоя под струями воды и смывая пену с волос. При чем тут цветущая слива?       ― Б-боже, — протянула Хокано, нервно сглотнув, — снова.       Персиками пахло в том саду, а когда он поцеловал ее сам, то несколько мгновений спустя она ощутила их вкус. Вкус персиков. Чего об этом вспоминать? Да еще и в душе! Анами закрыла глаза, стараясь вслушаться в шум воды, что разлетается от плитки на стенах. Вся душевая наполнилась густым теплым паром, у которого оказался слишком предсказуемый аромат. А может вместо его губ был персик? Анами открыла глаза и задумчиво представила эту ситуацию, без смущения и неловкости, так, как может. Трезвый ум и научный взгляд. Вполне возможно, — мысленно протянула она, растирая по телу гель, вспенивая его. А еще вполне возможно, что вместо Хьюги перед ней и вправду стоял огромный персик.       Хокано не сдержала задумчивой улыбки. Именно поэтому ей так хотелось его съесть, когда он ушел? Улыбка сразу же сошла с ее лица, после чего брови нахмурились, а губы поджались. Если можно будет откусить от него кусочек, то она точно откусит ему голову! Что за пошлая тень мелькает в ее рассуждениях и фантазиях? Какая бессовестная и развратная ситуация — думать о человеке мужского пола в душе. Тем более, когда этот человек является им. Мало того, что он портит ей самочувствие, здоровье, нервы и жизнь, так он еще и просто ее стал портить.       «Будет честно, если и я, поцеловав тебя, буду думать о другой», — вспомнила его слова Анами, растирая пену на плечах и шее с вырывающейся агрессивностью наружу. «Ох, какой же он чувствительный…» — снова нахмурилась и покачала головой девушка. И кто же эта другая? Кому так несказанно «повезло»? Нуждался в этом поцелуе, чтобы представить на ее месте другую? От этого он только больше настоящий мерзавец!       ― Идиот, — выругалась Хокано, повернувшись к стене спиной.       А что еще она могла ему ответить, когда он потребовал объяснений того, почему она его поцеловала? «Хьюга-сан, чего непонятного? Мне снился один незнакомец, который имеет очень схожие внешние физиологические признаки с тобой, поэтому я подумала, что это он. Вы оказались с ним слишком похожи. И об этом я стала думать после того, как в храме ты сам меня чуть не поцеловал!». Точно, так и было.       Хокано тяжело вздохнула и снова повернулась к стене, смывая с груди и шеи пену. Он видимо думает, что у нее амнезия случилась от его клятвы? Ну уж нет. Она помнит все, все до мельчайших подробностей. Анами помнит, когда она упала в его руки, он привлек ее к себе ближе, расправив ладонь на ее талии, и склонился к ее лицу. Она прекрасно помнит, как после этого по ее телу прошлась легкая дрожь, в животе возникла какая-то легкость и необъяснимая воздушность, а ниже стало тянуть. И все это в такт с биением ее сердца.       Странные ощущения и чувства. Они и сейчас стали ее беспокоить. Анами прикоснулась к низу живота. В самом деле настойчиво беспокоит. Как и сердце, которое воспользовалось ее мысленным молчанием и наполнило его сильным биением. В теле разгорелся жар, в котором пар от горячей воды совершенно не замешан. В самом деле, не замешан? Хокано опустила голову и схватилась за краны, перекрыв воду. Внезапно душевая затихла, тишину нарушали лишь капли оставшейся воды, что разбивались об кафель.       — Не совсем тихо… — заметила Анами, воздержавшись от очередного слова в адрес Хьюги.       Как только она выключила воду, ей стал доступен гул голосов под ногами. Она так была увлечена своими мыслями, что даже не заметила этого. Судя по этому расположению, шум доносился из лабораторий. Все же разница между учеными и врачами довольно велика. В лаборатории, в которой довелось работать ей, голос, выше полушепота, никто не поднимал. Да и принципе все работники там молчали. А эти же ведут себя не так тихо, как казалось на первый взгляд. Анами снова взглянула на пол, вслушиваясь в их обсуждения.       ― Цунаде-сама допустила тебя к выписке.       Сакура вернулась в палату Анами, когда та уже сидела на кровати, переодетая в сарафан, и сушила влажные волосы полотенцем.       ― АНБУ проверили лаборатории. Шу сбежал, ты была права, это его рук дело. Тебя должны встретить у главного входа в госпиталь, — продолжила Харуно, взяв бинт, чтобы наложить повязку на больное запястье Анами. — Рука заживать будет немного дольше, поэтому лучше не напрягай ее, — она пододвинула стул и села напротив нее. — Каждый день, в полдень, будешь приходить ко мне на осмотр и вакцинацию. Цунаде-сама будет делать разные пропорции лекарств, чтобы замедлить влияние техники. Она сделает все, что возможно.       ― Хорошо, — ответила Анами, подавая ей руку. — Создаю вам лишние проблемы. Я безнадежна.       ― Не говори так, Анами-сан, мы все знаем, что ты одна из тех людей, которых заменить не так уж и просто.       ― Может быть, и мне просматривать мои результаты? Я по возможности тоже смогу найти что-то.       ― Конечно, мы предоставим тебе все карты и отчеты.       ― Надеюсь, что-нибудь можно будет заметить, — вздохнула Хокано, переворачивая ладонь, думая при этом перевести тему, — мне понравился твой шампунь.       ― Да, как только вошла, я почувствовала аромат этого масла, — улыбнулась Сакура, обвязывая бинтом запястье девушки, — пользуюсь им, когда заступаю на дежурство, запах персикового масла редко когда вызывает реакцию у аллергиков. Окана-сан поднимется в лабораторию и заберет твои результаты, и ты сможешь пойти.       ― Ты сказала, поднимется? Разве лаборатория не внизу?       ― Нет, она на третьем этаже, — ответила Сакура, заканчивая с повязкой.       ― А тогда… Что под крылом для медработников? То, что под вашей душевой.       ― У нас там морг.       ― Морг? — тихо повторила Анами, отведя взгляд в сторону. — Самое шумное место из всех, что здесь.       ― Что? — удивилась Сакура, вскинув брови и смотря на Хокано. — Самое… шумное?       ― Я хотела сказать «тихое», — взглянув на нее в ответ, пояснила девушка, — как и моя палата. У меня было ощущение, что я совсем одна на этом этаже.       ― Да, пациенты из соседних палат, стали крепче спать, Таура-сан из пятой проснулся только сейчас.       ― Тоже выбился из сил?       ― Возможно, — ответила Сакура, заметив на лице Анами задумчивость. — Все в порядке?       ― В порядке.       ― Хорошо… — с сомнением протянула Харуно, поднявшись со стула. — Подожди еще немного, подготовим необходимые документы и твои результаты.       Анами кивнула и с прежней задумчивостью проводила Сакуру взглядом. Так значит, морг? Хорошо, что оттуда к ней никто не поднимался. В последнее время это проявляется все более четко и даже постоянно. Но все же можно утверждать, что сумасшедшей она не является. А особенно после того, что увидела в храме. Придется более подробно с этим ознакомиться, иначе, если и дальше будет это игнорировать и не воспринимать, то станет только хуже.       Когда все необходимое для выписки было готово, Анами направилась к выходу. Единственное, что не хотелось оставлять в этом месте, это возможность гулять по такому саду. И тут временами бывает приятно тихо. Хокано прижала книгу и папку с результатами к груди. Лучше не искать плюсов этому месту. Не важно, что она будет считать себя не сумасшедшей, больницы ей нравиться не будут. Одни уколы к себе не располагают так, что лучше предпочтешь поболеть, чем позволять медикам эти садистские пытки.       ― У главных ворот, — протянула Анами, взглядом пытаясь найти джонина, который приставлен к ней на период поиска Шу.       Взглянув в одну сторону, она увидела ожидаемую пустоту. Но шаги, раздавшиеся с другой стороны, заставили ее повернуться и увидеть человека, которого она явно видеть не хотела.       ― Да вы издеваетесь? ― хмуро протянула Анами, смотря на подходящего к ней Хьюгу. ― Как ты посмел прийти сюда снова, мерзавец?       ― Были причины, — ответил Неджи, совсем не смущенный и не задетый таким «теплым» приемом.       ― Причины? — повторила Хокано, позволив возмущению овладеть ее телом, застывшим на месте. — А ты рано почувствовал себя плохо. У меня еще были на тебя планы. Я знаю одно интересное место в крыле для медперсонала. Думаю, тебе там понравится.       ― Я догадываюсь, о каком месте ты говоришь, но я здесь не для этого, — ответил Хьюга, остановившись в паре шагов от нее.       ― Хорошо. Я сделаю вид, что мне интересно, зачем ты здесь на самом деле, — с фальшивой вежливостью протянула Анами. — Говори.       И желательно погромче… Потому что на улице дует слабый, но какой-то шумный ветер, небо постепенно окрашивается в золотые и оранжевые краски, а в воздухе витает садовый аромат. Ее так и тянет вспомнить вчерашнее непростое, позорное время наедине с ним. И громче ему стоит говорить не только из-за ветра, но и от того, что ее глушит это непослушное сердце, которое еще минуту назад было самым умиротворенным органом в ее организме.       ― Нормализацию твоего режима и безопасность, — начал Неджи, заметив, что она сжимает книгу на груди сильнее, даже той рукой, что перебинтована, — резиденция поручила мне под мою личную ответственность.       Она смотрела на его губы только для того, чтобы прочитать сказанные им слова. «Ты смотрела на его губы, пока он говорил, лишь в рамках вербальной коммуникации!» — убеждал ее внутренний голос, боясь допустить еще какие-то мысли на этот счет. И чем больше она поясняла себе самой ее поступок, тем дальше отдалялась от услышанного. Во что бы то ни стало она его затащит туда. В то место, что расположилось под душевой. Хьюга Неджи найдет покой в тех стенах, а Анами благородно этому поспособствует.       ― Повтори, — подняв взгляд на его глаза, она нахмурилась, постепенно припоминая, что он сказал.       ― Ты будешь жить в поместье Хьюга Ичизоку, на время, пока не будет устранен тот, под чье ты попала влияние, — медленнее изложил Неджи, наблюдая в ее глазах пылающее недовольство с нарастающей яростью. — Он работает на расстоянии. Как тебе известно, это моя специализация.       Анами услышала и все же поняла со второго раза, но реакция в мыслях была настолько медлительной, что она стала обдумывать лишь то, что удалось восстановить из первого услышанного. Про то, что поручила резиденция ему помимо ее безопасности.       ― Ты ведь понимаешь, что «нормализация моего состояния» и ты в одном предложении находиться не могут. Я и дня с тобой не продержусь в этой «стабильности».       И снова никакой реакции. Может быть, он на успокоительных? Где же его недовольство к ней, которое через край лезло раньше. Вполне возможно, что он ее вообще не слышал. Он хоть стоит напротив, смотрит ей в глаза, однако своим видом не выразил ничего.       ― Твои вещи здесь, — Хьюга вытянул руку с ее рюкзаком, игнорируя все, что услышал перед этим, — поэтому идти уже никуда не нужно, отправимся в поместье сейчас.       ― Я хотела бы встретиться с матерью.       ― Она сказала, что придет к тебе чуть позже. Не забывай, что своим появлением дома ты подвергаешь опасности и ее.       Кажется, она немного увлеклась тем, что произошло. Он больше озадачен ее положением, чем она сама. Пора бы уже подключаться к другим и пытаться генерировать какие-то идеи по решению этих проблем. У него слишком выигрышная позиция, честная правда всегда может приземлить человека и убедить его в том, в чем есть необходимость. Тем более, если сама Цунаде решила доверить ему эту миссию, то на месте Анами, вообще не следует возражать. Так она только больше будет доставлять проблем.       ― Ну и зачем тебе все это? — от безысходности вздохнула Анами, потянувшись за рюкзаком, но Хьюга опустил руку, дав понять, что понесет его сам.       ― Я привык выполнять приказы беспрекословно, — пояснил Неджи, отступив в сторону и пригласив ее идти, — меня вовсе не заботило, что моей подопечной будешь именно ты.       ― Ты думаешь, я поверю в это? — вскинула брови Анами, сократив дистанцию на пару шагов между ними, после чего и он пошел рядом с ней. — И кто бы мог подумать?       ― Ты снова совершаешь ошибку, принимая подобную противоречивую и проигрышную позицию.       ― Совсем нет, — заметила девушка, удивляясь, что идет с ним плечом к плечу.       ― Понимая, что только мне под силу не допустить вашего личного контакта с ним, ты отказываешься в это верить.       Хьюга и сам вынужден привыкать к тому, что рядом идет она. После всего пережитого ему все же удалось взять себя в руки и вернуться в прежнее русло. То, что ему приходилось видеть и слышать, никак не должно сказываться на его отношении к этому охраняемому «объекту».       ― Прости, но вынуждена заметить, что таким противоречием отличаешься только ты.       ― И в чем же?       ― В том, что лишаешь себя удовольствия, не позволяя мне умереть. Тебе следовало бы объединиться с Шу и сделать всю работу за него.       Эта девушка своим упрямством и логикой поднимет даже мертвого с могилы. В привычной колее, в которую Неджи успел вернуться, появился небольшой сворот. И она ведь говорит на полном серьезе, размахивая своими суждениями, как каким-то веером. От этого Хьюга не смог продолжить шаг и остановился, на что и Анами замерла рядом с ним.       Он встретился с ее взглядом. Упрямо веря в то, что сказала, она умудрилась даже изобразить непонимание на лице, которое вызвала их остановка. Серьезно? Удивлена тем, что он дал реакцию на последнее заявление?       ― У тебя омерзительный характер, — заключил Неджи, говоря так, словно заметил это на ее лице.       ― Вот как? — искренне удивилась Анами, продолжая отвечать ему задумчивым взглядом. — Ну… вроде бы он не настолько омерзительный как… твой.