Вместо молитвы

      ― Доброе утро, Анами-сан, как ты себя чувствуешь?       Уже с самого утра Анами была погружена в мысли о вчерашнем. Произошедшее настолько завладело ее мыслями и вниманием, что она не заметила, как в палату вошла Хината. Хокано перевела задумчивый взгляд на подругу и невольно вернулась к мыслям, которые старалась прогнать. Все-таки сложно будет не думать о нем, если постоянно ей приходится видеть его товарищей, друзей и семью.       ― Доброе утро, ― тихо ответила Анами, обхватив себя за плечи от легкой дрожи. ― Я чувствую себя… хорошо.       ― Сакура-сан сказала, что ты не обедала, ― начала девушка, присев на кровати подруги, ― она попросила…       ― Заставить меня?       Ком, что вызвали его слова, так и не прошел со вчерашнего вечера. Не то что еда, ей и воздух в горло не лез. Но стараясь уже хоть как-то отвлечься, Хокано остается лишь утверждать, что причины этого связаны с чем угодно, только не с ним.       — Я проснулась во время обеда, поэтому аппетита еще не было, но ужин я не пропущу. Обещаю.       Хьюга кивнула, улыбнувшись, чем позволила подруге расслабиться, и взглянула на сад за окном. Улыбка Хинаты всегда позволяла Анами дышать свободнее. В каком бы настроении ни была, Хокано уверенно расслабляла плечи, когда ее день начинался со встречи с подругой. Невероятное сочетание в ней безграничной доброты, нежности и красоты подобным образом влияет не только на Анами, но и на всех окружающих. Все это вызывает не только глубокую симпатию к ней, но и доверие, которым Хокано проникается крайне редко.       ― Хината?       ― М? ― задумчиво протянула Хьюга, вернув взгляд с окна на Хокано.       ― Могу ли я тебя кое о чем попросить?       ― Конечно. Что я могу сделать для тебя, Анами-сан?       ― Мои вещи, которые остались… у него.       Понимая, что не найдет в себе сил, чтобы назвать его имя и тем более увидеться лично с ним, Анами перевела дыхание. Но волнение, как бы она ни старалась его скрыть, все равно проявляло себя в голосе и во взгляде.       — Не могла бы ты их…       От внимательно смотрящих на нее туманно-лавандовых глаз Анами неуверенно сглотнула, намереваясь закончить.       — Я не хочу больше… То есть, я не могу больше беспокоить его и… не хочу.       Хинате потребовался лишь один взгляд на подругу при встрече с ней, чтобы понять ее истинное состояние. И так как Анами упорно пыталась показать, что все в порядке, Хьюга лишь приняла ее желание что-то скрыть, поэтому не задавала лишних вопросов. Однако сейчас, когда Хокано даже думает о том, что просит, с трудом, Хината не могла оставить это без внимания.       ― Между вами что-то… произошло?       На подобный прямой вопрос, который тихо, но уверенно задала подруга, Анами осталось лишь честно приоткрыть правду. Она осторожно кивнула, отведя взгляд в сторону, но, когда увидела сад, отвернулась в другую.       ― Прости, что прошу об этом, но… сама бы я…       Анами услышала дрожь в своем голосе, поэтому решила не продолжать. Но вместе с этим она приняла решение бороться с этим состоянием. Жить в этой подавленности и бессилии нет никакого смысла. Но если Хокано не в силах исправить ситуацию, то изменить свою реакцию на нее она еще может.       Возвращаясь в поместье, Хината думала о том, что услышала от подруги напоследок. Анами даже постаралась улыбнуться, уверив ее, что все в порядке. Но со стороны все же было видно, что себя она старалась убедить больше, чем Хьюгу. Войдя в дом брата, Хината прошлась по веранде и встретилась с ним на заднем дворе.       ― Здравствуй, Нии-сан, ― тихо и даже осторожно поприветствовав брата, Хината подошла к нему.       ― Добрый день.       Сидя на веранде и складывая кунаи в сумку, Неджи бросил мимолетный взгляд на сестру. Но так и не успев встретиться с ней взглядом, он снова отвернулся и продолжил заниматься сборами.       ― Могу предположить, ― начал Хьюга, заметив, что от волнения сестра остановилась, ― по какой причине Вы здесь.       ― Анами-сан… попросила забрать ее вещи.       Он и на секунду не отвлекся от того, что делал, показав этим, что его предположения оказались верными:       ― Странно, что человек, обвиняющий меня в бестактном поведении, сам оказался бестактным.       ― Мне вовсе нетрудно. Я рада помочь Анами-сан всем, чем способна. Это меньшее, чем я могу отблагодарить ее за то, что она делала для меня.       В ответ на это брат не спешил что-то говорить, не скрывая того, что предпочел задуматься над ее словами. Но Хината все равно уже не надеялась получить хоть малейшее понимание или солидарность от него.       ― Вы слишком добры и снисходительны к ней, — заключил он, закрыв сумку.       Неджи поднялся на ноги, застегнув поясную сумку и накинув рюкзак на плечо. Следя за ним, Хината пыталась сдержать свое беспокойство, которое уже смешалось с женским интересом.       ― Нии-сан? Почему ты и Анами-сан…       ― Вам не стоит упоминать нас в одном предложении. Она жила в комнате, что по соседству с моей. Мне нужно идти на тренировку.       Не дождавшись ответа от сестры, Неджи прошел мимо нее, направляясь к выходу. Но стоило ему пройти еще пару шагов, как Хината все-таки заговорила, чем заставила его остановиться.       ― Я…       Девушка отвела взгляд в сторону комнаты, в которой жила Анами, и вспомнила сегодняшнее утро.       — Я никогда не видела ее такой расстроенной, как сегодня. Она все время прятала глаза.       И снова получив в ответ его молчание, Хината повернулась к нему, встретившись с ним взглядом. Он и сейчас не позволял даже на мгновение понять, что на самом деле творится в его мыслях. Оставаясь в том же состоянии, в котором пребывал до того, как пришла сестра, Неджи решил все-таки высказаться о том, что услышал.       ― Видимо, у нее были на то причины.       ― Мне кажется, что она… ― Хината неловко сглотнула, хмурясь от сожаления и боли, ― расстроена и очень подавлена.       ― Вам не стоит так переживать за свою подругу. Поверьте, у нее есть люди, способные ее утешить.       На следующий день Анами выписалась из госпиталя, после чего впервые за долгое время оказалась дома. Родные стены хоть и позволяли ей ощутить покой, но произошедшее некоторое время назад все равно каждую секунду напоминало о себе. Еще никогда такая подавленность не одолевала ее так настойчиво и беспощадно. Казалось, что находясь под воздействием поглощающей техники Шу, Хокано чувствовала себя в разы лучше. Вернувшись домой ближе к вечеру и решив некоторые вопросы по работе перед этим, Анами немногословно описала родителям свое состояние вердиктом «в порядке», и, отказавшись от ужина, закрылась в комнате. Стоило ее голове коснуться подушки, девушка впервые смогла заснуть, так как спать в госпитале у нее не было возможности по ряду причин. И самой главной причиной был человек, который даже во сне не покидал ее мыслей, а точнее его слова.       Покой и тишину в комнате Анами нарушил будильник, который она отключила лишь спустя несколько минут. Хмурясь от головной боли, Хокано осторожно поднялась, сев на постели. Хоть и встала рано, но с учетом того, что и легла уже вчерашним вечером, проспала она довольно долго. Если не брать во внимание слезы, которые она позволила себе во сне и наяву, голова ее беспокоит только от того, что слишком много времени провела в одном положении, а вовсе не от того, что произошло. «Так и есть,» ― мысленно и уверенно заключила девушка, встав на ноги и не отпуская руку с головы.       Приняв душ и приведя в видимый порядок свое настроение, Анами начала одеваться. Застегивая пуговицы сарафана, девушка не могла делать этого на месте, поэтому начала ходить по комнате. Хотелось бы и вовсе побежать, только бы не позволять мыслям о нем снова завладевать всем ее вниманием. Хокано качнула головой, смахнув возникший образ серых глаз и губ, который можно увидеть, если опустить взгляд чуть ниже. Раньше бы подобные мысли ввели ее в ступор, заставив все тело трепетать от волнительного смущения, но теперь Анами не может вспомнить его, не воспроизводя его слова. «Ни ты, ни твоя жизнь меня совершенно не заботят…»       Комната наполнилась тяжелым, громким вздохом, с которым Хокано нахмурилась от своей слабости. Сразу же тело и настроение дали свою реакцию. В горле возник ком, а взгляд внезапно потух. Однако она проявила свое врожденное упрямство и нахмурилась еще сильнее. Девушка схватила расческу, направившись к зеркалу. И собирая волосы наверх, чтобы сделать хвост, Анами всеми силами пыталась не думать о том, о чем не стоит. Но как только собрала волосы, готовясь затянуть их резинкой, Хокано замерла. Седая прядь волос, что совсем недавно была не очень приметной, уже стала чрезмерно заметной. В пепельный, безжизненный цвет, за какую-то пару дней, волосы окрасились уже и на концах. И теперь, как бы себя ни настраивала, ей не уйти от воспоминаний о нем. Техника подсознательного погружения не только оставила след в жизни Хьюги, но и в ее жизни тоже. Это мысленное непростое заключение напомнило ей о том, что она еще планировала сделать в этот день.       ― Доброе утро, ― поприветствовав родителей, Анами села за стол, после чего каждый из них задержал на ней недоумевающий взгляд, затем переглянулись между собой.       ― Доброе… ― Сури, преодолев свое удивление, утренней улыбкой ответила дочери и подошла к ней, чтобы обнять. ― Мы думали ты еще спишь.       ― Уже не сплю. Вы же ждали моего возвращения, неужели думали, что я позволю вам позавтракать без меня. Как вы проводили время, пока я отсутствовала дома?       ― Ты даже и представить не сможешь, как мы по тебе соскучились! ― не жалея сил и чувств, Сури крепко обхватила дочь и прижала к себе.       У Анами перехватило дыхание от такой неконтролируемой хватки матери. Не успев ничего сказать и даже подумать, Хокано тихо прокашлялась, чувствуя, что после этого не сможет снова вдохнуть.       ― М-мама… ― тихо прошептала девушка, прикоснувшись к спине Сури, ― я сейчас задохнусь.       ― Ох, ― вздохнула женщина, выпустив дочь из объятий, ― прости… кажется, я и вовсе разволновалась. У тебя ведь еще отпуск, почему так рано встала?       ― Мне нужно в резиденцию, ― ответила Анами, сев за стол, ― чтобы кое-что сделать.       ― Разве? ― Сури с новым удивлением посмотрела на дочь, накладывая ей завтрак. ― И что же?       Хокано встретилась с ней взглядом, потеряв весь свой былой настрой на это дело. Даже сама Анами приняла это решение не с такой легкостью, как хотелось бы. Поэтому сообщить об этом родителям, а особенно матери, будет не так легко. Но чем дольше она смотрела на нее, выжидая объяснений, тем сильнее Хокано начинала испытывать неловкость, увеличивая свою молчаливую паузу.       ― Речь идет о запросе Песка, ― ответил за дочь Хицу, понимая, что объяснения в этом случае даются ей с большим трудом, ― она согласилась на контракт с администрацией Казекаге.       ― Вам… ― неловко и тихо начала Анами, посмотрев на отца, ― уже стало известно об этом?       ― Да, я узнал об этом вчера. Сразу же после того, как ты вернулась домой. Я был первым, кому твое согласие попало в руки. Администрация направила его мне, как только они его получили.       ― Вы не сказали маме об этом, потому что ждали, когда я сама сообщу о своем решении?       ― Верно, ― согласился Хицу, взглянув на удивленную супругу, ― и как ты видишь, тебя я так и не дождался. Почему ты передумала?       ― Кажется, мне просто необходима смена обстановки, ― задумалась Анами, посмотрев на свое отражение в кружке с чаем, которую мать только что поставила перед ней, ― к тому же… вы ведь оба хотели, чтобы я согласилась и посетила Суну.       ― Да, но… хочешь ли ты этого сама, милая? ― Сури взяла дочь за руку, склонившись к ней. ― Стоит ли идти на этот перевод, как на вынужденную меру?       ― У этого решения добровольный характер, ― ответила та, вернув взгляд на женщину, ― я правда этого хочу. К тому же мне очень интересно, что Вы с отцом так старательно скрываете от меня там.       Попрощавшись с дочерью и женой, Хицу оставил их на кухне и отправился на утреннее собрание Совета. Проводив его взглядом, Анами успела допустить мысль о том, с какой новости начнется собрание. Но стараясь себя успокоить, девушка решила, что подобные вопросы вряд ли будут обсуждаться в Совете старейшин. Поэтому облегченно вздохнув, Анами встала из-за стола, поблагодарив перед этим мать за завтрак.       ― Я помогу Вам с посудой, ― Анами собрала тарелки со стола и направилась с ними к раковине.       ― Я не подала десерт, ― опомнилась Сури, подойдя к столу, на котором стоял пирог, ― испекла его вчера.       ― Если бы знала об этом вчера, то вряд ли пошла бы спать… ― задумалась Хокано, краем глаза взглянув на пирог. ― Ягодный?       ― В этот раз я использовала абрикосовый джем и персики.       Сури вздрогнула, когда, едва закончив, услышала настоящий грохот. Дочь выпустила из рук тарелки, которые упали в раковину.       ― Все в порядке? ― осторожно поинтересовалась женщина, следя за застывшей Анами.       ― Да, ― неуверенно ответила та, неторопливо повернувшись к матери, ― в порядке.       ― Ты… уверена? Анами, ты хоть и утверждаешь, что все хорошо, но твои глаза и лицо говорят о другом.       ― И как давно Вы стали слышать то, что «говорят» мои глаза и лицо? ― сглотнув от неприятного волнения, что вызвали эти проклятые персики, поинтересовалась девушка.       Взяв себя в руки, Хокано принялась мыть посуду, однако избавиться от воспоминаний и боли, что вызывали эти навязчивые фрукты, ей не удалось. Анами чувствовала, что снова оказалась на грани, перейдя которую, невольно позволит себе слезы. Но только осознавая свое слабое и даже жалкое состояние, она давала соответствующую реакцию, что позволяло ей бороться. Теперь единственное, что не давало покоя ― мать, которая слишком внимательно следила за ней.       ― Я вижу, что с тобой что-то не так.       ― Я слишком долго была под воздействием поглощающей техники, это все-таки оставило какой-то след, ― пояснила Анами, заканчивая с посудой, ― я чувствую, что сама на себя не похожа. Со временем это пройдет и… я снова стану прежней.       ― Странно, ты говоришь это мне, но складывается впечатление, что не совсем.       Сури подошла к Анами, когда она закрыла кран, чтобы подать ей полотенце для рук. Девушка уже не скрывала того, что стала вести себя более осмотрительно и осторожно. Об этом говорили ее неуверенные и неторопливые движения, когда она повернулась к матери.       ― Мама, ― устало вздохнула Хокано, потянувшись к полотенцу в руках той, ― хватит говорить загадками.       ― Не уверена до конца, но, кажется, ты чем-то расстроена.       Озвучив свое предположение, Сури выпустила полотенце из рук, не отводя глаз от дочери. Та снова ответила тяжелым и уже недовольным вздохом, однако ответный взгляд на нее так и не подняла, уделяя внимание своим рукам и полотенцу.       ― Мне нелегко далось решение принять предложение от администрации Суны. Разве я не имею права переживать за то, как сложится там моя служба?       Женщина промолчала, вспомнив о том, что узнала за завтраком. Внезапно ощутив слишком частый ком в горле при мысли о том месте, Сури отвернулась, чтобы смахнуть подступившие слезы.       ― Ты слишком способная и талантливая, чтобы думать и переживать о таких вещах, и никогда не сомневалась в своих силах.       ― Все же у меня появились причины это делать, ― тихо призналась девушка, положив полотенце на стол. ― Никто не идеален. И осознав это, я научилась сомневаться в себе.       ― Дело, действительно, только в этом? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне обо всем.       ― Знаю, но уверяю тебя, дело только в этом.       Сури испытывала очень противоречивые чувства, глядя на дочь и пытаясь принять ее ответ. И давалось ей это с трудом. Новые причины сомневаться в правдивости ее слов давало не только ее настроение, но и внешний вид. Сегодня она выглядела не так, как обычно. Всегда собранна, серьезна, готовая к любой трудности, которая может возникнуть на ее пути ― вот, какой была ее дочь раньше. А сейчас Сури видит очень уставшую девушку с потухшими глазами, в которых до этого всегда горела жажда новых знаний и дел. Замечая все эти детали в своем ребенке, любая мать начнет думать о том, что есть какие-то проблемы. Даже распущенные волосы, которые Анами сегодня предпочла не убирать в хвост, как обычно, говорили о том, что она все еще не отдохнула.       ― Собрать тебе волосы? ― поинтересовалась Сури, подступив к девушке, чтобы заплести ее.       ― Н-нет…       Хокано испуганно отступила назад, не позволив матери прикоснуться к волосам. Сури остановилась, с новым удивленным непониманием глядя на дочь. Анами прижала ладонь к левому виску, отвечая женщине молчанием, но готовясь уже объяснить свое поведение.       ― Хочу… пойти так.       ― Но ты ведь всегда собираешь волосы, когда идешь на работу, говоришь, что они мешают, ― осторожно заметила Хокано, сделав новый шаг к девушке.       ― Но сегодня я иду просто по делам, а не на работу, ― ответила Анами, сделав ответный шаг от матери назад, ― они не будут мешать.       ― Хорошо, ― протянула Сури, остановившись.       Однако дочь до сих пор прикрывалась, что породило новые мысли в голове матери. Женщина вскинула брови, затем нахмурилась, прищуриваясь. Такое поведение может говорить о многом, но когда дело касается внешнего вида, то объяснение лишь одно ― то, что родители никогда бы не одобрили.       ― Т-ты… ― сглотнув от негодования и внезапного удивления, Сури прижала ладонь к губам, ― ты сделала… х-хо… хоримоно?       ― Чего?       Никогда не удивляясь так, как удивилась сейчас, Анами опустила руку, по-прежнему всматриваясь в глаза матери. Не веря в то, Сури так резко и неожиданно сменила направление в сторону татуировок, на которую даже не каждый отчаянный мужчина решится, Анами до сих пор не могла двинуться с места.       ― Татуировку? Серьезно? Когда бы я ее сделала, мама?       ― И где она? ― хмурясь уже от настоящего родительского и материнского недовольства, Сури сложила руки на груди. ― На шее? За ухом? На… спине? Показывай. Живо. И не думай, что отец не узнает.       ― Я ничего не делала. Правда. Мне нужно идти.       Пытаясь снова не попасться в руки этой слишком впечатлительной и упрямой женщины, Анами ступила в сторону, намереваясь проскочить мимо нее, но Сури проявила нечеловеческую ловкость и скорость.       ― Ты ведь точно что-то прячешь от меня, ― недовольно заметила мать, встав на пути Анами, ― никуда не пойдешь, пока не узнаю, что.       ― Мама… ― устало вздохнула та, резко повернувшись к Сури спиной и подняв волосы, ― проверяй. Ни за ушами, ни на шее ничего нет. Убедилась?       Хоть Анами и была убедительной, однако женщина все-таки проверила, взглядом пройдясь по шее дочери. И не заметив ничего нестандартного и запрещенного, Хокано решила пропустить девушку.       ― Хорошо, ― ответила она, отступив в сторону, когда Анами повернулась, ― интересно, почему же ты не позволяла мне посмотреть раньше?       ― Разве была необходимость?       ― Рано или поздно, ― начала она, как только дочь прошла мимо нее, ― я все равно узнаю правду.       ― Правду о чем? ― с легкой усмешкой на губах, Анами посмотрела на Сури. ― О том, что я сделала тату или, к примеру, о том, что я… курю?       ― Милая, ― женщина ответила ей той же усмешкой, сложив руки на груди, ― даже не знаю, что должно произойти в этом мире, чтобы ты закурила. Ты знаешь, о чем я. Назови мне хоть одного человека в нашей семье, у которого уже в восемнадцать лет появлялась седина.       Согнав прежнее выражение со своего лица, Анами в непонимании нахмурила брови:       ― Если ты уже знала, то зачем все это?       ― Я заметила ее только сейчас, ― пояснила Сури, бросив взгляд на волосы дочери, ― они вызвали его на собрание, чтобы обсудить пропавший свиток с секретной техникой из нашего архива. Можешь в этом не сомневаться.       Почему, когда ты тратишь слишком много сил на то, чтобы сделать что-то в тайне ото всех, в итоге все равно очень много людей становятся в это посвящены? И почему отец именно в этот момент хватился той техники? Выйдя из дома и направляясь в резиденцию, Анами задавала себе слишком много вопросов, на которые не успевала отвечать. Сури больше ничего не стала добавлять, пожелав дочери хорошего дня и сказав, что поможет ей со сборами вечером. Но оно и к лучшему, так как еще одних нотаций о том, что нельзя применять такие техники при слабом состоянии, Хокано бы не пережила. К тому же на этот день ей просто необходимо запастись терпением и храбростью, а для этого, как известно, нужны не только физические, но и духовные силы.       ― Не успела восстановиться, а уже собралась выйти на работу. В Песок.       Цунаде явно говорила об этом с тем же нежеланием, с которым думала о временном переводе Анами. Как только появилась в кабинете Хокаге, девушке приходилось стоять напротив стола Сенджу под ее пристальным и недовольным взглядом. Но зная, что после этого ее ждет, Хокано была готова на что угодно, и несколько минут под моральным давлением Пятой ― ничто.       — Может, — задумчиво начала Сенджу, потянувшись к листку и чернилам, — повысим тебе оклад?       ― Простите, но даже это не изменит моего решения, — ответила Хокано, заставив женщину снова взглянуть на нее. — Все-таки подобные контрактные службы по обмену хорошо повлияют на наши отношения со страной Ветра.       ― Да, ― тяжело вздохнула Цунаде, подперев щеку рукой, ― но ты единственный здесь человек, кто занимается работой так, как надо.       ― Хкем, ― Шизуне тихо прокашлялась в кулак, как обычно находясь за спиной Сенджу, ― в самом деле так считаете, Цунаде-сама?       ― Прости, Шизуне, — Пятая виновато улыбнулась, повернувшись к ней, — ты тоже входишь в это число.       ― Удивительно, что Вы себя не включили в него, ― заметила Шизуне с нескрываемой обидой в голосе и на лице.       ― Они делали запрос на контракт продолжительностью в один месяц, — начала Анами, вернув внимание женщин к себе. — Второй запрос был на полгода.       Сенджу задержала взгляд на Анами, затем с недоумением посмотрела на Шизуне, которая также была удивлена не меньше. Боясь уже допустить не самую спокойную и не очень приятную мысль, Цунаде осторожно втянула воздух.       ― И… на какой контракт ты с ними согласилась?       ― Вы бы не отпустили меня на полгода, ― ответила Хокано, стараясь улыбнуться, чтобы прикрыть свое сожаление.       Не просто сожаление, а настоящую досаду и даже недовольство. Ведь сейчас то, что ей жизненно необходимо ― покинуть деревню на самый возможный длительный срок, только бы не видеться с одним джонином из Хьюга Ичизоку.       ― Верно, ― протянула Цунаде, даже не подозревая, что ассистентка дала этот ответ с искренним сожалением, ― только представь, во что превратится отдел шифрования и секретной документации во время твоего отсутствия.       Впервые за свою честную и добровольную службу в резиденции Анами поймала себя на мысли, что ей было бы все равно, во что превратится ее отдел. Желание забыться и вернуться в русло своей прежней жизни готово напрочь лишить ее прилежной ответственности, которой она отличалась с детства, и мыслей о том, как обстоят дела на работе. Но если эта другая работа изолирует ее от сероглазого гения, то ради этого дела она и жизнь свою не пожалеет отдать. Поэтому, как только приступит к службе в резиденции Песка, Анами будет стараться так, как не старалась никогда. Для начала всего лишь нужно покинуть пределы Листа и страны Огня.       ― Не буду скрывать, что говорю об этом с нежеланием…       Голос Цунаде отвлек Анами от размышлений о будущей службе и ее возможных приятных последствиях. Хокаге взяла печать своей администрации и закрепила ею контракт на службу между ее помощницей и резиденцией Песка.       ― С этого дня ты работник администрации Суны и ассистентка Казекаге. Но не забывай, ― начала Сенджу, вернув взгляд на Хокано, ― это временно. Если предложат продление контракта, то ты…       ― Цунаде-сама, Анами и сама способна решить, оставаться ей там на полгода или нет, ― заметила Шизуне, на что Пятая недовольно нахмурилась, схватив контрактный лист со своего стола.       ― Шизуне… ― шикнув на помощницу, Цунаде повернулась к ней и протянула документ, ― ты бы… отнесла это в архив, а с ней я как-нибудь…       ― Да, Цунаде-сама, ― кивнула Шизуне, сохранив спокойствие и ничуть не смутившись явного недовольства Хокаге, ― Анами, работая там, ты получишь огромный и, не побоюсь этого слова, драгоценный административный опыт. Чем больше сфер, в которых ты применяешь свои знания, тем лучше. Вскоре тебя просто нельзя будет заменить.       ― Спасибо, Шизуне-сан, ― не без смущения ответила Хокано, взглянув на свой контракт, ― но все же… незаменимых людей нет.       ― Чего уже не скажешь о тебе, ― снова протянула Цунаде, вызвав легкое негодование со стороны своей помощницы.       ― Цунаде-сама, не упрямьтесь.       Получив, не без труда, официальное согласие от Хокаге на ее контракт с Песком, Анами уже начала понемногу планировать свой день. Теперь главной задачей осталось то, что она решила сделать перед тем, как отправиться в Суну. Но лишние риски встретить того человека мешали ее планам. И все равно принимая во внимание подобную неприятную возможность, девушка склонялась к тому, что обязана попытаться.       ― Добрый день, Анами-сан.       Не успев отойти от резиденции на несколько десятков метров, Хокано встретилась с подругой, которая направлялась к зданию.       ― Хината? ― с легким удивлением протянула Анами, остановившись напротив нее. ― Привет…       ― Я искала тебя... И мне было очень... нелегко тебя найти, ― Хината снова активировала генкай, с интересом рассматривая потоки чакры подруги. ― Словно что-то скрывает тебя и…       ― Дело в этой энергии, что циркулирует с моей чакрой, ― неловко пояснила Анами, заметив, что неосознанно вернулась к мыслям о былом. ― Кажется, это у меня... с рождения.       ― Мм, ― Хината уверенно подтвердила эти слова и деактивировала бьякуган. ― Прости, но… я начала волноваться и подумала, что кто-то снова поглощает тебя и твои силы.       ― Ничего. Спасибо, что забрала мои вещи, надеюсь, я не сильно тебя потревожила.       ― Нисколько, ― девушка неловко улыбнулась, покачав головой, ― была рада тебе помочь. Как ты?       ― Все, ― уверенно и уже заучено начала Анами, однако внезапно испытала неловкость от искреннего беспокойства, с которым смотрела на нее Хината, ― все… в порядке.       Подобные чувства она уже успела испытать дома, когда, глядя в глаза матери и отцу, утверждала, что в порядке. Но это была наглая ложь, на которую Анами решилась без всяких сомнений. На самом деле ее физическое, духовное и моральное состояние находятся далеко от понятия «в порядке». Однако понимая, что не может жаловаться на жизнь родителям, Анами решила убеждать себя и их, что никаких проблем нет. С Хинатой же дело приняло совершенно другой оборот. Что-то подсказывало Анами, что она не должна, а просто обязана все рассказать подруге. Поделиться с ней тем, что на ее сердце, рассказать, что именно она чувствует и думает по этому поводу. Как только поделится своими переживаниями с подругой, ей ведь однозначно станет легче. Но упрямо вспоминая, что никогда не делилась своими проблемами и переживаниями с другими, Анами решила идти до конца, пусть и стала уже сомневаться в верности такого решения.       ― Я рада, ― снова подарив подруге теплую улыбку, Хината заставила ее сердце сжаться от боли, ― я очень переживаю за тебя. Надеюсь, что в скором времени тебе станет еще лучше.       Анами тяжело, но незаметно вздохнула. Выдохнув всю тяжесть от этого разговора, что начинала уже давить на плечи, Хокано с новым вдохом только усилила ее.       ― Ты сказала, что искала меня, ― вспомнила она, стараясь как можно скорее сменить тему. ― Зачем?       ― Ханаби-чан впервые проводит чайную церемонию сама и хотела пригласить на нее тебя. Она говорит, что в поместье стало не так весело, как было с тобой.       ― Странно… ― задумалась Анами, пустив руку на плечо, ― ведь со мной не бывает весело, скорее только утомительно и скучно.       ― Это не так, Анами-сан. С тобой никогда не бывает скучно. Что бы ты ни рассказывала, о чем бы ни говорила, это всегда интересно. Мо-чан теперь не хочет слушать свои любимые легенды, ей понравились твои замечания, с которыми ты последний раз ей читала. Так они были только интересней.       ― Там на каждой страннице присутствует нелепость и несуществующие факты, которые авторы бессовестно выдают за действительность. Я бы и вовсе назвала бы эти истории глупыми сказками.       Хината тихо посмеялась, ни на секунду не сомневаясь в своих предположениях на этот счет. Анами всегда слишком забавно, но порой серьезно критиковала то, что шло против науки, не основываясь на фундаментальном, по ее мнению, эмпирическом опыте. И, разумеется, под ее горячую руку попадало и то, что никаким образом не было связано с рациональностью и доказательствами. От человека, который исторические хроники и энциклопедии с детства читал вместо сказок, иного ожидать не стоило.       ― Пойдем? ― поинтересовалась Хината, напомнив подруге о приглашении на церемонию.       ― Я бы с радостью, но… ― Анами замялась, виновато улыбнувшись, ― кажется… мне еще надо было сходить в…       ― Нии-сан сопровождает нашего дедушку на Совете Огня и вернется только вечером. Его не будет на этой церемонии.       Спустя одно мгновение Хьюга уже отвечала на удивленный взгляд Хокано. Решив обойтись без намеков и прочих уговоров, Хината просто озвучила то, что точно убедило бы Анами пойти. Не надо быть полностью вовлеченным в отношения тех двоих, чтобы понять, что они избегают друг друга. Последний разговор с братом только убедил Хинату в том, что она все правильно поняла. Пусть она не знает истинных причин такой неприятной и очень печальной ситуации между ними, но девушка чувствует, что в первую очередь должна думать о подруге и ее комфорте.       Анами не нашла в себе сил снова лгать, поэтому просто кивнула, дав свое согласие. Хината не скрывала того, что поняла, как нелегко подруге дается разговор о брате, поэтому не задавала лишних вопросов. Любопытство, каким бы сильным ни было, всегда проигрывает искреннему переживанию за близких. Однако Хокано все-таки задумалась о том, с чего бы начала откровенный разговор с подругой. Столько всего было и произошло, но все равно рассказывать нечего, потому что это все кончилось бессмысленным ничем. И разве, если вспоминать и говорить о неприятном, оно забудется? Это, можно сказать, уважительная причина того, почему Анами все еще не полностью посвятила Хинату в то, что произошло.       Ханаби волновалась перед началом своей церемонии. Готовясь к тому, чтобы каждому из гостей подать индивидуальный чай, девочка ходила по веранде, нервно загибая пальцы и считая сколько сортов чая следует заварить вперед остальных.       ― Как ты и говорила, она, действительно, взволнована, ― заметила Анами, подойдя с подругой к Ханаби.       ― Анами-сан? ― Ханаби обернулась, увидев девушку вместе с сестрой. ― Ты все-таки пришла.       ― Это твоя первая церемония, ― заметила Хокано, подходя ближе к ней, ― я не могла ее пропустить. Не волнуйся, я не сомневаюсь в том, что она пройдет… без происшествий.       ― Шутишь? ― Ханаби довольно улыбнулась, не сдержав усмешки перед этим. ― Все, за что я берусь, проходит идеально. И без происшествий. Все же чайная церемония намного сложнее, чем шитье. Я хорошо подготовилась и даже репетировала.       ― Что очень правильно и ответственно с твоей стороны, ― ответила Анами, улыбнувшись такому уверенному настрою девочки. ― Уже не терпится попробовать чай, который ты приготовишь для меня.       Ханаби снова решила что-то сказать, но все же прежнее волнение дало о себе знать. Девочка снова повторила про себя последовательность своих действий, после чего хлопнула в ладоши.       ― Хорошо! ― с неудержимым настроем ответила Ханаби, направившись мимо девушек. ― Сначала расчешем твои волосы, Анами-сан, а затем можно начинать церемонию.       Оставив удивленную Хокано наедине с Хинатой, Ханаби побежала в сторону своей комнаты. Анами с непониманием взглянула на подругу, затем прикоснулась к своим волосам, с трудом сдерживая свое смущенное непонимание.       ― Каждый раз, когда видит меня, она постоянно говорит что-то о моих волосах и хочет их расчесать, ― тихо заметила Анами, обращаясь к Хинате. ― Неужели все, действительно, настолько плохо?       ― Нет, Анами-сан, ― тепло улыбнувшись, ответила Хьюга, ― твои волосы в полном порядке. Ханаби-чан просто нравится проводить с тобой время, а видеть, как ты смущаешься, нравится не меньше. Поэтому она старается добиться именно той реакции, которую хочет увидеть.       ― Ох, вот как? ― протянула девушка, опустив руки. ― Но дело в том, что я никогда не смущаюсь. Ханаби путает проявление моей неловкости с этим наивным и глупым чувством. Она… не расстроится, если я скажу ей об этом?       ― Нет, ― тихо посмеявшись, Хината покачала головой, ― она тебе просто не поверит.       Что и было бы в стиле Ханаби. Если в чем-то уверена, то верить в это будет до конца. Церемония началась сразу же после того, как девочка расчесала волосы Анами, снова бросая тихие замечания о том, как они пахнут и какие наощупь. Зная, что нового не услышит, Хокано все же была готова к чему-то, но Ханаби решила не изменять своим привычкам. Искренне поблагодарив ее за уделенное время своей персоне, Анами получила в ответ довольную и смущенную от нее улыбку.       Чайный прием, как и принято в это время года, проводился в том же саду поместья. Находясь в центре внимания всех гостей, Ханаби старательно следила за своими плавными и четкими движениями. Смотря на то, как она справляется с приборами, наполняя чашки без единой потерянной капли воды, Анами даже испытала удивление от того, насколько трепетно Ханаби отнеслась к этому мероприятию. Но больше удивиться ей пришлось, когда наступило время для первой подачи чая.       ― Первая чашка чая для Анами-сан. Мята и клевер, ― Ханаби улыбнулась застывшей от удивления Хокано, которая однозначно не была готова к такой чести. ― Хамори-сан, поможешь подать его?       Девочка обратилась к сидящей позади нее Хьюге. Та почтенно кивнула, поднявшись с дзабутона в ожидании того, когда будет помогать с подачей.       ― Конечно, Ханаби-сама, ― Хамори протянула поднос девочке, чтобы та поставила на него чашечку с чаем для Хокано.       Как только этот ступор, вызванный решением Ханаби, прошел, Анами взглянула на ту девушку. И стоило встретиться с ней взглядами, Хокано вспомнила ее. На прошлой церемонии именно она помогала чайному мастеру с приготовлениями. «Все готово. И даже для Вашей… особой гости от Хокано Ичизоку подобрали особые сорта» ― вспомнились ее слова тем вечером, когда она обратилась к Хинате. Тогда Анами впервые почувствовала себя не в своей тарелке. Хоть эта девушка ей и улыбалась, но все равно ощущение того, что делает она это с нежеланием, не оставляло Хокано. Поймав себя на мысли, что Хамори точно была не рада новой гостье, Анами подумала, что ей показалось. Но именно сейчас, когда снова увидела ее улыбку, она не видела в ней искренности, только заученную формальность.       Но в каком бы настроении ни пребывала Хамори, на столике Анами уже стояла чашка с ее чаем. Стоило только поднести чашку к губам, Хокано ощутила приятный, знакомый аромат. Перед глазами же возникло не менее знакомое лицо и серые глаза. Печально осознавать, что отныне придется отказаться от подобных вкусов, чтобы они не напоминали ей о нем. Сегодняшний случай будет исключением, так как после того, как попробовала чай, Анами уже добровольно вспомнила Хьюгу. Утверждая, что не является мастером по завариванию чая и выбору правильной пропорции, он явно скромничал. С трепетом и вниманием относясь к тому, что делает, Ханаби проявила настоящий талант в этом деле. И то, что ее кузен уже делал для Анами идентичные пропорцию и вкус, говорит о том, что и он довольно способный. Даже не стоит думать почему? Можно лишь вспомнить то, кем он является, и ответ появится сам собой.       Разумеется, по окончанию церемонии каждый был доволен и приятно удивлен тем, как Ханаби справилась. Принимая в расчет предпочтения всех, она точно угадала со вкусами и сортами. Анами нашла взглядом Хиаши, который уже решил покинуть сад. К нему подошел прибывший джонин, сообщив какую-то новость. Мужчина кивнул и направился вместе с ним в сторону дома.       Понимая, что это хорошая возможность с ним поговорить и сделать то, что планировала утром, Хокано поспешила за ним. Проходя через сад мимо присутствующих гостей, Анами старалась не упустить Хиаши из виду. Но намереваясь ускорить шаг, девушка внезапно с кем-то столкнулась.       Женский вскрик, который раздался перед ней заставил ее отреагировать. Опустив взгляд, Хокано тут же отступила назад, после чего под ее ногами что-то разбилось. Почувствовав горячие брызги воды на ногах, которые все-таки успели коснуться ее, Анами поспешила снова сделать шаг назад, чтобы понять, что произошло.       ― П-прости, Хокано-сан… Ты… ты не обожглась?       Застывшая на месте от непонимания, Анами посмотрела на взволнованную Хамори, затем на разбитый керамический чайник, в котором, судя по всему, был кипяток. Если бы вовремя не отступила назад, то легко точно бы не отделалась. Осознав это, Хокано нервно сглотнула, вернув взгляд на Хамори.       ― Нет, ― неуверенно ответила она, постепенно убеждаясь в том, что, действительно, не пострадала, ― я не обожглась.       Посмотрев за спину извиняющейся перед ней Хамори, Анами заметила, что Хиаши уже подходит к дому. Решив во что бы то ни стало его не упускать, Хокано собралась продолжить путь.       ― Ничего страшного, правда, ― ответила Анами, обходя Хамори, ― прости, что чуть не сбила с ног.       Оставив позади Хамори, которая с непониманием проводила ее взглядом, Хокано уже ступила на задний двор главного дома и решила окрикнуть мужчину.       ― Хиаши-доно?       Так и не поднявшись на веранду, он остановился и повернулся к ней.       ― Простите, что отвлекаю, но могу я с Вами поговорить? ― поинтересовалась девушка, подойдя к нему. ― Мне надо Вам кое-что… сказать.       ― Вот как? ― задумчиво протянул Хиаши, после чего повернулся к мужчине, с которым вел разговор до этого. ― Коджи, я подойду в приемный зал через несколько минут, скажи отцу, чтобы начал собрание без меня. Можете обсудить новости с Совета Огня.       ― Да, Хиаши-доно, ― Коджи кивнул, оставив Хиаши и Анами наедине.       ― Так о чем ты хотела со мной поговорить?       Самый логичный и несложный вопрос вызвал на лице девушки ступор. Казалось, что она даже сама не знала, для чего так спешила за ним. Хокано наполнила легкие приятным вечерним воздухом, затем сжала кулаки. Если не решится на это, то никогда себе не простит. Поэтому, преодолевая свое волнение и настоящий страх перед тем, что будет, Анами заговорила.       ― Мое уважение к… В-вам ничем не уступает уважению к моему родному отцу. Я не меньше чем им, так же восхищаюсь и Вами. Но прошу простить мне мою… дерзость, что будет выражена этими словами.       Следящий за ее поведением Хиаши, услышав подобное вступление, вскинул брови. Хоть она и говорила на понятном языке, но Хьюга уже испытал непонимание. Однако то, что девушка снова сделала вдох, говорило о том, что у нее есть чем дополнить свои слова.       — Высокопоставленным и доверенным лицам, таким, как Вы, известно, какие люди рождаются в Хокано Ичизоку раз в поколение.       ― Мне известно уже больше, чем ты думаешь. Один из этих людей — ты.       ― Да… ― тихо подтвердила Анами, пустив руку на локоть. ― Видимо, Вам также известно, что именно становится доступно таким, как… я.       ― Примерно. Ты сильно взволнованна, ― заметил мужчина, после чего девушка нервно сглотнула, собирая всю храбрость и силы. ― Я уверен, мое отношение к тебе не изменится, Анами, что бы ты мне ни сказала.       ― Спасибо, ― тихо ответила Хокано, в благодарности поклонившись ему. ― В таком случае, пропуская мое вступление, я имею сказать Вам следующее…       Выпрямившись и снова взглянув на него, Анами выдохнула, после чего смогла избавиться от остатков своей неуверенности и волнения.       — Если кто-то из главной ветви или старейшин клана Хьюга активирует действие проклятой печати в воспитательных целях, он тут же испытает ее действие на себе. Я лично оскверню разум этого человека, заставив на себе прочувствовать боль, которая была известна лишь представителям побочной ветви. Каждый переживет то, что пережил Ваш… племянник.       На этот раз, услышав главную часть тех слов, на которые решилась Анами, Хиаши не выразил своего удивления там, где следовало. Он выслушал ее с таким спокойствием и смирением, словно знал, что она ему скажет. Но, как и любому обычному человеку, услышав такое специфичное «предупреждение», ему понадобилось несколько секунд, чтобы его обдумать. Понимая, что продолжать и свое ответное молчание не может, Анами решила тихо кое-что добавить.       ― Я пойму, если теперь Вы сочтете нужным принять меры на мой счет и…       ― Еще никто и никогда не угрожал мне в моем же собственном доме подобным шантажом. Не думал, что тебе свойственна безрассудная храбрость.       Успокаивало лишь то, что, говоря ей это в ответ, тон его голоса и выражение лица Хиаши оставил прежними. Хоть и волновалась, но Хокано снова смогла поймать нить той «безрассудной храбрости», намереваясь держаться за нее до конца.       — Просто я знаю, для чего и… для кого это делаю. Поэтому и прошу Вас помочь. Мне не под силу его… расклеймить, но…       — Анами.       Теперь он позволил себе тон, соответствующий ее храброй попытке шантажом добиться задуманного. Мужчина нахмурился, заставив замереть девушку в волнении и затаить дыхание.       — Двадцать лет назад человека, который произнес это слово, лишили языка, нашего имени и навсегда изгнали из страны. Тебе прекрасно известно, что «расклеймить» его сможет только смерть. Я готов выслушать все, что ты хочешь мне сказать, но саботировать систему и устой, которым не одна сотня лет, не позволю. Никому.       — Простите, — тихо извинилась девушка, опустив голову, — видимо, последняя неделя, наполненная паническим страхом перед смертью, напрочь лишила меня чувства самосохранения.       Иначе, если бы в ней присутствовала хоть малая его часть, то она хотя бы думала или сомневалась перед каждым своим словом. Но уже решившись, Анами поняла, что не сможет остановиться. Ей не страшно, а просто стыдно и неловко за свою дерзость. Принимая помощь от него, от всей его семьи, и находясь под их защитой последнюю неделю, Хокано подобным образом решила их отблагодарить. Это поймет и самый неблагодарный человек на свете — всему есть предел. Но буквально заболевшая и одержимая желанием хоть как-то уберечь любимого человека от повторения этой клановой невыносимой пытки, Анами необдуманно решила идти до конца.       — Я знаю, что мысли об этом посещали многих, — продолжила она, не позволив Хиаши ни на секунду расслабить его недовольство на лице. — Ваша дочь также думала над этим, однако она так и не осмелилась поднять этот вопрос. Но не только Хината не смогла пойти против своего отца. Вы тоже не смогли это сделать. Вы не хотели этого, но он не оставил Вам выбора.       Находясь на улице у самого богатого растительностью сада, Хокано только сейчас заметила, что все вокруг стихло. Теплый ветер больше не играл с отцветающими деревьями, нарушая покой уставших от солнца лепестков. Приближающийся азартный вечер внезапно успокоился и стал самым тихим из всех, который помнила Анами за всю свою жизнь. Надеясь на то, что это не предвещает ничего плохого, как говорят приметы, девушка с осторожностью вернула мысли в прежнее русло.       — Почему на мероприятия кланового и даже государственного масштаба главный старейшина Хьюга Ичизоку берет с собой не законную наследницу, а ее заклейменного кузена?       Манера речи и ход мыслей, с которыми Анами обращалась к нему, покрывали ее вызывающее, тонко граничащее с безуважительным, желание вмешаться в дела чужой семьи. Хиаши понимал, что уже несколько минут назад мог прекратить их разговор, но выслушивая слишком смелые и точные наблюдения, он не был настроен ее перебить. Однако отец, затронутый в их диалоге, не позволил мужчине пойти ей навстречу. Хьюга счел правильным проигнорировать ее намек, о главной мысли которого прекрасно знал.       — Я в праве отказаться отвечать на этот вопрос.       — Да, — с прежней осторожностью и пониманием подтвердила Анами, — к тому же это, действительно, не мое дело. Но могу сказать, что этот вопрос был риторическим. Я не нуждаюсь в Вашем ответе, Хиаши-доно, потому что знаю его сама… Отец, заклеймивший своего младшего сына, заклеймил своего родного внука только по одной причине. Он знал, какого места Неджи достоин на самом деле. Гений, родившийся для того, чтобы летать, оказался заточенный в клетку лишь по причине того, что Ваш отец его боится. Боится, как и все остальные, не относящиеся к побочной ветви. Хакагура-доно держит его рядом с собой не как родного внука, а как потенциального врага, потому что не верит ему. Но я не чувствую этого от Вас, потому что знаю, что Неджи Вам как сын, и Вы сделаете для него не меньше, чем для своих дочерей.       Как только последнее слово слетело с ее уст, Анами ощутила легкое дуновение прохладного ветра, вопреки прежней царящей тишине вокруг. Подобный разговор не нравился не только ей и Хиаши, но человеку, который также замешан в нем, хоть и не был помянут именем. Предчувствуя его скорое появление, Хокано не могла даже представить, как будет оправдываться перед ним. Хизаши, однозначно, был против воли старейшин Хьюга, однако все равно смирился с судьбой своего сына. Анами понимала, что вполне способна возмутить его душу, но все равно не могла молчать.       — Вы лучше меня знаете, как он изменился, — продолжила девушка, заметив, что недовольство на лице Хиаши уже сменилось другим выражением.       — Он стал тебе дорог…       Задумчиво озвучив свое наблюдение, Хиаши уже наблюдал полное согласие в ее глазах. Ей все равно с трудом дался этот разговор, хоть она и держится слишком смело, говоря с ним на равных. Но если она и вправду думает уже по-взрослому, то Хьюга обязан и воспринимать ее так же.       — Я видела его боль. Прочувствовала на себе все, через что пришлось ему пройти, и поэтому… я не смогу отступить, пока не добьюсь того, чтобы…       — Главная ветвь будет предупреждена.       Анами замерла, задержав взгляд на его лице. Готовясь к новой попытке его убедить, она слишком внезапно получила его согласие. До сих пор не веря в то, что ей это удалось, Хокано не могла подобрать и слова, чтобы хоть как-то его отблагодарить и снова извиниться за свою неблагодарную дерзость.       — Я скажу об этом сегодня. На собрании, — продолжил Хьюга, так и не избавившись от той задумчивости в голосе. — Но… что касается причины? Это воля…       ― Нет, ― возразила девушка, понимая о ком он подумал и уже наблюдая именно того человека за его спиной. ― Хизаши-сан крайне недоволен моим поступком. Он до сих пор уверен, что не искупил смертью свои непростительные мысли. Он, как и Вы, был против того, чтобы идти вопреки воле вашего отца и Совета, хоть и был зачинщиком семейных конфликтов.       ― Предполагаю… — начал Хиаши, искренне поражаясь прямолинейности этой девушки, — тебе об этом много что известно.       ― Мне известно все. Он благодарит Вас за то, что Вы приняли его сына, как родного, несмотря на то непонимание, что между вами было.       ― Он не только принял его, но и воспитал из него достойного и справедливого человека, — раздался голос Хизаши, который положил руку на плечо старшего брата, находясь позади него.       Хиаши вздрогнул, ощутив легкое, едва уловимое прикосновение, после чего обернулся, увидев впереди лишь пустоту. Осторожно вернув взгляд на девушку, он уже задал интересующий его вопрос глазами.       ― Да, это он, — подтвердила Анами, прислушиваясь к тому, о чем говорит Хизаши. — Сейчас Ваш брат стоит за Вами. И даже если понимает, что это невозможно, он чувствует, что Вы с ним еще увидитесь. Хизаши-сан скажет Вам то, что не успел сказать тогда, лично.       — Как и я… — тихо протянул Хиаши, — я тоже многого не успел сказать ему и…       — Вам не за что извиняться, — снова ответила Хокано, чем вызвала новое удивление на лице мужчины.       И, увидев это очень скрытное недоумение, которые уже видела на лице одного человека, Анами вспомнила его. Сын похож на отца, как и отец имеет совершенно точное сходство с братом. Тогда он подумал о том, что она читает его мысли. И это был единственный раз, когда Хьюга Неджи выглядел до боли нелепо, но мило, как и его дядя сейчас.       — Я не читаю мысли, Хиаши-доно, — пояснила она, не сдержав легкой улыбки, — об этом говорит мне он. Каждый раз, когда проводите службу в память о нем, он всегда рядом с Вами. Он просит Вас не винить себя в том, что произошло. Хизаши-сан счастлив, что смог спасти Вам жизнь, как Ваш брат, а не как второстепенный представитель. Клановому неравенству нет места там, где речь идет о семье.       Понимая, что и эти слова были переданы ему родным братом через Хокано, Хиаши задумчиво кивнул. Он и подумать не мог, что, узнав на последнем собрании совета деревни о том, что в клане Хокано есть кто-то с подобными способностями, Хьюга уже предстоящим вечером увидит их в действии.       — Спасибо, что выслушали, — подала голос Анами, чем отвлекла от тех размышлений. — Я отняла у Вас время, за что приношу свои извинения. И простите, что все-таки решилась на подобный разговор с Вами.       — В твоих целях вовсе не было желания оскорбить или навредить кому-то. Я должен был выслушать тебя. Не извиняйся.       — Анами-сан, ты еще здесь?       Анами обернулась, услышав Хинату, которая направлялась с подставкой и чайным сервизом к ней и отцу.       — Я думала, что ты уже ушла, — тихо заметила девушка, встав рядом с подругой, и посмотрела на Хиаши. — Отец… Вы в порядке?       — Да, — Хиаши поднес кулак к губам, прокашлявшись, — меня ждут на собрании. Скажи Ханаби, чтобы не оставляла своих гостей без присмотра. Церемония еще не окончена, пока солнце не сядет.       — Да, конечно, — Хината кивнула, повернувшись к Анами. — Останешься еще с нами?       — Прости, — Хокано виновато улыбнулась, старясь не думать о том, что кое-кто уже может вернуться сюда с минуты на минуту, — я не могу. Завтра рано утром мне уже нужно отправляться.       — О, да… твой перевод, — вспомнила Хината, опустив глаза на поднос, — т-точно. Я и Ханаби-чан очень будем скучать по тебе.       — Как и я… без вас.       Хината, не в силах прогнать грусть и ответить, просто кивнула. Но сделав пару глубоких вдохов, она подняла глаза, чтобы напоследок взглянуть на подругу:       — Береги себя, Анами-сан.       — Хорошо. Мне уже пора. Спасибо за приглашение, я очень приятно провела с вами время.       — Ты не пойдешь одна, — обратившись к удивленной Хокано, Хиаши обернулся к веранде. — Неджи, проводи Анами. Уже поздно.       Девушка замерла, с непониманием посмотрев за спину Хиаши. По веранде, выйдя из комнаты для клановых собраний, шел Хьюга, который уже вернулся с Хакагурой от Совета Старейшин. Услышав обращение дяди, Неджи остановился, после чего кивнул, ответив на его просьбу. Успев заглянуть ему в глаза, Анами не смогла понять, какие чувства он испытал при виде нее.       ― Не стоит, Хиаши-доно, — тихо обратилась к нему Хокано, следя за тем, как Хьюга уже спустился с веранды. — Я и сама могу…       ― Мне непозволительно отпустить тебя одну, ― ответил Хиаши, вернув на нее взгляд. ― Уже темнеет. Люди, стоящие за наемными шиноби, еще не найдены. Тебе опасно ходить по деревне одной.       Странно, но Неджи даже сейчас не позволил ей понять, как он отнесся к сложившейся ситуации. Не имея возможности и сил возражать главе Хьюга Ичизоку, Анами, как и его племянник, смиренно решила принять его волю. Девушка сделала глубокий вдох перед тем, как последовать за Неджи, который уже направился в сторону ворот поместья.       Кажется, в этот вечер чайная церемония проходила не только в Хьюга Ичизоку. Иначе чем еще можно было бы объяснить совершенно пустые улицы? Анами шла по деревне и не узнавала эти места, словно все в этом месте обернулось против нее. И тишина, которая царила в саду, где она говорила с Хиаши, следом пошла за ней. Но спустя несколько минут непростой дороги домой, Хокано стала слышать шелест листвы деревьев и чувствовать легкое дуновение свежего ветра.       Предпочитая с самого детства молчаливые прогулки, в этот раз Анами столкнулась с тем, что начала пересматривать свои предпочтения. Молчание еще никогда не испытывало ее терпение настолько, что она уже просто не в силах с этим бороться. Не зная, куда пристроить свои руки, взгляд и мысли, девушка тяжело вздыхала и, от этого невыносимого волнения, сильнее сжимала локоть. Но со временем ей стало легче все это переживать. Может, от того, что они уже приблизились к поместью Хокано Ичизоку, или от того, что привыкла к этой тишине, Анами все-таки взяла под контроль свои чувства и мысли. Однако спустя несколько секунд возникло препятствие, когда Хьюга, идущий впереди нее, остановился.       — Ты сама позволила ему сделать это?       Анами остановилась, подняв глаза, и не без труда взглянула на него. Не торопясь с ответом, она предпочла молчаливо задуматься над его вопросом.       ― Кому? — тихо и с искренним непониманием поинтересовалась девушка, на что Неджи пришлось терпеливо вдохнуть.       — Ты знаешь… «кому».       Хокано снова не дала ответа так, как давала их раньше — быстро, лаконично и четко. И это видимое спокойствие, которым Хьюга пытался прикрыть свои истинные чувства и настроение, однозначно, с минуты на минуту сдаст.       ― Что именно я позволила ему сделать?       Неджи знал, что подобная попытка все выяснить, может привести его в тупик или к новой причине того, что они поругаются снова. Но он удивительным образом смог запастись терпением, чтобы разобраться в том, о чем с таким нежеланием думал. Поэтому он снова сделал глубокий вдох, с трудом сохраняя спокойствие, чтобы ей ответить.       ― Тебе это так же известно.       ― Нет, — сразу же возразила Хокано, продолжая говорить с прежней уверенностью. — И понятия не имею, о чем ты.       ― Я говорю о том, — начал Хьюга, попрощавшись со своим терпением и подступив к ней, — за чем застал тебя и твоего напарника.       — Почему ты спрашиваешь меня об этом?       Окружающая их вечерняя тишина только усиливала неприятные ощущения от их молчания между вопросами, которые он ей задавал. Только позволив себе резкое движение к ней, Неджи осознал, что снова не справился с собой. Помня о том, что каждая попытка чего-то добиться от нее является настоящим риском, Хьюга решил постараться снова.       — Потому что это важно… для меня.       — Важно? — повторила Анами, бесполезно следя за тем, что скрывают его глаза. — Ты говорил, что тебе неинтересно, и чтобы я не старалась тебе все объяснить, потому что моя жизнь отныне тебя не заботит.       И новая попытка хоть что-то увидеть в тумане его глаз только подтвердила всю свою бесполезность. Сколько бы она ни смотрела, все равно ничего не сможет разглядеть. И причина этого заключается вовсе не в том, что солнце уже скрылось за горизонтом, отчего вокруг сразу же стало темнее.       Пустая, безлюдная улица, идущая вдоль не менее неприметно серой стены, что ограждала поместье Хокано Ичизоку, не успела окунуться в предночную темноту, как зажглись фонари. Однако если бы их в этот момент окружал свет самого солнечного и ясного дня, Анами и тогда бы ничего не увидела. И это заставило ее задуматься. Возможно, если перестанет сопротивляться и угождать своей обиженной гордости, она сможет хоть что-то понять в его мотивах.       — Что будет, — тихо начала Хокано, решив предпринять попытку его понять, — если ты узнаешь правду?       — Все зависит от того, какой она будет.       Теперь тяжело захотелось вздохнуть и ей. Отличаясь недетской сообразительностью с юных лет, Хьюга все же в данный момент демонстрирует полное ее отсутствие. «Он либо ничего не понял, либо просто не хочет понимать», — мысленно подытожила Анами, отчего ее усталость не могла не проявиться в ее голосе.       — Я же говорила тебе — то, что ты увидел, вышло случайно. Я не была инициатором этого. Шикамару просто…       — Выходит, снова он?       Его упрямое и очень нетерпеливое желание вытянуть из нее новые объяснения, а возможно, и извинения, не позволили ей продолжить. Впервые, находясь в слишком непонятной и необъяснимой ситуации, Анами поняла, что, как ни крути, ее позиция всегда будет проигрышной. Все же это не в ее правилах — объясняться, обвиняя других. Он должен сделать выводы сам после того, как она озвучит лишь часть полного ответа на его вопрос.       — Нет, — чуть неуверенно, но уже смиренно возразила Анами, — он не виноват.       — Тогда кто, если не он?       — Я. Все случилось по моей вине, потому что я сама это допустила.       Отсутствие какой-либо реакции на его лице и в глазах после ее слов отвело взгляд Хокано в сторону. Именно после того, как что-то скажет, человек чаще всего задумывается о последствиях. Это негласное правило распространяется и на поступки. Правильно ли? Уместно? Анами не успела серьезно задуматься о том, что перед тем, как отвечать ему необдуманно и нечестно, ей следовало бы все взвесить и определиться с тем, чего она хочет. Разумеется, ни о каком мире между ними в данный момент не может идти и речи, но она хотя бы должна постараться направить этот разговор к нему.       — Возможно, нам и вправду стоит поговорить, ― задумчиво произнесла девушка, следя за игрой теней от деревьев.       — О чем?       — О том, что происходит между… нами.       — Не думаю, что между нами что-то происходит.       Анами вернула взгляд на Хьюгу, столкнувшись с тем же отсутствием чувств и реакции на его лице. Сложилось впечатление, что он успел собраться не только с силами и терпением, но и с безграничным безразличием, которое постепенно начало калечить остатки ее самочувствия.       ― Тогда о том, что было.       ― Ничего не было, — ответил Неджи, вызвав легкую дрожь в ее теле.       — Ничего?       Сколько ни пытайся его в чем-то убедить, итог один. Она не обладает такими силами и терпением, чтобы бороться. Но Анами все же могла снова сказать ему, что он значит для нее больше, чем кто-либо, но природное упрямство и неслабо задетая гордость напрочь отбивали желание это делать. И откуда в ней остались силы держаться на ногах и говорить с ним? Задавая этот вопрос, Хокано нуждалась в ответах и на другие, которые вызывали неприятные и очень больные воспоминания. Ей пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сдержать слезы.       — Резиденция Песка предлагала мне контракт на службу в их администрации. Отказав им тогда, я все же решила согласиться сейчас. Хоть и знаю, что там я буду в безопасности, но понимаю, что не в такой, как… с тобой.       ― Даже странно, почему ты отправляешься туда одна. Без своего «просто напарника».       Было глупо надеяться, что он ничего не скажет про это. Хотя, прекрасно зная, на что он способен, Анами даже и мысли не допускала о том, что любой разговор с ним может пройти мирно. От усталости и боли, которые с каждой секундой сильнее сжимали ее сердце, девушка не сдержала очередного тяжелого вздоха.       ― Исходя из твоих слов, тебя не должно это волновать. Спасибо, что проводил.       Не желая больше о чем-либо с ним говорить, Анами двинулась вперед, чтобы обойти его и продолжить путь домой. Молясь про себя о том, чтобы он позволил ей спокойно пройти мимо него, Хокано уже чувствовала подкравшееся к ней волнение.       ― Я бы не спрашивал, если бы меня это не волновало.       Хьюга ступил вслед за ней, осторожно обхватив ее запястье, чем не позволил ее волнению разойтись до настоящей паники.       ― Неджи, ты… ― с искренним непониманием начала Анами, повернувшись к нему, ― ты слишком противоречив и импульсивен. Сам же говорил, что это проигрышная позиция. Порой тебе надо прилагать слишком много усилий, чтобы держать себя в руках.       Что не помешало бы и ей. Его противоречие сбивает ее с толку до того, что она и сама начинает противоречить самой себе. Говорит не то, что думает, делает не то, что хочет. И все началось именно с того момента, когда без особого сопротивления она позволила ему сбить себя с толку и воспользоваться своим слабым состоянием. Окунувшись в водоворот из нежных и трепетных чувств, Анами и подумать не могла, каким мучением обернется их поцелуй через некоторое время.       ― Ты дал мне клятву, а затем и вовсе… проклял меня… ― тихо продолжила девушка, опустив взгляд на его руку, что неслабой хваткой держала ее. ― Ты проклял меня, когда поцеловал в том саду. Кажется, я сделала бы все, чтобы снова тебя ненавидеть, но понимаю, что это бесполезно и… бессмысленно.       ― Ты себя недооцениваешь, я уверен, ты неплохо в этом преуспеешь. Снова.       ― Даже если преуспею, то все равно не так, как ты. Мне стоит поучиться у тебя, но боюсь, что уже нет времени на подобные уроки.       Чувствуя тепло и неприятную боль от его руки, Анами подняла свою, наивно полагая, что он выпустит ее. Однако Хьюга мертвой хваткой схватился за ее запястье и бесконтрольно сжимал его сильнее, когда она сопротивлялась.       ― Отпусти, ― прошептала Хокано, пытаясь освободиться с помощью другой руки.       Но на эту слабую и безуспешную попытку избавиться от его хватки, Неджи ничего не стоило, как схватить ее и другую руку. Лишив ее последнего шанса отступить от него, он вместе с этим же избавился от всего, что могло бы отвлечь их от разговора.       ― И по какой причине тебе так хочется снова меня ненавидеть?       С нежеланием смотря на свои обездвиженные запястья, Анами постаралась проглотить новый ком боли. Не желая отвечать на слишком очевидный вопрос, ответ на который не меньше является очевидным, Хокано потянула руки на себя. Но от того, что Хьюга, в отличии от нее, прочно стоял на ногах, она подступила к нему. Не просто взялся, а буквально вцепился в ее руки, оттого и не двинулся ни на шаг.       ― Не думаешь, что ей может быть больно?       Анами вздрогнула, услышав голос Шикамару, который подходил к ним. Она отвела взгляд в сторону, повернув голову к плечу, и встретилась с обеспокоенными глазами напарника.       ― Шикамару? ― тихо протянула Хокано, сглотнув от волнения. ― Почему ты…       ― Ты говорила со мной, а не с ним.       До опасного тихий и спокойный голос Хьюги вызвал в ней не простую дрожь, а самый настоящий холод, пробирающий тело и душу. И как долго он сможет продержаться в этом состоянии? Решится ли отступить? Или так и будет настойчиво говорить о своем, силой заставляя ее слушать и отвечать?       ― Ты всегда причинял мне боль, ― тихо ответила Анами, заглянув ему в глаза, ― но все эти детские обиды — ничто, по сравнению с тем, что я испытала за прошедшую неделю. Я просто… не хочу тебя видеть. И ты испытываешь то же самое по отношению ко мне. Ты можешь возразить, но… сам понимаешь, что я говорю правду. Тебе становится плохо только от одного моего вида. Поэтому ради своего покоя и твоего самочувствия я хочу уйти.       Хьюга нахмурил брови, впервые за все это время проявив настоящую реакцию противоположную его безразличию. Возражая ей лицом и взглядом, Неджи способен был смириться с любым ее заблуждением, но только не с этим.       ― Сколько еще раз мне необходимо спасти твою жизнь, чтобы ты не видела во мне врага, а поняла, что для меня значишь?       ― Ничего… ― прошептала Хокано, покачав головой. ― Ты сделал все, чтобы я в этом убедилась. Ни я, ни моя жизнь для тебя совершенно ничего не значат.       ― Это не так, ― возразил Хьюга, стараясь собрать остатки спокойствия, которые уже растратил, говоря с ней.       Но как бы он ни пытался, все равно успокоиться самому и переубедить ее уже не было возможности. Упрямство и гордая глупость, которой она стала отличаться с недавнего момента, уже серьезно искалечили его самоконтроль. Однако наблюдая то, как он борется со своими эмоциями, Анами уже окончательно убедилась в своих же словах, не дав Хьюге и малейшего шанса это исправить.       ― Так, ― в ответ возразила она, спровоцировав его новую хватку, которая мгновенно усилилась. ― Я не понимаю, по какой причине ты продолжаешь это отрицать.       ― Разве у меня есть причина этого не делать? ― поинтересовался он, склонившись к ее лицу. ― Я говорил, что не позволю тебе обвинять меня в том, о чем ты и понятия не имеешь.       ― Тогда почему? ― нервно бросила Хокано, с трудом сдержав желание и вовсе повысить голос.       Каждый терял остатки сдержанного спокойствия, о чем говорили их движения, взгляд и голос. Девушка снова попыталась вскинуть руками, но его каменная хватка ни на миллиметр не позволила ей двинуться и приблизить себя к свободе.       ― Почему ты просто не отпустишь меня и…       ― Я не могу, ― тихо ответил Хьюга, чем вызвал новое непонимание в ее глазах, ― потому что…       Непростая и не очень приятная обстановка между ними осторожно обернулась в напряженную, наполняясь нездоровым, паническим ожиданием. Что, если скажет правду, это даст хоть какое-то оправдание тому, что он себе позволял? Неджи еще никогда так не сомневался и не решался на что-то с таким волнением и страхом. Ведь именно он не дает ему сил продолжить начатое, смотря в ее наполненные непониманием глаза. И это был страх, с которым Хьюга ни за что бы не решился столкнуться ― страх быть отвергнутым и непонятым.       ― Потому что я…       Повторив это с нескрываемой нерешительностью в голосе, Неджи неосознанно сжал руки девушки сильнее, чем сбил ее ожидание вызванными дискомфортом и болью, на что она даже тихо вскрикнула. Но для Хьюги подобного рода проявление слабости стало необходимым перед тем, что он пытался сказать.       ― Я…       ― Да что с тобой творится? ― подал свой голос Шикамару, подойдя к ним. ― У нее ведь уже руки побелели.       Вмиг осознав и вспомнив, кому принадлежит этот голос, Неджи вздрогнул. Трезвость мыслей и разумность вернулись к нему только для того, чтобы напомнить о том, что он действительно причиняет ей боль. Он осознал, что если не опомнится, то от своей ярости и гнева рискует и вовсе сломать ей руки, поэтому выпустил их. Однако все равно эти чувства уже стоит куда-то деть.       ― Ты… ― прошипел он, резко повернувшись к Наре, который замер на месте от его взгляда. ― Какого черта ты здесь забыл?       Полностью погруженный в шок и удивление, Шикамару не спешил с ответом. Пытаясь сопоставить образ того, с кем был знаком раньше, и с тем, на кого смотрит сейчас, Нара с непониманием перевел взгляд на Анами.       ― Н-неджи, ― с тихим укором обратилась к нему девушка, чем снова вернула его тяжелый взгляд на себя.       ― Что? ― ответил он с холодным покоем в голосе, который и в этот раз вызвал в ней дрожь. ― Я задал неуместный вопрос?       ― Нет, но… ― неуверенно начала Анами, сглотнув от волнения и прижимая к груди руку, что болела сильнее другой, ― не мог бы ты не выходить за…       ― Рамки приличия и субординации? Боишься, что подобный тон расстроит его? Хорошо, ― терпеливо протянул Неджи, решив перефразировать свой вопрос.       Он снова, не без резкости в движениях, повернулся к застывшему на месте Наре, который как бы ни старался, но не мог узнать товарища даже сейчас.       ― Что тебе нужно?       И вместо того, чтобы ему ответить, Шикамару снова посмотрел на нее. Неджи готов даже был щедро проявить терпение и некоторое «уважение» к нему, как к товарищу, с которым ему доводилось биться плечом к плечу. Но Нара делал все, чтобы Хьюга и дальше продолжал выражать к нему не самые теплые чувства. Собственно, ни о каких приятных и теплых… не может идти и речи, стоит Неджи вспомнить ту картину, что он увидел не так давно.       ― Я, ― начал Шикамару, вернув взгляд на Хьюгу, ― пришел, чтобы с ней поговорить и…       ― Поговорить? ― вскинув брови и усмехнувшись, повторил Неджи. ― Значит, в ее палате ты так с ней и не наговорился?       Нара вскинул брови в удивлении, но спустя несколько секунд недовольно нахмурил их. Осознав, что подобным поведением и словами Неджи оскорбляет не только его, но и Анами, Шикамару счел необходимым не позволять ему это. Теперь и вовсе он может отвечать Хьюге так, как тот этого заслуживает.       ― Кажется, ― серьезно начал Шикамару, готовясь к любой реакции от него, ― это не твое дело, что я делал с ней в ее палате.       Стоило ему закончить, как реакция, о которой он успел подумать, уже явила себя. Ответ Нары не только лишил Хьюгу остатков собранности, но и сбил с толку саму Анами. Но если она могла осознанно воспринять это, как ответ-противодействие на неспокойное поведение Неджи, то последний уже окончательно позволил своим эмоциям взять вверх, сократив расстояние между ним и Шикамару.       ― Н-нет… ― с испугом прошептала Хокано, успев втиснуться между ними, ― пожалуйста, пре…       Готовясь к тому, что ей придется убеждать лишь одного, Анами столкнулась с тем, что и второй отказался себя сдерживать. Хьюга не единственный, кто лишился терпения. Отказавшись от варианта решить все более мирным путем, Шикамару уже не скрывал отсутствие своего прежнего настроения. Как только Неджи сделал к нему шаг, Нара ответил тем же.       ― Прекратите, ― упираясь ладонями в грудь Хьюги и Нары, Анами уже понимала, что не сможет их долго удерживать.       ― Не слишком ли много, для простого напарника по службе, ты себе позволяешь? ― с прежним холодным недовольством поинтересовался Хьюга, смотря на Шикамару.       ― То же самое могу спросить и у тебя.       Получив от него скорее замечание, чем ответ, Неджи задержал взгляд на лице Нары, наблюдая, как настроение того портится с каждой секундой. Но по-прежнему показывая, что так и не получил объяснений, Хьюга не задумываясь решил добавить.       ― Мне повторить свой вопрос снова? Судя по твоим предыдущим ответам, ты понимаешь, о чем тебя спрашивают, только со второго раза.       ― Вот же… ― нахмурившись, протянул Шикамару и сделал шаг вперед. ― Я и не думал, что стану человеком из числа тех, кто захочет намылить тебе шею.       ― Можешь попробовать стать тем, кому это удалось.       Ответные шаги с обеих сторон привели к тому, что Хокано оказалась уже зажата между ними, но все равно продолжала безрезультатно расталкивать их. Однако ни одного, ни другого это не смущало.       ― Почему бы и нет? ― ответил Нара, сжав кулак до хруста. ― Мне уже не терпится…