Вместо молитвы

      ― Надрать твой напыщенный…       ― Хватит! ― перебила напарника Анами, уже не имея сил держать их на расстоянии друг от друга. ― Прошу… в-вас…       Хокано нахмурилась от боли, схватившись за голову. Боль, на которую еще несколько минут назад не было и намека, чуть не сбила ее с ног. Разволновавшись от этой напряженной и очень нервной ситуации, Анами только прибавила к своему нестабильному состоянию новую проблему, отчего последние бессонные ночи дали о себе знать.       ― Осторожно, ― Шикамару обхватил плечи девушки, когда та шатнулась вперед, не позволив ей упасть.       ― Я… ― прочно выставив вперед ногу, Анами вернула себе координацию и равновесие, ― я в порядке. Все… хорошо.       ― Да, я вижу, ― хмуро протянул Нара, вернув взгляд на Неджи. ― Доволен? Этого ты добивался, хватая ее за руки и заставляя волноваться?       На этот раз никаких острых замечаний и ответов от Хьюги не было. Обеспокоенный ее состоянием не меньше, чем сам Шикамару, Неджи и не думал пытаться себя оправдать, так как понимал, что действительно виноват. Он не исключал своей полной вины за то, что сейчас произошло, также успев вспомнить и то, что было. «Ты всегда причинял мне боль…» Как бы ему ни хотелось, чтобы это было неправдой, но в этих словах все же заключалась действительность, имеющая место быть. Если он обидел ее и причинил боль своей грубой резкостью в последнюю их встречу, то сейчас снова это сделал.       ― Пожалуйста, ― начала Анами, повернувшись к Хьюге, ― мы ведь уже все обсудили. Тебе не нужно снова спасать мою жизнь. Чтобы я не видела в тебе своего врага и поверила в то, что моя жизнь хоть что-то для тебя значит, тебе достаточно просто не вмешиваться в нее.       Довольно часто встречаются ситуации и положения, пребывая в которых, человеку просто нечего сказать. Поэтому Неджи и в этот раз не нашел, что ответить. К тому же, еще никто не отменял правило того, что не только за свои поступки, но и за слова надо отвечать. Поэтому, стараясь отныне думать перед каждым своим словом и решением, Хьюга пришел лишь к одному.       Ничего не услышав от него напоследок, уже спустя мгновение Анами видела перед собой пустоту. Не имея сил, чтобы отвернуться и продолжить разговор с напарником, Хокано продолжала смотреть на место, где стоял он. Тяжесть и боль, что довольно настойчивым образом давят на плечи, уже стали привычным для нее состоянием. Даже если вел себя с ней нагло и грубо, Хьюга каким-то образом наполнял приятным, теплым спокойствием ее тело и мысли. И как только потеряла их, Анами ощутила в груди пустоту. К горлу подкатил ком. Душевная боль еще никогда не лишала ее физических сил. Но ей пришлось прийти в себя и собраться, когда по щеке пробежала слеза, которую она вовремя смахнула.       ― Я и представить себе не мог, ― тихо начал Шикамару, подступив к ней, ― что это будет…       ― Не бери в голову… — вторя его тихому и осторожному тону, Анами повернулась к нему. — Он подвергся стрессу не меньше меня. Пройдет время, он станет прежним. Надеюсь.       ― Но может быть, мне все же попытаться с ним… хоть как-то поговорить?       ― В этом уже нет необходимости, ― уверила его девушка, снова прикоснувшись ко лбу. ― Никому и ничего объяснять не нужно. Особенно ему.       Шикамару не видел ее в таком состоянии, даже когда она лежала в госпитале. Кажется, во время воздействия на нее техники Шу Анами чувствовала себя намного лучше, чем сейчас. И Нара даже представить не мог, что может сделать для нее.       ― Ты выглядишь…       ― Ужасно? ― задумалась Хокано и опустила руки, посмотрев на него.       ― Расстроенной, ― тихо продолжил он, вызвав на ее лице легкую, едва ли не вымученную улыбку.       ― Скорее, очень уставшей. У меня был трудный день и…       ― Шикамару, да обними же ты ее наконец!       Следующая секунда вызвала у обоих внезапное удивление и неудержимый, спонтанный интерес. Шикамару обернулся, увидев Ино, выглядывающую из-за угла здания. Анами заглянула за плечо напарника и уже наблюдала очень странную картину. Ино пыталась снова что крикнуть Наре, как на ее губах оказалась мужская рука, которая затянула ее обратно за угол.       ― Ино и… Чоджи? — удивленно протянула Анами. ― Что они…       ― Вот и мне бы знать об этом, — Нара нахмурился, с недовольством смотря на противоборство за углом. — Что вы там делаете? Я же сказал, что догоню вас.       ― Ты безнадежен, ― раздался голос Ино, которая кричала в ладонь Акимичи, периодически освобождая свои губы. ― Ну сколько можно стоять, как…       Не позволив ей и дальше выкрикивать подобные комментарии, Чоджи выглянул из-за угла и неловко извинился. Волоком затаскивая напарницу обратно за угол, Акимичи все-таки смог добиться ее молчания.       ― Она все так же… без тормозов, ― Нара тяжело вздохнул, провожая уходящих напарников взглядом.       ― Так все же, ― подала свой голос Анами, заставив его к ней повернуться, ― почему ты пришел?       ― Хотел еще раз извиниться и пожелать тебе удачи. В Песке нелегко, особенно в их резиденции. Там очень специфичный коллектив и… кажется, тебе может быть там непросто первое время, по причине того, что т-ты…       ― Девушка? Вот как… ― Анами улыбнулась, заставив напарника смутиться. ― Ты все же помнишь об этом.       ― Да, — он смущенно и неловко прочистил горло, потирая шею и отводя взгляд в сторону, — помню. Прости. Мне следовало быть более внимательным и осторожным в тот вечер. Кажется, я единственный человек, от работы с которым, тебе становилось только хуже.       ― Не волнуйся. Временами это было не так.       ― Временами? ― повторил Нара, не сдержав усмешку. ― Во мне лени столько не соберется, сколько в тебе прямолинейности. Но все равно из всех моих напарников, только с тобой я могу работать непрерывно и слаженно. Хоть и звучит это… неправдоподобно.       ― После всего, что мы пережили во время службы и того, что тебе стали известны мои… личные переживания, думаю, я могу назвать тебя не просто напарником или товарищем, а даже другом.       ― О, — тихо протянул Шикамару, избавляясь от прежней неловкости в голосе, — думаю, я тоже назвал бы тебя своим другом.       ― Поэтому, кажется, невербальная тактильная коммуникация, о которой сказала Ино, была бы уместна. В этот момент.       ― Что? Невербальная… ― с непониманием повторил парень, озадаченно нахмурившись, ― коммуникация?       ― Процессы и инструменты, которые используются человеком в целях выражения своих эмоций и передачи информации без применения речи и языка. В общем… я говорю про объятие. Ведь все друзья прощаются подобным образом, конечно, есть и рукопожатие, как еще один из инструментов, но тот факт, что я девушка, а ты…       Увлекшись своим объяснением, Анами упустила момент того, как Нара сократил расстояние между ними и, обняв ее за плечи, прижал к себе. Впав в мимолетный ступор, Анами лишь успела открыть рот, не зная, что хочет или должна сказать.       ― Ты была бы лучшим в мире другом, если бы молчала, — заметил Шикамару, почувствовав, как она осторожно коснулась его жилета в ответ, ― хоть иногда… временами.       И все же, вопреки ее не самому положительному убеждению в том, что с помощью тела можно кого-то и в чем-то убедить, Анами поняла обратное. Уже не впервые встречаясь с тем, что простое объятие, в прямом значении этого слова, забирает все переживания, Хокано почувствовала это и сейчас. Возможно, это причина того, что она слишком много и часто все держит в себе. Но то, что тепло ее близких людей помогает ей бороться с болью, это точно. Пусть такое тепло не укрывает ее так, как тепло человека, которого она постарается забыть, но дефицит его присутствия и вида ей все-таки поможет, однозначно.       Попрощавшись с Шикамару, Анами смогла продолжить путь домой, до которого оставались считанные десятки метров. Первые несколько шагов дались ей слишком просто и легко. Девушка шла вперед с чувством того, что все, действительно, будет так, как она и запланировала. Отныне никакие проблемы и неприятности в ее жизни не будут портить ее настроение и отравлять мысли. Она будет жить так, как ей самой того захочется. Все-таки это не конец: потеря одного из людей, которого она уже успела отнести к дорогим и близким. Может, все, что до этого было, ей просто показалось и никаких сводивших ее с ума чувств не было? Она спала и видела очень страшный неприятный сон, в котором судьба подкидывала ей испытания, успевая при этом потешиться и посмеяться над беспомощностью девушки.       Анами почти удалось поверить в эти глупые, но необходимые объяснения и причины, но подувший прохладный ветер решил поступить по-своему. Хокано нахмурилась от боли в руках, когда дуновение ночного ветра вызвало в ее теле легкую дрожь и вынудило обхватить себя за плечи. Ощущая поддержку человека, который несколько минут назад одним объятием помог забыть ей о боли и одиночестве, она по необдуманной глупости вспомнила того, кто эту боль причинил.       Многие ли испытывали сильное и слишком неожиданное желание исправить все и сразу? Как много людей, находясь в беспомощном состоянии, были готовы лезть из кожи вон, только бы исправить последствия, которые их окружили? Задаваясь этими вопросами, Анами от себя самой скрывала возникшую необходимость все изменить. Несколько секунд назад веря в то, что одиночество ― это неизбежная часть ее жизни, сейчас она уже хотела добиться обратного, потому и остановилась. Именно уже сказав то, что сказала ему, Хокано поняла, что это не то, чего ей хотелось. Но что бы исправили ее слова о том, что он для нее значит? Ей бы удалось прыгнуть выше той, о ком он думал, когда заполучал ее поцелуи? Разве можно своим ненужным и бесполезным признанием изменить его отношение к себе?       ― Нет, ― тихо ответила на свой вопрос девушка, усиливая хватку в плечах.       Но даже осознавая эту непоколебимую реальность, Анами уже успела подумать о том, чтобы отправиться вслед за ним. Было бы унизительно, неправильно и страшно говорить ему о своих чувствах, однако ее мало на тот момент будет это заботить. Даже если снова схватит ее за руку или за плечо, высказав о ней все, что думает, она выстоит и стерпит. Если это цена за возможность открыться и сказать ему обо всем, то…       ― Нет, ― снова повторила Анами, отвечая на свой новый возникший вопрос.       «Выстоять и все стерпеть»? И когда же себя она начала любить меньше, чем его? Хокано с чувством настоящего позора и стыда прикрыла ладонью лицо, желая и вовсе ударить себя по нему. Для того, чтобы все исправить, надо просто не думать о нем и о том, что произошло. Это будет первый шаг к ее, своего рода, исцелению. Излечению, если более точно выражаться, потому что эти «чувства» стоит воспринимать, как неприятную болезнь, простуду… аллергию, которую она слишком внезапно приобрела. «Подхватила», ― мысленно поправила себя Анами, нервно сглотнув и продолжив путь.       Уже войдя во двор, где вовсю царила ночная тишина, Хокано поняла, что причины у этой тишины были далеко не природные. Ступив на веранду, девушка не решилась открыть дверь, так как заметила свет на кухне. Если весь дом уже погружен в темноту, то вполне вероятно, что родители просидели там с самого вечера.       ― Сури, прошу, успокойся и выпей воды, ― Хицоку поставил на стол стакан с разбавленным успокоительным, ― твою головную боль от высокого давления ни одно обезболивающее не возьмет.       ― Когда у меня поднималось давление? ― недовольно протянула женщина, прикоснувшись к стакану.       ― Оно поднимается у тебя сейчас. Тебе не следует говорить с ней об этом.       ― Но я буду с ней говорить, ― возразила Сури, отпив успокоительное после этого, ― сейчас.       ― Отец?       Войдя на кухню с веранды, Анами первым увидела его, так как мужчина стоял к дверям спиной. Затем, когда Хицоку обернулся, Анами встретилась взглядом с матерью, сидящей за столом.       ― Что-то… случилось?       Это едва походило на вопрос. Заметив не самый мягкий взгляд матери и молчание отца с ее появлением, Анами уже убедилась в том, о чем допустила мысль.       — Умеешь же ты удивить, ― хмуро начала Сури, поставив стакан на стол, ― дочь.       Еще не успела войти в дом, а уже кожей почувствовала накаленную и неприятную обстановку. Только недавно она оправилась от одной, как окунулась в другую. Не просто предполагая, а понимая, в чем дело, Анами сделала несколько неуверенных и осторожных шагов вперед.       ― Кажется, ― осторожно начала она, переведя взгляд с матери на отца, ― речь идет о новости, с которой Вас ознакомил Совет.       Он, в отличие от Сури, более располагал к себе и не выражал своего недовольства на лице, что было крайне редко. Обычно, в подобных ситуациях, девушка искала поддержки у матери, но в этом случае помочь ей мог только отец.       ― Удивительно, что, являясь твоими родителями, такое мы узнаем от других, ― тихо ответил Хицоку, повернувшись к супруге, которая встала из-за стола.       — Почему ты ничего нам не говорила?       Терпя легкое головокружение и боль, вызванные ее переживаниями, Сури довольно стремительно начала приближаться к Анами. Девушка от охватившего ее волнения отступила назад, затем отвела взгляд в сторону, не в силах смотреть на мать в таком состоянии, причиной которого была она.       ― Не смей опускать глаза, когда я с тобой говорю, ― строго заметила женщина, на что Анами вернула на нее взгляд, ― если бы мы узнали об этом намного раньше, он бы уже мог…       — Сури, ― перебил ее супруг и прикрыл собой дочь, встав напротив жены, ― как бы тяжело нам ни было, ей… тяжелее.       ― Не маленькая, справится, ― бросила женщина, попытавшись обойти супруга, но тот снова встал на ее пути. ― Хицоку, ты мой муж. Ты должен быть на моей стороне.       ― Я не только твой муж, но и ее отец, ― тише ответил мужчина, чем заставил жену задержать на нем взгляд, ― поэтому останусь на противоположной…       ― Это самоуверенное своевольство, из-за которого она все скрывала, ей досталось от тебя. А ты еще и с рук ей все спускаешь? Невероятно.       Понимая, что уже ничего не переубедит мужа, Сури бросила взгляд на дочь, которая снова опустила голову.       ― В чем дело? ― обратилась она к Анами. ― Тебе стыдно? От этого ты до сих пор не можешь посмотреть на меня?       — Простите, ― тихо ответила та, склонив голову ниже, ― я… я боялась, что…       Она внезапно замолчала, случайно вспомнив весь их разговор с начала. «Если бы мы узнали об этом на много раньше, он бы уже мог…», случайно или намеренно, но Хицоку оборвал жену, не позволив ей договорить. И теперь Анами не могла снова не уделить этому внимание. Удивление и интерес наглым образом вытеснили сожаление и чувство вины перед родителями, заставив девушку задаться этим вопросом.       — Вы сказали «он»… — начала она, встретившись взглядом с матерью. — О ком Вы?       — Ты узнаешь об этом сама, — ответил за супругу Хицоку, повернувшись к дочери. — Сейчас нас больше интересует, как давно ты…       Увидев его лицо, Анами попыталась посмотреть на мать, но та уже вернулась за стол. Успокаивало лишь то, что женщина не сможет услышать всего, если девушка будет говорить с отцом потише.       — С детства… — ответила она, вернув на него взгляд. — Но… тогда я мало понимала, что это. Не являясь частью чей-то техники, все, что я видела, не могло существовать в этом мире… Я не говорила вам, потому что боялась, что вы отведете меня в больницу, подумав, что я схожу с ума. Ведь это… это противоречило всем законам природы. Шло против того, чему учили меня Вы и книги. А когда мне стало известно о том, что в нашем клане и раньше рождались такие люди, оно прекратилось. Но, после моего восемнадцатилетия, все… снова началось.       Хицоку не без грусти и сожаления следил за тем, сколько переживаний и боли вызвали эти воспоминания у дочери. Он обхватил ее лицо, смахнув подступившие слезы, которые она не смогла сдержать. Но если отец уже был готов простить и смириться с молчанием Анами, то Сури стала разбираться в этом дальше.       ― Таблетки, которые я не могла найти в аптечке… ― тихо подала свой голос женщина, вспоминая те времена, отчего и в ее глазах уже невольно блестели слезы, ― ты лечилась сама. В тайне от нас принимала лекарства…       Она с болью в глазах посмотрела на застывшую дочь, молчание которой говорило само за себя:       ― Значит… такое доверие я к себе заслужила? По-твоему, я похожа на мать, которая скажет своему ребенку, что он… сумасшедший? Выходит, я тебя совсем… не знаю. Сегодня меня столько раз спрашивали о том, о чем я понятия не имела и не знала, что сказать в ответ. Я слушала о тебе и не верила, что это ты. Словно… у меня и вовсе… нет дочери.       Анами замерла от внезапно колющей боли в сердце, которую вызвали слова Сури. Не прошло и мгновения, как из глаз девушки побежали безутешные слезы отчаяния и страха. Тихо всхлипнув, она покачала головой. Увидев в глазах женщины настоящее разочарование, которое стерпеть не смогла, Хокано бросилась к ней, упав на колени возле нее.       ― М-мама… ― прошептала она, прикоснувшись к рукам матери и подняв на нее глаза, ― простите… Я знаю, что причинила Вам боль, н-но… если и В-вы откажетесь от меня, то… у меня уже никого н-не будет…       Сури с удивлением смотрела на дочь, которая уже не смогла отвечать ей взглядом. Анами спрятала лицо в руках и коленях матери, не контролируя и не заботясь о том, что может подпустить к себе истерику. Не в силах больше сдерживать всего, что ее беспокоило последние дни, Хокано с беспечной легкостью позволила обиде и страху лишить ее покоя.       ― Никого, ― тихо повторила она, вздрагивая от слез, ― н-никого…       Ведь эта боль, что стала давить на ее грудь и плечи с того момента, когда она снова попала в больницу, уже душила ее. Оставшись в коридоре и смотря в спину уходящего Хьюги, который дал ей слишком прямолинейный и честный ответ, Анами дотронулась до одиночества, что с силой сжало ее ладонь в ответ и держало ее до сих пор. Только матери под силу освободить ее. Даже зная о малом, она способна понять многое. Но увидев ту боль, что причинила ей, Хокано поняла, что должна все исправить, буквально вымаливая у нее прощение.       Стараясь смириться с тем, что его дочь унаследовала способность, которую с трудом можно назвать даром, Хицоку также должен был принять и ее слезы, которые сегодня увидел впервые. Мужчина тяжело вздохнул, протерев ладонями лицо, после чего снова посмотрел на вздрагивающую спину дочери.       ― Сури, ты, ― ощутив ком, от которого запершило в горле, Хокано тихо прокашлялся, чтобы продолжить, ― может… ты уже скажешь ей, что…       ― Дело не в том, что она услышала, ― тихо заметила женщина, через боль смотря на плачущую Анами, ― кажется… ее кто-то обидел.       Хицоку нахмурил брови, не сдержав желание подойти к жене и дочери.       ― Обидел? ― хмуро прошептал мужчина, позволяя своему волнению развить не самые положительные мысли. ― Кто?       ― Сейчас это не важно, ― решительно ответила Сури, смахнув остатки слез свободной рукой. ― Разведи ей успокоительное. Надо просто заставить ее прийти в себя. Анами?       Странно, что напуганная состоянием матери и тем, что ее тайна стала известна всей семье, Анами продолжила думать только о нем. Не понимая его поведения, возражения и слов, девушка все равно осталась наедине со своими мыслями и чувствами. Возможно, не останься Шикамару с ней после всего, что произошло, Хокано бы просто не дошла до дома. И все же ее решительности и сил хватило для того, чтобы это сделать, однако их стало недостаточно на столько, на сколько она планировала ими запастись.       ― Анами, прошу тебя, не плачь. Все хорошо… я с тобой.       Голос матери, который она услышала только сейчас, начал успокаивать ее. Ей не стоило забывать то, что она поняла только сегодня — проблемы перестают казаться нерешаемыми, если родные поддерживают и пытаются тебе помочь.       Очень нежно и осторожно, поглаживая дочь по голове, Сури помогла ей избавиться от холода в теле и невероятно сильной боли в сердце. Если эта боль и не исчезла полностью, то ее однозначно удалось заглушить. И теперь Анами снова может сделать вдох, чтобы набраться новых сил.       ― Прости, м-мама… я… разочаровала тебя, ― тихо начала девушка, неторопливо отстранившись от колен матери и подняв на нее взгляд, ― я думала, что ты… больше не хочешь меня видеть и…       Не сдерживая своих слез, Сури погладила дочь по щеке, на что та сразу же накрыла ее ладонь рукой.       ― Как ты такое можешь говорить, милая? ― ответила женщина, горько нахмурившись. ― Меня может разочаровать кто угодно в этом мире, но только не ты.       Хокано почувствовала и другую теплую ладонь матери, когда Сури обхватила ее лицо. Почти окончательно взяв свои эмоции под контроль, Анами все-таки снова позволила себе слезы, но только в этот раз они были вызваны счастьем и женской сентиментальностью, а вовсе не горем или болью.       — Я очень сильно тебя люблю. Что бы ты ни делала и ни говорила, — продолжила Сури, словив слезы, пробежавшие по щекам дочери, — я всегда буду гордиться тем, что ты у меня есть.       Анами облегченно выдохнула, устало расслабив напряженные плечи и опустив голову. Она бы и не подумала усомниться в том, что услышала, однако став слишком чувствительной и ранимой, девушка позволила своему отчаянию взять вверх. Впервые увидев мать в таком состоянии и связывая его со своим эгоистичным решением держать все в тайне, Хокано так сильно испугалась, что уже и не вспомнит того, с каким отчаянием и страхом бросилась к Сури. Но сейчас, ощущая ее заботливое тепло на щеках, Анами уверенно приходила в себя и возвращала свои растраченные силы.       — Но… — тихо продолжила женщина, наблюдая спокойствие и умиротворенность дочери, — ты ведь прекрасно знаешь, что обречена на одиночество.       Анами затаила дыхание от услышанных слов, которые больше вызывали недоумение, чем удивление. Взглянув на мать, она увидела все те же наполненные теплотой и заботой, глаза которые слишком ярко и громко противоречили тому, что коснулось ушей девушки. Она, однозначно, либо не так все поняла, либо и вовсе услышала не то, что Сури сказала на самом деле.       — Ч-что? — переспросила Анами, улыбнувшись матери рассеянной улыбкой. — Ты что-то…       Сури лишь тепло улыбнулась ей в ответ, не позволив договорить. Она склонилась к ее лицу и коснулась губами ее лба. Застывшая от прежнего непонимания и осторожного ожидания, Анами увидела, как женщина, не опуская ее лицо, отстранилась от нее и снова посмотрела ей в глаза.       ― Настолько никчемная и слабая, но так отчаянно и безответно любящая…       Сури по-прежнему улыбалась, заботливо гладя дочь по щекам, чтобы успокоить ее. Но последние слова, которые Анами услышала еще четче, чем первые, уже окончательно лишили ее возможности взять себя в руки. Неуместная забота, которой мать отвечала на ее ступор и шок, даже сейчас не выглядела наигранной и фальшивой. Казалось, что женщина просто не слышала, о чем говорит, продолжая вести себя как ни в чем не бывало.       — Он никогда не полюбит такую, как ты, — добавила Сури, на что Анами нахмурилась, освободившись от ее рук и поднимаясь на ноги.       Мягкое и заботливое выражение лица женщины сменилось на взволнованное. Она с непониманием смотрела на то, как дочь хмурит брови и отстраняется от нее. Сури осторожно поднялась со стула, боясь спугнуть или разозлить девушку, которая в считанные секунды переменилась в лице.       — Анами? — тихо обратилась к ней мать, отчего по телу девушки прошлась дрожь. — С тобой все в порядке?       — А с тобой? — в ответ поинтересовалась Хокано, уже сомневаясь в том, что говорит со своей матерью.       — Милая…       — Не подходи ко мне! — бросила девушка, отступив от женщины назад и заставив замереть ту на месте.       — Анами? — обратился к ней обеспокоенный Хицоку, вернувшись с веранды на кухню. — Что случилось?       — Папа…       Хокано подошла к нему, схватившись за его плечо и с опаской поглядывая на мать, не понимая того, как и что ему рассказать.       — С мамой… что-то н-не так.       — Не так? — удивился мужчина, накрыв руки дочери ладонью. — Боги… ты ведь вся дрожишь, Анами. Что у вас произошло?       — Ничего, — искренне удивляясь такому поведению девушки, ответила Сури, — я и слова не успела ей сказать.       — Ложь, — возразила Анами, усилив хватку на плече отца от волнения. — Т-ты сказала, что…       Она не решалась не только озвучить это, но и подумать. Живя этими мыслями последние дни, ее жизнь стала настоящим существованием. С трудом приходилось подниматься на ноги и идти, есть и пить, когда об этом просил медперсонал, родители и подруга. Анами из последних сил пыталась свыкнуться с тем, что ее любовь принадлежит лишь ей, не имея шансов на то, чтобы однажды стать взаимной. Хоть и привыкла к этой пустоте, что заполняет каждый сантиметр ее сердца, но Хокано больше всего боялась снова остаться с ней наедине.       — Что она сказала?       — Она сказала, что… — нерешительно начала девушка, ощутив режущий ком в горле, — что…       — Он никогда не полюбит такую, как ты? — предположил Хицоку, на что Анами вздрогнула и резко повернулась к нему, отпустив его руку.       Ком, что не позволял ей сделать полноценный вдох эти последние минуты, теперь окончательно лишил ее возможности дышать.       — Но это так, — продолжил мужчина, безучастно следя за тем, как ей становится плохо. — Ведь единственное, для чего ты годишься, это предлагать ему себя в качестве утешения, когда он тоскует о другой.       Последнее услышанное слово оказалось самым сильным и беспощадным. Измученная размышлениями и сожалением об этом, Анами чувствовала, что не может дышать, но ничего для этого не предпринимала. Обычно, когда человек оказывается в такой ситуации, инстинкты решают за него. Если горло что-то сдавливает, он пытается это исправить, бесполезно и интуитивно хватаясь за шею. Однако вместо этого девушка просто накрыла уши руками, чтобы больше не слышать этих слов и своих мыслей.       Тяжесть, что наполнила ее тело в считанные секунды, лишила ее способности держаться на ногах. Упав на колени, Анами по-прежнему держала ладони на ушах и качала головой. Она могла так продержаться еще достаточное количество времени, но что-то настойчиво напоминало о том, что ей не хватает воздуха. И так же проклятое «другая» не оставляло ее в покое.       Хокано боролась со всем и сразу, но понимала, что уже давно признала поражение. В последний критический момент ее мысль о жизни все-таки протиснулась через горькие эмоциональные страдания, которые накрыли Анами с головой. Она смогла сделать хриплый полувздох, ощутив опасный недостаток воздуха лишь сейчас. И когда шею снова что-то сдавило, девушка схватилась за нее, прикоснувшись к тому, что душило ее все это время.       ― Анами? Ты меня слышишь?       Хицоку присел на край кровати дочери и поставил стакан воды на тумбу, не в силах справиться со своим волнением. Однако ему удавалось держать себя в руках, в отличии от супруги, которая уже окончательно поддалась панике.       ― Это в таком состоянии она собралась вернуться к службе? — начала Сури, качая головой. — Я никуда ее не отпущу!       — Сури…       — Что? Моя дочь упала в обморок, как только переступила порог своего дома. Боже… А если бы она упала на улице?       — Не подавай ей пример в том, что надо реагировать на все происходящее так… эмоционально.       — Эмоционально? — недовольно повторила женщина, посмотрев на супруга, сидящего по другую сторону кровати дочери. — Я реагирую, как мать. Никто не вправе упрекать меня в этом. Даже ты, Хицоку.       — Кажется, она приходит в себя.       Слыша знакомые голоса и чувствуя боль в горле, Анами осторожно открыла глаза, но пелена не позволила ей разглядеть присутствующих. Недавняя тяжесть в теле отсутствовала, видимо от того, что она лежала на кровати. «Определенно, в своей комнате», — мысленно пришла к заключению Хокано и снова прикрыла глаза, после чего ощутила, как чья-то хватка в ее руке стала сильнее. Анами предприняла новую попытку посмотреть на родителей.       — М-мама?       — Я здесь, милая… — Сури сильнее сжала ее руку в ответ, склонившись к ней. — У тебя ничего не болит? Голова не кружится?       ― Дай ей спокойно выпить воды, дорогая, — обратился к супруге Хицоку, помогая дочери приподнять голову, — она ведь только пришла в себя.       — Я… в порядке, — шепотом ответила Анами, свободно вдохнув и протянув стакан отцу. — Голова не кружится, но я, кажется, ничего… не помню… Что со мной произошло?       — Ты плакала, ― прикоснувшись к ее лбу, начала Сури. ― А когда села возле меня, ты… ты потеряла сознание. П-потом… — голос женщины вздрогнул, отчего она нервно сглотнула, — мне показалось, что ты начала задыхаться. Больше… не пугай нас так, Анами.       Видя обеспокоенные лица родителей, которые не сравнятся с теми, что ей довелось наблюдать несколько минут назад, Анами поняла, что за сон она видела. Но продолжать мысли об этом было слишком рискованно и неприятно, поэтому, собрав всю волю в кулак, Хокано начала приходить в себя.       — Простите. Я переволновалась. Я не знала, как вам об этом сказать, поэтому скрывала.       Родители лишь переглянулись, тяжело вздохнув. Хицоку взял дочь за руку, заметив, что жена отпустила другую и поднялась с кровати.       ― Ты был прав, мне не следовало говорить с ней об этом. Я должна привести себя в порядок и оставить вас наедине. Друг друга вы понимаете лучше, чем кто-либо, — тихо объяснила Сури, смахнув остатки слез и направившись к выходу из комнаты.       — Я… — осторожно начала Анами, когда осталась наедине с отцом, — Вас расстроила?       Хицоку покачал головой, прикоснувшись к лицу дочери и погладив по щеке. Желая защитить Анами от укора и резкой реакции матери, он и не предполагал, что ему следовало бы защитить ее от себя самой. Столкнувшись с ее слезами впервые, мужчина через несколько минут уже видел ее истерику, которая не просто лишила ее сознания, но чуть и не задушила.       — Меня расстраивает лишь то, что ты не верила нам, ― ответил он, склонившись к ней, и коснулся губами ее лба.       ― Я боялась, что если скажу, вы подумаете, что…       — Я понимаю, ― тихо прервал ее мужчина. — Все хорошо, не волнуйся. Постарайся отдохнуть и не думать о том, что произошло.       И, к ее удивлению, ей это слишком легко удалось. Анами уснула сразу, как только отец, пожелав ей спокойной ночи, прикрыл двери ее комнаты. Истощенные моральные и физические силы довольно щедро наградили ее крепким, полноценным сном. Никаких больше видений, что способны снова лишить ее сил и дыхания, не было. Самый трудный и непростой день в ее жизни имел вполне приятное, спокойное завершение.       Ближе к полудню деревня снова наполнилась жизнью, которая в этот раз оказалась более шумной, чем обычно. Солнце, одиноко освещая землю на чистом, безоблачном небе, компенсировало тот неспокойный ритм, которым наполнилось наступившее утро. Анами открыла глаза, не без труда заставляя себя проснуться. Последствия вчерашних слез сказались на ее самочувствии только сейчас. Но поднявшись на ноги и дойдя до ванной комнаты, девушка постепенно начала избавляться от головной боли, потому что прохладная вода, как и обычно, смогла ее не только успокоить, но и привести в чувства.       ― Твоя форма, ― Сури протянула сложенную форму чуунина дочери, когда та вышла в коридор.       ― Спасибо, ― тихо и неловко поблагодарив мать, Хокано взяла из ее рук вещи. ― Я…       ― Моя дочь. И я смирюсь со всем, что бы ты ни решила. Нам обеим неприятен этот разговор, поэтому не будем его начинать. Одевайся и спускайся завтракать, отец ждал, когда ты проснешься, чтобы поесть с тобой. Как и я.       Анами вернулась в комнату, увидев на кровати собранный рюкзак, который оставила мать. Не сдержав непростой, нелегкий вздох, Хокано опустила взгляд на форму, к которой не прикасалась почти год. Внимание ее взгляда привлек протектор с эмблемой Листа, закрепленный на нагрудном кармане жилета. Снова невольно вспомнив о том, в какое место отправляется, Анами задумалась о своем будущем. Если не справится со своими проблемами, решить которые надеется в другой стране, ей придется отказаться от возвращения сюда, потому что в этой деревне ее снова будут ждать боль и мысли о нем. А если еще и придется увидеть его свадьбу с той, что он выберет, то Хокано лучше лишит себя глаз, чем будет смотреть на это. Поэтому, ей стоит быть более решительной и смелой, чтобы избежать неприятных моментов в будущем.       ― Как спалось? ― услышав вошедшую дочь, Хицоку и поднял на нее взгляд. ― Что… это?       Решив, что родители имеют право знать о том, что с ней происходит, Анами собрала волосы так, как делала это обычно, что уже не скрывало седую прядь ее волос. И только посмотрев на нее, Хицоку увидел, какие перемены коснулись его дочери.       ― Ты, в самом деле, не знаешь, что это? ― обратилась к нему Сури, заставив Анами неловко сглотнуть и очень тихо сесть на свое место. ― Это седина.       ― Но ведь, ― c прежним непониманием продолжил мужчина, следя за севшей напротив него дочери, ― в таком возрасте это…       ― Она использовала технику, которую выкрала из архива.       Мужчина повернулся к жене, которая слишком спокойно рассказывала ему о деталях, о которых ему не было ранее известно. Но когда осознал, насколько рискованным и бездумным поступком было то, на что решилась дочь, Хицоку вернул на нее взгляд.       ― Ты все-таки применяла технику Подсознательного погружения? ― Хокано замер на месте, когда Анами, не поднимая на него взгляда, кивнула. ― Ты… ты ведь могла погибнуть. Анами?       ― Но не погибла, ― ответила девушка, посмотрев на отца. ― Я должна была помочь ему и помогла. Седина ― это небольшая и незначительная плата за то, что я «погрузилась» неподготовленной.       ― И очень ослабленной, ― добавил он, отклонившись на спинку стула и сложив руки на груди. ― По одному свитку нельзя применять эту технику дважды. Ты избавилась от него?       ― Да, я сожгла свиток и написала новую комбинацию символов Погружения. Я…       ― Незаметно вернула его на место старого? Хорошо, ― тихо протянул Хицоку ― но все же… принимая во внимания все риски и все, с чем тебе пришлось столкнуться, не могу не заметить, что это сильно и заслуживает похвалы.       — Заслуживает похвалы? — повторила Сури, наконец-то испытав новое удивление этим утром, и отложила готовку. — За то, что чуть не убила себя и другого человека, остановив его сердце, ты ее хвалишь?       — Даже мне не доводилось применять эту технику. А наша дочь освоила ее без предварительных упражнений и обучения. Как ее отец, я бы отругал ее за такую бездумность и риск, но как шиноби и носитель нашего имени, я могу ее только похвалить.       — Спасибо, — тихо ответила Анами, увидев теплую улыбку отца в ответ, — папа.       Сури нахмурилась и неодобрительно качнула головой, вернувшись к завариванию чая. Подав завтрак, женщина молчаливо села за стол, впервые став причиной возникшей неловкости. Теперь Хицоку оказался в том положении, в котором оказывается супруга, когда он и Анами натыкаются на недопонимание. Неловко — легко сказано, это невероятно тяжело и неприятно. Молчание жены и дочери уже не позволяло ему спокойно вдохнуть, оттого и возникло желание разрядить обстановку, что каждый раз делала Сури, стараясь прервать холодную тишину.       — Может, когда Анами вернется, сходим в Храм Огня? Там обучались все видящие и медиумы нашей страны.       ― Если и будет обучаться, то точно не там, ― ответила мужу Сури, показывая свое прежнее настроение. ― Ты знаешь, куда ее отправят.       ― Старейшины должны дать выбор.       ― «Должны», но не дадут. Как и нам.       С нежеланием пережевывая рис и запеченную рыбу, Анами бросала в их сторону осторожные и незаметные взгляды. Девушка продолжала трапезу и слушала разговор родителей, не имея представления, о чем именно они говорят. Стало заметно, как после ответа Сури отец что-то вспомнил, отчего вернул взгляд в свою тарелку. Связав это с тем, о чем случайно проговорилась мать вчера, Хокано построила очень странную догадку, однако в ней так было мало деталей и логики, что ей и вовсе пришлось ее сразу отбросить. Но одно было точно, они оба с нежеланием вспомнили о каком-то решении старейшин. Выходит, в их семье секреты не только у нее. Родители тоже что-то скрывают, и, кажется, как прибудет в Суну, Анами узнает что.       ― Спасибо, ― поблагодарив мать за завтрак, Анами отложила палочки, готовясь выйти из-за стола.       ― Куда ты собралась? ― остановила ее Сури, взглянувшая на ее недоеденную порцию и то, к чему она совсем не притронулась. ― Ты еще не позавтракала.       ― Мама, ― начала Анами, не в силах преодолеть неловкость и волнение, которые вызвал взгляд Сури, ― я правда уже наелась.       ― Ты меня плохо слышала?       С холодным протестом и недовольством в голосе, Сури продолжала пристально следить за дочерью. Девушка нервно сглотнула, но все же решила проявить упорство.       ― Нет, ― тише ответила Анами, осторожно поднимаясь со стула, ― но…       ― Ты не выйдешь из-за стола, пока все не съешь. А будешь мне перечить, запру тебя дома и никуда не отпущу.       Больше не желая спорить, Сури поднялась, последними словами заставив Анами сесть. Стараясь не показывать своего истинного настроения, женщина отвела взгляд в сторону и вышла из кухни, снова оставив дочь и супруга наедине.       ― Ей нужно время, ― подал голос отец, проводив жену взглядом. ― Все же Сури была уверена, что от нее у тебя точно нет никаких секретов. А то, что ты мало ешь, ты понимаешь и сама.       ― Мм, — в неловком согласии протянула девушка, взяв кружку зеленого чая в руки.       ― Анами?       ― Да?       ― Помимо того, что мы вчера узнали, есть ли что-то еще, что тебя беспокоит? Хоть я и мало проводил времени с тобой последний месяц, но я вижу, что ты озадачена чем-то.       — Чем же? — задумчиво протянула девушка, рассматривая свое отражение в чае.       — Кто-то… расстроил тебя?       Анами задержала взгляд на своей кружке, затем осторожно перевела его на отца, который не скрывал то, с какой неловкостью решился на подобный вопрос.       ― Нет.       — Вчера, когда ты вернулась домой, Сури сказала, что…       — Что меня кто-то обидел? Мама слишком впечатлительна, Вы же знаете. Она с легкостью верит в то, о чем подумает или скажет на эмоциях. Вы напрасно считаете, что меня можно как-то задеть или обидеть. Если и сказала что-то, ей просто это показалось. Не волнуйтесь, все…       ― В порядке? ― чуть хмуро и с неодобрением продолжил отец. ― Это не так. Я это вижу. Ты постоянно о чем-то думаешь. И глядя на тебя в этот момент, невозможно сказать, что ты в порядке.       Она слишком много что скрывала, и очень мало что рассказывала ему. Сури была права, когда сказала, что в этой семье друг друга понимают только отец и дочь, потому что всему, что умеет, Анами обязана ему. Но их понимание оказалось под угрозой, когда день за днем Хокано все больше и больше закрывалась в себе, чем отдалялась от отца. Поэтому будет верным решением постараться успокоить волнение отца и матери.       ― Есть переживания и мысли, о которых я даже себе самой не желаю напоминать. Чем меньше я о них вспоминаю и думаю, тем лучше. Вы сами всегда говорили, что лишь одна треть проблем человека является следствием его действий, остальная часть зарождается в его мыслях. Я слишком много думала о ненужных вещах, поэтому позволила им завладеть моим вниманием. Но это пустое. Завтра я уже посмотрю на это с другой стороны, потому что начну все заново.       Она улыбнулась отцу, после чего отпила свой чай и перевела взгляд на окно, сказав, что даже сама погода создала все условия для ее путешествия в Суну. Как бы ни старался увидеть в дочери что-то из того, о чем она решила умолчать, Хицоку это не удалось. Анами мало говорила первой, лишь только тогда, когда ее спрашивали. Однако и в том случае ее ответы были короткими, а вопросы, если таковые имелись, очень прямолинейными, серьезными и непростыми. Но, хоть она и зациклена на чем-то одном, с виду было сложно предположить, какого характера ее мысли. Приятные или нет? Хорошие или же плохие? Видимо, рано или поздно, человек, с малых лет окружающий себя учебниками, свитками и научными трудами, сам становится книгой. И прочесть хоть одну ее страницу удастся не каждому, даже ее родному отцу.       С невероятным трудом осилив завтрак, Анами с детским нетерпеливым рвением ходила по дому, заканчивая со сборами. Выйдя на улицу, девушка вдохнула полной грудью теплый, почти летний воздух, который настроил ее на приятную и удачную дорогу.       — Старайся оценивать свои силы рационально, — начал Хицоку, стоя с супругой на веранде, чтобы проводить дочь, — не бери на себя слишком много, иначе снова возникнут проблемы со здоровьем.       — Хорошо. Не волнуйтесь, теперь я буду к себе осторожнее. Мне пора, — она посмотрела на мать, которая отводила взгляд в сторону и махала перед лицом рукой, стараясь не заплакать. — Мама, пожалуйста, не плачь.       — Анами, может, ты подождешь еще пару дней, пока не поправишься? — тихо произнесла Сури, на что дочь покачала головой. — Вдруг тебе…       — Я чувствую себя отлично. Не волнуйтесь, — Анами улыбнулась, подступив к матери, чтобы обнять ее. — Ничего не случится, обещаю. Мне уже с нетерпением хочется столкнуться с тем, что Вы с отцом так старательно от меня скрывали.       Как только коснулась спины матери, Хокано тут же ощутила ее сильное ответное объятие. Сури всегда бесконтрольно и довольно сильно обнимала дочь, по простой причине того, что та не всегда позволяла к себе прикоснуться. Скрывая свою неловкость и смущение обычными умными словами о том, что людям, которые живут в одном доме, глупо обниматься, девушке все равно приходилось проигрывать. Так было в дни ее рождения, в праздники и после длительного отсутствия родителей в деревне. Но каждый раз, показывая свое нежелание и показывая родителям свое нежелание обниматься, Анами все-таки позволяла их теплу заполнять ее сердце. Как и сейчас. Но в этот раз Сури не отпускала ее слишком долго, отчего на секунду Анами решила, что мать уже передумала ее отпускать. Но спустя несколько мгновений женщина ослабила объятие и позволила дочери отступить.       — Милая, — Сури обхватила лицо Анами, погладив ее по щекам, — прошу, только береги себя. Хорошо питайся, заботься о себе и… не забывай… о нас.       — Не забывать о вас? — девушка поняла, что с матерью спорить бесполезно, поэтому посмотрела на отца. — Папа, объясните ей, что это ненадолго. Кажется, мама один месяц перепутала с целым годом.       — Она еще более впечатлительна, чем нам казалось, — пояснил отец, приобняв супругу за плечи. — Я уверен, Суна тебе понравится.       — Странно, но теперь и я в этом уверена, — задумалась Анами и, сойдя с веранды во двор, накинула на плечо рюкзак.       — Сопровождающий тебя уже ждет.       — Я пойду не одна?       ― Все еще рискованно отпускать тебя куда-либо без присмотра. Люди, стоящие за нападением…       ― Еще не пойманы, ― продолжила за него Хокано, ― ладно. Все же, действительно, сейчас я вряд ли смогу дать кому-то отпор в таком состоянии. Спасибо, что позаботились об этом.       Попрощавшись с родителями, Анами направилась к выходу с территории поместья Хокано Ичизоку. Оставшиеся на веранде родители смотрели уходящей дочери вслед, каждый думая о своем.       ― Ни вчера, ни сегодня… — тихо нарушила молчание Сури, чем заставила мужчину с непониманием повернуться к ней.       ― Что?       ― Она не притронулась к сладкому, ― ответила женщина, задумчиво хмуря брови, ― даже дораяки, которые так любит с детства, и кусочка не съела.       ― Дораяки? — повторил Хицоку, вспоминая время, проведенное за столом. — К ней все еще не вернулся аппетит. Может, последние события отбили у нее…       — Нет, — уверенно возразила Сури, усердно стараясь кое-что понять. — Она тебе сказала, что каким-то мыслям уделила внимания больше, чем следовало бы. Анами просто их не заметила, потому что все дело в этих мыслях.       — Ты подслушивала?       — Когда попала в госпиталь с анемией, она мне начала говорить почти так же. Слово в слово. Кажется, тогда она и сама не могла объяснить того, что с ней происходит. Вела себя странно и не так, как обычно. Но как только я спросила ее о том, кто…       Женщина замолчала. Хицоку смотрел на супругу и видел, как ее задумчивость постепенно сменяется на недоумение. Сури даже вскинула бровями, позволив своим глазам распахнуться от легкого удивления.       ― Ты что-то вспомнила?       ― Это ведь… ― постепенно приходя в себя, прошептала женщина, ― оно?       ― Оно? ― повторил Хицоку, подражая ее выражению лица с большим недоумением. ― Что оно?       Снова все старательно воспроизводя в памяти, Сури вспомнила и разговор с дочерью до того, как произошел инцидент с нападением. Такая девушка, как Анами, только в одном случае может сомневаться в себе. И дело далеко не в ее способностях, как она утверждала.       ― Ничего, ― тихо ответила Хокано, улыбнувшись мужу. ― Лучше подумай о том, что мы ей скажем, когда она вернется.       ― У меня надежда только на него, ― тяжело вздохнул Хицоку, протерев ладонью лицо, ― и на то, что она поймет.       К этому времени Анами уже дошла до ворот поместья, мысленно предполагая, какие остановки и где ей придется совершить. В этом маленьком путешествии хоть и есть своя романтика, но ей очень сильно хотелось бы быстрее приступить к службе. Но, видимо, придется немного подождать и проявить терпение.       ― Анами-сан.       ― Сай? ― прошептала Хокано, увидев на своем пути его. ― Значит, это ты будешь сопровождать меня.       ― Да. Со мной ты можешь долететь до Песка за несколько часов.       ― Несколько часов полета, вместо суток на ногах? Кажется, я бы и сама могла позаботиться о том, чтобы ты был моим сопровождающим.       Хокано отправилась из дома с мыслями о том, что в дороге обязательно будет думать, о чем не стоит. Два дня пути с остановками, во время которых ей бы точно выпала возможность поразмышлять о ее безответных проблемах сердца и не исчезнувшей аритмии. Но появление Сая с возможностью быстрее добраться до Песка все изменило. Чем скорее доберется до места, тем быстрее сможет приступить к новой работе, в процессе которой мысли уже будут только о делах. И все-таки ее нетерпеливому желанию работать сегодня несказанно везет.       ― Ты недавно выписалась из больницы и еще не оправилась после нападения, ― начал Сай, развернув свиток на земле. ― Почему резиденция поручила тебе эту миссию с переводом, не дав набраться сил и отдохнуть?       ― Это не было их поручением. На этот контракт с Песком я отозвалась сама.       ― Сама? ― тихо повторил Сай, рисуя птицу. ― Кажется, сегодня Неджи тоже отправился на миссию во время своего отпуска, который дала ему госпожа Хокаге. Было верным решением объединить ваши с ним силы, чтобы одолеть твоего врага. Вы оба очень усердны и выносливы.       ― Я оказалась не такой выносливой, как он, ― задумчиво ответила Хокано, ― наша с ним совместная «работа» была лишь очередным заданием в его жизни, поэтому он с легкостью приступил к следующему.       ― Как наблюдатель, могу сказать, что со стороны это выглядело не так.       Сай поднялся с колена, сложив печать, чтобы применить технику оживления рисунка. Заинтересованная его «наблюдением» Анами перевела взгляд на него, когда из свитка вылетела белая птица.       ― Что значит, это выглядело не так? ― поинтересовалась она, наблюдая за тем, как парень сворачивает свиток.       ― Мужчины бездумно и без сожаления рискуют своей жизнью ради женщины только в одном случае. Когда затронуты их личные интересы. Если для него это и было очередным заданием, то, однозначно, одним из самых важных.       Успев отметить его разговорчивость, что после первого предложения уже можно считать «чрезмерной», Анами продолжала отвечать ему молчанием. Его причина заключалась не в том, что она решила обдумать те слова. Хокано просто не знала, что думать по этому поводу. И увидев на лице девушки выражение легкого недоумения, Саю ничего не оставалось, как все объяснить.       ― Эта глава той же книги, о которой я тебе говорил.       ― Книги… ― протянула Хокано, покачав головой, ― порой не все их авторы сами понимают, о чем пишут. Поэтому ты сильно рискуешь, делая вывод из того, что прочел в них.       Не самый точный и объективный аргумент, который сразу же способен убедить слушателя, однако Сай решил не возражать. Мало понимая поведение людей в отношении друг друга, ему так же не были подвластны мысли и намерения девушек, которые старательно их прячут. Но по виду Анами он понял лишь одно ― обсуждение ее прошедшей совместной миссии с Неджи было не самой приятной темой. Может, оттого, что за тот период сильно пострадала от дефицита жизненных сил и чакры, она вспоминает о том времени с таким нежеланием? И убедиться в верности этого вывода Саю помогла сама Анами, которая отвела задумчивый взгляд в сторону, чем показала свое отношение к тому, о чем они заговорили.       ― Позволишь мне полететь спереди? ― поинтересовалась Хокано, чем отвлекла парня от размышлений. ― В прошлый раз я поняла принцип управления твоими птицами.       ― Значит, ты хочешь лететь спереди и управлять полетом?       ― Это всего лишь просьба, ― неловко начала Анами, наблюдая на лице Сая легкий ступор, ― если тебе это важно, то…       ― Кажется, я не имею права тебе отказывать.       Проигнорировав откровенное и искренне недоумение девушки, что вызвал его ответ, Сай взобрался на птицу. Когда нарисованный орел опустился еще ниже, чтобы Анами села на него, парень протянул ей руку.       ― Мой долг, как мужчины, исполнить твою просьбу.       Довольно просто и смело разбрасываясь такими фразами, он выдержал галантную, молчаливую паузу в ожидании того, когда она возьмет его руку в ответ. Понимая, что на самом деле он не придает значения тому, что и как говорит, Хокано вскинула брови. Хоть и понимает его поступки и действия, однако что касается мотивов, то Анами вместо них увидит лишь темноту.       ― И это тоже из книги, которую ты читаешь? ― спросила девушка, взяв его за руку и усаживаясь рядом с ним. ― Не слишком ли там много примеров, применяя которые, ты становишься не таким, каким являешься на самом деле?       ― Я не умею выстраивать общение и находить правильный подход к своим товарищам и девушкам, ― признался Сай, отдав команду птице взлететь.       Расправив крылья и взмахнув ими, птица поднялась вверх. Следя за тем, как быстро они набирают высоту, Анами смотрела на дома и деревья, которые они пролетали.       ― Ты прямолинеен, ― после недолгого молчания, заметила она, ― возможно, оттого реакция окружающих на тебя и говорит о том, что ты имеешь проблемы в отношениях с другими.       ― Я прямолинеен не больше, чем ты.       ― Не всегда, ― хмуро протянула Хокано, понимая, что это замечание, как и вчерашнее от Шикамару, ее обеспокоило, ― даже я иногда знаю меру.       ― Но не всегда?       ― Он меня точно переоценил, ― тихо пришла к заключению Анами, помня о словах напарника в свой адрес. ― Все же скажу, что мне комфортнее, когда ты говоришь со мной, не придерживаясь рекомендаций той книги.       ― Не придерживаясь рекомендаций? ― переспросил Сай, едва позволив своему непониманию выразиться в интонации и голосе.       ― Люди должны сразу узнавать, с кем им придется иметь дело. Я к тому, что будет лучше, если ты останешься самим собой.       Переведя взгляд со спины и плеч Хокано на проплывающие под ними дома, Сай проводил взглядом одно знакомое здание, которое сразу же вызвало в нем воспоминания.       ― Самим собой? Она… тоже сказала мне об этом.       ― Она? Кто? ― поинтересовалась Хокано, повернувшись через плечо к Саю.       Но тот лишь всматривался в дом, на который пришлось взглянуть и самой Анами. Не сразу, но пока позволяла скорость их полета, она нашла знакомый цветочный магазин, находящийся возле территории Яманака Ичизоку. Это и дало ответ на вопрос, который был задан ему.       ― Ино? ― с пониманием протянула Анами, но даже это не вызвало у Сая никакой реакции, что говорило о глубине его мыслей. ― Да, она еще та… советчица. Однако в людях она разбирается лучше, чем мы с тобой вместе взятые. Поэтому, если прислушаешься к ней, ты точно не ошибешься.       Последующие часы в полете прошли в молчании и тишине. Анами рассматривала пейзаж, который открывался ей. Когда густые зеленые леса сменились на поля, затем и на пустынную песчаную гладь, Хокано поняла, что уже находится на территории страны Ветра. И чем дальше они пролетали вперед к Великой пустыне, тем более захватывающим оказывался ее вид. Коричнево-желтые песчаные дюны в свете вечернего солнца были похожи на неспокойное, одинокое море, волны которого застыли, так и не разбившись о берег. Бескрайний песчаный ковер, уходя за самый горизонт, постепенно готовился к ночи, заливаясь едва ли не алым цветом.       Не раз отправляясь на миссии в другие страны, Анами доводилось видеть много природных творений и картин. Она видела невероятной красоты высокие скалы и горы, наблюдала шторм бушующего моря и проходила через самый старинный лес. Ей даже довелось пересекать снежную пустыню в стране Льда, что так же поражала своим идеально ровным, голубым нетронутым полотном, и проходить через горный массив в стране Снега, покрытый белоснежным одеялом. Может, по стечению обстоятельств или из-за нелюбви к этой Юго-Западной стороне, Анами не бывала в этих местах, но она никогда бы не подумала, что вид пустыни с высоты птичьего полета сможет так ее впечатлить.       Как только орел начал сбрасывать высоту и снижаться, прохладный, свежий воздух стал тяжелым и сухим. Прогретый солнцем за весь день, он все еще хранил в себе тепло за счет ярко-красных лучей, которые беспощадно сжигали пустынный песок.       Суна оказалась одним из мест, в которое не так легко попасть. Спрятанный между утесами вход в селение однозначно не раз препятствовал нападению со стороны врагов, что делает деревню буквально неуязвимой от нападений с земли. Если и применять какие-то результативные и радикальные действия, то только с воздуха, что далеко не у всех удастся.       ― Спасибо, что так быстро доставил меня до места, ― начала Анами, спрыгнув с птицы и посмотрев на Сая, ― это сэкономило мне не только время, но и силы.       Парень кивнул, но затем, задержав взгляд на Хокано, кое-что вспомнил. Сай сунул руку в свою сумку на поясе.       — Я решил отдать тебе это по прибытию в Песок, — пояснил он, склонившись к девушке и протянув ей записку. — Сакура-сан просила тебе передать. Сказала, ты все поймешь.       — Вот как?       Анами с интересом смотрела на сложенную записку, на которой было ее имя. Опустив с ней руку, Хокано еще раз взглянула на Сая.       — И за это спасибо.       Получив от него новый кивок согласия и понимания, Анами отступила, чтобы орел взлетел. Взмахнув крыльями лишь несколько раз, птица вернулась на ту же высоту, на которой и прошел весь их полет. Хокано проводила взглядом удаляющуюся фигуру орла, затем вернула взгляд на записку от Сакуры. Решив не откладывать ее прочтение, Анами уже спустя пару секунд вчитывалась в строчки обращения Харуно.       

      «Здравствуй, Анами-сан. У меня не было возможности поговорить с тобой, поэтому я решила написать тебе записку. Саке, которое подарила вам Цунаде-сама, ничем не отличается от обычного по составу. Я узнала об этом только сегодня. Она нашла то рисовое вино со странным составом, хотя думала, что ошибке подарила его вам. Правда, не знаю, откуда у нее оно, да и для чего. Ками-сама, я и не уверена, что хочу знать… В общем, Анами-сан, Ино передала вам с Неджи обычное саке, в надежде на то, что вы просто помиритесь. Но мне показалось, что из-за этого у вас только больше возникло недопонимания, поэтому я решила рассказать об этом только тебе. Надеюсь, новое рабочее место тебе понравится и ты не будешь скучать по дому. Не забывай хорошо питаться и спать. Тебе надо восстанавливать силы. Сакура».

      Анами затаила дыхание, дочитав до последнего слова. И понятия не имея, о чем могла написать ей Харуно, Хокано явно поддалась внезапному впечатлению и настоящей досаде. Разумеется, после прочтенного уже не было гарантии того, что Анами не вспомнит тот проклятый вечер лечебной терапии. Если раньше ее неадекватное и даже вызывающее поведение можно было объяснить тем, что в составе было «особое» вещество, то теперь это самое объяснение за какую-то пару минут стало пылью. Своим добросовестным письмом Сакура разнесла все оправдания Анами в пух и в прах.       ― Вот же… ― хмуро прошептала девушка, сжав листок всеми силами, что были.       Как она ему говорила? «Сделай со мной все, что хотел бы сделать с ней. И почему у тебя таки широкие и твердые плечи?» Ты, Анами-сан, либо очень впечатлительная и слабая на алкоголь, либо просто… "Извращенка" ― заключил ее внутренний голос после того, как позволил ей вспомнить не самые приятные эпизоды той ночи. Анами уже была готова от безысходности и досады упасть на колени, отчаянно и театрально пропуская через пальцы песок. Но побитая и униженная гордость даже в этой ситуации заставила ее выпрямить спину и сдержанно втянуть пустынный воздух. Но то, что об этом маленьком недоразумении, на данный момент, известно лишь ей, все-таки успокаивало ее, иначе новая истерика была бы неизбежна.       Нетерпеливо желая забыть и это, Анами сконцентрировала природную чакру в руке, не скупясь на то, чтобы избавиться от последней улики ее унизительного, проигрышного положения. Записка вспыхнула огнем быстрее, чем Хокано об этом подумала. Ветер унес остатки сожженного письма Сакуры, а вместе с ними и оставшиеся переживания.       Анами направилась к пропускному посту. Деревянное сооружение, ничем не отличимое от того, что расположено у главных ворот Конохи, стояло по другую сторону ущелья, за которым от пустынного ветра не осталось и следа. Чуунин, который стоял в качестве дозорного был сильно увлечен изучением какого-то журнала, потому и не поднял голову на подошедшую к нему девушку. Единственное, что Анами наблюдала, это его черноволосую макушку, плечи и руки, одна из которых держала его голову, а другая лениво листала журнал, пока позволяло вечернее солнце.       ― Здравствуйте, я прибыла на службу по контракту от страны Огня.       ― О, уже прибыли? Мы думали, что ждать Вас придется только послезавтра, ― начал мужчина голосом, который с каждым словом оживлялся. ― Но наверняка Казекаге об этом уже известно, поэтому он…       Он начал более увереннее излагать свой ответ, но как только взглянул на прибывшую, сразу же замолк. На серьезном, в меру суровом мужском лице появилось нелепое непонимание, которое выражало интерес чуунина. Было видно, что этот человек удивляется крайне редко, но сейчас его карие глаза канули именно в него ― в неловкое и неумелое удивление.       ― Ожидает меня? ― предположила Анами, стараясь не показывать того, что поведение дежурного ее немного озадачило. ― Мне, наверное, следует пройти к нему?       ― Да… ― тихо ответил мужчина, нахмурившись и чуть подавшись вперед к стойке, разглядывая лицо незнакомки. ― Это ведь не первый твой контракт с нами?       ― Первый. Я буду работать здесь впервые.       ― Вот как? ― тихо протянул он, разглядывая ее лицо. ― Но мы случайно с тобой нигде раньше не…       ― Я уверена, что нет. Я вижу Вас впервые, как и Вы меня.       ― Но мне кажется, что я уже где-то тебя видел.       И почему-то ее теперь это совсем не удивляло. Хоть она и не была участником той беседы, что состоялась за ужином в компании Ино, Хинаты и шиноби Песка, но прекрасно помнила, что один из них уже утверждал, что где-то видел ее. Не являясь, откровенно говоря, девушкой с недостижимой по высоте самооценкой, которая сразу бы направила ее мысли в нелепое, вызывающее неловкость русло, Анами расценила свою некоторую «внешнюю известность» следующим образом.       ― Кажется, мое лицо имеет очень распространенные черты, которые нередко встречаются среди населения этой деревни, ― задумалась она, пытаясь уверить в этом не только себя, но и его.       ― Не думаю, что дело в этом.       Он задержал взгляд на ее глазах, старательно хмуря брови, пытаясь что-то вспомнить или понять. И когда прошло немного времени, его брови потянулись вверх в неуверенном озарении, которое породило какое-то объяснение.       ― Неужели ты…       ― Хокано-сан? ― раздался голос со стороны деревни, который сбил чуунина с мысли. ― Значит, действительно, Вы уже прибыли? Казекаге-сама ждет Вас.       Анами кивнула подошедшему работнику резиденции. Судя по всему, тот, который к ним подошел, являлся капитаном, так как имел отличительную повязку на руке. В остальном ничем не отличался по форме от чуунина за стойкой регистрации прибывших: черная форма, поверх которой надет темно-бежевого цвета жилет, что точно шел в тон зданий и пейзажа деревни в целом.       ― Сэдео, ― обратился к дежурному парень, ― когда сменишься, запроси для Хокано-сан пропуск в архив и допуск к секретным данным нашего исследовательского отдела. Личное распоряжение Господина Казекаге.       ― Да, ― тише ответил мужчина, провожая взглядом девушку, которая направилась к товарищу.       ― Атоту Хё, ― представился он, вернув взгляд на Анами и приглашая ее пройти, ― джонин, возглавляющий отдел Внезапного реагирования и стратегии. Вы быстро. Кажется, Вы добрались по воздуху.       ― Да, ― ответила Анами, отправившись с ним в сторону селения, ― я не планировала сокращать свой путь, но выпала такая возможность. Эти формальности можно опустить, я младше. Не стоит обращаться ко мне на «Вы».       ― Хоть я и старше, но зная то, какой работой ты занимаешься и что сделала для своей деревни, мне очень сложно обращаться к тебе, как к себе равной. Мне есть чему научиться у тебя.       ― Я умею и знаю не больше, чем мои коллеги и напарники.       ― Уверяю тебя, ты сильно скромничаешь, Анами-сан.       Анами молча продолжила путь, решив больше не затрагивать тему своей работы и способностей. Кажется, она просто устала, что при любом ее знакомстве по работе, о ней уже все знают. И единственными достоинствами, которыми она обладает ― знания, навыки и способности. Раньше ее устраивало это. Она прекрасно знала себе цену и, ничуть себя не переоценивая, понимала, что является незаменимым работником администрации и резиденции. По-другому и быть не могло. Когда тяга к знаниям, к изучению и познанию всего нового горит непогашаемым пламенем внутри, человек живет тем, что постоянно чему-то учится. Ей не суждено было стать самой сильной куноичи селения, но она нашла себя в сфере исследований, захватив довольно обширные области различных наук.       Однако сейчас, вспоминая, какой опыт и объем знаний она успела накопить к восемнадцати годам, ей это уже не кажется таким достижением. Эти достоинства имеет и другой талантливый работник исследовательского института, который, скорее всего, будет мужчиной, чем женщиной. Но, если и найти таких же, как и она, то все равно разного между ними будет больше, чем похожего. Даже лаборантки в отделе исследований и то имеют свои женские «достоинства». Умеющие читать засекреченную литературу, они так же очень быстро находят подход к другим, понимая, о чем те думают. Эти шутки и неловкие комментариями между работниками лаборатории, под которые Анами не всегда могла сконцентрироваться, почему-то именно сейчас показались ей забавными, хотя раньше кроме «раздражающие и глупые» она не могла ничего о них сказать. Мужчины и женщины в процессе работы говорили разные вещи, на одном языке, понимая друг друга при этом. Но Хокано, являясь слушателем и свидетелем всего, даже малейшего смысла понять не могла.       ― Как тебе деревня?       Услышав голос Хё, Анами перевела на него задумчивый взгляд, не понимая, о чем был вопрос или его обращение. Но следя за его ожиданием на лице, она поняла, что он все-таки о чем-то ее спросил. И вопрос в этой ситуации был очевидным.       ― Суна оказалась больше, чем я себе представляла, ― ответила девушка, посмотрев на деревню.       Главные улицы, ведущие к центру с окраин деревни, оказались оживленными, многолюдными и такими же широкими, как в Листе. Единственное, что отличало эти два селения друг от друга, это ландшафт, воздух и сами здания. В силу своего расположения, в этой деревне очень мало деревянных строений и поверхностей. Большинство домов сделаны в несколько этажей из песка и глины, напоминающие традиционные вазы и чаши. Никаких острых углов, все круглое и овальное, что весьма логично в месте, где порой хозяйствуют сильные ветра. Но специфичная и весьма необычная форма домов ничуть не портила общую картину, а напротив делало это место особенным и непохожим на другие.       ― Скажу тебе по секрету, ― начал Хё, склонившись к девушке, ― теперь у нас на два района больше, чем в Конохе.       ― Правда? ― с задумчивым удивлением протянула Анами. ― Не знала.       ― Господин Казекаге лично участвует при воздвижении новых домов. Население постепенно растет, прибывают жители из других стран, мы едва успеваем размещать прибывших в новых домах.       ― Надеюсь, для меня у вас найдется свободное место.       ― Конечно, тебе выделили отдельную квартиру, ― Хё присмотрелся к одному из многоэтажных зданий, что находилось недалеко от резиденции, ― кажется, в том доме. Обычно шиноби, прибывших из других деревень, размещают в апартаментах нашей резиденции. Мы никогда не делали ни для кого исключений. Только для тебя.       ― Все же не понимаю, почему моей персоне уделяется такое внимание?       ― На все есть свои причины, ― загадочно улыбнувшись, ответил Атоту, бросив незаметный взгляд на девушку, ― рано или поздно ты о них узнаешь сама.       Как и ожидалось, здание администрации Казекаге было самым приметным среди всех его окружающих. Не только внушительного размера пометка «Ветер» говорила о значимости и назначении этого места, но само строение, которое хоть не было выше остальных, но занимало внушительную площадь. Нетрудно было догадаться, что на самом верху, на последнем этаже и находится кабинет главы деревни. Анами задерживала взгляд на каждой детали, которую замечала. И было странно, что, смотря на эти здания и виды впервые, она начала к ним так проникаться, позволяя себя впечатлить.       ― Прибыли, ― голос Хё снова вывел Анами из раздумий, ― на самом верхнем этаже…       ― Кабинет Казекаге, ― договорила она, рассматривая окна и стены здания. ― Так же полагаю, у вас нет здесь архивного отдела. Здание архива находится на окраине деревни, куда отправится на новый пост чуунин, который меня встретил. Значит, там, где ряд окон прерывается, находится Священный зал Памяти и Совета?       ― Д-да, ― чуть рассеянным голосом подтвердил Хё, встав напротив девушки, ― как ты догадалась?       ― По общему своду этических и деловых правил глава администрации размещается на самом верхнем уровне, как символ того, что обладает властью. Что касается зала Памяти и Совета, мне известно, что в резиденции вашей деревни находятся изваяния всех прошлых Казекаге. Высота каждого не меньше восьми метров, поэтому логично, что этот зал будет занимать три этажа.       ― Хоть и логично, как ты говоришь, но все равно удивительно. Даже я, когда впервые увидел резиденцию, и представить себе не мог, что там и как расположено.       ― Видимо, тогда…       ― Я был ребенком? ― усмехнувшись предположил парень, покачав головой. ― Я здесь и года не проработал, поэтому увидел резиденцию только прошлой осенью. А ты, только сейчас взглянув на это место снаружи, уже поняла, что находится внутри.       Можно все объяснить ее способностью анализировать. Но как только Анами всерьез задумалась над тем, а что именно она уже успела проанализировать, как среди мыслей возникла одна, совершенно бредовая и внезапная. Она игнорировала и не замечала это чувство, что сопровождало ее с начала Великой пустыни. Чувство, которое помогло этому месту заполучить ее интерес и одобрение. Ощущение того, словно она уже видела эти дома и это здание.       ― Я хоть и не сомневаюсь в том, что ты способна понять очень непростые вещи, имея во внимании незначительные детали, ― начал свое заключение Хё, продолжив путь в резиденцию. ― Но любой, кто тебя не знает, скажет, что ты здесь была.       Не возразив на подобное предположение, Анами пошла за ним. Это, действительно, казалось странным. Ее отношение к этой деревне изменилось сразу же, как она ее увидела. Имея не одну обиду на страну Ветра, которая то и дело, что забирала ее родителей не только на выходные, но и на несколько недель в году, Хокано слишком просто ей все простила. А точнее, она даже и не вспомнила того, что раньше испытывала.       Находиться в здании оказалось приятнее, чем снаружи. Все же этот материал, используемый при строительстве, как никогда кстати подходит под теплые природные условия, не позволяя внутренней температуре расти. Из теплого, сухого воздуха ты сразу же попадаешь в приятный и прохладный, от чего резиденция кажется еще уютнее, чем есть на самом деле. Аромат свертков, книг и бумаг перебивают присутствие запахов песка и пустыни, которые царят на улице, собственно, как и в другом любом офисе. О прямом предназначении этого места говорят коридоры, украшенные свитками с напоминанием устава шиноби, историей основания Песка и установления границ страны Ветра.       Проходя по коридору вместе с Хё к лестнице, Анами старалась запомнить расположение кабинетов, которые видела. Никого не встретив на своем пути, что говорило об оконченном рабочем дне, Хокано невольно вспомнила такие же вечера и в Листе. Едва стрелки часов приближались к заветной цифре «шесть», как резиденция становилась самым тихим местом на свете, что позволяло ей спокойно закончить дела в тишине и порядке.       ― Кабинет Казекаге в конце коридора. Рад был с тобой познакомиться.       ― Спасибо. Я тоже рада нашему знакомству, ― ответила Анами, бросив взгляд на свет в коридоре, который выпускала открытая дверь из кабинета Казекаге. ― Ты не пойдешь со мной?       ― Кажется, я буду лишним, ― с виноватой улыбкой пояснил Атоту. ― Удачи, Анами-сан.       Теперь она просто уверена, что удача ей действительно необходима. Хокано осталась стоять у лестницы до тех пор, как шаги уходящего Хё не стихли на этажах ниже. Следует сделать вывод, что произошедшее в ее жизни лишило ее прежнего покоя. Она стала больше прислушиваться к своим ощущениям и чувствам, среди которых неожиданно возникло волнение. Все-таки на новом месте испытывать такое ― норма, но раньше Анами с легкостью бы от этого избавилась. Но не сейчас.       Нарушая тишину коридора своими шагами, девушка направилась к кабинету Каге. Подготовившись к тому, что ей придется справляться со своим волнением, Анами поймала себя на том, что чем ближе она была к тому свету, тем легче ей становилось. Преодолев эти непростые метры до конечной точки своего прибытия, Хокано переступила порог двери, постучав по ней перед этим.       ― Казекаге-доно…       ― Ты прибыла на два дня раньше, чем мы ожидали.       Прежде чем увидеть его и услышать, Анами успела сделать лишь несколько шагов вперед, после чего остановилась. Сидевший за своим столом Казекаге отложил документ в сторону и поднял взгляд на девушку. Хокано наконец-то увидела человека, о котором слышала довольно много и разного, в живую. Ей довелось сдать экзамен на чуунина сразу же после окончания академии, поэтому она не принимала участия в том, самом громком и печальном, что был три года назад.       Но каким бы по слухам Песчаный Гаара, Пятый Казекаге деревни скрытого Песка, ни являлся хладнокровным и угрожающим, как любили говорить в соседних странах, на деле он оказался совсем не таким. Бирюзовые глаза, смотрящие на нее в ответ, выражали больше простого человеческого спокойствия и уважения, чем чего-то опасного или устрашающего. Это один из немногих людей, который только своим молчанием и взглядом может участвовать в разговоре, безмолвно выдвигая свое одобрение или возражения.       ― Да, ― продолжила Анами, наблюдая за тем, как он встает из-за стола, ― в последний момент перед моим отправлением возникла возможность добраться до вас быстрее, чем я планировала. Должно быть, этим я доставила Вам неудобства…       ― Нисколько. Нет ничего плохого в том, что ты добралась к нам раньше. Главное, что ты все-таки приняла мое приглашение.       ― Что?       Анами испытала настолько сильное удивление, что от неожиданности того, что узнала, просто безмолвно открыла рот, потеряв возникшее предложение в мыслях. Она хоть и знала, что интерес в ее работе здесь выражала администрация Суны, но никогда и ни за что не подумала бы, что инициатива шла от самого Казекаге.       ― Ваше… приглашение?       Гаара кивнул, не придавая никакого внимания и значения такой реакции от нее. Он направился к застывшей на месте девушке, наблюдая ее прежнее удивление:       — Тем, кто направлял запросы о твоем переводе, был я, — пояснил он, после чего по дуновению ветра и его песка, дверь позади Анами захлопнулась.       ― В-вы? Н-но… почему?       Не просто удивленная, а по-настоящему потрясенная его ответом, она с непониманием взглянула на дверь, запертую за спиной.       ― Я столкнулся с желанием.       Услышав его голос ближе, Анами ощутила дрожь, что прошлась по ее телу от волнения. Она снова повернулась к Казекаге, столкнувшись с его изучающим, пристальным взглядом.       ― С желанием личного знакомства… с тобой.