Вместо молитвы

      Перед уходом, успев поговорить с Шикамару, Анами не задумывалась о его предупреждении, касающегося ее будущего рабочего места. Если до этого она больше была предоставлена самой себе и появлялась в компании чуунинов администрации только для отчетов и помощи, то сейчас ее работа заключается исключительно в том, чтобы все время проводить с ними. Привыкнув к некоторым особенностям мужского поведения, порой даже бестактным и неуместным, Анами начала осознавать, что в скором времени столкнется со всеми проявлениями данной коммуникации с противоположным полом. Но даже обращая внимание на их зрелый возраст, она уже успела провести аналогию с детьми, которые так же во всем и везде стараются поддерживать дух соперничества, забывая при этом о простой дисциплине.       Когда ставки уже были сделаны и утверждены, Анами глубоко вдохнула, желая и вовсе покачать головой. Склонные к авантюризму и риску сильные мужчины всем коллективом просто скинули на ее женские плечи груз необъятной ответственности. Она могла смириться с подобной выходкой Канамэ и Шоджи, но, чтобы к этому присоединился Казекаге… она никогда бы в это не поверила. Но успев допустить мысли об этом, Анами вспомнила их вчерашний разговор, в котором он говорил о карточном долге перед Канамэ. «Так вот кто подстрекает его и всех на подобные азартные решения»,  — мысленно придя к этому заключению, Анами покосилась на сидящую возле Гаары ту самую причину. Если хоть не для себя, то для того, чтобы Казекаге не проиграл, она постарается сделать все, чтобы дешифровать новое предложение.       Собравшись с силами и настроившись, Хокано взяла блокнот Тесео и взглянула на его теневой шифр. Подобные символы не напоминали ей ничего из тех, что она видела раньше. Уже несколько секунд смотря на них, Анами не могла даже приблизительно представить хоть какой-то способ дешифровки. Казалось, у того, на что она смотрит, совершенно нет логики и смысла.       — Кажется, у нее возникли трудности. Мои шансы на победу значительно возросли, — заметил Шоджи, с довольной улыбкой поворачиваясь к своему соседу. — Можно сказать, что, просидев в этом кабинете, я сходил на задание и получил за это деньги. А все благодаря нашей наставнице.       — Ты специально сел за последние парты, чтобы до тебя нельзя было дотянуться? — недовольно подал свой голос Канамэ, заставив Шоджи взглянуть на него.       — Ты что-то сильно разговорчив сегодня, капитан. Завтра сяду за первый ряд, прямо напротив Анами-сан, доволен?       — А ты как думаешь?       — Канамэ, — обратился к нему Гаара, на что тот отвернулся от Шоджи, с прежним недовольством сложив руки на груди, — вы отвлекаете Анами.       Но в тот момент Хокано хмурилась не от того, что во время ее попытки разобраться с ключом в аудитории не было тишины. Она до сих пор не знала, с чем имеет дело, поэтому и выразила свое непонимание на лице. Однако, чем дольше она получала мысленное молчание от своего сознания, тем больше у нее было времени подготовиться к предстоящей попытке понять главное.       — Слушай, этот шифр, действительно, не такой, как остальные, — неловко нарушил свое молчание Тесео, следя за Анами уже несколько минут, — я освоил его только благодаря украденному мною готовому ключу. Ты уже показала нам довольно высокие знания, поэтому…       — Мне нужна минута, — не дослушав его и не отводя взгляда от блокнота, Анами вернулась за трибуну.       Положив блокнот перед собой и сильнее сжав карандаш, Хокано простояла так еще несколько секунд, ничего не делая и не предпринимая. Но когда от неформально отведенной ей минуты прошла уже четверть, ее напряженные и хмурые брови расслабились. Вспомнив все услышанные детали о том, где и кем использовался данный шифр, Анами схватилась за мелькнувший в мыслях способ его раскрыть.       Теперь со стороны Хокано слышался шелест карандаша и листа блокнота, на котором она увлеченно выводила какие-то символы и линии. Не имея возможности увидеть, как именно она решает поставленную ей задачу, Тесео отстранился от спинки стула и выпрямил спину, наивно полагая, что так сможет увидеть свой блокнот на трибуне. Переглянувшиеся между собой остальные члены группы пришли к единому мнению о том, чем кончится это занятие. Судя по тому, с какой уверенностью их новая наставница подбирает ключ, можно сделать преждевременный вывод — у нее получилось.       Доверившись своим знаниям и рациональной логике, Анами уже смотрела на выведенную ее силами ключевую азбуку. Расположив ее в центре листа и проверяя напоследок на ошибки, Хокано начала переводить зашифрованные символы в привычный для всех людей вид.       — Готово.       Она вышла из-за трибуны в сторону Тесео. На шагу дописывая получившееся предложение, Хокано наконец-то смогла его прочесть с самого начала и до конца. Но стоило ей обратиться к первым словам, как по ее телу прошлась ледяная дрожь, а ноги в считанные мгновения наполнились тяжестью и прекратили шаг.       Перед ее глазами возникло воспоминание, в котором оказалась веранда его дома, залитая солнцем. Тогда это было непростое утро, после которого начался довольно непростой день. Не зная, как работать с оставшейся энергией, которую вместе с чакрой поглощал Шу, Анами на тот момент видела только один выход — научиться у того, кто об этом знает лучше, чем она сама. Столько лет владея невероятно бескрайней властью над своим телом и чакрой, Неджи без труда и особых стараний восстанавливал энергию в медитации, которой овладеть на практике не так легко. И когда она подошла к нему, чтобы научиться у него, Хьюга согласился, но все равно не сразу пошел ей навстречу.       Несколько попыток научить ее дышать так, как дышит он, кончились совершенно не тем, чем они планировали. Хотя, вполне возможно, что она сама подсознательно рассчитывала на подобное, так как до сих пор не могла забыть того момента в саду за госпиталем. Увлеченный уже не их занятием, а другим, Неджи прижал ее к себе так крепко, что Хокано не могла дышать. И причина тому была не его сила, а чувства и волнение Анами, каждый раз душившие ее рядом с ним. А затем к этому присоединились и его губы, которыми он коснулся ее шеи и плеч. Забывшись и позволяя его нежному теплу проникать в ее тело, Хокано вскоре ощутила резкую боль, что вызвала его рука, схватившая ее за волосы.       Это был первый диалог с тем, кто поселился глубоко в его душе. Говоря с ним, она хоть и слышала знакомый, уже на тот момент любимый голос, однако смотря в его глаза, пропитанные ненавистью и холодом, не узнала его. Тогда она ощутила, что, действительно, может быть сильна не так, как было необходимо, что и подтверждает седовласое последствие на ее левом виске. Но из всего, что ей удалось от него услышать, Анами лучше запомнила именно ту фразу, которая сменила ее страх перед ним на удивление.       «Ты беспомощная, слабая бездарность, со дня своего рождения живущая в семейной лжи и обмане. Слабых мест у тебя больше, чем силы, которой ты еще не овладела. Души, переполненные сомнениями и страхами, как твоя, песком рассыпаются…» Анами вздрогнула, не сдержав своей неприятной реакции на воспоминания момента первой встречи и первого разговора с ним. Но все равно ее внезапный ужас вызвали не они, а то, на что она смотрела сейчас.       — Сегодня я… просто дам вам список литературы, с которой вам надо будет ознакомиться. — Хокано нервно сглотнула, оставив на парте Тесео его блокнот с карандашом, после чего торопливо направилась к доске. — Думаю, этого хватит для…       — Подожди, Анами-сан, — обратился к ней сосед Тесео, взяв его блокнот. — Так что у тебя в итоге получилось? «Души, переполненные сомнением и страхом, песком рассыпаются на его пути». О… ты сам это придумал, Тесео?       — Нет. Случайно прочел это в одной книге. Понятия не имею, что это и о чем.       — Может, это стих или песня какая-то? Или…       — Это загадка.       Тихий и осторожный ответ, раздавшийся со стороны доски, вернул все внимание группы к Анами. Решившись снова обратиться к этим словам и их смыслу, она до сих пор боялась, что на ее лице еще не прошли следы испуга, поэтому продолжала выписывать названия книг на доске.       — То, перед чем останавливаются люди, когда сомневаются и боятся его.       В ответ на ее пояснение, в котором все еще заключалась недосказанность того, о чем эти строчки, в кабинете воцарилась задумчивая тишина. Присутствующим хватило несколько секунд, чтобы активно присоединиться к процессу отгадывания верного ответа.       — Я бы остановился перед тем, как купить что-то в лавке антиквариата. Стоит ли что-то из этого брать, зная, что оно может быть проклято? Возможно, это покупка?       — Бояться или сомневаться? — задумался Шоджи, озадаченно нахмурив брови. — Речь точно идет о женитьбе.       — А может, это все-таки экзамены? Если ты не знаешь наверняка, какой ответ верный, это повлияет на твой итоговый результат.       Прослушивая за своей спиной бурные мужские раздумья, ходящие вокруг да около истины, Анами закончила с последней книгой, подчеркнув ее название. Ей стоит принять тот факт, что у судьбы временами проявляется нездоровое чувство юмора. Услышав эту загадку в тот день от него, она не могла избавиться от возможности, что не услышит ее вновь. Правдоподобно сделать вид, что в этих словах нет ничего особенного и относящегося к тому, что осталось в Конохе, единственное, что она может сделать.       — Это выбор, — ответила Анами, повернувшись к аудитории. — Если сомневаешься или боишься, ты так и не сделаешь его. Вы все привели примеры, в которых перед вами стоит выбор и решение, которое нужно принять. Это и есть ответ.       — Точно, — согласился Тесео, удивившись такому итогу и смыслу загадки. — Кажется, это из легенды, в которой один пустынный колдун остерегал песчаную дюну и превращал странников в песок, если они не могли выбрать одно благо из всех, что он им предлагал: золото, воду и веру в себя. Золото и вода вызывали страх, что быстро кончатся, а сомнения в вере заключалось в ее необходимости.       — Многие просто в ней не нуждаются, — заметил его сосед, вернув ему блокнот. — Я плохо помню эту легенду, но в детстве она произвела на меня сильное впечатление. Кажется, смысл в ней не сводился только к самому выбору, верно, Анами-сан?       — Я прибыла сюда, чтобы разбирать с вами шифры и разделы безопасности секретной информации, а не мораль детских сказок, — заметила она, удивляясь такой искренней заинтересованности этих людей в данной сказке.       — Сразу видно, научный сотрудник, — заключил Шоджи, воспользовавшийся молчанием в кабинете. — Благодаря твоим отменным способностям, Анами-сан, я проиграл три тысячи. Хотя бы в знак моего утешения, скажи мне и этим детям, в чем смысл этой легенды.       — Это сказка, а не… — уже который раз в своей жизни возразила Анами, не решаясь принять небылицу за истинное историческое предание. — Хорошо. Ее смысл, действительно, не сводится к самому выбору. Она учит тому, чтобы люди, ожидая большего, умели довольствоваться малым и верили в себя. На самом деле никто из странников не выбирал из трех благ, потому что не считал веру в себя благом. Каждым руководили жажда и жадность, что в физиологическом и духовном объяснениях являются одним и тем же. Выбравший веру, обойдя дюну, мог найти золото и воду тех, кто не нашел в себе сил идти дальше.       — Вполне возможно, — согласился сосед Тесео по парте, — ведь за дюной была бы тень, к тому моменту жажда точно бы уже отступила. Я бы выбрал золото.       — Ты так ничего и не понял? — обратился к нему Тесео, неодобрительно качнув головой. — Она ведь сказала, что стоит довольствоваться малым. На тот момент вера в себя будет намного ценнее и дороже золота, если речь идет о твоей жизни. Ты все тот же балбес, каким был, Нао. Как ты попал в эту группу?       — Я попал в нее благодаря своим математическим способностям, с которыми не сравнятся никакие другие в этой стране. Звучит самонадеянно, но всем известно, что это правда.       С каждой новой фразой, которую Анами слышала от этих людей, перед ней окончательно складывалась картина предстоящей здесь работы. Неудивительно, что все они почти приняли единогласное решение выразить протест и покинуть кабинет, когда узнали, что их будет обучать восемнадцатилетняя куноичи из Листа. Хоть и со своими не взрослыми странностями и привычками, но каждый из них, действительно, отличается какой-то гениальностью, поэтому и заслуживает только лучших в роль своего наставника.       — Из этого списка к завтрашнему занятию принесите эту книгу, — подойдя к доске, Анами указала на первое название из списка. — Все остальные распределим на оставшиеся занятия. Это все, что вам придется освоить.       — Мне и жизни не хватит, чтобы прочитать столько книг.       — Мы будем разбирать их вместе, — ответила Хокано, вернув взгляд на группу, — так вам будет легче запоминать основы и закреплять материал.       Когда весь список книг был записан у каждого, кому предстоит его осилить, первое ознакомительное занятие подошло к концу. Расстроенный и недовольный Шоджи, всеми силами пытающийся скрыть свою досаду, отдавал участникам их ставок по пять сотен, при этом что-то бубня себе под нос.       — Если будет необходимость моего присутствия на следующем занятии... — начал Гаара, подходя к Анами, — скажи мне. Думаю, я смогу выделить этому время.       — Спасибо. Но, кажется, я все-таки нашла общий язык со всеми, поэтому Вас не побеспокою. Сегодня Вы и Канамэ уже оказали мне достаточную поддержку, мне хватит ее надолго.       Гаара кивнул, после чего в дверях аудитории появился его секретарь с новыми документами на подпись. Простившись с Анами и Канамэ, Гаара направился в свой кабинет, оставив их наедине в пустом кабинете.       — Ты молодец, — заметил Канамэ, нарушив недолгое молчание между ними.       — Я старалась.       — Старалась не потерять возможность остаться здесь?       Вместо нового уверенного ответа, Анами лишь задержала на его глазах взгляд, ощущая новые, но очень знакомые чувства и эмоции при разговоре с ним. При разговоре и взгляде на его глаза. Но если она научилась уже игнорировать эту внезапно возникающую странность, то игнорировать его внимательность и невероятную наблюдательность ей еще предстоит научиться. Он озвучил почти корень проблемы, с которой Анами столкнулась, войдя в эту аудиторию. Ведь она сама себе пообещала сделать все, только бы не возвращаться в Коноху. Но так как признание в этом будет противоречить ее облику мудрой и честной, Хокано могла ответить лишь следующим образом.       — Нет, я искренне хотела получить признание и учить их. Мне важен опыт.       Теперь отвечать молчаливой задумчивостью наступила очередь Канамэ. Уже с самого утра дав ей понять, что видит намного больше, чем она ему позволяет, он рассчитывал хоть на малейшее проявление честности с ее стороны. Но из-за ее гордых женских предубеждений и вредности, ему придется довольствоваться этим. «Только до поры до времени», — мысленно добавил Канамэ, задумчиво улыбнувшись.       — Хорошо, — ответил он, на что Анами с подозрением нахмурила брови, — будем считать, что ты меня убедила.       — Мне не в чем тебя убеждать. Все так, как я и сказала.       — Я уже это понял, — с фальшивым пониманием добавил он, заметив ее рождающееся недовольство. — Не злись. Я лишь проявляю честность по отношению к тебе. Может, смотря на меня, ты начнешь брать с меня пример?       Новая словесная пощечина, которые он ловко раздает при первой же возможности, не вызвала в ней нового желания возразить. Услышав это от него, она уже просто мысленно согласилась, так как быть честной по отношению к другим она так и не научилась. Ничего не меняется даже тогда, когда ей открываются другие. Анами до последнего остается за стеной, за которой осмелилась оставить лучшую подругу так и не открывшись ей. Кто знает, что было бы, расскажи она Хинате о том, что ее беспокоит? Но есть большая вероятность того, что ей стало бы намного легче, ведь держать такие чувства и мысли в себе с каждым днем оказывается все сложней и невыносимее.       — Прогуляемся по деревне? Сейчас нет ветра, самое лучшее время для того, чтобы пройтись по центру и показать тебе, что тут есть.       Не имея никаких планов на этот день и возражений, Анами кивнула, дав согласие на то, чтобы погулять вместе с ним. К тому же ей будет не лишним ознакомиться с местными достопримечательностями и культурой. И если выбирать того, с кем она может это сделать и провести полезно время, то это будет только он.       Безветренная, солнечная погода, что радовала своим настроением еще с самого утра, стала причиной появления на улицах большого количества людей. Но возможно, в таком количестве прохожих была виновата ярмарка, которая расположилась в самом центре деревни.       — Там дальше есть круглосуточный продуктовый магазин, а рядом с ним делают неплохую рисовую лапшу. В конце этой улицы находится одна из крупнейших библиотек пустыни Ветра, большая часть ее залов находится под землей. Ну, в любом случае, тебе об этом известно.       Выслушивая экспресс экскурсию, что Канамэ давал ей на ходу, Анами бросала взгляды на лавки, мимо которых они проходили. Ярмарка поражала своим масштабом и количеством людей, что напомнило ей ту, которая недавно открывалась в Конохе. Навстречу им шли родители с довольными покупками детьми и просто гуляющие по улицам пары. Многие обсуждали цены и определенные лавки, в которых был довольно старый, раритетный или совершенно новый товар. Также Анами услышала от прохожих, что эта ярмарка продлится еще пару дней, затем вернется к деревням южнее. Но то, что могло быть очередной подслушанной новостью, все же оказалось совершенно не ею.       Еще в нескольких метрах от себя увидев двух девушек в украшенных цветами юкатах, Анами заметила, что их взгляд с торговых рядов направился и остановился именно на ней. И что еще было удивительным — обе замолчали, продолжая свою прогулку навстречу идущим им шиноби. Хокано из приличия сразу же нашла другой объект своего внимания, рассматривая лавки с украшениями и тканями для кимоно. Но если она уже забыла этих встречных дам, то те, в свою очередь, напомнили ей о себе, когда проходили мимо нее.       — Ты видела? — тихо протянула одна из них, склонившись к уху другой. — Кажется, на ее виске седина. Это так… странно.       — Действительно. Вроде бы наша ровесница, а уже…       Оставшиеся слова растворились в шуме, которым была наполнена улица. Но услышав самое главное, Анами против своей воли остановилась. И как по издевательски неприятной шутке судьбы, она замерла у лавки с зеркалами, в одно из которых бросила взгляд.       — Ты чего? — поинтересовался Канамэ, заметив ее остановку.       Задержав на своем отражении взгляд в несколько мгновений, Анами смогла на время прогнать неприятные мысли и чувства только благодаря присутствию Канамэ. Она повернулась к нему, увидев на его лице легкое непонимание.       — Я хотела бы отправиться домой. Солнце слишком яркое и на улице жарко.       — Время только обед, — заметил Канамэ, подойдя к ней на шаги, на которые она отстала. — Что ты будешь делать все это время дома?       — Составлять план диверсии и всего, что не предусмотрено моим контрактом. После присяги я не смогу позволить себе такую роскошь.       Казалось, на его лице снова появится удивление и новое непонимание, которое вызвала ее резкая перемена настроения и планов. Но так казалось лишь самой Анами. Канамэ же выразил неловкость, успев взглядом найти две удаляющиеся фигуры за ее спиной.       — Не обращай на них внимание, — ответил он, вернув взгляд на Анами. — Тебе ведь известно, что простые люди не понимают того, как трудно нам приходится.       — Мне необязательно об этом говорить. Я и так это знаю. Все в порядке.       Канамэ снова выдержал небольшую молчаливую паузу, подбирая нужные и необходимые в этот момент слова. И выбрав кое-какие, он решился на один безобидный, однако смелый жест перед тем, как их озвучить. Он осторожно провел кончиками пальцев по волосам Анами на виске, уходящим в тугой высокий хвост.       — По-моему, такой цвет тебе к лицу и выглядит по-особенному красиво.       Больше озадаченная своим состоянием, а не положением, Анами неловко отвернулась, чем заставила Канамэ вернуть его руку на место. Уже ощущая снова возвращающуюся к ней душевную боль, она пустила руку на локоть, собирая остатки терпения и сил.       — Может, — начал Канамэ, понимая, что ее уже не уговорить остаться, — я провожу тебя?       — Нет, спасибо, — ответила она, повернувшись к нему. — Я просто хочу побыть одна. Вечером, когда солнце сядет, я прогуляюсь и найду, где поужинать. Не волнуйся.       Не желая больше оставаться на людях, перед которым впервые почувствовала себя уязвимой, Хокано оставила Канамэ одного, развернувшись в сторону своих апартаментов. Дорога обратно постепенно стала не осознанной, а механически автоматичной, так как девушка уже находилась глубоко в своих мыслях, а не там, где шла.       Вернувшись домой, Анами сделала глубокий вдох перед тем, как закрыла дверь изнутри. И когда осталась наедине со своими мыслями, она громко выдохнула. Мало того, что изначально была странной от своих способностей, так еще и ее внешность буквально вколотила ее в самое дно. «Странно». Кажется, приговор «влюбилась» звучал не так страшно, как звучит этот. И от получения последнего, Хокано снова испытала те же эмоции, что были в случае с первым.       Пройдя вперед по коридору буквально пару шагов, на третий она уже не видела ничего вокруг. Слезы пеленой накрыли весь взор, заставляя ее наощупь добираться до комнаты. Если раньше и был малейший, ничтожный шанс-надежда того, что он когда-то в ней увидит хоть что-то привлекательное, то теперь с этой седовласой «проблемой» ей уже никуда не деться.       По сравнению с той, мысли о которой он допускал, находясь рядом с ней, Анами выглядит никчемно, блекло и невзрачно. Привлекательные формы, женственность, красота и покладистый характер… Являясь необходимым перечнем тех качеств для привлечения противоположного пола, все это окончательно лишило ее возможности что-то изменить. И сейчас, снова с трудом оценивая свое положение, она уже могла ответить на тот вопрос. «Чем я хуже той самой?»       — Всем…       Уткнувшись лицом в локоть, Анами всхлипнула, ведя свободной рукой по стене и с трудом заставляя себя идти. Раньше, случайно услышав совсем глупое и неуместное замечание о себе, она точно могла бы пропустить его мимо ушей. Но не сейчас. Ее вдруг стало заботить то, какой ее видят другие и что о ней говорят. Если со стороны это и вправду выглядит так ненормально, значит и он подумает так же. И без того с самого детства являясь для него глупой и проблемной, теперь она еще и станет…       — Возьми себя в руки… — стараясь вернуться в прежнее состояние, прошептала Анами.       «Досадно, что о большем тебе приходится просить…»       Она замерла, услышав в своих мыслях одно из воспоминаний, которое уже не раз напоминало о себе. И как назло вместе с его голосом перед глазами появилось и его лицо. Сад, дождь и его лицо. Заставив ее с головой окунуться в трепет, который вызвали его ладони на ее щеках, он уже показал то, что о ней думал на тот момент. Лучше бы она не открывала тогда глаза и не видела того, какие эмоции и чувства были в его глазах и на лице, когда он отступил от нее. Нет. Ей просто не стоило прикасаться к нему в ответ. Но для чего? Чтобы снова позволить ему воспользоваться ей?       «Ведь единственное для чего ты годишься, это предлагать ему себя в качестве утешения, когда он тоскует о другой…»       Уже не контролируя того, что творится в ее мыслях, Анами затаила дыхание, боясь услышать подобное наяву. Но стоило ей только подумать об этом, как тишину вокруг нарушил тот же самый голос.       — Настолько никчемная и слабая…       Не находя ответов на свои вопросы о том, почему так внезапно стала вспоминать то, что не следует, Хокано слишком быстро все поняла. Дело вовсе не в ее потере контроля над своим сознанием, а в его своевольстве и привычке приходить тогда, когда его не ждали и не просили.       — Но так отчаянно и безответно любящая.       — Прекрати…       Она продолжила идти вперед, чтобы добраться до комнаты, лечь на кровать и заснуть крепким непробудным сном, который избавит ее от этого кошмара.       — Ты прекрасно знаешь, что обречена на одиночество.       — Н-нет… — прошептала Анами хриплым от слез и боли голосом, — хватит.       Чем она только заслужила эти муки, в которых она и без него прекрасно помнит и понимает, на что обречена? Помимо безграничной обиды и больного горя, что давили на грудь и горло, она стала испытывать и зарождающуюся во всем этом злость. Злость за то, что не в силах что-то исправить, злость на себя и на него, что впустила в сердце и теперь уживается с этим. И сейчас главной целью стало то, чтобы не потерять ее слабую и ничтожную надежду, что когда-то…       — Он никогда не полюбит такую, как…       — Замолчи!       Сорвавшись на этот истерично отчаянный крик, она захлопнула за собой дверь в комнату. Боль нестерпимая и непередаваемая, что опустошала ее все эти дни и делала слабой, вдруг встала на ее сторону и придала ей сил. Пустоту в сердце заполнила та злость, что постепенно подступала к ней, однако напоследок объединилась с гневом и ненавистью. Горький тихий плачь стал громкими рыданиями. Хокано вздрагивала, с каждым вздохом теряя остатки спокойствия и контроля над собой и своим дыханием. Оказавшись возле кровати, где на подушке осталась лежать игрушка, Анами нахмурилась и потянулась к ней.       Теперь не только имя, но и вид этого медвежонка раздражал до самого настоящего отвращения. Швырнув его в стену, Анами не сдержала нервного всхлипа, от которого по телу прошлась новая крупная дрожь. Упавшее на пол серое пятно, даже оказавшись в нескольких метрах от нее, до сих пор раздражало. Но именно оно позволило ей вспомнить то, что было рядом с ней, помимо него.       Вцепившись рукой в резинку, которая держала ее волосы, Хокано стянула ее. Бросив браслет в том же направлении, что и подарок Ханаби, Анами упала на кровать и прижала к ушам ладони, окончательно отдаваясь во власть истерической паники и безутешным слезам. Приготовившись к тому, что этим мучениям не будет ни конца, ни края, она лишилась последних сил, которые на несколько мгновений успели вернуться к ней и тут же исчезли.       В таких местах, как песчаные пустыни, вечер хоть и наступает ярко, наполняясь золотисто-красными лучами солнца, но длится не так долго, как хотелось бы. Эти минуты невероятно красочной палитры на песках слишком мимолетны и непродолжительны, поэтому свой второй закат в Песке Анами так и не проводила. Когда солнце скрылось за горизонтом, а улицы наполнились своей повседневной жизнью в ожидании ночи, она открыла глаза.       Голова буквально раскалывалась на части от истерики, в которой она умудрилась уснуть. Видимо, эти мысли и чувства так сильно ее утомили, что в какой-то момент Анами просто перестала на что-либо реагировать, как сейчас на эту кромешную тьму в комнате, которая показалась ей родной, а не пугающей. Но как бы приятно ни было ощущать вокруг себя эту черную пустоту, Хокано предстояло добраться до кухни, чтобы налить себе воды и смочить пострадавшее от всхлипов горло.       Поднявшись на ноги, Анами с трудом сохранила равновесие. Боль в голове сразу напомнила, какие издевательства над собой она допустила несколько часов назад. Пройдя пару шагов вперед, Хокано протянула руки к стене, наощупь пытаясь найти выключатель. И когда раздался щелчок, после которого комнату озарил свет, Анами прошипела от боли и дискомфорта в глазах, при этом не забыв зажмурить их.       Хоть он и причинил неприятность и неудобства, но в этом свете оказалось приятнее, чем в темноте. Привыкнув к нему, Анами вышла в гостиную и включила в ней свет. Расстегивая пуговицы на жилете по дороге на кухню, она пыталась понять, как допустила подобный нервный срыв и поддалась игре своего воображения. Возможно, все дело в ранее упомянутых словах, которые зашифровал Тесео? Разговаривая тогда с ним, она просто проявила излишнее внимание, которое оставило свои…       Последующие мысли прервали два глухих стука в дверь, мимо которой Анами проходила в тот момент, так и не добравшись до кухни и не сняв жилет. Девушка замерла, боясь и не желая знать, кто стоит по ту сторону двери. Но даже если ей не было ничего об этом известно, она все равно знала, кто это мог быть. Поэтому Хокано приняла решение проигнорировать его приход, не выдавая своего присутствия.       — Открывай, — раздался голос Канамэ за дверью. — Я знаю, что ты дома.       — Уходи, — устало отозвалась Анами, осознав, что попытка скрыться провалилась.       — Открой мне дверь.       — Нет.       — Черт возьми, Анами, неужели ты позволишь тому легкомысленному и случайному мнению повлиять на свое настроение?       Новое и совершенно точное наблюдения Канамэ заставило ее вздрогнуть. Он снова понял ее больше, чем она сама. Но если он только предполагал, что она может позволить тому нелепому мнению и словам о седине повлиять на ее настроение, то Анами могла похвастаться тем, что уже сделала это. Допустила и здорово отреагировала на все это ярко проявившимся нервным срывом.       — Все не так, — без былой уверенности возразила она, отвернувшись от двери. — Я просто… устала.       — Устала? От чего? Ты ведь наверняка проспала все это время с момента возвращения и проснулась только сейчас. Ты ведешь себя глупо, а не так, как должна вести себя сильная и независимая женщина, какой ты кажешься на первый взгляд.       — Что бы ты ни сказал, — начала Анами, решив все-таки дойти до кухни и выпить воды, — я все равно тебе не открою.       — Я принес тебе муссовые пирожные и дораяки с шоколадной начинкой.       Канамэ уже не слышал ни шагов, ни каких-либо признаков того, что она там. Но все-таки спустя несколько минут признаки жизни за дверью снова дали о себе знать. Тихие шаги, которые приблизились к нему с той стороны, снова затихли. На смену им раздался звук неторопливо открывающегося замка, а затем и двери. Анами выглянула из-за нее, так и не решившись открыть ее полностью. Встретившись с ним взглядом, Хокано успела посмотреть и на пакет с пирожными и дораяки, с которыми он к ней пришел.       — Откуда ты…       — Предчувствие? — неуверенно протянул Канамэ, стараясь не улыбнуться от ее милого, по-детски обиженного вида.       Но увидев это желание на его лице, Анами нахмурила брови. Она выхватила у Канамэ пакет со сладостями, открыв дверь шире и пригласив его пройти.       — Если кто-то узнает об этом… — она подняла руку с пакетом, говоря таким холодно угрожающим тоном, что заставила парня застыть на месте и нервно сглотнуть, глядя на нее. — Я позабочусь о том, чтобы тебе начали сниться настолько страшные кошмары, что ты будешь спать с открытыми глазами. Ясно?       — Ясно… — прошептал охрипшим от волнения голосом Канамэ. — Никто не узнает.       Анами закрыла после него дверь, направившись на кухню и включив там свет. Оставшись в гостиной, Канамэ сначала стоял на месте не двигаясь, затем взял себя в руки, лишний раз вспомнив, что именно должен держать в тайне. И после минутного ступора стало возможно оглядеться и увидеть, как Анами устроилась в этих апартаментах.       Убедившись, что гостиная осталась неизменной, Канамэ бросил взгляд на кухню. Судя по звукам, что доносились оттуда, Анами поставила чайник и позже наполнила стакан воды. Подумав, что может осмотреться еще некоторое время, парень направился в противоположную сторону от кухни. Дверь в ее спальню была открыта, что, конечно, не осталось без его внимания.       Канамэ прошел в комнату, увидев заправленную, но мятую постель. Это и подтверждало его догадки — она проспала с того времени, как вернулась, и, даже не переодевшись, легла на заправленную кровать. И при мысли о последнем, Канамэ неодобрительно покачал головой и нахмурился. Насколько надо было устать, чтобы в таком неудобстве проспать столько часов?       — Кто разрешил тебе сюда входить?       Голос у двери заставил Канамэ обернуться. В комнату вошла Анами и сложила руки на груди в ожидании его оправдательного ответа.       — Ты.       — Я тебя пригласила войти в гостиную, а не сюда. Не знал, что входить в комнату девушки без приглашения не только бестактно, но и просто нельзя?       — Прости, но я все-таки вошел в нее, когда тебя тут не было, да и дверь была открыта… О, — он замолчал, увидев на полу лежащего плюшевого медвежонка, после чего подошел к нему и поднял, — какой миленький. Как его зовут?       — Никак.       Оказавшись возле него, Анами выхватила игрушку из его руки и положила ее на комод.       — Никак? — по-детски разочарованно повторил Канамэ, вернув взгляд на девушку. — Но ведь игрушки обижаются, когда не дают им имена.       — Удивительно, что о таком я узнаю только от вас, — тихо заметила она, продолжив расстегивать жилет на пути к кровати.       Увидев, что она сняла жилет и уже начала стягивать с себя рубашку, Канамэ резко отвернулся к стене.       — Что, даже не постесняешься меня и вот так просто оголишься?       — Оголюсь? — повторила Анами, стянув с себя рубашку и повернувшись к нему. — Я в майке.       Успев испытать даже некоторое сомнение на этот счет, Канамэ все-таки решился снова повернуться к хозяйке комнаты. Остатки сомнений развеялись, когда он увидел ее в белой нательной майке. Однако кое-что не оставило его в покое, поэтому он не изменил своего первоначального отношения к ее опрометчивому поступку.       — Какая разница в чем ты? Тебе не следует раздеваться в присутствии парней. Неужели ты даже… не стесняешься?       — Я не испытываю этого по отношению к тебе.       До безобидного честный ответ сбил с толку стоящего Канамэ, после чего ему катастрофически захотелось присесть. Его мужская бурная фантазия дала свое объяснение на ее ответ, что здорово его разволновало и, кажется, разозлило.       — Вот как? Даже если будешь без майки?       — Не знаю, — задумчиво протянула Анами, опустив взгляд на свою грудь. — Хочешь, чтобы я это проверила?       Она взялась за края майки, потянув ее наверх и оголив талию. Снова, застывший на месте от избытка неловкости, Канамэ нахмурился и со всей силой сжал кулаки.       — Эй! Ты кем меня считаешь?       — Правда хочешь это услышать? — поинтересовалась Анами, оставив нервы Канамэ и свою майку в покое, после чего направилась к выходу из комнаты. — А сам кем меня посчитал, когда подумал, что я перед тобой разденусь? Извращенец…       — От извращенки слышу, — ответил Канамэ, последовав за ней. — Тебе все-таки повезло, что я…       — Кто? — внезапно остановившись, поинтересовалась Анами и повернулась к нему.       Успев пройти еще пару шагов вперед, Канамэ сумел вовремя остановиться и не столкнуться с ней. Но увидев ее лицо непозволительно близко перед собой, он обратил внимание на ее покрасневшие глаза, что однозначно стало последствиями ее слез. Но больше заинтересованная тем, что спросила, Анами не придала их близости никакого внимания, продолжая смотреть на него в ответ.       — Ты… — тихо, едва не тревожно прошептал Канамэ, — плакала?       Не впервые позволив себе прикосновение к ее лицу, Канамэ осторожно обхватил ее щеки, чем заставил задуматься над его вопросом.       — Нет, — уверенно, но тихо ответила Анами, до сих пор желая услышать от него ответ. — Мне повезло, что ты… кто?       — Я, — ответил он, отпустив ее лицо. — Тебе повезло, что я — это я.       Не совсем удовлетворенная таким ответом, Хокано медленно вдохнула, затем громко и устало выдохнула. Не понимая его поведения и своего, Анами отказалась разбираться в этом сейчас, потому что не могла объяснить и части из того, что почувствовала по отношению к нему. Почему он, как человек, сующий нос в ее дела и нарушающий ее личное пространство, не вызывает в ней соответствующей реакции? Она не отталкивает его, когда он так близко подходит, не скидывает его руки, когда он прикасается к ней, не отрицает его слова, когда с ними не согласна и даже просто не стесняется его.       — Ладно, — протянула она, развернувшись в сторону кухни. — Какой чай предпочитаешь?       — Любой, только не белый и не красный.       — Заварю нам цветочно-листовой. Не стой здесь, а проходи на кухню.       — На кухню? — повторил Канамэ, уже собираясь устроиться на диване. — Но гостям подают чай в гостиной.       — Ты слишком своевольный для гостя, поэтому можно посидеть и на кухне за столом.       Не желая снова с ней спорить, Канамэ послушно прошел на кухню. Занимающаяся чаем Анами слишком старательным и практически лабораторным образом распределяла листовой чай по кружкам, добавляя в каждую цветочные лепестки бамбуковыми щипцами. Зная, что она работала в лабораториях, Канамэ без труда смог представить ее в белом халате, докладывающей о каких-то результатах исследований, которые она уже засекретила и зашифровала. Она — определенно одна из самых серьезных девушек в своем окружении. Столько знающая и умеющая не будет тратить время на развлечения, что не приносят пользу науке и обществу. Но в этот момент она хоть и выглядела собранной, однако все равно осталась милой.       — Тебе идут распущенные волосы, — заметил Канамэ, сев за стол.       — Они идут всем.       — Всем, но не так, как тебе.       Анами покосилась на него, задержав руку с щипцами над его кружкой. Снова, уже в привычном для нее состоянии, проигнорировав очередную странность в мыслях, она вернулась к завариванию чая. Наполнив кружки водой, она подошла к столу.       — Твой чай.       Канамэ кивнул в знак благодарности, после чего Анами положила ему десертную ложечку и села за стол напротив него. Открывая картонные упаковки с десертами, она задержала взгляд на муссовых пирожных, сделанных в виде персиков. Вспомнив о чувстве юмора ее судьбы, Хокано лишь могла глубоко вдохнуть, сжимая ложечку в руке сильнее, чтобы избавиться от вкусного вида этих проклятых персиков.       — Помимо сладкого, — начал Канамэ, решив попробовать дораяки, — что ты еще предпочитаешь?       Попробовав невероятное на вкус пирожное, которое уже давно не ела, Анами не сразу вернулась к реальности. Запив чаем привкус сливочного мусса и персикового крема, Хокано задумчиво задержала взгляд на Канамэ.       — Я могу травмировать твое представление о еде, если скажу тебе.       — Почему? — удивился он, задержав навесу кружку с чаем у губ.       — У меня весьма странные предпочтения в еде. Единственные люди, которые их не боятся, мои родители.       — Каждому может нравиться что-то необычное.       Молчаливая пауза Анами позволила Канамэ откусить дораяки и отпить не менее вкусный, чем этот десерт, чай. Девушка уже понимала, что должна ему хоть что-то привести в пример, но до сих пор сомневалась. Однако его настойчивое и заинтересованное ожидание вынудило ее ответить.       — Мне нравятся жареные баклажаны с тофу и с…       — Медом?       Удивившись его преждевременному пониманию того, о чем она начала говорить, Анами неуверенно кивнула. Впервые встретив такую адекватную реакцию на одно из ее любимых блюд, она просто не поняла, как себя правильно вести.       — Мне тоже, — продолжил Канамэ, обращаясь к своим воспоминаниям. — Однажды на летнем кулинарном фестивале, когда я попросил мед, чтобы добавить его в баклажаны, хозяин той лавки посмотрел на меня, как на умалишенного. Меда у него не оказалось, но был шоколадный соус для десертов, которые делал его сосед. Он предложил мне заменить им мед, и тогда, как на умалишенного, уже смотрел на него я.       — Действительно, безумие — шоколад вместо меда, — задумчиво протянула Анами. — Кажется, это и вовсе… кулинарное извращение.       — Как и для других мед к тофу и баклажанам.       Выразив свое согласие новым молчаливым кивком, Хокано потянулась к дораяки. Удивительно, что в этой стране она нашла человека с той же вкусовой странностью, как у нее. Канамэ оказался не только внимательным и заботливым, но и по-настоящему понимающим, а также довольно интересным. Одно его предположение насчет дораяки и муссовых пирожных чего стоит. Она только утром подумала о том, чтобы съесть что-то из этого, как вечером получила это в достатке.       И вот чего ей, действительно, не хватало — богатых сахарозой углеводов и шоколада, который не только ускоряет мыслительный процесс, но и способствует выработке «гормона счастья». И испытать его действие на себе Анами уже давно была не против, возможно, оттого и позволила Канамэ войти? Или же была другая причина? Задумавшись над этим, девушка бросила на него взгляд, встретившись с его ответным.       — Ну, так ты расскажешь о том, что у тебя произошло в Конохе, что ты согласилась на этот контракт? Предупреждаю, если разговорить тебя не удастся, я использую свой бессовестный прием, чтобы спровоцировать тебя. Я могу, ты знаешь.       Он подался вперед, склонившись к ней через стол. Но, как и этим утром, Анами сохранила непринужденное выражение лица, однако вскоре позволила на нем появиться искреннему непониманию.       — Как у тебя это получается?       — Получается что? — переспросил он, вернувшись на место. — Быть таким милым и обаятельным? Я вроде бы уже таким родился.       — Я о том… — неловко продолжила Анами, — как тебе удается добиваться доверия от других так… легко?       — Так значит, я уже заполучил твое доверие? Это оказалось нетрудно, выходит, я просто заплатил за него сладостями.       Он опустил взгляд на дораяки и пирожные, которые она уже успела осилить наполовину.       — Ты увидишь, как твои проблемы решатся наполовину, когда ты их просто озвучишь.       — Это вряд ли, — ответила Анами, покачав головой и тяжело вздохнув, — эти проблемы… как настоящее проклятие, которое уже никогда меня не отпустит.       — В самом деле? Теперь я просто обязан о них узнать. Ты ведь уже устала держать все в себе. Конечно, ты не из тех, кто жалуется на жизнь, но на данный момент тебе просто необходимо выговориться.       — Наверное…       Дело не только в сладостях, которые она безумно хотела в последние пару недель, но не могла себе позволить по ряду причин, одна из которых — неловкость за ее слабость перед ними. Канамэ обладает какой-то способностью убеждать и вселять надежду на то, что человеку, действительно, будет легче, если он последует его совету. Или же это работает только с ней? «Но даже если и так, то хуже точно не станет», — решила Хокано, готовясь к своему первому откровению.       — Я… — тихо начала она, услышав свой охрипший от неловкости голос. — Кхем…       Хокано прокашлялась в кулак, впервые столкнувшись с тем, что чувство неловкой неуверенности каким-то образом умудрилось лишить ее голоса.       — Ты? — протянул Канамэ, подперев щеку рукой и поднося кружку с чаем к губам. — Можешь не торопиться, у нас еще вся ночь впе…       — Я влюблена, — решительно и резко ответила Анами, заставив Канамэ вздрогнуть от такого внезапного откровения.       Едва не отпив и чуть не подавившись чаем, он выпрямился, затем осторожно поставил кружку на стол. Не веря в то, что услышал, Канамэ с вопросом посмотрел на Анами, однако та не спешила ничего что-то добавлять или опровергать, просто смотря на него в ответ. Понимая, что все так, как он услышал, парень вернул себе способность думать и размышлять.       — Ого, — тихо протянул он, откинувшись на спинку стула. — В меня бы ты не успела влюбиться за такой срок. Тогда… в кого?       — В… — тише продолжила Анами, не зная, чем закончить этот ответ.       Воспроизводя образ Хьюги перед глазами и всего, что он успел ей сказать и сделать, на ум шло не много объяснений. Не желая называть его имени, она решила обойтись чем-то другим. Поэтому минутный анализ всей сложившейся ситуации между ней и ее особым аллергеном подвел ее только к одному выводу. Таким образом, на вопрос «в кого ты влюблена», Анами нашла подходящий и исчерпывающий ответ.       — В одного идиота.       — Я предполагал, что у женщин есть специфичные вкусы не только в еде, но и в предпочтении мужчин, — задумчиво заметил Канамэ, на что Анами в непонимании покачала головой.       — Не знаю, объясняется ли этим мой выбор, но… — Хокано опустила голову и обхватила теплую кружку чая сильнее, — в последнее время я думаю о человеке, который неоднократно проявлял в своих выводах самую настоящую глупость. Возможно даже… слабоумие.       — Это звучит уже серьезней. Вижу, он и вправду тебя задел, раз ты так его…       Предполагая, чем он окончит это предложение, Анами кивнула. Канамэ уже не пытался увидеть в ней что-то еще, все и так было видно и проявляло себя. Видимо, она окончательно отбросила все сомнения, решив ему открыться. Ему это принесет душевной свободы не меньше, чем ей самой, ведь то волнение, что он стал испытывать, с проявлением ее честности начало отступать.       И пока находилась под понимающим взглядом Канамэ, Анами осторожно выбирала слова и подготавливала историю. Только несколько минут назад не желая и на секунду обращаться к этим воспоминаниям, сейчас Хокано уже хотела рассказать обо всем. И стоит подать это в таком ракурсе, чтобы еще раз себе напомнить о верности решения перевестись в Суну. А после, когда услышит сочувствующие слова Канамэ, Анами снова убедится в том, что ничего не потеряла.       — Он слепо и упрямо верит в то, что выдумал, — после недолгого молчания продолжила она. — Как бы я к нему ни относилась, но хвалить его за это не буду. Он… идиот. Самый настоящий.       — Ладно, — осторожно протянул Канамэ, опустив взгляд на кружку в ее руках. — Ты сейчас не в самом спокойном состоянии. Не стоит ее так сильно сжимать. Это не его шея.       Переведя взгляд со своих побелевших рук, сжимающих кружку, на Канамэ, Анами позволила его голосу и словам успокоить ее. Что уже и было сегодня. Редко, когда прислушиваясь к другим, она всегда была сама себе на уме и даже незначительные, порой бытовые проблемы принципиально решала одна. Но Канамэ, видящий ее насквозь, не только с легкостью заполучает ее доверие, но и без труда способен на нее повлиять и даже в чем-то переубедить.       — Когда у тебя это началось? — поинтересовался он, нарушив молчание между ними.       — Желание его задушить? Кажется, со дня первой встречи с ним.       — Этот факт, определенно, заслуживает отдельного внимания, — Канамэ в понимании кивнул, сложив руки на груди, — но я имел в виду, когда у тебя появились к нему противоположные чувства?       Очередной раз отметив про себя его талант находить общий язык и правильный подход к общению с ней, Анами задумалась над его вопросом. Все равно рано или поздно эти странности в их отношениях найдут свои причины и станут понятными, поэтому сейчас она решила уделить время вопросам, терзающие ее мысли и душу.       — Не так давно.       Анами дала не самый развернутый ответ. Но покорное молчание Канамэ только подготавливало окружающую их обстановку к небольшой истории в прошлое, которую девушка уже словесно и образно составила в уме.       — В детстве мы не ладили. Совсем. А точнее… он со мной в большей степени. Еще со времен учебы в академии, он и я…       И все же это оказалось легко в мыслях, а не на словах. Прекрасно помня и понимая происходящее в детстве, Анами не могла грамотно сложить и преподнести это для кого-то еще. Разумеется, это было вполне ожидаемой трудностью, ведь она никогда не заходила так далеко. «Не бери в голову. Я в порядке», — эта фраза звучала от нее порой чаще, чем «привет» и «до завтра». Неужели и другим открываться так же тяжело, как в чем-то признаваться себе? Хокано в очередном молчаливом перерыве успела задуматься над этим, боясь честно ответить на этот вопрос.       — В общем… мы просто не могли находиться в одном помещении. И кажется, я даже ненавидела его, не сомневаясь в том, что и он испытывает то же самое по отношению ко мне.       А разве были причины думать иначе? Маленький Хьюга, обладая самой, откровенно говоря, безобидной и благородной внешностью, оказался таким несносным ребенком, что не только Анами, но кажется и учителя хотели уже лезть на стену. Пусть резкая смена его поведения и характера объяснялась потерей отца и невыносимо больным одиночеством, но по своей детской слабости он позволил переменам сильно тронуть его самого и все его окружение.       Анами вспомнила один из моментов после занятий в кабинете. Тогда одноклассник пребывал в полном отсутствии настроения, в чем была виновата заразно проблемная и очень глупая Хокано, которой приходилось об этом лишний раз напоминать. И он ничего лучшего не нашел, как напомнить ей об этом следующим образом: «Если глупость однажды станет параметром отбора в джонины, ты без всяких аттестаций получишь этот ранг».       Им редко когда удавалось заговорить, и еще реже разговоры заканчивались пусть и холодно, но безобидно. Однако были и такие моменты, в которых Хьюга был особенно разговорчив и проявлял небывалую смекалку перед тем, как что-то выдать. «Не слышала, что я сказал тебе отойти? Может, мне эту просьбу стоило вложить в одну из твоих книг, чтобы ты ее увидела?»       Он говорил об этом так, словно чтение является чем-то непозволительным и неприятным занятием для окружающих. Однако какими бы ни складывались их отношения, жизнь в академии шла своим чередом. Он был лучшим в дисциплинах, в которых задействованы чакра и физические показатели, а она отличалась в тех, где применяются умственные и аналитические способности. Такие разные, но, как говорили другие, по-своему уникальные и гениальные студенты. Вот только по какой причине, никогда первой не трогающая его девочка получала от него редкое, но такое особое внимание? Анами даже лишний раз боялась взглянуть на него, только бы не увидеть его недовольный взгляд в ответ.       — Но совсем недавно я узнала его с другой стороны и увидела каким он может быть на самом деле. Он оказался не тем, кем я его себе представляла.       Прошло несколько лет после окончания академии, они стали видеться настолько редко, что те чувства и эмоции, которые Анами когда-то испытывала рядом с ним, ушли в прошлое, как и их детство. А после того, как воспоминания юности утратили себя, к ним присоединился и результат экзамена, на котором вскрылось слишком много семейных тайн. Она лишилась необходимости и желания обвинять его, осознав и прочувствовав его боль. И как только заглянула в его прошлое, Анами уже не могла вернуться к тому, в чем раньше себя убеждала.       — Я стала думать о нем все больше и больше, — продолжила она, честно озвучив самые неприятные последствия ее новой «аллергии». — Любая моя мысль начала сводиться к нему.       Понимание и внимательность Канамэ, с которыми он слушал Анами, позволили ей настолько расслабиться и забыть о боли, что она с легкостью начала окунаться в те воспоминания. Об этом стало говорить слишком легко и просто, чему уже не хотелось удивляться. Подобная легкость в словах постепенно передалась и ее телу, в котором больше не было неловкости и напряжения.       — Я не рассматривала себя, как обладателя подобных… чувств. Но мое сердце, — задумавшись над этим, Анами приложила руку к груди, — рядом с ним начинало биться так быстро и громко, что я не слышала своих собственных мыслей.       — Кажется, это называется «аритмия»?       — Да, — ответила Хокано, задумчиво кивнув. — У меня были все признаки нарушения функционирования синусного узла. Но при том, что я себя отлично чувствовала, имея здоровое сердце, это было странно.       — Слушай, я не уверен, что понял, — Канамэ озадаченно нахмурился, пытаясь разобраться в том, что услышал от нее, — синусные… узлы и прочее… Хочешь сказать, что ты была здорова, но все равно испытывала там недомогания?       — Там? Где?       — В узле…       Анами замерла на пару мгновений, задержав при этом взгляд на лице Канамэ, на котором недоумения стало только больше. Осознав, что, как и она в свое время, он воспринимает вещи буквально, Хокано не сдержала тихого смеха.       — Удивительно, — тихо протянула она, откидываясь на спинку стула. — Это, действительно, со стороны выглядит… забавно.       — Что забавно?       — То, как ты меня слушаешь.       — Я слушаю тебя очень внимательно, — назидательно заметил Канамэ, — и серьезно подхожу к этому вопросу. Но узлы в сердце… Давно они у тебя?       — Какой балл у тебя был по анатомии?       — Это как-то поможет тому, о чем мы с тобой говорим?       — Не поможет, однако сейчас мы говорим именно об этом, — Анами склонилась к столу, сложив руки перед собой. — Синусный узел есть и у тебя. Это основной элемент проводящей системы твоего сердца, благодаря которому сокращаются его предсердия и желудочки.       Канамэ нахмурился еще сильнее, затем взяв кружку в руку, поднес ее к губам. Сделав пару глотков, он молчаливо поставил чашку на стол, затем вернул испытывающий и по-прежнему непонимающий взгляд на Анами.       — Желудочки? — повторил он, на что Хокано кивнула. — Узелки и желудочки… Скажем, анатомию я никогда не любил так, как ты.       — А кого-то из… девушек?       — Кажется, всевышние силы уберегли меня от такой «радости». Женщины доставляют столько проблем, что хватать времени будет только на то, чтобы их решать.       — Не стоит слова «женщина» и «проблема» употреблять в одном предложении, — ответила Анами, снова вспомнив излюбленное обвинение одноклассника в ее сторону. — Это звучит обидно и оскорбительно.       — Поверь, Анами, без намерений обидеть или оскорбить тебя, я готов поклясться, что эти два слова созданы друг для друга.       «Видимо, сила мужской логики, которой они все так гордятся, заключается в ее полном отсутствии», — заключила Анами, окончательно убедившись в правдивости данного предположения. Разве можно назвать логичным то, что проявляет себя там, где это совершенно не нужно? Они убежденно настаивают на чем-то, готовясь даже поклясться, но при этом совершенно не обладают какими-то доказательствами и фактами. Спонтанно делая выводы, мужчина дойдет до крайности, только бы что-то сделать или сказать. На каких основаниях они приходят к своим выводам и суждениям?       «Женщины глупые, слабые, проблемные…» Однако уже давно жизненный опыт показывает, что это далеко не так. Женщине свойственна не только мудрость и терпение, но и настоящая сила, с которой она через кровь и пот пробивает себе признание и место среди других. А что касается проблем, то и здесь есть множество примеров, где главным виновником многих глобальных мировых трудностей является самолюбивый, гордый «сильный» пол. Начиная от драк в академии, заканчивая целыми войнами. Они всегда все делят и постоянно что-то доказывают. Если у мужчины и будет проблема из-за женщины, то только по причине того, что он сам ее допустил.       — Я тебя убедил даже без клятвы, — заметил Канамэ, восприняв молчание Анами за свою победу. — Видишь, как нам легко находить общий язык?       — Да, очень, — тихо протянула она, с трудом сдерживая желание ему возразить и завалить аргументами «против», — у тебя довольно «железные» и… логичные аргументы.       — Потому что я мужчина. А с тебя хватит и того, что ты такая умная и миленькая.       — Но проблемная?       — Заметь, я этого не говорил.       Желая снова взяться за кружку, Анами поймала себя на мысли, что для нее это будет уже не шея того, кто остался в Конохе, а шея парня, который сейчас сидит напротив нее. Уже не впервые ощутив желание задушить своего собеседника, Хокано даже не испытала удивления от того, что позволила себе подобные мысли к человеку, которого знает пару дней.       — Я понял, к чему ты меня об этом спросила, — продолжил Канамэ. — Я не влюблялся, но знаю, о чем ты говоришь. Ты стала испытывать то, как твое тело реагирует на присутствие того, кто вызывает в тебе эти перемены. И что было дальше?       — Заметив в себе такие перемены, я начала искать их причину. В медицинских справочниках не было ничего, что напоминало бы мою ситуацию. Но потом, с помощью особой литературы и совета одного из лучших медиков Конохи, я узнала, что это за симптомы.       Именно понимание той самой причины и ее осознание привели к полному принятию. Даже то безграничное сопротивление, которым она сначала отвечала на проявление своих чувств, не остановило ее. Пусть она и не получила шансов на взаимность, но эта любовь по-своему украсила ее жизнь, хоть и принесла достаточно боли. И говоря о них, Анами хорошего вспомнила больше, чем плохого.       — Обычные вещи стали слишком яркими. Кажется, с того момента я начала по-другому смотреть на мир. Но даже тогда, обращая внимание на самые красивые и невероятные виды, я думала только об одном…       Опустив взгляд с лица Канамэ на свои руки, Хокано осторожно начала вспоминать беспокоящие ее тогда детали. Воспроизведя самую важную из них, она ощутила дрожь волнения, что прошлась по ее телу и оцепенением задержалась в груди.       — Его глаза и их цвет, — продолжила Анами, позволив задумчиво нежной улыбке коснуться ее губ. — Это самый невзрачный и не самый яркий цвет в мире, но я всюду искала возможность наткнуться на них.       И когда это удавалось, она оставалась в этом тумане до тех пор, пока он не приводил ее в чувства голосом, от которого замирало ее сердце. Наполняя грудную клетку противоестественной тишиной, спустя несколько мгновений оно тут же нарушало ее. Странно, что, замечая такую перемену в поведении своего сердца, Анами до последнего не могла это связать с тем, о ком постоянно думала или видела перед собой. Ведь уже с первой ночи в поместье Хьюга Ичизоку ей довелось узнать о нем столько, сколько она не могла даже узнать о лучшей подруге. А затем каждый момент, который она переживала рядом с Хьюгой, начинался с очередного изучения и наблюдения за ним, что и порождало те странные мысли.       — Он умеет контролировать энергию и чакру лучше, чем кто-либо, но взять под контроль силу своих рук не в состоянии. Осторожный и точный во всем, но на деле может оказаться очень… неуклюжим.       Подобный факт уже не раз заставлял задуматься об этом. Каждый раз, когда хватал ее за руку, не важно с какими намерениями, Неджи совершенно не жалел для этого сил. Это единственное, что делало в его идеальном контроле над телом и силой изъян. Наверно дело в том, что он просто не мог вовремя взять эмоции под контроль, оттого и не рассчитывал силу каждый раз, когда прикасался к ней. Или подобное он не мог сделать только в отношении нее?       Придя к последнему выводу, Анами не сдержала тяжелого вздоха, чтобы прогнать подступающий ком к горлу. Люди не контролируют своей силы в случае сильного волнения, страха и недовольства. Но так как Хьюга Неджи является последним человеком, кто будет отдаваться в руки страха и волнения, рядом с ней он мог быть только недовольным. А там, где недовольство и злость, всегда есть место для ненависти и неприязни. Именно их ей довелось видеть в его глазах, когда он смотрел на нее. Первую она наблюдала в Храме Огня, когда он давал ей клятву, а последняя возникла в тот вечер, в саду. Однако и это никаким образом не повлияло на ее чувства, с которыми она уже не просто живет, а выживает.       — Для меня не было ничего тяжелее и невыносимее, чем признаться в этих чувствах самой себе. Я переступила через свою гордость, принципы… — тихо призналась Анами, до сих пор не поднимая взгляд на Канамэ. — А в итоге… все равно осталась ни с чем. Наша последняя встреча дала мне понять, что он не питает ко мне взаимных чувств, и оказалось, что у меня еще задолго до этого не было никаких шансов.       Она говорила так тихо и откровенно, что сам Канамэ сглотнул от неловкости и кома в горле. Заметить и сказать, что этот разговор дался ей с трудом — ничего не сказать. Видно, как ее чувства даже сейчас не оставляют ее в покое, не позволяя ей хотя бы на одно мгновение отпустить их.       — Я люблю его так сильно, что… порой мне становится страшно от того, скольким я готова пожертвовать ради него. Мои чувства, счастье… — задумавшись над самым важным, Анами перевела дыхание, — даже моя жизнь. Все это обесценивается только при мысли о нем. И от этого я кажусь себе настолько жалкой, что становится невыносимо.       — Да уж, — приходя в себя после ее откровений, протянул Канамэ, — ты кажешься не только жалкой, но и безмерно… сильной. У тебя оказывается, действительно, есть сердце.       — Да, есть, — ответила Анами, не сдержав свою обиду и недовольство, с которыми посмотрела на него. — Иначе что обеспечивает мой организм кровообращением?       Не желая углубляться в этот вопрос, Хокано поднесла остывший чай к губам под молчаливо задумчивый взгляд Канамэ.       — Почему ты думаешь, что он ничего не чувствует к тебе в ответ?       Вместо того, чтобы ответить сразу, Анами сделала второй глоток, затем неторопливо опустила руку и поставила кружку на стол.       — Есть девушка, о которой он… помнил и думал. А я… слишком странная для такого идеального, как он.       Она подняла на Канамэ взгляд, не боясь увидеть или услышать очередную его реакцию. Но к чему бы она ни готовилась, его глаза снова заставили испытать ее недоумение. Всматриваясь в них, Анами заметила, как постепенно их кристально-зеленый цвет стал темнее. Кажется, он снова погрузился в свои мысли, не сказав ничего перед этим. И пока молчал, Хокано перевела взгляд на его блестящие от света волосы, на которых среди пшеничного присутствовал и золотистый. Но очередной оттенок, что попался ей на глаза, заставил Анами в удивлении застыть.       — У тебя… — начала она, вернув его из мыслей в реальность.       — Что?       — Тоже есть… — тише продолжила Анами, чуть поддаваясь вперед и всматриваясь в его левый висок, — седина?       — Ты только сейчас заметила? — Канамэ неловко улыбнулся, пустив руку в волосы на виске. — Видимо, на коротких волосах ее не видно, как на длинных. У меня был непростой период совсем недавно. Я едва не отправился на тот свет.       — Но сейчас…       — Сейчас я в полном порядке, — ответил он, проведя ладонью по волосам. — А у тебя с чего началось?       Анами неуверенно отвела взгляд в сторону, позволив новой неловкости наполнить ее тело. Она опустила голову, прикоснувшись к покоившимся на плече прядям волос. С прежней нерешительностью обращаясь к воспоминаниям, Хокано с не меньшей осторожностью начала подбирать слова для ответа.       — Я была слаба и не рассчитала своих сил, когда применила одну непростую и… запретную технику.       — Запретную? Но почему ты…       — Я сделала это ради него. Тогда меня мало заботило, что может произойти после, я лишь хотела ему помочь и спасти его.       В ответ на ее новое признание Канамэ снова лишился слов. Наблюдая ее уже самое настоящее девичье смущение, которое она прятала опущенной головой, он усмехнулся.       — Действительно, безрассудно влюбленная женщина, — протянул он, отмахнувшись рукой. — Не думал, что ты, в самом деле, такая предсказуемая и глупая, Анами-чан.       И в этот раз не сдержав своей обиды, Анами нахмурила брови и сжала кулаки. Она может быть самонадеянной, вредной, грубой и даже странной, но точно не глупой. И готовясь к ответу, Хокано сделала глубокий вдох, чтобы ничего не мешало ей тактично и грамотно сложить слова в предложение. Однако от внезапно возникшей досады она так и не смогла ответить Канамэ достойно. Времени и сил хватило лишь на безысходно женское обвинение-укор в его сторону.       — Сколько можно называть меня…       Посмотрев на него снова, Анами столкнулась с озарением, которое вызвали его слова и кое-что другое, то, на что она лишь поверхностно обращала внимание. Наперекор своей же собственной логике и рациональности, Хокано приняла то, что имело невероятно малые шансы быть, однако все равно уже подтвердило свое существование.       — Глупой, — тихо добавила она, стараясь оставаться прежней и не поддаваться другим чувствам.       Продолжить обдумывать то, на чем она остановилась, ей не удалось. Понимание и новые сомнения сбивали с толку слишком сильно и настойчиво, оттого она и предпочла новому ответу молчание. Но позволив своим внутренним переживаниям и мыслям сказаться на ее лице, Анами заставила Канамэ посмотреть на это с другой стороны.       — Хоть и проспала половину дня, но ты и вправду уже устала, — заметил он, чем вытянул Анами из очередных ее размышлений. — Спасибо за чай. Ты оказалась на удивление гостеприимной и добропорядочной хозяйкой.       — А ты оказался приятным и почти скромным гостем.       Канамэ улыбнулся и с благодарностью кивнул ей в ответ, встав при этом из-за стола. Идя к выходу за ним, чтобы проводить, Анами мысленно пыталась себя успокоить и взять под контроль просящиеся наружу чувства. Со старанием предпринимая попытки вернуть себе покой, она так увлеклась своим самочувствием, что не заметила резко развернувшегося к ней Канамэ, но вовремя успела остановиться.       — Как только останешься наедине со своими мыслями и допустишь одну из тех…       — Ты об этом узнаешь и поймаешь меня на шпионаже, — ответила она, не утруждая его продолжать. — Я поняла это еще вчера.       — Я хотел сказать, если подумаешь о том… идиоте, просто вспомни обо мне. Уверен, я намного умнее и красивее, чем он.       — Несомненно.       Канамэ самодовольно улыбнулся, преувеличивая свою довольную реакцию на ее далеко не самое искреннее замечание.       — И все же хорошо, что ты помнишь о моем предупреждении. Я вижу тебя насквозь, не забывай об этом. Спокойной ночи.       — Добрых снов, — тихо ответила она, получив от него новую улыбку.       Закрыв после него дверь, Анами осталась в своем прежнем положении, успев при этом затаить дыхание. Воспроизводя этот безумный день и вечер, который снова не обошелся без вмешательства Канамэ в ее жизнь, Хокано тяжело вздохнула. Однако повторив про себя уже осознанный, почти доказанный факт, она задумчиво улыбнулась и покачала головой.       — Параноик…       Незаметно приблизившаяся ночь дала о себе знать, как и усталость, что возникла сразу, как только Анами осталась одна. Решив последовать мудрому совету Канамэ готовиться ко сну, она вернулась в комнату и подошла к комоду. Достав полотенце и пижаму, Хокано бросила взгляд на лежащую на полу резинку, которая вызвала уже совершенно другие чувства.       Склонившись за браслетом, Анами вместе с неловкой виной положила его возле сидящего на комоде медведя. Решив, что в ближайшее время ей необходимо научиться жить без вещей, напоминающих о нем, она направилась к двери.       Но сделав несколько шагов в ее сторону, Хокано громко и с недовольством выдохнула. Остановившись в нескольких метрах от этого молочного кварца, очень проблемного, но слишком дорого для нее, Анами повернулась к нему. Если и будет разумно от него воздержаться и огородиться, то сердцем и душой сделать это просто невозможно. Порой быть сильной и стойкой слишком утомительно, поэтому нет ничего плохого в том, чтобы позволить себе слабость.       Вернув резинку на запястье левой руки, Хокано наконец-то смогла дойти до ванной и принять теплый душ, успокаивающий тело и мысли. Надеясь на то, что вместе с водой уйдут ее не самые приятные воспоминания, Анами всеми силами пыталась думать только о завтрашнем дне. И к приятному удивлению, подобное самовнушение и ее настойчивые старания смогли прогнать остатки больных воспоминаний. Все было готово ко сну и встрече с новым днем. Только коснувшись подушки головой, Хокано прикрыла глаза и без надоедливых, неприятных мыслей смогла крепко заснуть.       В сон погрузился не только весь дом, но и целый мир за окном. Тишину, что пришла вместе с охватившей природу темнотой, не смел разбавить даже ветер. Однако то ночное молчание, что царило везде, в комнате Анами было нарушено ее сдавленным стоном, который повлек за собой ее тяжелый вздох. Ощущая невероятно теплые и нежные поцелуи на своей шее, Хокано снова чувствительно втянула воздух и затаила дыхание. Его руки, оставляя за собой горячие следы, прошлись по ее талии и груди, спускаясь к бедрам. Жар его кожи, которую она чувствовала своей, вызывал в ней нежное смущение, но вместе с этим придал ей сил для раскрепощенной смелости.       Анами тихо вскрикнула, когда он, обхватив ее бедра, уверенно притянул ее к себе и подался вперед. Ответной реакцией на произошедшее стала хватка на его спине. Впившись в него пальцами, она изогнулась, не в силах справиться с мучительно приятными и совершенно новыми для нее ощущениями. С ее губ сорвался очередной стон, которым она ответила на его движение к ней. Боясь задохнуться от всего, что он заставляет ее испытывать, Анами панически усилила хватку, на что он склонился к ее уху, всем своим телом накрыв ее. И спустя мгновение Хокано услышала его успокаивающий шепот, что вызывал новый трепет в ее теле и сердце.       — Все хорошо… Я с тобой.       — Неджи, — с волнением прошептала Анами, не имея возможности и сил собраться с мыслями, — я…       Реакция ее тела стала слишком отличной от реакции сердца. Она почувствовала, что уже не принадлежит себе и больше не в силах контролировать своих мыслей, которые заполнил туман. Лишившись способности не только говорить, но и думать, Анами ничего не осталось, как просто позволить своим чувствам отвечать за нее.       — Я люблю тебя, — прошептал он, губами коснувшись ее уха.       От происходящего сжимало в груди. Тепло и жар ее тела сменился настоящим пламенем. Анами подавалась ему навстречу, бесконтрольно усиливая хватку на его плечах и глубже погружаясь в их близость.       — Хамори… — с новой нежностью прошептал Хьюга, утопая в этих чувствах к ней.       Анами открыла глаза от ледяной дрожи, что прошлась по ее погруженному в трепет и нежности телу. Ощутив знакомый вкус жестокой реальности, Хокано лишь со второй попытки смогла сделать вдох, чтобы ответить.       — Н-но, я… я не она…       — Не она? — повторил он, не сдерживая нежной улыбки и осыпая ее шею поцелуями. — И кто же ты, если не она?       — Я… — начала Хокано, дрожащим от боли в сердце голосом, — я Анами.       Однако какой бы важной ни была необходимость обсудить это с ним, новая подступившая волна чувств и тепла нагнала только больше тумана в ее мысли. Не сдержав очередного стона, Анами позволила этой нежности вновь овладеть своим телом и сознанием.       — Но я ведь так и сказал… — ответил он, услышав ее новый чувственный стон, наполненный желанием, — Хамори.       Пустив руки с его плеч ему на грудь с намерением остановить, Анами все равно не смогла приложить к этому усилий. Окончательно забыв о том, кто она на самом деле и где, она помнила только его, отчего позволяла ему этой нежной страстью доводить ее до исступления и настоящего безумства. Она потеряла контроль над своим дыханием, которое стало неритмичным и неспокойным. Казалось, что даже собственные мысли уже отвернулись от нее, но лишь вновь услышанное в его шепоте чужое имя, помогло ей прийти в себя.       — Нет… — прошептала Анами, упираясь ладонями ему в грудь, — нет. Я не могу. Если я для тебя… не я, то…       Он замер и отстранился от нее. Посмотрев ей в глаза, Неджи прикоснулся к ее щеке, чем вернул ее телу тот трепет, которому она сопротивлялась.       — Для меня ты та, ради которой я пойду на все и пожертвую всем, что у меня есть.       Ее сердце, беспокойно бьющееся в этот момент, внезапно остановилось и помогло знакомой тишине снова воцариться вокруг. Искренность и честность его глаз, в которых горели бескрайняя нежность и ласка, взволновали ее. Даже ее душа смогла услышать это и наполниться светом. К ответу на то, что сказал ей человек, которого она полюбила до беспамятства, о себе напомнили и ее чувства. Однако темный след больной реальности не оставил их без внимания, что помогло Анами вспомнить о главном.       — Я все бы отдала только за одну возможность услышать эти слова… — тихо ответила она, рукой накрыв его ладонь на своей щеке. — Но… сейчас ты говоришь это не м-мне, а… ей.       — Но ты и есть «она», — заметил Хьюга, склонившись к ее губам для поцелуя.       — Нет, — отвернувшись от него, тихо возразила Анами, — это не так. Я не…       Не дослушав ее очередное возражение, он обхватил ее талию и поднялся вместе с ней. Не понимая, что он намеревается сделать, Хокано отвечала на это лишь заторможенным и неуверенными движениями. Сев на постели, Анами почувствовала его руки на плечах, и повернулась в том направлении, куда он смотрел.       — Это… — слетело с ее губ, когда она увидела себя и его в отражении зеркала, что стояло в углу.       — Ты, — ответил Неджи и обхватил ее талию со спины, прижав к себе. — Та, о которой я мечтал столько лет.       Не шевелясь и не дыша, Анами смотрела на себя в зеркале и совершенно не узнавала ту, что видела. Вместо светлых прядей на своих плечах она уже видела темные, шоколадного цвета волосы. Цвет ее глаз мгновенно стал светлее, перейдя в туманно-голубой, и следа не оставив после себя от зеленого. Ее лицо приобрело совершенно другие черты, на нем даже не было того удивления, что переполняло ее в этот момент.       — Та, что я так сильно и безмерно люблю, — тише добавил Хьюга, посыпая поцелуями ее плечо и шею.       Ком обиды и непонимания лишил ее голоса, с которым она даже не смогла позволить себе самое тихое слово. Образы в зеркале обернулись самым настоящим испытанием и мучениями, пережить которые Анами было не под силу. Но ей приходилось на это смотреть и видеть, как его губы и руки касаются той незнакомки, на месте которой оказалась она.       — Нет… — дрожащим шепотом возразила Хокано, попытавшись выбраться из его ласк, вопреки желанию своего тела. — Я…       — Моя Хамори…       Снова раздавшийся голос Хьюги лишил ее остатков сомнений и слабости, отбросив которые, Анами смогла набраться отчаянных сил.       — Я не она!       С трудом справляясь с дрожью, что пробивала ее тело, она выбралась из его рук и своего сна. Резко оторвав голову от подушки, она открыла глаза, чтобы убедиться в реальности и конце этого кошмара. Анами опустила ноги на пол, приводя дыхание в порядок. Но картина, стоящая перед ней, до сих пор беспощадно сжимала грудь и давила на горло.       — Сколько… это будет продолжаться? — прошептала она, уронив лицо в ладони и не сдержав всхлип. — Когда ты оставишь меня в покое… Неджи…       Страшные фрагменты того видения и образ девушки в зеркале в его объятиях до сих пор ледяной дрожью пробирали все ее тело. Теперь, если Анами попытается приложить все свои усилия, нет ни малейших шансов, что у нее получится это забыть. Ведь эта дрожь и потрясение навалились на нее с такой силой, что она физически ощутила их всем естеством, едва не лишившись сознания.       Лишь за последние несколько часов отвыкнув от горьких слез, Хокано уже снова не могла их остановить. Судорожные вздохи плача, который буквально резал ее горло, не оставили от прежней тишины и следа. Анами хоть и не поддавалась истерике, однако позволила рукам сокрушительного отчаяния схватить ее. Надежда на то, что все пройдет и скоро встанет на свои места, покинула ее и оставила наедине с этим горем. Уже не осталось сомнений в том, что слезы станут неизменной и вечной частью ее жизни. И эта безумная, жестокая ночь, наполненная ее слезами, кончится лишь только с наступлением утра. Но последующее мгновение заставило Анами в этом усомниться. Ощутив, что новый ком боли подступил выше настоящим приступом тошноты, она накрыла губы ладонью и бросилась в ванную.       Интуитивно ориентируясь в темноте, Хокано на ходу прошлась рукой по стене, чтобы включить свет в ванной. Из-за такой неожиданной перемены ее самочувствия, она даже не испытала никакого дискомфорта в глазах, когда вошла в ярко освещенную комнату. Анами схватилась за края раковины и склонилась над ней, не сдержав первый позыв, от которого перехватило дыхание и зажгло в груди. К счастью, Хокано отделалась лишь сильным, удушающим кашлем.       Судорожно втянув в себя воздух, когда возникла возможность, Анами почувствовала, новое жжение в груди, что вызвало уже не только кашель, но и рвоту. Спустя не самые приятные мгновения, когда все прекратилось, она ощутила во рту привкус сырости, напоминающий аромат мокрой земли и пепла. Решив открыть глаза и посмотреть на то, на что не позволила бы посмотреть элементарная этика, Анами застыла в недоумении. Это было не то, что она ожидала увидеть. Однако новый приступ напрочь перебил ее удивление.       Как только ее стошнило снова, Анами успела сделать новый вдох. Но уже приготовившись полностью наполнить легкие воздухом, она почувствовала, как в горле что-то встало. Хокано склонилась к раковине ниже, не позволяя своему болезненному кашлю сбить ее с ног. Но в конце этого малоприятного процесса слишком внезапно и беспощадным образом раздалось звяканье, которое тут же вызвало в ней волнение и страх. Всматриваясь в черное пятно из грязи и пепла на дне белой раковины, Анами вытерла их остатки с губ и включила воду. То, что осталось, уже не символизировало, а нагло заявляло о том, что с ней происходит — звено одной из тех цепей, которые сковывали и мучили его душу столько лет.       Следующие мгновения Анами решалась прикоснуться к этому символу страданий плененных душ. Приложив немало сил и храбрости, она прикоснулась к части цепи, ощутив весь ее вес и холод в ладони. От ее вида по телу прошлась ледяная дрожь страха и отвращения, испытав которые, Хокано бросила звено обратно в раковину. Включив прохладную воду, она набрала ее в ладони и брызнула себе в лицо. Если так она могла хотя бы прийти в чувства, то избавиться от привкуса земли и пепла не удастся еще долго.       Намереваясь смыть остатки слишком противоречивых и неприятных ощущений от произошедшего, Анами подставила руки под струю воды. Следя за тем, как она переполняется и стекает по ладоням, Хокано почувствовала что-то еще. То, что очень слабо и тихо напоминало о себе. Возникло чувство, что за ней кто-то следит, а точнее, что кто-то стоит. Позади.       Анами бросила взгляд в зеркало. Прошло лишь одно мгновение, как она столкнулась в отражении с взглядом того, кого видела в своем последнем сне. Не сдержав волнение и панику, Анами резко повернулась к нему. То, что это не настоящий Хьюга, а тот, кто пытался им завладеть, не раз используя его тело, говорило не только внушительное расстояние между Листом и Суной, но и его глаза.       Выражение его лица и то ледяное, опасное молчание не позволяли сомневаться в том, что это он. Словно перед ней снова стоял тот Неджи, потерявший власть над своим разумом и телом. Его черная траурная одежда напоминала о том, к какому миру он относится. Но видение было слишком реальным. Анами понимала, что не спит и не видит сон. Ведь то, какие чувства она сейчас испытывает от его взгляда, вызывают такую сильную дрожь, что прогнала бы любой самый крепкий и непробудный сон.       Ничего не говоря из того, что изрядно любил ей повторять о том, кто она и какая ей уготована судьба, Хьюга сделал молчаливый шаг к ней. Понимая, что отступать некуда, Хокано не без волнения приняла решение стоять на месте. Но лишь пару секунд спустя она осознала, что просто не способна двигаться и уж тем более броситься от него прочь.       Наблюдая панический страх и ступор, охвативший ее тело, он протянул руку к ее лицу. Анами ощутила, как его палец коснулся уголка ее губ. Как и тогда, не жалея сил и не упуская возможности сделать ей больно не только морально, но и физически, он с грубой небрежностью начал растирать по ее губам оставшуюся каплю грязи и пепла. Холод, что пришел вместе с ним, с каждой секундой сковывал не то, что ее тело, но и мысли. Позволив своему страху захватить положение, Хокано оставалось лишь все это терпеть и ждать чего угодно от него.       Допустив только одну мысль, что ей не стоит показывать свой страх и бояться, Анами уже встретилась с его взглядом, который он перевел от ее черных губ на глаза. Словно услышал и показал, что бесполезно скрывать. Ему все известно о ней и о том, что творится в ее мыслях. Он знает, что заставляет ее испытывать невероятно сильный и бесконтрольный страх, чем пользуется каждый раз при встрече с ней.       — Даже проклятые не испытывают столько мук, сколько ты.       Произнеся это больше с обычным услышанным замечанием, чем с издевкой, он получил от нее ответ в виде ее опущенной головы.       — Его спасение стоило того, что сейчас происходит с тобой?       — Стоило…       Его ухмылку, которую вызвал ее ответ, Анами ощутила, просто опустив взгляд вниз. Чтобы понять то, как он реагирует на нее, ей не обязательно на него смотреть. Она даже знала, что их минутное молчание сейчас окончится очередным его замечанием.       — Какая же ты… жалкая.       И уже предполагая, что он сделает после, Анами со смирением приготовилась к этому. И спустя мгновение ее шею обхватила его ладонь, которой он заставил ее вернуть взгляд на него. Послушно поддавшись его желанию наблюдать то, какие чувства выражают ее глаза и лицо, она подняла голову, но оцепенела от охватившего ее тело удивления. Именно самое настоящее удивление, наполненное непониманием и сбивающее с толку, вызвали его губы, которыми он грубо и своевольно впился в ее.       Анами открыла глаза, с невероятной легкостью оторвав голову от подушки. Опомнившись и убедившись, что все было сном, она тяжело вздохнула. За окном уже светило яркое, пустынное солнце на безоблачном небе. Эта непростая и тяжелая ночь уже закончилась, отчего Хокано протерла ладонями лицо и с облегчением выдохнула.       Направляясь в ванную, Анами пыталась прогнать воспоминания сна, которые до сих пор мелькали перед глазами. Хоть та темноволосая девушка и приносила боли больше, чем все остальное, но последняя встреча в ванной и, лишающий дара речи, поцелуй, серьезно озадачивали ее. Поэтому она до сих пор ощущала дрожь в теле, хватку на шее и боль на губах.       — Бред… — тихо протянула Анами, входя в ванную, — а не сон.       Оставив полотенце на полке, она подошла к зеркалу. И, разумеется, утреннее приветствие себя самой началось с рассмотрения того, что происходит на левом виске. «И что ты надеешься увидеть?» — спросил ее внутренний голос. Хокано обреченно покачала головой, когда по результатам ее наблюдения было выявлено довольно прогрессивное наступление седины. Очередной день начнется со смирения и легкого недовольства, которое она попытается смыть водой. А у той воды будет свой путь, который начнется с труб и…       Потеряв ход мыслей, Анами продолжала смотреть именно на то, на чем остановилась. Вода, трубы и раковина, в которой лежит звено цепи из ее… сна? Боль в горле, которая не оставляла ее в покое с момента ее пробуждения была не последствием ее внушительного сна? Оцепенев от осознания того, что это был далеко не видение, Хокано переменилась в лице.       — Невозможно…       Удивительно, насколько сильно эмоции и чувства, вызванные ярким сновидением, способны влиять на человека после его пробуждения. Каждый шаг, вдох и мысли достаточно долго могут хранить след тех таинственных и непостижимых ощущений. И этим утром Анами столкнулась именно с этим. Подобный след от того, что она видела сегодня ночью, начал сковывать ее не только морально, но и физически. Несвойственная ей неосторожность в движениях и волнение не позволяли расслабиться, продолжая утренние сборы на работу.       Неуверенными, почти каменными движениями, она вышла из квартиры и закрыла дверь. Погруженная и охваченная холодом своего страха, Анами вставила ключ в замок. Вид звена в раковине и боль в горле лишали ее способности прилагать силы к действиям, поэтому дверь еще не была заперта. Но спустя пару минут Хокано сжала в кулаке ключ, который с трудом вытянула из замка. Опасаясь, что паника подступит к ней с большей силой и лишит дыхания, она невольно погрузилась в новое оцепенение. Но на данный момент больше всего она боялась случайно обернуться и снова увидеть его.       — Доброе утро.       Раздавшийся голос со стороны вытянул ее из пучины тех ледяных мыслей в реальность. Темнота, которая сгущалась вокруг нее и заставляла ее задыхаться, внезапно отступила, сменившись утренним теплом и светом.       — Я проходил мимо и… — Канамэ остановился в коридоре, так и не дойдя до нее несколько шагов, — решил проверить ушла ты или нет. Если ты еще не завтракала, может…       Приблизившаяся к нему в этот момент Анами не позволила ему договорить. Сократив оставшееся расстояние между ними за считанные мгновения, она прижалась к его груди. Канамэ замер, почувствовав ее хватку на спине.       — Ты… — начал он, на что девушка усилила хватку, дав ему преждевременный молчаливый ответ.       Если она на деле показала, что слова не всегда нужны, то и он решил последовать ее примеру. Никакие объяснения ему не нужны. Канамэ обнял Анами в ответ, не жалея ни сил, ни времени для того, чтобы просто насладиться тишиной, что позволяет им молча говорить друг с другом. Прежняя скованность и неуместная неловкость внезапно оставили его плечи. Осознав, что самое сложное уже позади, он задумчиво улыбнулся.       — Не плачь, — склонившись к ее уху, прошептал Канамэ, когда услышал ее тихий всхлип. — Тебе нужны силы, а слезы их только отнимают. Анами?       Но слишком растрогавшись и подпустив к себе слабое отчаяние, она не пыталась сдержать эти слезы. Не имея возможности защитить и успокоить себя, Хокано могла рассчитывать только на него. И позволив ему обнять себя в ответ, Анами не ощутила укора совести и гордости, которые постоянно твердили о ее независимой самостоятельности. Одиночество вдруг стало ее врагом, а не потенциальным способом излечиться от раненого сердца и чувств.       — Все в порядке, — снова прошептал Канамэ, пытаясь ее успокоить. — Я с тобой.       Она вздрогнула от этих знакомо звучащих слов. Но в этот раз они наполнили ее таким спокойствием и доверием, что она смогла взять себя в руки рядом с ним. Доверившись своему предчувствию и молчанию разума, Анами отстранилась от Канамэ и обхватила его лицо, заглянув ему в глаза.       — Канамэ… Мне и дня не хватит, чтобы…       — Мы не будем ограничиваться одним днем, — начал он, ответив улыбкой, которая принесла Анами спокойствия больше, чем его слова. — С момента, как только ты прибыла сюда, я весь твой и в твоем распоряжении.       Ее чувствительно нахмуренные брови в сожалении постепенно расслабились. С лица прошли боль и волнение, тут же сменившиеся на покой, что позволил задумчивой улыбке коснуться ее губ. Разделив с ней те же чувства, Канамэ склонился к ее лицу. Оставив на ее лбу теплый след поцелуя, он буквально запечатал все ее воспоминания кошмара и страхи, которые были способны бесконтрольно являть себя.       Погода щедро продолжала радовать своим настроением жителей Суны. Но очередное отсутствие сильного ветра сопровождалось ощутимым повышением температуры, благодаря которому сегодня все чайные деревни будут полны под окончание рабочего дня. Но без внушительного количества посетителей не обошлось и в ресторане, где решили позавтракать Канамэ с Анами.       — Придется постараться, чтобы найти свободное место, — оглядев наполненный зал, протянул Канамэ.       — Тогда я схожу за осибори, — ответила Хокано, желая поскорее прикоснуться охлажденным полотенцем к лицу. — А ты пока поищешь свободный столик.       — Что? Даже не спросишь моих предпочтений?       — Кажется, — начала Анами, обернувшись, — я их знаю.       Поняв, как минимум, две причины, по которой она подумала про осибори, Канамэ неловко кивнул. Проводив ее взглядом, он прочистил горло и тяжело вздохнул. Разумеется, встретив утро со слезами, первой необходимостью у нее будет избавиться от их следов на глазах. Поэтому ему бы следовало больше думать о ней, а не о себе.       — Капитан, — голос со стороны отвлек его от мыслей, на что он повернулся, увидев Шоджи, — с добрым утром!       — Ты так просто не успокоишься?       — А ты как думаешь? — недовольно нахмурившись, ответил парень.       Удивляясь внезапно воцарившемуся в ее душе покою и полному равновесию, Анами подошла к столу с осибори. Ей стало легче не только дышать полной грудью, но и просто переступать с ноги на ногу. Больше не было никакого страха и оцепенения, на тело опустилась приятная легкость. Еще раз убедившись в том, что одиночество — не самое умное и полезное решение проблем, Хокано потянулась к дощечке и щипцам. Но уже почти прикоснувшись к ним, к ее руке прикоснулась другая.       — Ох, прости, — ответил тот, чья рука чуть не схватила ее ладонь вместо щипцов.       — Все в порядке, — ответила Анами, взглянув на этого парня, на лице которого уже появилось до боли забавное удивление.       — Это ведь ты… — протянул он, рассматривая ее лицо. — Мы ужинали вместе в ресторане Конохи, помнишь? Я Дайноки. Тем вечером с тобой была Ино и Хината. Тогда ты тоже набирала осибори, и мы столкнулись. Вот уж не думал увидеть тебя здесь, Анамэ-сан.       — Она Ана-ми, если ты забыл.       — И он тут… — тихо прошептал Дайноки, узнав подходящего к ним. — Я помню, как ее зовут, Канами! — мрачно и недовольно заметил он, с нежеланием оборачиваясь к нему. — Не успела тут появиться новенькая, как ты…       Не успев закончить из-за нового удивления, которое больше представляло собой недоумение, Дайноки замер. Потупив взгляд на лице подошедшего к нему Канамэ, парень ухватился за мелькнувшую в голове мысль, но тут же потерял ее.       — Он Кана-мэ, — заметила Анами, заставив Дайноки снова вздрогнуть и вернуть взгляд на нее.       — Ч-что… — в прежнем заторможенном и сбитом с толку состоянии прошептал Дайноки.       — Нашел свободный столик? — поинтересовалась Хокано, обратившись к Канамэ.       — Да. Нам снова досталось самое тихое и неприметное место.       — Это, — неуверенно подал свой голос Дайноки, вернув взгляд с Анами на Канамэ. — Невозможно…       — Что невозможно? — поинтересовался последний. — Завязывай со своими цветочными экспериментами, друг, — Канамэ похлопал его по плечу, проходя мимо, — не заставляй нас волноваться.       Оставшись с полотенцами, Дайноки молчаливым взглядом провожал уходящих Анами и Канамэ к их столику. Пытаясь не только осмыслить, но и просто «переварить» эту встречу, он не заметил, что создал за своей спиной очередь.       — Ты уже выбрал?       — А? — обернувшись, бросил Дайноки. — Ты что-то сказал, Шоджи?       — Я говорю про осибори. Берешь их или нет? Ты чего, плохо себя чувствуешь, Дайноки? Снова съел что-то не то в пустыне или дело все в каком-то новом виде галлюциногенного кактуса, который ты случайно вырастил?       — Скажи, Шоджи… — тихо начал Дайноки, найдя взглядом тех двоих, которые уже сели за свой столик, — ты ведь тоже это видишь?