taegi in daegu.

— ты, главное, не забывай меня, хорошо? чонгук как-то слишком надломлено шепчет это, а у юнги дыхание перехватывает от этот картины. лучше бы он и вовсе не дышал, лучше бы не делал выбор, лучше бы жил без соулмейта. — чонгуки... — да чего ты? я все понимаю. у тебя на запястье —два имени. ты должен был выбрать. я... хён, будь счастлив с ним, хорошо? как его там? чон уже по старой привычке с нежностью и трепетом берет старшего за руку, а после понимает, что, в принципе, и права уже на это никакого не имеет. — прости. прости, хён. я по привычке. — все в порядке, кукки. его зовут... — нет. не говори. неважно. просто... будь счастлив. хорошо? а сейчас — мне пора. прощай, хён. чонгук не обнимает на прощание, как раньше, лишь быстро идёт на остановку, оставляя юнги медленно рассыпаться возле небольшого кафе, в котором они с чонгуком часто сидели. юнги ведь знал, что, чтобы быть счастливым с одним соулмейтом, нужно распрощаться с другим. но кто же знал, что прощание с чоном будет таким болезненным. — поехали, юнги. они переплетают руки, и вечно холодный и сдержанный мин утыкается соулмейту в шею, судорожно выдыхая и вздрагивая от осколков, которые падают на дно искалеченной души. чонгук запрыгивает в автобус в последний момент. оплачивает проезд и садится на свободное место, которое было в самом конце. как-то слишком холодно. или так было всегда?.. просто благодаря разговорам с юнги, благодаря его теплым объятиям и поцелуям он этого просто... не замечал? в любом случае, имя "мин юнги" уже аккуратно потрескалось на его запястье, выделяя маленькие капли крови. теперь в этом чертовом автобусе всегда будет так холодно. чонгук знал: чтобы быть счастливым с одним, нужно распрощаться с другим. но кто знал, что прощание с юнги будет таким болезненным. у чона, правда, нет второго имени на запястье; нет никаких других надписей, кроме "мин юнги", и чонгук долго радовался. долго. ровно до сих пор. он бы хотел, чтобы сейчас, как во многих слезливых дорамах, в этот автобус зашел какой-то парень, мило улыбнулся ему, и у чонгука прорезалось бы его имя. но чон — реалист, и знает, что этот мир слишком жесток. что максимум, кто сюда зайдет, это пожилая женщина, которая выронит перед ним все свои покупки, и чонгуку, как слишком воспитанному парню, придется все это собирать. при лучшем ходе событий сюда не зайдет вообще никто, и по окончанию рабочей смены водитель устало и раздраженно крикнет — "конечная, парень", и чонгуку придется собраться с силами, найти их, и все же выйти с автобуса, сдерживая слезы пообещать себе впредь никогда не заходить сюда. — конечная, парень. чонгук тихо смеется, думая о том, что оригинальности этой жизни не хватает. смеется и сквозь слезы дает себе обещание больше никогда не заходить в этот чертов автобус.