taegi in daegu.

— думаешь, я правильно поступаю? — юнги нервно сбивает пепел с сигареты дрожащими пальцами. смотрит так потеряно, как зверь, выращенный на руках человека, а потом резко выброшенный на природу. — это все… то есть, все, что между вами происходит — неправильно. мне кажется, так будет лучше, — тэхён на юнги взгляд не поднимает. ему страшно смотреть на то, как старший рассыпается. как теряется. — юнхён… он… — мин судорожно выдыхает, не может мысли воедино собрать. он как будто оплот с надеждой теряет, но так будет лучше. юн себе это как мантру твердит, сам себя убедить пытается., но все его естество разрывается. его к близнецу тянет. до ужаса хочется, как раньше, просто прийти и уткнуться куда-то в шею. услышать его тихое «все наладится» или редкое «я тебя люблю, помни об этом»., но у юнхёна имя на запястье. красивое и аккуратное «ким намджун», и кому, как не юнги, знать, как к соулмейту тянет. — у него есть соулмейт. с юнхёном все будет в порядке. не дрожи так. я начинаю сильно переживать за тебя, — тэхён подходит ближе и обнимает. нежно так, трепетно. ким чувствует буквально, как жжет метка, как «мин юнги» под ключицей кровоточит из-за боли соулмейта, но он молчит. терпит и обнимает, — я хорошо знаю намджуна, он позаботится о нем. ты все делаешь правильно, — ким аккуратно, невесомо целует в висок, пытается уверенности придать тому, кто, уткнувшись ему в плечо, рассыпается. они выкуривают не одну сигарету, юнги ещё не раз смотрит в сторону города, а потом через громкоговоритель объявляют, что нужный им поезд уже на месте, и, крепко переплетая руки, они идут к новой жизни. туда, где нет юнхёна, а юнги — просто студент, совершенно не влюбленный в своего собственного близнеца. 　　　　　　　　　　

　　десять лет спустя.

он излишне лениво листает новостную ленту. не очень вникает в написанное, пытается абстрагироваться и расслабиться. целая ночь, проведенная за компьютером в попытках написать стоящую статью, дает о себе знать. единственное, что заставляет улыбнуться, это сообщение от тэхёна: «доброе утро, хён. я прямо сейчас люто опаздываю на пары. но, может, после — пообедаем?». они уже оба наперед знают ответ. юнги никогда не отказывал своему соулмейту, но никогда и не подпускал. мин рад, что именно «ким тэхён» под ключицей, но в сердце уже более десяти лет лишь «мин юнхён». юнги только сейчас понял, что, в принципе, плевать, правильно это или нет. он не скрывает, что любит юнхёна, а тэхён не осуждает. только крепко обнимает и поддерживает морально, любовь внутри себя давит. они оба глубоко несчастны, и это их сближает. юнги листает новостную ленту, давясь холодным кофе, от которого у нормального человека уже должна быть аллергия. начисто удаляет все написанное за ночь, потому что бред какой-то, а потом краем глаза цепляется за яркий баннер за окном. и чашка с кофе летит на пол, а внутри что-то так громко лопается. как будто тысячи струн в один момент разрываются, издавая предсмертные аккорды. «это была наша мечта». как-то очень хрипло и невнятно. юнги не дрожит, вроде держится, но хочется упасть. упасть на пол и выть так истошно, отчаянно. тэхён находит его в ванной. у юнги взгляд полон пустоты и перечащей ей осознанности. на лице — дорожки от слез, избитые до крови костяшки и дрожь в теле. мин лишь глупо вторит «наша мечта», и каждый раз эти слова заставляют некачественным швом расползтись все внутри. у него внутри — лёд, который сковывает все и сейчас уродливыми трещинами расходится. тэхён его достает из холодной воды, к себе притягивает, в чувство пытается привести., а у юнги лишь через раз замирает сердце, больше не желая биться., а баннер все также висит напротив окна, и пара ярких ламп подсвечивают текст. 　　　　　　　　　　　　　　　　　　　　

«масштабный концерт. suga×rm».