Cerberus

      Первое, что увидел Джек, когда очнулся, был белоснежный потолок. При взгляде на него возникало ощущение, словно его побелкой занимались настолько часто, насколько хозяева этого места могли себе позволить, не смущаясь никаких излишних затрат денег или времени. Он даже не видел лампочек, дающих освещение, но там, где он находился, было достаточно ярко, чтобы можно было легко разглядеть каждую деталь скромного убранства помещения.       В нос ударил резкий запах больничного антисептика. У Харпера он всегда ассоциировался с запахом формалина.       Джек опустил взгляд вниз, прочь с белого потолка, который начинал гипнотизировать его своей монотонностью, и оглядел палату. Она была достаточно просторной, по его мнению. Явно больше того помещения, где очнулся Шепард после успешного завершения проекта «Лазарь», ознаменованного саботажем космической станции агентом Серого Посредника, чёртовым Уилсоном. Когда Джон убил Посредника, уродливого яга, помесь эволюционировавшего паука и гуманоида, он не мог не признаться, что был доволен. Кроме того, доктор Т’Сони, занявшая его место, была неопытна и, несмотря на все пройденные испытания, оставалась альтруисткой до мозга костей. В отличие от неё яг не терзался моральными сомнениями и мог с лёгкостью приказать устранить любую «помеху».       По бокам кровати, на которой лежал Харпер, стояли два кресла. Бесхозных, к его счастью. Рядом же стояла и капельница, трубка которой змеёй струилась к его левой руке. Прозрачный мешок с красным крестом, который был закреплён в капельнице, был уже полупустой.       У дальней стены, рядом с входом, стояла высокая тумба, на которой был расположен выключенный телевизор. Джек огляделся, чтобы поискать пульт от него. Приглядевшись внимательнее, он заметил его на прозрачном столике, который спрятался у изголовья его постели. Не особо раздумывая, всё ещё пребывающий в подавленном состоянии Харпер включил ящик и издал усталый вздох, увидев в углу экрана надпись «Атлас-1». На канале шёл прогноз погоды.       «Какая может быть вообще, к чёрту, какая-либо погода, когда я давно уже должен кормить червей?» — мрачно усмехнулся Джек, всё ещё не до конца смирившийся с тем, что он жив, с тем, что он ещё способен слышать равномерный стук своего сердца. С тем, что это уже никогда не смогут сделать миллиарды тех людей, которые погибли из-за Жнецов. Непозволительная роскошь для него.       — Заканчивая погодную сводку, мы снова вернёмся к новостям Ремнанта, — на экране появилась симпатичная ведущая, одетая в строгий деловой костюм, — Как вы все слышали, нападения на грузы с прахом Компании Шни, транспортируемого в Вейл, всё так же остаются одной из животрепещущих тем. Ранее никто не мог позволить себе даже и помыслить о таком. Глава Праховой компании Шни, Жак Шни, уже подтвердил ранее озвучиваемые догадки о причастности Белого Клыка к происходящему. Правительства Атласа и Вейла пока не давали никаких официальных комментариев по этому поводу. Однако можно без сомнений сказать, что это ещё больше усилит напряжённость отношений между людьми и фавнами, порождая волну негатива к последним. Это достаточно грустно наблюдать, ведь изначально целью Белого Клыка была защита прав фавнов…       Джек отключил телевизор и откинулся обратно на мягкую подушку. Как же это всё смехотворно. Ведь только вчера он сражался за выживание Человечества в войне со страшным противником, пришедшим из глубин Космоса, а теперь застрял на планете, обитатели которой до сих пор живут в докосмической эре. И не просто живут, а борются не на жизнь, а на смерть с существами, которых привлекают негативные эмоции, монстрами, которые оккупировали большую часть Ремнанта, с Гримм, которые вселяют ужас в Человечество. Его Человечество.       Харпер обратился к памяти Уитли… Или это Уитли обратился к своей памяти? Джек не мог с точностью сказать, кем… или чем он являлся теперь. Он не чувствовал отторжения, когда думал о себе как об Уитли Шни, так же, как и не чувствовал его, когда называл себя Джеком Харпером. Вероятнее всего, он стал чем-то новым. Синтезом двух личностей. Рождённого в известной на весь мир Праховой компании Уитли Шни, наследником которой он, тем не менее, не являлся. Где-то глубоко заискрились отголоски зависти. И главой прочеловеческой террористической организации, созданной лишь с целью выживания Человечества и господства его вида в Галактике. Джеком Харпером. В его душе загорелось пламя ярости.       Обе части его новой личности захлестнуло невиданной доселе волной злобы. На Шепарда, который до самого последнего момента ставил палки ему в колёса. На Вайсс, которая по праву рождения забрала себе статус Наследницы Праховой компании. На Петровского и Эша, которые не смогли справиться с выданной задачей – взять под контроль Омегу. На мать семейства Шни, запивающую своё «горе» алкоголем с самого его рождения. На Десолуса, по вине которого погибли его друзья. На Винтер, которая всегда косо смотрела на него, не утруждая себя даже попыткой достучаться до его сердца… Этот список можно было продолжать вечно. Можно было упомянуть и Клейна, и Грейсона, и Кали с Андерсоном, и Жака Шни, и Арию, и других… Но это не меняло место персоны, которая находилась во главе данного списка. Его самого.       Харпер ненавидел себя за провал. Он обрёк Человечество на гибель своими ошибками. Ему никогда не будет прощения за это. Лица всех тех людей, которые по его вине больше никогда не смогут мечтать и верить, надеяться на лучшее, будут всегда навещать его во снах. Такова его цена за проигрыш. Возможно, кто-нибудь незнакомый со смертью любимых мог бы подумать, что эта цена незначительна. Что он дёшево заплатил за возможность остаться в живых. Но, на самом деле, для существа, в равной степени любившего каждого представителя его вида, это была огромная утрата. Боль, которая всегда будет отдаваться колющим чувством где-то глубоко в его груди. Боль, которая всегда будет тянуть Джека вниз, пытаясь опрокинуть его и уронить во тьму, зародившуюся в его душе. Тьму, которая неустанно будет расти с каждым днём, с каждым провалом и с каждой смертью людей, доверивших ему свои жизни.       В свою очередь Уитли ненавидел себя просто за рождение, за ничтожное положение, в котором ему пришлось существовать всё это время. Да, он рос в богатой семье, ему было доступно всё, что и не снилось обычному человеку, но где были эти богатства, когда рядом не было никого, кто мог бы подарить ему семейное тепло? И вместе с этим, как бы в насмешку судьбы, он был лишён не только семьи в том понимании, в каком он представлял её по прочитанным книгам. Его лишили богатства, которое могло бы компенсировать всю ту горечь по отсутствующей заботе. Праховая компания. Наследие. Вайсс не имела права владеть компанией, однако именно она была назначена Наследницей. Она даже не прилагала особых усилий для того, чтобы овладеть нужными навыками для её управления. Она привыкла получать всё. Он же был вынужден сражаться за частицы того, что считал своим по праву.       Тем не менее, теперь всё будет по-другому. Этот груз они, Уитли и Джек, будут нести не в одиночку. В этот раз они есть друг у друга. Как бы ни была тяжела ноша, они смогут унести её вдвоём. Даже если весь мир ополчится против них, они справятся. Потому что они должны справиться. В этот раз нет права на ошибку. Уитли и Джек ощущали, что что-то зловещее нависло над Ремнантом. И именно они должны будут стать тем охраняющим Щитом, который защитит Человечество. И тем разящим Мечом, который покарает недруга, осмелевшего погубить мечту того первого человека, взглянувшего на ночное небо, – достать до звёзд.       В любом случае сейчас не было времени для рефлексий. У Харпера были более насущные дела. К примеру, позвать доктора с помощью кнопки вызова медперсонала, располагающейся всё на том же стеклянном столике.       На секунду он помедлил перед нажатием кнопки. Джек осмотрел свои руки. Его ладони были перевязаны, а кожа в сгибах локтей была покрыта фиолетовыми синяками. Он что-то припоминал, вроде, когда он был в бреду, ему неоднократно ставили капельницу. Но это не меняло вопроса насчёт ладоней.       Джек тряхнул головой, решив, что пора уже прекратить прокрастинировать. Он нажал на кнопку.       Где-то в коридоре, буквально на грани его слуховых возможностей, зазвенел звоночек. Потом послышался топот чьих-то ног.       На пороге стоял врач. Женщина с аккуратным хвостиком, где-то в самом расцвете сил, одетая в обычную униформу медицинского персонала больницы. У воротника её халата вальяжно повис стетоскоп. Доктор держала в руках так называемый «свиток», по сути, аналог инструментрона его вселенной, или, если быть ближе, один из старых гаджетов Земли. Внешне он напоминал инфопланшет, но только с расширенными функциями и более мобильный. Инфопланшеты в его вселенной были, фактически говоря, простыми хранителями информации, на которые выгружали данные. Так что он был прав в начале, когда провёл аналогию с инструментроном, ведь это он и был, по сути. Хотя внешне он напоминал компактный инфопланшет.       Женщина кашлянула, привлекая его внимание. Видимо, он немного отрешился от мира, пока думал.       — Мистер Уитли Шни, меня зовут Виктория Розенхарт, я ваш лечащий врач.       Не дождавшись от него ответной реакции, кроме как равнодушного кивка, она продолжила говорить.       — Я могу вас обрадовать. Вы скоро сможете выписаться.       Харпер с интересом поднял бровь, разрешая ей продолжить.       — То, что приняли за симптомы малярии, оказалось пробуждением Ауры. Как вы знаете, Аура это воплощение нашей души. Она существует у всех живых созданий, кроме, разумеется, Гримм. Но, чтобы пробудить её с целью выполнения различных манипуляций, требуются годы тренировок. Или же её пробуждение партнёром с уже активированной Аурой.       Джек помнил это. В Ремнанте существовала практика пробуждения Ауры, которая разделялась на «легальную» и «нелегальную». Первая, обычно, производилась в правоохранительных органах и армии. С последующей регистрацией в государственном списке и присуждением статуса «Охотник-на-службе-у-королевства». Со всеми вытекающими отсюда следствиями в виде ужесточения проверок на границах и отслеживанием местоположения. Однако не все, кто имеют открытую Ауру, служат на пользу государства. Многие бандиты нанимают особо алчных и мятежных Охотников для открытия Ауры. Отсутствие регистрации давало явный бонус, сохраняя при этом все возможности данной вундервафли. Тем не менее… существуют юридические последствия для незарегистрированных пользователей. По большей части это или огромные штрафы с принудительным занесением в список пользователей Ауры, или лишение свободы. Кроме того, Харпер, благодаря гипертрофированному любопытству и стремлению к знаниям младшего Шни, мог припомнить пару законов, ликвидирующих наказание при нелегальном пробуждении Ауры. Это было связано с её активизацией в ситуациях, когда жизнь гражданина была подвержена большому риску. К примеру, пробуждение Ауры у раненного человека, который не сможет дотянуть до получения квалифицированной медицинской помощи. И прочие случаи.       — Но… существует, также, и третий способ пробуждения. Он слабо изучен и его механизм полностью не выяснен, однако он есть. Так называемое «самопроизвольное пробуждение Ауры». Отличается оно от обычного метода тем, что пользователь не проводит долгие годы в тренировках. Просто Аура сама активируется. В большинстве случаев оно происходит при странных обстоятельствах. Тело… как бы борется с пробуждаемой Аурой… с Душой… Кхм-кхм. Как я уже сказала, это явление слабо изучено.       — И вы ведёте к тому, что мой случай связан с третьим вариантом, — парень перебил её, — Я правильно вас понял?       — Вы весьма проницательны, мистер Шни, — это сейчас была ирония? Джек удивился наглости Виктории. — Потому вы долго здесь не пробудете. Хотя вам и придётся задержаться на пару дней медицинских обследований. Плюс пройти процедуру регистрации в списках Атласа. Мы же не хотим, чтобы ваш… глубокоуважаемый… Отец был недоволен.       Харперу не нужно было быть психологом, чтобы понять, что она имеет какие-то счёты с его папашей. Либо с самой компанией. Шни перешли многим дорогу, став праховыми монополистами в мире. Многие магазины были разорены из-за банального отказа сотрудничать с ними. Не сказать, что ему было не все равно. Джек и сам успел поплавать в бизнесе в предыдущем мире. Достаточно, чтобы понимать, что в нём, как и везде, выживает сильнейший. Если у человека банально отсутствовали мозги, или принципы являлись яркой занозой в заднице, то это уже были личные проблемы предпринимателя. Бизнес – это в первую очередь риск. Если ты боишься рисковать или не готов к возможности понести убытки, то лучше даже и не пробуй. Потому он не чувствовал никакой жалости к обанкроченным соперникам.       — Хоть я и не мой отец, — в глазах Харпера заблестела сталь, — но терпеть насмешек не буду. Есть что сказать в адрес моей семьи? Тогда говорите это прямо.       Розенхарт замолчала. Повисла гробовая тишина. Виктория пристально смотрела в голубые глаза Джека немигающим взглядом. Джек пристально смотрел в зелёные глаза Виктории немигающим взглядом. Прошла минута. Две. Розенхарт усмехнулась, проморгавшись.       — Значит, люди поговаривают правду, что младший отпрыск Шни пошёл в отца, — она сделала небольшую паузу, планируя подчеркнуть свои следующие слова, — только жаль, что Наследником компании ему уже не стать.       Если бы у Уитли не было памяти Харпера, то, вероятнее всего, он бы сейчас подавился от этого «удара ниже пояса», вспылил бы, поднял шум, истерику. Любовь к ненужной драме была чем-то вроде генетической особенности, заложенной в Шни. Но Уитли больше не был тем Уитли.       Джек очаровательно улыбнулся Виктории, уже откровенно злобно смотревшей в его сторону. Его дружелюбный настрой сбил весь её воинственный пыл. Харпер видел, что Розенхарт успела накрутить себя, настраиваясь на агрессивный диалог с младшим Шни, но, видимо, что-то пошло не по её плану.       — Что же вам сделал мой отец, что вы пытаетесь самоутвердиться за счёт его ребёнка? — Харпера уже откровенно забавлял разговор. Были бы ещё сигареты под рукой, чтобы получить максимальное удовольствие от маленького «разногласия» с доктором.       Виктория посмотрела на ухмыляющегося сына Жака Шни и с трудом подавила раздражение. Обычно она вела себя более хладнокровно и была обходительна с VIP-пациентами, но не тогда, когда дело касалось этого чёртового семейства. Мерзкие снобы, возносящие себя на мировой пьедестал. Возможно, они и возвысились до уровня старых правителей королевств Ремнанта по своему влиянию, но настоящим аристократическим манерам они не научились. Их спесь и чванство давным-давно стало чем-то вроде фразеологизма. «Высокомерный как Шни». «Не задирай нос – иначе люди будут тебя путать со Шни».       Розенхарт вздохнула. Ей было тяжело это признавать, но ребёнок был прав. Он – не Жак. И тем, что она пробует задеть его, она ничего не сможет добиться. В конце концов, вспоминая манеры главы компании Шни, он, по сути, являлся в равной мере «жертвой», как и она сама. Единственная разница была лишь в том, что она была жертвой обещаний Жака, а Уитли жертвой воспитания. И пытаться что-то изменить подобным образом было бесполезно. Беспочвенные нападки на подростка на основании ненависти к Жаку не принесут ей ничего, кроме надуманного удовлетворения. Она поступила достаточно по-детски.       — Прошу прощения, сэр, это целиком и полностью моя оплошность. Сегодня был тяжёлый день, и я немного вспылила.       — Ты была шлюхой моего отца? — невинно поинтересовался Уитли, переходя на «ты». Этот неожиданный выпад попал прямо в яблочко, судя по покрасневшему от злости лицу Виктории.       Джек хорошо знал женскую натуру. Не сказать, что в прошлом он был сердцеедом, но на его счету было достаточно мелких интрижек, чтобы понять истоки этой враждебности.       Харпер мог бы принять её извинения. Мог бы попытаться изменить её мнение к себе. Мог бы просто молча проглотить всё сказанное ей. Но сейчас он ощущал потребность в спуске пара. Джек не до конца осознавал масштабы произошедшего с ним. И не хотел. Ему требовался повод отвлечься от невесёлых мыслей. И он нашёл его.       — Знаешь, как ни посмотри, он правильно сделал, когда выбросил тебя на свалку, как использованную игрушку. В тебе нет ничего особенного. Ты из того типа людей, которых всегда будут относить к «серой массе».       Виктория стиснула зубы и промолчала. Он не сможет спровоцировать её такими банальными оскорблениями.       — Ты мечтательница, раз думала, что он нуждается в тебе. Если бы ты хоть на секунду сняла розовые очки и пригляделась к нему, то осознала бы, что тебе, ничтожеству, никогда не светит шанс с ним. Ты была не более чем одноразовым развлечением для него.       Розенхарт продолжала молчать. По её пальцам, крепко вцепившимся в свиток, можно было догадаться, что слова Уитли не прошли мимо её ушей неуслышанными.       Джек тоже замолк.       Виктория с трудом перевела дыхание, пытаясь успокоиться, и вежливо, насколько могла это сделать разъярённая женщина, поинтересовалась:       — Могу ли я быть чем-то ещё вам полезна, сэр? Или можно идти?       Харпер с задумчивостью приложил палец к подбородку.       — Ах, да… Сними с себя эту форму. Больше ты здесь не работаешь.

***

      Винтер шла вместе с сестрой по больничным коридорам, намереваясь навестить младшего брата. Её мысли со службы в Атласе всё так же плавно перетекали на непонятное поведение Уитли. Можно было списать его доброжелательность на лихорадку, но в момент его речи он полностью осознавал, где находится, хоть и с явным трудом. Человек не может так быстро изменить своё отношение к чему-то. Особенно за такой короткий промежуток времени. Между ними всегда существовал незримый конфликт. Вайсс и Винтер были больше похожи на своего деда, основателя ПКШ*, в то время как Уитли полностью пошёл в их отца, Жака. Причину, по которой их мать спилась. Причину, по которой в мире неодобрительно смотрели на всё, чем занималась ПКШ. Причину, по которой члены семьи Шни были заложниками в собственном доме.       Её мысли оказались грубо прерваны.       — Эй! — Вайсс окликнула женщину, которая быстрым шагом, почти бегом, прошла мимо них, с силой растолкав сестёр плечами.       Винтер никогда не могла терпеть такого отношения к себе. И уж тем более к своим родным. Она резко сблизилась с нахалкой и остановила её, схватив за руку.       — Вас совсем не учили хорошим манерам? — холодно поинтересовалась старшая из сестёр, наблюдая за женщиной. Она заметила небрежно свёрнутый халат врача в её правой руке.       — Вы оглохли совсем? — вклинилась в разговор Вайсс, сморщив носик и выглянув из-за спины сестры.       — За такое халатное отношение к посетителям вас стоило бы давно уже уволить, — её слова замерли в горле, когда она увидела лицо повернувшейся женщины. Неизвестная с ненавистью смотрела на сестёр Шни. Нет, не так. С жгучей ненавистью. Казалось, что могло спровоцировать её? Винтер даже не успела оскорбить её, попросту сделав замечание. Которым и хотела ограничиться. Неужели она так отреагировала на слова про увольнение?       Женщина вырвала руку из захвата Винтер и, словно еле сдерживаясь между желанием плюнуть ей в лицо или хлестнуть пощёчиной, прошипела:       — Я уже не работаю здесь.       От гнева, буквально струящегося в её голосе, Вайсс отступила на шаг назад.       — Благодаря вашему брату, — словно сплюнув, напоследок сказала женщина, прежде чем продолжить свой путь.       Винтер не попыталась остановить её во второй раз, анализируя сказанное. Что мог сделать Уитли, пока их не было рядом всего лишь какие-то сутки?       Сёстры первый раз за три прошедших дня смогли по-нормальному поговорить, на время позабыв об Уитли, находившемся весь этот временной промежуток в медицинском учреждении. Винтер наконец-то поинтересовалась, как идут успехи у её сестры: в полной мере ли она смогла овладеть глифами, как продвигались её тренировки по фехтованию, пробовала ли она пробудить их фамильное Проявление. В свою очередь Вайсс рассказала, что она задумала концепцию своего будущего оружия, которое оказалось рапирой. Оно, конечно, не было идеально, как её кинжал и шпага, но, признаться, было достаточно сносным. По её стандартам. Вайсс, также, рассказала о том, что Отец назначил ей испытание – бой с одержимым Гримм… Жак всегда пытался препятствовать своевольности своих дочерей. Только вот, старшая уже была вне его власти, примкнув к войскам Атласа. А вот Вайсс… Вайсс несла на себе тяжёлое бремя Наследницы. В ней одновременно боролось два начала: внучка Николаса и дочь Жака. И первое превалировало над вторым практически во всех случаях, что, несомненно, огорчало отца. Уитли же справлялся с этим проще, он не был Наследником и не желал стать Охотником, о чём мечтала Вайсс.       — Брату..? — вслух спросила Вайсс, возвращая Винтер к реальности.       — Даже если и так, то он правильно поступил, выгнав отсюда эту грубиянку, — равнодушно пожала плечами старшая сестра, — В любом случае скоро мы всё узнаем.       Вайсс, ойкнув, поспешила догонять Винтер, решившую не дожидаться, когда младшая сестра выйдет из ступора.       Дальнейшая часть пути была пройдена в тишине, сёстры думали каждая о своём. Уже у входа в палату Уитли они услышали заливистый смех, исходящий изнутри. Вайсс с вопросом посмотрела на Винтер. Последняя, не тратя времени, зашла внутрь.       В огромной палате, сидя на кровати, хохотал их младший брат, потирая окровавленный нос. На одеяле лежали осколки от чего-то. Вайсс пригляделась и смогла определить по отдельным частям, что это был свиток, достаточно увесистый, судя по размеру деталей.       Раны и припухлости на лице Уитли уже начали затягиваться, сказывалась пассивная регенерация, подаренная пробуждённой Аурой. Но даже так отчётливо был заметен разбитый нос и огромная шишка, выросшая на лбу. Кроме того, то тут, то там были видны порезы, видимо, некоторые из осколков свитка попали в кожу. Тем не менее, это не сильно смущало Уитли, схватившегося за живот и искренне смеющегося. Для Вайсс это была одновременно кошмарная и завораживающая дух картина. Кошмарная, потому что лицо Уитли было полно различных ран. Завораживающая, потому что впервые на её памяти брат смеялся без фальши. Его смех был одной из тех приятных вещей, которые она, хоть и не желая признаваться себе, хотела бы слышать почаще. От дурацких мыслей на её бледных щеках появился румянец.       Но не все питали положительных чувств к увиденному.       — Что. Здесь. Произошло? — чуть ли не по слогам выговаривая и чеканя каждое слово, потребовала объяснений Винтер.       В этот момент, казалось, температура в палате опустилась ниже абсолютного нуля. Вайсс немного испугалась ледяного голоса Винтер, которым она умудрилась приморозить её к месту и заставить затаить дыхание.       Лишь Уитли не сбавил оборотов, продолжив звонко смеяться, совершенно нетронутый эскападой старшей сестры.       День обещал быть долгим…