Als war's das letzte Mal

Я чувствовал себя героем какого-то хоррор-фильма. На спине каплями выступил пот. Кафель холодил кожу сквозь тонкую ткань. Язычок замка поворачивался медленно, рывками. Заметно, что Штефану неудобно его открывать. Не знаю, что он вставил в щель, но этот предмет постоянно выскакивал. В итоге до момента, как язычок вновь встал вертикально, прошла не одна минута. Все это время я не покидал свой уголок, избрав его своим стратегическим убежищем. Дверь открылась. Музиоль положил деревянный шпатель, которым открывал дверь, на стиральную машину и медленно приблизился ко мне, готовясь в любой момент пресечь мои попытки бегства. С каждым его шагом я вжимался в стену с такой силой, что возникала опасность проникновения к соседям. Альфа остановился в полушаге от меня и протянул руку. — Хватайся и пойдём, — твёрдо произнёс он, ободряюще улыбаясь. Я неуверенно потянулся к нему, но дёрнулся обратно, как только кончики пальцев соприкоснулись. Музиоль вздохнул. Я ожидал, что он начнёт злиться и ругать меня, но нет. С выражением бесконечного терпения на лице он наклонился и обнял меня. — Я понимаю, как тебе страшно. Я ведь тоже человек, у меня есть свои фобии. По секрету скажу, что я сильно боюсь высоты и предпочитаю не оказываться на вершинах гор, крышах многоэтажек… Да что там, даже в парках развлечений с друзьями мне приходится туго. Они у меня экстремалы, поэтому ни один аттракцион стороной не обходят. А эти штуки все такие высоченные! Вот уж где я в панику впадаю. Правда, друзья не всегда меня так пытают, разрешают внизу оставаться. Но порой такой страх переживать приходится, что о-папа не горюй. Так вот, если страшно, я прошу одного близкого друга — Ника — меня за руку взять, обнять или что-то подобное. Разумеется, чтобы не видел никто, а то мало ли, как отреагируют. Если я могу преодолеть свой страх, то и ты тоже сможешь. Я помогу. Верь мне. Я рвано выдохнул и кивнул, обнимая его в ответ и молча соглашаясь на помощь. — Вот и умничка. Он чмокнул меня в нос и вновь поднял на руки. Покачивая, отнёс в комнату, временно ставшую моей, положил на одеяло. — Лежи тут и не вставай, пожалуйста. Я сейчас приду, все уже готово. Мне не хочется снова тебя ловить, так что давай не будем лишние проблемы создавать, ладно? Снова молчаливый кивок. Альфа строго посмотрел на меня и вышел. Я действительно остался лежать на месте. Не бегать же вечно в конце концов. Да и разочаровывать Штефана не хотелось. Он вернулся буквально через полминуты, держа в одной руке закрытый колпачком шприц, а в другой проспиртованную ватку. Я вновь юркнул под одеялко и натянул его до глаз, настороженно наблюдая за ним. Музиоль улыбался, но его взгляд цепко отслеживал каждое моё движение. Он положил оба предмета на небольшой столик, присел на край кровати и положил широкую ладонь на одеяло в район моего бедра. — Давай сделаем это. Как тебе будет комфортно? В принципе можешь так и лежать на кровати, только на живот перевернись, а дальше я сам. Если хочешь, можешь лечь ко мне на колени. Или стоя, я тебя обниму. Хотя с последним сложнее, так как если мышца будет напряжена, то и боли будет больше. Но выбор в любом случае за тобой. — На колени можно? — подумав, спросил я. — Конечно можно, я же сам предложил. Иди ко мне. Он вытащил меня из-под одеяла и положил на себя. При этом моя задница оказалась чётко на его бёдрах. Лежать было неудобно, я недовольно завозился, начиная уползать. — Куда собралась, гусеница? Лежи смирно. Музиоль резко сдвинул резинку моих штанов вниз, полностью оголяя ягодицы. Он потянулся за шприцем, взял его в руки и снял колпачок. Я каким-то образом извернулся так, что мог видеть все происходящее. Хотя лучше бы я этого не делал, потому что страх липкими щупальцами вновь залез в душу. Как только ватка коснулась кожи, я захныкал и сжал в кулаках простыню. Пара мазков спиртом и я вновь перестал что-либо ощущать. За спасительные секунды я пытался уползти или перевернуться, но готовый к этому Штеф перехватил меня. Пространство помутнело из-за выступивших на глазах слез. Я, не сдерживаясь, тихо заплакал. Вонзающейся в кожу иглы все не было. Альфа ласково гладил меня по спине и волосам обеими руками, мягко нашептывая что-то успокаивающее. — Тише, тише, маленький ты мой, чего ж ты так испугался, ну? Все в порядке, ты даже не почувствуешь ничего. Не плачь, Томас, все будет хорошо. Он зарывался длинными тонкими пальцами в мои волосы, массировал и поглаживал спину, стараясь подарить как можно больше приятных ощущений, опускался ниже, лаская ягодицы. Наклонился ниже, невесомыми поцелуями прокладывая цепочку от одного плеча к другому. Когда я стал дышать ровнее, а всхлипы прекратились, Штефан выпрямился, схватил кусок ваты, провел им по коже ещё раз и ввёл иглу, не давая мне опомниться. Всё произошло буквально за несколько мгновений. Я вскрикнул и сжался, но почувствовал резкую боль и вновь расслабился. Стало легче. Лекарство лёгким покалыванием отозвалось в мышце. Когда игла была вынута, а ранка прижата, вновь накатили слезы. Теперь уже больше от обиды на самого себя и пережитого стресса. Внутренний голос попытался убедить меня в том, что я взрослый мужик и пора перестать наматывать сопли на кулак, но был заткнуть аргументом, что омеге можно. Так что я с чистой совестью продолжил завывать. Тем временем Музиоль натянул на меня белье и отложил использованный инструмент на тумбочку. Я перевернулся на спину и сполз так, чтобы корпусом оказаться на кровати, а ногами остаться на Штефане. Тот смотрел на меня печальными глазами и улыбаться перестал. — Я обидел тебя, да? — виновато произнёс он, отведя взгляд. Мне стало стыдно. Человек изо всех сил помочь пытается, вылечить меня, проявить сострадание и заботу, а я так поступаю. — Нет, вовсе нет. Понимаю, что нет другого способа. Спасибо, что помогаешь и терпишь такое моё поведение. Я постараюсь быть сдержаннее, — дрожащим голосом ответил я. Альфа грустно улыбнулся мне. — Ладно, забыли. Молодец, ты смог побороть свой страх. Может и не до конца, но хоть одна маленькая победа уже есть на твоём счету. Я горжусь тобой. Он снял с себя мои ноги, улегся сзади, согнул ноги в коленях и заключил меня в кольцо своих рук. Я сразу почувствовал себя куда более защищенным и быстро успокоился. — Полежим полчасика, пока температура не спадёт, а потом я пойду ужин готовить. Что ты хочешь? — Я не голоден. — Во время болезни обязательно нужно кушать и много пить. Хочешь, я сделаю пиццу? У меня довольно неплохо получается. А ещё в морозилке клюква лежит, могу морс сварить, в нем как раз много витаминов, — предложил Штеф. — Хорошо, на такое я, пожалуй, согласен, — отозвался я. — Отлично. А теперь отдыхать. Он ещё плотнее прижался ко мне, окутывая своим потрясающим запахом. Я продержался минут десять, после чего мягко нырнул в сон.

***

Когда я проснулся, альфы уже не было рядом. Свет выключен, в комнате было по-зимнему темно и даже свет уличного фонаря не разгонял темноту. В воздухе витал приятный аромат. Я лениво потянулся, зевнул и прислушался к своим ощущениям. В голове слегка гудело, но в целом я чувствовал себя неплохо. На тумбочке уже лежал мой телефон. Видимо Штеф достал его из кармана куртки и принёс сюда. Протянув руку, я взял смартфон и взглянул на экран. Ровно одиннадцать часов вечера. Или уже ночи? Впрочем, это не так важно. Важнее большое количество сообщений в мессенджере. Всё они были от Рене. Бахман писал, что он вернулся домой и возмущался, что я ему не пишу. Он, видите ли, волнуется за меня, потому что уверен, что я нашёл себе приключений на свой многострадальный зад. Не то, чтобы он был не прав, конечно, но сразу это признавать не хотелось. В итоге я напечатал примерно следующее: «Ты как всегда прав, дружище. Тут долго рассказывать, да и разговор не телефонный. Нужно встретиться. Я сейчас болею и нахожусь не у себя, а в квартире Штефана. Пересечемся, как только меня освободят». Рене был в сети, а потому ответа от него долго ждать не пришлось: «Даже так? Ууу, сочувствую тебе. Держись, я мысленно с тобой. Про встречу понял, жду новостей. И только попробуй опять куда-нибудь пропасть!». Я ухмыльнулся уголком рта. Да уж, представляю его реакцию, когда он все узнает. Наверняка расстроится, что пропустил так много интересного. Я отправил в ответ смайлик в виде значка ОК и открыл ленту новостей. Пролистал пару забавных картинок, умилился с фотографий котят, а после отложил смартфон и сел. Посидел на краю кровати, задумчиво пошевелил пальцами ног в воздухе и встал. В глазах слегка потемнело, но зрение вскоре вернулось. Пошатываясь, я вышел на кухню. Пританцовывая под звуки тихой музыки альфа колдовал у плиты. В духовке нежилась пицца на пышном тесте. Таймер показывал, что через две минуты двадцать семь секунд её можно будет доставать. Сам же Штефан склонился над кастрюлей с морсом, одной рукой опираясь на столешницу, а другой помешивая ягоды. — О, проснулся, — радостно заметил он, обернувшись. — Как раз вовремя, я почти закончил. Все хорошо, как самочувствие? Альфа так и светился теплом. Я почувствовал, что губы растягиваются в ответной улыбке помимо моей воли. — Гораздо лучше, спасибо. А ты, я смотрю, сдержал обещание? — Конечно, надо же чем-то тебя радовать и заодно загладить свою вину. — Боже, да какая вина, успокойся ты наконец. Я уже забыл. Я сделал пару шагов к нему и поцеловал в нос, приподнявшись на носочки. Он сразу растаял. — Садись, все готово. Горло не болит? — Почти нет. — Ну тогда покушай сначала, а потом таблетки. После них есть нельзя будет в течение часа. С этими словами он выставил на стол большую пиццу. Под толстым слоем сыра виднелись кусочки ветчины, помидоров, перца и ещё куча всякой всячины. Пышное тесто делало её ещё более аппетитной. Я аккуратно взял один треугольник и осторожно откусил. — Осторожно, горячо. — Угум, я понимаю. Боже, Штеф, это шедевр! Ты прощен на пять лет вперёд! Музиоль смутился, но был явно польщён. Пока я уплетал пиццу, запивая её не менее восхитительным морсом, он успел выгрузить на стол несколько пачек печенья и водрузить сверху огромную шоколадку к чаю. — Слушай, а ты меня не на откорм взял, случайно? — Ага, чтобы потом в медицинский институт сдать, на опыты студентам. Им же практика нужна, — прыснул Штеф. — Ну спасибо, блин. — Ешь давай, лекарства на голодный желудок нельзя. Когда в меня была запихнута едва ли не вся еда в доме, а я сам уже не мог пошевелиться, Штефан протянул мне небольшую белую таблетку и спрей от насморка. — Таблетку нужно рассосать, а в нос по разу пшикнуть, — пояснил он. Я послушно все выполнил. Музиоль наблюдал за мной, опираясь на стол. — Спать не хочешь пока? — Не-а, я ж поспал только что, — откликнулся я. — Что тогда будем делать? — Тебе нужно на работу завтра? — Я взял отгул, чтобы с тобой побыть. Черт, быть таким милым и заботливым законно вообще? — Спасибо. Надеюсь, что долго не буду болеть. Не хочется тебя отвлекать долго, самому плохо. Ещё мой близкий друг вернулся из небольшого путешествия, я бы хотел его увидеть. — А что за друг? — внезапно поинтересовался альфа. — Да так, один омега, Рене Бахман. Мы с детства с ним дружим и надолго никогда не расставались. Честно говоря, хочу ему все рассказать. В конце концов, кому, как не ему, лучше обо всем узнать? Штефан замолчал, явно что-то обдумывая. Я отвлёкся и тоже ушёл в свои мысли. Он заговорил первым. — Он же может тебя приободрить, верно? — Ну да, — немного растерянно ответил я. — Он всегда меня поддерживает. — Тогда давай так: если тебе завтра станет легче, после процедур ли или само по себе, то мы его пригласим, идёт? Заодно познакомишь нас. Я ведь должен постепенно знакомиться с близкими для тебя людьми, — с улыбкой предложил он. — Да! Спасибо, ты лучший! Я настолько обрадовался, что вскочил со стула и крепко его обнял. Как же мне все-таки повезло! Он обнял меня в ответ и осторожно погладил по волосам, после чего предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Я согласился. Выбор пал на старую комедию «Один дома». Хоть до Рождества ещё почти три недели, уже хотелось создать праздничную атмосферу. Было темно, за окном крупными хлопьями падал снег. Иногда ветер-озорник захватывал снежинки и, будто играясь, бросал в стекло. Оно отзывалось тихим стуком, словно кто-то стучал в него снаружи. Постепенно удары становились все чаще: погода ухудшалась. Однако это было неважно. Мы лежали на кровати Штефана. Полумрак разгоняли только свечи и небольшая гирлянда, повешенная по всей длине изголовья. Я наслаждался фильмом и таял в руках альфы, желая, чтобы этот вечер не заканчивался как можно дольше. Я настолько расслабился, что вскоре забыл про фильм и смотрел его не очень внимательно, а вскоре и вовсе начал засыпать. Последнее, что врезалось в память, были тихие слова Штефа. — Хороший мой… Я никому тебя не отдам.