***
— Я думаю... думаю, он бы в конце концов выдрал мне все зубы. — И Северус рентгеновским зрением рассекает малоподвижный рот Мари - видит, как она языком нервозно водит по зубам - белым, крепким камушкам, проверяя их еще целостность, будто еще в ожидании возможной утраты. — Он говорил, что мои зубы ужасной наследственности; что сами скоро начнут вывалиться изо рта гниющими отростками. Северуса передёргивает. — Наследственность? - он задумчиво водит рукой вдоль верхней губы, позволяя Мари хоть на чём-то заострить взор. Ей нравится смотреть за движениями доктора, это позволяет видеть в нём смутные отблески жизни. Иногда он совсем обескровлен. — Но ведь он - ваша наследственность. Разве его зубы были плохи? Мари снисходительно улыбается, впервые за теперешний вечер выведя лицо из тени грусти и боли. Но только впалые глаза пугающе мигают. Северус видит воспаленные кроваво-красным дёсны и считает себя вполне квалифицированным для лечения пародонтита. Несколько позже. — Наследственность другой линии. - Мари шепчет. Мари не может произнести слово, произошедшее от прекрасного, умершего древнеанглийского modor. Матери у Мари не было. Отца как будто бы тоже.***
Природе до людских страданий нет дела. Мари призраком ходит вдоль проволоки забора и кутает пальцы в чудоковатую живую лиану. Растения вплетаются в медные прутья, вплетаются в бледные руки. Снейп ненамеренно следит за девочкой издали - с небольшой веранды сумрачного учебного дома. Его фигура не вписывается в тусклое, потертое старое креслице; длинные ноги торчат коленями кверху, и руки, кажется, совершенно не знают, куда себя деть. Оттого то и дело перебирают пальцами желтоватые листы какого-то пресного романа. А Луна напевает что-то пугающе печальное и опускается коленями в самую почву. И Доктор - скучающий взгляд, скорбная линия тонких губ - вдруг распрямляет плечи, встает из кресла резко и громко и с интересом глядит на ребёнка. И Луна оборачивается с улыбкой. И даже машет ему рукой. Веточкой. Мелкие лиловые цветки и алые ягодки контрастируют с белой кожей и черным платьем. Доктор заворожен. — Паслен горько-сладкий, - И Он уже стоит у самой её спины. Тонкими пальцами тянется к европейской лиане. В голосе плохо спрятано восклицание, и Луна смеется. Отшагивает от него назад, лопатками упираясь в самую проволоку забора. Колется. — Не трогайте, профессор! Это мой оберег. Снейп на секунду замирает. С удивлением смотрит на свою протянутую вперед руку и мерно её опускает. Снейп ёжится. — Он не должен цвести в такую прохладу. Луна глядит на него удивленно. — Природе нет дела до людских страданий. У неё свои сезоны. Снейп отмирает.