Hard time

Тэхён сделал резкий выпад вперёд, тем самым прижав старшего к подоконнику. Его руки опёрлись на всё тот же подоконник и, не касаясь тела Юнги, стиснули его тощую талию. Смотря глубоко в помутневшие зрачки своего соседа, он начал медленно и отрывисто говорить: — Почему же ты просто не сделаешь один глубокой надрез и не положишь всему этому конец? Если ты всё равно не собираешься ничего менять, то зачем вообще жить и наслаждаться этими тривиальными «радостями жизни»? — не отдаляясь ни на сантиметр от соседа говорил Тэхён. Подростку нравилось видеть настоящие лица людей, без масок притворства. Лишь голое нутро, обнажающее душу. Разве самой большой проблемой людей не является разлучённость с самим собой? Неспособность соприкоснуться со своей душой… Разве не это делает наше существование настолько невыносимым и жалким?.. И именно в этот самый момент, когда Мин сжимал его горло, Киму показалось, что это был настоящий Юнги, который ненавидел себя, но не мог с этим ничего сделать. Разве не интересно увидеть полную противоположность себе? Так подумал Тэхён и захотел ещё больше обнажить нутро старшего. Из Юнги одним движением будто выгнали весь воздух, лёгкие неприятно закололо, сигарета в пальцах содрогнулась и упала с подоконника куда-то в импровизированный садик около серых стен, поджигая лепестки наскоро высаженных поздних цветов. — Почему? Ты, блять, спрашиваешь меня, почему?.. — его голос стал неимоверно надломленным, но не совсем утерял прежнюю уверенность, — Ты думаешь, если бы я знал, я бы торчал здесь шестой год подряд? Ты, думаешь, если бы, я, блять, знал, почему, я бы принимал эти таблетки горстями, ходил по врачам?! Если бы я знал, я бы давно… Давно всё закончил! — его голос перешёл бы на крик, если бы не разодранное от постоянных приступов рвоты горло, — Но я не могу! Я не могу! Я такой же псих, как и остальные! Ненормальный, неспособный вписаться в общество, а единственное место, где я могу находиться — эта ебучая школа! А затем психушка! Такая же холодная, нелюдимая, как и я сам! Я вырос среди таблеток, разного рода высера, ссор, ругани, отбросов общества и умру, блять, в этом же дерьме! — его глаза покраснели, но слёз было не видно, Юнги буквально уже выплакал все свои слёзы, ничего не осталось, — Я даже не говорю уже о любви или семье и о прочих жизненных ценностях… — на этих словах его губы начали было дрожать, но он закусил одну из них, — Единственное, что я могу делать — повиноваться собственной мерзотной сущности, блять… Глаза Юнги всё ещё были напротив. Волосы, свежепокрашенные, обрамляли истощённое лицо старшего, брови изогнулись полуизумлённой, полузлобной дугой, а всё тело почти оставалось недвижимым, засчёт чего рёбра впивались в заляпанный кровью подоконник, уже впитывающейся в ткань, а потом стекающей по впалому животу и чётко отсчитывая секунды алыми стучащими каплями в комнате, что после исповеди старшего наполнилась какой-то тяжёлой безысходной тишиной. Ким разглядывал красные от боли глаза, которые даже не могли заплакать, вместо этого они просто горели, а вместе с ними горела и душа Юнги. Но хоть его душа сгорала изнутри, снаружи он выглядел все таким же холодным и болезненным, как и всегда. Его слегка дрожащие губы, точеные от голодания черты лица и светлые волосы… Буйный всматривался в каждый миллиметр, изучая каждый изгиб его лица. — «Наша великая депрессия — это наше существование», не так ли?.. — с лёгкой улыбкой от чуть приподнятого уголка губы сказал Тэхён, разрушив повисшую в комнате тишину. Он медленно провёл ладонью по своей шее и увидел чужую кровь на своей руке. Всё ещё алой лентой извивалась струя, медленно вытекающая из свежих порезов на теле Юнги, — Нужно это обработать, — спустя ещё какое-то время сказал Ким, хмуря брови и сжимая искалеченные руки. Дикое желание привести соседа в чувство охватило буйного. Ведь, если он откинется, то где Ким найдёт ещё одного такого Юнги? С его особым ощущением мира, с его торчащими костями, с его бледной кожей, с его проблемами и отклонениями?.. Подросток только начал привыкать к этому дистрофику. А может быть Тэ увидел в нем самого себя?.. Такого же одинокого, как и он сам. Хотя, скорее, эти двое были похожи на разные полюса магнита, которые, как известно, имеют свойство притягиваться друг к другу. — Ты бы осторожнее руками цапался, весь измажешься… — увидев чужую улыбку, Мин и сам немного усмехается, — А прачечную закрывают через пару часов, скорее всего… — хрипло шепнул он. Уже непонятно Тэхёну ли, либо себе самому. Скопилось действительно очень много недвусмысленно испачканной одежды. Да и вообще дел было невпроворот до того момента, как к Киму придут врачи: отнести вещи, оттереть со стены следы ярости Тэ, помыть хорошенько полы и подоконник от кровищи, перебинтовать руки, причём не только Юнги, но и младшему было бы неплохо поменять повязку. Да и поесть, в конце концов. По крайней мере, Тэ так точно. Вряд ли сегодня оба снизойдут до посещения столовой, так что, было бы крайне вежливо предложить парню хоть чего-нибудь съедобного, пока половину его рациона не стали составлять какие-то подавляющие препараты и капельницы, вприкуску с походами к обожаемому психологу. — Может, будешь рамён? Тебе точно нужно поесть сегодня. Чем богаты, конечно, но завтра пойдём на вылазку, тогда выберешь всё, что захочется, хорошо? — Юнги будто вовсе не волновали собственные окровавленные руки, ведь его голос, как по волшебству, снова вернулся к привычному тембру. Тэхён поднял брови от удивления, когда услышал здоровый голос Юнги и так много заботы в его сторону. Подобное беспокойство насторожило Кима, но в то же время ему стало приятно… Ведь всем людям нравится, когда о них заботятся и переживают, а Тэ был абсолютно обычным человеком, правда со своей необычной историей. «Можно ли доверять этому парню?» — главный вопрос, который сидел в его голове. За сегодняшний день подростка и его соседа сблизили многие неординарные ситуации, в которых они оказались. Всё-таки немногие люди спасают жизнь человеку, который висит на волоске от смерти из-за голодовки, останавливают приступы ярости и встречают своих соседей с венами наружу. Это был действительно тяжёлый, физически и морально, день. Ким бы отдал всё, что угодно за баночку холодного пива и жаренной свининки, но рамён тоже был хорошей альтернативой, учитывая то, что других вариантов у него, в принципе, не было. — Скажи, где лежит антисептик и бинты, — Тэ тоже в свою очередь решил проявить некую заботу, хотя по его голосу нельзя было этого сказать. Но лишь потому, что он ни о ком раньше не заботился. Юнги с лёгкостью счёл молчание на свой вопрос про еду согласием и, почти не замечая внешней надменности младшего, указал на бутылочку с пульверизатором, где и был антисептик, — Где бинты ты уже знаешь… — говорит он немного устало, зевая. Но это для него нормально. Не всегда энергии от четырех сладких батончиков за неделю хватает, чтобы обеспечить тело девятнадцатилетнего парня, хоть и такого хлиплого, как Мин Юнги. — Кстати, про завтрашнюю вылазку… У тебя ещё вещи есть, кроме этих?.. — старший окинул взглядом свитер и штаны Тэхёна. И то и другое, даже суток не пробыв здесь, выглядело достаточно потрёпанным, — Обычно таких новичков, как ты, не берут, но я договорюсь с ребятами, я же вижу, что всего несколько часов прошло, а у тебя этот забор с проволокой в кишках сидит… Я дам тебе денег, воровать у нас запрещено. Тупо потому, что это уж совсем за все рамки выходит. Человеческую личину многие в край потеряли, но это уже перебор… Да и тем более, если в участок попадёшь, то по головке тебя здесь не погладят… — проговорил Мин, наблюдая за тем, как младший рыщет в поисках предметов для перевязки.