"Ведь неисполненная клятва далеко не то же самое, что нарушенная…"
Джо Аберкромби.
POV Автор.
Тишину гостиного зала Малфой Мэнора с треском разорвала невысокая брюнетка по фамилии Лестрейндж. Беллатриса одним лишь видом могла нагнать на человека безудержный страх. Что касалось Драко — тот был обезоружен.
Блядь. Блядь. Блядь.
Теперь бежать парню было бессмысленно. Он на каблуках туфель развернулся лицом к тётке и выдавил что-то вроде снисходительной улыбки.
— Здравствуй. — это был чуть ли не первый случай, когда Малфой-младший не знал как себя повести.
— Дракоша? — с надменным удивлением осведомилась у пустоты Белла и расхохоталась жутким смехом, от чего Драко бросило в жар.
«Сумасшедшая».
И она была сумасшедшей. Двинутой на голову. «Сука» — единственное, что оставалось у блондина на уме. Он не знал, что делать, что думать.
Как играть. Ему снова надо было играть, а не жить.
— Ты так подрос! — Лестрейндж смерила юношу взглядом и пуще прежнего расхохоталась.
— Мы виделись не так давно. — процедил Малфой сквозь зубы, и его собеседница стихла.
— Действительно. Всё равно. Ты стал выше! И такой красивый! Это будет проще, чем я думала. Правда, Нарци? — теперь Драко верил каждому слову матери. Он прекрасно понимал, о чём говорила его тётка. Она здесь за тем-таки, чтобы заставить его увлечь Стоун, а потом сдать ей в лапы.
Всё начинало сходиться до ёбаного словечка. Сука.
— Белла, я не,
— Что ж, присядем, дорогой племянничек? — от такого противного до нельзя слова Драко передёрнуло.
— Я не,
— Сядь. — тон был приказным, и Малфой решил послушаться. Грешно было спорить с этой двинутой.
Пока что. — Чаю?
— Зачем ты здесь? — играть ничего не знающего было проще всего, и мать подыграет. Драко был уверен в этом.
Но Беллатриса, кажется, не слышала его. Колдунья была точно не в себе. Она смотрела сквозь людей, не слышала, что они говорят, а лишь их монотонные голоса. Одному богу было известно, что с ней творили в Азкабане.
— Тебя бесит Стоун? Ты вроде дрался с ней. — с пренебрежением бросила Лестрейндж, разливая пахучий чай по фарфоровым чашкам.
Отец, конечно, всё рассказал. Он за неё. Он, блядь, за неё. Не за свою семью, жену, сына. Он за эту ебанутую. Бля-ядь.
— Не дрался. Случайность.
— Случайности не случайны, дорогой. — Драко чувствовал всем телом напряжение позади сидящей матери. Её, кажется, колотило. Его, кажется, тоже.
— К чему? Врагов у всех хватает.
— Ты должен мне. — эта фраза застала в расплох Малфоя-младшего. Блондин на секунду опешил, не понимая, спит он или всё же бодрствует. Затем пришлось всё же взять себя в руки и надеть маску безразличия.
Нельзя волноваться. Ради этой ебанутой, ни за что.
— За что же? — с усмешкой страха неизвестности.
Нарцисса закашляла. Она боялась. Боялась до боли в сердце за единственного сына. Боялась родную сестру, которая в край обезумела. Она бы не хотела, чтобы они общались. Конечно, нет.
— Ты больна, дорогая? — последнее слово было столь отравленным, что Драко захотелось блевать. — Нет? Ну, вот и прекрасно. — и рассеянный взгляд её снова был прикован к Малфою-младшему. — Ты, юноша, обязан мне хотя бы тем, что я не убила тебя, зайдя в гостиную.
Ебанутая. Ебанутая. Ебанутаяблядь.
— Белла, ты совсем сошла с ума? — измученная Нарцисса подскочила к сыну, что-то предчувствуя, пытаясь защитить, но тут же отлетела в сторону, испытав на себе искусный Ступефай Лестрейндж.
Драко будто облили ледяной водой, и он, не раздумывая, подбежал к телу матери. Блондинка еле дышала, но осталась без серьёзных повреждений.
— Ты в порядке? — губы Малфоя-младшего немного тряслись. Он впервые видел свою мать такой беспомощной. Даже, когда та ссорилась с отцом, всегда была бойкой и непоколебимой. Но сейчас, она лежала в полуметре от груды упавших на пол пыльных книг, переводя дыхание и что-то невнятно бормоча себе под нос. В голову Драко вступила пронзительная боль, а в горле образовался противный комок слизи.
— Да, сынок, всё,
— Отойди! — приказала Беллатриса, но парень не думал и шагу ступить по её указанию.
Она, блядь, не смела тронуть мою мать.
— Я сказала отойди, несносный ты мальчишка! — проорав бесцельно и это, брюнетка окончательно вышла из себя и, направив палочку в спину племянника, тихо шепчет «Круцио», после, наблюдая, как тело Малфоя скручивают невидимые узлы боли. До охуения сильной и меткой.
Сердце молодого человека заходит за рёбра, ноги подкашиваются, и он мгновенно валится на пол. Больше не было сил терпеть, и блондин начинает орать во всё горло. Круциатус — самое ужасное, что может испытать на себе волшебник. Даже, брось в тебя Аваду, ты просто сдохнешь и исчерпаешь страдания, но, произнеся твой оппонент «Круцио», и ты будешь сам хотеть сдохнуть, сойти в ебаную могилу. Только бы унять это невыносимую жгучую боль, что неаккуратными размашистыми движениями распространяется по всему твоего телу, не оставляя в тебе ни единого живого места.
— Хватит, Белла, прошу! — Нарцисса Малфой расплакалась. Беллатриса смерила её насмешливым взглядом и отвела палочку от Драко. Слизеринец успел только вздохнуть, прежде чем на пару минут потерять сознание.
Ебаная прострация поглощала. Боль не утихла, она лишь перестала поступать с новой силой. Всё тело безумно ломило, но Малфой прекрасно понимал, что надо встать. Он боялся за мать. Сейчас, как никогда сильно, потому что не хотел, чтобы то же самое испытала и она. Под действием Круциатуса хочется разрыть землю ногтями, переломать себе все пальцы и получить раскаленным копьём в живот. Ты становишься мазохистом, и тебе уже
хочется приближения блядской смерти.
Только бы перестать чувствовать эту ебаную боль.
***
Он выходил из собственного дома с чувством злобы и желанием отомстить. Он принял чёртово предложение тётки. И не просто принял ёбаное предложение, а дал непреложный, мать его, обет.
" — Я буду мучить твою мать до конца дней, если не поможешь.
— Согласен.»
Малфоя передёрнуло от ещё свежих воспоминаний, когда тот садился в карету, что привезёт его обратно в Хогвартс.
" — Клянёшься ли ты, Драко Малфой, что двадцать восьмого июня до полуночи Элизабет Мэри Стоун, в целости и сохранности, прибудет в Малфой Мэнор?»
— Клянусь».
Он дал ебаную клятву, всё время смотря на слабое тело матери, боясь, что вдруг оно перестанет дышать. Он не мог поступить иначе, не здесь и сейчас.
Если не отец спасёт её, то я.
Теперь Драко хотелось удавить блядскую Стоун вместе с её папашей и тётушкой. Всех разом.
Из-за них не должна страдать его мать!
Он решил, что завести Стоун к лету в Малфой Мэнор будет проще простого. В конце концов, свяжет насильно и под Империо доставит на место, а дальше отдаст тётушке на растерзание. Он бы убил Лестрейндж сегодня, если бы та была одна. Но у неё были свои люди — слизеринец это прекрасно понимал, и самое верное было всё-ж-таки отдать в лапы тётушки младшую Стоун. Без угрызения совести. Ещё чего.
Он не был убийцей, но за свою мать был готов отдать все жизни мира.
