Мелангория

       Вальтер не торопился возвращаться. В детстве он однажды гостил в Джигаре у каких-то дальних родственников, так что город ему был немного знаком. К тому же к Поющим везде относились хорошо, даже в Ардоре. Ведь они отказывались от родных, от своего происхождения и служили миру, чем могли. Здесь их называли Посланниками. Так что бояться ему было нечего. Разве что кто-то из родни мог узнать его, но это едва ли. Он был здесь очень давно...               Джигарцы к религии относились по-деловому и в жизнь ее не вмешивали. Если Посланник проходил мимо – никому не было до него дела. Если обращался с просьбой – помогали. Но не больше.        Вальтер невольно вспомнил радушие и любопытство мелангорцев. Но он не испытывал неприязни и к вражеским городам – для него войны и разделения на народы не существовало.                      Ребенок не способен оценить красоту города. Его больше интересовали огромные короеды, в изобилии плодящиеся здесь. Эти жуки с огромными челюстями и голубыми надкрыльями потешно скрипели, если их зажать в пальцах. В пыльной дороге можно было найти цветные перья домашней птицы, подкову драмга, смятый цветок, золотую монету с изображением старого императора...        Теперь Вальтер смотрел вокруг по-другому. Мелочи, замечаемые только детьми, его больше не интересовали. Странно, но в детстве он запомнил Джигар именно как обитель синих скрипучих жуков...               Дома казались старыми, их покрывали гнилые темные пятна. В основном, здания строили большие, двухэтажные и легкие. Создавалось впечатление, что сильный порыв ветра может сдуть весь город. Лишь два дома были не из дерева – кирпичный особняк управляющего из Ардора и хранилище для книг.        На площади, окруженный скопищем пустых домов, сидел каменный идол с разинутой огромной пастью. Его называли Хранителем Джигара. После сбора урожая каждый горожанин высыпал в зевающий рот горсть зерна. Ходили слухи, что одному ленивому работнику, укравшему урожай у соседа, статуя откусила до локтя руку.               Взглянув на это дело с высоты лет, Вальтер решил, что под Хранителем находится хранилище на случай голода. Он и раньше не верил в то, что обработанный камень ест зерно, и даже как-то ночью пытался забраться внутрь. Вопреки разговорам старших, идол не проглотил его. Наверное, невкусным ему показался наглый мальчишка...               Поющий остановился, разглядывая Хранителя Джигара. Глаза у статуи, как и рот, проваливались черными пустыми дырами. А так как сделана она была из черного камня, то внутри, даже при свете, ничего невозможно было разглядеть. Зверя сотворили шестилапым, с прижатыми большими ушами и густой шерстью. Питался он явно не зерном, судя по клыкам, но что поделать – теперь ему приходилось голодать. Человеческие жертвоприношения нынче разрешали только в самом Ардоре и только для Искусителей. Быть может, именно из-за их отмены Джигар приходил в запустение. Многие дома стояли с обвалившимися крышами. Пустые улицы, холодный скользкий ветер... Большинство жителей ходило в жалких обносках. Лавки торговцев пустовали.               Вальтер с трудом отыскал одну из них. Раньше перед ней стояла вырезанная из дерева обнаженная девушка, которую мастера каждое утро наряжали в новое платье. Теперь ее не было. Поющий прошел внутрь лавки и остановился, пытаясь что-либо разглядеть в полумраке.        «В городе странная болезнь, — неожиданно предупредила его Чистая Душа, — лицо темнеет и гниет. А человек продолжает жить до самого конца, пока вся кожа не сгниет до кости».        «Могу я заразиться?» — пятясь к двери, спросил Вальтер.        «Ты – Поющий. Я лечу твое тело и восстанавливаю раны. Тебе болезнь не грозит, но твои спутники в опасности. Эти вещи могли снять с мертвецов».        Недолго думая, Вальтер выскочил оттуда. Тем более, что продавец так и не показался. Бродить по городу ему больше не хотелось. Но, глядя на измученные лица редких прохожих, он понял, что не хочет оставлять их так.        «Могу я чем-нибудь помочь?» — спросил он.        «У тебя нет такого дара. Ты можешь пленять, внушать, но не лечить. И если тебя коснется зараженный – ты принесешь товарищам беду».        «Озеро! Они купались в озере, а там тоже могла быть зараза!»        «Если так, то им уже ничем не помочь. Мы слышали, что Императоры владеют многими запретными знаниями. Они могут перемещаться по мирам и уводить боль из ран. Но Дельвейк не захочет помогать врагам. Хотя сам он заразиться не может – он действительно потомок весьма необычного рода».               Поющий поспешил прочь. Он не был привязан к своим спутникам, но не хотел увидеть, как кто-то из них умирает такой ужасной смертью. По дороге он заметил, что за домами горожане выкопали яму, и возле нее лежат мертвецы, полностью обмотанные белой тканью, как в коконе.        Странно, что раньше он не заметил этой мрачной скованности людей, этой трагедии, застывшей в их глазах. Никто из них не обращался к Поющему за помощью – они уже ни во что не верили. Зная, что ничем им не помочь, он прошел мимо, низко опустив голову.        Наконец, выйдя из города, он впервые глубоко вздохнул. Несмотря на уверения Души, ему казалось, что зараза невидимым роем преследует его, цепляясь за одежду.               На берегу озера мало что изменилось. Все сидели вокруг костра и пили горячий травяной чай, который заварила Инши. Своим вниманием она обделила лишь ардорца, объяснив это тем, что не хватило кружек. Лаксу ей было жалко, к тому же Белый Дракон была единственной женщиной в небольшом отряде, и ей хотелось сделать из наемницы союзницу. Из мужчин же ее интересовал только Дельвейк.               — Да воцарится спокойствие во всем мире, – негромко произнес Вальтер, подходя ближе, — я принес плохие вести. Вещи в городе стали проклятием – они переносят заразу. Город поразила страшная болезнь – из-за нее люди сгнивают заживо. Нужно уходить отсюда. Вода тоже может быть заражена, как и эта земля.               — Это точно? Шип дракона, мы же пили из озера и купались там! – воскликнул заволновавшийся Лори. — А как узнать, заразились мы или нет?        — Все равно никто не знает, как это лечить, — ответил Поющий, но над ардорцем решил подшутить, — однако говорят, что если у человека есть хоть небольшая ранка, то она непременно начнет гнить и бедняга умрет через несколько дней в ужасных муках.               Лори побледнел, как и Лакса, которая пила воду из озера до того, как Инши вскипятила чай и заварила травы. На Дельвейка и Драконов известие впечатления не произвело — им заражение не грозило, однако молодой император велел выдвигаться дальше. Ему не хотелось наблюдать, как будет протекать болезнь у его сопровождающих. Лори, беспокоясь за свое здоровье, советовал найти корабль и плыть сразу к Ардору, который имел выход в море, но Дельвейку эта идея не понравилась – он хотел путешествовать по вражеской территории, чтобы понять, насколько она ослаблена. Кроме того, он никак не мог понять, что уничтожило его войско. До сих пор они не встречали силы, способной противостоять Драконам и сотне лучших воинов.               Юноша явно преследовал какие-то цели, разделяя отряд. Но на взгляд Драконов он поступал крайне неразумно, отсылая их вместе с Лаксой вперед. Ни Лори, ни Поющий не могли быть для императора защитой.               Однако ослушаться его никто не посмел, и трое ушли вперед. Дельвейк неторопливо оделся. Ардорцу он отдал вещи, а Вальтеру – сумку с провизией. Сам же пошел налегке, чуть впереди своих спутников. Лори ворчал, понимая, что шансов на побег у него больше не стало.               — Послушайте, мне кажется, или я вас видел раньше? – поинтересовался он, разглядывая Поющего.        — Все возможно, — проронил тот, — я был и в Ардоре и даже за морем. Всю свою жизнь я провел в скитаниях.        — А не знаете ли вы, для чего на меня надели этот ошейник?        — Это… Даже не знаю, как вам объяснить. Такое надевают рабам, выбранным для плотских утех. Вы разве не слышали, что у знати есть и наложницы и наложники? Ваше положение гораздо хуже.        — Но…        — У Дельвейка нет наложниц. И женщины его не прельщают. — Вальтер усмехнулся, оглянувшись на ардорца и, не сдержавшись, поделился излюбленной светской сплетней, чтобы окончательно запугать разбойника. — Говорят, что ему нравятся мужчины.        — Проклятье… — ошеломленно протянул пленник и попытался сорвать ошейник. Однако тот не снимался. Лори мрачно оглядел Дельвейка, легко шагающего по невысокой траве. Но, вопреки ожиданиям Поющего, он не стал бросаться на юношу. Лишь задумался о чем-то.        Вальтер тоже невольно задумался, увидев, чем занята Его Светлость.        Дельвейк срывал цветы. Он выбирал самые красивые и неумело составлял из них букет. Иногда он бросал все и куда-то убегал или запрыгивал на ветки, и, стоя на них, разглядывал окрестности.        Это было не похоже на него. Обычно император выглядел заведенной куклой или избалованной капризной принцессой. А теперь он вел себя как простой юнец, радующийся свободе. И какая же из его масок настоящая?               Внезапно Дельвейк, ушедший далеко вперед, остановился и замер, глядя на лес. Он стоял на поляне, усыпанной белыми крупными цветами. Неподвижно. А потом его словно что-то ударило. Он как подкошенный упал в траву.               Сердце Вальтера замерло. Он бросился вперед, но тут из леса выехали шестеро всадников. Двое направились к юноше, а остальные поскакали на его сопровождающих. Лори выхватил пистолеты, но тут же отчаянно заругался – те все еще не могли стрелять. Один воин сбил его драмгом. Другой спрыгнул и скрутил упавшему руки. Двое оставшихся мчались прямо на Вальтера.               — Ширруа индеста, — вскидывая трость, мелодично пропел Поющий. Всадники развернулись, словно Вальтера больше не существовало. Двух пленников погрузили на драмгов, и охотник с облегчением заметил, что Дельвейк жив.       

****

       Дельвейка везли вниз головой почти весь день, и за это время он возненавидел драмгов за их неуклюжую рысцу. Под вечер всадники настигли какую-то повозку и пленников посадили в небольшую клетку, где уже сидело четверо ардорцев. Вид у них был жалкий, и на новеньких они особого внимания не обратили. А Лори побоялся заговаривать с ними – соотечественники могли начать выспрашивать, кто он, и узнать о его предательстве. А за это и убить могут.               Повозкой, запряженной двумя драмгами, управлял не воин, скорее, слуга. Было видно, что это занятие ему непривычно. Он не знал, как правильно подгонять животных и постоянно ругался на них на чужом языке.        Кроме него пленников сопровождали воины, захватившие их. Как выяснилось, не зря. На закате за ними погнался необычный всадник. В последних лучах солнца его длинные светлые волосы ниже плеч сверкали, как и золотистые большие глаза. Ехал он на черном тонконогом животном с пастью, как у дракона. Но воины еще издалека заметили врага и принялись стрелять из луков. Пленники были поражены тем, что их захватчики так необычно вооружены – нигде кроме далеких деревень и дикарей, живущих в них, таким древним оружием уже не пользовались. Однако преследователь отстал – одна стрела поразила его животное в глаз. Сам он не был вооружен.               — Я не узнаю эти места! – не выдержал Лори. — Что здесь происходит? Откуда взялись эти люди, эти животные? Откуда в Ардоре драмги? Что за тварь оседлал тот человек?        — Он другой, — негромко заметил Дельвейк, глядя туда, где скрылся неизвестный, — возможно, он и вовсе не человек. Это воин. Воин не нашего мира.        — Это не так уж и важно. Что с нами собираются делать?        — Заставят работать, — неожиданно произнес один из ардорцев. Он давно прислушивался к беседе и заговорил как они, на мелангорском, хоть и не очень правильно. — Мой брат был в плен у них, но бежал. Они не знают нашего языка. Их один допрашивает всех, а потом на работы. Копать землю. Добывать камни. Тяжело, брат сбежал.        — Но кто они такие? – переходя на ардорский, спросил Дельвейк. — И откуда пришли?        — Брат видел их корабли, много кораблей. Эти люди пришли с моря. Они строят стену, окружая захваченный город.        — Какой город?        — Холлу. Эти люди совсем другие. Они не чтят наших богов и величают только своего правителя.        — Правителя? Неужели это не дикое племя…        — Они заполнили все побережье, это целый народ! Но среди них одни мужчины. Поэтому многие похищают наших жен и девушек. А нас ловят для тяжелых работ. Некоторые из чужаков немного говорят по-нашему. Если попасться к ним на глаза, то можно попроситься на другую работу. Я хочу строить им дома. Брат сказал, что одного такого человека, знающего наш язык, звали Луи Го. Там хорошо кормят, но часто бьют. За малейшую провинность. Брат пришел с ранами на спине.        — Хорошо, что я не девушка, — мрачно пробормотал Дельвейк. — А как часто попадаются переводчики?        — Очень редко. Брату повезло, что ему такой встретился, но он не знал никакого ремесла полезного чужеземцам – он рыбак. Обычно пленников сразу ведут в каменоломни, и те работают там, получая взамен лишь удары надсмотрщиков.               Мужчина и паренек, молчаливо слушающие беседу, приуныли, а женщина заплакала.        — У нее ребенок дома остался, — заметил старший ардорец, — мы вместе в гости пошли, а тут эти налетели…        — Теперь у нее будет новый муж, — заметил рассказчик. — Нам всем придется туго, если не встретим Луи Го. Когда приедем в город нужно покричать его имя.        — А многим удается сбежать? – с нескрываемой тревогой поинтересовался Лори.        — Нет. Раньше бежали многие, но чужаки скоро совсем освоятся на наших землях. У них есть животные, которые могут находить след. А когда город защитится стеной, то никто уже оттуда не выйдет.        — Не падай духом, нас найдут, — уверенно заявил Дельвейк, видя, как расстроен Лори, — и я знаю язык этих людей. Не все слова мне понятны, но я догадываюсь о значениях многих.        — Откуда ты знаешь? – подозрительно поинтересовался тот.        — Позже ты сам поймешь, — заметив всеобщее внимание, ответил юноша.        — Господин, вы сможете говорить с ними? – взволнованно спросил ардорец. — Хвала Когги и Ару! Замолвите слово за Гудра, вашего покорного слугу с этого дня.        — Скажите им, чтобы отпустили меня, у меня есть муж! – закричала женщина. — Я сбегу от них или убью себя, но не стану женой ни одного из них!        — Я умею обращаться со скотиной, — робко произнес парень.        — Хватит! – не выдержал Дельвейк. — Для всего свое время. Сейчас нет смысла выслушивать вас. Гудр, кто у чужаков главный?        — Великий воин. Брат не знает их языка и ни разу не видел его. Но один пленник рассказал ему, что раньше их повелитель самолично следил за допросами и знатных людей работать не заставлял. Теперь он живет во дворце и попасть к нему нельзя.        — Нам нужно бежать, — заявил Лори. Но на нем больше не было пояса с цепочками и пистолетами. Враги сочли их опасными и выбросили еще в поле. И ни у кого припрятанного оружия не оказалась. А повозка продолжала безостановочно катиться дальше.               — Вы все помолчите, — велел Дельвейк, — я попытаюсь поговорить с кем-нибудь из чужеземцев. Я не хочу, чтобы нас отвезли сразу в каменоломни.        — Я строю хорошие дома, и крыши Гудра никогда не рушатся на головы, — согласно кивая головой, напомнил ардорец. Остальные промолчали.        Дельвейк пробрался назад. Там повозка не была закрыта тканью, чтобы пленники не задохнулись. И всадники, меняясь, следили за тем, чтобы никто не выбрался.        — Не могли бы вы дать нам воды? – крикнул юноша, пытаясь не сбиться на родной мелангорский. — Женщине стало дурно от жары!        — Ждите ночи, — грубо ответил воин, но подъехал к товарищу и что-то ему негромко сказал. Тот отъехал в сторону и скрылся из виду пленников.               Дельвейк сел на доски и задумался. Он боялся разоблачения, ведь в клетке он не мог скрыться от посторонних глаз. А стать женой одного из чужаков ему очень не хотелось, как и побыть рабом…        Судя по всему, у чужаков ценились переводчики. Ну как этим не воспользоваться!               Ночью повозка не остановилась, вместо возчика сел один из воинов, и драмги перешли на рысь. Никаких удобств в клетке не было, и отходили все в один угол. Впервые за много лет Дельвейк порадовался темноте, которую люто ненавидел.        Однако вонь становилась все невыносимее. Было темно, клетка тряслась и гудела...        Ни воды, ни еды пленникам не дали даже под утро.        Обессилевший Дельвейк заснул на полу, а когда проснулся от тряски, то с удивлением заметил, что укрыт плащом, и что голова его лежит на плече Лори. Они въезжали в какой-то город, и повозка грохотала по камням.        — Кажется, мы прибыли, — разбудив своего проводника, произнес Дельвейк. — Это Холла?        — Да, — устало согласился ардорец. Из-за тряски и голода он ощущал себя выпотрошенным, как рыба.        Повозка остановилась на площади, и к ней подошли шестеро воинов. Пленников начали выводить и каждому из них тут же сковывали руки. Отчаянно кричащую женщину сразу же куда-то увели. К остальным подошел богато одетый немолодой мужчина, разглядывающий их как скот, выставленный на продажу.        — Говорить один вы знает наш язык, — с трудом припоминая слова, произнес он. Откуда-то вдруг вышел воин и, словно обвиняя его в чем-то, указал на Дельвейка. Тот и не собирался отпираться.        — Да, я могу говорить по-вашему, — спокойно ответил он, — и могу общаться на языках всех городов и даже на языках заморских королевств.        — Отведите его ко мне! – велел мужчина.        — Я могу отвечать за моих товарищей, — осторожно заметил юноша, — позвольте мне рассказать вам о них и их умениях...        — Если они не знают нашего языка, то и нужды в них нет, — бесчувственно заявил чужеземец, — отведите их на работы, там разберутся, куда их пристроить.        — Что он сказал? – завопил Лори, когда два воина подхватили его и поволокли прочь.        — Я вытащу тебя отсюда! – крикнул Дельвейк. Он был готов расплакаться, оставшись совсем один среди врагов. Но он не был обычным юношей. И не хотел, чтобы его обещание стало пустым звуком. Он не должен выказывать своих эмоций. Юноша повернулся к переводчику и заискивающе улыбнулся.               Его привели в чей-то дом и дали воды. Он пил осторожно, растягивая удовольствие. Руки ему освободили, но возле него постоянно находился воин, следящий за ним. Потом юношу отвели за стол и, дав вволю насытиться, отвели в комнату, где можно было умыться и привести себя в порядок.               После всех этих процедур Дельвейк почувствовал себя гораздо лучше, особенно когда ему подобрали новую удобную одежду. К счастью, никто не следил за тем, как он переодевался. Горькая усмешка императора стала действительно походить на улыбку, пусть даже невеселую.               Однако юноша не забывал, что в это время Лори и Гудр страдают. Он подозревал, что им тоже дали еды, но вот какой…        Судя по всему, они теперь стали рабами чужеземцев. И он, Дельвейк, тоже. Это было настолько невероятно, что он готов был расхохотаться. Если бы не так сильно устал.               Отдохнуть ему не дали – сразу привели в комнату, где находились какие-то разодетые мужчины. Они разглядывали пленника, как редкую говорящую птицу. Вид у них был крайне надменный. Они считали его дикарем, а он — их.               — Я Ках Бадбал, — представился мужчина, которого он уже видел раньше, — хицу народа Горзиса. Расскажи нам, кто ты и откуда ты, и мы подумаем, как представить тебя владыке.        — Я не стану говорить с вами, — ответил Дельвейк, — мой род очень знатен – достаточно ли этого для того, чтобы ваш владыка лично поговорил со мной? Мое имя ничего не скажет, но разве слова мои не говорят за себя?        — Действительно, ты первый, кто заговорил по-нашему, но правда ли ты из этих земель?        — Да, но я жил гораздо дальше, и об этом я буду говорить только с вашим господином.        — Хорошо! – вставая, согласился один из чужеземцев. — Я передам о пленнике Безумному Пламени. Да не обожжет оно своего верного слугу!        Он вышел, но остальные, явно недовольные поступком своего сородича, живо принялись задавать Дельвейку вопросы. Однако тот отвечал редко, а потом и вовсе замолчал, поняв, что заставить его говорить они теперь не осмелятся.        Вскоре его оставили в покое и отвели в комнату, чтобы он мог уснуть. Чуть позже он заметил, что его одежду вернули чистой и сухой. Слуга принес ему еще еды и несколько подушек. Юноша догадался, что добился своего. Он стал ценным пленником, которого могли выкупить. В том, что Гаулисс пойдет на это, он ничуть не сомневался. Но теперь Дельвейк понимал, что вначале должен узнать, что задумали эти люди. Их было много. Пока что пострадал от них только Ардор, но они могли добраться и до Мелангории…