Мелангория

       Стена накренилась, приготовившись обрушиться на головы неосторожных путников, осмелившихся подойти к ней так близко. Из всех ее многочисленных щелей лез густой, похожий на шерсть черный мох. На ощупь он был очень мягким и скользким. Полусгнившим, мертвым, холодным.        Город был полустерт серым туманом, но сквозь его белесую дымку все еще можно было разглядеть небо, тяжело нависающее над темной вереницей башен, багровое, вбирающее в себя удушливый черный дым многочисленных труб.               Нигде не строили таких бессмысленно огромных уродливых домов. Они вырастали только здесь, в Ардоре. Они вонзались в небо острыми высокими крышами, покрытыми почерневшей черепицей, почерневшей от пыли, устилающей дороги и даже налипшей на стены. Город молчал.               Драконы не верили, что там, в этих отравленных стенах, может найтись что-то живое. Лакса, которая несколько отличалась от них, по существу, об этом не думала. Она лишь устало присела на камень – ее душил мучительный кашель. Еще вчера полукровка закрыла нижнюю половину лица тканью, но этого не хватало. Не хватало чистого воздуха.               — Белый Дракон сможет сражаться в таком месте? – сухо решил уточнить Уарон. — Если нет, то лучше вернуть вас на защиту Дельвейка. О чем он только думал, когда собрался в это место? Нет, решено. Инши, вы возвращаетесь и уводите отсюда его высочество. Любой ценой. В крайнем случае, как-нибудь свяжитесь с Гаулисом, чтобы он на юношу в очередной раз положительно повлиял. Людям здесь не место, тем более столь важным для Мелангории.        Дракон с яростным сожалением оглянулся на Лаксу. Да, в ней была нечеловеческая кровь, придающая ей силу, но отец ее жил где-то в лесах. И только там. Не место ей здесь. Но отпустить вместе с Инши шпионку он не мог.        — Поющий поймет, что Дельвейка нельзя сюда вести, — попыталась возразить Инши, всегда готовая поспорить, — вам не стоит идти туда в одиночку.        — Стоит. Город защищается против тех, кто объединяет свои силы. А одиноких пропускает.        — Но ты будешь не один...        — Уходи! — почти прорычал Дракон. Он устал за эти дни, а вид города окончательно его вывел из равновесия. — Уходи и забирай с собой всех безумцев, которые сюда пришли!        Инши отшатнулась от него, хотела было возразить, но поняла, что проиграла. Вскинув голову и даже не прощаясь, она удалилась быстрым шагом.        — Ты можешь уйти с ней, — не глядя на Лаксу, решил Уарон, — не на виду, так поодаль. Я не стану заставлять тебя идти со мной. Этот город пропустит нас. Но не выпустит обратно.        — А я пойду, — хрипло произнесла наемница, и голос ее сорвался не от страха, а от нового приступа кашля.        — В таком состоянии?        — У меня нет выбора, — с трудом произнесла она, — я потеряла энестер и если не найду ему достойной замены…        Договорить она не смогла. Голос ее оборвался, она вновь сильно кашлянула, но на этот раз из горла выплеснулась кровь.        — Шипы дракона! – выругался Уарон, бросаясь к ней.        Лакса испуганно держалась за рот, боясь, что это повторится снова. Крови вышло немного, но все равно было очень страшно.        — Уходи отсюда! – велел Черный командор. Наемница упрямо замотала головой.               На мгновенье ей показалось, что он ее добьет из милосердия — так страшно Дракон взглянул на нее. Но даже если у Уарона и появилось это желание, то он сдержался. Он лишь пробормотал какое-то заклинание, и Лакса поняла, что дышать ей стало немного легче. Девушка не решилась спросить, что он сделал, да и он не услышал бы ее, потому как уже шел к стене. Ей оставалось только догнать его. А ведь он мог бы отдать ей талисман...        — Слушайся меня беспрекословно, — оценивающе разглядывая стену, не оборачиваясь, велел он, — этот город принимает меня, и я ему ближе. Ты следи, чтобы на нас никто не напал сзади. Возможно, даже ты их не сможешь почувствовать. Ардор был… вратами в другой мир. Нет, не в другой, а в наш, но он окружает нас невидимо.               Дракон замолчал, словно прислушивался к чему-то, а затем решительно принялся карабкаться на стену. Но вначале он осторожно провел рукой, затянутой в перчатку, по камням. Те были скользкими из-за темной плесени и мха, который покрывал всю их поверхность. Но если об этом свойстве камней знать, то можно и не соскользнуть.        Лакса решила не отставать от Дракона и полезла следом. В таких делах она широко прославилась – ее тело было гибче и легче. Она распласталась по стене, но все же, на всякий случай, втыкала в щели нож, чтобы ненароком не сорваться. Вопреки ее ожиданию, Уарон забрался быстрее и, ничуть не таясь, встал наверху, вглядываясь в полумрак улиц. Его фигуру скрывал плащ, снятый поутру с мертвого воина, которого они обнаружили на одном из привалов, но выглядел он все равно весьма эффектно.        Ничего живого и опасного Дракон не увидел, поэтому принялся спускаться, стараясь не касаться камней неприкрытой кожей. Лакса была менее осторожной, она ненароком прислонилась к камню кончиком уха и почувствовала странное жжение. Вспомнив о вирболивии, она, как только спрыгнула, вытерлась платком.        В Ардоре не было ни площадей, ни широких улиц — все закручивалось невероятными узкими ходами меж зданий. Самые высокие дома соединяли необычные мосты. Но теперь многие из них разрушились и проходить стало опасно как по ним, так и под ними.               Уарон шел чуть впереди. Шел спокойно, но было видно, что он готов в любой момент метнуться в сторону, напасть на врага и даже убить.        Ардор оказался слишком огромным для города — за века он разросся в небольшую самодостаточную вселенную. Сейчас путники находились лишь на самой ее окраине. Трубы, прорезанные красными огоньками, дымили далеко в центре. В любом из других городов это показалось бы странным — заводы никогда не строили в густо населенных местах, но в Ардоре и не такое встречалось.        Очень необычно выглядела мостовая. В некоторых местах она вздымалась вверх, в других – проваливалась в ямы, полные мутной воды. Изредка оттуда поднимались зловонные пузыри. Камень крошился под ногами, пару раз с мостов обрывались тяжелые плиты и раскалывались на крупные острые осколки.               Дракон замер и жестом велел Лаксе не идти за ним. Затем осторожно двинулся вперед и присел возле кучи тряпья. Однако наемница не стала стоять в сторонке, она тоже подошла и негромко вскрикнула от неожиданности. Прямо на камнях лежал ребенок, закутавшийся в полуистлевшую одежду. Он был невероятно истощен, казалось, что он вырезан из кости и обтянут зеленоватой кожей. Ноги и руки были сплошь покрыты болячками, кожа с них слезала клочьями и серела от пыли. Его волосы слиплись в темную массу, в некоторых местах их не было вообще из-за странных наростов. Его возраст определить казалось невозможным.        Но самым ужасным было то, что ребенок дышал. Он жил.               — Эй, — Уарон не рискнул дотрагиваться до него рукой и поэтому легонько пнул мальчика сапогом.        Лакса хотела остановить Дракона, но тут маленький ардорец неожиданно резко вскочил и по-звериному оскалил зубы. Из его горла вырвалось сиплое рычание. Вслед за этим он попытался улизнуть, но Уарон, поборов брезгливость, схватил его за плечо.        — Мне говорили, что придут за мной, — на ардорском прошипел ребенок. Его лицо стало недетским, и страха на нем не было, — а я не верил. Чем я могу вам быть полезен, убийцы?        — Мы не… — начала было наемница, вопреки своему воспитанию испытывающая острую жалость.        — Кто говорил? – перебил ее Уарон. — Неужели здесь еще остались живые?        — Ха! — воскликнул он. — Конечно остались. Когда появился Ход, то нас не забрали в Подземелье. Все мы здесь.        — Кто?        — Мы, горожане. А богачи и правительство спрятались внизу. Ищите их. А с нас взять больше нечего!        — Как туда добраться?        — Если бы я знал... — страстно прошептал он, пытаясь вырваться из цепких рук Дракона. — Но нам никто не скажет. Вы разве не из дыры?        — Нет, мы такие же люди, — вмешалась Лакса и поняла, что солгала, но попыталась загладить неловкость. — Ты хочешь есть?        Мальчик странно посмотрел на нее и осторожно принюхался.        — А у вас есть еда? – недоверчиво спросил он. В то, что они люди, он тоже не поверил.        — Конечно! – Лакса торопливо достала кусок хлеба, но Уарон неожиданно загородил ребенка, и она разозлилась. — Друар, у нас много с собой!        — Не в том дело, — ответил он, — ему нельзя.               Ребенок дрожал, и по подбородку текла слюна. Глаза у него стали совершенно безумные. Неожиданно он схватился за живот, и его вырвало. Черной пузырящейся мерзостью.        — Сердце Хэя! — вскрикнула отшатнувшаяся девушка.        — Не трать запасы, — холодно велел Дракон, — парень, ты проведешь нас к тем трубам. А по дороге расскажешь, что тут твориться.        — Ты не можешь... — начала было Лакса.        — Он не жилец, — прервал ее Уарон, — не мешай ему внести свой вклад в падение Ардора.        Мальчик кивнул и двинулся по одной из мрачных улиц. Черный Дракон шел поодаль. Лакса хотела было запротестовать, но неожиданно поняла, что ведет себя недостойно родившейся в Мелангории. Щадить врагов нельзя и жалеть тоже. И она, скрепив сердце, последовала за ними.               Они не успели уйти далеко. Ни Лакса, ни Уарон ничего не почувствовали. А проводник обернулся и зашипел.        Дракон отпрыгнул к стене, продолжая следить за мальчиком, а Лакса ему сразу поверила. Особенно когда увидела, кто к ним направлялся. Четверо всадников. Светловолосых, с золотистыми глазами. Все они ехали на черных грациозных животных, вместо копыт которых мягко пружинили лапы, ступающие совершенно бесшумно. Всадники были одеты в темные необычные доспехи. Трое из них оказались вооруженными длинными одноручными мечами. Четвертый ехал позади без оружия. Он выделялся среди своих спутников длиной пепельных волос, сплетенных в мелкие косицы и величавой выправкой, говорящей о его высоком положении.               — Кто это? – хватаясь за меч, спросил Уарон.        — Чужаки, — спокойно отвечал мальчик, — златоглазки. Они выслеживают нас и убивают. Всех. И женщин, и детей. Даже наших животных.        Всадники словно услышали его слова и решили их оправдать. Они поскакали на гостей, самый полный из них ловко вращал мечом, чтобы запугать противников. Остальные, не тратившие времени на лишние движения, вырвались вперед него.        — Держи! – Уарон кинул Лаксе свой меч. Ее оружие отобрали, когда она стала пленницей. Сам он выхватил кинжал и метнул переднему всаднику в горло. Тот взмахнул руками и упал, но животное, на котором он ехал, продолжало мчаться на них, издавая грозный рык.        Черный Дракон вдруг метнулся к наемнице и, подхватив ее, спиной опрокинулся в окно. Они упали на пол и покатились, но Уарон почти тут же вскочил и поднял ее.        — Бежим! — велел он, утягивая ее за собой.        — Мы бы справились с ними! – возмущенно крикнула Лакса. — Ты ведь Дракон!        — Ты не заметила, что с другой стороны подоспели их товарищи? Если бы я превратился, они бы отрезали мне хвост, не говоря уже, что там ни взлететь нельзя, ни развернуться.        — А мальчик? – вдруг вспомнила наемница, но тут же увидела, как тот резво несется впереди них по широкому коридору со множеством окон и боковых ходов. Неожиданно проводник свернул и остановился.        — Дальше я не знаю дороги, — задыхаясь, объяснил он.               Погони не было слышно. Едва ли те звери смогли бы забраться в окно, а понять, какая дверь куда ведет, не угадал бы даже местный житель.        — Что это? – внезапно спросил Уарон. Впереди мелькали серые вытянутые волосатые фигурки с темными дырами вместо глаз и рта.        — Это форлиты, подземные маленькие призраки, — отозвался проводник, — у нас верят, что это души умерших от болезни детей. Они совершенно не опасны. Но там, где ходят люди, их нет. А значит мы в заброшенном подземелье.               Черный Дракон сосредоточенно кивнул и осторожно пошел вперед, заглядывая в каждое ответвление коридора.        Становилось все темнее. С потолка свисал черный мох, теперь больше похожий на водоросли, да и сам ход становился более похожим на нору. Мальчишка не был этим удручен, он по-прежнему шел впереди. Иногда он останавливался, ловил прячущихся от его ловких тонких пальцев крупных насекомых и ел их.        Лакса старалась не смотреть на это, но ее все равно подташнивало. Возможно, Ардорский воздух продолжал отравлять ее.               — Друар, может, нам стоит вернуться? – осторожно спросила она. — Думаю, здесь нет ничего интересного. Я расскажу об ужасном положении Ардора Авису, а ты Дельвейку.        Дракон не отвечал и продолжал идти, чуть пригибая голову, потому как ход становился все меньше. Наемница начала опасаться, что скоро им придется ползти на четвереньках.        Неожиданно их проводник изумленно вскрикнул и сел на корточки, отодвигая густую завесу мха. Уарон остановился дальше от него и тоже опустился на камни. Лакса поняла, почему он отодвинулся от мальчика, когда подошла ближе. От того омерзительно пахло, особенно зловонным было его дыхание. Но, переборов отвращение, она присела рядом и, раздвинув мох, забыла обо всех неприятных ощущениях.        Перед ними был город. Не просто дома, вырубленные в скалах, хоть были здесь и такие, нет. Это были мощные огромные здания, крышами поддерживающие свод. Между ними стояли дома поменьше, были и совсем маленькие, но уютные домики.        Большинство стен было сложены из необычного темно-фиолетового камня, в них ярко светились окна – город был обитаем. Все дорожки были выложены большими, слабо светящимися плитами.        Лакса словно парила над домами – их ход выходил над крышами, слишком высоко для того, чтобы разглядеть людей на улицах. Но наемница смогла различить какие-то приспособления, ездящие по дорогам. Ничего подобного она раньше не видела.               — Не хочешь ли вернуться обратно? – насмешливо спросил Дракон, поворачиваясь к ней. Его глаза возбужденно мерцали, словно он готов был не раздумывая бросится вниз, к этим домам. – Вот он, настоящий Ардор, спрятан под землей, как проклятый клад. Неужели ты хотела принести в Мелангорию его яд? От него пострадает не только столица и города, верные ей. Твои леса тоже. Все, сотворенное здесь, противно природе, разве ты не почувствовала смерть, которая расползается из этого места? Все здесь должно быть уничтожено, это понимают даже те необычные всадники.        — Но… — Лакса не смогла выразить свою мысль. Она не знала, понимает ли эти слова мальчик, лежащий возле нее. Ведь он тоже был из Ардора, как и Лори, который заступался за нее. В чем виноваты эти несчастные, проклятые собственным городом?        Уарон был предубежден против Ардора, он воевал с ним всю жизнь, но знал только его воинов, а не жителей. Что если тех воспитывали иначе? Лакса не видела врага в больном маленьком ардорце, тяжело дышащем возле нее.        — Всадники убивают людей, оставшихся снаружи, — осторожно заметила она, — тех, кто ни в чем не провинился перед Мелангорией.        — Тех, кто провинился, — холодно возразил Дракон. — Мальчики вырастают и становятся воинами, а женщины порождают новых врагов. Этот ребенок жил в мертвом городе, поэтому выглядит безопасным, но те, что внизу…        — Что ты собираешься делать?        — Мы не можем спуститься вниз. Но я уверен, что есть другие пути, ведущие сюда. Времени у нас много, будем искать их, я не остановлюсь, пока не окажусь в этом городе и не узнаю, что это за место. Кто они — жители, сбежавшие от всадников, или заговорщики, создающие новое оружие?        — А ребенок?        — Этот? Все равно. Пусть идет куда хочет, он долго не протянет. Еда для него здесь есть, и воду я видел. Ушастая, мы ничем не можем ему помочь. Да, я умею превращаться в Дракона и знаю заклинания. Но лечить не умею, разве что смогу остановить кровь. Я даже не уверен, что он болен…        — Друар, пожалуйста. — Она вцепилась в него, не давая идти.        — Если хочет, пусть идет с нами, — нехотя согласился Дракон, снова избегая ее взгляда.       

***

       Вальтера терзала совесть. Нет, это была не Чистая, живущая в нем, голос которой часто путали с этим явлением, а именно человеческое забытое чувство. Душа же казалась довольной событиями и торопила его идти в Ардор, чтобы отомстить за Сефрону и найти себе смерть.        Но он не мог уйти, бросив Дельвейка в беде, пусть даже тот и казался Поющему взбалмошным и испорченным, но все-таки не злым юнцом.               А Душа говорила, что нужно спешить в Ардор. А если он не послушается? Кто-то должен был уступить, и Вальтер понимал, что этим кем-то будет он. Тот, кто всегда уступал первым. Равнодушный, уставший от жизни человек, сторонящийся своих сородичей.        И он уступил, приняв другое решение. Помочь Дельвейку он не в силах, так пусть это сделают Драконы, которых он догонит.               Поющий направился дальше, стараясь не попадаться на глаза чужеземцам, которые часто разъезжали в этих местах. Дважды он наблюдал схватку между разными отрядами. Чистая Душа опознала в златоглазых злорцев – легендарных всадников, много веков назад сосланных в Хант вместе со своим королем за их жестокость. Как они здесь оказались, она не могла объяснить.               Чем дальше продвигался Поющий, тем скудней становилась растительность. Снова появились зловещие черные проплешины, раз десять на него нападали странные твари. Деревья стояли без листвы, и вокруг них обвивались растения-паразиты. Возле корней копошились красноватые мохнатые черви. Все чаще попадались падальщики – пронырливые серые звери с длинными пушистыми хвостами и лысыми мордами.        Стиксов здесь не было – ветки могли порвать их крылья. Никаких привычных хищников тоже.               Поющий не спеша прогуливался по мрачному темному лесу, когда впереди, на поляне, увидел ворох одежды. Он уже не раз натыкался на мертвецов, и ему не хотелось в очередной раз увидеть выклеванные глазницы и зловонные куски тела, растасканные вокруг. Но в то же время нельзя было пройти мимо. Человек мог быть жив, а если нет, то предстояло его похоронить. Этого требовала Чистая Душа, утверждая, что ни одну часть тела нельзя оставлять на съедение падальщикам.        Нехотя Вальтер подошел ближе и носком сапога брезгливо перевернул ворох. И тут Душа закричала. Оглушенный Поющий упал назад, не зная, как избавиться от боли, пронзившей голову. Он даже не успел ничего увидеть. Тело перестало его слушаться, и Охотник отчаянно пытался понять, что же случилось.               «Призрак! – простонала Чистая, — он видел нас».        «Где? Призрак Оков? Там, на земле лежит? Тебе показалось», — Вальтер пытался успокоить Чистую, удивляясь ее страху. Он наконец-то смог сесть и посмотреть на то, что так испугало Душу.        В самом деле, тот, кто лежал на земле, напоминал Призрака, но едва ли являлся им. Во-первых, Вальтер никогда не слышал, что у Оков есть глаза. А у этого создания они были. Огромные, черные, глубоко ввалившиеся в глазницы. В них не было зрачков, и на Поющего это произвело неприятное впечатление. Ну и потом незнакомец был вполне материален. К тому же, он оказался настолько грязен, что, глядя на него, Охотник испытывал жалость, а не ужас. Последним даже не пахло. Пахло давно немытым телом. Убеждая себя, что Поющие не должны брезговать теми, кто нуждается в помощи, Вальтер склонился над полумертвым Призраком, пытаясь понять, в чем же тут дело. Крови вроде бы не видно, тонкие конечности выглядят вполне работоспособными.               — Пусть теплота сердца Хэйронигаве исцелит ваше тело и душу, — пытаясь благожелательно улыбнуться, произнес Охотник. — Что с вами приключилось?               — Ха, — коротко выдохнул тот, сразив Поющего зловонием. Однако тот успел заметить почерневший язык Призрака, прилипший к гортани и теперь обратил внимание на едва приметные, потрескавшиеся от жажды губы. Вальтер недоуменно покосился на ручеек, журчащий неподалеку, затем снова на Окову. Поющая Душа молчала, не желая ничего подсказывать.        "Ручей отравлен? — подозрительно разглядывая воду, спросил он у Чистой. — Что будет, если макнуть туда Призрака-Окову?"        Та продолжала хранить молчание. Вальтер задержал дыхание и, подхватив полуживого Призрака, понес его к воде...