Мелангория

      Лори не знал, когда Мэй-линг захочет снова лицезреть Дельвейка, а посему, в ожидании этого ужасного момента, бродил по дворцу с застывшей маской уныния на лице, не обращая внимания на недоумевающих стражников, наблюдающих, как он в пятый раз забирается по лестнице, постоянно оступаясь и тяжело хватаясь за перила.       Дельвейка в покоях снова не оказалось. Не было его и в спальне, и в обеденном зале, и в темных лабиринтах узких запутанных коридоров.       Лори отчасти понимал, как важен какой-то там Совет, но ему очень не понравилось то, что его, ничем не примечательного разбойника, оставили здесь как заложника. Чем он, собственно говоря, важен? Что может заставить мелангорца вернуться?       Искуситель перенес Дельвейка на Совет утром, а теперь уже было за полдень. Слуги принесли обед и удалились.       Мэй-линг отсутствовал, поэтому никто не приглашал их на излюбленный тайгоновский балкон. Было неясно, когда этот тиран, переловивший всех жителей окрестных деревень, вернется. Вот его-то неожиданного появления и боялся ардорец.       Лори втайне ненавидел тайгона, как и всех чужеземцев. Он никогда не любил свою родину, но то, во что превращал ее этот поработитель, показалось ему отвратительным.       Дельвейк так и не появился. Ардорец уже был готов с того же балкона выброситься, лишь бы не объяснять Мэй-лингу, каким образом и куда исчез Мелангорский император. В конце концов Лори улегся на кровати своего хозяина, закинув ноги на близстоящий столик, и утомленно прикрыл глаза. Но задремать не смог.        «Нет, нужно бежать отсюда, — думал он, нервно дрыгая ногой. В голове у него возникали яркие картины того, что сделает с ним этот Мэй-линг, когда узнает, что Дельвейк сбежал. — Бежать немедленно. Пусть даже в Ардор. Возможно, наш договор с Белым теперь неважен. Молодой мелангорец вместо сокровищ врага нашел себе нового союзника. Вот пусть теперь вместе грабят окрестности. Я-то им зачем!».       Лори спрыгнул с кровати и выглянул в окно. Все спокойно. Да и поймет он по суматохе, когда вдали покажется Мэй-линг, этот злодей, притворяющийся бессердечным каменным идолом.       Ардорец в который раз покинул комнату, но теперь уже пошел во двор, высматривая себе пути к бегству. Однако ненадолго его хватило. Вместо того он, сам того не замечая, побрел к гарему Мэй-линга. Уже давно ему хотелось узнать, каких же красоток вывез чужеземец... Дельвейк о них рассказывать не стал, хотя хицу говорил, что Мэй его туда водил. Лори такой чести не удостоился, а к мелангорцу с этими расспросами не пристанешь. Поэтому он решил залезть на стену, окружающую сад, чтобы самому увидеть заморских красавиц.       Но он не успел исполнить свой коварный замысел. Прямо навстречу ему из распахнувшихся решетчатых ворот вышла девушка-воин, одна из тех, что охраняли гарем. В руках она несла большую корзину, закрытую белой тканью. Лицо у нее было решительное, со следами недавних слез. Однако Лори, не взирая на опухшие глаза, счел ее достаточно красивой. Доспехи не скрывали стройных ножек, да и личико показалось ему хорошеньким. Правда, девица была безобразно загоревшая, и блеклые волосы ее ничуть не красили... Но других пока что не встречалось.       — Сама судьба свела нас сегодня, — хрипло произнес Лори, надеясь, что хоть что-то из его речей она поймет, — красавица, твоя корзинка не слишком ли тяжела? Позволь мне помочь тебе.       Девушка отступила назад, явно раздосадованная его появлением и невесело что-то сказала.       — Ничего не понял, — честно признался ардорец, — слушай, ты, главное, не расстраивайся. В жизни ничто не вечно. Пойдем прогуляемся?       Досадливо что-то процедив сквозь зубы, аж слюна брызнула, воительница прошла мимо. Лори посчитал это хорошим знаком. Хуже всего, когда женщина не проявляет интереса вовсе, а тут его так долго разглядывали, да еще и обругали на каком-то там языке.       Он пошел следом за ней... и уже через мгновение выскочил обратно.       — Я не дерусь с женщинами! — крикнул он, увернувшись от меча. — Больная, что ли?       Та не понимала и едва ли хотела понимать. Корзинка валялась в кустах, а воительница не таила своих намерений прикончить наглого поклонника. На свое счастье, тот был в неплохой форме и даже в этом преследовании ухитрялся наслаждаться игрой. Давненько он так не забавлялся. Ардорец забрался на низкий сарай и, пробежав по крыше, с разлету запрыгнул в распахнутое окно. В покоях, к счастью, никого не оказалось. Судя по смятой постели, это была чья-то спальня.       — Ого! — он был удивлен когда увидел, что воительница последовала за ним. — Ах ты страстная женщина…       Та словно выплюнула какое-то очередное ругательство и взмахнула мечом, призывая его сразиться или умереть. Лори не был готов ни к тому, ни к другому, поэтому, выскочив из комнаты, подпер собой дверь и насмешливо захохотал, содрогаясь от сильных толчков. Правда, долго торжествовать ему не дали. К ликующему ардорцу решительно направился один из воинов, что-то угрожающе спрашивая на своем языке.       — Извини, приятель, я ничего не понял, — признался тот, продолжая удерживать дверь, — я просто тут решил прогуляться и нарвался на небольшие неприятности…       Чужак на мгновение замер, пытаясь разобраться в бессмысленном для него наборе звуков, затем решительно свистнул, вызывая помощь, и живо прицелился в нарушителя порядка.       — Эй, эй! — Лори неуверенно коснулся пояса и вспомнил, что лишен своего оружия. — Думаешь, меня напугаешь этим?       Воин спустил тетиву. Ардорец отскочил в сторону, и стрела влетела в распахнувшуюся дверь, откуда тут же послышался негодующий резкий крик преследовательницы. Предоставив им разбираться между собой, Лори бросился наутек, пытаясь понять, где он, собственно, находится. Позади послышался топот. Быстро разобрались, кто во всем виноват.       К счастью, места вскоре стали вполне узнаваемые. Нарушитель порядка вылетел на балкончик, где любил кушать тайгон, на лету схватил из вазы какой-то фрукт и стремглав скрылся в коридоре. Через мгновения показались и преследователи. Впереди, опасно взмахивая мечом, легко бежала воительница. За ней — четверо стражников.       Лори буквально столкнулся с Дельвейком, устало бредущим в свою комнату. Выглядел мелангорец неважно. Под глазами легли фиолетовые тени, рука держалась за стену, голова наклонена набок. От сильного удара юноша распластался по камням и съехал на пол. Тихонечко охнул от боли.       — Бежим! — не замечая необычного состояния его величества, ардорец подхватил обмякшее тело и, проскочив в выделенную комнату, запер изнутри дверь. — Ты как раз вовремя. Скажи этой бешеной, что я раздумал с ней в догонялки играть.       — Что? — недоуменно переспросил Дельв, упираясь взглядом в обтянутое черной скрипучей кожей колено, которым Лори чуть не заехал ему в лоб.       — Да что ты на ногах не стоишь! — возмутился беглец, поднимая его. — Выглядишь неважно. Съел что-нибудь не то?       — Угу, — сдавленно отозвался мелангорец, — вообще-то я шел к себе. Пусти меня.       — Послушай, у меня неприятности. Хватит думать только о себе. Мне нужна твоя помощь. За мной гонятся. Скажи им что-нибудь, чтобы отстали.       — Мне плохо, — заваливаясь на бок, сообщил Дельвейк, почти теряя сознание.       Тут даже до Лори дошло, что юноша сам на себя не похож. Он подхватил легкое тельце и перенес на кровать. Положил даже бережно. Припомнил наказ Белого Дракона… Мда, неприятностей только прибавилось. В дверь ломятся непрошеные гости, а тут еще и умирающий ценный пленник лежит…       Дельвейк словно слился со смятой сползающей простыней. Весь белый, глаза закрыты, волосы липнут к вспотевшему лицу, рука неудобно свисает, словно юноша ее уже не чувствует. Плохо дело.       — Эй, что с тобой? — осторожно спросил ардорец, положив руку на лоб. Холодный и мокрый. И волосы мокрые, словно из воды вылез.       — Мне… мне нужно в свою комнату… Чтобы тайгон видел, что я не сбежал, — не открывая глаз, произнес юноша. — Я просто немного болен.       — Да ты не болен, ты будто бы помереть собрался! — нервно, а от этого сердито заявил Лори. — Прямо скажи, что с тобой приключилось!       — Открытие Императорского Хода отнимает много сил. Скоро все пройдет. — Не говорить же, что кто-то из своих пытался отравить. Да и на чужаков вину не свалишь.       — Нужно что-нибудь? — Лори достал из кармана плод кумиги и протянул Дельвейку, чтобы тот почувствовал пряный приятный запах. — Ешь. Сразу силы появятся.       Мелангорец лишь качнул головой, чувствуя, как погружается заново в воспоминания…       — Ваше величество! — Белый Дракон решительно загородил императору путь, прямо глядя ему в лицо. — Вы еще слишком слабы. Никуда вы не пойдете. Да и не нужно это. Скоро и без вас узнаем все об Ардоре. Уарон не пропадет.       — Решать не вам, командор, — пряча лицо за воротником и исподлобья разглядывая Гаулиса, глухо ответил Дельвейк. — То, что вы много знаете, не дает вам больше власти. Я все еще император, верно?       — Вы сами себя губите. Ваше здоровье всегда было хрупким, а Ход… Вы же знаете, что каждый раз он отнимает у вас год жизни…       — Предрассудки, — сердито фыркнул юноша. — И почему я должен перед тобой оправдываться? Прочь!       — Я просто хотел…       — Я не нуждаюсь в покровителе и защитнике! — голос Дельвейка неожиданно сорвался на крик. — Я благодарен тебе за твой нелегкий труд, но теперь я сам должен исправлять свои ошибки! Я должен быть там.       — Вы не виноваты… Вся вина лежит на той женщине, которую нельзя назвать матерью. Вам не по силам эта ноша, которую она против воли возложила на вас, изуродовав ваше тело…       — Еще одно слово, и я велю отрезать тебе язык, — резко останавливаясь, жестко произнес мелангорец, — не смей говорить обо мне. И том, что ты видел.       Не дожидаясь новых протестов, Дельвейк живо продолжил путь, прижимая руку к сердцу, пронзаемому острой колкой болью. Ему не нужна эта жалость! Как и безграничная вера, преданность…       Приемный зал радовал глаз нежными волшебными росписями. Если бы Дельвейк не знал, что молоденькая жизнерадостная художница, всего лишь на два года обогнавшая его по возрасту, лежит теперь в гробнице, сложив маленькие ручки на груди, то разглядывание стен доставило бы удовольствие даже теперь, когда он едва стоял на ногах.       Впервые за много лет император принимал у себя, сидя на неудобном резном троне. Ему хотелось разглядеть поближе появившуюся девушку, но, увы, он побоялся беспомощно растянуться на ступенях, посему лишь коротко велел той приблизиться.       Леди Мэльвисс сделала два маленьких шажочка и остановилась, покорно склонив головку. В другой раз Дельвейк соскочил бы с места и обошел девушку кругом, подробно исследуя и вгоняя в краску, но теперь он лишь раздраженно велел ей прекратить рассматривание пола.       Возлюбленная Ночной Птицы ничем не поражала с первого взгляда. Каких только красавиц не встречалось в Шастре! Особенно было на что посмотреть в гареме, куда, несмотря на предпочтения Дельвейка, набрали около полусотни девушек.       Мэльвисс отличалась от них редкой худобой и блеклостью почти серой кожи. Тусклые темные волосы, разделяемые прямым пробором, закручивались над ушами в два пушистых шара, украшенных заколками. Ничто не закрывало тонкой шейки и по-детски острых плеч. Ниже смотреть было не на что — молодая леди по телосложению мало чем от Дельвейка отличалась.       Император был смущен и молчал, не зная, что и сказать. Луа пошутил над ним? Чем его так поразила эта девица?       Но тут леди подняла взгляд, и мелангорец внутренне ахнул, увидев серые, словно бездонные глаза. Мэльвисс смело разглядывала его, оценивая, не скрывая своей настороженности. От правителя она ничего хорошего не ждала.        «Решительная особа, — подумал император, заново оценивая леди, — и красивая. Но мне не нравится. Слишком заносчивая. Сладить с ней наверняка сложно».       — Леди Мэльвисс? Сочувствую вашей потере, — развязно начал Дельвейк, откидывая голову. Губы девушки нервно дернулись, словно она намеревалась что-то сказать, но справилась с порывом. — Еще я вынужден сообщить, что ваша помолвка с Шестым Советником Кессом отменяется.       — Как — отменяется? — вскинув голову, резко переспросила девушка, но тут же поправилась: — Ваше величество, я не понимаю причины. Это было последним желанием моего отца и…       — Вопросы буду задавать я, — грубо оборвал ее юноша, жалея о том, что решил лично девицу увидеть. Можно было принять ее официально, тогда никто бы не позволил ей слова лишнего сказать. Но нынче в зале присутствовали лишь четверо Железных Драконов да слуги у входа. — Сейчас я представлю тебе твоего настоящего жениха, от которого ты не отвертишься. Луа, покажись ей.       Ночная Птица предстал во всей красе... Обнаженный торс скрывала лишь кожаная жилетка, ремень обвивал узкие бедра, зачесанные назад волосы не прятали загорелого лица и пронзительных глаз.       — Я думал, ты переоденешься, — обретя дар речи, мрачно заявил Дельвейк, — скучно во дворце живется? Хочется безобразничать?        «Невеста», опомнившись, возмущенно отвернулась. На ее щеках вспыхнули неровные пятна румянца. Похоже, она была в ярости и теперь ждала извинений.       — Почему я должен стыдиться своего тела? — вкрадчиво спросил Луа, разглядывая мелангорца. Он явно ожидал, что и тот смутится, но Дельвейк выглядел бесстрастным, он не покраснел и взгляда не отводил.       — Просто при дворе не принято разгуливать в таком виде. А совсем раздеться ты не хочешь? Впрочем, ладно. Я свою часть сделки выполнил. Девушка освобождена от брака и теперь всецело в твоем распоряжении.       — Что? — вырвалось у той. — Всецело в распоряжении? Да лучше бы меня отдали за Кесса, он хотя бы порядочным человеком был, а не фаворитом императора!       — Меня оскорбили, — задумчиво глянув на Луа, сообщил в пустоту император, — и это в моей-то стране… Луа, девушка будет ждать тебя в Серебряной башне. Она станет твоей, когда умрет Миранда. А чтобы ты честно выполнил наш уговор, я пошлю с тобой своего человека. Мантикора, войди.       — Слушаю вас, — едва слышно произнес приятный голос.       Мантикора был невысоким, но стройным. Темные волосы почти закрывали правый глаз, легкие доспехи плотно облегали тело, оставляя открытым лишь загорелое спокойное лицо.       — И почему я должен идти с ним? — проворчал Луа, приглядываясь к воину. — Эй, назови хоть одну причину, по которой я должен взять его с собой!       — Дельвейк тебе не доверяет, — мягко сообщил Мантикора, наклонив голову к плечу.       — Как откровенно, — поразился Ночная Птица.       — Думаю, вы поладите, — пробормотал Дельвейк и вновь откинул голову назад, поддавшись накатившей слабости…       — Дельвейк! С вами все хорошо?       Юноша хотел было проигнорировать глупый вопрос, но узнал голос говорящего и живо распахнул глаза. Над ним склонялся не на шутку встревоженный Мэй-линг.       — Я просто съел что-то не то, — осторожно, продумывая слова произнес Дельвейк и поразился тому, как слабо прозвучал его голос, — какой-то добрый человек уже помог мне, и теперь я чувствую себя гораздо лучше.       — Отравление? — с подозрением спросил тайгон.       — Фрукты долго лежали на солнце и были как забродившее вино. Я напрасно съел их так много.       — Дельвейк, ты должен доверять мне. Скажи, если узнаешь, что кто-то плохо к тебе относится. Я знаю, что тебя не любит Малаханте. Будь осторожен с ней.       — Как заботливый старший братец, — проворчал на мелангорском Лори, задвинутый Мэй-лингом на второй план, — а сам наверняка первым яду подсыплет, чтобы посмотреть, правда ли мелангорские императоры совершенно невосприимчивы к заморской отраве.       — Что он говорит? — тут же поинтересовался тайгон.       — Глупости. До того как стать моим слугой этот человек был разбойником и грубияном. Его сложно перевоспитать.       — Мелангорский император самолично воспитывает свой народ?       Дельвейк прикрыл глаза и слабо улыбнулся, давая понять, что отвечать ему слишком утомительно.       — Я пришлю знахаря, — предупредил Мэй-линг, поднимаясь, — он действительно много знает.       Юноша слабо кивнул и вновь провалился в забытье...