Любовь наша стала невидимой...

На следующий день девушки вылетели в Париж. Конечно, со всеми рекомендациями врача. До Парижа они добрались быстро, но чтобы очутиться в том тихом местечке, в котором планировала быть Лекса, ушел весь день. Так что к вечеру Кларк не успела оценить дом по достоинству, а провалилась в безмятежный сон, как только они добрались до кровати с большим балдахином. Вудс самой пришлось стянуть с блондинки одежду и оставить ее в одной майке. И нет, она больше не раздражалась по поводу того, что Кларк засыпает, в чем ходит. Теперь Лекса поняла, что не стоит все скидывать на одного человека, нужно и самой делать чуточку больше, тем более, когда это связано с любимой и забота в удовольствие. Первые несколько дней брюнетка не выпускала певицу за пределы спальни, заставляя ее соблюдать строгий постельный режим. Это было в рекомендациях врача, все же игры с головой – дело нешуточное. Через неделю темноволосая впервые вывела Кларк на свежий воздух, посадив ее на кресло-качалку на веранде. Их съемный домик находился вблизи леса. Вокруг природа, птички, умиротворение. Очень много зелени и цветов. Кларк казалось, что она повсюду вдыхала аромат любимой – нежный аромат цветочных ноток. Был вечер, Гриффин куталась в теплый плед, ощущая легкий бодрящий ветерок осени. Это наполненное ощущение счастья находиться здесь и рядом с любимой. — Лекс, давай останемся тут навсегда? — шепчет блондинка, наблюдая за заходом солнца, провожая взглядом дневной свет. — Нет, Кларк. У нас должен быть свой собственный дом, — мягко отвечает и ласково улыбается брюнетка. — Обещаю, место будет таким же тихим и спокойным. По возвращению я займусь этим вопросом. — Куда мы вернемся? — уточняет голубоглазая про Сидней или Лос-Анджелес. — Куда захочешь. Я теперь все равно не оставлю тебя! Будешь мотаться со мной по всему миру. Кларк понимала, что большая часть работы у любимой в городе «Ангелов»*, как его называют, поэтому лучше уж туда. Тем более она говорила, что ее дом не место, а человек. — Тогда в Лос-Анджелес. Я не могу бросить спонсоров, которые поверили в группу... Они сейчас думают невесть что про меня, как про безответственную певичку... — Ничего о тебе не думают, Кларк. Знают, что ты в отпуске. А делами нашей группы уже занимается Анья, теперь она и продюсер группы, — объясняла Вудс, покачиваясь на кресле. — Ты вернешься? — удивляется Гриффин. — Это вообще была глупость покинуть тебя и группу. Я повела себя как ребенок. Прости... — Все хорошо, Лекс. Мне тоже нужно было многое замечать, а не оставлять наши отношения на произвол судьбы... — Вот и поговорили. А теперь давай забудем об этом, Кларк, и просто будем жить. — Да, — соглашается блондинка. — Пойдем теперь спать, — зеленоглазая поднимается и подходит к Кларк, чтобы помочь ей встать и отвести в спальню. Белокурая встает, но, сопротивляясь, тянется к теплым губам, по которым она так давно скучала. Все это время были лишь целомудренные поцелуи. Как только она касается губ актрисы, хоть и невесомо, желание, страсть пробуждается в ней. Лекса отвечает, но также не спеша: легонько покусывает, облизывает розовую плоть, а после резко врывается, полностью захватывая рот певицы, заполняя его горячим и упругим языком. Руки брюнетки спускаются на ягодицы любимой, и в этот момент она резко останавливается, разрывая поцелуй. Похоже, она хочет это не меньше голубоглазой, но что-то не то... — Я не могу... Что?.. Проскальзывает в белокурой голове, и Кларк чувствует, что сейчас расплачется. Ведь было все хорошо, что могло случиться или пойти не так? — Я до смерти скучала по тебе, Кларк. Но все наши измены... очень повлияли на меня... Одна мысль, что до тебя кто-то дотрагивался, приводит меня в неописуемое бешенство... Я боюсь сделать тебе больно... Тем более ты недавно из больницы, ты не готова, я не готова, — тон брюнетки очень мягкий, она хочет, чтобы любимая правильно ее поняла. — А если я скажу, что полностью готова? — настраивает Кларк. — Я сейчас не лучше Коллинза, Кларк. Не стоит меня недооценивать! — темноволосая злится, и Гриффин это чувствует, замечая, как поменяли цвет ее зеленые глаза: в них периодически мелькают алые злые огоньки, пряча свет и пробуждая тьму. Если бы певица знала, то отказала бы Найле, но что сделано, то сделано. — Можно мне хоть тебя обнять? — белокурая сдается, понимая актрису. Лекса смягчается, улыбается и прижимает к себе девушку, легонько покачивая в ритме маятника. — И долго это будет продолжаться? — Кто знает? Кто знает... — Может быть, ты больше меня не хочешь, Лекс? — брюнетка закатывает глаза. — Об этом не может быть и речи! Я сильно тебя хочу, но нужно немного подождать. Пойдем спать.