Любовь наша стала невидимой...

На следующий день рано утром Лекса повезла девушку в самый центр Парижа. Там ждал блондинку сюрприз, состоящий из небольшой часовеньки и немолодого священника. Счастью певицы не было предела. Ей одновременно хотелось и плакать, и смеяться. Ее руки дрожали, когда она одевала кольцо на палец любимой, и пребывала в эйфории, когда то же самое делали с ее пальцем. Теперь не только душой они принадлежат друг другу, но и телом. Для многих узы брака ничего не значат, но когда ты стоишь перед Богом и клянешься в вечной любви, в вечной верности – это другое. Это самый надежный, несокрушимый договор, который отпечатывается в сердцах двух любящих людей. Лекса нежно оставляет поцелуй на губах Кларк и шепчет: — Моя. — Твоя, — вторит блондинка и коротко оставляет такой же целомудренный поцелуй на чужих губах. Им некуда торопиться, впереди у них не только брачная ночь, но и целая жизнь! Далее они отправились в один из ресторанов напротив Эйфелевой башни. Любуются видом и наслаждаются романтическим ужином, им никто не нужен, только они обе друг другу. По возвращению домой, точнее, во временное их пристанище «объединение с природой» Кларк надеялась на брачную ночь или супружеский долг, но Лекса продолжала держать дистанцию. Блондинка не думала, что настолько ее близость с другой повлияла на любимую, что жена была настолько собственницей и ревницей, хотя сама при этом была грешной. Следующим утром этот вопрос начал терзать Гриффин еще больше, не оставляя в покое. Сколько еще мы будем воздерживаться? Пока у одной из жены не лопнет терпение, и она не накинется на другую? Поток мыслей певицы прерывает брюнетка, когда она входит в дом. — Ты позавтракала уже, Кларк? — Да. Но вот какая интересная вещь... Я просыпаюсь, а моей жены нет дома, и мне приходится принимать еду в одиночестве... Вудс улыбается и целует белокурую головку. — Моя любимая и единственная жена, не злись, я ездила в город за продуктами. Мы уже тут больше недели и соответственно все имеет способность заканчиваться. И завтрак я оставила. Как тебе свежевыжатый сок? — улыбается, объясняя актриса. — Я все же привыкла завтракать, а также обедать и ужинать в присутствии своей жены, — намекает блондинка на прошедшую неделю, что к хорошему привыкаешь быстро. — Прости, я хотела успеть до твоего пробуждения, но дорогу размыло дождем и пришлось задержаться. Хорошо, что совсем не застряла... Да, а то бы голубоглазая с ума сошла, ведь в этой глуши, которая ей так нравится, телефоны не ловят. — Все хорошо, дорогая, — успокаивает белокурая актрису, хотя она просто шутила. Она все прекрасно понимала. Тем более дальние поездки очень выматывают Кларк... Она еще не совсем отошла от своей болезни. Возвращаясь к своим утренним размышлениям, Гриффин сама хочет подвести жену к интиму, а как это лучше сделать, если не соблазнить? — Может, помнешь мне немного шею, Лекс? А то она затекла... Возможно, неправильно спала, — схитрила белокурая, склоняя голову набок, когда зеленоглазая нависла над ней со спины. — Не вопрос, — отвечает актриса и сосредотачивает свой взгляд на бледной коже шеи, начиная ее массировать обеими руками. Гриффин чувствует легкие касания рук, это как щекотка, которая пробуждает ее кожу от спячки. Чуть позже певица понимает, что зря попросила, ибо этот волшебный массаж ее чувствительных точек медленно перетекает в мучение. Кларк стягивает немного рукав майки, тем самым оголяя свое плечо и моментально чувствует на нем прохладу чужих губ, а потом смех. — Я знаю, что ты хочешь, Кларк, но это тебе не поможет, — усмехается девушка, убирая руки и обходя жену кругом, начинает разбирать пакеты с продуктами. — Ню-ю-ю-ю... — злится блондинка, когда чувствует, что эти сводящие с ума руки покинули ее кожу. — Жена – ты изверг! — Не совсем, я тоже напряжена, вся как сгусток вселенской энергии, и каждое прикосновение к тебе приближает меня к взрыву. Но мы не торопимся... Погуляешь? Пока я приготовлю обед, — говорит Лекса с улыбкой и слышит обиженное «да», которое вылетает из уст жены, а затем и стук двери. Но не проходит и пяти минут, как актриса слышит возглас любимой и несется на улицу. Боясь, что случилось что-то серьезное, боясь не успеть... Но все, что видит зеленоглазая – это как Кларк держит шланг, из него уже не льется вода, но блондинка стоит вся мокрая... Вода стекает по лицу на шею и далее... Белая майка намокла и позволяет увидеть полную грудь с восставшими сосками, следствие того, что вода была ледяной. — Что ты делаешь, Кларк? — Вудс пытается добавить в голос серьезности, но безотрывный взгляд на чужую грудь ее выдает с потрохами. — А на что это похоже? Решила полить цветочки. — Сарказм тут не уместен... На улице не лето, ты можешь заболеть! Опять эта забота! Кларк устала от нее, она готова вытерпеть все, только бы Лекса погасила в ней мощное и неудержимое желание... Певица не отвечает, толкает жену в грудь и проходит мимо, устремившись в дом. Лекса вздыхает и борется с желанием пойти следом, предвещая, что все закончится в душе... И она идет, но думает, что дождется жену в спальне, и они вновь просто спокойно поговорят...