Еще один шанс. Ночь хранимых

Полицейское управление Токио не смолкало ни днем, ни ночью, но в обеденные часы его обычная суета перемещалась на нижние этажи, где располагались офицерская столовая и масса заведений попроще. Мисаки не могла сосредоточиться. Рапорты, ждущие анализа, лежали на столе перед ней, но за три утренних часа она ненамного продвинулась. Мысли ее были далеко, мысли ее были не о работе. И мысли ее были не такими радужными, как ей бы хотелось. Почему-то все, что казалось таким ясным и правильным в крохотной квартирке в Синдзюку, становилось тревожным и запутанным, стоило ей остаться наедине с собой. Мисаки казалось, она уже приняла решение и готова была привести его в исполнение. Но Ли Чжаньмин отчего-то так настойчиво просил ее не делать этого, что она уже и сама не была уверена, что не совершает ошибку. Теперь Мисаки отчаянно жалела, что не выслушала его, когда он просил. Но тогда она действительно торопилась - как ни смешно это звучало, она действительно торопилась отпустить няню в оговоренное время. Отчего-то в день, когда она предала все клятвы, которые когда-то принесла (не то, чтобы она всерьез относилась ритуалам, - но к стоящему за ними смыслу - да), ей казалось особенно важным сдержать обещание, данное, по сути, чужому человеку. А может, она просто боялась услышать то, что он ей скажет? Некстати вспомнилось отчужденное и злое выражение, мелькнувшее на его лице, когда она без предупреждения явилась к нему домой - оно настолько не вязалось с его всегдашним добродушным обликом, что занозой засело в ее памяти и теперь тревожило ее. Что он может скрывать? Брошенную жену с тремя малолетними ребятишками? Бред... Она чуть помедлила, прежде чем открыть базу данных японских резидентов - ропот совести за вторжение в чужую частную жизнь оказался быстро заглушен инстинктами детектива. Мисаки нашла в базе его файл. "Нет, нет, не участвовал, не был, не имеет". Совершенно обычный законопослушный иммигрант, каких тысячи. Холостяк. В надлежащем пункте анкеты указаны имена родителей, другие данные о семье (сообщаемые по желанию) отсутствуют. Никаких записей о штрафах и взысканиях - даже если у него и была привычка переходить дорогу в неположенных местах, полиции про это было неизвестно. Все это она и так знала - она проверяла всех людей, приходящих к ней в дом, и он не был исключением. Даже на официальной фотографии, которые обычно уродуют людей, он умудрялся слегка улыбаться, и она, не удержавшись, улыбнулась в ответ. Он говорил, что учился в Японии, но не уточнял, в Токио или нет. К тому же, если он не получил диплом, то найти его в реестре выпускников не получится. Прочесывать все архивы всех учебных заведений страны за непонятно какой срок - не столько безнадежно, сколько глупо. В любом случае, не факт, что то, что он хотел ей рассказать, имело отношение к его пребыванию в Японии. Но если нет, то ей придется запросить данные с его родины. У отдела внутренних дел таких полномочий не было. У начальника отдела Общественной Безопасности были наверняка. Теперь Мисаки уже не колебалась. Все, что ей надо было - знать, что ее любовник чист перед законом. А с остальным можно разобраться. Мисаки поднялась этажом выше. Даже если бы ее увидели заходящей в кабинет Горо, несмотря на его отсутствие - вряд ли бы удивились, но, к счастью, в обеденное время никого вокруг не было. Пароль она угадала с первого раза. Как и большинство людей, сложный пароль Горо составил из нескольких неожиданных, но имеющих для него смысл слов - и набора цифр, который он регулярно менял согласно требованиям безопасности. Основу пароля она знала - однажды после очередной блестящей, но вкривь пошедшей операции, он оказался прикован к больничной койке, и Мисаки по его просьбе, вопреки указаниям врачей, снабжала его данными. Тогда-то все у них и началось... Или раньше? Слова остались прежними. Новым числовым довеском была дата рождения Тоеки. Как и у нее. Она вывела на экран лаконичный англоязычный интерфейс. Lee Your search retrieved more than 10 000 000 results. Please specify your search criteria. Конечно. Иметь фамилию Ли - все равно, что не иметь никакой. Chang Ming Она мысленно возблагодарила судьбу за то, что у ее возлюбленного довольно редкое имя - что если бы его звали Лю или, скажем, Вэй? Она бы в жизни не нашла его следов. Place of birth: Hanzhong district, Shaanxi, China Your search retrieved 42 results. List all: press OK. Сорок два - все равно много. Мисаки мысленно перебрала все, что о нем знала. Он упоминал младшую сестру - и это могло быть хорошей зацепкой. После успеха программы "одна семья - один ребенок" в Китае семьи с двумя детьми были редкостью - и еще большей редкостью были семьи с двумя детьми, где первенец был мальчиком. Siblings: Lee Qing Your search retrieved 1 result. Press OK to see the details. Маленькая деревня в трех часах езды от Ханьчжуна. Дата рождения. Данные о родителях, сестре. Все совпадает. Только у человека по имени Ли Чжаньмин, который значился в ее файлах, была небольшая проблема. В возрасте четырнадцати лет он скончался. Мисаки убрала дополнительные критерии и попробовала зайти с другой стороны - но поиск неизменно выводил ее к этой записи: Lee Chang Ming (29.03.2000 - 18.09.2014) Она выключила компьютер и вышла из кабинета Горо. Его люди - ее бывшие коллеги - все еще обедали. Ее никто не видел. Мисаки вернулась к себе. Кем бы ни был ее обаятельный бэбиситтер, ее нежный любовник, Ли Чжаньмином он быть не мог. Никогда в жизни ей не было так тошно. Она попыталась вернуть себе способность здраво размышлять. Сомнение трактуется в пользу ответчика - хоть она была не юристом, а детективом, эта максима за время обучения вошла в ее плоть и кровь. Может быть, это всего лишь ошибка, путаница в документах. В конце концов, не было никакого смысла в том, чтобы использовать личину давно умершего человека - ведь есть столько живых. Та отчаянная надежда, с которой она уцепилась за эту идею, совсем не походила на здравые размышления, но все-таки принесла ей облегчение. Мисаки дотронулась до груди, там, где у нее был имплант, и ее мысли приняли другой оборот. В его комнате царил полумрак, а она, к тому же, близорука... это не успокоило. Минуту за минутой, она перебирала в памяти то время, которое провела вместе со своим любовником - теперь эти воспоминания не вгоняли ее в краску, а всего лишь служили предметом для бесстрастного анализа. Сосредоточенно она вспоминала ощущение его кожи под своими ладонями. Мисаки похолодела. Она не заметила имплант или у него его не было? Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Не может быть. Невозможно лгать телом... Или возможно? Что, если она была просто средством? Она вспоминала обстоятельства их как-бы-случайного знакомства, и кусочки картинки гладко сошлись друг с другом. Его неожиданное появление в ее жизни и ненавязчивое присутствие. Отказ няньки и его своевременная помощь. Его мимолетные замечания, заставляющие ее восхититься тем, насколько хорошо он ее понимает - но что, если это было вовсе не родство душ, а результат предварительного сбора информации? Инсценировка... Если это была инсценировка, то какая у нее была цель? Ответ был очевиден. Она уже давно самостоятельной ценности не представляла. Для этих уж точно. В отличие от начальника Четвертого отдела. Нет, опять все не складывалось. Он - Мисаки теперь не смогла назвать его по имени даже в мыслях - он ведь сам хотел ей что-то рассказать. Если бы не его намек на какую-то связанную с ним тайну, она бы не стала затевать свое расследование. С другой стороны, его слова могли быть не настоящим обещанием, а просто попыткой потянуть время, не дать ей порвать с Горо... А это значило, что они готовят нападение, и совсем скоро. Мысль о том, что своим безрассудством она поставила под удар ничего не подозревающего мужа, скрипучим сверлом ввинчивалась ей в висок. Традиционное для японской культуры универсальное средство исправления своих промахов внезапно перестало казаться ей такой уж глупостью. Что ж, совершенных людей не бывает. Самобичеванию можно предаться позже. Все допускают ошибки - значение имеет лишь то, насколько они способны эти ошибки исправить. Если она была права в своих подозрениях, это могло стать по-настоящему опасным предприятием. Должностная инструкция в применении к таким случаям была однозначна: передать информацию Четвертому отделу и ничего не предпринимать. Последовать ей значило опозорить Горо и выставить его на посмешище. "Что говорит устав о случаях, когда жена изменяет мужу?" - невесело пошутила она про себя. Устав на этот счет многозначительно молчал. Заряжая табельный пистолет, Мисаки мрачно подумала, что та незримая сила, которая уже давно пытается убрать ее с шахматной доски серьезной полицейской работы, совершила ошибку, поспешив зачислить ее в ряды пешек. Мисаки заперла за собой дверь кабинета и спустилась в гараж. Первым делом она должна была обеспечить безопасность сына.