Еще один шанс. Ночь хранимых

Последнее обновление было 24 ноября. Извините. Мне очень стыдно, правда. Сегодняшнее обновление - это первая часть следующей главы. Скоро будет и вторая. - Н.С.Я. ------------------------------------------------ Горо точно рассчитал время — двадцати пяти минут Мисаки хватило ровно на то, чтобы добраться до порта, найти в ряду одинаковых ангаров молчаливое здание с лаконичным изображением черной звезды на вывеске, и припарковаться. У входа ее никто не ждал — не то, чтобы она рассчитывала на это, но не исключала такой возможности. Автоматическая дверь открылась перед ней. Изнутри ангар, очевидно, был перестроен под склад или нечто подобное: просторное помещение разбито на клетушки деревянными перегородками, впрочем, довольно условными. Низкий потолок намекал на второй этаж, уместившийся под ребристой крышей. Дальнее окно занавешивала драпировка с черной звездой, такой же, как на эмблеме при входе. Несмотря на неурочный час, в здании кипела деятельность: у дальней стены три буднично одетые девушки живо паковали короткие свертки в деревянные ящики. Они, было, обернулись на дверь, впустившую Мисаки, но тут же, коротко переглянувшись, вернулись к своей работе. Из-за дощатых стен доносились приглушенные голоса, стук, шаги... И это была не полицейская операция. Мисаки застыла. Перед ней неуловимо-быстро появился молодой человек, почти подросток, со странными дергаными движениями и кривящейся улыбкой. Мисаки отшатнулась, но парень всего лишь взмахнул рукой, указывая куда-то вглубь коридора, где она теперь смогла разглядеть лестницу: - Вам наверх. Сказал и исчез. Мисаки пошла вперед, кожей чувствуя скользящие взгляды, краем глаза замечая движение за приоткрытыми дверями, иногда успокаивающе-плавное, иногда неестественно-стремительное, как на включенной на перемотку записи. Добравшись до лестницы и поднявшись на один лестничный пролет, она с неприятным изумлением отметила, как вспотели у нее ладони. Уединение — иллюзорное, скорее всего, — на мгновение дало ей передышку. Мисаки остановилась. Она никогда не считала себя человеком с богатым воображением, но сейчас она почти физически ощущала, как доски пола под ее ногами превращаются в предательскую топь, готовую поглотить ее при первом же неверном шаге. Который, возможно, уже сделан. И теперь все, что ей остается — ждать, пока ненасытная трясина, окончательно сковав ее по рукам и ногам, подберется илистой водой к горлу, чутко реагируя на каждый вдох, каждую попытку вырваться. Неизвестность погружала ее в какое-то тягостное оцепенение. Зачем Горо позвал ее сюда? Мисаки искала в себе силы для борьбы или, хотя бы, для бегства, но тщетно. Поэтому она просто пошла дальше. Она миновала последний лестничный пролет и ступила на второй этаж. Из-за единственной гостеприимно (гостеприимно ли?) приоткрытой двери пробивался свет. Наверное, изначально этот кабинет предназначался для управляющего — он был просторным и даже, в некотором роде, элегантным, с минимумом добротной мебели. Стоявший у стола Горо мельком посмотрел на нее и опять отвернулся. Зол? Равнодушен? Самоуверен? Ребенок сонно хныкал у него на руках. Детская бутылочка, белевшая на столе, смотрелась совершенно неуместным здесь элементом декора. - А, явилась, мать-кукушка. Мисаки шагнула вперед, но он остановил ее движением ладони, и она повиновалась. - Только не надо оправдываться. Мисаки и не собиралась оправдываться, но слова застряли у нее в горле. - Где Юкико? - Тебе нет смысла о ней беспокоиться. В кабинет заглянул человек и, кивнув Горо, вышел, припечатав происходящее звуком захлопнувшейся двери. - Горо, что это за декорация? - спросила Мисаки через силу. - Ты... с ними? - Я — с ними? Скорее, они со мной. Это прозвучало как чистосердечное признание. - Зачем ты позвал меня сюда? Ты хочешь убить Тоеки? И меня? Горо наконец обернулся. Вот теперь он, кажется, по-настоящему разозлился. - Тоеки ничего не угрожает. И я вовсе не собираюсь тебя убивать, - последнее слово он подчеркнул голосом, и Мисаки это не понравилось. - Я тебя, если ты не заметила, люблю. - Тогда зачем? - Начнем с того, что если бы не твоя... твоя безответственность... Нет, прости, я обещал себе, что не буду тебя упрекать, - Горо опять сердито глянул на нее: - Не странно ли, что я прошу прощения у тебя? Я собирался поговорить с тобой завтра, но так даже лучше. Завтра будет не до того. Сядь, пожалуйста. У нас мало времени. - Мало времени на что? Ты покрываешь террористов... Нет, не покрываешь — хуже. - Мисаки, сядь. - Обойдусь. Сам Горо устроился на краешке стола. Тоеки сонно завозился, и Горо с опаской взглянул на него. Мисаки потянулась, чтобы взять ребенка, и на этот раз Горо не препятствовал. «Теперь у него свободны руки. А у меня, наоборот, связаны». Малыш не проснулся. Успокаивающим жестом, который не успокоил, Горо прижал ее к себе. Мисаки отметила его нервозность. Если бы остались силы удивляться — она удивилась бы. - Мир изменится. Очень скоро и очень быстро. Мне нужно, чтобы ты была рядом со мной в этот момент. - Уж не собираешься ли ты внести посильный вклад в эти изменения? Он кивнул: - Сейчас лучший момент, а у меня наконец-то достаточно людей. - Это их ты называешь «своими людьми»? - оказывается, когда на язык просятся тысячи вопросов, не получается задать ни одного из них. - Они притихли последнее время. - Потому что мы выяснили, что надо. - То есть, все эти нападения имели целью... - Отработку тактики. - Столько смертей, - Мисаки подавила желание зажмуриться. - Если это — тактика, то какова же твоя стратегия?.. Риторический вопрос, на который она не надеялась получить ответ. Но Горо резко развернул ее к себе, наклонился — глаза в глаза — и заговорил быстро и уверенно: - Это были оправданные смерти. Нельзя приготовить яичницу, не разбив яиц. Мисаки, я понимаю, это звучит страшно, но эти люди все равно бы умерли. Вероятно. Ты не видела расчетов, которые видел я. Ты даже не представляешь себе, насколько неустойчива сейчас система. Я всего лишь пытаюсь взять ситуацию под контроль, уничтожив самое уязвимое звено. «Уязвимое звено». - Ты готовишь атаку на Рюйсен-бокуго. - Да, - он продолжил: - Так, по крайней мере, коллапс не наступит внезапно, когда к нему никто не будет готов. Относись к этому как к прививке. Контролируемая инфекция. Он говорил ужасающе спокойно — будто об абстрактных материях — и Мисаки невольно поддержала его тон. - Прививка не убивает. Это преднамеренное и хладнокровное отравление. - Вечно играешь за защиту, Мисаки? Это путь в никуда. Язвительная реплика на миг выдернула ее из оцепенения. - Ты пытаешься уничтожить все взрослое население Земли и смеешь рассуждать о пути в никуда?! Взрыв пропал втуне. Горо спокойно встал перед ней: - У нас тут не суд присяжных. И насчет всего населения — не преувеличивай. Человечество не так уж легко уничтожить — ну, да ты и сама это знаешь, те симуляции мы смотрели вместе. Останется достаточно. Ровно столько, сколько можно контролировать. Проект «Overlord», презентация на десять минут. Мисаки всегда любила способность Горо доходчиво разъяснить цели кампании подчиненным. Больше всего она хотела бы счесть происходящее кошмарным сном или шуткой дурного толка. Вот только шутки были не в его характере, а пугающая уверенность в победе в его глазах не была иллюзией. - Погоди, но ты ведь не... Ты не избавлялся от импланта. - Ну, конечно же, нет, я не идиот! Шанс — меньше одного процента. Не избавлялся и не собираюсь. Благо, для этого есть техническая возможность, - он провел тыльной стороной ладони по ее щеке и она с отвращением отбросила его руку. - Это ведь не то объяснение, которое получают детишки на нижнем этаже? - Каждый получает объяснение по разуму, - холодно ответил Горо. - Впрочем, это все лирика. Мне нужно твое решение. Ты вольна присоединиться ко мне - я хочу, чтобы ты присоединилась ко мне, но если нет - что ж... Во всяком случае, не надейся, что сможешь остановить меня или помешать. - Это — тот выбор, который ты мне предлагаешь? А если я откажусь? Горо пожал плечами и посмотрел куда-то поверх ее плеча: - Возможно, тебе повезет... Мисаки, ты не откажешься. Это просто глупо, да и чего ради? Весь мир будет в моих руках - в твоих руках. Подумай о ребенке, в конце концов. А что до смертей — пойми, меня не радует эта перспектива, но для мира это — меньшее зло. Единственный способ сохранить стабильность. Приняв ее молчание за согласие, Горо продолжал говорить, но Мисаки уже не слушала его. Смерть страшила, безусловно, но хуже смерти была потеря разума, окончательная и безнадежная потеря себя. Ржавая болотная вода сомкнулась у нее над головой. Но, парадоксальным образом, именно ощущение окончательного провала придало ей сил и решимости — словно под слоем липкого ила она неожиданно нащупала дно. Она набрала в легкие воздуха — ей показалось, что она сейчас крикнет, но из горла вырвался только сиплый шепот: - Ты лжешь! Ты лжешь, Горо! Тебе нет дела до мира, ты просто хочешь... - чего? - власти... - Власть и контроль — разные вещи, - он внезапно продолжил страстно и убежденно: - Мисаки, неужели тут есть, что беречь? Смотри своими глазами, думай своей головой, ты столько времени провела в уголовной полиции, ты видела всю изнанку этой жизни. Неужели ты хочешь, чтобы наш ребенок... наши дети — у нас ведь будут еще дети — жили так, как мы живем? Люди мечтают о возможности построить мир по своему вкусу — а тебе эту возможность приносят на блюдечке. Все хотят власти. Неужели ты никогда о ней не мечтала? - Нет. Никогда. - Ты обманываешь себя, - он с такой готовностью отмел ее возражение, что она на миг и сама усомнилась в том, что сказала. - Ты боишься себе в этом признаться, но в глубине души ты не можешь не понимать, что я прав, и это лучшее решение. Эволюция невозможна. Она исчерпала себя. Но пока есть люди, готовые рискнуть всем ради будущего, причем не только своего, есть надежда. - Да, ты прав. Я не готова рисковать всем. Особенно я не готова расплачиваться за твое сомнительное будущее чужими жизнями. Ее слова подействовали на него, как холодный душ. - Я не должен был ставить тебя перед таким выбором... Он притянул ее к себе, заключив ее и Тоеки в кольцо своих рук, и объятие болезненно напомнило ей о некогда существовавшей между ними близости. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы заглянуть ему в лицо. - Отступись, Горо. Ты можешь заключить сделку со следствием — полиции жизненно необходима та информация, которой ты владеешь, они пойдут на это. - Невозможно. И ты это понимаешь не хуже меня. Сколько бы мне не предложили — это не перевесит того, что я уже сделал. Я не собираюсь провести остаток жизни за решеткой. И потом, знаешь... мои ребята на меня рассчитывают. - Твои коллеги тоже на тебя рассчитывают. Ты приносил присягу, забыл? Лицо Горо застыло. - Не забыл. Но одно дело — стандартные формулы: расписался, где надо, получил доступ к документам и можешь работать, вертеться в громадной машине. Другое — живые глаза, живые лица, люди, которые будут стоять за тебя не по инструкции, но по собственному свободному выбору... - Мы тоже живые. - Мисаки, - его голос звучал обманчиво мягко. - Не трать слова. Я уже давно сделал свой выбор. Бывают ситуации, когда даже плохое решение лучше, чем никакого. И кто-то должен взять на себя ответственность за это плохое решение. Бессмысленные слова, невозможно нащупать дно. Он выпустил ее, и Мисаки тут же отодвинулась. - Почему? - нет, это пустой вопрос. - Почему сейчас? - Если это не сделаю я, это сделает кто-нибудь другой. - Твоей работой было не дать никому другому это сделать! Скажи, ты с самого начала это планировал? Ты для этого пришел в Четвертый отдел? - Тебе будет легче, если я отвечу, что нет? - Тогда что? Подкуп? Идея? - Обсудим это потом. У нас будет достаточно времени. Его уверенность в ее выборе, та непринужденность, с которой он распорядился не только будущим всего мира, но и ее конкретным будущим, стала последней каплей. Мисаки встала. - Не будет никакого «потом». Ты безумен. Твоя идея безумна. Но главное безумие — в том, что ты решил, что я приму это как должное и присоединюсь к тебе. - Мисаки, - предостерегающе повысил голос Горо, - не спеши говорить то, о чем позже пожалеешь. Я не буду на тебя давить, ты можешь вообще сейчас об этом не думать. Ты пойдешь завтра со мной — я обеспечу твою безопасность — а потом мы просто заживем по-прежнему. - Мы не заживем по-прежнему. Слежка за мной — твой приказ? - Я твой муж. Я имею право. - Нет. Не имеешь. - Замолчи. Ощущение ирреальности происходящего захватило ее. Как будто не она стояла под крышей странно декорированного ангара, и не она слушала, как знакомый голос излагает планы по уничтожению ее мира — еще более чудовищные оттого, что она могла если не понять, то почувствовать его решимость и уверенность в своей правоте. Мысли, утяжеленные бессонной ночью, беспорядочно перекатывались в голове, как в вате, и Мисаки искала хоть одно слово, которое пробьет броню его самоуверенности. - Мы не заживем по-прежнему. Даже если бы всего этого, - она попыталась перехватить сына одной рукой, чтобы обвести комнату или, шире, здание, но жест получился смазанным, - не было, и я бы ничего не знала, я бы все равно больше не стала жить с тобой. Я ждала твоего возвращения, чтобы сказать, что ухожу. И теперь ты можешь делать, что хочешь, но на твоем ковчеге меня не будет. Горо посмотрел на нее без выражения, но на скулах проступили желваки. - Понятно. Значит, дело в твоем любовнике. Где ты его вообще... - Нет, не в нем. - Да, в нем. Ты разочаровываешь меня, Мисаки, - он уже полностью овладел собой. - Все совершают ошибки, и я был готов забыть о твоей. Но ты не ценишь мое великодушие. И если ты не способна думать своей головой, то мне придется сделать это за тебя. Мое предложение остается в силе. - Он сухо добавил: - Но любовником тебе придется пожертвовать, уж извини. Я и так был достаточно терпелив.