Тринадцать этажей вниз к небу

О соулмейтах, душах, предначертанных с самого рождения, рассказывали ещё с садика. Учёные точно не могли сказать, для каждого ли существует пара, потому что не каждый её находил. Кто-то влюблялся в простого человека, иногда женились и выходили замуж, так и не найдя свою родственную душу. Однако те, что нашли друг друга, в один голос твердили, что это, пожалуй, даже сильнее, глубже и лучше, чем просто любовь. Чимин много об этом читал. Говорилось, что соулмейты понимают друг друга с полуслова. Твой соулмейт чувствует, когда тебе плохо, когда радостно, страшно или больно. Он или она всегда поддерживает тебя, а ты всегда приходишь ему на помощь. Это не магия, но это что-то на уровне. Соулмейту можно доверять всецело — он не предаст, не уйдёт. Ты будешь чувствовать его всем своим существом, ты будешь хотеть сделать его счастливым. Ровно как и он взамен. Чимину до боли хотелось знать, заберёт ли его кто-нибудь из этой однообразной жизни, в которой сложно не сдаться, вынести всю тяжесть и остаться самим собой, не потеряв себя, своё «я». Отец Чимина женился на матери, когда им обоим было чуть больше двадцати. Это не была ни любовь с первого взгляда, ни уж тем более обретение родственной души друг в друге. Они вертелись в одних кругах, их семьи тесно дружили, и это был скорее брак по расчёту, с одной только разницей, что мать и правда слепо верила в отца. Не боготворила, но поддерживала все его начинания. Чимин считал героиней её, а не отца героем, потому что наверняка без такой поддержки он бы не выдержал всего. Хотя отец всегда превозносил себя. Эта гордыня была ещё одной нелюбимой в списке Чимина. Он надеялся, что никогда не станет таким, как отец. — Чим, спускайся ужинать, — окрикнул голос матери внизу. — Хван, убери роботов со стола, здесь едят, а не играют! Чимин отклеился щекой от учебника по математике, окинул меланхоличным взглядом большую разноцветную книгу «Всё, что вы должны знать к экзамену по теории искусств», которую мама втайне от отца купила ему в прошлые выходные, и встал со стула. Эти логарифмы, буквы в уравнениях, десяток цифр после запятой в дискриминанте… Чимин обязан был быть отличником. Во-первых, он сын высокопоставленного чиновника и ударить в грязь лицом низкими отметками было позорно. А во-вторых, Чимин и сам по себе был перфекционист. Он мог не ложиться до пяти утра, пока не выучит все формулы, не вызубрит сценку из пьесы, не заполнит все таблички по биологии и не решит все задачи по химии. Труднее всего ему давались информатика и физика, но даже это не могло сломить его на пути к красному аттестату и высшим баллам по всем выпускным экзаменам. Правда, до выпуска было ещё целых два года, и приходилось напрягаться с репетиторами по тем предметам, которые шли плохо. — Как дела в школе? — Отец что-то читал в планшете, наверняка, свои любимые сводки с политическими статьями, где было указано его имя. Менеджер и водитель в одном лице Ким Сокджин сидел поодаль, ожидая дальнейших указаний начальства. Завидев Чимина в растянутой полосатой худи поверх домашних пижамных штанов, Сокджин подмигнул парню. Старшеклассник незаметно помахал в ответ. Казалось, что Сокджин ладит с детьми гораздо лучше главы семейства. — Нормально. Скоро переводные. — Мама, приятной полноты высокая женщина сорока лет, поставила перед Чимином тарелку риса. Чимин часто задавался вопросом, в кого он пошёл ростом, потому что оба родителя были довольно высокие, и даже подрастающий Хван, очевидно, совсем скоро собирался обогнать брата-коротышку. Это было обидно. — Руки вымыли оба? — спросила мама, потрепав Чимина по макушке. Чимин выдавил виноватую улыбку. — Марш мыть, оболтусы! Пока она расставляла рыбу, овощи, ароматно пахнущий суп с клёцками и закуски, Чимин сбегал в ванную и помог с водными процедурами младшему. Неусидчивый Чихван редко слушался отца, но Чимина почему-то всегда. Он видел старшего брата гораздо чаще и, возможно, воспринимал его за главного. Чихвану было уже семь, но его сложно было переубедить. — На следующей неделе нас пригласили на ужин, — как бы между прочим вставил глава семейства. Чимин никак на это не реагирует, обычно на эти мероприятия детей не берут, оставляя Чимина либо за главного, либо гувернантку, нанятую учить Чихвана. Он не ходит в обычную школу, ему трудно адаптироваться, он и в детском саду не был, как Чимин. Чимин знает, что Чихвану всё равно придётся однажды пойти в обычную школу, чтобы социализироваться, иначе он не сможет нормально жить, но пока из-за новой работы отца это очень затруднительно. Чимин почти что взрослый, Чимин справится с нападками своих сверстников, а Чихван? Кроме брата у него никогда не было друзей. — Чимин, поедешь с нами. Чимин воззрился на отца немного напуганными глазами. — Зачем? — Тебе тоже пора со всем этим знакомиться. С людьми из хороших семей. Может быть, тебе кто-нибудь там приглянётся… — Рано думать об этом, дорогой, — прервала его мать. Чимин был ей благодарен, но вряд ли это как-то его остудит. — Мы поженились в двадцать. Чимин скоро закончит школу. Ничего зазорного, если он начнёт приглядываться к потенциальным невестам. Я подскажу и расскажу. Всё-таки это день рождения мистера Кима, туда много кто съедется. Чета Чон там будет. Дочка у него прекрасная, я тебя с ней познакомлю, — губы отца тронула мимолётная улыбка. Чимин смутно слышал что-то про Чонов после того, как услышал, на чей ужин они приглашены. Министра Кима? Преподнести Чимина на блюдечке для издевательств прямо в лапы Ким Намджуну, одному из хозяев вечера? Ничего проще и быть не может.

***

Чимин любил среды. По средам не было физкультуры, а ещё дополнительных занятий по английскому у Чонгука. Вероятность наткнуться на Намджуна была по-прежнему высокой, но обычно в среду ничего особо не случалось, потому что друг был рядом. Они зашли в школьную столовую с опозданием. Обычно они с Чоном занимали место где-нибудь подальше от раздачи и кассы и желательно не рядом с шайкой Кима. Свободных столов сегодня почти не было, и как назло тот, что был пустой, стоял прямо напротив сидящего в одиночестве Намджуна. — А где же свора самопровозглашённого короля? — съязвил Чонгук, беря в руки поднос с едой. Чимин вяло смотрит на поданный обед. Хотя школа одна из самых престижных, и кормят здесь отлично, никто не знает про аллергию Чимина на лактозу и почти на все орехи. — Ой, ты же не можешь это есть… - друг посмотрел на поднос с рисовой кашей. — Ничего, иди к столику. Схожу за стаканом воды и попрошу овощей вместо сладкого, — Чимин подтолкнул друга, а сам развернулся к кухне. Когда он возвратился, Намджун сидел на прежнем месте мрачнее тучи. Подойдя к столику, теперь-то Чимин мог разглядеть причину отсутствия компании главного хулигана школы. Под правой скулой, на удивление весьма аккуратно, красовался здоровенный багровый синяк, и губа у Намджуна была разбита. Костяшки пальцев под бинтом, небрежно намотанным, вероятно, тоже пострадали серьёзно. Чимин беззвучно ахнул. В списке ненавистных вещей насилие, пожалуй что, стояло на первом месте. Одна из худших вещей. Чимин в душе был пацифистом, не умел драться, давать сдачи. Когда он слышал, что кто-нибудь затеивал драку на школьном дворе, порывался разнять дерущихся или хотя бы призвать на помощь, но чаще всего сталкивался с одобрением выяснения отношений таким образом. По мнению Чимина Намджун относился к той категории людей, которые не умели решать проблемы словесно. Они отстаивали своё мнение кулаками, угрозами, травлей, силой. — Похоже, его псы опять на учёт попали, — шепнул Чонгук присевшему Чимину. Намджун это, однако, даже в галдящей толпе обедающих школьников расслышал. — Следи за базаром, выродок. Чонгук вспыхнул красной. Чимин поджал губы. Чонгук был единственным Чоном в этой школе, не принадлежавший самой богатой чете Чон, о которой говорил отец вчера вечером. За то, что он однофамилец, чья семья выбилась в люди, он постоянно слышал самые нелицеприятные прозвища в свой адрес. Жаль, он не может защитить Чонгука от нападок, которым подвергается сам. Он бы хотел. Но может быть отец прав и он слабак? — Только ты сухим из воды выходишь, — не обратил на предупреждение внимания Чонгук. Чимин спохватился, качая головой, мол, не надо. Намджун медленно к ним повернулся. Это привлекло внимание остальных, разговоры притихли. — Тебя кто правом говорить наделил? — усмехнулся Намджун, но смотрел он почему-то на Чимина, а не на Чонгука, прожигая в мальчишке, съежившимся от страха, дыру. Чимин мысленно взмолился, чтобы их перепалка не перешла в драку прямо посреди столовой. — Мать-природа не обделила, в отличие от тебя, — парировал Чонгук, переставший жевать. Чимин сжал руку Чона. — Гук, хватит. Не доводи его. — Послушался бы своего дружка, — кивнул на Чимина Намджун. Его белая чёлка спала ему на глаза, отчего взгляд казался ещё более внушительным и устрашающим. — Отвали от Чимина, — процедил Чонгук. — Психопат. Ким не слушал дальше, вскочил из-за стола и кинулся на Чонгука, повалив его на холодный кафель столовой. Чимин, едва сам не сбитый с ног, вскрикнул. Намджун целился кулаками по лицу, но Чонгук умело отбивался от ударов, то блокируя, то сам замахиваясь. Ему удалось сбросить с себя Намджуна, отпинываясь, когда к ним подоспели несколько учителей, в том числе завуч, схватившая Намджуна сразу за шкирку. — Ни одной драки не проходит без твоего участия, негодник! — прогремел её голос. — В кабинет ко мне! И вы, Чон Чонгук, тоже! Чимин замер, ожидая, что и его вызовут, но никто не обратил на него внимания. Он проводил взглядом уходивших, переглянувшись с Чонгуком, а когда обернулся к столу, понял, что вся еда раскинута по полу. Его рюкзак отлетел к стенке, Чонгук свой тоже забыл. Чимин заметил, что рядом со столом, за которым ел Намджун, лежал и его рюкзак. — Ну и кто это всё будет убирать, молодой человек? — к нему подошла управляющая столовой, гневно поглядев на беспорядок, ими учинённый. Чимин громко вздохнул. — Видимо, я.

***

Рукава рубашки были испорчены. Чимин оттирал их, стоя в туалете на втором этаже, сопя носом. В крошечное окно под самым потолком проступали лучи солнца. Уже близился закат, Чимин только закончил драить столовую, а впереди были дополнительные занятия с репетитором, до дома которого ему сегодня придётся добираться самостоятельно. У отца случилось какое-то важное совещание, и срочно понадобилась машина, на которой обычно личный водитель отвозил Чимина в школу, забирал и отвозил на дополнительные занятия. По крайней мере, на улице не шёл дождь. Когда Чимин управился с рубашкой, стянув её с себя и оставшись в одной футболке и пиджаке поверх неё, он принялся её сушить под сушилкой над умывальником. Всё это было жутко неудобно, руки затекли, а когда он закончил, не успев надеть её обратно, его отвлек звонок с последнего урока. До последних уроков редко кто доживал. Он вернул рюкзак Чонгуку, но сказал ему не дожидаться его, поэтому не стоило надеяться, что кто-то будет искать его по школе. Никто, кроме… Не успел Чимин повернуть ручку двери туалета, чтобы выйти, спокойно одеться и пойти на автобус, как кто-то налетел на него, заталкивая обратно внутрь, не давая опомниться и тут же защёлкивая замочек, чтобы никто не мог войти. Намджун возвышался над ним — с мокрой чёлкой, завёрнутыми рукавами, рюкзаком, который Чимин оставил для него в холле, хотя мог вообще себя не утруждать, и бегающими по фигуре мальчишки глазами. — Ты что здесь… Не успел Чимин закончить, как его грубо пихнули дальше, к стенке с окном, где уже почти не пробивались редкие лучики солнца. Он оказался заблокированным, Намджун почти всем телом навалился сверху, хватая за подбородок больно. Чимин простонал и попытался отпихнуть его. — Отпусти, — рот тут же накрыли чужие губы, без разрешения целуя. Намджун церемониться точно не собирался, пропихивая в рот парню язык. Дыхание у Пака спёрло, паника охватила всё тело, он сделал ещё буквально пару попыток сбросить чужие, сковывающие запястья, руки, отвернуться, чтобы его перестали целовать, что-то промычал, еле сдерживая слёзы, и обмяк безвольно, едва не падая на подкошенных ногах. Когда Чимин перестал отвечать на поцелуи, Намджун отстранился. — Твой друг вывел меня из себя. Значит, ищешь себе защитничков? — Я… — Прошептал Чимин, с отвращением вытирая губы. Намджун только скалился в ответ. — Ты ещё не понял, что чем больше ты пытаешься сопротивляться, тем хуже тебе будет? — Намджунов голос словно прозвучал в голове Чимина, и парень содрогнулся, отступая к углу, как загнанный зверь. — Сколько ещё ты будешь надо мной издеваться, даже не отвечая, за что? — Чимин пытался взять себя в руки. — Пока не надоест. А мне не надоест. Так что будь умницей, — Намджун только выпрямился, чтобы пойти, а Чимин уже дёрнулся от него, — перестань от меня бегать, не то я догоню со всеми вытекающими последствиями.