***
Чимин бы соврал, если бы сказал, что не нервничал. С самого утра он чувствовал себя не очень, будто вот-вот заболеет, но сегодня нужно было быть в лучшем виде, потому что он впервые выходил куда-то с семьёй. Весь этот пафос дорогих вечеров, в которых он ничего не смыслил, не нравился ему. В этом было что-то отталкивающее. Примеряя костюм после того, как на полчаса закрылся в ванной, пытаясь смыть грязь с каждого участка кожи, Чимин не был доволен отражением в зеркале. С того момента, как Намджун поцеловал его в школьном туалете, прошла почти неделя. Он долго сидел в ванной в ту злополучную среду, подставляя себя горячей струе воды, и думал, насколько бы противно было, если бы он начал оттирать губы мылом. После такого поцелуя, которым сложно было и назвать этот жест, любой бы почувствовал себя грязным. Словно у Чимина и вправду не было никаких прав. Никто не видел, но Намджун его унизил. Он просто поставил его на колени, но не буквально, хотя оба знали, что Чимин загнан в ловушку. До этого Намджун никогда ничего подобного не делал. Это всегда были прилюдные унижения, вроде того, когда он вернулся с физкультуры мокрым, извалявшимся в луже. Мама была права. С этим что-то нужно было делать. И в первую очередь Чимин понял, что на этом чёртовом ужине он должен затмить этого самопровозглашённого короля. Неважно, чей был ужин, в честь кого, ради чего туда были приглашены они, Чимин хотел выделиться. Хотел, чтобы на него обратили внимание, а не закрыли глаза, как делали это обычно. Мама была прекрасна. В синем, отливающим фиолетовым, длинном платье в пол, с убранными назад заколотыми красивым крабиком-бабочкой волосами. Чимин любовался и признавал, чей он сын. Отец, вышедший из своего кабинета, как всегда важный, поцеловал мать в щёку и задержал на Чимине свой оценивающий взгляд. Впервые за какое-то время он был почти что одобрительный. — Отлично выглядишь, тебе надо почаще надевать костюмы. — Будет повод — буду надевать, — ответил Чимин, не заметив, как переменилась в лице мама, заметив ещё только зарождающуюся, но уже каплю уверенности внутри сына. Чимин, может, и не считал, что всё так и есть, но пытался себя убедить, что в этот вечер ничего не испортит ему настроение. Ничего и никто. Хотя Чихвана не брали с собой, отчего он сильно завидовал Чимину, появление его на больших вечерах пока было невозможным. Чимин обнял брата, которого оставляли с гувернанткой, и пообещал рассказать всё в мельчайших подробностях, когда вернётся. А когда сел в машину на заднее сидение вместе с мамой, растерял и те крупицы уверенности, которые так тщательно пытался сохранить в себе. Сколько бы не твердил, что он ненавидит эти дурацкие светские вечеринки — с замиранием сердца ждал, что случится, когда они окажутся там.***
Много народу, и все пришли семьями. Сложно было увидеть кого-то, стоящего в полном гордом одиночестве. Перед Чимином открыл дверь швейцар, приглашая выйти. На огромном крыльце вечеринки под открытым небом стояли хозяева дома — господин и госпожа Ким. Чимин поджал губы, обводя взглядом других, располагавшихся за столиками, болтающих с хозяевами вечера, между собой. Кто пил шампанское, которое разносили официанты, кто перемывал другим кости, кто мило улыбался и кланялся, заслуживая кредит доверия и втираясь в круги тех, кто был им не по зубам. Чимин думал лишь о том, что это цирк лицемерия, ведь очевидно же — все вокруг друг друга ненавидят, хотят перегрызть глотки за лучшее место, занять чью-то позицию, получить больше, чем имеет сейчас. Все здесь были жадны до крайности, натянувшие маски дружелюбия. И Чимин вынужден был улыбаться в ответ. — Надеюсь, ты покажешь себя в лучшем виде, — шепнул отец и двинулся в сторону именинника. — Господин Ким! — Господин Пак! — отвечал ему глава семейства Ким. Они оба — мужчины за сорок, но ещё весьма недурной наружности, пожали друг другу руки. Мама Чимина чмокнула в щёку мать Намджуна. Самого его не было видно, но это не успокаивало Чимина. Очевидно, он собирался показаться публике эффектно. — С юбилеем тебя, старый друг. — Да уж, рассыпаться скоро начну… — они натянуло засмеялись, и Чимин было забылся, что не должен пока отходить. Мать поймала его за руку. — А это твой сын? Красавец вымахал, девчонкам отбоя нет, наверное? — Пак Чимин, сэр, — Чимин поклонился и пожал мужчине руку. Не было понятно, что тот о нём думает, впрочем, Чимина это уже не задевало. Это была отцовская работа, его проблема — разгребать дела с остальными, с кем он теперь работал бок о бок, а Чимин в этих кругах не вертелся и не желал быть тем наследником, которым, вероятно, его бы хотели однажды сделать. Он всё ещё лелеял мечту однажды тайно сбежать куда-нибудь, неважно, будет ли он один или с другом, а, может, и с тем, кто преподнесёт ему судьба, и выучиться на того, к чему лежало сердце. Не хотелось принадлежать к этому великосветскому миру, а лишь заниматься тем, что он любил больше всего. За это отец постоянно называл его инфантильным. Теперь Чимин соглашался с этим. Чем больше он смотрел на других, с кем стоял сейчас на одном уровне, тем больше понимал, что выхода отсюда практически нет. Точно так же, как и забраться на столь высокую ступеньку, чтобы соответствовать, нужно было рвать зубами. Наконец, Чимина отпустили прогуляться, присмотреться к особняку, к знакомым, но какие здесь у Чимина могли быть знакомые. Почти сразу же отец перешёл к другим своим, как он называл, друзьям, но Чимин прекрасно понимал, что никакие они ему не друзья, и родитель никто их так не воспринимал. — Чимин, познакомься, это Мин и его семья, — Чимин на автомате кланялся, хотя не желал бы даже приближаться к некоторым из семей, чьих отпрысков он всё же знал по школе. — А это мистер Чон и его прекрасные девочки. Чимин окинул взглядом двух девушек, стоящих по обе руки от своего отца. Одна из них была явно младше самого Чимина, а другая немного постарше, но обе очень выделялись среди остальных. Чимин механично поклонился. Заметив заинтересованность одной из них, не спускавшей глаз с него, он продолжил держать маску равнодушия на своём лице. — Чон Сомин, — представилась она. Чимин назвал своё имя в ответ. Младшенькая только хихикнула, прикрывая рот рукой. — Это же Чимин, друг Чонгука, можешь с ним не фамильярничать, — поделилась младшая. Чимин удивлённо на неё воззрился. — Чонгук? Ты его знаешь? — Я с ним учусь, — кивнула она, — а ещё отец намеревается его на мне женить, так что знакомы, считай, весьма тесно. Я знаю тебя, Пак Чимин. Ты вечно с ним таскаешься и… — она осеклась. — Ещё ты и Намджун, ну… — Ясно, — Чимин стало неприятно упоминание в контексте всего, чего, кажется, старшая не знала, но теперь точно узнает. Она показалась ему не такой отталкивающей, как все остальные, и Чимин почти что с удовольствием постоял с ней немного, выпивая бокал шампанского, пока отец не видит, потому что он был ещё несовершеннолетний, как многие дети чиновников здесь. Пока младшая побежала к старшему брату, названному Хосоком, Чимин остановился с Сомин у стола с закусками. И ему не особо-то хотелось идти знакомиться с кем-то ещё. — Тебе здесь тоже не очень нравится, да? — улыбнулась Сомин. Чимину она нравилась всё больше и больше, и правда, фамильярность была уже не так важна, когда ты находишь в таком месте человека, разделяющего с тобой настроение. — Можешь не отвечать, я вижу. Мне тоже. Чимин улыбнулся, глядя вниз на свои ботинки. — Можешь скрыться в доме, чтобы не слушать всей этой пустой болтовни, я так иногда делаю, — заговорщически прошептала она. — А на заднем дворе есть бассейн. Вообще-то туда пока нельзя, наверное… — Ты много знаешь об этом доме и семье? — перебил её Чимин. — Говоришь так, как будто… — О, я поняла, о чём ты подумал. Но нет, мы с Намджуном просто друзья. Они друзья. Теперь стало всё на свои места, почему она чувствует себя здесь, как дома. — Вероятно, вечеринка переместится на задний двор, когда все поедят, там будет торт, — усмехнулась Сомин. Чимин слушал её вполуха. Намджун до сих пор не появился, означает ли это то, что он тоже скрывается от этой вечеринки и не любит всего этого шума? Впрочем, почему Чимина должно это заботить? Это и хорошо, что его здесь нет. Так он чувствует себя спокойнее. — Хэй, что не так у вас с Намджуном? — Чимин поднял на неё глаза. — Я имею ввиду, Соён говорила, он тебя задирает. Это на него не похоже. Чимин снова промолчал, не зная, что ей ответить. Он заметил мать с отцом, танцующих под аккомпанемент скрипок и фортепиано, но даже такая идеалистическая картина не могла заставить его улыбнуться. — Не знаю, что похоже на Намджуна, которого ты знаешь, — ответил Чимин немного погодя. По реакции Сомин было видно, что она немного ошарашена его ответом. — Но он ясно дал понять, как сильно я ему не нравлюсь. Ты никогда не была объектом травли? Беспричинной. — Намджун бы не стал… — она замешкалась. — По крайней мере, просто так. Возможно, его представление о тебе сильно ошибочно. Вот я сейчас стою и не вижу в тебе кого-то, кто мог бы вызывать неприязнь. — Ты всегда так откровенна с едва знакомыми людьми? — усмехнулся парень. — По большей части да, — виноватый голос её был приятным на слух. — Это моя проблема. Хочешь, я с ним поговорю? — Ничего не поменяется, — Чимин развернулся, чтобы зайти в дом, избегая новой встречи с кем бы то ни было, приближающихся к общему столу, — но спасибо, что захотела попытаться. Сначала он хотел отыскать туалет, чтобы умыться, перевести дух, найти в себе ещё силы на остаток вечера, но вскоре осознал, что немного заплутал, а вышел как раз на задний двор, к которому понемногу стягивались и другие гости. И вот здесь он издалека, у подножия длинного, заполненного прозрачной водой, бассейна, увидел Ким Намджуна. С идеальной осанкой, в чёрном классическом костюме, впрочем, без пиджака, потому что на улице и так было слишком жарко. И на его белоснежные волосы падали лучи закатного неба. Чимин был бы очарован, если бы глубоко в душе не ненавидел этого человека, ставшего кошмаром последние месяцы. Он увидел, как к Намджуну подходит отец, они обмениваются рукопожатиями, затем и отец Чимина приветствует сына Кимов. Пойманный на себе взгляд чужих глаз заставил Чимина вздрогнуть. Намджун смотрел на него долго, не отвлекаясь, несмотря на то, что ему говорили и как бы не пытались привлечь его внимание. — Надо же, мамочка с папочкой взяли выгулять сыночка? — Чимин услышал его голос, пока тот подходил, хотя было довольно шумно. Чимин решил ничего на это не отвечать, открытого конфликта отец ему здесь точно бы не простил. Нельзя дать Намджуну его спровоцировать. — Голоден? Чимин с изумлением воззрился на Кима, не ожидав такой банальный вопрос. — Что? — Голоден, спрашиваю? — резче повторил Намджун. Чимину стало душнее вдвойне. — Когда ты так делаешь, всегда есть риск, что предложенная еда будет насильно запихнута мне в глотку, — с отвращением ответил Чимин. Намджун, до этого настроенный нейтрально, помрачнел. — Могу и так, если тебе так привычнее, — старший схватил первое попавшееся пирожное и практически влепил его по лицу Чимина, в последний момент остановившись. — Что, не можешь притвориться на пару часов, что мы не враждуем? — Я не начинал эту вражду. Если хочешь — делай. — Мне за это всё равно ничего не будет, а вот тобой явно будут недовольны. — Засунь свою заботу себе в задницу, Ким Намджун, я знаю, что она ненастоящая и ты желал бы видеть меня опозорившимся, — отчеканил Чимин, повернувшись к нему и сбивая рукой пирожное в чужой руке. Никто, по правде, не обратил на них внимания, занятые болтовнёй и едой, к тому же, сейчас как раз выкатывали огромный торт. Намджун тяжело выдохнул, прожигая в Чимине дыру. — Похоже, ты привык к унижениям. Чимин отошёл от стола, не обращая на Намджуна никакого внимания. Мать подзывала его к этому большому столу с тортом, и Чимин, игнорируя практически наступающего на пятки Намджуна, пошёл к ней. Он только успел приблизиться, поёжившись от чувства, что стоит на кромке бассейна, и заметил, что Намджун уже не стоит позади, как кто-то пихнул его прямо на это судно с тортом. Как в замедленной съёмке, Чимин различил среди множества возгласов мамин вскрик, споткнулся о собственные ноги, налетел на двухъярусный торт, сшибая его вместе со столом и свалился в бассейн под тяжестью всего. Погрузившись в воду, не успев набрать в лёгкие воздуха, перепугавшись не на шутку и забыв о том, что плавать толком не умеет, а значит, надо было избегать этого злополучного места, мальчишка, почти не барахтаясь, пошёл на дно.