***
В сентябре Ким Намджуну исполнялось девятнадцать. Он никогда не ждал свои дни рождения с нетерпением. Он вообще их не любил. Последний раз он радовался ему, наверное, лет в восемь. А теперь один не отличался от другого, однообразные подарки, но всегда разные люди. Он ни с кем не дружил тесно, разве что с Юнги. Но они друг друга с того же детства знали, это было дело привычки. — Домой, господин Ким? — спросил водитель, когда Намджун плюхнулся на заднее сидение, откидывая голову на спинку и расслабляясь. — Да, но давай сначала заедем в одно место. Дома он тяготился от постоянного внимания матери. С тех пор, как остался единственный в семье, её забота стала чрезмерной, направленной только на него. Намджун не мог от этого отделаться, желая угодить матери, почти потерявшей себя в горе, но становилось всё труднее притворяться. Они все притворялись. Намджун знал, что смех не заглушает боль, но все они притворялись, будто бы ничего не случилось. Всё так же праздновали дни рождения, встречались с друзьями, устраивали вечеринки, ходили на работу, но дом — огромный фамильный особняк — перестал быть домом. Причём для всех. Смерть одного разъединила оставшихся. — Привет, Минчжун-а, — прошелестел голос Намджуна. На бетонную плитку с ручной гравировкой и фамильным гербом опустился букет в шуршащей обёртке. С маленькой фотографии на резном камне смотрел молодой парень, ему было не больше двадцати пяти. Намджуну часто говорили, что они и глазами, и губами похожи. Но всё-таки Намджун был больше в отца, а брат в мать. Легкий ветерок покачнул тонкие деревья отцветшей сакуры. Она рано зацвела в этом году — в начале апреля. Вокруг было тихо, никто не поднимался к надгробиям, в будний день в час пик почти не было посетителей. Водитель дал время Намджуну и уехал, припарковавшись в нескольких кварталах от кладбища. Намджун присел на молодую траву. Май уже был жарким и душным. Парень обвёл взглядом уединенный лес, отделявший деревенскую часть от городской. В какой-то степени здесь было даже красиво — за кладбищем ухаживали, высаживали цветы и деревья, убирали мусор. У Чимина тоже был брат. Младший, Намджун его не видел, но о его существовании знал. — Я знаю, что ты бы мне сейчас сказал. Что всё это на меня не похоже и я не должен так поступать с этим парнем. Тишина умиротворяла. — Чем чаще я с ним сталкиваюсь, тем больше во мне злобы. Но ведь он действительно ничего мне не сделал, а я его мучаю, представляешь? — Намджун поднял глаза к нему, потом посмотрел на время в своём телефоне. — Он совсем дурак. Ничего не знает о своём папаше и не хочет знать. Он замолк на какое-то время, прислушиваясь к гулкой трели птиц. — Я думал, мне станет легче, если я оторвусь на нём. Но не становится. Наоборот, только хуже. Я уже не знаю, куда деваться, но если не вижу его — злюсь, вижу — злюсь ещё сильнее. Он толком не защищается, ничего не делает! Я не знаю, почему. Я бы давно вмазал мне, хотя бы попытался, а он нет. На фотографию брата не хотелось смотреть. В своей памяти он и так запечатлел его, живого, искренне наслаждающегося каждым моментом. Когда Нам смотрел, сразу вспоминал, ради чего заварил эту кашу, но когда встречался глазами с Чимином, забывал.***
Гроза началась рано утром. Чимин продрал глаза ни свет, ни заря, разбудив всех остальных домочадцев. Отец не ночевал дома, что было вполне ожидаемо. Не выспавшись, еле как проглотив завтрак, который мама приготовила, он умчался в школу, забыв зонт. В школу он явился промокший, но не сильно — от остановки было не так далеко идти. Физкультуру отменять никто не собирался, но Чимина не мог не радовать тот факт, что сегодня не нужно было идти на улицу. Совместных уроков в маленьком спортивном зале никто не проводил, и потому никто не мог насолить ему. Он смог спокойно позаниматься, принять душ после того, как их погоняли по залу, а потом заставили играть в баскетбол до конца урока, и пойти на следующее занятие. За весь день он ни разу не столкнулся с Намджуном. Того не было ни в столовой, ни на уроках. Они учились в разных классах, Намджун на год старше, но кабинеты были близко, и Чимин, проходя мимо, там его не увидел. Заболел ли, прогулял или случились какие-то ещё обстоятельства, но Чимин радовался спокойному дню. После уроков они с Чонгуком пошли прогуляться, заглядывая во все попутные магазинчики с музыкальными дисками, расписными картинами на продажу и компьютерными играми. Чонгук слишком любил играть в последние, не пропуская новинок своих любимых игр. Его любимые были японские боевики вроде «Королевства сердец», о чём Чонгук иногда говорил часами, но Чимина это не завлекало. Они рубились в приставку всего несколько раз, когда Чимин был приглашён к нему домой. У Чонгука тоже был младший брат, а ещё две собаки — шпиц и мопс, с которыми Чимин с удовольствием играл, когда Чонгук выгуливал их вместе с другом. — Если я не найду соулмейта, я не буду сильно париться, — рассуждал Чонгук, когда они спорили о том, кто первым встретит предначертанного человека. — Ты ведь сам убедился, что его можно и не найти на примере родителей. А если мой соул уже в кого-то влюблен? Вот дерьмо. — Ты уверен, что это парень? — посмеиваясь, подначивал Чимин. — Эй, мой соул должен быть со мной на одной волне! И любить рубиться в игры! Иначе зачем он мне? Чонгук говорил несерьёзно. Но в душе Чимин почему-то был уверен, что друг относится к этому серьёзнее, чем хотел казаться. Они не так часто заговаривали об ориентации. Чимин узнал, что Чон гей совсем случайно, и может быть, друг не собирался об этом рассказывать, но когда стало ясно, что они оба совсем не против таких откровений, им стало гораздо проще общаться. Чимин многое скрывал от семьи. Чонгуку можно было рассказать о чём-то, чего ни мать, ни тем более отец бы не поняли. Чимин хотел бы делиться всем сокровенным с родственной душой, но пока не встретил её, он мог довериться Чонгуку. Тот никогда бы не стал трепаться каким-то левым людям. Несмотря на то, как легко они находили общий язык, они всё-таки были слишком разными, и Чимин был уверен, что Чонгук не его соулмейт. Поэтому они не строили надежд относительно друг друга и сразу сошлись, что друзья — лучший вариант для них. — Намджун больше не приставал? — Я не видел его сегодня, — честно ответил Чимин, умалчивая про вчерашнее на крыше. Чонгук достал из кармана подвеску, примеченную Чимином в одном из магазинчиков. Это был серебряный полумесяц в обрамлении солнца, лучи которого треугольниками окружали кусочек луны. — Держи. Я заметил, как ты на него смотрел. Пак с изумлением посмотрел на Чона. — Гук, чего ты… — Да это просто милая безделушка. — Но она стоило дорого! — Отец выдаёт мне много карманных денег. Чонгук не врал. На карманные он купил себе новую приставку, кроссовки, когда старые порвались, иногда угощал Чимина ужином. Чимин, несмотря на то, как они разбогатели, воспитывался в строгости и много денег не получал. Чонгук же рос совершенно в иных условиях. Мама постоянно баловала Чонгука, да и отец не последнюю роль играл. Чимин завидовал их отношениям в семье. Они с братом росли в любви, и хоть мама Чимина тоже изо всех сил старалась давать внимание одинаково обоим сыновьям, Чихван требовал гораздо больше заботы. Чимин же просто старался не быть проблемным. — Мне пора домой. — Ты можешь остаться у меня, — предложил Чонгук. Было заманчиво. У Чонгука они всегда ели то, что хочется, играли во что хочется, безо всяких учебников, без наставлений и запретов. Чимин не хотел привыкнуть к этой роскоши. Несмотря на всё это, Чонгуку удавалось хорошо учиться, хоть он и не был в лидерах, а вот Чимин из кожи вон лез за оценки, и потому всегда был на первом месте. Иногда его перфекционизм доходил до крайности. Ему постоянно казалось, что он делает недостаточно, чтобы им были довольны дома. — В другой раз, — всё-таки отказался Пак и, поблагодарив за подвеску, помахав, он развернулся и побежал к своей остановке. Подарок поднял ему настроение. Даже на праздники родители так не заморачивались, не зная и не спрашивая, что любит Чимин, чтобы это ему подарить. Однако мама всегда готовила вкусный ужин в его честь.***
Чимин не нарывался на проблемы несколько дней. Пару раз один видел Мин Юнги, который одаривал его парой новых обидных кличек, но на этом всё и заканчивалось, а Намджуна по-прежнему не наблюдалось. Чимин хотел бы выдохнуть спокойно, но постоянно оставался начеку, не зная, чего ждать и когда. Переводные экзамены были совсем близко, а значит, Ким всё равно должен был рано или поздно появиться — не пропустит же он? Жизнь почти стала рутинной. Такой передышки в издёвках не было давно, и даже одноклассники стали к Чимину один за другим снисходительнее. Или, может, они и не ненавидели его вовсе, а ему так казалось, потому что Намджун внушил ему мысль, что он ненавистен и другим? Так или иначе, он даже стал болтать со старостой на переменах. Сан подсаживался к ним с Гуком вместе со своим лучшим другом из параллельного класса, Банчаном, и они вчетвером обедали. — Долбаные переводные, — жаловался Чонгук, явно не особо подготовленный к ним. Чимин, занимающийся наперёд, этой боли с ним не разделял, добродушно посмеиваясь. — Чимин как обычно будет первый среди нашей параллели, — вставил Сан реплику в разговор, надкусывая яблоко. — Можно даже не рыпаться. Банчан, с Чимином знакомый едва, не особо вникал в разговор. — Кстати, ты же новенький, — продолжал Сан, — не знаешь, что мы ездим в начале мая на море классами. Обычно на пару дней. Устраиваем походы, пикники, игры на свежем воздухе. Чимин, перешедший сюда в начале года, и вправду слышал об этом впервые. — Звучит здорово, — неуверенно высказал он. — Но не знаю, смогу ли я поехать. — Скоро вывесят объявление и расписание, и кто будет составлять списки, а также куда мы двинемся. Так что у тебя есть время подумать. Чимин кивнул. Он никуда не ездил с прошлым классом. Учась в обычной школе, без всяких привилегий, он не слышал о таких поездках. Семьёй они куда-то выбирались крайне редко из-за работы отца. Поехать хотелось, неважно куда, просто отдохнуть, развеяться, собраться мыслями. Но было много нюансов, о которых Чимин размышлял. Спокойствие его жизни было нарушено в пятницу, во время первого экзамена по корейскому. Намджун вернулся в школу. Чимин встретил его на крыльце, перед самым началом экзамена. Ничего не изменилось в нём за исключением волос, которые он подстриг, заново покрасил в пепельный и зачесал назад, открывая высокий лоб. Как обычно, мрачный взгляд скользнул по фигуре Чимина, и ускользнуть просто так не получилось. Ему преградили путь. — Соскучился? — и не дожидаясь, что ответит Пак, прибавил: — Я вот да. Жуть как хотелось увидеть твою смазливую мордашку. — Отвали, — неуверенно сказал Чимин, зная, что это бесполезно. — Я на экзамен опаздываю. — Жаль твоих усилий, ты, наверное, хорошо подготовился. — Чего тебе надо? — игнорируя сказанное, спросил Чимин. — Прокатиться со мной не хочешь? — Я никуда не поеду. Тем более с тобой. — Хорошо, тогда это был не вопрос, — менее дружелюбно сказал Намджун, взяв Чимина за локоть и заставив спуститься с ним по лестнице. Чимин вырвался. — Отлично, теперь ты меня похищаешь? — Поверь мне, если бы это было похищение, я бы с тобой не церемонился, — усмехнулся Ким. — Я сказал, у меня экзамен. — Ты захочешь со мной поехать, — с нажимом сказал блондин, — не заставляй меня применить к тебе силу. Теперь был черёд Чимина усмехаться. — Я бы сказал, что ты меня удивишь, но нет, похоже, все свои изощрённые методы ты на мне уже испробовал, — Чимин снова высвободил свою руку из намджуновой. — Все? Правда хочешь знать, на что я ещё способен? — Я не хочу ничего знать, я хочу, чтобы ты отстал от меня, желательно раз и навсегда! — Упёртый баран, — почти беззлобно выдохнул Намджун, обхватил Пака за талию, закинув на спину, и, несмотря на все попытки вырваться, понёс к рядом стоящей машине.