Тринадцать этажей вниз к небу

Чимин многое бы хотел высказать Намджуну, сидящему спереди вместе с водителем, но тот бы не стал его слушать. Что за выкрутасы? Он не явился на экзамен, и вечером дома будет разбор полётов, потому что Чимин никогда не прогуливает школу. Как он пересдаст экзамен? И как за это ответит Намджун? Да никак. Ему ведь всё равно на страдания Пака, на его проблемы, на то, какие усилия он прикладывает, чтобы быть в числе первых. Быть тем, кем не является, но должен. Они неслись куда-то на автомобиле. Чимин забыл пристегнуться, и его мотыляло в разные стороны. Намджун, сидящий спереди, тоже плевал на правила дорожного движения. Сосредоточенный на чём-то своём, он не поворачивался к Паку, и это в какой-то степени облегчало поездку Чимину, которого увозили в неизвестность. Хотя неизвестность — громко сказано. Машина остановилась в самом центре Сеула, перед министерством юстиций. Внушительное архитектурное здание из белого камня с несколькими колоннами окружила толпа людей, среди которых резко контрастировали вышедшие на крыльце в официальных костюмах несколько министров во главе с отцом Пака и журналисты, кричащие громче всех, чтобы им дали интервью. «Дети голодают в школах!», «Халатность со стороны учителей!», «Мы требуем уважения к нам» и другие лозунги говорили о том, что здесь собрались недовольные родители из каких-то школ. Чимин, заприметив, что Намджун на него посмотрел, нахмурился ещё больше. — Что происходит? — У людей есть много вопросов к твоему отцу. Куда же деваются бюджетные деньги для бюджетных организаций? Намджун явно издевался. Чимин понял, для чего он его сюда повёз, но он немного просчитался. — Ты думаешь, я не в курсе, что делает мой отец? — Думаю, что нет, и хочу открыть тебе глаза на это. — Не утруждайся, — начал было Чимин, но Намджун пригвоздил его одним взглядом. — Смотри, я сказал. Чимин отвернулся, глядя в окно. Он всё ещё не понимал, чего Намджун добивался? Отец стоял, выслушивая гневные послания от женщин и мужчин, матерей и отцов, но с такой гордо поднятой головой и хладнокровностью, что все наверняка понимали — толку от единичных протестов мало. Собирался ли он извиняться за свои ошибки? Навряд ли. И хоть Чимин никогда не вдавался в подробности отцовских дел, он испытывал к нему такие же чувства, как эта толпа сейчас. Если бы не охранники, порвали бы они его на флаг? Отец был жестоким человеком, и Чимин это признавал. Он знал, он рос под его воспитанием. И если Намджун хотел разбудить ненависть по отношению к отцу, то зря потратил время. Чимин уже и так его ненавидел, Намджун лишь подлил масла в огонь. — Кто бы мог подумать, что у тебя обострённое чувство справедливости, — съязвил Чимин, первым нарушив тишину. Отец уже собирался покидать эту акцию, которой наверняка никто ничего не добился. — Эти люди не мы, они не родились с золотой ложкой во рту, они не могут позволить себе лишнего, а твой отец отбирает у них и то, что принадлежит им по праву. — Я тоже не родился с золотой ложкой во рту, — огрызнулся Чимин. — Да и что я могу сделать для этих людей? Ты зря привёз меня сюда. — Действительно, ты и сам для себя ничего сделать не можешь. Я ошибался, когда говорил, что ты станешь копией отца. Ничего подобного, — Намджун откинулся на спинку сидения. — Вечно строишь из себя жертву и сам даже не защищаешься. Чимин проглотил обиду. Намджун, как и ожидалось, бил в самое больное. Он легко вычислял его слабые места. — Отвези меня в школу, — тихо попросил Чимин. — Если есть время, я хочу успеть написать экзамен. Намджун больше ничего не говорил до конца обратной поездки, хотя по лицу в боковом зеркале было видно, что он бы тоже многое мог сказать.

***

Чонгук шёл домой окольными путями. По вечерам после английского он заходил в магазин компьютерных игр, выглядывал новинки и, заприметив что-нибудь обязательно классное, покупал, возвращаясь домой с хорошим настроением. Его английский всё ещё хромал на одну ногу, но теперь он мог покупать игры и с английскими субтитрами, чтобы понимать, о чём говорят по сюжету. Это радовало его. До книг на иностранном он ещё не добрался, побаиваясь, что встрянет. Он жил в хорошем, тихом спальном районе. Родители, подняв бизнес, не захотели переезжать из места, которое им нравилось, да и Чонгук привык, что до школы, в которую он перевёлся благодаря появившимся отцовским связям, было теперь совсем недалеко. Здесь практически никогда не было драк, даже громкая музыка редко включалась по ночам. Здесь жили семьи с детьми, так что всё было закономерно. Не загородный дом, конечно, как у Чимина, живущего на окраине, но тоже вполне себе. Он остановился напротив круглосуточного магазина. Потасовку между несколькими парнями он заметил ещё издалека, особенно одну выкрашенную в голубой макушку испорченных волос и худые ноги в обтягивающих джинсах с прорезями. «Типичный Мин Юнги», — подумал Чонгук. Они несколько раз пересекались в школе, поэтому он сразу его узнал. Было непонятно, на чьей стороне удача, но что он понял сразу, так это то, что не Мин Юнги избивал кого-то, а его избивали. В школе всё всегда было наоборот, и это его удивило. Прийти на помощь стало спонтанным решением, принятым за пару секунд. Не мог же он просто пройти мимо? Хоть он и друг Ким Намджуна, которой Чонгук на дух не выносит. На самом деле Чонгук плохо дрался. Именно поэтому когда его, подходящего сзади и прыгающего на одного из парней, заметил Юнги, лицо которого уже напоминало побитую грушу, он лишь фыркнул на это. Чонгук повалил на землю одного, но вскочив, тут же хватанул Юнги за руку, бросаясь бежать что есть сил, потому что даже вдвоём они бы не справились против пятерых. — Какого хрена ты вмешался? — забежав с Чонгуком за угол, Юнги притормозил, чтобы восстановить дыхание. Кровоподтёки на лице были ужасные. Чонгука от этого вида воротило. — Надо было дать им возможность убить тебя? — Я бы без сопливых справился. — Они сейчас догонят нас, может, сначала доберёмся до моего дома? — Юнги выгнул рассечённую бровь. — Я тут рядом живу. Пойдём быстрее. Юнги спорить не стал. Даже прихрамывая, он не отставал от Чонгука, пока они не добрались до жилого дома, в подъезде которого можно было укрыться. Хвоста не было, потому что они шли узкими проулками и петляли, возможно, если кто-то и преследовал их, он заблудился. В подъезде тоже было темно, Чонгук нашёл, где включается свет и повёл Юнги на второй этаж, к подоконнику. Выглядел Юнги не очень, Чонгук задумался. — Наверное, я не могу привести тебя домой… таким. — Я вроде и не напрашивался, — сухо заметил Юнги. — Знаю-знаю. «Какого чёрта ты вообще вмешался? Я бы их сам раскидал», — передразнил Чонгук. Юнги сделал вид, что не услышал. — Но твое лицо, его точно стоит обработать. Подожди здесь! Юнги удивлённо проводил взглядом взметнувшегося по лестнице Чонгука. Когда Чон спустился обратно с аптечкой в руках, Юнги всё ещё ждал его, запрыгнув на подоконник и по-хозяйски закинув ногу на ногу. — Надо же, я подумал, что ты уйдёшь. — Ты пакет внизу оставил, я заметил, что там диски с играми, — попытался оправдаться Юнги. — Я тоже в них играю. — Да ладно? — Чонгук и вправду выглядел изумлённым. Юнги, конечно, поддался не сразу, постоянно отворачивался и много ругался, пока младший пытался обработать его лицо. Губа распухла, нос весь был красный, а скулы уже синели и багровели. Ссадины были и на руках, но руки обрабатывать Юнги не дал, взявшись сам. — Значит, ты шёл рубиться в «Рыцарей», когда увидел меня? — нарушил долгое тяжёлое молчание Мин. Он не язвил, не бросался словами, не надсмехался, и Чонгуку было в новинку видеть такого парня. В школе это всегда гроза Мин — правая рука Кима. Его все побаивались в равной степени. — Рыцарь хуев, — усмехнулся Юнги, и Чонгук расплылся в улыбке: вот теперь всё на своих местах. — За что они тебя так? — Если б я знал, — хохотнул Юнги. — То есть могу, конечно, предположить, что я просто когда-то кого-то из них макнул головой в унитаз, и теперь они пришли мне мстить, но нападать на одного впятером… Как ссыкло, короче. — Может, и надо было им дать тебя отделать, раз так, — психанул Чонгук, разозлившись внезапно. — Ты чего? — Ничего. Вспомнил, какой ты в школе мудак, — он мигом собрал все свои вещи и пошёл к себе домой. — Вот принцесска, блять, — ругнулся Мин и сам спустился, покидая подъезд.

***

Чимин стоял у стенда с вывешенными результатами экзамена. Покусывая кожу вокруг пальцев от волнения, он искал своё имя в списке. До начала первого урока было ещё целых полчаса, но он примчался раньше всех, поэтому в холле никого не было. Его имя значилось в списке на семнадцатом месте. Чимин задержал внимание на своём номере и, медленно втянув воздух носом, развернулся, подходя к окну. Другие ребята медленно подтягивались к школе. Мысли о том, что отец, узнав о результатах, устроит ему выволочку, били набатом в голове. И всё это из-за Ким Намджуна. Он опоздал на сорок минут и не успел несколько заданий, хотя мог выполнить всё идеально. Но разве это волновало Кима? Разве он думал, что достаётся Чимину дома? Намджун ни о ком не думал, кроме себя. Кто-то прошёл мимо него и встал перед стендом, всматриваясь в фамилии. Чимин развернулся, чтобы уйти в класс, и наткнулся взглядом на спину Намджуна. Беспомощность встала комом в горле. Хотя бы просто потому, что Ким не мог выискивать там свою фамилию — его ведь не было на экзамене, так что он сразу понял, чью он высматривал. Намджун развернулся к нему. Он не выглядел расстроенным, но и радостным тоже. А когда увидел лицо Чимина, глаза его потемнели. Он молчал. Раскаивался ли? Вряд ли. Чимин нашёл в себе силы, подошёл и со всей силы влепил пощёчину. Кима перекосило на бок. Он поражённо посмотрел на Пака. — Ты — моральный урод. Я тебя презираю. Ты портишь людям жизнь потому, что её испортили тебе. — Ты что, из-за экзамена так расстроился? Выдохни, нюня. Чимин почти до крови закусил губу, пытаясь не закричать. Это ничем не поможет, только развеселит Намджуна и соберёт кучу случайных зрителей, которые только порадуются тому, как облажался Чимин. Он поторопился скрыться в своём классе, чтобы позорно не расплакаться, ведь это не вызовет жалость у Кима, да и не хотелось доставлять ему такого удовольствия. Остаток дня Чимин, сталкиваясь с Намджуном, полностью игнорировал его, и тот даже не стал его доставать, как обычно.

***

В понедельник, после выходных, Намджун пришёл в школу, чтобы написать экзамен по корейскому, ведь для должников поставили один дополнительный день для пересдачи. Но он на него не явился. Он столкнулся с Чимином во время физкультуры на улице, когда тот сидел в тени в самом конце спортивного поля на траве, и прятал своё лицо, руки и ноги под одеждой, хотя день стоял ужасно жаркий. Допытываться было бы бесполезно, почему он освобождён, когда все остальные наворачивают круги по стадиону, поэтому он просто сорвал капюшон, а затем и всю олимпийку с сопротивляющегося Пака. На теле Чимина расплывались синяки, багровели ссадины, руки были мелко исполосованы и лицо было всё в пластырях. Намджун впервые, начав свою месть, чувствовал себя полным ничтожеством.