***
— Я искал повод нахуяриться, а не приключений на задницу! — орал Юнги, хотя собеседник его был явно в восторге от того, что они сейчас неслись по дороге ночью неизвестно куда на машине с открытым верхом. — Твою мать, Хосок, как ты это делаешь?! — Делаю что? — прокричал в ответ собеседник. — Ну вот это, когда всё вокруг становится запредельно охуенным! — Магия, чувак! И немного ебанутости! — Ты точно двинутый на всю голову, — Юнги вернулся в салон машины, падая на сидение рядом с другом, которого уже немало развезло от бутылки какого-то ядрёного рома в руке. Юнги потянулся за бутылкой и сделал несколько глотков. Водитель впереди за рулём не обращал на их действия никакого внимания, и машина неслась вперёд. Хосок ангажировал кабриолет у старшей из сестёр, Сомин, которой его подарил жених буквально на днях. Хосок постоянно вытворял какую-нибудь дичь, но Юнги она всегда приходилась по вкусу. Он практически не ночевал дома, часто оставался в доме Чонов, а точнее, в доме сестры Хосока, потому что он жил с ней и её женихом. У Юнги были напряжённые отношения с новоиспечённым отчимом, благодаря которому их семья и разбогатела, хоть и не встала на одной ступеньке с остальными чеболями. Хосок смотрел на Юнги затуманенным взглядом. Ему было всё равно, что они не одни в машине, что Юнги вообще против всяческих отношений и проявлений каких-то привязанностей. Юнги почти не пьянел, а Хосок был менее устойчив к алкоголю. Да и к тому же, как только они выпивали больше нормы, условно установленной между ними, всё летело в тартарары. Как сейчас, когда Хосок не выдержал и завалил Юнги на край сидения, повисая сверху, упираясь одним коленом в пах синеволосому. — Бля, Хорс, очень плохая идея, — Юнги не был слабаком, но против того, как захватывал его Хосок, у него не было шансов. Чон уже вёл носом по шее Мина, вдыхая его одеколон, смешанный с потом и алкоголем. Юнги всегда до безобразия вкусно пах. Он просто не мог себе позволить быть грязнулей и даже после драк в школе шёл домой переодеться. Хосок попытался его поцеловать. Он знал, что Юнги с характером, и если тот не в настроении, то он получит по морде за попытку. Однако сдержаться всё равно не мог, и поэтому, как бы Юнги сейчас не был зол на него, все равно прильнул губами, языком проталкиваясь внутрь. Юнги, отпихнув его, облизнулся. — Ты опять всё портишь! — Ну не умею я с тобой дружить, — обиженно фыркнул Чон. — Ты никогда не говоришь категоричное «нет». Братаны, братаны… Бред же! — Я говорил тебе, что лучше мы останемся друзьями или не будем дружить вовсе, — Юнги отобрал у него бутылку и глотнул из неё обжигающей горло жидкости. — Так вот я выбираю не дружить вовсе, — Хосок снова оказался рядом, но этот раз не выпуская Юнги, что бы тот ни делал, и целуя насильно. Юнги в ответ то кусался, то отвечал на поцелуи остервенело, прожигая Хосока убийственным взглядом. — Я не буду с тобой трахаться. — Ты думаешь, мне только это нужно? — И любить я никого не хочу. Я сам по себе, ясно? Хосока в который раз будто по почкам ударили, но до сих пор не добили до конца. Юнги была та цаца, которая не давалась никому, но со всеми флиртовала так, что можно было поверить в истинную любовь до гроба. Конечно, Юнги никому никаких обещаний не давал. Им было весело проводить вместе время, Хосок с ним вообще ничего вокруг другого не замечал. Это продолжалось уже года два или три, они то сбегались, то расходились, пару раз даже набили друг другу морды, но всё это их пресловутая недодружба пережила. Пока Хосок штурмовал крепость, Юнги давал от ворот поворот, и на этом строилась их ядовитая химия. Хосок в итоге должен был унаследовать всё, ведь обе сёстры не стали бы заниматься бизнесом. Одна уже почти вышла замуж, чтобы стать хозяйкой очага и рожать мужу детей, а другая ещё даже не закончила школу и не определилась, кем она там в будущем хочет стать. На нём была ответственность, а он хотел прожигать жизнь с кем-то вроде Юнги. Он не хотел, чтобы всё окончательно испортилось между ними, чтобы Юнги перестал воспринимать его в качестве того, с кем хорошо. Он старался, но он просто не знал, как подступиться, чтобы Юнги понял, как сильно Хосок, как отчаянно он на самом деле влюблён. — Высади меня тут, — попросил Юнги, заметив знакомую улицу. Пару дней назад он встретил здесь крайне странного парня, который оказался ещё и из одной с ним школы, но младше. — Юнги… — вымученно позвал Хосок, но Юнги уже передал просьбу водителю, и тот медленно остановился на обочине. — Проспись, дружище. Не усложняй. Юнги вылез на улицу, захлопнул дверцу. Машина тронулась и скоро скрылась за поворотом. Было уже довольно поздно, чтобы надеяться, что красавчик, встреченный два дня назад, пройдёт здесь именно в этот момент. Юнги пошёл в горку, на вершине которой находился дом незнакомца. Чон Чонгук, кажется, так его звали, и вправду не собирался проходить мимо, хотя Юнги сидел на крыльце уже битых полчаса. Зачем он здесь вышел? Алкоголь, наверное, в голову ударил. Мог ли он постучаться в дверь и спросить Чонгука? Это было бы крайне странно, ведь, во-первых, он не был уверен, что правильно определит квартиру, во-вторых, Чонгук на него за что-то разозлился, а в-третьих, от него наверняка несло алкоголем. Сопоставив эти три факта, Юнги всё-таки решил найти квартиру и позвонить. Попытка не пытка, да и Юнги не сильно заботился, что о нём подумают. Он не ошибся, дверь ему открыл именно Чонгук, ошеломлённый поздним гостем. Он стоял в домашних штанах, но по нему не было понятно, собирался ли он уже спать. Время доходило до одиннадцати. — Что ты тут делаешь? — прошипел Чонгук, выходя на лестничную площадку и прикрывая за собой дверь. — Мои родители и брат уже ложатся спать. Юнги проигнорировал вопрос. — Поясни за базар. Худшей реплики для флирта в одиннадцать часов вечера, стоя на лестничной клетке пьяным рядом с объектом своего внезапного помешательства было не придумать. Чонгук вытянулся в лице. — Что? — Ты сказал, что я мудак. Поясни за базар. Если бы Чонгук мог, он бы сейчас пробил головой стену и, судя по взгляду, был готов отправить Юнги в полёт с лестницы, но вместо этого последовал лишь вымученный вздох. — Ты пришёл выяснить это ночью? — Я запарился. — Да, я вижу. Короче, подожди меня внизу, я оденусь и спущусь. Всё равно собирался прогуляться до магазина. Юнги ещё раз с усмешкой взглянул на пижамные штаны на Чонгуке, который явно никуда уже не собирался, но промолчал, кивнул и пошёл вниз дожидаться.8
27 апреля 2019 г. в 13:28
Множество мыслей хаотичным роем пронеслись в голове блондина. Когда он встретился глазами с Чимином, душа словно после долгого сна взвыла, вырвавшись из плена. На Кима смотрели опустошённо, словно бы человека за оболочкой изувеченного тела уже не было. Это не могло быть правдой, Намджун убеждал себя в этом, чтобы хоть ненадолго заглушить совесть, которой внезапно стало не всё равно.
— Кто это сделал? — голос подвёл Намджуна и слегка надломился. Он не верил собственным глазам. Как маленькая издёвка с экзаменом, о котором так сильно пёкся младший, могла привести к таким последствиям? — Это твой отец?
Чимин молча опустил глаза, возвращаясь к созерцанию весёлой тренировки своего класса. Те резвились, гоняя мяч по полю, кто-то, уставший, упал на траву, кто-то превратил бег в соревнования с препятствиями. Намджун проследил траекторию взгляда парня и понял, как сильно тот хотел бы быть частью этого веселья. Но он вынужден был прятать побои, отсиживаться и смотреть, как веселятся без него.
— Ты скажешь мне или нет? — настойчивее спросил Намджун. Чимин натянул обратно олимпийку и капюшон на голову, поднялся с трудом, что не скрылось от Намджуна, и двинулся в сторону школу. Когда он проходил мимо Намджуна, тот взял его за руку, остановив. — Как ты мог позволить ему избить тебя?
Чимин посмотрел на него, но так спокойно, что Намджуну провалиться захотелось сквозь землю.
— Твоими стараниями, — прошептал Чимин, вырвал руку из хватки и пошёл дальше.
Намджун нагнал его перед раздевалкой на первом этаже, крепко взял ладонь в свою и потащил в медпункт на втором этаже.
— Куда ты меня ведёшь?
— Насиловать в кладовку, — ответил Намджун, и Чимин попытался затормозить, и вправду испугавшись, но у него ничего не вышло. — Не рыпайся, или я тебя на руки возьму и всё равно дотащу, — пообещал Ким, однако в душе едва ли не обрадовался тому, что Пак ещё сопротивляется, а значит, ещё не сдался.
Они остановились напротив медицинского кабинета, и Чимин поуспокоился, хотя по-прежнему не хотел туда заходить.
— Всё нормально, просто оставь меня в покое.
— Ничего не нормально, вообще ничего, — Намджун хотел злиться, но сейчас вся ярость на этого упёртого парня, неизвестно что защищающего (или кого), испарилась. Ему достаточно было понимания, что всё произошедшее с Чимином по его вине, и хоть именно этого он добивался, это возымело обратный эффект. Он наказал не того, кого должен был. И манипулировал не тем, кем, по его мнению, он мог бы, чтобы добиться своей цели.
Ким Тэхён сидел за столом, читая какую-то книгу. Медпункт был пуст. Чимина удалось затолкнуть внутрь с неимоверным усилием, он отказывался и отнекивался и почти что проклинал Намджуна, но тот и слышать ничего не хотел.
— Что произошло?
— Нам нужны бинты, заживляющие мази и пластыри. И немного ваты. И обрабатывающий раствор лишним не будет, — протараторил Намджун. Тэхён, заметивший пластыри на лице Пака, задумчиво нахмурил брови.
— Что с тобой, Чимин?
— Ничего такого, — тихо ответил Чимин. Намджун с усилием воли не закатил глаза, пытаясь не вмешиваться в разговор. — Я просто упал.
— Лицом вниз? — уточнил Тэхён, а потом заметил и руки.
— Несколько раз приложился, — съязвил Намджун. Тэхён, не слушая нетерпеливого Намджуна, пошёл за аптечкой, заводя Чимина за ширму. — Эй, давай я помогу всё обработать.
— Не трогай меня, — тут же отрезал Чимин. Намджун застыл в нескольких шагах. Вернувшийся Тэхён, сбитый с толку, отодвинул Намджуна подальше от пострадавшего Пака.
— Точно ли упал? — косясь на блондина, спросил медбрат.
— Да не я его бил, — оправдался Намджун и переглянулся с Чимином. Его красноречивый взгляд выражал крайнюю степень растерянности. Намджун понял, что об отце, имя которого у всех на слуху, говорить нельзя. Вот чего Чимин боялся. Если он всем расскажет, это повторится.
Тэхён вопросительно уставился на Чимина, пока доставал из коробки антисептик и ватки.
— Это был не он, — ещё тише подтвердил Чимин. — Но пожалуйста, не спрашивайте меня ни о чём.
На столе Тэхёна зазвонил телефон. Виновато улыбнувшись, Тэхён сказал, что отлучится на минутку, и вышел. Намджун в ожидании не мог спокойно стоять и смотреть.
— Теперь я могу тебе помочь? — не обращая внимания на то, что Чимин всё ещё был против, Намджун взял ватку, окунул в баночку с антисептиком и взял одну руку Чимина в свою. Когда Чимин снял и олимпийку, и кофту с короткими рукавами, стесняясь своей наготы, хоть и остался в майке, стал виден масштаб бедствия. Намджун стиснул зубы и начал обрабатывать, не получив в ответ отрицательной реакции. Холодная консистенция антисептика охлаждала и вместе с тем жгла порезы на коже, Чимин морщился, но молчал. Все эти ссадины были так похожи на самоповреждение, но почему-то Намджун был уверен, что он это не сам.
Он взял вторую руку. Какие наказания были придуманы и за что? За то, что Чимин старался, но для его отца этого было недостаточно? Этого тирана хотелось придушить с каждой секундой всё больше. Намджун не без удивления отмечал, что, перенаправив гнев, он больше не думал о Чимине как об объекте своей мести. Он бил не по той мишени, это осознание усиливалось с нарастающей виной.
Он измывался над ребёнком. Ведь Чимин был натурально ребёнок. Не по возрасту, конечно, но психологически он не мог выдержать столько, сколько на него свалилось. А если бы Намджун не понял этого? Что случилось бы потом? Он бы сломал его окончательно?
— Твой отец — чудовище, — произнёс Намджун, закончив с обрабатыванием. Он замер с занесённой рукой у щеки Чимина, на которой синяк уже немного тускнел. — Я так сильно ненавижу его. Я думал, что ты такой же, как он.
Он взял мазь, отчерпнул немного и стал наносить на порезы, мягко втирая. Чимин отвернулся к окну, ничего Намджуну не отвечая. Эта близость и так была для него сверх того, что он мог позволить.
— Я знаю, что мои извинения ничего не исправят. Честно говоря, и я и не умею просить прощения.
— Знаешь, почему я не сопротивлялся, когда ты издевался надо мной? — подал голос Чимин. — Я говорил, что я не родился в этом мире. В мире чеболей, где творится бездуховность, где все пытаются друг другу глотку перегрызть, лишь бы взобраться повыше. Все знают, как больно падать, но никто не говорит о цене, которую приходится платить за лучшую жизнь. В том мире, в другом, в котором родился я, такого не было. Конечно, конкуренция есть везде, но не все забывают о своей человечности. Если бы я стал отвечать на твою агрессию, я сам стал бы агрессором. Отец, как бы сильно я его не ненавидел, учил меня сопротивляться, рвать зубами, хвататься за любую возможность, а на насилие отвечать насилием. Так я бы только подтвердил твою мысль о том, что я — копия своего жестокого отца.
Намджун ничего не ответил, да и Тэхён уже пришёл обратно.
— Вы уже закончили?
Чимин покивал. Взгляд Намджуна скользнул вниз по фигуре парня — он явно не поверил, что это всё и он больше нигде не пострадал, но Чимину было физически некомфортно открываться другим, он бы не признался, что ещё у него болит. Когда они шли к медпункту, Чимин изо всех сил старался скрыть боль в ногах, вероятно, всё его тело было покрыто мелкими шрамами от ударов чем-то. Куда смотрела его мать? Знала ли она о подобных наказаниях? Защищала ли она его?
Намджун пришёл к выводу, что этого мальчика дома никто не защищает. У Намджуна был старший брат на случай, если сам Джун накосячит и его придётся прикрывать, но Чимин сам был старшим братом. Кроме того, Намджуну уже было известно, что младший братишка Чимина немного отстаёт в развитии от других детей и сидит на домашнем обучении.
Было совсем необычно признавать, что Чимин оказывался прав если не во всём, то во многом. И его речь производила впечатление на Намджуна, который не хотел до этого верить Паку. Что изменилось? Он больше не признавал Чимина слабаком, нет. Намджун был им сам — отрываясь на более слабом. Это была злость на самого себя.
Намджун думал, что месть — это красиво, а Чимин не понаслышке знал, что подростки бывают крайне жестокими. И вот Намджун разочаровался в своей изначальной цели буквально за несколько минут, увидев, к чему это привело, а Чимин в который раз убедился, что был прав.
И, наверное, у Намджуна теперь не было никаких прав просить Чимина простить его или понять. Иногда Намджун и сам себя не понимал. Гнев творил с людьми странные вещи.