Тринадцать этажей вниз к небу

Чонгук задрал футболку до лопаток, заставив прогнуться синеволосого, и сам закатал рукава. — Будет больно. — Да похер, чё я как девочка что ли. — Ну, я предупреждал. Младший зачерпнул побольше прохладной субстанции в баночке, с весьма пахучим составом, растёр по ладоням, вдохнул поглубже, чуть не задохнувшись запахом мяты, и провёл руками от лопаток до поясницы. Юнги резко вынулся, словно внутри что-то прострелило. — Вот же блять! Чонгук будто с садистским наслаждением пошёл дальше, и начал втирать мазь, затрагивая самые затемнённые участки кожи — там наливались синяки. Ссадин почти не было, но Юнги всё равно ныл, будто его порубили на маленькие кубики. — А я сколько раз тебе говорил не лезть к ним! Терпи, идиот. Юнги пробурчал что-то невнятное, упёршись в стол, чтобы удержать равновесие. Это Чонгук ещё добрый. Мог и начать массажировать вместо ласковых прикосновений, и ходил бы Юнги весь цветной с головы до ног. Иногда старшему кажется, что Чон готов отпиздить его палкой, с которой тренируется в свободное время, но хорошо, что такая идея тому пока просто не приходила в голову. — Да их всего-то двое было… — Бугаев больше тебя в несколько раз. Тебе голова только краситься дана? — Да они затрахали свою музыку на всю громкость включать, ещё в нашем дворе прямо под моими окнами, хули я, ссыкло что ли, какое? Чонгук закатил глаза. Юнги не умел не ввязываться в драки и не доказывать остальным, как они не правы. Тупая упёртость Мина иногда бесила, а иногда спасала ситуацию. Чонгук был только вспыльчивым, но менее решительным, и когда загорался идеей, вроде того, когда он не знал, стоит ли ему записаться на курсы китайского, Юнги тут же подпинывал. Он размышлял гораздо меньше и почти не колебался. — Кстати, где мой ужин? — Я его слопал, — спокойно парировал Чонгук. — Ну ты кабанище, скоро во сне меня придавишь просто. — Не жалуйся на свою наследственность, — усмехнулся младший, втирая остатки мази и невесомо целуя того в макушку, пока он не видит. — Ладно, сейчас что-нибудь быстро приготовлю. Иди учить билеты. — Может ну его в задницу этот универ? Зачем он мне? — Я сказал, иди учить, хён, — в его голосе послышалась угроза, но Юнги только посмеялся: Чонгук на самом деле был совершенно безобидный. Они жили в одной общаге. Юнги выпустился на год раньше и съехал от матери с отчимом сразу же, Чонгук же присоединился к нему только на второй год обучения, пару месяцев назад. И хотя Юнги учился на биохимическом, что по-прежнему удивляло многих, ведь он уже работал на Намджуна, диплом ему был не особо важен, в отличие от Чонгука. Юнги с кислой миной угнездился на диване, обложившись тетрадками и учебниками — его через пару дней ждал последний экзамен по органической химии, а Чонгук, закинув в стирку грязную спортивную форму и футболки, пошёл колдовать на кухню, оставляя Юнги в их комнате наедине. Хосок: хочу бухать. Телефонная трель отвлекла, Юнги психованно отпихнул от себя мукулатуру. С Хосоком они виделись редко, ведь тот учился не в Сеульском и вообще не в Сеуле. С младшей сестрой, Соён, он улетел учиться в штаты, и теперь, как у всех нормальных людей, у него были каникулы, а Юнги учился до посинения, хотя до посинения предпочёл бы делать кое-что другое. Он знал, что если сказать Чонгуку, что хочет выпить с другом, тот или обидится и скажет идти на все четыре стороны, или не отпустит вовсе, напоминая про экзамен. Чонгук ревновал к Хосоку. Мин не был до конца откровенным, но разговор про бывших однажды всё же состоялся (и именно в тот день они узнали, что они истинные родственные души). Пришлось сказать, что иногда с Хосоком было весело, и тот был безответно влюблён, но Юнги почти никогда не отвечал бывшим взаимностью. Для него это было не более, чем увлечение. Может быть, Хосок уже кого-то нашёл. По крайней мере, Мин на это надеялся. Шуга: учу химию, бро. Не сегодня. Хосок: когда-то это вообще не было помехой, и мы приходили на уроки бухие в хламину. Чёрт бы его побрал, этого Чон Хосока! Юнги стал почти ручной. Может, такой Чонгуку был и нужен? Он часто ощущал нехватку адреналина, хотелось сделать что-то безбашенное, и поэтому иногда он дрался, нарывался на тех, кто явно превосходил его числом или качеством. Чонгук ругался, но списывал это на вспыльчивость Мина. Вспыльчивость? Смешно. С Чонгуком было почти идеально. Но это почти… — Будешь оладьи? — Чонгук заглянул из кухни, общей на четыре комнаты в блоке. — Эй, ты завис? Земля вызывает Марс! — Да, оладьи нормально, — отвис Юнги, зачесав синие пряди назад. Не нужно говорить Чонгуку. Ложь во благо — чушь полная, конечно, но он ведь не солжёт, он просто ничего не расскажет. Не скажет, что по-прежнему переписывается с Хосоком. Что когда тот приезжает, сразу мчится встречать, если получается. Что пьёт с ним. Он не позволяет Чону себя целовать или прикасаться как-то так, как это делает Чонгук. Но иногда… Всего лишь в мыслях, всего лишь допускает мысль, а что, если бы Чонгук не появился в его жизни? Был бы он сейчас с Чоном? С вечно весёлым Чоном, вечно пьяным, вечно тусующимся и наверняка позволявшим бы Юнги вытворять, что тому вздумается. С Хосоком никаких бы правил не было. И оладий на ужин. Виски, курево и грязный секс — вот что бы получал Юнги, будь он не здесь. Шуга: Я с Чонгуком. Бухать не буду. Хосок больше не ответил. Оно и правильно, наверное. Что бы он сказал? «Удачно потрахаться?» Чонгук почти всегда спрашивает, чего бы Юнги хотел. А может Юнги бы хотел, чтобы его не спрашивали? Прав Чонгук. Он та ещё принцесска, и связался с парнем, который заботится о чужом комфорте, о таких, как Чонгук, говорят рубаха-парень, а Мин что? Не ценит, дубина, своего счастья. Отношения для него — слишком. Во всём слишком.

***

— Переписываешься с Хосоком? Они сидели в занятой заранее ванной. Хорошо, что у Юнги хватает ума ни с кем не делиться переживаниями по поводу личной жизни, в том числе и с Хосоком. Намджун говорил, что однажды это боком выйдет, ведь Чон не слепой и не глухой, хотя Юнги доверяет на сто или даже сто один процент. — В смысле? Чонгук был молчаливый после ужина. Не доставал с играми, хотя диск новый купил ещё пару дней назад на стипендию, не упрашивал Юнги не ленивый секс, не заставлял мыть посуду, хотя это была обязанность Мина. — Телефон. Хотел твой на зарядку поставить, а увидел незакрытый диалог. Юнги побледнел, опуская разгорячённые руки в мыльную воду. Чонгук откинулся на холодный кафель ванны, убирая со лба мокрые волосы и меланхоличным взглядом скользя по фигуре старшего. У того синяки были видны хорошо, потому что кожа молочная, не то, что у Чонгука, особенно после того, как он загорел, гоняя на велосипеде по Хангану. Юнги такой отдых не по нраву, и Чонгук колесит по Сеулу обычно в одиночестве. — Ты струхнул как-то. Есть из-за чего? — голос Чонгука казался беззаботным. Но всё-таки Мин научился распознавать оттенки ревности младшего. Чем равнодушнее, тем быстрее ему надо покупать билет до Мексики. — Нет. — Нет? А мне ты не говорил, что вы бухаете в барах, когда он на каникулах. — Ты всю переписку прошерстил? — процедил Юнги, напрягаясь всем телом, пуская волны от себя до Чонгука. — Не всю, — уклонился Чонгук. — Но достаточно. Я же доверяю тебе, мог бы и сказать, что продолжаешь с ним общаться. — И ты бы отреагировал так, как сейчас. — Не знаю, как отреагировал бы, но сейчас я немного разочарован и уязвлён, — Чонгук отвёл взгляд. — Может не говоришь, потому что есть что скрывать? — Ничего у нас с ним нет, — Юнги резко привстал. — А ты бы хоть интересовался иногда, где я и с кем! — Разве я не… — Нихуя! Строишь, блять, из себя идеального, ужин готовишь, стирку закинул, на пары разбудил, с учёбы встретил, я чё, блять, сам не дойду? Сам не приготовлю? Живём, как молодожёны, с тех пор, как съехались. — Ты даже не пытался мне говорить, что тебя что-то не устраивает, — Чонгук был уязвлён. — Охренеть, косячишь ты, а претензии всё равно ко мне! — Да потому что!.. — Юнги даже не нашёлся что сказать. В ванную постучались. — Э, пацаны, мочалку не поделили? — это был их третий сосед, Лукас, китаец, который не очень хорошо говорил по-корейски. — Нормально всё, — крикнул ему Чонгук и снова посмотрел на Юнги. Тот уже сложил руки на груди, настроенный больше не разговаривать. — Всё? Принцесса обиделась? — Да иди ты на хуй, — послал его Юнги. Чонгук медленно перекатился с одной части ванны на другую, прильнув к своему парню. — Не лезь ко мне. — Принцесса любит, когда её ревнуют, я понял, — Чонгук усмехнулся и опалил дыханием кожу на ключицах. Юнги вкусно пах гелем для душа. Мог его прямо здесь и сейчас взять, если бы не сосед за стенкой… хотя почему это его останавливает? Лукас парень-то понятливый, свинтит на кухню посидеть полчасика. — Что ещё принцесса хочет? — Чтобы ты лапы свои убрал. — Не, по глазах блядским вижу, не этого ты хочешь, — Чонгук притянул его за подбородок, целуя сначала в скулу, а потом прямо языком раздвигая его губы целуя. Сначала нежно, посасывая язык, как конфету, оставляя дорожку слюны на подбородке. Юнги поддался, дал зацеловать губы, с хлюпающим причмокиванием, потому что целовал Чонгук мокро — был у него такой фетиш. — Давай, скажи мне, чего ты хочешь. — Сам знаешь. — Сам не знаю, иначе бы не спрашивал. — Не надо со мной, как с принцессой, — нехотя признался Мин. — Я не хрупкий, не растаю. — А-а-а, — Чонгука будто бы осенило, — я понял. Ты из-за этого что ли подрался? — хитро улыбнулся он, Юнги, насупив нос, подтвердил его догадку. — Встряски не хватает. Как же я сразу не допёр. — Тупишь, Чонгук. Сильно тупишь. — Ща исправлю, не нуди, — в привычной форме перепалки Чонгук заставил Юнги привстать и опуститься в воде на колени, а сам поднялся в полный рост, вставая вплотную. Юнги увидел, что достоинство Чонгука уже вовсю стояло, нуждаясь в разрядке, и Чонгук пододвинулся к нему, упираясь членом в губы. — Отсосёшь, принцесса? Юнги сглотнул и кивнул. Обхватив чуть влажную головку чонгукова члена губами, он рукой начал водить по стволу, помогая себе. Чонгук твёрдо стоял на ногах и даже прихватил Юнги за волосы, заставляя взять в рот полностью. Синеволосый подавил в себе рвотный рефлекс — Чонгук не часто предлагал разнообразить обычный секс минетом и вообще не часто был грубым — и принял член весь, посасывая и заглатывая так, одновременно издавая стон, чтобы от вибраций в горле Чонгуку стало хорошо. Чонгук и сам не сдержался от шумного выдоха, толкаясь во влажный, податливый рот старшего. — Хорошая принцесска, всегда бы так, — Чонгук не давал ему полностью отстраниться, и Юнги продолжал сосать под умелым управлением. Хотя это Чонгук наверняка по-прежнему нежничал. Он мог хуже, мог грубее, но, вероятно, просто боялся, что что-то пойдёт не так. — Вот так, твой ротик для этого и создан, верно? Он притянул его за волосы, и Юнги выпустил член изо рта, давая себя поцеловать, на этот раз грубее и жёстче. Чонгук едва не пересчитал все зубы языком, а потом развернул его и подтолкнул к большой полке с шампунями. Юнги упёрся, оттопыривая задницу, пока Чонгук, водя рукой по стволу наливающегося члена, второй заставил его прогнуться в пояснице. Когда он шлёпнул, да так смачно, что даже от стены отскочило, Юнги хотел возмутиться, но забыл об этом тут же, когда в него проникли сразу два пальца, без смазки, лишь смоченные слюной. Неожидавший, Юнги сжался, приглушённо выдохнув, а Чонгук уже навис сверху, целуя-кусая в шею. — Вот так? — Не спрашивай, просто делай, — простонал Юнги. — Ладно, в следующий раз будет лучше, а пока… — он приставил головку члена ко входу. Ладони упёрлись по бокам Юнги, старший скользнул ладонями сверху чонгуковых, но Чонгук расценил по-другому, взяв его запястья в кольцо свои рук, и начал медленно входить. На удивление легко. — Игрался с собой? — От тебя же хрен дождёшься. — Это ты зря. Надо тебе вибро-игрушек прикупить, — Чонгук вошёл до конца, выбивая ещё стон, — и заставить на учёбу ходить с чем-нибудь вибрирующим в заднице. — Издеваешься? — Юнги запрокинул голову, когда в него начали методично вбиваться, не заботясь о чужом колом стоящим члене. — Ты же у нас адреналинщик, — Чонгук задел простату, и Юнги мелко задрожал от удовольствия. Чонгуку нравились стоны Юнги. Он мог строить из себя кого угодно, хоть самого мафиози, но вряд ли такой, как он, мог прогнуться (во всех смыслах) под кого-то ещё, кроме Чонгука. Дома, пока никто не видел, он таскал печенья, посапывал у Чона на плече, мило психовал, а на людях брал себя в руки и бил в морду, если кто-то цеплялся. Юнги таким себя никому не показывал. Даже грёбаному Чон Хосоку, в этом Чонгук был точно уверен. С Намджуном у него даже на работе были приятельские отношения, Ким никогда не приказывал ему так, как остальным, без всяческих чувств и сантиментов. Так и здесь. Это был Чонгук. Они были вместе уже почти три года. Чонгук хотел выполнять любые капризы Мина, и если каприз был — не исполнять капризов, Чон с удовольствием делал и это. — Медленнее, — попросил Юнги, но его просьбу проигнорировали. — Насаживайся, — приказал Чонгук. Холодно и грубо, как Юнги хотелось. — Сам, — озвучил немой вопрос он в глазах старшего. Юнги начал двигаться сам навстречу, с каждым разом его гортанные возгласы были всё ниже и ниже. Его член уже сочился смазкой, руки в хватке Чона затекли, по спине бежал пот, и Чонгук должен был признать, что такой Юнги ему нравился. Голый, податливый, готовый выполнить прихоть Чона, весь его. Чонгук начал входить яростнее, чувствуя близкую разрядку, и Юнги редко давал кончить внутрь, но сейчас командовал Чон, а он хотел сделать это внутрь. — Какой же ты, блять, узкий, — вырвалось у него, когда он вжал Мина в полку и кончил, ещё пару раз толкаясь, заполняя спермой Юнги и выходя, целуя напоследок в лопатку. Юнги содрогнулся, доводя себя до оргазма рукой, потому что очевидно, Чонгук ему сегодня с этим помогать не собирался. — Надеюсь, китаец нас не слышал, — промычал Юнги в чонгукову спину, встав вместе с ним под струи горячей воды. Ссора растворилась в воде. Чонгук прижал Юнги к себе, пальцами проникая внутрь него, выбивая выдох, а затем помогая помыться и расслабиться, уже нежнее растирая разгорячённую кожу. — Он знает, с кем живёт, — усмехнулся Чон. — Надо и ему пару подобрать, что ли. — Свахой я ещё не подрабатывал.

***

Пахло яблоками, тостами, джемом, кофе и чаем. Сначала — чем-то мускатным, от подушек и одеяла, а уже потом извне, едой. Чимин сглотнул ещё во сне, не до конца просыпаясь и осознавая, где он находится. Оказывается, Намджун не спешил его будить. Чёрт! Он же работу проспал! Ах, да, у Чимина же теперь три выходных, потому что работает сменщица, Сохён. Чимин разлепил глаза. Свет почти не проникал сквозь тёмно-синие шторы. Парень дотянулся до телефона, обнаружил два пропущенных от Ким Тэхёна и посмотрел на время: одиннадцать часов утра. На кухне кто-то точно что-то делал, и вряд ли у Намджуна имелись горничные, так что хозяин дома никуда не отлучался. Значит, они правда вчера встретились. Он правда спал в кровати Намджуна. И, что хуже всего, Намджун был всё ещё здесь… — Проснулся? Тебе кто-то названивал недавно, — Намджун в домашнем халате появился на пороге комнаты, немного потрёпанный, но уже умывшийся. — Тэхён, — на автомате промямлил Чимин. — Кто? — Ким Тэхён, — пояснил Пак, выбираясь из-под одеяла. — Помнишь медбрата в нашей школе? — Ты общаешься с ним? — Он периодически интересуется, как я, — Чимин не нашёл ничего лучше, как сказать правду, но, видимо, этой правды Намджун от него и не требовал и лучше бы не знал. — Иногда мы пьём вместе кофе, он заглядывает ко мне в кофейню. — Ким Тэхён, значит, — перетерев зубами, кивнул Намджун. — Есть будешь? — А почему ты дома? — А где мне быть? — А работа? Ты разве теперь не крутой заместитель директора? — Я могу дать себе выходной, так что, если ты планировал свинтить под шумок, ничего не выйдет. Кроме того, я знаю, где ты живёшь и работаешь. — Ну и чего ты тогда хочешь? — Чимин свесил ноги с постели и вопросительно посмотрел на Намджуна. — Поедем сегодня к тебе. — Зачем? — Забрать твои вещи. Переезжаешь ко мне, — Чимин, открыв рот, поспешил возразить, но Намджун опередил: — Напоминаю про верёвку и батарею. Мне законы не писаны, Чимин. Я заберу тебя к себе, это не обсуждается.