Тринадцать этажей вниз к небу

Юнги десять, и отец уходит из семьи, оставляя на мать кучу долгов и потрёпанные нервы. Уходит, ничего не объясняя, точнее сказать, сбегает, и Юнги проклинает весь мир, ненавидит каждого. Он дерётся с плохими ребятами, прогуливает школу, а через пару лет встречает Намджуна, который надирает ему задницу, и с тех пор Юнги больше не претендует на самого отморженного в их школе. Отчим появляется в их семье, когда Юнги уже четырнадцать, он уже на пике своего переходного возраста, начавшегося раньше, и ему совсем не улыбается перспектива принимать в семью кого-то ещё. Но кто он такой, чтобы с его мнением считались? А в семью добавляется и старший брат от первого брака отчима, и Юнги, забывая о ненависти к отцу, начинает ненавидеть свою новую семью. Когда он впервые пришёл на вечеринку богатых, ни с кем не смог найти общий язык, кроме Хосока. Хосок — другой уровень. Не занудный, безбашенный, творит дичь и ему за это ничего не бывает. За долгое время он кроме Намджуна нашёл ещё одного друга, но этот друг не дружить с ним хотел. — Я много хуйни натворил, да? — спросил Хосок, более-менее придя в себя. — Ты отбитый на голову, — Юнги бы его избил, если бы тот не умирал пару дней назад. — Наркоман чёртов. — Да я не думал, что до этого дойдёт… — Ты вообще не думал. Юнги спокойно смог выдохнуть, только в груди всё равно болело. Несколько часов после звонка Чонгуку он думал, что всё нормально, младший отойдёт, перезвонит, простит, у них же никогда не было таких серьёзных ссор! На второй день молчания и полного игнорирования сообщений, Юнги начал думать, что Чонгуку надо время остыть. А на четвёртый понял, что Чонгук не перезвонит. Чонгук с трудом кого-либо прощал, и даже если это был Юнги, он не стал исключением. Чонгук был упрямым. Юнги тоже. Но Юнги писал и умолял простить, убеждая, что ничего у них с Хосоком не было с того момента, как они с Чонгуком стали встречаться. Это было отвратительная ложь. Хосок и целовал, и затаскивал в постель, и просил прийти среди ночи, и Юнги срывался, приходил, вытаскивал, и Чонгук очень долго прощал. Чонгук доверял. Чонгук стал преданным. Юнги больше некого было ненавидеть, не на кого злиться, кроме самого себя. — Он меня не простит, — Юнги как всегда поутру обнаружил, что их комната в общаге наполовину пуста, а Лукас виновато косился на Мина и пожимал плечами. Намджун, стоявший напротив закуривающего Юнги, угрюмо молчал, хмурясь. — Ты ему изменял. Чего ты ожидал? — Ой, ты, блять, на задницы других не заглядываешься! — огрызнулся Мин. Намджун шумно вздохнул. — В этом-то и проблема, я нет. А ты оправдываешь то, что только по своим убеждениям считаешь нормальным. А для других это не так. Стал бы я бегать за Чимином столько времени, если вокруг столько охуенных задниц? А мне нужна его, — усмехнулся Ким. Юнги чёлка на глаза спадала, синий цвет порядком задолбал, хотелось то ли налысо побриться и в монастырь, то ли во все тяжкие и оказаться примерно на том же месте, что и Хосок неделю назад. Неделю. Он не обнимал Чонгука во сне уже неделю Это ломало похлеще всяких наркотиков. — Дело ведь не в заднице, верно? — Ты дохуя умный. — Ну так меня поэтому и взяли в компанию с ещё неоконченным высшим. — А я нихуя из себя не представляю, зачем я такой Чонгуку? — Заметь, ты нужен был ему любой, не надо прикрывать один недостаток другими. Чонгуку было неважно, пойдёшь ты учиться или будешь работать, всё, что угодно, он поддерживал. А ты мудак. — Сам знаю, — привкус сигарет во рту тоже задолбал. Юнги бросил курить на половине. — Только что делать не знаю. Он меня не простит. — Я бы тоже не простил, — начал Намджун, и Юнги поднял на него глаза, в которых смешалась растерянность, негодование, страх, отчаяние, — но Чонгук не я. Он, думаю, простит. Только с Хосоком тебе придётся перестать общаться. Чонгуку нужны не твои слова, обещания, а реальные поступки. А будешь продолжать бегать, как собачка, у тебя нет никаких шансов.

***

— Большой дядя, — усмехнулся Чимин, крутя в руках навороченный намджуновский телефон, который тот забыл дома и ушёл преспокойно на работу. После двух рабочих дней у него снова выходной, и он не знал, куда себя деть в большой квартире. Наводить порядок было не в чем — педант Ким Намджун сам прекрасно справлялся, не прося у него помощи. А то если бы и понадобилась, разве бы Намджун спросил? — Кичится, а сам вещи дома забывает. Чимин не знает, что он здесь делает. Ему бы бежать, но куда? Намджун уже доказал, что везде его найдёт, а лететь за границу нет ни возможностей, ни желания. Ему бы домой, но где дом? Семья, которая была такой родной, сейчас была чужой, да и если задуматься, он всегда ощущал себя не таким, неправильным, неродным. Чимин думал об этом — может, его усыновили, прямо как в дорамах показывают? Но нет, сходство между ним и матерью было поразительным, никто бы не усомнился, что он — её сын. Из раздумий, не дававших покоя, вырвал звонок всё так же на телефон Намджуна. Неизвестный номер, на который Чимин не собирался отвечать. Он вообще не заглядывает в чужие телефоны, не отвечает на чужие сообщения и звонки, зачем это надо? Но в его памяти такие уникумы находились. Решив пойти за недавно уехавшим Кимом на работу и отдать ему телефон, Чимин быстро оделся, даже не взглянув в зеркало, в которое обычно смотрел долго, выискивая недостатки, взял денег на автобус и вышел на улицу. Лето по-прежнему припекало, Чимин хотел бы, чтобы оно поскорее закончилось и начался сезон дождей. По крайней мере, при нём не душно и не хочется лежать амёбой в постели целый день, а клиентов в кафе в дождливые дни в два раза больше — все заходят погреться. Блики зайчиками игрались в отражении очков. Чимин носил их редко, но, когда глаза уставали от солнечного света, другого выбора не было. Он юрко шмыгнул в автобус, ветерок обдувал на предпоследнем сидении, хотя было жарко уже в полдень. Чимин не очень хорошо знал компанию, в которой работал Намджун, хотя до этого его отец и отец Чимина были соучредителями. Он никогда туда не ходил, ему там делать было нечего. Теперь, он знал, компания перешла в полное владение семье Ким, отец продал акции ещё в прошлом году, и мама говорила, что он полностью занялся делами министерства. Уже выйдя из автобуса, пройдя ещё два квартала по оживлённым улочкам с пестреющими вывесками, множеством маленьких кафе, ресторанов и магазинов с одеждой, стоя перед зданием в семь этажей Чимин струхнул, переволновавшись. Но он проделал весь этот путь ради одного телефона, который, впрочем, может быть очень нужен заместителю директора компании, и потому вошёл внутрь. За стойкой администрации стояла приветливая девушка, спросившая Чимина о цели визита. — Я к Ким Намджуну. Скажите ему, что пришёл Пак Чимин. Она попросила его присесть в одно из кресел, чтобы подождать, пока спросит, можно ли ему пройти. Он так и сделал. Сейчас он ещё явственнее ощущал, какая между ними пропасть, сравнивая, чего добился Намджун и чего он, Чимин. Пока Намджун был опорой и поддержкой семьи и отца, Чимин сбегал от давящих обстоятельств. Намджун во многом преуспел, а Чимин? Теперь он понимал, что Намджун в переносном смысле был выше его на целую голову. — Ким Намджун ждёт вас. Шестой этаж, дверь налево. Чимин поблагодарил администратора и поднялся на лифте на шестой, как и сказали. Оказалось, что кабинетов на шестом этаже было всего три, и на одном из них значилось имя Намджуна как заместителя. Никого абсолютно не сидело даже в приёмной, у него не было секретаря. Чимин постучал дважды и толкнул дверь. Намджун сидел за письменным столом с ноутбуком, но не был чем-то особенно занят или отложил свои дела, когда ему доложили о том, что Чимин пришёл. Он сразу поднялся со стула, слегка нахмурившись, а Чимин поймал за собой мысль, что Намджун слишком уж правильно смотрится в костюме, чуть приталенном, за столом, вероятно, будущего директора этой компании, с причёской белых волос чуть на бок, открывающей загорелый высокий лоб. Ровные черты лица, широкие плечи, ладони с длинными ровными пальцами — почему всё это он заметил только сейчас? — Что-то случилось? Ты бы не пришёл ко мне без надобности, — голос Намджуна не был взволнованным, но вопрос и не был будничным. Чимин вытащил из кармашка рюкзака его телефон, протянув опешившему парню. — Ты его забыл. Я подумал, что это может быть важно. — И правда, — усмехнулся Ким, — я не заметил, что его забыл. Пропустил бы встречу с инвесторами, подумаешь, — Чимин сам улыбнулся беззаботному голосу Намджуна. Он явно нестрогий начальник или это только прикрытие? — Спасибо. Это твой выходной… — извиняющимся тоном проговорил он. — Нормально. Я всё равно не могу найти себе применение в твоей квартире. Мне скучно. — Я бы нашёл, но… — Похабные шуточки оставь при себе, — Пак сразу ощетинился, как кошка, и Намджун спрятал лукавый взгляд. — Ладно, прости. Попросить моего водителя тебя отвезти? — И всё? Даже кофе не предложишь? — Чимин по-хозяйски прошёл мимо него, сев прямо напротив в кресло гостя так, словно имел все права на эту компанию и на Намджуна в том числе, а у самого ноги слегка дрожали от того, как он это сказал. Намджун опомнился, развернулся за ним. — Я снова прошляпился! — он подошёл к телефону, нажав какую-то кнопку. — Рин, принеси нам, пожалуйста, два кофе. Да, один с сахаром. — Значит, крутой директор и большой дядя? — Чимин свесил ногу на ногу, подначивая Намджуна. — Ещё не директор, — растерялся старший. — Но дядя? — Чимин сузил глаза, явно забавляясь, расправляя ворот рубашки, обнажая ключицы. Такой жест означал, что Пак не мог не знать, как это повлияет на Кима. Тот выпустил ручку из рук. — Дядя, дядя, дашь леденца? Намджун подавился воздухом. В кабинет постучали, вошла миловидная блондинка — смесь европейской и азиатской внешности, поставив перед ним и Чимином две чашки кофе и на отдельной тарелочке пару печений и круассанов. — Вы ещё не обедали, мистер Ким, заказать столик в кафе? — Не буду обедать сегодня, Рин, — не сводя глаз с Чимина, который не сводил их с Рин, сказал Намджун, — ты свободна, спасибо. — Интересные особы у тебя тут дефилируют, — когда она ушла, выдал Чимин, и Намджун расслышал в этом нотки ревности. Это обожгло сильнее, чем кофе, но не было больно — было приятно. — А ты всё на мою задницу заглядываешься. — Она особенная, твоя задница, и мне нужна не только она, — Намджун усмехнулся смелости и тому, куда зашёл их разговор. — Чимин, это откровенная провокация. А ты сам сказал, чтобы я даже не вздумал позариться. — Я издеваюсь. Намджун помрачнел. — Пей кофе. — Ты же трахнуть меня хочешь? Для этого в квартиру затащил? — Чимин, пей кофе! — рявкнул Намджун, ударив по столу. Чимин вздрогнул, перестав по-лисьи улыбаться. — Не хочешь? — губы задрожали, но голос был серьёзным. К кружке с горячей жидкостью он даже не притронулся. — Тогда я могу с кем угодно? Помнишь Тэхёна? А Ыйджина? Того парня в караоке… Намджун вскочил на ноги, огибая стол и рывком притягивая Чимина к себе, больно сжав плечо второй. — Повтори, — сквозь зубы процедил Намджун. Его глаза потемнели, в них плескался живой огонь, готовый поглотить Чимина своими языками пламени, только вымолви он ещё слово. — С кем угодно? С кем угодно?! — Пусти, больно, — выдавил Чимин, чувствуя, как дыхание Кима опаляет щёку. Намджун и не подумал подчиниться просьбе. — Что ж ты такой глупый, можно всё спокойно решить, а ты каждый раз нарываешься, — Намджун тяжело дышал, пытаясь успокоиться. — Тебе в кайф может? Мазохист? А я убиваюсь, что боль тебе причинил, что не простишь ни за что, голову ломаю, как исправить, как заново всё начать, а ты блядствовать хочешь? К этому уроду в кафе хочешь? Он бы тебя трахнул и кинул, может, и не спросил бы даже, хочешь или нет! Только трахнуть хочу? Какой же ты идиот. Хочу трахнуть, я же не робот, в конце концов, но я к тебе без разрешения даже не прикасаюсь, я всего тебя себе хочу, чтобы ты перестал морозиться, чтобы хоть мизерный шанс дал, я же не тварь какая-то, я умею ошибки признавать и исправлять. Чимин слушал, не перебивая, и на моменте про шанс дыхание спёрло, будто кто-то воздух перекрыл. Намджун смотрел пронзительно, отпуская, не причиняя лишнюю боль, усмиряя свой порыв. Чимин даже толком испугаться не успел, пожалев о том, что сказал столько обидного. По Намджуну видно сразу — невыносимо стало слышать о том, что он пойдёт к кому-то другому. И метка всё ноет, ноет, проклятая. — Прости, — прошептал совсем неслышно. — И ты меня, — послышалось в ответ. Намджун отвернулся, чтобы не видеть этого взгляда Чимина, который говорил «я не знаю, что на меня нашло». — Я… поеду домой, — смутился он совсем, разворачиваясь к двери, — буду ждать тебя к ужин… Он не закончил говорить, потому что дверь открылась без стука и кто-то вошёл. Намджун развернулся, а увидев гостя, инстинктивно потянул Чимина на себя, застывшего со стеклянными глазами, и за себя задвинул. На пороге кабинета стоял никто иной, как господин Пак, его отец, успевший смерить сына презрительным взглядом и фыркнуть. — О, всё-таки не выдержал нищенской жизни и лёг под своего богатого дружка, — громко высказал он в следующую минуту, и Чимин почувствовал, как ноги подкашиваются. Намджун с трудом удержался, чтобы не наброситься на ухмыляющегося мужчину. — Заткнись, — приказал ему Намджун. — Это было адресовано моему сыну, а не вам, Ким Намджун. К вам у меня больше никаких вопросов, хотя я шёл обсудить совместный проект. — Я не буду сотрудничать с таким ничтожеством, убирайся, — процедил Намджун, замечая, как побледнел Чимин. — Нужно быть более разборчивым, — продолжал отец, вгоняя Чимина ещё в большее оцепенение. — Твой отец знает, что ты спишь с моим сыном? — Никто ни с кем не спит! — закричал Чимин. Намджун ошеломлённо посмотрел на своего мальчика, нашедшего в себе силы ответить. Чимин прожигал отца взглядом, его трясло, но он не собирался молчать. — Лучше позаботься о том, чтобы я не пошёл в полицию и не рассказал, на протяжении скольких лет я подвергался дома избиению! Ты, — показал он пальцем на пришедшего в гнев мужчину, — на людях и с экранов телевизоров примерный семьянин, что ты пиздишь всем, когда тебя спрашивают о старшем сыне? — Ах ты сука… — Я всем расскажу, если ты не отстанешь от меня и Намджуна, — пообещал Чимин, сжимая кулаки. — Ты моральный урод, я и маму с братом заберу! Так что оставь меня в покое, выметайся! Выметайся! Убирайся вон! Дверь громко хлопнула — отец Чимина, не выдержав, что-то прошипел и вышел вон. Через пару долгих мгновений тишины Чимин скатился вниз, потому что вся сила разом покинула его тело, не упасть помог Намджун, крепко обхватив его и прижав к себе. В этот момент вся бравада сорвалась легко, и младший заплакал, сцепив руки на шее Намджуна, в голос заплакал, задрожал, как осиновый лист, и обмяк в объятиях. А Намджуна, как озноб, била злость, тупая, пронизывающая каждую клеточку тела, хотелось догнать, избить, заставить страдать так же, как заставили страдать его мальчика, который сейчас искал тепла, ласки, опоры. Намджун старался не предпринимать скоропалительных решений, но это была последняя капля. Он пообещал себе, что размажет старшего Пака, доставляющего столько проблем, во что бы то ни стало. — Поехали домой? Я тебя отвезу. — Твоя работа… — Я потом вернусь, но сначала мне надо убедиться, что ты будешь в порядке. Чимин шмыгнул носом. — Я в порядке, я просто немного перенервничал. — Чимин. — Что? — тот отстранился и посмотрел на Намджуна затуманенным взглядом. А Намджун сделал паузу нарочно, не отвечая, и Чимин смекнул. Утерев слёзы, он несмело кивнул. — Шанс, верно? Хорошо, тогда отвези меня домой.