Тринадцать этажей вниз к небу

Чонгук выдохнул жаркий воздух. Злость. То ли на себя, то ли на Юнги, то ли на весь мир. Он не хотел сейчас кого-то видеть, всё ему опостылело. В конечном счёте он всё равно винил себя. Нарисовать, представить себе, придумать идеальный образ парня, с которым бы хотел встречаться, а затем подогнать под эти стандарты совсем неидеального, живого Мин Юнги. Юнги не был виноват в том, что не оправдывал ожиданий. Чонгуку было с ним… круче, чем с кем-то ещё. Он любил Чимина, но только как друга, общался с одногруппниками, но в целой группе не нашлось человека, который затмил бы Мина. Такого, наверное, и не существовало. Для Юнги хотелось делать больше, чем для остальных. И больнее всего было то, что Юнги для Чонгука того же самого не мог. — Чонгук, ужинать будешь? Хорошо, что родители ничего не спрашивали. Они не знали, с кем встречался Чонгук, для них Юнги был лишь одним из друзей, нередко ужинавших с ними за одним столом. Юнги предпочитал не афишировать, хотя в семье Чона об ориентации сына всем давно было известно. Мама приняла сразу, отец же смирился сложнее, но, в конце концов, любовь к детям в этой семье была сильнее, чем предрассудки. Чонгук в который раз убеждался, что ему с семьёй повезло куда больше, чем Чимину, и за это он почему-то тоже чувствовал вину. — Нет, мам, пожалуй, лягу пораньше. — Сынок, там… Там твой друг у нас на пороге… Чонгук отвлёкся от бездумного просмотра видео на ноутбуке, посмотрел на вошедшую, слегка встревоженную маму. Он сразу понял, о ком она говорит, только пара друзей знала, где Чонгук живёт, и это вряд ли был Чимин практически среди ночи. Тот скорее бы позвонил. «Друг» действительно ждал на пороге, когда Чонгук вышел в коридор. Мама посматривала то на сына, то на Юнги, не сдвигающегося с места и предпочитающего молчать, несмотря на то, что это он заявился к ним домой. — Иди, мам, к брату, всё в порядке, — улыбнулся Чонгук, не скрывая своих эмоций. Отец в гостиной за просмотром телевизора даже не заметил, что к ним кто-то пришёл. Юнги молча смотрел из-под капюшона своей огромной толстовки, в которой выглядел как ходячий мертвец с бледной кожей и тёмными кругами под глазами. — Если ты своим видом меня разжалобить хочешь, ничего не выйдет. — Выйдем? — предложил Юнги. — Поговорим? Чонгук оглянулся на поглядывающую с кухни маму. Не хотелось заставлять её волноваться, он показал ей пальцами, что всё ок, обулся и вышел за Юнги. Они вышли на улицу. Фонари освещали двор достаточно хорошо, чтобы мама, если что, могла узреть их из окна, поэтому Чонгук остановился под крышей, дальше предпочитая не ходить. Юнги заметил это, застыл, развернулся, достал пачку сигарет, выудил оттуда одну, затем нашёл зажигалку и прикурил, по-прежнему избегая смотреть Чонгуку прямо в глаза. Чон усмехнулся, несмотря на то, как внутри всё сжималось от одной мысли, что они опять поругаются, что сейчас опять скажут друг другу что-нибудь чертовски обидное. — Что, опять за базар пояснить? — Чонгука начинало бесить молчание Юнги. Обычно это Мин всегда первый нападает, кидается обвинениями, строит из себя непонятно кого, а Чонгук потом из кожи вон лезет, чтобы его принцесса с характером простила и подпустила. Не сейчас. Как же потрясающе быстро они поменялись ролями. — Опять перенервничал? — сыронизировал он. И заметил наконец, замолчав с открытым ртом, что руки у Юнги дрожали. Что никогда до этого у Юнги, даже в самый пиздец, даже когда он знал, что по силам явно проигрывает своим обидчикам, руки у него не дрожали. Он никогда не был трусом. И Чонгук обомлел. — Пере-нервни-чал, — по слогам выдавил Юнги. Он даже курил урывками, отчего Чонгук не на шутку испугался и подошёл, хватая за локти, надеясь, что его хотя бы трясти перестанет. — Ты чего? Это не из-за… — Чонгук охнул. — Хосок что… — Нет, в порядке с ним всё, — совладал с голосом Юнги. — Это я… Когда шёл сюда, уверенности побольше было, а сейчас, — он запнулся, выронил сигарету и ответно вцепился в руки Чонгука, — тебя увидел, и пизда. Я, сука, никогда так в жизни не ссал ни перед кем. Чонгук тяжело вздохнул, прикрыв глаза и прижав к себе совсем не сопротивляющегося Мина. В любой другой момент он бы продолжил ссориться, а Юнги — выпускать коготки, но не сейчас. Просто, чёрт возьми, не сейчас. — Я люблю тебя, Чонгук, — глухо промычали в плечо Чону. Оставалось только улыбаться, Юнги ещё не откровенничал с ним. Иногда казалось, что он никого не любит, а Чонгука подпустил просто, потому что удобно. Чон и сам сначала по приколу встречался, ведь как так всё могло совпасть? Гей, геймер, старше него и не прихотлив в еде! Да, не романтик, но раз в три года вымолвленное «я люблю тебя» лучше всяких веников в сто раз. — Прости мудака. Пожалуйста. Я понятия не имею, как дальше, если без тебя. — Я хочу быть тем, о ком ты волнуешься. Я никогда не ревновал тебя к нему открыто, но сейчас я буду честным. Если тебе удобно, то дели кого хочешь с кем хочешь, но я так не могу, — Юнги поднял на него глаза, готовые вот-вот оказаться на мокром месте. — Не хочу и не буду. — Обещаю. Я больше не поставлю никого выше тебя. Чонгук, — Мин потянулся за поцелуем, и получил его. Чонгук сам истосковался по потрескавшимся губам, и целовал более рьяно, снова заявляя свои права. Юнги почти повис на его шее, не желая расцеплять руки и отходить. — Хочу с тобой спать. Не могу без тебя спать. Совсем. — Идём, — Чонгук потянул за собой, но Юнги упёрся. — Я никогда не ночевал у тебя дома. Да и твоя мама… — Я всё ей объясню, и не сомневайся, тебя точно пустят.

***

Намджун мягко опустил сумку на тумбочку, снял обувь и прошёл внутрь квартиры. Вкусно пахло с кухни и оттуда горел приглушённый свет, но, когда Ким прошёл туда, никого там не обнаружил. Только две тарелки с пастой, открытое, но нетронутое вино и пустые бокалы. Значит, Чимин готовил! Значит, искал и нашёл его запасы с алкоголем. «Хозяйничал» — подсказал разум, и Намджун не сдержал довольной улыбки, что его мальчик, который ещё вчера пугал холодностью, действительно решил дать второй шанс. Он прошёл дальше, заглядывая в гостиную. Вид открывался его взору невероятный — Чимин, заснувший в длинной, явно не его, рубашке, по-хозяйски расположился на диване, на котором спал пока что ночами Намджун, выгнанный из собственной спальни. Что это на него нашло? Намджуна даже бросило в жар, настолько непривычно было видеть умиротворённое лицо, растрепавшиеся волосы, покоящуюся руку на подлокотнике, книгу, выпавшую из второй руки и заброшенную под ногами. Чимин ждал его и, верно, уснул, разморённый душем, потому что волосы были ещё слегка мокрыми, а кроме рубашки… Ничего? Намджун поперхнулся. Нет, нет, это всё его глупое и пошлое воображение. Чимин до сих пор ему не доверяет, и этот условный шанс не значит ровным счётом ничего, если сам Намджун не постарается. Парень скользнул вглубь комнаты, на ходу убирая книгу, валяющуюся под ногами. Конечно же, «Портрет Дориана Грея» — конечно же, повторил про себя мысленно Намджун. Он уже знал, как Пак грезил о профессии, связанной с искусством, так что это не могло быть какое-нибудь лёгкое чтиво для расслабления, это не было похоже на Чимина. Сначала Нам хотел поправить плед, который скатился к самым лодыжкам младшего, а потом заметил отметины, старые шрамы на бёдрах заснувшего парня, и ком встал в горле. Он их ещё не видел, Чимин бы и не стал показывать — слишком интимно. А сейчас забылся, заснул, интересно, что он хотел показать тем, что нарядился в намджунову рубашку? Ещё один жест, на него не похожий. Как по зову, Чимин встрепенулся, словно прочитал мысли старшего, открыл глаза, огляделся и наткнулся на внимательно рассматривающего его Намджуна. Оба моментально смутились, и Ким отпрянул, чтобы ещё больше не смущать. — Ты… ты когда вернулся? — прозвучал ещё сонный голос. — Только что. Увидел тебя спящим. В моей рубашке, — подчеркнул последнее Намджун, и Чимин залился краской. — Хотел поинтересоваться, что это значит. — Ничего не значит! Ты вселил меня в свою квартиру, не дал других вариантов, а я просто обживаюсь! — Не кажется ли тебе, что она слегка великовата? — усмехнулся Намджун, наклонившись обратно к нему только для того, чтобы потянуть на себя одну из его рук, а затем закатать длинные рукава так, чтобы ладонь было видно. Чимин что-то хотел сказать, но умолк, словно язык проглотил. — Так лучше. — Я… заходил на кухню? — Да, паста и вино. У нас свидание? — Свидание? — похоже, Чимин не очень хорошо продумал свои аргументы и видел поставленным в тупик. — Размечтался! Просто ужин. Просто… благодарность. — Но меня не за что благодарить, — тихо заметил Намджун. — Всё, что я сделал ранее, я сделал потому, что этого хотел, и кое-где даже не спрашивал тебя. Да и при отце не смог тебя защитить. Ты всё сам. — Достаточно было видеть его перекошенное лицо, когда он и впрямь подумал, будто мы… — А мы не?.. — Намджун придвинулся ближе, но Чимин не дал ему приблизиться, отпрянув к краю дивана. Ким затормозил. — Прости. Я тороплю события? — Да уж, — Чимин опустил глаза, чувствуя вину за то, что не может прямо сейчас сказать, что всё в порядке и Намджун может продолжить. — Я просто долго ждал. Целых три года. Если бы не эти дурацкие обстоятельства, и мои ошибки в прошлом, мы бы… — Намджун, — шепнул Чимин, доверительно глядя тому в глаза, — я знаю, ты дал мне достаточно времени и не лез в мою жизнь, и я знаю, что метка никуда не делась, мы по-прежнему связаны, значит, так надо. Но дай мне ещё немного времени… Ещё чуть-чуть. — Конечно, — он встал и будничным тоном продолжил: — Значит, ужин? Свечи будут? — На романтику потянуло? — Ну… нормальных свиданий-то у меня никогда не было… — Я же сказал, что это не свидание!