(1)
Празднование продолжалось. Карты, кости, домино — и всё на деньги. Соревнование по армреслингу, где успех — довольно непостоянный спутник. Алкоголь на любой вкус. Время первых фейерверков для детишек уже прошло. И вот можно по-настоящему расслабиться, повеселиться, поспорить, выговориться. Обмен подарками начался позже принятого времени. Отсутствие оных новичкам простили, потому как «вы сами вместо подарка!» Поздравления между собой короткие, кажущиеся ничем не значимым. Поздравление от Отца, кажется, уже совсем перестало меняться, одно и то же, только другими словами. Но все затихают, как будто нечто свыше отняло их голоса. Внимают. Родительское слово самое ценное и бьёт больнее всего. Как будто в последний раз. «Отец!!!» — возмущённо, радостно, а кто-то и расплакался. Одни сдержанно, другие, как дети малые, честно слово. Поздравления от командиров менее глубокие, чем слова капитана. Но каждый дивизион был тронут, когда словечко молвилось именно о них. Хотя второй дивизион больше посмеялся, потому как Марко — читай-между-строк — велит выбрать им командира, да побыстрее, ибо он не бессмертный пони. А два дивизиона, да и вообще вся команда ввиду некоторых обстоятельств (то бишь здоровья Отца), это вам не картошечку почистить. Хотя если делать это на две тысячи человек, то можно и сравнить. Потом, как и говорилось ранее, было поздравления от трёх «избранных счастливчиков». Доктор Рем не особо переживал из-за этого, просто пожелал всем беречь здоровье и не пить за него. Сам, между прочим, ни до, ни после и рюмашки в руки не взял. Затем был, на удивление Портгасу, Маскед Дьюс. Новообретённый младший брат вещал что-то об укреплении уз, благодарности и больше выражал свою радость, но… не он первый и, скорее всего, не последний. Думали, повеселит всех, начав запинаться. Но речь его была... э… уверенной! И он сделал Эйсу сюрприз — спалил дату дня его рождения и приобщил это к празднованию Нового Года. Впрочем, как и положено делать в таких случаях. В итоге, Д. снова окружили самые ярые любители оттягивать уши. И… они сильно пострадали, так что Огненный кулак никогда этого не забудет. А возможно, что и в кошмарах приснится. Последним был Вагнер. Второй врач на «Моби Дике» после доктора Рема и «знатный музыкант», в смысле — замечательный. Мужчина почтенного возраста: больше шестидесяти лет — говорил очень быстро и с музыкальным сопровождением. Ибо Дьявольский Фрукт его позволял воспроизводить в окружающем мире музыку, которую он создавал в голове. А поскольку вместе с медицинским образованием имелось и музыкальное, всегда получалось нечто потрясающее. А иногда — и сотрясающее землю, не то что воздух. Сам Вагнер был довольно невысок, всего 5’2 футов, то бишь почти 160 см. Да, он был ниже Узумаки, но не о ней сейчас речь. Он не был толст. И не был худощав. Лицо его не имело особенностей, а потому и выделялось на общем фоне. Обычный прямой нос, обычные глаза, обычный рот. И совсем обычные морщины. Только брови постоянно сводил к переносице. От того и выглядел суровым, хотя на деле — святейшая душа на этом корабле. Как занесло его в пираты? Знает всего пара человек. А всё потому, что это дело былое, значения для нынешнего дня уже не имеющее. Так вот он поздравлял не хуже Отца. А поскольку он был одним из самых старших сыновей, то и слушали его с большим уважением. Хоть врач-музыкант и запинался, как только мелодия набирала обороты и звучала всё пафоснее. Последние его слова ознаменовали начало второго запуска фейерверков. Конечно, не без торжественного музыкального сопровождения. А дальше ночь, за ней рассвет. На это время бодрыми оставались только молодые люди, желающие станцевать и (или) спеть. Солнце поднималось медленно и величественно, казалось, не спешило начинать первый день нового года. Небо чистое, без облаков. Исчезали последние звёзды. Вагнер с радостью помог, заиграла свирель, кена, сякухати и все подобные им инструменты. Со всего мира, так сказать, чтобы по справедливости было, чтобы никого здесь не обидеть. Харута задумался: насколько нужно быть спокойным и сосредоточенным, чтобы получалось нечто прекрасное, а не какофония. Вагнер, хоть и не воевал, а внушал величие своим гением. Двенадцатый даже считал, что он умнее самого Марко, только скрывает это. Ведь любит на досуге и задачки сложные порешать, как орехи пощёлкать. А ещё сам Харута ни пел, не танцевал. Голоса у него не было, но это его не волновало. Как и отсутствие хорошенькой девушки, что могла бы запасть в самое сердце. Сестрички у них — красавицы, но не то. И даже не в возрасте дело. Можно было бы и просто с кем-нибудь один круг пройтись, но вдруг спугнёт кого. Например, был у них один смельчак — да, был — так вот он в свой последний новогодний рассвет не пригласил возлюбленную, даже не признался, а всё потому, что сама красавица от безысходности первого попавшегося под руку схватила. Увы, не его. Потому что жизнь не сказка со счастливым концом. Собственно, у того парня всё шло через пень-колоду. Потому Харута помогал, как мог, но… кажется, переборщил. Поссорился с товарищем, а помириться не успел. Может быть, и глупая причина для того, чтобы отсидеться в стороне. Но ему нравилось. Юный командир любит наблюдать за людьми, когда они расслаблены, открыты и не напрягаются. Он устроился рядом с Вагнером, забравшимся на валуны, откуда был виден весь круг и рядом с ним сидящие. Море шумело. Круг всё ещё формировался. Фруктовики, те, что были, подходя к берегу, выбивались из настраивающегося ритма. Харута радовался, что не успел ещё съесть Фрукт. Между делом, волны были небольшими, но буйными. Взгляд его зацепился за интересный, недавно образовавшийся дуэт — Портгас и Узумаки. Хотя по сути не так уж и много времени они проводили вместе, но, если оказывались рядом, это было трудно не заметить. Маргари уже успела образовать своднический совет, участия в котором Двенадцатому повезло избежать. Вспомнив об этом, он улыбнулся, опустив голову к груди. Но после снова вернулся к созерцанию. Огненный кулак особо не жестикулировал, зато черты его лица менялись каждую секунду. Он то улыбался скромно, то что-то комментировал ехидно. Так подсказывала интуиция. Вот пират протянул руку. Узумаки даже сделала маленький шажок назад, стараясь не сильно размахивать руками. Отказывается? Потому что не умеет? Харута улыбнулся: это не проблема. А вот то, что Портгас знает традиционный танец, хоть и «маугли», довольно неожиданный факт. Теперь придётся с ним считаться. Всё чаще оказывается, что Огненный совсем не дурак. Хоть и вспыльчивый. О! Девушка замолчала, отвернулась. Вот не зря Дьюс спалил его день рождения, не зря! Теперь Наруто нечем отбиться. С другой стороны… — У нас рождаться новая любовь? — тихо и осторожно спросил Вагнер, аккуратно дирижируя для воображаемых музыкантов. Узумаки резко повернулась к Д. Она попыталась что-то ухватить, и это что-то блеснуло. Харуто вспомнил про кристалл, который с недавних пор мелькает под красными бусами. Но Эйс увернулся, обежал и схватил девушку за руки, начав вести к кругу. Любопытство потребовало подобраться поближе: интересно ведь, о чём они говорят. Но Двенадцатый усидел на месте. — Один никуда не торопится, другая будет долго не замечать. Говорить о влюблённости рано, не то что о любви. Куда вы все торопитесь?!!! — чуть не подскочил молодой комдив. Вагнер улыбнулся. Правый край губ уходил дальше к уху, а левый — едва сдвинулся. Этот почтенный композитор снова посмотрел на пары. Они уже начинали танцевать, потихоньку разгоняясь. Надо бы и ему не отставать. — О, мой друг, ты неправильно меня понять, — рассмеялся музыкант, а после посмотрел в сторону дуэта. И очень вовремя: как раз в этот момент Портгас поцеловал Узумаки в щёку. Всего лишь в щёку! Но этого было достаточно, чтобы ошеломить её и спокойно войти в круг, закружив красавицу-сестрицу в танце. А инцест — это дело семейной, особенно на «Моби Дике». Ну, это так, к слову. — Я никуда не торопиться. Зачем? Такой старик, как я, только и хотеть, что наблюдать за любовью. Она прекрасна! Когда-нибудь и сам поймёшь. И, может, будешь не торопиться или долго не замечать, — Харута покосился на Вагнера, а тот только коварно подмигнул. Юный командир даже поддался раздражению и показал старику язык, но тот будто не заметил. На молодых, как и на больных, обижаться нечего. Танец был прост: пары продвигались по кругу, на радость Наруто, не меняясь партнёрами. Ладно, Эйсу ноги отдавить, а как перед другими извиняться… да, мимика что у Наруто, что у её партнёра — живая, аж завидно. Только пару раз заиграл другой мотив и все танцующие брались за руки, чтобы пробежать круг в одну, затем в другую сторону. А так ничего сложного: стать напротив партнёра, сделать лёгкий поклон, ухватиться за чужую ладонь на уровне лица и пройтись на месте по кругу. Зачем? Чтобы потом мужчины подхватили своих избранниц и двинулись вперёд. Да, да, по кругу. Три шага с правой ноги. Затем дамы огибают их спереди и становятся с другой стороны. Три шага с левой ноги. Танцующие опускают руки на талию партнёра, и они вместе сначала взмахивают левой ногой вправо, правой — влево. И всё с продвижением вперёд. Затем каждый самостоятельно кружиться на одной ноге, чтобы потом переплести пальцы с партнёром, и пройти на месте круг в другую сторону. И всё с начала! Танец был прост, потому что девятьсот лет назад, а может и раньше, его создали не там, где «высший свет», а в низу — мире простых крестьян. Хотя не все могут станцевать до конца мелодии. Для этого нужен натренированный вестибулярный аппарат и отличная координация, потому что голова начинает кружиться уже после последнего круга на месте. А Портгас ещё и петь умудрялся! Наруто, правда, ничего не поняла. Видимо, на этом заканчивалось читерство с пониманием местного языка и разговора на нём. Хотя, как ей рассказывали, перевод этой песни не знал никто. Просто заучивали наизусть. И в дальнейшем старались не забывать. Как ни странно, а голос и слух у Портгаса были. Наруто сама потом об этом расскажет сестрицам, им же интересно. Но самыми счастливыми сейчас были не они. А Татч и Маргари. Они танцевали уверенней и задорнее остальных. А всё почему? Потому что, пока Огненный кулак ловил свою лисицу, чтобы та с дедом не болтала, Кони и Ясон развели его на отчаянный и серьёзный шаг. Да, брак. Чего уже оттягивать? А то непонятно! Четвёртый и так собирался, месяца как два, три, а то и четыре. И, как оказалось, лучшего момента, чем Новый Год, для предложения руки и сердца не найти.(2)
Неплохо время проводили в компании друг друга Виста, Бламенко, Бленхейм, они слушали байки Тича. То есть Маршалл пересказывал всем ведомые истории, но на свой лад. Естественно, добавлял пафоса и абсурда. Делалось это не только для того, чтобы повеселить их дружную компанию. Три командира вспоминали всё, как было, и исправляли. Да вот тут и начиналось веселье: не всегда детали сходились. Да, воспоминания — вещь довольно субъективная. Начинались горячие споры. И только тот, кто мог не участвовать в истории по тем или иным причинам, тихо отмалчивался, поражаясь горячности свои товарищей. Причём сам «тихоня» забывал, что пару минут назад активно участвовал в обсуждении и кому-то заехал по носу. Кажется, это был сам виновник «торжества», Маршалл. Но пират не обижался. «На братьев зла не держу!» — смеялся он вместе с ними. И в этом не было ничего необычного. Чёрную бороду, казалось, вообще нельзя было обидеть. Но в этой семье никто бы и не подумывал испытывать чьё-либо терпение нарочито. Разве что «старшие» над «младшими» подшучивали. Младшие — новички, которым ещё только предстояло вписаться. А шутки помогали их раскрепостить. Ведь основа семьи — открытость и доверие. Виста был высок, довольно мускулист, чего не скрывала жёлтая рубашка с рисунками оленей, попугаев и плюшевых мишек. Чего не скажешь об обычных чёрных бриджах. Кстати, рубашка, как можно догадаться, новогодняя. Именно в этот день он всех веселил своим видом. И так прекрасно держал себя в форме, что старушка, то есть рубашка, пролежавшая где-то пять лет, была снова надета. Сейчас он был немного пьян, накручивал на указательный палец левой руки ус, а другой поддерживал голову. Причём явно был убеждён, что в качестве подставки — бочка доброго вина. Но там был эль. Да только сейчас значения это не имеет. А вот под утро он расстроится, так как и его не будет. Но не суть, у него в запасе любимый пористый шоколад и относительно свежий урожай перца с родины. Что-нибудь да под настроение съест. Но вот конкретно в этот момент он доказывал Тичу, что лучше прочитать какое-то старое произведение, написанное опытным ловцом на китов, или кто он там, чем читать современные учебники. А ещё лучше — на заниматься этой гадостью совсем. Зря их дом родной олицетворение кита, что ли? — Дорогие мои братья, простите, но я забыл, о чём мы говорили в самом начале? –причём речь его оставалась ровной, в то время как Бламенко, командир шестого дивизиона, запинался время от времени. Он и так напоминал большой шар, а во время пьянки и вовсе терял человеческий вид. Но не разум. И хотя доктор Рем не раз его предупреждал, что с алкоголем нужно завязывать, командир махал рукой. «Пронесёт!» — смеялся он похлеще Маршалла, не особо тревожась о своём здоровье. Днём больше, днём меньше. Как ни странно, но именно этот человек жил по принципу «сколько отмерено, столько и хватит». И даже негодование Отца не могло подавить его тягу к алкоголю. Так вот Бламенко и молчал, так как давно потерял нить разговора. Чёрная борода, у которого пока и не было большой бороды, потёр подбородок, прищурился. Действительно, о чём они говорили? Нет, он не настолько пьян. Маршалл всегда держал себя в руках, знал меру. Его за это многие уважали, особенно молодые пираты, которые всё время разрывались, то желая пить наравне со старшими, то просто не умели пить и боялись прикоснуться к маленькой рюмашке. Однако находились кадры, которые и вовсе не пили. Да-да. Так вот о них речи и не шло. — Кажись, мы вспоминали, как встретили одного кита в Вест Блю, — Бленхейм, Девятый комдив, один из самых высоких в команде. Он огромен, тоже мускулист, и вообще хорош для своих пятидесяти двух. По нему не скажешь, но он пьёт чисто из вежливости и уважения к братьям, то бишь мало. А ещё любит сводить с ума красоток по всему миру. Но это уже секрет. К тому же, чем старше он становился, тем незначительнее по смыслу становилось «хобби». Иногда он ловил себя на низости и недостойности подобного поведения, но всё же не сожалел. Например, о Лилит из того же Вест Блю, о Миллинджер с Дресс Розы, когда ещё Дофламинго только в пелёнках был, о Сьюзи из Королевства Рюгу. Что? Это тайна за семью печатями. О Сьюзи помнит только он и… Данте. Но это совсем другая история. Так вот, вспоминали они кита, чья добыча каким-то образом увязалась за «Моби Диком». Млекопитающему это, естественно, не понравилось. И, хотя его никто не обижал, надеясь, что он уплывёт восвояси, уважаемый кит пошёл на таран. Ремонт предстоял знатный. Морской Дозор тоже нервы потрепал во время их вынужденной остановки. Но никто из братьев в Импел Даун не попал. И хорошо. — А это не тогда Марко вызнал у вице-адмирала Гарпа номер его личной муши? — припомнил Тич и… увидел шок на лице командиров. Нет, они тоже стали свидетелями того, как Наруто говорила с кем-то. И потом только разнеслось по округе, что это был «Стальной кулак» Монки Д. Гарп, а потом все узнали, что он как бы дед Огненного кулака. И дальше все немного помусолили эту тему. Но после всё сошло на «нет», так как у них тут праздник, нечего время зря терять. А тут Тич снова заговорил об этом. И командиры не знали, что ответить. — Что-то не припоминаю, — даже как-то виновато улыбнулся Виста. Он, само собой, знал, что Феникс у них как дар небес. Но вопрос стал немного иначе, чем должен был. Они поражались не тому, что сделал сам Марко, а тому, как умудрились упустить это из виду. — Почему б и не спросить у него самого? — Бламенко икнул, оглянулся, но Феникса не нашёл. Старпома сложно не заметить, по крайней мере, ему. Оного не было. Скорее всего, что-то случилось. Но Шестой не стал сообщать об этом. Если Марко не стал их тревожить, значит, не стоит и трепыхаться. А возможно, что и просто отошёл. По нужде, например. — Как-нибудь в другой раз! — махнул Тич рукой. — Но, должен отметить, что, помимо Демона-лиса и Огненного кулака, среди новичков, то есть бывших Пик, есть немало серьёзных кадров, — командиры закивали, соглашаясь с ним. И дальше речь пошла о Маскеде Дьюсе, о Банши, о Корнелии. Стрелки особенно хорошо показали себя. Изо даже не думал насчёт их долго. Взял, даже попроситься не успели. Во-первых, куда бы они делись. Во-вторых, другие командиры всё же могли позариться. Потом вспомнили о животном из семейства кошачьих, которое умудрились потерять. Но обещали найти, и ищут. Такими темпами, кроме Стефана, собратьев наших меньше в этой команде станет намного больше.(3)
Логово Горных бандитов. Когда Луффи заявился на пару часов в Новый Год, Дадан Кёрли даже не заметила. Правда! Было проигнорировано и то, что мальчишка спёр её долю праздничного мяса. Всё потому, что он был под боком, то есть дома. Ну, на острове Рассвета! Такое дело: женщина за младшего Монки Д. переживала, как и за его отца в своё время. Но то былое. Сейчас же её сердце обливалось кровью за Эйса, хоть на дворе и светлый праздник. Сколько ему сегодня исполняется? Восемнадцать. Взрослеет парень. А ведь восемнадцать лет назад она праздновала свой последний спокойный Новый Год. Для бандитки, конечно же. А потом, через неделю буквально, заявился Гарп с новорождённым на руках, веля о том позаботиться. Само собой, Дадан пыталась отказаться, питая слабую надежду на благоразумие этого человека. Однако через подобное она проходила не впервой. Хотя грудничок — перебор. И как его не угробить в важнейшие три месяца жизни? Совсем хрупкий. Где ж аккуратности, осторожности и ловкости набраться, чтобы управиться? И страшно-то как!!! Ещё понимать нужно, чего он хочет. Вспоминая прожитое и пережитое, Дадан никогда не решалась говорить, что время летит быстро. Просто люди столько всего выкидывают из головы или попросту оставляют без внимания. Конечно, Портгас Д. Эйс для неё — и сын дьявола, и сам дьяволёнок, и катастрофа вообще. Но это никогда не относилось к его происхождению. Между делом, Дадан до сих пор не знает, что о своём отце он узнал, подслушав её жалобы из разговора с другими бандитами. Стресс у женщины был. А в итоге из-за него между ними возникло глубокое недопонимание. И для Эйса всё было иначе. В глубине души Кёрли понимала, но надеялась на его мозги. В отличие от Луффи они у него есть, ну, или он не захотел их прятать, что импонировало больше. Луффи ушёл, так как надо было поспеть и в деревню Ветряных мельниц. Бандиты кругом шумели. Но Дадан не обращала на них внимания. Только когда Монки Д. уходил, старая атаманша вышла из хижины за ним и села на крыльцо. От вида, скрывающегося среди деревьев, мальчишки отчего-то вспомнился мотив одной колыбельной. Сама Дадан уже смутно помнила лицо женщины, напевавшей его. Но Эйсу, пока он ещё был младенцем, нравилось слушать этот напев. Да и в то время он даже не капризничал, а просто хотел есть, спать, играть. А так это был самый спокойный малыш, хоть и не обделённый любознательностью. Он будто знал, что надо сидеть тихо или быть осторожным, раз полез или просят. А если ему и грозила какая-либо опасность, например, вывалиться из кроватки, Дадан не пугалась. Не плакал и Эйс. Её просто в одно время научили не бояться. Ведь дети чувствую всё. «Если сама испугаешься, он поймёт и ему станет страшно, заплачет. Не надо так, будь уверенней». Эйс был золотым ребёнком, пока не пришла пора активного развития. Рядом матери Драгона не было, а больше тут никто и не смыслил в этом. Таким образом, методом проб и ошибок, из-за расстройств и переживаний о всяких мелочах, Эйс стал таким, какой он есть. Но Дадан не хотела разбираться, чего дала ему больше, плохого или хорошего. На дворе ночь, холод, но главарь бандитов не мёрзла. Напевала тот мотив. И не хотела думать о будущем, которое ждёт этого ребёнка. Только бы жил. Пусть и не вернётся, и не увидит его больше. Только бы жил. Кёрли усмехнулась: стареет. И мысли уже не радостные, да не о себе, а о молодом поколении. — ДОЖИЛИ, МАТЬ ВАШУ! — закричала она так громко, что в хижине дружно затихли на минуту. Дадан с непониманием оглянулась на закрытую дверь. — О! А я к вам и иду, поговорить, поздравить, — в руках показавшейся на горизонте Макино был термос и коробка, наверное, с выпечкой. — Чего вы на холоде в распахнутой куртке сидите? — молодая женщина улыбалась широко. — С Новым Годом, Кёрли, — и присела рядом. — Чего грустите? — Да так, — Дадан только сейчас заметила, что даже не закурила. — Вспоминала, как один мелкий засранец первый раз уснул за едой. Весь Новый Год испортил, тьфу! Доживу ли так до восьмидесяти? — Макино усмехнулась в кулачок. — С Эйсом всё будет хорошо, — бодро ответила она старой женщине. Но та просто потянула руки к угощению. — Ну, что? Заходи, раз пришла.***
— Ну же, ты только что сделал шаг, — бандитка сидела на корточках и тянула руки к ребёнку. — Не бойся, отпусти руку Догра, давай, — она честно старалась не сорваться на крик. — Вчера ведь всё получилось, — попыталась улыбнуться. Показалось, что малыша Эйса эта улыбка испугала, но потом он рассмеялся. Вопрос, чего он ржёт, так и остался при ней. От чистого детского смеха, словно что-то звенит, и уже не такого раздражающего визга местами, засмеялась и она. А вслед за ней и бандиты. Но все замолкли вслед за главой, когда в её больших, потрескавшихся руках оказались маленькие ручки малыша. От Эйса требовалось сделать хотя бы пару шагов, а не все десять. Но он дошёл до неё. Дадан поджала губы, так как была готова пустить слезу. И как можно быть таким милым? Все трудности ушли на задний план, забылись.***
— Дан! Даан! — Не Дан, а Да-дан! — ДААН!!! — ДА-ДАН!!! — ДААН! ДАААН! — Да переучите кто-нибудь!!! — Кёрли все больше чувствовала себя клоуном, а не приёмной маман.***
«Хочешь жить, умей вертеться!» «Кто не работает, того оставлю без еды!» «Хватит ныть, это называется пищевая цепь: кроль ест траву, а ты ешь кролика. Не поймаешь хотя бы одного, будешь ночевать на улице». «Так, повтори-ка, как ты завалил быка?» «Это… в смысле на ужин крокодил? — Не нравится?! — Не, не, всё хорошо, молодец Эйс». Бег времени Дадан Кёрли замечала, но вот совсем упустила тот момент, когда ребёнок восьми, почти девяти лет, стал самостоятельным. И каким-то чужим. И чего-то она стала побаиваться.(4)
Балтиго. Сабо с острова Рассвета из Ист Блю — второй человек в Революционной Армии после непосредственного лидера Монки Д. Драгона. Он должен быть в курсе важных новостей, но поскольку он один, а дел — непочатый край, их (важные новости) сообщают подчинённые, которым нужно фильтровать информацию, полученную от разведки или из газет. Однако с подачи Августы революционер Сабо попросил себе последний выпуск о «Демоне-лисе» Узумаки Наруто. Статья была, но не о ней одной. Вот и получилось, что в Новый Год Сабо косвенно познакомился с объектом обожания своей маленькой подчинённой, которая сейчас выпрашивала сладости у всех подряд. Ну, знаете, праздники здесь не отмечают. Вот когда Мировое Правительство свергнут — вот тогда можно будет! А пока девочка, лишённая такой возможности, выпрашивала сладости. Революционеры, может, люди и серьёзные, но всякого рода заначки имеют. Сабо находился в своей комнате. Никто, даже Коала, не заходил. И, само собой, он не сразу добрался до выпрошенной статьи. Поскольку на столе была целая стопка бумаг и таких же газет, где нужные статьи отмечены красным. Когда он уже добрался до заветного Демона-лиса, а вместе с ней и до Огненного кулака, сильно хотел спать. Глаза слипались, но он честно прочитал от начала до конца. А потом уснул прямо за столом на этой же газете. Хотя до этого упорствовал целых полчаса. Об «Огненном кулаке» Портгасе Д. Эйсе он слышал от товарищей. Как оказалось на данный момент, тогда ещё капитан Пиковых пиратов произвёл на них впечатление. Но Сабо… благое дело революции не позволяло отвлекаться на всякого рода мелочи жизни. Но и тиранствовать он не мог, так что спокойно относился к желанию соратников расслабиться. Сейчас же, после прочтения о «дуэте», молодой революционер счёл себя дураком. А всё из-за странного чувства, будто он знает этого человека. Но Сабо точно может сказать, что не встречался с ним. По крайней мере, после потери памяти точно. Перед сном дельная мысль промелькнула: а что если они реально знакомы? В конце концов, точно не было известно, с какого острова Портгас, но море — Ист Блю! Значит, шанс всё-таки есть. Сабо уснул, отчего-то съедаемый сомнениями и страхом. Когда-то ему было интересно разузнать о себе, но потом эта потребность ушла на последний план. И как-то жилось спокойно без знания своего прошлого. И вот сейчас на горизонте замаячила зацепка. Мог ли он позволить себе отклониться от намеченной цели хоть немного? (5) Сфинкс. Тобо и Марине, больше уставшие, чем отдохнувшие, вернулись в свою комнату. Мужчина бережно держал сына на руках. Он был довольно послушным мальчиком, пока родители позволили себе присутствовать на празднике. Тобо положил Кайла в кроватку, и стал рядом. Спать вроде бы хотелось, но любоваться сыном он мог вечно. Однако Марине не чувствовала того же умиротворения. Наоборот, ей казалось, что муж обеспокоен. На празднике не было двух комдивов и три десятка их людей. Она подошла, приобняв его, и тихо спросила, не случилось ли чего. — Звонил Ракуё. Намур пропал в том про́клятом лесу, — мужчина не собирался скрывать что-либо от жены: она всегда была верным другом и мудрым советчиком. — Марко думает, что стоит отправить туда Харуту и Изо. Я не согласен, но Отец уже дал добро, — Марине нахмурилась. Эта история была хорошо ей известна. Они не стали включать свет, чтобы не разбудить малыша. А в темноте Тобо чувствовал себя спокойнее. — Но они могут отказаться, разве не так? — тихо переспросила Марине. — Могут, но не станут, — подтвердил Тобо и обнял жену в ответ. Подумаешь, встретить душу умершего человека. Но, когда это твой близкий, умерший несправедливой или страшной смертью, можно сойти с ума. Люди, что унесли с собой не только счастливые воспоминания, но и что-то пострашнее, выбивали из колеи одним своим видом. Харута был сильным, и потому сумел остаться в реальном мире и не сойти с ума. Хотя… кто бы не хотел остаться с любящей матерью? Парень всегда считал себя виновным, сколько не объясняй ему, что для родителей естественно защищать своих детей. Это не то, о чём любящие мать и отец будут жалеть. Харута понимал, Харута верил. Но от этого камень на сердце становился тяжелее. В свою очередь никто не знал, что гложет Изо. Он из Вано — и этим всё сказано. Короткую версию трагедии этой страны на «Моби Дике» слышали все, но личную трагедию Шестнадцатого… у простых матросов иногда мелькали мысли, что даже Отец не знает. Но именно он здесь был Ящиком Пандоры, если говорить о чужих секретах. Самым надёжным ящиком, тысяча чертей! И потому прошлое Изо — такая же тайна, как и… сравнение — вещь субъективная, однако. Хотя Марко, Татч и тот же Харута казались в неё посвящёнными. Казались. — А что насчёт Наруто? Ты не думаешь, что убегаешь слишком долго? — лицо Тобо исказилось не раз: удивление, смущение вперемешку с виной, нервозность, страх. Мужчина посмотрел на жену, а-ля ты же несерьёзна? Но Марине с готовностью посмотрела в ответ. — Я могу и сама с ней поговорить, но у нас нет ничего общего, — сказала она и нахмурилась, а после исправилась. — Нет, есть, но мы ведь не знали друг друга до её прибытия на Сфинкс, — она была серьёзна, Дьявол, тебя за ногу! Тобо отошёл от неё. — И что я должен сказать, по-твоему? — он не повышал голоса, не забывал о хрупком сне сына. — Привет, Наруто. Это я! Ты меня без шрама не узнала, но, если что, я Учиха Обито. Давно не виделись! — при этом мужчина активно жестикулировал. — Думаешь, ей это нужно? — Марине кивнуть не успела. — Не соглашусь, — обычно стоящий прямо мужчина опустил плечи. Молчание поприветствовало тишину. Рин, а это была она, та самая Нохара Рин, хотела поддержать дочь своего сенсея. Только Обито не видел в этом необходимости. Он сразу сказал, что ей, чтобы прижиться, нужно отпустить прошлое. Речь об этом зашла ещё с первой статьи о ней. Марине не могла оставить это без внимания. Но она не видела причины, чтобы объясниться с Наруто после, когда она «приживётся». В конце концов, мир на них не кончается. И их жизненные пути всё равно будут разными. — Самое страшное для тебя: встречи на Новый Год, — повторила она. — Да и за что ей злиться? Ты же сам говорил, что… — Может, Какаши меня и простил, а Наруто я оставил без родителей, — они редко перебивали друг друга. И иногда, поступая так, были правы. — Я в Чистом Мире от сенсея прятался, а ты хочешь, чтобы я с ней(!) объяснился. Да её чуть не утопил, когда Наруто стукнуло восемь, — признался он в сердцах. Его до сих пор грызла совесть за переходы из крайности в крайность. Марине чуть челюсть не уронила: об этом услышала впервые. Но Обито не стал на этом останавливаться. — Да, а что ты думала? На тот момент мне нужна была лишь Девятихвостая. Я утешал себя тем, что всё будет… — и получил пощёчину. После женщина опомнилась и заглянула в кроватку: Кайла продолжал спать. Она с облегчением выдохнула, приложив руку к сердцу. — Вот об этом вам и нужно поговорить, пока не поздно, — она поцеловала Тобо в покрасневшую щеку. — А сейчас идём спать, — и улыбнулась. Совсем не радостно было осознавать, что муж многое скрыл о своём прошлом в качестве Учиха Обито.