Путь пирата, да?

(1)

Сфинкс. «Моби Дик».

      На главном корабле снова закипела жизнь. Кругом было шумно: следствие спешки. Все собирались в темпе вальса, хотя и планировалось отчалить только через неделю. Но у судьбы были свои обстоятельства, и иногда даже могущественный Йонко не мог сказать кому-то нет. Несомненно, факт печальный, да и не всем в него верится. Но на данный момент так оно и есть. Каждый, ну почти каждый член команды был готов проклясть этот Новый Иерихон. «Да пропади он пропадом!» И это самое безобидное, что можно было услышать в этом «доме». «Да чтоб вас черти поебали!» Маргаритка, которой довелось это услышать, побледнела. Не терпела она подобной речи. Однако понимала, что всех не перевоспитать.       Собственно, они с сёстрами управились со сбором нужных им вещей, с остальным, тяжёлым, помогали братья. Так что они собрались дружной компанией (в десять человек) и пошли атакой на камбуз. Коки уже вовсю готовили; ближе к вечеру, часам к пяти отплывать будут. Так что ужин точно должен быть подан. Ну, а девочкам хотелось перекусить сейчас. И подруги начали есть, а у Маргари ком в горле стал. Во-первых, эти иерихонцы попортили ей и Татчу все планы. Во-вторых, поблизости не было самого командира четвёртого дивизиона. В-третьих, очередная встреча с другими Йонко и их командами, как обычно, не могла сулить что-то хорошее. Маргаритку атаковала мигрень.       «НУ ПОЧЕМУ ИМЕННО СЕЙЧАС?»       Она вполне могла проорать сию мысль на всю округу, но сдержалась. В принципе, политика её не интересовала, она знала лишь столько, сколько нужно человеку образованному и… нет, она не могла бы сказать, какому ещё. Впрочем, актуальное она держала в голове, и этого было достаточно.

***

      На палубе, недалеко от трапа, опираясь на борт корабля, курили Татч и Кони. Оба выглядели со стороны так, словно по-философски разглядывали воду. Так было всегда, когда они курили вместе. Хотя это было далеко от правды, но и шутить у них не получалось. В основном, наступало время молчания.       — Когда поженитесь и когда отмечать будем? — лениво, но не без интереса покосилась Констанция на своего дорого братца. Одной рукой она опиралась на деревянный борт, а в другой, естественно, держала сигарету. Но пока спрашивала, смахнула пепел в воду. Как бы в воду. А сколько с ним ветер играл до этого, неизвестно. Впрочем, да, философию Леон де находила интересной. Как раз из-за этого появилось ранее обговорённое убеждение. А ещё она пыталась отвлечься от одних назойливых мыслей, которые можно было описать одним именем. Но, пардон, тема запретная, ибо бесит жутко. Она волновалась о чём-то своём, или о ком… а на дела Нового Иерихона ей было почти всё равно.       — Возможно, всё будет в один день, — выдохнул главный кок. — Хотел сегодня или завтра на поклон к Отцу пойти. Но видно — не судьба, — о том, что и Маргари расстроилось, упоминать не стоило. Очевидно. Уж больно «зависима» от него была избранница. Если Татч счастлив, то она выглядит в два раза счастливее, если он грустит, то Маргаритку лучше обходить стороной, а если он — не дай небо — будет ранен, то (в лучшем случае) Маргаритка завоет как белуга. У самой руки будут дрожать, чтобы помочь. В таких ситуациях исключения не частое явление. — И вот чего, — он опустил первое слово, — Иерихону конкретный покровитель вот прям ща понадобился? — вопрос был риторический. Но Кони ответила на автомате:       — О, — и немного с издёвкой, — уж если ты, Четвёртый, не в курсе, то простая медсестра тем более, — и выбросила сигарету за борт. Вот ещё одна страшная тайна: об окружающей среде женщина не особо заботилась. А может просто не задумывалась. Татч нахмурился, и даже не попрощался с сестрой. «Может, ещё одну?» — рука потянулась за пачкой сигарет. Но он тут же передумал: решил вернуться на камбуз.

***

      А в это время на острове был один человек, который не обращал внимания на всеобщую спешку. Вот ему на политику было плевать совсем. Прозванный одной старушкой, что старше Белоуса на пару лет, милым мальчиком, Данте менял в доме оной входную дверь. Почти закончил, не торопясь. Без него не уплывут. Ну, а если и случится такое, то в этом нет никакой беды. Может, так даже лучше. Побудет в спокойном месте ради душевного равновесия. Это, кстати, тот самый Данте, который дрался с Узумаки на острове Цветочных вод. Он вроде был во втором дивизионе, но с месяц назад Марко настоял о его официальном переходе к нему, в первый. Ну, мужчина плечами пожал, причин не соглашаться с решением Феникса не было.       Под боком гундела бабушка, которую он с уважением называл «тётушкой». Родня как бы. Но мужчина слушал женщину вполуха, ловко подмечая, когда ему нужно поддакнуть ей. А все кругом спешили, некоторые жаловались, но большинство не могло дождаться встречи с другими командами остальных Императоров. Что-то неведомое подливало масло в огонь.

(2)

      Седьмой комдив пиратов Белоуса вернулся вместе со своими людьми, но не мог дать ответа, куда подевался Намур и другие его братья. Он сохранял спокойствие до того самого момента, пока они с Изо не остались переговорить с глазу на глаз. Небольшая, но уютная кухонька этого дома располагала к продуктивному разговору. И вот мужчина с тёмно-русыми дредами рухнул на ближайший стул, ухватившись за свои чёрные усы. На самом деле, Ракуё был глубоко потрясён.       — Меня обставила мать-природа — гадство! — ему нечего сказать. Крушить врагов направо и налево куда легче. Кто же будет спорить? Но раньше бы и мысли в его голову не закралось, что в жизни всё ещё есть чего бояться.       — …как будто до этого странности не встречались, — Изо братьев уважал, особенно командиров дивизионов. Не даром их.мм… по тем или иным причинам считали самыми закалёнными. Но не только в боях. И всё же стрелок-самурай позволили себе эту едва заметную для собеседника колкость.       — Да я будто бы Смерть встретил! — Ракуё хлопнул себя по груди. Серьёзно, не заметил? А по нему и не скажешь, что он устал настолько, чтобы расслабиться и только языком чесать. Но нет, старший брат был готов болтать до самой ночи.       «Значит, Смерть встретил?» Ну, можно и так сказать. Изо тихо повернул голову в противоположную от собеседника сторону, чтобы улыбнуться. Первое впечатление — оно такое. Хотя… Изо нахмурился. Ракуё говорил по делу, рассказывал, как всё было, но ничего нового Шестнадцатый не услышал. Может быть, за эти годы (для примера он взял теорию Наруто) «божество» стало сильнее, или что-то в этом роде.       Кстати, об Узумаки и Портгасе…       Вот не думал Изо, что будет нотации выслушивать на этот счёт от Ракуё, а не от Харуты. С Двенадцатым, не будет лишним упомянуть, они договорились. Юный командир обещал честно дождаться объяснений после возвращения домой, на «Моби Дик». Так вот, о наших баранах — мало Ракуё их знает, чтобы строить из себя заботливого братца. А как же все его рассуждения о том, что нужно быть самостоятельным и учиться стоять на своих двоих?       Вообще, Изо не возражал. Он видел, что Седьмому скорее нужно отойти от прогулки в лес, чем в чём-то упрекать самурая. Сам командир Шестнадцатого дивизиона решил сразу взять на себя ответственность, чем после о чём-либо жалеть, не сделав этого. Эти двое, если — по крайней мере — одному из них потворствовать, рано или поздно на что-нибудь нарвутся. А если их разделить, то ещё можно достучаться. Вывод, конечно, сделан чисто на основных чертах их характеров. Но рациональное зерно в данном вопросе присутствует. И почему он уверен (процентов на девяносто восемь), что они зайдут-таки в лес?

(3)

Могила (для общественности) Героя Пяти Наций, Узумаки Наруто.

      Приятная погода; подступает лето. Кругом живая тишина, одна природа, а людей почти нет, поблизости — точно. Только не далеко от статуи, в десяти шагах, стоял ещё один из героев последней войны — Хатаке Какаши, сенсей этого самого героя и Рокудайме Конохи. Несомненно, многоуважаемый в мире человек. Может, потому и осталось-то людей на кладбище совсем ничего. Пусть и они, остальные люди, приходили скорбеть по близким, всё же смерть их главной Спасительницы ударила и по ним. Что говорить о самых близких? Мм… если не углубляться в подробности и сопли, они просто уважили бывшего хокаге. В конце концов, не в первый раз этот шиноби приходил сюда «поговорить» со своей ученицей. И в этот раз было то же самое.       За исключением одного: он знал, что Наруто жива, если можно так сказать. Она точно была мертва, он видел — до последнего не верил сам. Но не давно Саске рассказал сенсею о своём приключении в необычное измерение. В подробностях. «Я… решил довериться интуиции, как это делала она. Думаю, о ней позаботятся». Уверенность Учиха не могла передаться его сенсею, поскольку Хатаке — хоть и не мог не поверить — хотел бы убедиться своими глазами. Саске намекал, что может прихватить и этого старого шиноби с собой. Но, не обращая внимания на разрешённые им же самим издёвки, Хатаке сие действо показалось чем-то запретным. О чём именно сейчас он и «говорил со своей ученицей». Каменная статуя, даже не работа скульптура — а красивая, сотворённая при помощи ниндзюцу Земли. Ха, даже из этого пришлось устроить целое представление. А она стояла себе и улыбалась, как и было задумано. И при определённых погодных условиях могла излучать свет. Ну, знаете, не буквально, а что-то наподобие святынь. Были и такие чудилы, которые действительно молились здесь. Какаши даже не смеялся, когда Гай пытался пошутить, что скоро здесь будет не могила, а храм. До чего люди только не дойдут в своих желаниях…       Впрочем, его похождения на фальшивую могилу тоже объяснялись какой-то непонятной верой. Или правильней будет сказать — серьёзной депрессией, очень похожей на ту, что случилась… очень давно. Какаши не хотел снова вспоминать подробности тех дней. И не хотел губить свою израненную душу ещё больше. Однако!       «Сенсей, разделите эту ношу со мной», — Саске редко о чём-то его просил, а это… даже согласия озвучивать не нужно было. Хатаке усмехнулся, ученик пришёл по адресу и наказал его за все ошибки. Кара небесная всё же подступила — и совсем незаметно.       После Учиха поделился своими планами: «Я хочу наведаться туда ещё раз, хотя бы один раз». В тот вечер они решили выпить вдвоём, Сакура — добрая душа, а Хатаке не верил до последнего — оставила им довольно много саке и закуски. Хотя женщина и была удивлена их желанию поговорить по душам. И всё же не стала пререкаться, а пошла с Сарадой в гости к Ино. Славно, что их дочери дружат, как и они.       Так вот, подвыпивший Учиха всё ещё выглядел, как подобает грозному врагу, но при этом Какаши заметил его растерянность. «Когда она была без сознания, я испугался, растерялся — и всё же обрадовался!» Ещё один прославленный герой, к которому за автографом подходить боялись, вроде и понимал, что нельзя показываться в том мире больше, но хотел. И очень сильно. А ещё, как сам признался, ему казалось, что иногда Курама, эта старая биджу, чтоб её, была рядом с ним. Словно бывший нукенин получал своеобразное разрешение прийти ещё раз. Таким образом, он нашёл серьёзную причину наведаться в чужой мир и встретиться с (теперь такой же чужой?) Узумаки. И всё ради поисков ответов на вопросы: почему и как Наруто воскресла, почему Курама с ней, а не здесь. Рокудайме тоже был заинтересован, но не на столько, чтобы срываться с места и переходить черту. Рисковать — о, нет, это к Копирующему ниндзя на десять лет моложе, как минимум.       — Чтобы он ни решил, я поддержу его, — уже не молодой шиноби смотрел на статую Героя, запрокинув голову. Шея затекла. И это как бы сигнал: пора уходить. Напоследок мужчина прикрыл глаза. Он ведь не лил слёзы попусту, но времена меняются. Люди развиваются, изменяют старым привычкам, неожиданно открываются их новые стороны. И вот по его щекам полились слёзы. Их было не так уж много, но любому постороннему хватило бы, что устыдиться за случайное свидетельство подобного момента. В темноте закрытых глаз почему-то родилась давно забытая картина.       «Теме!» — в воспоминаниях голос ученицы звучал довольно отчётливо. Вместо того чтобы ловить рыбу голыми руками — то было наказание — Наруто раззадорила Саске и Сакуру, и они начали баловаться. Почему-то он не стал их останавливать. И хотя Харуно одумалась быстро, вечные соперники вполне могли потопить друг друга, пока не получили от Сакуры по шишке. Конечно, та мигом опомнилась и стала извиняться перед Саске-куном. На что Наруто лишь фыркала. Но они были довольно милыми детьми тогда. И можно было бы расплакаться ещё больше. Но его ждала встреча с другими бывшими каге — очередные ежегодные посиделки (на этот раз) в Конохе, ничего особенного*. И всё же он не мог предстать перед ними раскисшим или дать возможность подшутить над ним из-за этого.

(4)

Окрестности про́клятого (или всё же прокля́того) леса.

      Двое любителей приключений — хотя к Наруто это относится всё же меньше — не боялись неизвестности, но Изо в гневе они не знали и не хотели бы узнать. Не то чтобы об этом ходили легенды, потому что об этом вообще даже не сплетничали, и только стрелки шестнадцатого дивизиона знали, как заканчивается терпение и великодушие их командира. Узумаки просто слушалась Изо, потому что из всей семьи (или пока ещё «семьи»?) он уже считался самым любимым старшим братом, за котором она могла бы хвостиком ходить, как Саске когда-то за Итачи. А что, милое сравнение. Если подобная мысль закрадётся в голову куноичи, та изрядно удивится тому, что помнит и такое.       Всё это время Портгас Д. Эйс осторожно и ненавязчиво держал её за запястье, а позже ухватился и за саму ладонь. Было довольно тепло, и крепко держащиеся ладони начинали потеть. Но Наруто и этого не заметила. Отчего Огненному кулаку было досадно и смешно, но на лице оставалась лишь снисходительная улыбка, как будто его (!) за ребёнком попросили посмотреть. И действительно! Наруто, как дитя, ничего не замечала, кроме леса (желаемой игрушки?), который мирно возвышался над ними.       «Если её сейчас поцеловать, она тоже не заметит?» — казалось, мысль несёт в себе вполне объяснимое возмущение. Но Эйс никуда не торопился. К тому же ему нравилось наблюдать за Наруто, которая в мгновение ока становилась серьёзной и думала, беззвучно бормоча себе под нос. Но Портгас знал, что в большинстве таких случаев она разговаривает со своей… эмм… короче, лисой! Между делом стоит упомянуть, что сам пират не видел Кураму ни разу. По сути, такой чести удостоились лишь Изо и Отец. Если бы об этом он думал чуть больше, то начал бы завидовать. Но в то же время не стал бы молча вынашивать обиду, а потребовал бы встретиться с биджу. Вести себя, как какой-то эгоист-собственник, не хотелось. Однако: чем больше он не хотел навязываться Наруто, тем сильнее разгорался его эгоизм. Мол, ты идиот, что ли?!!! Его душевные терзания особо не замечали, только интерес к названой сестре. Впрочем, верный друг — Маскед Дьюс — подмечал, что из его (на тот момент) капитана вышел бы хороший актёр. А так загубил пацан талант, мир потерял такоооое дарование! И поделом ему (миру)!       Наруто всё ещё находилась в этом режиме Са… Отшельника, так что глаза её выглядели довольно мило. И пока она тянула его за собой, а не оставляла позади или — не дай небо — отправляла (ради дела) сделать то или это, Эйс был доволен и вполне счастлив.       Неожиданно Наруто остановилась, будто споткнулась, но в итоге сама и удержала братца, чтобы они не свалились. Не став объясняться, она потянула его обратно. Сорок шагов, он не поленился посчитать. А затем проследил за взглядом куноичи, который смотрел только в одном направлении. Узумаки напряглась, Портгас тоже. И что там такое? Прислушавшись, стало ясно, что кто-то идёт — нет — тащится еле-еле. Показался тёмный силуэт. Эйс уже хотел кинуться к нему, как не подумав, отпустит от девичью ладонь или нет. Но Наруто потянула его на себя.       — Не спеши, — и всё ещё сохраняла серьёзность. От такого мурашки по спине пробежались. Но Огненный тут же дал себе мысленную оплеуху. И снова посмотрел в сторону неизвестного. Он тоже увидел их, и начал махать в сторону от себя. Как-то вяло. Когда неизвестный подошёл ещё ближе, на его лице появилась радость. Эйс подумал, что где-то видел его. Он боком глянул на Наруто. Выражение её лица говорило о том, что и она признала несчастного. Тот уже не шёл, а даже полз.       Куноичи ослабила хватку, и Портгас отпустил её руку. Мужчина только оказался за чертой леса, готовый упасть, но девушка успела его подхватить.       Высокий, загорелый, с чёрными лохматыми волосами. Мужчина в белых одеяниях. Она и с ним разделила саке во время праздника, устроенного в её честь. Узумаки сделала глубокий вдох по настоянию Курамы, пытаясь вспомнить все азы, которые Сакура пожелала вдолбить в её светлую голову. И спасибо подруге за это. Однако внешних повреждений не было.       «Как ни странно, — почему-то без энтузиазма протянула Курама, — мы, — на это было основное внимание, — ещё можем ему помочь».       — Потерпи, старший брат, и помолчи, — ладони Наруто засветились приятным золотым, а не зелёным, как у ирьенинов, светом. Удивительным образом, чувство страдания ушло с лица мужчины. Ему вмиг стало так легко, что он почти уверовал в мирную кончину. Однако рядом с ним была Наруто, Наруто — мать его — Узумаки. Значит, жить будет.       — М.М… — пробурчал он.       — Да, — быстро согласилась Наруто. Она понимала и да же представляла конкретные причины, почему люди на грани смерти были таки упёртыми, когда их надеялись или пытались спасти. — М.М — твоё имя, я помню, — улыбнулась она. Сакура знала, что Узумаки улыбалась больше всех. А ещё она знала, что ни один медик с ней в этом не сравниться. Однако Наруто не понимала до последнего, как можно улыбаться человеку, чьё состояние пробивает на слёзы, до последнего. Но так было в теории, а когда дело дошло до практики, то Герой и не заметила, как возвращалась к своему обычному поведению. Сакура тогда за её спиной молча глаза закатила — можно было обойтись и без лишних лекций.       — Легче стало? — прошло минут двадцать — Эйс считал — и приятное свечение на ладонях исчезло. М.М хотел опереться на руку, чтобы приподняться, и Наруто ему помогла. Но тут же попросила Портгаса занять её место. Причину девушка не объяснила, но, видимо, ей нужно было поговорить с биджу в сторонке. Однако уже не умирающий пират протянул ей другую руку: окровавленное письмо.       — Мне определённо лучше. И хотя мне не стоит делать этого сейчас, но я прошу тебя — прочти! А потом сожги и никому не говори, — сейчас? Переспрашивать девушка не стала, отошла в сторону. Портгас её наставлений не послушал да пристал к больному. Естественно, ему было интересно знать, во что там она посвящается. Но опытный морской волк держал язык за зубами. — Нос не дорос знать такие вещи, — кажется, это был последний аргумент во «взрослом» споре. После ветерок донёс запах горящей бумаги. Наруто обернулась и уставилась на М.М, хлопая пушистыми ресницами. Конечно, прочитанному она не верила. Ведь там говорилось об одном ублюдке, который таким не казался. То есть… а, голова готова была взорваться прямо сейчас. Курама молча виляла хвостами: становилось интересней, но лишние комментарии сейчас повредят психическому здоровью джинчуурики.       — Можно я на время об этом забуду? — мужчина кивнул. Эйс то ли зарычал, то ли захрипел, то бишь крайне недоволен. — Брось каку! — может быть, это действительно относилось к тому, что Огненный кулак может дать больному стукнуться головой о землю, что он и сделал. Но будем считать, что Узумаки просила взять себя в руки. Потому как выражение её лица говорило о случившемся отмщении и некого рода одобрения.       — За что? — М.М, однако, ещё не успел пожалеть о том, что доверил сей секрет. Мужчина пока боялся помереть. В конце концов, они были в мире, который явно напоминал историю Оды-сенсея, но всё же отличался от неё, а не в мире знакомой ему Узумаки Наруто или Масаши Кишимото, или МасасиКисимото. А какая уже, блять, разница, м?!       — За всё хорошее, — вместо сестры ответил брат. И этому мужчине показалось, что он непременно должен объясниться с этим молодым человеком. Потому что последнему явно привиделся соперник в этом несчастном — уже неумирающем — человеке.       После М.М рассказал-таки, как командир Намур повёл их глубже в лес. Некоторые потерялись до того, как дошли до озера. Возможно, они сейчас были с душами близких. И были целы, в отличие от тех, кто дошёл до озера. Там они обнаружили гору трупов и чистых скелетов. Некоторых из них убили. Но М.М. почти не дружил с языком, а потому не мог объяснить то, с чем они встретились. Под конец рассказа и Эйс, и Наруто думали о чём-то своём.       — Я пойду в лес, а ты помоги М.М добраться до деревни и поторопи Изо с Харутой, — она похлопала рядом сидящего парня по плечу. Сам М.М благополучно уснул на земле, ибо лепота и вообще не брезгует. Но не успела Наруто встать, как её схватили за руку, причём грозясь оставить синяк.       — Одну не пущу, — она уже видела Эйса таким, серьёзным, притом ещё чуточку раздражённым и злым. Ага, он тогда с ней говорить не хотел. Разве что пинка дать мог, но не стал. А в этот момент наоборот крепко держал за руку.       — Ахо, больно! — за всё время общения Портгас уже уяснил, что-то обращение переводится как «придурок». Хватка ослабла, но руку всё ещё не отпускали. Наруто села обратно. — И что, будем сидеть вот так, пока остальные не придут? — куноичи уже приготовилась подловить Эйса и отправить того в деревню. Но Д. заставил замолчать, опустив голову на её плечо. Казалось, парень ничего не собирается говорить. И куноичи уже раскрыла рот, чтобы продолжить, как Эйс предложил два варианта.       — Либо мы идём туда вместе, — и даже предугадал её возражения, — он без нас не помрёт, — Наруто закрыла рот и поджала губы. «Он всегда был таким командиром?» Курама хохотала над тем, что понятно только ей. — Либо возвращаемся все вместе, — и хотя говорил он грозно, нельзя было не заметить его волнения. Приятно, знаете ли. Даже на сердце как-то потеплело. Наруто улыбнулась, жаль, он увидеть этого не смог.       — Мы, правда, можем оставить его вот так? — думаю, не нужно объяснять, что времени у них. Эйс тоже улыбнулся, или усмехнулся… кажется, он с самого начала знал, какой вариант она выберет. А потому несчастному М.М придётся проснуться в одиночестве, прежде чем к лесу подойдут братья из двенадцатого и шестнадцатого дивизиона.

(5)

      По Конохе разнеслась печальная весть: госпожа клана Абураме умерла в ро́дах. Абураме и Хьюга в тот же день объявили траур. Кроме молодого главы, неустанно проливала слёзы химе клана Хьюга, Ханаби. Её сестра Хината бережно и с любовью вынашивала наследника Абураме и их с Шино сына, но всем было ясно, что в мире это дитя её не удержит. Потеряв дорого брата, а затем и человека, который — чего греха таить? — был светом в её жизни, она потеряла к жизни всякий интерес. Пыталась воспрянуть духом ради друзей, ради (на тот момент ещё «не») мужа и сестры, и даже отца (?). Однако всегда наступал крах. В один момент она вспоминала, что рядом их нет. И ничего от них у неё не осталось. Однако в последний месяц жизни Хината-сама не позволяла себе грустить на людях. Женщина веселилась, шутила, дети друзей с большей охотой, чем обычно, навещали её. И в храме её видели уже не поникшей, а чего-то радостно ожидающей. Во время молитв её лицо было ещё светлей, чем у любой богини милосердия и мира. Как будто она стала наравне со святейшим Буддой. И всё же Абураме Хината, принцесса клана Хьюга, умерла.       В ближайших окружениях слух ходил, что перед смертью она всё-таки взяла сына на руки и попросила прощения за свой уход к ним.       Учиха Саске услышал об этом, как ни странно, от Седьмого. Шикамару тоже нос повесил, и всё же держался лучше всех. И хотя Учиха тоже был поражён вот таким концом иногда раздражающей, но всё же милой Хинаты, во внешнем равнодушии он не уступал никому.       — К ним? — Саске чуть не подавился своим вопрос. Но Шикамару не заметил, или сделал вид, только кивнул. — Ясно, — и тихо усмехнулся, словно хотел попросить прощения за то, в чём не виноват. — Когда вернусь в следующий раз, сказать не могу, — мужчина поспешил на выход.       — Береги себя, — напоследок бросил хокаге, неизменно разбираясь с различного рода бумагами. И в этом не было ничего удивительного. Он старался уберечь всех своих друзей, которых знал с детства и академии, особенно после неожиданной смерти Наруто. Да, Шикамару Нара умел держать лицо.

(6)

      В лесу был слишком чистый воздух. У Наруто закружилась голова, но на ногах она стояла крепко. А Эйс был здоровее всех на свете. Его такими изменениями не пробьёшь. Даже завидно. Когда они ушли довольно далеко от края, заметили лёгкий туман. У них появилось предположение, что он вызывает галлюцинации. Но если бы туман был здесь и раньше, М.М точно бы сказал. Может, объяснять он не умел, но любую мелочь подмечал. Полчаса прошло, а дурно всё не становилось. Так что можно обморока и галлюцинаций не бояться.       И всё было бы хорошо, если бы они неожиданно не заметили, что разошлись. Эйс на свой страх и риск попробовал докричаться до Наруто, но никто не отзывался. У неё было точно так же. И оба не знали, что делать дальше и куда идти. Голова Наруто всё ещё кружилась, потому что чистый воздух она вдыхала глубоко. А в свою очередь Эйс не замечал, что голубой кристалл почему-то начал светиться. Хотя в лесу было не так уж и темно, чтобы заметить это.

***

      Наруто — почему бы не признаться? — немного струсила, когда поняла, что совсем одна. Нет, Курама рядом, и это определённо успокаивает. Но и сама биджу месту не доверяла. А если Кьюби что-то не нравится, то не нервничать сложно. Однако у Наруто обнаружился повод для радости: она дошла до одной из огромных секвой, которые выделила ещё в деревни. Значит, примерно определить своё местоположение она могла. Уже что-то. На радостях она выдохнула.       — Наруто? — но тут же это прекрасное чувство пропало. На смену пришёл почему-то приятный страх и логичное удивление. Девушка посмотрела прямо пред собой. В радиусе пяти метров от секвойи росла одна трава. А дальше всё тот же лес. И из гущи деревьев показались два силуэта. И только один был ей знаком.       — Ка-сан? — зазвучал родной язык. Женщина вышла на траву, в слабых отблесках солнечного света загорелся алый цвет её волос. — Мамочка! — Наруто кинулась к женщине, желая ту объять. Но в последний момент остановилась. Женщина была как сонное видение, и сквозь неё можно было увидеть ту часть леса, которую она должна была скрывать. Почти прозрачная. Видение или сон? Наруто боялась пробовать прикоснуться. И Кушина сейчас казалась её причудливым отражением. Она точно также хотела обнять своё дитя. Вообще, в один момент, из Чистого Мира, где они с Минато далеко ушли от своих — если можно так сказать — она неожиданно переместилась сюда. И если она вначале была со своим мужем, то после обнаружила рядом незнакомого мужчину, своей лохматостью напоминающий дикобраза из энциклопедий. Впрочем, мужчина тоже ждал увидеть не её. И всё же общий язык они нашли. И он объяснил, что это за лес, поскольку при жизни здесь бывал.       Довольно мило и в то же время было стыдно, ну, неловко, наблюдать за воссоединением матери и дочери. Ведь на его месте должен был быть глава этой семьи. Мужчина уже успел наслушаться, что на Минато можно положиться. И как он оказался с Кушиной, так и её муж, скорее всего, оказался с его любимой. И, в принципе, призракам ничего не грозит, он всё же мог доверить её мужу Узумаки.       — Наруто, — Кушина заплакала, попытавшись обнять дочь. И, конечно же, должна была пройти сквозь неё. Но замерла. От иллюзии объятий было куда больней, чем от их прощания в прошлом. — Ты подросла, стала ещё красивее. Ты у меня такая умница, — однако, это была не первая их встреча при жизни. Наруто умерла. И воскресла. А до этого её душа пребывала в Чистом Мире. Но Кушина не будет говорить об этом. Ни к чему. — У тебя всё хорошо? — по мнению мужчины, Кушина много не договаривала. Но мать и дочь понимали друг друга с полуслова.       — Я привыкла, мне здесь нравится. Наверное, можно сказать, что я счастлива, — девушка покраснела. Действительно, красавица. Но помимо радости, чувствовалось, что она чего-то стыдиться. Но пока не могла в этом признаться. — Мам, а где папа? — он всегда считал, что женщины наиболее прекрасны, когда перестают плакать от счастья: их глаза блестят настолько прекрасно, что уж точно не пирату выражать своё восхищение.       — А, — Кушина наконец-то вспомнила о нём, — похоже, мы с ним разделились, как и мой новый друг со своей любимой, — а Хабанеро даром времени не теряла; подвела дочь к незнакомцу. Тот протянул руку, Наруто свою. Недолго ей пришлось привыкать к тому, что мужчины в приветствии целуют тыльную сторону ладони. Казалось, будто из-за усов было щекотно. Мужчина, выпрямившись, представился:       — Меня зовут Гол Д. Роджер, приятно познакомиться, Наруто-чан, — ей казалось, что такую улыбку она где-то видела. Да и причёска знакомая. И силушка (теоритически) и стать. Но всё это было так отдалённо, так не важно, что нужная мысль тут же ускользнула.       Потом куноичи рассказала, что да как, и почему. И Кушина решила, что они будут держаться вместе. И для начала найдут Минато и Руж. Наруто поняла, что это любимая Роджера. И мысль её осенила! Ведь они вошли сюда с Эйсом. Как её родители разделились, так и его. Значит, мужчина, что стоит рядом с ними, его отец.       — Ано?.. — она не могла решиться, так как мужчина неожиданно потупил взор.       — Говоришь, твоего друга зовут Портгас Д. Эйс? — зато он куда решительнее, чем она. Куноичи кивнула.       А собственно, чему он удивляется, если знает, что это за лес. Да и вообще, мёртвым никто не запрещает наблюдать за миром живых. И конкретно этот факт выбивал землю из под ног. Поскольку Гол Д. Роджер знал, что сын его ненавидит, чтобы Руж ни говорила. В итоге Король пиратов рассмеялся, хотя ничего весёлого в этом не было. Он разрывался на части между желанием и страхом показаться Эйсу на глаза. А ещё он не мог оставить Кушину и Наруто без сопровождения.

***

      Единственная фотография Портгас Д. Руж хранилась у Монки Д. Гарпа. Эйс не успел забрать её до выхода в море, а раньше старик и сам не отдавал. Но он хорошо запомнил, как она выглядела. Руж была красивой женщиной. И веснушки ему достались от неё. Как и цвет глаз. Он напоминал себе об этом каждый раз, когда видел своё отражение. В сравнении с отцом, его мать была подобна ангелу.       — Всё же на вашего сына мы наткнулись раньше, — мужчина, который стоял рядом с матерью, улыбнулся. Но буквально секунду назад он с удивлением смотрел на кристалл на шее Эйса. Ему это не особо понравилось. Но он прикрыл глаза, как бы принимая этот факт, а затем улыбнулся Руж. Женщина улыбнулась в ответ, но как-то нервно. Ухватившись за него, потому что он ближе, она всё же посмотрела на сына. Руж не знала, что ей сейчас следовало сделать. И Минато прекрасно её понимал. Хотя и знал, для чего оставлял частичку чакры в печати Девятихвостой.       — Ма-ма? — его удивление отличалось от того, что испытывала Наруто. Ведь для неё было не впервой встречаться с умершими родителями. Его неверие было куда сильней, он боялся, как когда-то в детстве. А в то время его пугало всё, но это большой-большой секрет. И Руж об этом знала, но не думала. Она отпустила своего собеседника. Сделала шаг навстречу сыну.       — Эйс, — несмело, словно боится спугнуть. Минато опустил взгляд. Парень стоял, замерев. Да, наверное, для него это один большой сон. Но краем глаза Йондайме заметил, как Д. себя ущипнул. Больно. Руж рассмеялась и кинулась к нему. И хотя знала, что по-настоящему не сможет к нему прикоснуться, провела ладонью по щеке. Она смотрела в ясные глаза сына, он смотрел в заплаканные глаза матери. Значит, и мёртвые могут плакать. Ей было так больно. Казалось, она давно отпустила мир живых. Но готова была душу отдать, чтобы обнять живого сына и почувствовать человеческое тепло.       И тут Огненный кулак расплакался, как когда-то давно. Кажется, в последний раз он ревел так восемь лет назад, если не ещё позже. Минато стало неловко. Интересно, Наруто тоже так плакала при встрече с Кушиной? Дорогая жена ведь ему не рассказывала всех подробностей; ох, уж эти женские секреты. А вот он никогда не забудет, что первым делом любимая дочь ударила его прямо в сплетение. При вспоминании больно, как будто недавно получил. Трагизм, естественно, преувеличен, но такое не забудешь. Просто потому что общих воспоминаний у них не так много. Хотя у Кушины их куда меньше.       Вообще, было бы неплохо, пойди они на поиски Наруто, Кушины и Роджера. Но мать с сыном, казалось, могут говорить вечно. Вон как устроились под старым кедром. Минато не стал их торопить, чувствовал момент. И очень сильно хотел увидеть Кушину и Наруто, желательно вместе. И уж тогда не о чем будем сожалеть. А ещё он не понимал, почему такая ценная вещь оказалась у этого пирата. Он хоть стоял поодаль, но никто не отбирал его отменного слуха. Значит, в пираты подалась? Ну, её выбор. А кристалл можно было и при себе оставить. Намиказе Минато с неверием поймал себя на мысли, что ревнует свою дочь.       Приехали.       Однако, страшная опасность нависла над головой не этого почтенного родителя.