Мне приснилось, что я обратился в пепел

Питер ненавидел его всеми клетками своего тела — его бросало в мандраж каждую ночь, он не выходил из дома, любое действие отнимало у него неимоверные усилия, и единственное, что могло бы тогда ему помочь — это чужая поддержка. Это Старк, не появляющийся в собственном гребанном доме ночами, днями, неделями.       Это Старк, которому он оставлял на почте сообщения каждую чертову ночь. «Мистер Старк, если вы… слушаете это, — лежа в постели и вдумчиво уставившись в потолок, Питер записывал сообщение на автоответчик. — Возвращайтесь немедленно. Я не знаю, где вы, даже не знаю, живы ли вы вообще. И если вы это услышите — просто дайте мне знать… Просто мне это нужно.»       Ответа не было. Так происходило каждый раз, когда он пытался дозвониться на личный номер своего наставника, его голос говорил: «Занят, оставьте сообщение», а Питер был готов звонить и звонить, слушать эту идиотскую фразу снова и снова, а потом устраивать этот чертов монолог. «Где вы?» «Вам нужно вернуться.»       Это действительно было нужно, просто необходимо для него. Существование без Старка казалось ему чем-то ужасающим, критичным. Приближалось его семнадцатилетие, и Питер точно был уверен в том, что Старк появится в этот день. При всей своей хреновой натуре, эгоизме, он бы не позволил себе пропустить день рождения своего преемника.       А после в тот день Питер сидел на крыше Башни, у него текло из носа, из глаз, он был совершенно разбитый и расклеенный, потому что впервые в его голове уложилась мысль — Старк мертв.       Он был еще совсем мальчишкой, но уже тогда ненавидел его. За то, что тот просто исчез без следа. Питер ненавидел его настолько, что отказался от владения Башней и "Старк-Индастриз" — он хотел добиться всего сам, быть непохожим на человека, который оставил его.       Он всегда думал о том, что же он скажет Старку, когда увидит его. Но встретив его через двадцать лет, единственное, что он мог выдать: уходи.       Потому что так было легче, проще. Потому что все изменилось, теперь все совершенно иначе, и виноват в этом только Тони, мать его, Старк. — Ты знал, — потрясенно выдает Паркер, глядя в лицо доктора Стрэнджа. Чертов старик знал все и обо всех, будто ходячая библиотека, и за все это время он не обронил ни слова.       Питер позвонил Мишель, смутно сказал, что задержится сегодня, а после того, как вышел из офиса, призвал чертового мага — тот всегда являлся на зов, когда это было нужно. И он появился в чертовом переулке жилого квартала, и даже совершенно не изменился в лице, когда Паркер предъявил ему обвинение. — Ты знал обо всем, — пораженно продолжил он, неверяще качая головой. Образ невозмутимого волшебника, которому всегда можно было довериться, расслаивался на глазах. — Ты знал все это время и не сказал мне ничего…       В подтверждение его слов Стрэндж продолжил спокойно молчать. С каждой секундой Питер предавался все большей истерии. — Все это время, Стрэндж! — повышает голос он, не в силах устоять на месте, мечется из стороны в сторону. — Ты знал, что он жив, что он появится! Его смерть разбила меня, идиот… — Я не знаю ничего наверняка, — сухо ответил маг. — Я знаю возможные варианты событий, и каждый из них имеет тысячи вариантов продолжения. Я не знал, что… — Что он придет ко мне в офис? Что скажет мне: «Привет, как поживаешь?» — на грани нервного срыва смеется Паркер. Судорожно распускает на себе галстук, чувствуя потребность в глотке воздуха. Это удушливое состояние продолжается у него уже несколько часов, с того момента, как Старк покинул его офис. – Почему ты ничего не сказал? — Как я мог сказать тебе об этом, зная лишь о проценте вероятности? — Стрэндж скептически следит за тем, как трясет известного американского героя в порыве чертовых эмоций. — Прошло двадцать лет. Я думал, что за это время ты забудешь эти переживания. — Как я мог о них забыть, Стрэндж? — поднимает огромные потемневшие глаза Питер. — Во что бы превратилась твоя жизнь, если бы двадцать лет назад ты знал, что это произойдет? В череду ожиданий.       Питер ошеломленно смотрит на свои начищенные ботинки, отбитые носками о стену в эмоциональном порыве. Он женат, он богат, успешен, и… — Череда ожиданий была бы лучше, чем это. — Ты не знаешь этого, Питер. Это знаю я — и это не так. — Если ты так много знал, то ТЫ МОГ СКАЗАТЬ МНЕ! — рычит Питер, и Стрэндж, осознав, что тот находится на грани терпения, протягивает ему сигарету. — Закури, Паркер.       И тот нервно чиркает зажигалкой несколько раз, зажав сигарету в зубах, и даже крепкий табачный дым не дает ему расслабиться. Успокаивает лишь разыгравшиеся нервы. Питер чувствует сильную головную боль.       Его взгляд направлен куда-то в прострацию. Скулы расслабляются, руки он привычно убирает в карманы брюк. Сейчас он впервые начал задаваться другими вопросами, более насущными. Маг, облаченный в свой неизменный красный плащ с высоким воротником, знает и об этом. — Ты хочешь знать, что произошло двадцать лет назад. — Да? Какая догадливость, доктор! — вновь саркастически восклицает Паркер, затем, затянувшись горьким дымом, серьезно промолвил: — Всемирный геноцид. — Ты понимаешь, что произошло во время него? — так же серьезно обратился к нему Стрэндж. Питер, нервно закуривающий, упирается спиной на бетонную стену. — Произошел мой провал в памяти, — вновь мрачно кивнул он. — Никто этого не знает. Кроме тебя, да? — Это явление божественного происхождения. — Опять Локи? — морщится Паркер. — Танос. Это бог-завоеватель, он преследовал цель истребить человеческую расу, задействовал некоторые магические артефакты, — Стрэндж говорит размеренно, внимательно следя за выражением лица Паркера, но никаких признаков того, что тот вспомнил или узнал, о чем ведется речь, он не замечает. — В борьбе с ним мы проиграли. Треть человечества погибла. Включая многих членов Мстителей и включая тебя. Питер изменяется в лице, безотрывно глядя на Стрэнджа. — Включая меня. Все погибли, Питер.       Паркер притушивает сигарету о бетон, его мужественное лицо пораженно вытягивается в неких судорожных раздумьях. Он был мертв? Провал в памяти был вызван тем, что он погиб? Что погибли все? Как это может быть возможным? — Старк и остальные выжившие продолжили бороться. Когда были уничтожены артефакты… — продолжил рассказывать Стивен, но неожиданно Питер перебил его. — Как они погибли? Как погибли мы все? Стрэндж поджимает губы. — Я не думаю, что ты хочешь это знать. Паркер холодеет и приглушенно цедит: — Говори. Это что-то сокровенное для них обоих, что-то недостижимое, то, до чего он не мог добраться все эти годы. — Старк держал тебя, когда ты умер. Я был с вами, когда это произошло.       Питера передергивает, а лицо наливается бледностью — Старк держал его, когда он погибал? Он умирал на руках своего наставника? Это было действительно так? Он судорожно потирает ладонью лоб. Он не знал об этом, даже не догадывался, что когда-то действительно… Познал смерть? — Когда уничтожили артефакты, — продолжил маг, — погибшие вернулись. Вернулись все, но вместе со следами существования Камней Бесконечности воспоминания всего населения были очищены от войны с богами.  — Все просто забыли об этом? — неверяще хмурится Паркер. — Все.       Питер задумчиво обматывает галстук вокруг собственного запястья. Слишком много информации: собственная смерть, геноцид божественного происхождения, массовое вымирание. Его охватывает легкий мандраж. — Кроме тебя. — Я вижу очень много вещей, которые неподвластны людям. Если Тони Старк сумел выжить после схватки с Таносом и прошел через временной портал, значит, он тоже сохранил эти воспоминания, — откашлявшись, доктор тише добавляет. — Почему тебе не спросить его об этом самому?       Питер тихо усмехается себе под нос. Он действительно может это сделать, но ведь совсем недавно он сказал Старку уходить. И это было правильным решением, верным. Ведь Старк принес ему слишком много боли. Верно?       Но он все же вернулся. Спустя двадцать лет он предстал перед ним живым, в своем первозданном обличии, с этой хитрой улыбкой и горящими темными глазами. Питер отдал бы очень много, чтобы провести с ним свою юность, чтобы брать с него всюду пример, относиться как к родному отцу.       Или совсем наоборот. Питер снова усмехается этой мысли — будучи тем незрелым мальчишкой, оставшимся совершенно одним, в его сообщениях на автоответчике Старка так часто мелькали эти нежные порывы подростковых чувств, которые некуда было девать и некому предъявить. Он был очень сильно привязан к Старку. И тем больнее было с ним расставаться. — Где он сейчас может быть, Стрэндж? — обретает былую решительность Питер. — Вероятно, ищет остальных своих близких. В Старк-индастриз, — погладив бороду, поседевший волшебник обретает немой укор во взгляде, — поторопись, Паркер. Пусть Тони Старк узнает от тебя, что его бывшая невеста погибла.       Пеппер Поттс умерла спустя три года после его исчезновения. Осознав это, Питер тут же молча скооперировался и направился к своей машине. Это действительно важно, и пусть разговор не состоялся изначально, это его долг — сказать все лично, сказать все прямо в лицо.       Тони бы так и поступил. Он бы не стал мучить Питера, никогда. Если он пропал на двадцать лет, значит, у него не было выбора, так?       Эта мысль опасливо щекочет нервы. Как и та, что все-таки Питер не помнил в упор, как это произошло — как он умер на руках у Старка? Как это было?       Ведь он был еще ребенком. И Старк до сих пор смотрит на него, на взрослого мужчину за рулем собственного автомобиля, как на ребенка.       Питер обнаруживает его стоящего возле магистрали — у модернизированного здания бывшей Башни Мстителей, переделанной в огромную техническую штаб-квартиру ФБР. Он так и стоит возле дороги, в своем неизменном образе эгоистичного миллиардера, однотонном пиджаке, надетом на футболку, словно хозяин положения, а не потерявшийся странник во времени.       Но Старк оказался именно таковым. И увидев сидящего за рулем остановившегося аутлендера Паркера, он заметно изменился в лице. Питер чувствовал его реакцию всей своей кожей — чужое волнение, чужой пульс, эти незаметно поджимающиеся губы… Старк был в его представлениях куда более эгоистичен, чем был на деле. — В машину, — громко подзывает его Паркер, опустив стекло окна. На лице мужчины появляется прозрачная ухмылка, но он делает это молча и безропотно. Видеть Старка слишком тяжело. Заставлять его уходить — еще тяжелее. Возвращать его после этого — просто невыносимо. — Как мне тебя называть, паучок? Мистер Паркер? — этот низкий обволакивающий голос, Паркер готов поклясться, что Старк смотрит на него, как на мальчишку. И теперь в глазах Питера нет горящего бешенства, теперь он смотрит на своего бывшего пропавшего наставника с неумолимой тоской в глазах. — Это лишнее, — отвечает он. Мистер Паркер — это не для Старка. Это для сотрудников, для клиентов, для незнакомцев, но не для Старка. Теперь их разница в возрасте около пятнадцати лет, и…. Что-то изменилось? — Мне нужно кое-что сказать, — отжав кнопку зажигания и вырубив двигатель, серьезно начинает Питер. — Мне тоже, — спокойно кивает Старк. — Очень много вещей. — Мне нужно сделать это первым, — вновь прервал его Питер и, уставившись в эти знакомые, по-мужски выразительные глаза Старка, глухо произнес. — Пеппер скончалась. Рак сердца. Это было тяжело, но Паркер уже достаточно зрелый человек, чтобы решать подобные вещи. — Спустя три года после того, как ты пропал. Она помогала мне финансово, поддерживала, но ей не хватало тебя, — тише продолжает Питер. Он думал, что Старк отреагирует на это, на смерть женщины, которую он действительно любил, но на его лице лишь образовалась едва заметная улыбка. И нереальная боль в глазах. — Я знаю, Питер. Паркер недоуменно поднял брови, и тогда Старк пояснил. — Я успел связаться со Стивом, он мне сказал, — зачем-то кивает, и, не отводя взгляда с этого мрачного выражения лица Паркера, Тони усмехается вновь. — Какой ты чертовски взрослый. Как же ты изменился…       И он говорит это искренне, ведь это действительно так — Питер умирал на его руках еще мальчишкой, а сейчас Тони сидит в его машине и смотрит в эти хмурые глаза, слышит этот решительный голос, его паук явно не привык к мягкотелости.       Питер чувствует слишком много из-за сказанных им слов. Чувствует, как в груди разливается тепло. Чувствует, как неожиданно для самого себя хочется сказать все, что осталось похороненным вместе с тем пятнадцатилетним мальчишкой. — Мне жаль, — тихо выдал он. — Насчет Пеппер.       Он не уверен, жаль ли ему. Такие вещи всегда тяжело переживать. Старк, чертов ублюдок, смотрящий на него, как любящий отец, вызывает слишком много эмоций. Кажется, когда-то они сидели вместе в одной машине. Кажется, у Питера в руке была камера, он так хотел получить работу у Мстителей, он смотрел на Старка, как влюбленный щенок, а сейчас… — Мне тоже жаль, Питер, — неожиданно произносит Старк, и что намного важнее, Питер видит это сожаление, прямо у него в глазах. — Мне жаль, что я оставил тебя.       Эти слова прямо в голове, прямо в сердце, будь Питер намного эмоциональнее, он бы сказал Старку заткнуться прямо сейчас. — Поверь мне, малыш. Я бы отдал все, чтобы побывать на твоем выпуске из школы. На твоем совершеннолетии, на твоей свадьбе, — Старк тихо кивает на кольцо на руке Паркера. — У тебя, должно быть, уже появились дети, а я все еще считаю ребенком тебя. Это не должно было произойти, ты знаешь. С кем угодно, но не с нами. «С кем угодно, но не с нами» — Питер тоже так думал. — Почему ты ушел? — опустив взгляд, задает вопрос этот статный мужчина в галстуке. Старк смотрит на его лицо, боясь поймать себя на любовании. — Я не мог поступить иначе. Он знал ответ на этот вопрос. Питер все еще не может поднять на него глаза. — Я не помню ничего из того, что… — Я знаю, — мягко прервал его Старк. Он знает все и обо всех, почему-то его тон такой ласковый, как будто он боится задеть его, директора чертового издательства. — Тебе не нужно. Питер вертит кольцо на своем пальце. — У меня нет детей. — Я бы не смог воспринять факт того, что у тебя уже есть дети, пацан, — с тихой улыбкой качает головой Старк. «Пацан», «малыш», «паучок» — все это кажется таким знакомым, даже родным, что Питер наконец-то вновь поднимает взгляд на его лицо. — Ты совершенно не похож на себя. Выглядишь иначе. Я думал, что когда ты будешь выглядеть так, меня уже не будет в живых. Знаешь, везде свои плюсы. — Тут нет плюсов, — сухо отрезал Питер, когда Старк вновь начал переводить все в чертову шутку. — Это не было похоже на плюсы. Я возненавидел тебя за то, что ты оставил меня. За то, что пустил в свой дом, относился, как к родному ребенку, а затем просто исчез.       Старк некоторое время молчит. Его лицо обретает задумчивое выражение. — Я тоже ненавижу себя за это, — улыбнувшись, ответил он. — Знаешь, на что был похож переход через портал? На длинный сон, бесконечный безотрывный кошмар с обрывками странных видений. — Что ты там видел? — тихо произнес Паркер, не отводя взгляда от наставника. — Тебя.       Сердце пропустило пару ударов, как будто споткнулось обо что-то. Паркер молча перевел взгляд с глаза на глаз Старка, не зная, что тот имеет в виду. — Как ты говоришь, что ты не хочешь умирать. Как ты извиняешься за это. Колесо Сансары, и я заключен в нем, — Старк ухмыляется. — Я думал, что в этом мире тебя может не быть. Ты мог умереть намного раньше, погибнуть при случайных обстоятельствах, этот переход бы… Не сыграл никакой роли. Старк шел именно к нему — это неоспоримый, безоговорочный факт. Питер сглатывает. — Я жил в мире, в котором нет тебя, двадцать гребанных лет, — выдает он сквозь зубы. На лице Старка не вздрагивает ни мускула. — Ты знаешь, что я мог жить так дальше. Но ты появился. Только сейчас. — И как ощущения, паучок? Питер оскорбленно распахивает глаза. — Я ненавижу тебя до сих пор, Старк, — отвечает срывающимся шепотом. Тони смотрит на него чертовски завороженно. — Ты полез за мной в космическое пространство и дрался с инопланетными созданиями, — усмехнулся Тони, глядя на своего повзрослевшего мальчишку. — Я никогда не поверю в то, что ты ненавидишь меня.       Паркер хочет обозлиться, хочет сказать ему, что тот может выметаться из машины, чтобы убедиться в этом, но лицо Старка так чертовски близко, что Питер может только придвинуться к нему ближе, обвести глазами все это щетинистое лицо и на грани осознания тихо произнести: — Тони, это и правда ты? Наступивший этап принятия закончился на том, что Питер почувствовал, как у него предательски колет в глазах. — Это всегда был я.