Мне приснилось, что я обратился в пепел

      Тони смотрел на женщин, танцующих вместе возле барной стойки, у него на лбу собирались морщины. Они были похожи на эльфиек, с выразительными скулами и заостренными ушами, на них завороженно пялилась пьяная половина бара, бросая им то деньги, то похабные комплименты. А они обе узнавали в Тони того-самого мужчину, индивидуума, который смог пережить ВГ, которого показывали по штатным новостям, который официально был объявлен умершим, и игриво улыбались ему.       У Старка пересохло в горле: он никогда не видел подобной внешности, он начал сомневаться, что эти женщины — люди, а не какая-то инопланетная раса, паразитирующая на земле, и когда его наблюдение за ними неприлично затянулось, чьи-то пальцы развернули его лицо за подбородок в сторону.       И Тони узрел невозмутимое, абсолютно спокойное лицо Паркера, смотрящее прямо на него. — Не нужно так пялиться, Тони, они подумают, что ты хочешь провести с ними время. — Кто это, мать твою… — шипит Старк, не чувствуя себя пойманным с поличным. — Это новые достижения косметологии. Сейчас сходство с эльфами — это отдельное молодежное движение, многие считают это сексуально привлекательным… — Это отвратительно, — мгновенно пресекает это мнение Тони, вновь мрачно окинув танцующих эльфиек. Питер молча следит за его взглядом и задумчиво пожимает плечами. — Что для тебя сексуально привлекательно? — внезапно спрашивает он Старка. Тони остается спокойным, хотя вопрос явно был адресован ему не просто так. В баре шумно, отчасти душно, Питер постоянно смотрит только на него, а Тони внезапно задается вопросом, что они вообще забыли в этом чертовом месте.       Несколько минут назад радар Барнса засек местонахождение Капитана именно здесь. Они отправились сюда в надежде найти затерянного идиота. Идиотом его откровенно называл Старк, Питер говорил, что у него просто проблемы со здоровьем, а Барнс молча косился в их сторону, и обоих передергивало от этого жеста внимания.       Кажется, это тот же Барнс — то же лицо, тот же голос и цвет глаз, та же уверенность в том, что Стив Роджерс — его лучший друг, едва затронутые техническим прогрессом воспоминания о совместной службе, этот Джеймс Барнс походит на продукт быстрого приготовления, созданный из простого образца ДНК взрослый организм возраста около двадцати пяти лет.       Этот Барнс больше походит на мальчишку, выглядит младше Питера и смотрит на Старка с таким глубинным осуждением во взгляде, что его начинает это забавлять. Барнс не похож на машину убийств, он не похож даже на клона, в нем есть только что-то отстраненно апатичное, на что нельзя не обратить внимание. Но Капитан не обращает на это внимание. Он оказывается в баре «Дизель» — месте, где всем откровенно плевать на его прошлую героическую деятельность. Капитана редко где узнавали, как героя войны. Пойманный за стаканом и глазением на эльфоподобных стриптизерш, он внезапно замечает не Старка и Питера, а именно своего клонированного друга.       И когда Роджерс, слегка захмелевший и улыбчивый, начинает так искренне радоваться его возвращению, Тони становится не по себе. — Бак, где ты все это время… — с улыбкой тянет сраженный сединой Роджерс, когда молодой байкер склоняется над его столом, чтобы помочь ему встать, — ..пропадал? Какого дьявола, я не хочу уходить… — Пойдем, Стив, — услужливо отвечает Барнс. — Ты уже порядком выпил. — Да, но чертова устойчивость, мне нужно выпить еще, — мычит тот, отмахиваясь от друга. Пока Барнс принимает бесполезные попытки увлечь Капитана из бара, тот смотрит на него уставшим взглядом. — Останься.       Фигура молодого байкера с подвязанными волосами зависает на некоторое время на месте, будто осмысливая его вопрос или пытаясь его воспринять, подобно заржавевшему механизму, и после этой паузы молча присаживается напротив Капитана.       Тот тихо усмехается, глядя куда-то в стол. Питер было открывает рот, чтобы окликнуть обоих, но Старк молча увлекает его к самой барной стойке. Играет громкое инди, мужская аудитория вокруг увлечена танцами этих гибридных женщин, а Тони силой заставляет Питера присесть за высокий барный стул. — Не нужно, — мотает головой он. Питер смотрит на него хмурым взглядом. — Пусть пьют дальше. — У Роджерса и так проблемы с нервной системой, Тони, если Джеймс будет ему потакать, то… — Наверняка его Джеймс делает то, что считает правильным.       Питер молча смотрит сначала на сидящих мужчин за крайним столом, где им приносят две пинты пива, а затем в лицо Тони, вглядываясь. — Его Джеймс? — Его клонированный Барнс, — невозмутимо поясняет Старк, тоже оборачиваясь на стол Капитана. — Разве у него не было полной устойчивости к алкоголю? Он никогда не мог… — ..Напиться, — кивнув, закончил за него Питер. — Действие сыворотки усугубилось. Он теряет устойчивость, слабеет, стареет в ускоренном ритме.       Этот покрытый морщинами Роджерс улыбается как самый настоящий символ Америки и смотрит на своего друга сияющими глазами, пока тот, взяв в руки наполненную кружку, тихо спрашивает его о чем-то. Тони не слышит их сквозь шум отсюда. — Я знаю, почему ты говоришь «его Джеймс», — спокойно сообщил ему Питер, Тони лишь криво усмехнулся ему. — Я знаю, что я дико хочу выпить. Надеюсь, что местный бармен не подвергся модному течению косметологии… — Мы не будем пить, нам нужно вернуться домой, — хмуро сдвигает брови Паркер. — Нас ждут. — Все твои проблемы заключаются в том, что ты чертовски серьезный, малыш. — Ни я, ни ты не будем сегодня пить, Тони.       Выражение лица Питера становится неизменно хмурым спустя пять минут, когда прямо перед ними ставят два стакана со льдом и раскрытую бутылку виски. Он мрачно смотрит на Тони, а тот усмехается самой удовлетворенной улыбкой из возможных, самостоятельно разливая огненный напиток. — Что за причина? — ради приличия интересуется Паркер. Старк издает смешок. — Само человеческое рождение является его причиной выпить, — заявляет он, затем добавляет. — Кроме того, я попал в какой-то неизведанный мир клонов и эльфоподобных женщин. Единственный здравый план действий — это выпить.       Питеру приходится согласиться с ним, что сегодняшний день сильно отличается от того мира, который существовал двадцать лет назад. Стакан Тони стукается об его, после чего они выпивают виски совместно. Паркер морщится от отвращения, силой заставляя себя проглотить спиртное, а затем торопливо прикрывает рот.       Тони смеется над ним с едва слышным одобрением. — Черт, ты никогда ни с кем не пил крепкий алкоголь?.. — Не льсти себе. Пил, вполне неплохо себя чувствовал, — отвечает Питер. — Просто не налегаю на спиртные напитки… А что, ты решил наверстать упущенное?.. — За годы своего отсутствия? Разумеется, — улыбается Тони. Он все еще с интересом косится в сторону стола Барнса и Роджерса, где клон с необычным вниманием следит за своим владельцем, пока тот что-то со смехом рассказывает ему. — Думаешь, это нормально?       Питер тоже оборачивается назад, глядя на них через плечо. Тони рассматривает его мужественный профиль и крепкую шею, после чего машинально отводит взгляд на лед в стакане. — Капитан очень привязан к нему, — спокойно хмыкает Паркер, не увидев в поведении этих двоих ничего из ряда вон выходящего. — Почему тебя это напрягает?       Тони молчит некоторое время, а наполнив стакан снова, едва заметно усмехается сидящему с ним Питеру. — Значит, до этого ты уже распивал виски, герой. Ты когда-нибудь целовался с мужчиной?       Вопрос категоричный. Питер машинально поправляет свой воротник рубашки и вопросительно смотрит в глаза Старка. — До этого. До меня, — поясняет Тони.       Паркер, окончательно потерявший значение всех этих поцелуев, не изменяется в лице. Его пальцы постукивают по холодной поверхности барной стойки. — Нет, — спокойно отвечает он. — Не доводилось.       Старк хочет увидеть на его лице юношеский румянец, но этот Питер собранный, расчетливый, спокойный. Его не сбить с ног стаканом виски, и он лишь с интересом склоняет голову к плечу, явно ожидая узнать, к чему эти вопросы. — Значит, Мишель твоя первая и единственная? — продолжил Тони, облокотившись на стойку вплотную к мужчине. Питер переводит взгляд с глаза на глаз и отрицательно мотает головой. Старк интригующе усмехается. — Кто же она была? Питер облизывает губы. В его руке снова виски со льдом, его нужно выпить до дна. — Сколько тебе было? — Семнадцать, — не моргнув глазом, отвечает Паркер. — Ты лишился девственности до моего исчезновения? — иронично усмехается Старк. — Нет, после того, как ты исчез, — вновь невозмутимо пожимает плечами Питер. Он смотрит на своего наставника и предпочитает не проводить параллелей между его словами. Тони ожидает продолжения, и Тони его получает. — Я был раздавлен, решил посетить Лондон… — ..Я помню, ты всегда хотел там побывать, — кивает Тони. — Я обещал себе, что свожу тебя туда. Питер улыбается краем губ, его взгляд остается донельзя серьезным. — И ты опоздал, — замечает он. — Так что я добирался в одиночку. Эти упреки как будто никогда не перестанут сочиться в сторону Старка, но тот готов это простить. — Тебе там понравилось? Питер задумывается. — Я был совсем мальчишкой, был на грани нервного срыва… Связался с хреновой компанией, пробовал разное… — он морщится, и Тони успевает догадаться первый. — Травку? — Нет, только алкоголь. В общем, я оказался в полном пролете. Растерял документы, не мог вернуться домой, на несколько дней засел в приюте для бездомных. Тони удивленно поднял брови. Питер слегка устало улыбнулся ему и допил содержимое своего стакана. — Он был обоснован в храме, там не было бездомных как таковых, они все были опрятны, просто в то время им негде было ночевать. Служители храма принимали только верующих, а я не особо-то причастен к религии… — на него почему-то снова нападает улыбка, и Тони не может выносить его такого, всего светящегося, как героя чертовой мелодрамы. Высокий женский голос наполняет помещение, играет легкий звенящий медляк, и Старк не может удержаться, одна его рука ложится на поясницу Питера, а вторая перехватывает ладонь.       Он завлекает его в этот почти недвижимый танец, лицом к лицу, нос к носу, в плавный музыкальный ритм. Пальцы Питера пламенеют в его хватке, вторая рука тихо опускается на плечо Старка, а глаза загораются. Он не предупреждает Тони о том, что их могут увидеть все, в его дыхании различается аромат виски, а взгляд уставлен только на наставника. — И они тебя приняли? — хрипло продолжил Тони, как ни в чем не бывало. Он держит Питера за поясницу, крепко, близко, ощущая теплую кожу даже сквозь ткань рубашки. Паркер стройный, крепкий, смотрит на него совершенно ясным взглядом и позволяет Старку вести этот танец. — Знаешь, что они спросили у меня? — улыбается Питер, не отводя от него глаз. — На каком ты месте в «Forbes»? Паркер улыбнулся чуть шире на шутку, ладонь невесомо прошлась по крепкому плечу Тони. — Спросили, где мои родители, — ответил он. — «Где твои родители, мальчик?»       Тони смотрит на него самым виноватым взглядом из всех существующих. Он всегда был пронзителен, уверен в себе, у него расправлены плечи и прямая спина, но рядом с Паркером, таким взрослым, таким притягательным он всегда чувствует себя раздавленным. — Я тоже потерял родителей в свое время, Питер, — усмехнулся он. — Я был чуть старше тебя, но… — Я потерял родителей в далеком детстве, — холоднее отсек Питер. Тони почувствовал, как инициатива движений уходит от него. — Позже я потерял дядю Бена. И лишь потом я потерял тебя.       У него такой острый нрав, такой вызывающий вид. Тони легко улыбается, медленно кружа с этим под мелодичное женское пение. — Ты остался в приюте для бездомных на несколько дней… — Когда всходило солнце, весь храм наливался светом, он не будил меня, потому что я ждал его каждую ночь. — Ты не мог там заснуть?       Ботинки ритмично ступают по полу, ноги Питера двигаются одновременно с Тони, ни одного лишнего шага и движения, словно они слаженно плывут по набитому людьми залу абсолютно отстраненные от него. — Каждую ночь мне снился один и тот же сон, с тех пор, как ты умер, — Питер спокоен, его глаза блуждают по лицу Старка, останавливаясь на губах мужчины. — Я рассыпаюсь. Ты пытаешься спасти меня. Она тоже пыталась мне помочь, молодая служанка из того храма. — С ней ты… — начал было Тони, но Питер прервал его. — Она слушала меня, заставила меня поверить, что ты вернешься, — хмыкает он. — Она всех заставляла верить в лучшее. — Она была твоей первой, верно?       Ладони Питера ложатся на этот раз на его шею, он смотрит с выжиданием, стоит так близко, двигается так медленно. Старк чувствует, как у него пересыхает в горле, когда приходится положить руки на крепкие бедра Паркера. — Да. Она меня убедила, — спокойно ответил он. — Но ты потерял родителей, дядю… Только потом меня. Значит, ты относился ко мне не как к отцу.       Питер поджимает губы. Эти касания, эта близость, прямо на публике, они сводят его с ума, а Старк продолжает допытывать его, вытягивать из него слова, совершенно очевидные факты. — Почему ты делаешь это? — щурится он. — Все это.       Тони не отвечает, он танцует с Питером медленный танец посередине набитого бара, вся кожа его тела пламенеет, а глаза буквально искрятся. Он понимает, почему Питер задает такие вопросы. Он знает, почему Питер сначала целует его сам, первый, а затем спрашивает подобное. Потому что сейчас он не может давать ответы, сейчас он сам не понимает происходящего.       Тони видит угрюмый взгляд Барнса, направленный на них двоих через плечо Роджерса. Ему все равно. — Тебе нужно объяснить, не почему я это делаю, малыш, а почему ты это делаешь, — доходчиво произнес Старк. Его шепот едва слышен, но паучий слух улавливает любой звук. Улавливает даже чужое сердцебиение.       Губы Тони сминают его собственные, этот поцелуй такой спонтанный, такой горячий, от неожиданности Питера как будто оглушает, все звуки теряются, а он лишь безропотно прикрывает глаза, давая своему наставнику целовать себя так, во время их импровизированного танца.       Его пульс учащается. Невыносимо.       Питер знает, что их видят, что на них смотрят. Он заставляет остановиться себя и Старка, отвернув голову в сторону от чужого лица.       Чувствует, как катастрофически горят скулы. Мир остановился на секунду и продолжил движение — вокруг все еще шум, музыка, люди. — Почему я это делаю? — тихо шипит он сквозь зубы. Ощущает касание чужих губ у самого своего виска. Старк все еще трепетно держит его в объятиях. — Потому что ты не смог избавиться от своих юношеских чувств. Потому что я так и не свозил тебя в Лондон, я не попрощался с тобой, я не был с тобой рядом.       Питер чувствует, как его потряхивает, а руки Старка крепко придерживают его за поясницу. Его взгляд мечется, а затем он смотрит в лицо своего наставника. — У меня никогда не было к тебе… таких чувств, — едва слышно произносит он.       Тони смотрит на него с легкой усмешкой. — Я просто хотел, чтобы ты был со мной, — хмуро добавляет Питер. Старк улыбается чуть шире, но в этой улыбке читается нарастающая боль. — Сейчас я рядом с тобой. — Теперь это иначе.       Музыка утихает, а Питер молча высвобождается из чужих объятий. Он не хочет видеть пораженные взгляды со стороны, но когда он идет на выход, то замечает, что стол Роджерса пустует. Смотрит в сторону окна, где поседевший Капитан устраивается за спиной своего совершенно молодого друга, держится за его байкерскую куртку, а Барнс, завязав волосы вновь и убедившись, что тот устроился, заводит мотоцикл.       Они быстро скрываются из виду. Питер с досадой думает о том, что их двоих не убило время. Старк расплачивается у бара, он выглядит совершенно ненапряженным, и Паркер точно знает, что не выдержал бы жизни с его клоном. Разумеется, это очередной акт шовинизма. Клоны равнозначны людям, у них те же права и свободы, но все же…       Существует разница.       Питер молча удаляется в мужскую комнату. Справляя нужду, он вспоминает слова Старка о «юношеских чувствах». Он всегда знал, что любит этого мужчину. Об этом всегда знали его близкие, но он никогда не пытался романтизировать это влечение. Никогда не придавал ему значения больше, чем восхищению и уважению. Глубокой привязанности.       А эти поцелуи не похожи на глубокую привязанность. Эти поцелуи между мужчинами неуместны. Эти поцелуи вдвойне неуместны между ними двумя.       Сердце все еще колотится, на коже все еще ощущаются чужие прикосновения. Лицо горит. Питер не знает, как он вернется домой и сможет посмотреть в лицо своей жены, зная, что то, что сказал ему Старк — это все правда.       Что он не смог избавиться от своих юношеских чувств к нему. Что за двадцать чертовых лет он так и не смог его разлюбить. Питер прикрывает лицо ладонью. Ему нужно успокоиться, нужно что-то решить. — Ты не поедешь со мной обратно, — вот что говорит он тогда, когда выходит из уборной и встречается за дверью с Тони лицом к лицу. Старк, при всем своем великолепии, молча поднимает брови. Питер сглатывает. — Может быть, ты прав. Если ты прав, ты не будешь находиться в одном доме с моей женой. — О, малыш, ты хочешь выбирать? — Дело не в выборе, — холодно отзывается Паркер. — Дело в уважении к ней. Тони склоняет голову к плечу. — В тебе слишком много уважения, Питер. Люди, клоны, равноправие… — Ты побудешь у Капитана. — Серьезно? — Старк ядовито усмехается. — У него и его скопированного друга?       Издевается. Питер смотрит на наставника с различимой печалью во взгляде. — У них все еще хуже, Тони. Просто поверь мне. — Хуже, чем у нас? — внезапно начинает хохотать Старк, и Питер понимает, что ситуация явно осложняется. — Сомневаюсь. — Я не хочу прогонять тебя, — тише произносит Питер. Тони смотрит на него и внезапно различает в нем того растерянного, слегка стыдливого мальчишку. — Но сейчас я поступлю так. — Дьявол, Паркер…       Тони, побледнев в лице, начинает низко рычать. Пальцы сами сжимаются в кулаки, потому что его терпение подходит к пределу. Потому что он устал догонять Питера, потому что каждый раз, едва поймав его в руки, он упускает его совсем. — Не нужно церемоний. В тебе слишком много сомнений, паучок. Тебе нужно просто прогнать меня раз и навсегда, — сжав зубы, Старк склоняется ближе к его лицу.       Питер отводит взгляд. — Даже если бы у меня хватило сил прогнать тебя… У тебя бы не хватило сил уйти.       Тони усмехается, качает головой. — Ты хочешь померяться силой?       И Питер смотрит на него с непониманием, они все еще одни в этом узком душном коридоре, Питер уверен в том, что этот вопрос риторический, а слегка взбешенный и подвыпивший Старк сумеет прийти в себя, поймать кэб и доехать до Роджерса, в этом не может быть никаких сомнений. Питер смотрит на его губы и ловит себя на мысли о том, что Тони может сейчас поцеловать его точно так же — без всяких церемоний и вопросов, так, как ему нравится делать. — Хочу, чтобы ты поцеловал меня и уехал, — так же сухо произносит Питер.       Старку хочется чертыхнуться, проматериться на этого засранца всеми возможными словами, но в противоречие самому себе он делает именно это. Просто потому что он всегда хотел делать для Питера что-то, что сделало бы его немного счастливее.