Пока бьётся сердце

      Сны тонкой ниточкой обвивали голову, забирались в уши и терзали меня.       Охота продолжалась.       Я поднялась на ноги, откидывая одеяло в сторону. Вставать раньше, чем солнце осветит землю, пробуждая неукротимую природу от сна, вошло в привычку с момента пришедших кошмаров… Ровно как находить не-Мела в своей кровати.       — Что ты здесь забыл? — Спихнуть бы его с кровати…       Мел недовольно простонал, заворачиваясь в одеяло посильнее. С одной стороны он имеет право делать здесь всё что угодно, хотя бы по той простой причине, что этот бар — его собственность. И это я тут приемыш. Но он совсем не злится, а что-то подобное.       Я покачала головой.       Слишком мягкий.       Как будто кто-то переделывал грубую, страшную игрушку, фальшиво нежными руками перешивая идеальную ткань и набивал её божественными перьями. Но прежде крепкие, аккуратные швы разошлись, а набивка постепенно выпадает, оставляя лишь пустоту.       И на деле разошедшиеся швы показывали, насколько топорной была работа внутри. Нелегко ломать чужую личность, а потом перестраивать её. Осколки воспоминаний плотно въедаются в кожу, не позволяя создать кого-то нового, используя старую оболочку.       Но ты же не игрушка. Не эксперимент.       Я ушла к ближайшему озеру, к слову, очень вовремя. Пока не-Мел спал, самое время совершить все утренние процедуры.       На улице меня встретил прохладный ветер и остывшая за ночь земля. Природа ещё не проснулась, поэтому ночную тишину разрезал только шелест листвы. Так себе компания для мытья.       Чаще всего мы останавливаемся рядом с речками. За счёт непрекращающегося потока воды, в реке можно принимать «ванну» и набирать воду для готовки и питья (конечно, воду кипятят). Это самая чистая вода, которую можно достать в мире людей.       Магические фильтры распространены только в двух кланах, а у фей какой-то свой способ очищения воды. Великаны не развивались ни в одной из сфер, отдавая всех себя битвам. По слухам они презирали любой другой вид деятельности, кроме сражений и предпочитали умереть в бою. Глупо.       Отступать — не значит показывать свою слабость. Отступая, ты навсегда должен запомнить вкус проигрыша и больше не совершать тех ошибок.       Вкус поражения обжигающим пеплом сыпался в лёгкие.       Демоны излишне гордые. Гордыня как смысл жизни — это про нас. Поэтому для нас тактическое отступление означало переступить через себя.       Они все погибли из-за тебя. Ты один во всём виноват.       Отступить — это признать свою ошибки. И как командир, взять на себя всю вину в проигрыше. Быть командиром отстойно.       Если сделаешь что-то не так, это запомнят навсегда. На поле боя каждая минута дорога, там нет места борьбе за власть и политике, потому что каждый вздох может стать последним. Но в столице всё иначе.       Красивые балы, за которыми прячут поиск связей и ядовитую насмешку. И постоянная, не прекращающаяся игра в политику, где каждый считает себя умнее и лучше, достойнее других. И вообще я явно лучше буду выглядеть на месте Короля! Я ж умнее!       Стервятники. Воины по крупице отдают свою жизнь клану и королевской семье, отправляясь даже на смертельные задания, не мысля о дезертирстве. Гордость не позволит оставить дом без защиты.       Политики же преспокойно сидят под защитой городской стражи, последней линии обороны граждан, и в ус не дуют. Подумаешь, кто-то всю жизнь для них тратит. Им же деньги платят за это!       Чужая жизнь не стоит никаких денег. Даже если это жизнь врага.       Только никто на это внимание не обратит. У людей есть такое понятие: «разумное использование человеческих ресурсов». Сам человек не важен, в нём нет никакой ценности, важно только как его использовать. Вся политика сводится к этому не только у людей.       Словно играть в шахматы, где каждая фигурка — чужая жизнь.       Каждый в политике считает себя «сильным мира сего», а если понимает, что это не так — падает в ноги превосходящему, прося покровительства.       Надо сказать, романов с этой самой «грязной политикой» было много. Почему-то многие (домохозяйки) обожали читать про отношения, которые должны были пройти через всю эту грязь, интриги и прочее, чтобы в конце быть вместе. А иногда финал был печальным для героев.       Мне… такое не нравилось. Да и не до чтения романов, дела всегда находились.       Зашла в воду по пояс, стараясь не обращать внимания на низкую температуру и мурашки, что тут же покрыли огрубевшую кожу. Хоть я и живу в замке, где за меня всю работу выполняют служанки, но я вроде как военный (ну да, бегаю за возлюбленным по полю боя (хотя чаще меня оставляют в лагере).       Тем не менее даже у гражданских демонов со временем грубеет кожа (тщательный уход за своей внешностью не принят у нас). Это богини чаще всего лицом торгуют.       … Ну, всё не настолько плохо, конечно. Но демоны с самого зарождения вечно живут среди конфликтов, словно никогда не покидая быстрые потоки воздуха. Словно никогда они не попадут в «око бури».       Быть гордыми, сильным, эгоистичным и грубым — это основы выживания.       А что делать, когда тебя ненавидит весь мир?       Конфликт — это наша жизнь. Мы словно стали громоотводом для всех остальных кланов. Если что-то кошмарное случается, то это не я виноват! Это всё демоны! Как дети, только разница в масштабах скинутых проблем.       Мы привыкли к такой «мировой несправедливости» настолько, что действительно начали творить полный беспредел. Смысл пытаться отговориться, если тебя обвиняют во всех грехах просто потому что ты — это ты? Потому что родился демоном.       Всё лицемерие света коснулось именно нас.       Война — это привычно. Это правильно. Ровно как постоянные бессмысленные жертвы. У нас действительно не было никакой цели, просто успели привыкнуть к подобной отвратительной жизни.       Такова цена.       В конце концов такие условия сформировали клан. Озлобленный, воюющий со всем миром клан, что готов рисковать собой ради пустой гордыни.       В этом не было извечной темы света, как «всеобщее благо». Мы делаем всё для себя и только для себя, не собираясь прикрываться лицемерными масками.       Про тьму обычно говорят, что она фальшива. Что тёмные создания слишком эгоистичны и лицемерны, что в них нет ничего, кроме гнилого нутра. Но на деле тьма честна в жажде уничтожения, но может подарить и желанное забвение. У света всё наоборот. Тепло, свет, надежда… И горы трупов ради «всеобщего блага».       Мир невозможен из-за разницы во взглядах.       Ещё до ненависти всех кланов, богини и демоны обменивались презрением и вёдрами помоев. Не было стандартной истории с обиженками, которые пытались подружиться, а их все такие плохие не приняли.       Мы многое делали. Просто раньше не устраивали локальный апокалипсис.       Мы, в общем-то никогда не являлись мирным народом, но и не устраивали конфликты на пустом месте, словно не было ничего лучше этого. Но все трудности закалили характер, а сменяющие друг друга поколения привыкли, не задумываясь, почему так.       Мы не люди. Мы живём много дольше, нежели они, однако… Даже мы постепенно теряем знания прошлого, не проживая жизнь своих предков. Мы не имеем возможности сохранить их личные воспоминания.       Память рано или поздно стирается у всех, даже у бессмертных существ.       Я тяжело вздохнула.       Такие мысли вызывают только усталость и невольно вводят в депрессию. Так или иначе обязательно коснёшься мыслями о чем-то дорогом, что так невозможно далеко, словно вы разделены непреодалимым зёвом бездны.       А может, оно действительно так и было. Но разве тогда тут был бы этот не-Мел? Могут ли двойники существовать в одной временной ткани?       Ей всего один раз в жизни довелось встретится с королём, но она запомнила навсегда — дубликаты не могут существовать в одном временном отрезке.       Стоп… Когда такое было? Я никогда не встречалась с Его Величеством лично. Это всегда были встречи в праздничной зале и всё. Но тогда чьи это были воспоминания?       Не мои.       Тогда чьи?       Нахмурилась, пытаясь разобраться в мешанине образов в голове, но выходило скверно.       — Нравится в ледяной воде? — Мелиодас присел на корточки перед входом в озеро.       Я фыркнула, прикрывая руками оставшуюся на поверхности грудь.       — Очень. Обожаю морозить зад.       — Ну я так и понял. — Он усмехнулся и на мгновение, клянусь, его глаза показались живыми.       Бред же, верно?       — Можешь сгинуть?       Айрис было холодно. По грубой коже ползли табуны мурашек, и радует только тот факт, что она демон. Крепкий иммунитет — конёк демонов. Хотя до фей мы явно не дотянем.       Ей было чертовски холодно, поэтому пришлось вспомнить всё время, что она проводила в военных лагерях. Там не было места плетению словесных кружев и привычной свистопляски у королевского двора.       — Ты же понял, что тебе нужно идти нахуй, да?       — Я бы лучше в задницу пошёл. В твою. — Он хохотнул, взмахивая руками.       Только тяжело вздохнула, резко погружаясь в воду с головой. Потоком реки меня не смоешь, слишком слабое течение для моего тела, поэтому можно было не бояться уплыть в далёкие дали. Самое главное не расслабляться и не впадать в подобие транса, а то действительно можно отправиться в путешествие по реке.       Вынырнула и зачесала мокрые волосы назад. Не-Мелиодаса уже не было на берегу и как бы я не напрягалась, почувствовать знаком ауру рядом не получилось. Неужели правда ушёл?       Во всяком случае я и так много времени потеряла, предаваясь депрессивным мыслям-воспоминаниям. Пора бы уже вернуться и взяться за работу.       Дальше косить от работы в баре никак не получится.       Быстро ополоснулась в речке и вылезла, невольно стуча зубами. Как раз во время окончания утренних процедур решил подняться по утреннему холодный, свежий ветер.       Вытерлась полотенцем и оделась.       Точно помню, что полотенце я с собой не брала и, может быть, я бы умилилась такой заботе о себе, но сердца болезненно резануло. Время шло, а ответы на вопросы так и не находились. Не-Мел отказался закупать «Вино из Одуванчиков», потому что я стала превращаться в классического алкоголика.       Я ещё как-то пыталась сдерживаться, но… Не думала, что я настолько зависима от Мелиодаса.       Ещё немного и могу скатиться в наркотическую зависимость, а достать такую дрянь можно везде и всегда. Даже богини и демоны частенько ловили своих представителей на «баловании плюшками».       Кстати, это выражение и вовсе пришло ко мне во сне, вместе с воспоминанием о движущихся рисунках с карликом и мальчиком. Странные, очень странные сны…       Я вздрогнула всем телом, когда тени вокруг зашевелились. Это же не…       Рассвет сменился кровавыми сумерками, под леденящий душу вой.

***

      Разбитые сердца болезненно саднили.       Скорбь ядовитыми змеями сочилась из осколков сердец, струясь по венам и находя выход во внешний мир. Скорбь, что стала погибелью для всех, кто смел их разлучить. Богини, что пытались ему помешать, погибали пачками.       Он сжал шею одного из архангелов, ядовито ухмыльнувшись.       — Взгляни в лицо своей смерти. — Голос растроился.       Темная материя расползалась по полу, напоминая собою густой черный туман из древних преданий демонов. Когда-то чёрный туман шествовал по мирам, затягивая внутрь себя всё сущее и…       И демоны до сих пор не оправились от этого.       Наблюдающий за казнью Зелдрис шумно выдохнул, стараясь не обращать внимания на откровенную одержимость брата. Он зациклился на одной мысли, словно какое-то умертвение.       Но внутри него всё ещё бились сердца и текла кровь.       Любовь жестока. И он, Зелдрис, наблюдал этот пример прямо сейчас. Как всего одно событие может разрушать хрупкий мир, превращая надежды и мечты в стекольную пыль.       Мелиодас был нормальным. Он никогда не сходил с ума даже от ревности, даже когда богини выводили его из себя. Но стоило забрать то, чему он посвятил свою жизнь — всякие границы стёрлись.       В какой-то мере это было проклятым наследием демонов. Любить так, что весь мир содрогнётся от ужаса.       Их чувство собственности не знает предела.       Зелдрис вздохнул, складывая руки в замок.       Ему придётся изучить древнее предание и понять, как всё это вообще было связано с братом. Возможно, лишь возможно, что всё это было лишь проявлением нестабильной силы распадающейся на части личности.       А причины… Излишне поэтично, чтобы размышлять на эту тему.       Просто жестокая любовь и всё.       А ты бы понял его вообще?       Брюнет грустно усмехнулся, про себя отмечая, что задал совершенно точный вопрос. Нет. Он бы вряд ли когда-то смог бы понять старшего брата, просто потому что они словно жили в разных мирах. Часто соприкасающихся, но ужасно разных.       Да, у него была любимая. Однако, с момента, когда всё это началось, их отношения оказалось так легко распустились, словно сшитая нитками ткань.       Гельда требовала его внимания, а он не мог покинуть брата в этой ситуации. Возможно, это была не любовь, возможно, он просто устал, но сейчас всё шло к расставанию.       Он хотел бы ещё раз ощутить нежный взгляд, в котором отражался весь мир. В котором он не был жестоким «Палачом», рукой правосудия клана демонов.       Он просто хотел быть счастлив.       … Как и Мелиодас. Но понять, почему брат идёт на такие жертвы, всё равно не представлялось возможным. Он бы никогда не пошёл на опустошение миров, чтобы отыскать одну единственную женщину.       Или стал бы?       Пришло время ставить абсолютно всё под сомнения.       Он тяжело вздохнул, уже готовясь подняться с насиженного места…       — Его душа была не вкусной. — Мелиодас осторожно вытирал руки от липкой крови.       — Каково есть богинь? — Зелдрис про себя фыркнул.       — Безвкусно. — Он злостно усмехнулся.       Брат перестал разбираться в пище. Если раньше они тщательно отбирали, что поглощать от душ, до обычной еды, а Мелиодасу абсолютно всё стало безразлично.       Отец не вмешивался, бесполезно. Стереть Айрис из его память означает лишить якоря, ориентира в шторме и оставить его абсолютным моральным уродом, самым настоящим кошмаром живых.       Пусть у него будет цель.       Так безопаснее.       — Это было очевидно. — Зелдрис прикрыл глаза, перестав созерцать картину безумия.       Мелиодас ничего не ответил.       … Может оно и к лучшему.