Железо и бархат

      Малекит ждал этого вопроса. Какими бы простодушными стражники ни казались, но наивными глупцами они не были. Равно как и сын Аэнариона, знавший, что представители закона и власти не отнесутся спокойно к грозному незнакомцу, который скрывает лицо под пугающим шлемом. И навряд ли их удовлетворит весть, что эльфийский владыка в силу особых и незавидных причин не способен его снять.       Всего мастерства жреца-кузнеца Хотека хватило лишь на то, чтобы сделать съёмной только личину, дабы Король-Чародей мог позволить себе достойную пищу и питьё, нужду в которых Доспехи Полуночи пусть и ослабили, но не извели. Рано или поздно Малекиту пришлось бы явить своё лицо, изуродованное Пламенем Азуриана; несложно было догадаться, какое впечатление оно могло произвести на тщедушных обывателей.       Чтобы избежать нелестных сравнений с Падшими и соответствующего отношения, у Вечного Короля было несколько возможностей преподнести себя в выгодном свете. Для большинства из них требовалась помощь Улгу, Серого Ветра Магии: Малекит мог сотворить иллюзию, в которой он бы снял шлем, а его лицо стало прежним, без кошмарных ожогов.       Однако этот вариант был неоправданно дорог для текущего состояния эльфийского владыки: сыну Аэнариона придётся поддерживать иллюзию долго, если не постоянно. Тратить остатки магических сил на маскарад было опасно, и не только из-за риска потерять контроль над дирлаграуном – на пути в Фалтру, да и в самом городе ещё могли возникнуть куда более неприятные сюрпризы, встречать которые стоило при оружии.       Да, он мог вытянуть «ману» из «нездешнего зверя» - с существенным шансом привести к его кончине. Вероятно, Малекит мог повторить сей трюк с подданными, в частности, с заклинательницей Рем – но это не обещало ни соизмеримого притока волшебной энергии, ни что девушки перенесут подобное опустошение. Не говоря уже о том, что в свете легенды такое поведения «рыцаря-заклинателя» будет расценено по меньшей мере как странное.       Убивать же «неудобных свидетелей» и вовсе было глупостью – пропажу патруля неминуемо будут связывать с появлением пугающего незнакомца в городе, что вносило лишние сложности в планы Вечного Короля. К тому же живыми они могли принести сыну Аэнариона больше пользы, чем мёртвыми. Необходимо только подобрать нужные слова.       - Всецело понимаю вашу предосторожность, уважаемый старший дозорный, вам незачем просить у меня прощения. Но прежде я бы хотел высказать вам несколько своих замечаний, если позволите, - демонстративно ухватив пальцами подбородок, словно погрузившись в раздумья, учтиво попросил бывший Король-Чародей. Рябой командир нахмурился, но всё же опасливо кивнул. - Представим на мгновение, что ваш собеседник в самом деле оказался Падшим. Какими будут ваши дальнейшие действия?       - Да он издевается! – возмущённо воскликнул рыжий недомерок, однако в его голосе засквозило некоторое веселье. Явно не то, с каким предвкушают кровопролитие. - Может, покажем этому рогачу «дальнейшие действия»? Будет знать, как кочевряжиться, с дротиком-то промеж булок.       - Господин Малекит, вам не кажется, что сейчас не время для неуместных шуток? Предупреждаю, что неподчинение страже влечёт за собой задержание и, это… другие… неприятные меры, - заметно сглотнув, процедил Дарси, всё больше напоминая своего коня, нервничавшего в присутствии шестилапой пантеры. Порция страха была необходима, чтобы сделать их сознание восприимчивым, и хотя ошибка могла вынудить людей к превентивным действиям, Малекиту было необходимо привести патрульных в полное замешательство.       - Намерение правильное, но для его исполнения вам стоило окружить условного «Падшего», а не сгруппироваться в одном месте, где он может достать всех магией. По этой же причине вам следовало не выдвигаться всем разом, а оставить хотя бы одного наблюдателя на безопасном расстоянии, чтобы, в случае гибели группы, он успел сбежать в город и предупредить об угрозе, - строгим наставническим тоном поведал бывший Король-Чародей, будто вновь очутившись в Наггаронде перед избранными детьми знатных друхиев, которых он обучал как Чёрных Стражей, своих телохранителей. Военная выучка патрульных пошла на пользу, заставив рефлекторно внимать знакомому тону. - Долг превыше всего.       - А с чего ты решил, железная рожа, что мы так не сделали? – выжимая храбрую ухмылку, с вызовом бросил Рори, занеся по примеру соратников дротик для броска. С каким бы удовольствием сын Аэнариона преподал бы наглецу сейчас урок почтительности, вырвав и скормив ему же его собственный язык!       - Ваше поведение говорит об обратном. Но, возможно, я просто недостаточно хорошо знаю человеческую натуру. Зверь, ощущаешь ли ты присутствие других людей в округе? – подавив раздражение, спокойно и непринуждённо поинтересовался Малекит у дирлаграуна, ввергнув стражников и в особенности рыжего недомерка в ещё большую растерянность, когда тот неодобрительно закачал головой. – Вы здесь одни, и это могло бы стать вашим приговором, уважаемые, окажись сын Аэнариона «Падшим». Но я не монстр и не враг, и никому не пожелаю делать меня таковым; проявите же благоразумие, когда узрите лик последнего рыцаря-заклинателя!       В своём смятении стражники могли соперничать с восседавшими на пантере девицами, слушавшими своего короля с недоумением, страхом и ожиданием. Эльфийский владыка был более, чем уверен, что и «искательницам приключений» хотелось увидеть его лицо. Малекит мрачно усмехнулся, представив, в какой ужас и отвращение придут Рем и Шера, если посмеют – уже ради такого испытания стоило снять личину.       Золотая маска держалась чарами Доспехов Полуночи, и ничья рука кроме королевской и матери короля, Морати, не могла открыть миру обезображенный облик Малекита. Бывший Король-Чародей позволял себе подобное нередко, и не только во время приёма пищи и оргий с чародейками Тёмного Конвента – подданные страшились вида тронутого Пламенем Азуриана лика больше самой личины, к тому же так эльфийский владыка показывал своим возможным врагам, что не боится их.       Ведь стоило Малекиту обнажить свою сгоревшую плоть, как ожоги начинали пылать по-новой. Глаза болезненно слезились, как если бы Вечный Король стоял посреди задымлённого пожарища, а звуки тонули в отголосках мнимого всепожирающего огня. Сын Аэнариона становился уязвим, но этому врагу, воплощению давнего страха и боли, было не сломить Малекита. И когда слезшую кожу, грудь и самый рассудок объяла волна нестерпимого жара, бывший Король-Чародей презрел слабость и заставил себя лишь благосклонно улыбнуться.       - Жабий творог мне в огузок, вот это морда! Звёздный садик Творца Народов, да он страшнее любого Исчадия! – Рори ожидаемо не стал сдерживать эмоций, но вместе с тем в его голосе читалось явное облегчение. Патрульный, как и его товарищи, был поражён внешностью Малекита, но внял словам, что тот не враг. Во всяком случае, людям очень хотелось в то поверить, ибо подсознательно понимали, что бой с подобным противником им не пережить. Бывший Король-Чародей невольно пожалел, что стражники оказались столь благоразумными, включая остроязыкого Рори – Малекиту хотелось омыть руки в его крови после каждого ехидного слова. – Вот образина, я ж из-за него теперь заснуть без сливовицы не смогу!       - Много ли вы видели «Падших», «Исчадий», называйте как хотите, которые бы вели непринуждённые разговоры с людьми вместо того, чтобы убить их и обрядить себя освежёванной кожей? – с настолько мягкой насмешкой, какую только мог выразить, поинтересовался Малекит, попутно бросая косой взгляд на своих подчинённых.       Как ни удивительно, но девицы, к их чести, отреагировали на уродство своего короля с куда большей стойкостью, нежели стражники. Разглядывать выражения их лиц сквозь слезившиеся глаза было непросто, но единственное, что Малекит мог обнаружить помимо потрясения, была жалость, особенно явно проявлявшаяся у Шеры. Возможно, они уже представляли себе подобный облик, возможно, просто опасались показывать при эльфийском владыке своего отвращения, а возможно, специально делали спокойный вид, чтобы внушить людям, что бояться нечего. Это было мудро с их стороны.       - Да, так-то Падшие ничем, кроме разбоя, не озабочены, но ведь есть среди них и эти, Повелители Тьмы, хитрые и коварные ублюдки. С таких станется прятаться и обманывать, чтоб пролезть в города и устроить там беспредел: колодцы отравить, склады поджечь, детей украсть… - резонно заметил старший дозорный, силясь не опустить взгляд, чтобы не показаться слабаком. Этот Дарси проявлял исключительное здравомыслие, кое выражалось не только в подозрительности, но и в нежелании вешать обвинительное клеймо без железных доказательств. – Господин Малекит, откуда эти страшные ожоги? Вы их как будто вчера получили, так почему не залечили? Ведь больно же, наверное…       - Предательство – вот всему ответ. Не хочу ворошить прошлое, оно мне теперь омерзительно; скажу лишь, что я не просто так остался единственным выжившим в своём роду – сын Аэнариона слишком горд, чтобы позволить себя убить мечу или магии, - не скупясь на вдохновляющий тон, будто оратор с помоста, изрёк Вечный Король. Возобладавший над волнением искренний интерес и внимание, с каким его слушали люди, свидетельствовали о том, что их сердцами Малекиту завладеть удалось. - Увы, мне пришлось заплатить великую цену за своё спасение - отныне я навеки обезображен, а эти доспехи стали моей темницей, ничто не в силах их снять. Известные мне лекарские практики и заклинания не дали плодов; надежды мало, но, возможно, в вашем королевстве я обрету исцеление и спасение.       - Угу, обретёт он, красавец этакий – и исцеление, и спасение, и друзей, и дом новый. В лице паладинов и Церкви Божьих Творений, добра им полные штаны, - гадко ухмыльнулся рыжий недомерок, но поддержки со стороны товарищей не нашёл. Даже совершенно наоборот.       - Скотина ты, Рори. Вот зачем ты над челове… над эльфом глумишься, слова обидные говоришь? Господина рыцаря и так жизнь потрепала, а тут ещё твой мерзкий трёп выслушивать, - осуждающе воскликнул тонкоусый юнец по имени Монти, на что его товарищ лишь разочарованно закатил глаза. Примечательно, что этот чувствительный патрульный при виде обожжённого лика Малекита заметно побледнел и, хоть теперь и старательно избегал смотреть на ужасающее зрелище, всё же продолжал заступаться за «преданного рыцаря», невзирая на оторопь.       - Не сомневайтесь, господин, вам обязательно помогут – леди Селестина Бодлер, глава Гильдии магов Фалтры, самая добрая и искусная чародейка, которая мне только известна, - неожиданно заявила дева-кошка, прижав руку к груди, будто клянясь в своей честности. Это была уже не игра на публику, Рем в самом деле верила, что от помянутой особы будет польза. Во всяком случае, хотела верить, и это было забавно. - Она ведает, как исцелять и снимать проклятия не хуже клириков из Церкви, но, в отличие от них, не будет стоять, когда сможет помочь.       - Зря вы всех одним миром мажете, девонька, - проникновенно посетовал красивым хмурым голосом груболицый Лесси. То, что патрульный позволял себе отвлечься на огорчение, говорило о том, что угрозы в Малеките он больше не видел. По крайней мере, непосредственной. - Вон, наш отец Фаддей – хороший мужик: и людей лечит, и скотину, и зелье полезное, если надо, подгонит, и всё задаром…       - Любезная Рем, я искренне благодарен за вашу поддержку и обнадёживающие слова, но уважаемый Лесси прав - не стоит идти на поводу у былых обид и верить, что подобное всегда тянется к подобному. Пусть во многих случаях это так, однако из любого правила есть исключение, - Вечный Король со всем возможным изяществом вклинился в разговор, обрывая нарождающийся спор прежде, чем тот получит неуместное продолжение. К тому же этот спектакль давно пора заканчивать, иначе раздражение эльфийского владыки, наконец, выльется через край, и тогда жестоких убийств не миновать. – Надеюсь, вам теперь понятно, уважаемые, отчего я вынужден скрывать своё лицо под сей личиной?       - Понятно-то понятно, но почему она у вас такая жуткая? – озадаченно поинтересовался неприятный уродец, с сомнением поглядывая на золотую маску в руке бывшего Короля-Чародея. - Не в обиду сказано, господин Малекит, но видок у вас в ней и без горелого лица страшный. С этими рогами, вычурной чёрной бронёй… Вы будто в злодея из театра вырядились.       - Ты ещё спроси у него, как этот «ельф» в своём железе неснимаемом на горшок ходит или как баб, хех, «радует». Вот это я понимаю трагедия всем трагедиям, а вовсе не закоптелая морда, - особенно премерзко пробурчал Рори, взирая на Вечного Короля и его подданных с притворной жалостью. Ничтожество, очевидно, не понимало, что невозможно безвозмездно дразнить дракона. При первой же благоприятной возможности Малекит убьёт его. - Сочувствую, милсдарыни.       - Это просто отвратительно! Какие пошлые мысли только лезут в вашу голову, господин стражник, совершенно недостойные вашего положения! – Шера едва не задохнулась от возмущения, поражённая бестактностью рыжего недомерка, Рем же ограничилась исключительно презрительной гримасой. Рори в ответ издевательски развёл руки, словно извиняясь, но затем едва не выпрыгнул из седла, когда гротескный увалень несильно, упрекающе ткнул острым концом копья в бедро язвительного товарища.       - Я сожалею, что произвожу на вас подобное впечатление, однако таков путь моего ордена: рыцарь-заклинатель обязан разить сердца своих врагов и тех, кто ими может стать, прежде меча или магии. Друзьям же меня бояться незачем, - всё с большим трудом подавляя приступ бешенства из-за нетерпения и боли, Малекит оставил намёк, который, при желании, можно было счесть угрожающим. Так ли его прочли или нет, сын Аэнариона наверняка сказать не мог, но отталкивающая образина задумчиво умолкла. – Если у вас иных вопросов не имеется, уважаемые, то я бы предпочёл более не отвлекать вас от службы и продолжить наш путь в Фалтру.       Вежливость сама по себе не является ключом к доверию – для того необходимо прежде всего умение задавать уместные вопросы и готовность на них отвечать. Показная благожелательность и великодушие способствуют успеху, но не определяют его, особенно если собеседник не ограничен рамками морали или просто не предрасположен к беседам, подобно асурам, а являет из себя кого-то, исполненного предубеждений и вероломства, как друхии.       Уважение незнакомцев, если его не выковать очевидными заслугами, во многом будет зависеть от того, с каким достоинством их собеседник будет относиться как к ним, так и к самому себе. Тактичность, самоуважение, открытость в границах разумного – вот знамёна, по которым определяют благородных.       - Буду честен, господин Малекит, вы весьма необычны – и ваш вид, и ваша история, и ваше окружение. Простите, если это вас заденет, но я не уверен… не могу быть уверенным, что вы были со мной искренны. Или что ваше присутствие в землях Его Светлости не несёт угрозы жителям… - тяжёлым голосом, осторожно подбирая каждое слово, старший дозорный Дарси, по всей видимости, решил высказать все свои мысли насчёт эльфийского владыки.       Если этот рябой вздумает прогнать сына Аэнариона с земель своего лорда, придётся воздействовать через девиц, «обязанных» Малекиту жизнями. Гильдия искателей приключений, насколько бывший Король-Чародей понял со слов пантерианки, по влиятельности не уступает Гильдии магов, так как занимается истреблением опасных чудовищ как в провинции, так и за её пределами. Страже приходится с ними считаться, а раз так, надо убедить патрульных, что Рем занимает высокое положение в своей Гильдии.       - …и потому мой долг – проследить, чтобы вы вели себя, ну, прилично, пока находитесь в окрестностях Фалтры. Господин Малекит, милсдарыни, моё звено проводит вас до города, - внезапно заявил Дарси, приковывая к себе удивлённые взгляды как соратников, так и Вечного Короля. Подобное решение вполне можно было предположить, и всё же оно вызывало у Малекита лёгкое недоумение вкупе с насмешливым любопытством. - Надеюсь, вы с пониманием отнесётесь к нашей компании.       - Уважаемый Дарси, не обессудьте, но правильно ли я понял, что вы, заботясь о безопасности людей, готовы доставить теоретически опасную персону непосредственно в сам город? – проявляя учтивый сарказм, поинтересовался сын Аэнариона. Умеренная, а главное точная колкость не только приводила в замешательство, но и способствовала ослаблению подозрений. Впрочем, в данном случае Малекиту в самом деле захотелось понять логику ответственного с виду командира. – Конечно, если вы таким образом думаете заручиться помощью соратников и одолеть «Падшего», то я могу лишь восхититься вашим стратегическим талантом. Правда, я не уверен, что ваше начальство разделит моё восхищение: окажись я в самом деле «Падшим», вы бы так попросту подставили под удар и товарищей, и случайных прохожих…       - Командир, давайте вернёмся к скачк… к патрулированию, - подал неуверенный голос Монти, тщетно пытаясь придать своим словам убедительности. - Нам же надо ещё пройтись по Двум ручьям, Эмбербоску и Пшеничной дороге. Вдруг там мы настигнем тех работорговцев…       - Пока они не будут утаскивать селян прямо на наших глазах, мы без приказа не имеем права мешать работорговцам, это королевский закон, - сурово одёрнул старший дозорный своего подчинённого, после чего со вздохом покачал головой, вновь повернувшись к эльфийскому владыке. – Справедливо говорите, господин Малекит, но откуда мне знать, что вы направитесь именно в Фалтру, как утверждаете? Магия леди Бодлер охраняет город от Падших, она выявит и уничтожит врага, если он таковым окажется. К тому же, это, кроме законов земных есть и закон Божий: Творцу Народов – вы, эльфы, Его ещё Отцом Богов называете - угодно, чтобы всё в Его сеянцах было прекрасно – и тело, и дух, и разум; Его не обрадует, если я лишу сломанный цветок возможности занять прежнее место в Его земном саду.       - Я думала, Церковь предпочитает сжигать испорченных целыми клумбами, чтобы на пепелище взошли новые цветы, - Рем не удержалась от удивлённого и ироничного замечания. Ощутив же на себе испытывающий взор короля, дева-кошка резко опомнилась и, стараясь не выказать на людях своего страха, смущённо пробурчала. – Прошу меня простить, господин. Я всё же слишком предвзята.       - На пожарище ничего, кроме кипрея, не всходит, во всяком случае, поначалу, а Творцу Народов угодно разнообразие. Больные цветы можно и нужно выхаживать, и зачем взваливать эту ношу только на плечи священников, опекунов наших? – пожал плечами рябой командир, словно в самом деле справился со страхом и волнением, и теперь настроился на диспут. - Я тоже слышал об дичи, которую творят некоторые фанатики в центральных провинциях, но у нас Церковь учит ценить людей. И нелюдей тоже, если что.       Малекит спрятал довольную ухмылку за надетой личиной: Дарси не казался ни праведником, ни фанатиком, чтобы бояться богов, весь его внезапный религиозный бред был такой же маской, что и на лице бывшего Короля-Чародея. Старший дозорный просто опасался конфликтовать с сыном Аэнариона без существенной поддержки, что доказывало его здравомыслие.       Отдельно Малекита заинтриговало упоминание барьера, который защищал город от Падших. Про него девицы ничего не рассказывали, впрочем, это ещё ничего не значило – Вечный Король не стал заострять внимание на Фалтре, стремясь прежде получить общее знание о мире. Навряд ли Падшие об оном не знают, да и глупо со стороны Дарси пытаться им запугать предполагаемого «Повелителя Тьмы», скорее уж он обнадёживал сам себя, перекладывая ответственность на магическую систему защиты.       - Правильно, Дарси, неча этому шляться без надзора, не то ещё тайком порчу наведёт своей постылой рожей. И тогда и пшеница не взойдёт, и коровы молока не дадут… - вновь не удержался от колкости рыжий недомерок, предусмотрительно отъехав от своих товарищей с приготовленными дротиками. – Да и за нелюдями нужен глаз да глаз…       Своей недоверчивостью Рори заслуживал форму стражника больше, чем кто-либо из его товарищей, но не в меру ядовитый язык угрожал прикончить самого змеёныша, как в известной пословице азраев. Возможно, ему ещё повезёт, и Малекит найдёт человеку применение прежде, чем заткнёт тому глотку, залив в оную расплавленный металл. Это будет символичная казнь, пусть и незаслуженно благородная, тем более что смертный всё равно не поймёт оказанной ему чести – в Наггароте подобной казни подвергали исключительно Повелителей Ужасов, не сумевших справиться с должностью управляющих городов.       Пусть сейчас эльфийский владыка не мог себе позволить воплотить желание в жизнь, но поставить наглеца на место был обязан. Того требовало не только разъярённое самолюбие, но и логика легенды – ни один рыцарь не станет долго сносить насмешки от черни, даже «чужеземной». Однако этот же статус велел благородному и не опускаться до недостойного рукоприкладства или ответной перебранки с презренным простолюдином.       На Ултуане в подобных случаях аристократы, если не состояли в хороших отношениях с господами наглых обывателей, выставляли «заступниками чести» своих слуг, как правило, искусных и безжалостных воинов, чтобы у черни больше никогда не возникало желания скалиться в сторону знатных лиц. Возложить сию обязанность на Шеру и Рем Вечный Король не мог – их присяга должна оставаться тайной, пока Малекиту не станет выгодно обратное. Зато в его власти и в его праве было натравить на грубияна «нездешнего зверя» - символичнее наказания из числа доступных не придумать.       - Юноша, своими желчными замечаниями и непристойностями, в том числе в сторону моих подопечных, вы злоупотребляете моим снисхождением. Я не терплю наглости и не прощаю глупость. Однако вы – безродный обыватель, и вызывать вас на поединок чести ниже моего достоинства, - избавившись от бархата, но не спеша обнажать железо, сухо заявил Малекит, уставившись прямо в глаза нахального стражника. Во всяком случае попытался: Рори, испытав на себе вымораживающее презрение Вечного Короля, спешно и невольно, судя по вымученной, растерянной улыбке, отвёл взгляд. - Тем не менее, в моих силах преподать вам урок иным образом, если ваше непотребное поведение будет продолжаться. И не стоит думать, будто ваша служба в страже защитит от справедливого воздаяния.       - Я с него валяюсь, родная кавалерия! Ребзя, это ветер до меня донёс петушиное кукареканье или вон тот чумазый рогоносец в самом деле рыпается на представителя закона и порядка? – нарочито рассмеялся рыжий недомерок, как бы случайно подняв щит и заставив скакуна слегка сдать назад. Когда же конь засуетился, всполошённый угрожающим рыком дирлаграуна, Рори стало вконец не до веселья, и он вспылил. – Слышь, образина, ты вообще знаешь, что гнать на нас всё равно что гнать на лорда Галфорда, а значит, и на самого короля Ксандроса! Тебе что, мало своего железа? Так мы тебе добавим, правда, парни?!       - Всё, Рори, с меня хватит! Вернёмся – сдам на растерзание сержанту! До Луны Остролиста будешь помойные ямы разгребать; может, хоть это научит тебя вести себя по-человечески, а не как подколодная сволочь, - гневно прорычал Дарси, словно подражая «нездешнему зверю». К сожалению рябого командира, ему не хватало той кровожадной ярости в голосе, чтобы ему внимали. – Господин Малекит, прошу вас не слу…       - Когда кандидат в рыцари-заклинатели совершал позорный проступок, наставник призывал из мира грёз Духа Совести и приставлял его к провинившемуся до той поры, пока тот не исправит своё прегрешение достойными делами. Этот дух, так же известный в узких кругах как Воплощённое Занудство и Надоедливость, будет являться к вам каждую ночь, юноша, и заниматься вашим воспитанием, не взирая на ваши нужды и обязанности, какими бы важными или неловкими они ни были, - Малекиту стоило огромных усилий воли и прокушенной губы, чтобы мыслью не спустить хищника на крикуна, как хотелось. Это бы ещё сильнее перепугало и девиц, и людей, и животных, что только усложнило бы контроль за дирлаграуном. - От его уроков вам не оградиться ни воском в ушах, ни «сливовицей», ни сонным зельем, прогнать его под силу лишь могучей магии, подобной как у самого призвавшего. И знайте, что даже моя смерть не снимет с духа возложенных обязанностей.       «Дух», о котором рассказывал эльфийский владыка, на деле являлся проклятием, иссушающим, отупляющим, порождающим паранойю и отчаяние, обращающим сны в кошмары. Именно с помощью такого проклятия сын Аэнариона тайно свёл с ума девятого и одиннадцатого самозваного Короля-Феникса, Морваэля и Финубара, и подтолкнул к самоубийству – Морваэль повторно вошёл в Пламя Азуриана и не выдержал его мощи, а Финубар позволил себя убить демону-кровопускателю, которого призвал в его покои Король-Чародей.       Использовать такое могущественное проклятие на каком-то мерзком смертном было бездумной роскошью. Запугивать им, раскрыв истинную суть, Малекит не мог по очевидным причинам – есть разница между поркой розгами и казнью кнутами, и угроза последней уже не найдёт понимания как у товарищей Рори, так и у прочих жителей Фалтры, от которых подобное будет не скрыть. К тому же скованных предрассудками обывателей будет ужасать знание, что грозный чужак ко всему прочему владеет проклятиями. Страх полезен, но не должен становиться помехой в общении с окружающими.       - Это в самом деле сильное заклинание; чтобы изгнать такого духа, надо быть очень высокоуровневым магом, например, таким как леди Селестина Бодлер, - внезапно изрекла Рем, пока Шера наряду со стражниками взирала с удивлённым недоумением и тревогой на Вечного Короля. Умная пантерианка, даром, что эльфийка чуть ли не душила её в своих заботливых объятьях, быстро смекнула, что предупреждению «рыцаря-заклинателя» пригодится лишний вес, тем более, что ей, судя по злорадному взгляду на обидчика, сие было в удовольствие. - Она не только добрая женщина, но и справедливая – не думаю, что она сразу согласится избавить пошлого грубияна от заплечного учителя нравственности. Если вообще согласится…       - Молчи, Рори. Хочешь – гриву жуй, хочешь – копьё глотай, только молчи, гусак бедовый, - сурово прошипел сквозь невольно рвущуюся улыбку своему товарищу груболицый Лесси. Впрочем, тот находился под таким впечатлением, что, казалось, и не понял обращения. - Упаси Луны, не то докличешься до лиха.       К любопытству Малекита, голосистый увалень завернул свою лошадь, загородив собой змеёныша, равно как и тонкоусый Монти мгновением позже. Наказание «Духом Совести» их забавляло, возможно, они даже и считали его заслуженным, но всё же мнение нисколько не мешало вступиться за нарвавшегося соратника, и готовность этих двоих говорила больше о них, нежели о самом «спасаемом».       - Господин Малекит, милсдарыни, я глубоко извиняюсь за своего остолопа. Прошу, давайте не прибегать ни к каким духам, привидениям и прочей нечисти, а лучше отправимся в Фалтру, - Поняв, что сын Аэнариона не собирается здесь и сейчас воплощать свою угрозу в жизнь, рябой командир заметно выдохнул. Он был далёк от спокойствия, но оставался учтив на зависть многим асурам; Малекиту даже стало интересно – талант ли это или выучка. - Только не пытайтесь возражать против нашего присутствия, ради любви Отца Богов, Творца Народов, Благодателя, Сияющего Владыки - как угодно.       - Не переживайте, старший дозорный Дарси, я ваши доводы услышал и понял, а своё мнение касательно реакции вашего начальства уже выразил, - нарочито равнодушно пожал плечами бывший Король-Чародей, вновь сдавливая в незримой длани клокочущее раздражение. Остаток пути до города Малекит планировал провести в дальнейших расспросах Рем и Шеры по мироустройству, однако в присутствии стражников неосведомлённость «рыцаря-заклинателя» будет вызывать ненужные подозрения. Впрочем, он и из этого положения может выудить пользу.       - Вместе веселее! – Убедившись, что все трения разрешились, синеокая прелестница широко улыбнулась, как по волшебству вновь вызывая знакомые ответные улыбки у Лесси и Монти. Кроме того, что было немаловажно для изрядно смущённой девы-кошки, Шера, наконец, перестала прижимать к себе хвостатую заклинательницу, словно беспокойная мать - дитя.       - Всю истискала; что я тебе, набивная кукла? – вполголоса проворчала Рем, на что эльфийка только и смогла что неловко посмеяться и немного отстраниться. Зверолюдку, однако же, больше занимал виновник недовольства Малекита, и тепла в её взгляде не прибавилось. – Только пусть этот едет поодаль!       - Рори, Лестер – в авангард, дистанция пять корпусов. Монтгомери – в арьергард, дистанция корпус, - незамедлительно отдал распоряжения Дарси, не встретив возражений, если не считать таковыми сплёвыванье Рори и опечаленный вздох Монти – тонкоусый юнец то и дело засматривался на пышнотелую лучницу, с конца кавалькады ему теперь будет доступен не столь заманчивый вид. - Господин Малекит, мы можем выдвигаться.       - Сколько времени ещё займёт дорога до Фалтры? – осведомился сын Аэнариона, всматриваясь в горизонт. Холмистая местность скрывала многое, но только не струйки дыма, отличить которые от облаков опытному глазу не составляло труда, особенно эльфийскому. Где дым, там и люди, а значит, пора пересаживаться на «нездешнего зверя».       - Нуу, пешему добираться часа этак три или четыре, кто как ноги волочит. Верховой доскачет рысью где-то за пару часов, галопом за один, а если коня не будет жалеть, то и того быстрее, - озадаченно поведал Дарси, с ожиданием уставившись на Вечного Короля, переведшего внимание на дирлаграуна и его «наездниц». Чтобы уменьшить ущерб позвоночнику пантеры от троих сразу вес предстоит распределить равномерно, что без седла представлялось едва ли возможным, особенно с такими разными седоками.       - Шера, будь добра, подвинься ближе к хвосту. Рем, ты же наклонись чуть вперёд, чтобы не биться затылком о мой нагрудник, - мягко повелел Малекит, передавая вместе с тем и мысленный приказ шестилапой пантере. Мерцающая тварь уже привычно опустилась на лапы, едва не скинув потерявшую равновесие эльфийку, и хозяин вновь воссел на своём трофее. – Держись за талию, а не за плащ, и тогда не упадёшь.       Юная лучница в ответ издала странный щебечущий звук, совсем как в момент, когда села на дирлаграуна. Крепко обхватив своего короля, она чуть ли не навалилась на него, из-за чего Малекиту пришлось сурово её одёрнуть. Не из-за какого-то смущения от близости с прекрасным девичьим телом, а в целях всё того же распределения веса. Примечательно, что Рем, в отличие от подруги, сжалась и заметно напряглась. Малекит видел, что рядом с ним пантерианка ощущает себя крайне неловко, но с этим врагом ей предстояло справиться самостоятельно.       - Прямо как в той эльфийской сказке. И даже имя у рыцаря похожее… - удивлённо пробурчал груболицый Лесси, выдвигаясь вперёд вместе с задравшим нос змеёнышем. Малекиту было приятно сбить с наглеца спесь, но полное удовлетворение ему могла принести только смерть Рори, и только от рук бывшего Короля-Чародея.       - Господин Малекит, не хочу вас расстраивать, но я не думаю, что в какой-либо конюшне согласятся взять вашего зверя, а в город вас с ним не пустят, это ж хищник, не Фамильяр, - поколебавшись, произнёс Дарси, когда дирлаграун уверенно зашагал могучей поступью звериного владыки, будто и не замечал веса всадников. Это было ложное впечатление, но до Фалтры в таком темпе тварь дотянет.       - Я и не собирался с ним расхаживать по улицам, уважаемый Дарси, но, согласитесь, будет в высшей степени неразумно отпускать это дикое создание на волю в такой близости от населённых мест, - с достоинством отозвался сын Аэнариона, поглаживая грозное существо по холке. Дирлаграун ожидаемо откликнулся довольным урчанием, которое, как ни странно, ещё сильнее смущало зверолюдку, судя по её задёргавшимся ушам. – Я могу убить «нездешнего зверя» ради спокойствия окружающих, но предпочту получить за него звонкую монету – по словам любезной Рем, у вас есть места, где дирлаграуна захотят приобрести. Например, в Гильдии магов или ещё где-нибудь. Уверен, что такой расклад ваше начальство устроит, уж я об этом позабочусь.       Возражений у рябого командира не нашлось, хотя его сомнений заявление эльфийского владыки определённо не развеяло. Старший дозорный явно намеревался провести дорогу в расспросах, раз остался ехать наравне с Вечным Королём, упрямо пытаясь совладать со своим конём, недовольным соседством с шестилапой пантерой. Дарси был в своём праве, и Малекита это устраивало, тем более, что вопросы могут и должны быть обоюдными, что поспособствует расслаблению и приязни.       - Скажите, господин Дарси, а всех стражников учат Гэль-Фир? – прежде, чем сын Аэнариона и командир патруля решили, что хотят узнать друг от друга, к Дарси внезапно обратилась Шера. – Если бы я знала, что у вас принято знать другие языки, то это бы так облегчило…       - Милсдарыня, мне показалось, или вы ко мне обращаетесь? - осторожно поинтересовался рябой командир, хотя ушедшим в себя или отвлёкшимся Дарси не казался. Это обстоятельство вызвало у бывшего Короля-Чародея любопытство, и он стал наблюдать, подавив недовольство. - Простите, но я почти не знаю эльфийского. Ведь вы уже разговаривали на нашем, лиферийском, так продолжайте, могу заверить, у вас хорошо получается.       - Что? Но вы же так уверенно слушали господина Малекита! И отвечали ему, вы и ваши люди! – Удивление в голосе Шеры было настолько искренним, что обратила к себе внимание даже ушедшего вперёд авангарда. Скосив взгляд через плечо, эльфийский владыка столкнулся с широко распахнутыми синими глазами, исполненными недоумения и надежды. - Могучий Малекит, вы же всё это время разговаривали только на Гэль-Фир, разве нет?       - Что ты несёшь, лесная голова? Это был чистый Лиферег, от начала и до конца, - не без подозрений возразила подруге зверолюдка, попытавшись по примеру своего короля взглянуть на растерянную лучницу, но размеры не позволили. Слова Шеры вызвали у Рем серьёзное беспокойство, пусть она и пыталась скрыть его в тени раздражения.       - На каком, по-вашему мнению, языке я сейчас говорю? – небрежным тоном осведомился Вечный Король, не обращаясь ни к кому конкретно. Малекит подсознательно понимал, что это была уже не странность легкомысленной прелестницы, а нечто по-настоящему важное.       - Гэль-Фир, причём намного приятнее, чем у глав некоторых Домов! – надув щёки, словно ребёнок, заявила с заразительной уверенностью бывшая придворная. Было сложно не заметить, как забавно вытянулось лицо Дарси – он будто не мог решить, возмущаться ему или смеяться над «шуткой».       - Лиферег, безо всякого поющего акцента, как у тебя, - Заклинательница чувствами подруги не прониклась, а её голосе звучала твердь железа, словно перенятая у бывшего Короля-Чародея. Она даже не стала переглядываться со старшим дозорным, который решительными кивками демонстрировал свою солидарность с хвостатой девицей. – Ты, должно быть, так и не отошла от истории с работорговцами, и в голове у тебя до сих пор каша. Ничего страшного, в городе тебе точно станет лучше.       Рем обеспокоилась всерьёз, и приведённая «версия» была лишь отводом глаз для людей. Дева-кошка была убеждена в своей правоте, что не мешало ей задуматься о причинах странного поведения эльфийки. И судя по резко поднявшимся ушам и брошенному на рябого командира досадливому взгляду, пантерианка всё же пришла к определённому выводу, который, похоже, не следовало озвучивать вне рамок легенды. Значит, по её мнению, это должно было как-то относиться к событиям на Башне Метеоров.       Малекит после собственных размышлений тоже склонялся к этому варианту. Он угодил в другой мир, но сразу же оказался способен понимать чужую речь, а также разговаривать на ней. К тому же его собственные слова, очевидно, воспринимали на том языке, который был ближе и понятнее слушателю. Однако же письмена, которые Вечный Король наблюдал в заброшенной башне, остались для эльфийского владыки непостижимы. Нельзя было пока утверждать, был ли то единичный случай или же сыну Аэнариона придётся учить письменность этого мира.       Последствия Вихря Хаоса, Ритуала Призыва или «Связывающего поцелуя» - не имело большого значения, что дало Малекиту такие способности, но их ценность невозможно было переоценить. Особенно если держать в секрете.       - Вы удивитесь, но я сейчас говорю на Эльфанире, древнем и прекрасном языке величайшего народа, ныне, увы, безвозвратно стёртого с лика истории. Шучу, - изрёк с мрачной иронией Вечный Король, в противовес подданным ведя себя непринуждённо, чтобы в глазах патрульных уже видом подтвердить версию Рем. – Я соглашусь с юной заклинательницей, это всё следствие стресса. Вероятно, мне придётся сводить тебя к целителю, дорогая Шера. Не думай и не переживай об этом, ибо многим тайнам кроме усилий необходимо и время, чтобы раскрыться.       - И всё-таки это Гэль-Фир… - обиженно пробубнила себе под нос синеокая эльфийка, демонстративно уходя в себя. Надолго она в таком состоянии не пробудет, в этом Малекит не сомневался.       Уже через десять минут скучающая девица вновь начала вклиниваться со своими вопросами и замечаниями в разговор эльфийского владыки и старшего дозорного, вызывая растущее раздражение у своего короля. Впрочем, время от времени её участие приносило пользу, и потому сын Аэнариона не спешил ставить лучницу на место.       Чтобы утвердить в умах людей озвученное желание «найти дом и друзей», а так же чтобы войти в город готовым ко всему, Малекит расспрашивал Дарси о жизни в Фалтре, о порядках и традициях, советовался о посещении интересных мест, заведении приятных знакомств и выборе досуга.       К беседе кроме Шеры так или иначе присоединялись и Рем, и ехавший сзади Монти, и даже со стороны авангарда порой доносилось умозаключение. Клубок недоверия был всё ещё далёк от распутывания, но процесс стал проще, приятнее и полезнее.       О себе бывший Король-Чародей рассказывал мало, прикрываясь легендой о «предательстве». Рябой командир относился к его «положению» с пониманием, хоть и без удовлетворения, и в конце концов перенёс внимание на подопечных «рыцаря-заклинателя».       Ряд наводящих вопросов, насколько Малекит мог судить, убедил Дарси, что искательницы приключений в самом деле были из Фалтры, а Рем действительно состояла в Гильдии. Об устройстве и месте последней в жизни общества эльфийский владыка слушал с большим интересом, чем о буднях нелюдей. С каждым новым знанием его дальнейший шаг после сделки становился всё отчётливее.       По тону патрульных было понятно, что жители и в особенности стражники относились к искателям приключений, в основном, натянуто, считая тех жадными и непредсказуемыми наёмниками. Это, однако, не мешало авантюристам пользоваться уважением за свою удаль и некоторыми послаблениями со стороны служителей закона, особенно тем, кто заработал себе славу и уровни, истребляя самых опасных тварей.       Гильдия искателей приключений обладала существенным влиянием в городе, но не столько из-за своей деятельности, сколько из-за покровительства лорда Галфорда. Причина оказалась столь же проста, сколь и необычна – генерал-лейтенант сам некогда являлся искателем приключений, а свой титул и должность получил из рук Короны за проявленный героизм и лидерские качества в войне с Падшими двадцать лет назад.       Малекит не удивился известию о том, что генерал-лейтенант оказался парвеню – выходцем из низов, выскочкой в глазах потомственной аристократии. Сына Аэнариона происхождение людского лорда не возмущало, бывший Король-Чародей и сам возводил в Повелители Ужаса отличившихся друхиев, награждая их новыми дворянскими именами. В конце концов, власть должна принадлежать тем, кто её заслуживает и умеет ею распоряжаться.       Конечно, из-за своей худородности ценность такого союзника для Малекита снижалась – влиятельностью парвеню, как правило, похвастаться не могут. Тем не менее сына Аэнариона помощь лорда Галфорда в своём начинании устраивала – осторожные шаги важны не меньше стремительных рывков. К тому же Малекит уже видел, как может заручиться благосклонностью бывшего искателя приключений – через им опекаемую Гильдию.       Из общения Дарси с Рем Вечному Королю стало известно, что свою дружину генерал-лейтенант предпочитает набирать из прославленных высокоуровневых искателей приключений. Самым преданным из них даже жаловалось рыцарское достоинство, первая ступень в мир власти. Эльфийский владыка был бы глупцом, если бы не воспользовался столь удобной возможностью.       К тому же работа в Гильдии позволяла лучше изучить опасности этого мира и восстановить свою прежнюю силу, если это «получение уровней» за убийства монстров действовало именно так, как его описывали. Кроме того, успешно принося безопасность в провинцию Малекит мог заработать себе репутацию не только в глазах лорда, но и в умах и сердцах черни. О том, что это приносило и деньги на пропитание, жильё и воплощение дальнейших планов, говорить и не приходилось.       Дикая местность меж тем сменилась пейзажами предместий. Дорога становилась всё отчётливей и шире, появившаяся глубокая колея свидетельствовала о вступлении кавалькады на маршрут повозок и телег. Высокая зелень холмов сменилась стройными рядами буро-золотистых колосьев и истоптанными пастбищами овец и коров. Размер засеянных площадей и количество скота казалось довольно приличным для пограничного города; если его население составляет не более двух-трёх тысяч жителей, то Фалтра могла кормить не только себя, но и отгружать остатки зерна и мяса на экспорт.       Наконец, Малекит увидел селян, державшихся небольшими смешанными группами из мужчин и женщин, и юных, и взрослых, и стариков. То были пастухи, землепашцы и сборщики грибов, ягод и хвороста, в большинстве своём они принадлежали к человеческому роду. Среди остальных же встречались как знакомые на вид эльфы и пантериане, так и новые представители зверообразного племени. По характерной наружности Вечный Король мог их разделить на два вида – лохматых коренастых «собак» и низкорослых суетливых «зайцев».       Мирная идиллия окружения убаюкивала, однако Малекит прекрасно знал, как лживо и опасно это чувство, и для этого ему не надо было видеть топорики, дубины, широкие ножи, рогатины и даже луки со стрелами у встреченных крестьян, которых с таким арсеналом впору было принять за разбойников. Впрочем, истрёпанная грязная одежда способствовала такому впечатлению не меньше.       Оружие под рукой, тем не менее, совсем не всегда внушает смелость; подавляющее большинство из попадавшихся навстречу людей предпочитали либо скрыться с глаз, либо держаться как можно дальше от всадников. Но среди них не оказалось никого, кто бы не был поражён видом «нездешнего зверя». Одни ахали и указывали пальцем со стороны, наивно полагая, что Малекит этого не заметит, другие принимались осенять себя некими священными знаками, а некоторые женщины, особенно среди «зайцев», даже закрывали себе рот, чтобы не сорваться в крик.       Самые же любопытные и отважные не преминули приблизиться, чтобы рассмотреть неведомое им создание и заодно впечатлить собой малодушных товарищей и знакомых. Совсем уж близко этим крестьянам подходить здравомыслие всё же не позволило, но от их восхищённых переговоров и присвистов Шера буквально расцвела розой, очень возгордившись за внимание к дирлаграуну.       Но взгляды приковывал и сам Малекит, и взгляды в высшей степени встревоженные, озадаченные и опасливые. Грозный чужак внушал им страх, однако сопровождение из знакомых патрульных приводило людей в замешательство, что в итоге порождало особенное любопытство. Сын Аэнариона не сомневался, что сегодня весь город будет говорить о нём, и говорить долго.       Кавалькада достигла жилого района, состоявшего из неказистого вида низких продолговатых домиков из дерева и глины с соломенными крышами. Лишь некоторые здания имели приличный вид, подразумевавшим каменное основание, деревянный каркас и черепичную крышу, но то были, что не удивительно, в основном торговые и ремесленные лавки.       Селян в этом месте было значительно больше, чем в округе, и практически каждый житель был чем-то занят: кто строил, кто мастерил, кто торговал, кто готовил, кто пас коз, кто ухаживал за огородом и садом, а кто просто убирал двор. Но лишь до той поры, пока им не стало известно о приближении всадника на шестилапой пантере. Малекита изрядно позабавило, как быстро на улицах возрос порядок, когда большая часть жителей спешно попряталась в домах и за оградами своих участков, а прочие опасливо выстроились в сторонке позади оторопевших стражников с щитами и копьями, исполненные ожидаемого любопытства.       Сын Аэнариона ограничивался сдержанными приветственными кивками, как и полагалось благородному чужаку, уважающему своё достоинство. Махать рукой и здороваться с публикой с его стороны сейчас было бы необоснованно фамильярно и подозрительно. Поведение давало плоды, так как селяне, опасаясь привлечь недоброе внимание, принимались оттаскивать прочь с глаз своих собак и даже дворняг, принимавшихся облаивать мерцающую кошку и её седоков.       На Ултуане жизнь в городах, являвшихся центрами торговли и культуры, была привилегией знати, их слуг и воинов, тогда как простонародье обитало и трудилось за крепостными стенами. И только после Раскола и преимущественно во Внешних Землях селянам стало дозволяться в целях защиты от друхиев-налётчиков возводить дома в пределах городских укреплений.       В Наггароте же чернь редко покидала города, проводя будни в искусных ремёслах, торговле и надсмотре за рабами. Причина была просто - промёрзлые земли кишели хищниками и чудовищами, а весь тяжёлый физический труд ложился на плечи рабов. Знатные друхии же наоборот, не терпели жить бок о бок с обывателями, и зачастую выстраивали себе целые крепости вблизи от городов, где занимались тренировкой войск, разведением боевых тварей, алхимией и просто плетением интриг, наивно полагая, что об оных Королю-Чародею не станет известно.       Вскоре эскорт покинул пропахшее потом, козами и сыром селение, звавшееся, как услужливо поведал старший дозорный Дарси, Гвартег-Ярдом или же «Загоном». Стражники, выяснив у своих конных сотоварищей про личность Малекита и цели пребывания, составили компанию кавалькаде, но только до границ возложенной на них территории. Дальше начиналась прямая дорога к устью реки, на чьих берегах неприветливо возвышалась Фалтра.       Город-крепость прикрывалась не только широкими водами, но и поразительно высокими стенами в двадцать метров и выше, будто предназначенными останавливать великанов. Бывший Король-Чародей наблюдал подобные в землях гномов, однако, в отличие от гномьих наземных бастионов, башни и барбаканы Фалтры не имели установленных метательных орудий. Если таковые не располагались где-то на улицах, то давать противнику отпор с зубчатых стен оставалось лишь лучникам и, вероятно, магам, чью Гильдию было видно невооружённым глазом.       Малекит понял, что это она, даже прежде, чем ему с плохо скрываемой гордостью сообщила Рем: коническое, испещрённое переливающимся узором сооружение превосходило самую высокую башню Фалтры, самое меньшее, в три раза, оно просто не могло быть построено одним лишь физическим трудом. Впрочем, своими размерами и производимым впечатлением Гильдии всё равно было не сравниться ни со Шпилями Тёмного Конвента, ни тем более с Чёрной Башней Наггаронда.       - Вот, господин Малекит, и Фалтра, оплот порядка и безопасности на южных границах Лиферии! – торжественно объявил рябой командир, с ожиданием поглядывая эльфийского владыку, будто в самом деле надеясь понять чувства гостя по его непроницаемому виду. - За последние двадцать лет её трижды осаждали полчища Падших, и трижды наши храбрые воины отбрасывали эту нечисть, спасибо полководческому таланту Его Светлости и Барьеру леди Бодлер!       - Ваша крепость – один из лучших образцов человеческой фортификации, которые мне приходилось видеть, и мне приятно знать, что её сыны и дочери защищают свой дом с не менее достойным рвением, - со всей уважительностью солгал Вечный Король, с насмешкой отмечая, как при их появлении за зубцами и в бойницах начали множиться людские силуэты, будто вороны в преддверие битвы. - Однако вынужден заметить, что опасно допускать врага до стен, особенно такого как Падшие – их надлежит истреблять на подступах, до того как они объединятся в бесстрашную орду.       - Ну так это ж всё из-за Повелителей Тьмы, они в самом деле коварные твари, и магия у них коварная, - проворчал слегка смутившийся Дарси, которому бывший Король-Чародей тонко и иронично напомнил о подозрениях в свою собственную сторону. - Вот только нашу леди Бодлер им всё равно не переколдовать! И вообще, пока будет жив хоть один солдат на стенах - Фалтра будет стоять!       - «Один за одним демоны пали, но эльфийский владыка стоял неколебимо. Он знал, что если падёт – весь смертный мир падёт вместе с ним», - негромко и почтительно изрёк Малекит, удивив как девиц, так и людей строками из «Песни Создателя», восхваляющей героизм Аэнариона Защитника. «Пока жив хоть один асур - Ултуан будет стоять» - таким кличем первый Король-Феникс вдохновлял свой народ, когда казалось, что настал конец всему. Малекита невольно взбесило, что великие слова его отца нечаянно и беспричинно повторял какой-то человек. – Не сомневайтесь, господин Дарси, эльфы тоже знают, что такое стоять насмерть за то, что им дорого.       Оглядываться в прошлое было необходимо: и чтобы учиться на ошибках и успехах, и чтобы вдохновляться примерами достойных. Аэнарион стал королём в темнейший час, отдав себя делу без остатка, но Малекиту придётся идти другой дорогой, пусть и ради схожей цели. И он добьётся триумфа. Рано или поздно хронисты всех королевств отметят, что именно в этот день, придя к воротам Фалтры, Вечный Король начал путь к власти над миром.