Железо и бархат

      Дорога заняла больше времени, чем хотелось Малекиту, но всё же меньше, чем стоило ожидать. Солнце, на первый взгляд, неотличимое от того светила, что взирало на ныне сгинувший родной мир, закончило блуждание по зениту и принялось опускаться к горизонту, будто царственная особа, возвращающаяся во дворец после обхода владений. Звезде же Вечного Короля ещё только предстояло взойти.       Приближаясь с патрульными к вратам Фалтры, бывший Король-Чародей продолжал оценивать обороноспособность города-крепости. Высокими стенами и башнями эльфийского владыку было уже не впечатлить, и он начал выискивать архитектурные элементы, способные выступить подспорьем защитникам в случае осады. К своему удовольствию, Малекит ожидаемо обнаружил, что и в этом мире до ухищрений эльфов и гномов людям было бесконечно далеко.       Бородатые жители Караков были щедры на выдумки технологического характера, встраивая в стены всевозможные ловушки: жёлобы, по которым катились с огромной скоростью чугунные ядра, бомбы направленного действия, подвижные пилы, огнемётные сифоны и многое другое. Куда реже гномы применяли и свои знаменитые руны: начертанные на скрытых плитах, они обращали поднесённые осадные приспособления в пыль.       Асуры же и в особенности друхии полагались больше на магию: иллюзорные парапеты, носящиеся вдоль стен ураганные порывы ветра, становящийся скользким, раскалённым или наэлектризованным камень. Бывшему Королю-Чародею особенно нравилась хитрость с развешенными трупами, оживавшими под действием тёмной магии Дхара – во время осады такие кадавры выступали не в качестве бойцов, но как ходячие бомбы, таившие в себе смертельно-ядовитый газ.       Стены Фалтры, в свою очередь, были лишены даже выдвижных, обитых железом балок, которыми можно было ломать осадные башни и лестницы. Конечно, укрепления тоже могли хранить опасные секреты или быть зачарованы – волшебство присутствовало наверняка, потому как для того, чтобы устоять на рыхлой прибрежной почве, такой огромной конструкции обычных свай не хватит.       Однако сын Аэнариона подозревал, что люди попросту не думали, что кто-то решит перебрасывать через ров осадные приспособления, хотя при наличии понтонов и особенно магии это было вполне осуществимо. Тем более, что в реке, похоже, даже хищной живности не водилось – о том свидетельствовали беззаботно купавшиеся вдоль берега дети.       В Наггароте наблюдать подобную картину было невозможно, прежде всего потому, что водяные рвы в промёрзлых землях были бесполезны если их не защищать от обледенения колдовством, как это делали чародейки Гронда, окружив свой город кольцом кипящей серы. Поэтому подобные заграждения использовали преимущественно на относительно тёплом юге континента, на граничащих с Люстрией землях, зачастую применяя в подспорье местную экзотику, порой не задумываясь о последствиях.       Показательным был пример лорда Барсатара Зверолова из Сс’ильдра-Тора, вздумавшего возвести неприступную крепость, не уступавшую самому Наггаронду. Вот только чрезмерно амбициозный друхий спутал эффектность с эффективностью, и вместо строительства универсальных фортификаций принёс в угоду прихоти всё состояние, соорудив вокруг своего детища целый лабиринт, наполненный всевозможными тварями: от самых мелких, вроде пиявок, комаров, ядовитых пауков и змей, до монструозных троглодонов и карнозавров.       К счастью или к несчастью, но «соперник» Чёрной Башни просчитался: из-за постоянно менявшегося безопасного маршрута воины Зверолова сами становились жертвами собственных «защитников», к тому же из-за затрат на крепость Повелитель Ужаса более не мог содержать большое войско и запасы пищи на случай осады. Неудивительно, что, когда из джунглей однажды вышла армия ящеролюдов, крепость не пережила своего первого же штурма – мало того, что её едва ли могли оборонять, так ещё и маги-сцинки при помощи Гура обратили против лорда Барсатара всех тварей из лабиринта. Самонадеянность сгубила дурака.       Возможно, что люди, построившие Фалтру, были такими же дураками. Однако Малекит не исключал и вывода, что Падшие не разбирались в осадной инженерии, раз приграничный город-крепость, переживший от них уже три нашествия за двадцать лет, ограничивался лишь стеной, рвом и загадочным Барьером. В этом смысле они были даже примитивнее орков, гораздых на сооружение весьма хитроумных метательных машин, под стать зверолюдам – те предпочитали штурмовать укрепления при помощи великанов-цигоров, колдовства и летучих тварей, от гарпий до жабоподобных джабберслитов.       Ворота, располагавшиеся за широким подвесным мостом, выглядели намного скромнее стен, но при это казались приличными: четырёхметровые створки из обитого стальными листами дуба, толщиной более полуметра – такие, пожалуй, и впрямь задержат хоть тролля с кувалдой, хоть минотавра с топором. Особенно учитывая многочисленные жёлобы над вратами, откуда должно стекать кипящее масло, а также высокие бойницы во внутренних стенах прохода, достаточно удобные, чтобы забрасывать незваных гостей стрелами и дротиками.       Да, люди неплохо подготовили ворота к лобовому штурму, и в то же время, что любопытно, озаботились их внешней отделкой. Сравнивать человеческое мастерство с эльфийским значило оскорблять последнее недостойным соперником, и всё же в деревянных рельефах и гравировке по металлу, изображавших лесную чащу с оленями, была своя грубая, примитивная, но красота. По отсутствию вмятин и трещин на «картине» легко было понять, что врата были совершенно новыми, явно унаследовавшими «пост» после кончины предшественника во время последнего вторжения.       Опущенный подъёмный мост и раскрытые настежь створки уже исключали худший сценарий, хотя ощетинившаяся алебардами и взведёнными арбалетами дюжина стражников в характерных бело-синих табардах на пути, явно больше, чем того требовала будничная охрана прохода, ясно намекала, что самое сложное всё ещё впереди.       Во взглядах людей, среди которых, впрочем, нашлась и пара псолюдов, читалась знакомая и ожидаемая напряжённость и озадаченность. По-настоящему выбивались из этой толчеи лишь двое, и причём не звероподобные образины – строгая выправка и показательная невозмутимость на лицах позволяла предположить в них офицеров.       Такому впечатлению способствовало и заметно лучшее обмундирование: тогда как стражники обходились толстыми стеганками и железными шляпами (что наглядно ставило их по иерархии ниже, чем конных патрульных, защищённых кольчугой и каркасными шлемами), офицеры щеголяли куполообразными бацинетами, хоть и без забрала, и полноценными бригантинами.       Этих двоих выделяли и некоторые занятные детали во внешности и поведении: один, обладатель слащавого лица, на котором застыла странная отрешённость, зачем-то нахлобучил на свой шлем венок из полевых цветов; второй же, помятый, щетинистый и круглощёкий, настолько равнодушно грыз яблоко, что могло показаться, будто он каждый день видит зловещих всадников в чёрных латах верхом на шестилапых мерцающих пантерах. Совершенно несолидно для стражей ворот.       Впрочем, был и третий, кто привлекал внимание Вечного Короля – белобрысый, почти детской наружности эльфийский юноша с завязанными глазами, разодетый в тёмно-зелёную мантию с золотой каймой и капюшоном. Приближаясь к нему, сын Аэнариона ощутил, как напрягся дирлаграун, будто при виде добычи, а вскоре и сам распознал окружавший незнакомца ореол волшебства, куда более чёткий, чем у Рем.       Это определённо был не стражник, чему свидетельствовали не только наряд, магическая аура и субтильное телосложение, но и поведение: этот человек сидел на высоком стуле поодаль от столпившихся воинов, почти на самом краю подвесного моста, и с выжидающим видом держал перед собой посох c крестообразным набалдашником, будто удочку. Ступив на мост, Малекит скосил взгляд на реку: возможно, это была только игра уходящего солнца, но в водной глади время от времени мелькало нечто золотое.       - Здравствуйте, странники. Надеюсь, ваше путешествие было приятным? – рассеянно поприветствовал кавалькаду эльф, не отрываясь, тем не менее, от своего странного занятия. Надетая повязка определённо не мешала ему видеть, а скорее даже помогала, вероятно, наделяя неким волшебным зрением.       - И даже очень, большое спасибо, господин волшебник, - с радостным дружелюбием тут же ответила Шера, подтверждая подозрения Вечного Короля о личности незнакомца. Эльфийскому владыке пришлось приложить усилия, чтобы отогнать вспыхнувшую ненависть – из-за пророчества Каледора Укротителя Драконов Малекит относился к магам-мужчинам с настороженной враждебностью. – А что вы делаете?       - Ловлю рыбок. Не есть, для аквариума – у нас студенты любят держать живность; всё равно на посту делать больше нечего, - кивнув в сторону ведёрка с водой у ног, неуверенным голосом поведал юный волшебник, который вряд ли мог убить «великого воина, первородного сына благородной крови, изгнанного из своего дома», как гласило пресловутое пророчество. Было глупо даже думать о такой судьбе, особенно учитывая, что Малекит и так в каком-то смысле погиб, когда до него добрался Вихрь Хаоса. – Привет, Рем. Так ты всё же подыскала себе группу? Леди Бодлер будет рада.       - Угу, в каком-то смысле. Да, и тебе привет, кстати, - с беззлобной досадой кивнула Рем своему, надо полагать, знакомому. Любопытно, но в его присутствии заклинательница, нервничавшая по мере приближения врат, заметно успокоилась. Судя по непривычно мягкому тону зверолюдки, никаких неприятных подвохов от этого юнца ждать не стоило, даже бывшему Королю-Чародею. - Эннис, а ты что один? Или третьекурсникам уже можно без кураторов стоять?       - Тьюлип отпросилась у Хранителя Лайонса в «Медовый месяц», госпожа Нэнкэрроу в это время обычно вечернюю партию «рогатых» булочек с маком печёт. Она скоро уже должна вернуться, так что ты задержись, угостишься со своими друзьями, - смущённо пробормотал названный Эннисом, вызывая у Малекита некоторое раздражение из-за отсутствия должной реакции на его примечательную особу. Намеренное пренебрежение или юноша в самом деле слаб головой? – Они ведь друзья? Не хочу обидеть, но этот мужчина похож на глубокую впадину посреди высохшего океана, из которой веет чем-то чуждым и зловещим. Да ещё этот поток волшебства между вами тремя такой необычный, будто от магии подчи…       - Пожалуйста, потише, Эннис, это глупая история, я потом всё объясню, - шипящим сердитым шёпотом взмолилась встрепенувшаяся заклинательница, после чего немного свесилась с мерцающей твари, чтоб её слышал только этот необычайно проницательный эльф. Ну и, разумеется, Вечный Король. – Заикнёшься хоть кому – расскажу Тьюлип, что ты делал в её комнате.       - Так ты видела… - Знакомому девы-кошки сильные эмоции всё же оказались не чужды, он возмутился и испугался всерьёз, настолько, что едва не слетел со своего стула. Вот только его лицо зарделось вовсе не из-за гнева, а из стыдливости. Это было неуместно для Малекита, заинтересовавшегося способностями юного, надо полагать, волшебника.       Пусть этот Эннис казался рохлей и слабаком, но бывший Король-Чародей прекрасно понимал, что отличить ничтожество от того, кто выдаёт себя за таковое в личных целях, зачастую очень сложно. Кроме того, среди многих асуров и даже друхиев было распространено поверье, что кажущийся чудаком может на деле оказаться Лоэком, богом теней и шутовства, карающим с присущим ему чёрным чувством юмора тех, кто решит обидеть «беззащитного дурачка». Малекит, разумеется, никогда этим суевериям значения не придавал, а сейчас, после Конца Времён, тем более.       - Вижу, уважаемый, вас нисколько не пугает и не удивляет присутствие оседланного дирлаграуна. В моём Ордене подобная выдержка считалась украшением кандидата и одним из рыцарских достоинств, - упрятав прежнее недовольство за маской сдержанной уважительности, негромко изрёк эльфийский владыка, чтобы успокоить собеседника. В то же время Малекит не забывал посматривать и на сборище стражников.       Ехавшие в авангарде Лесси и Рори уже спешились и давали первые разъяснения, а вскоре, оставив попутчиков, подоспел и старший дозорный. И только тонкоусый Монти остался в конце колонны, будто отрезая конвоируемым путь к бегству. Хотя сыну Аэнариона прекрасно было слышно весь людской разговор, задерживаться на «праздную болтовню» с каким-то чудаком, когда речь стражников шла о самом Малеките, будет слишком одиозно с его стороны. Пожалуй, беседу с Эннисом стоит отложить на потом.       - Благодарю за добрые слова, но, боюсь, это я просто больше не могу правильно реагировать на события, как прежде, - почесав свою короткую шевелюру, неловко улыбнулся непонятный юноша, не представлявший, что из-за не в меру длинного языка превратился в глазах бывшего Короля-Чародея в помеху, способную изрядно осложнить исполнение его планов.       Подозрения в том, что это «рыцарь-заклинатель» поработил двух девиц, были неминуемы, но то, что этот эльф сходу разглядел подчиняющую связь, несло прямую угрозу легенде. Судя по реакции Рем, она либо не ждала, либо забыла, что на посту у врат будет стоять её чудной знакомый. Малекит ещё не мог утверждать наверняка, но интуиция подсказывала ему, что магическая проницательность Энниса не была чем-то распространённым даже среди волшебников.       - Мой король, прошу его простить, если мой однокашник показался вам странным. Эннис – хороший эльф, приятный, временами смешной, просто он влип в приключение, к которому оказался совершенно не готов, - слегка повернув голову, Рем тихо обратилась к сыну Аэнариона, молча направившего «нездешнего зверя» вперёд, к стражникам. Эльфийский владыка сомневался, что услышит что-то стоящее, однако же хвостатая девица смогла его заинтриговать. – Эннис случайно наткнулся на колдовскую книгу, которая утянула его на свои страницы; там ему пришлось проходить описываемое приключение вместе с главными героями. Чуть позже туда же угодила и Тьюлип, его куратор, и сообща им удалось дойти до конца и вырваться из волшебной ловушки. Вот только после этого они немного… помутились рассудком, ну и ещё у них побелели волосы и изменилось зрение: ребята теперь видят мир, по их словам, «таким, какой он есть», но при этом любой свет причиняет им боль. Отсюда и повязки…       Бывшему Королю-Чародею уже приходилось сталкиваться с артефактами, служившими персональными порталами в Царство Хаоса, в том числе выполненными в форме книги или игрушки. У Морати имелось, по меньшей мере, два таких экземпляра – шкатулка-головоломка, подаренная очарованным вождём-колдуном из племени северян-мунгов, и добытая прославленным корсаром Дастаном Холодное Око настольная игра из разорённого храмового города Тлаквы.       Шкатулка в должном положении открывала отгадавшему путь в Праздную Крепость, лежащую во владениях Тёмного Принца, где извращённые демонические служители Слаанеша постигали удовольствие в насилии над плотью, как чужой, так и собственной. Если их удавалось впечатлить смертному, они могли заключить с ним сделку, чтобы прибыть вместе в реальный мир и обрушить своё жестокое мастерство на указанных врагов. Морати редко пользовалась этим артефактом – пребывание в Царстве Хаоса, даже самое краткое, было смертельно опасно и для тела, и для разума, и, прежде всего, для души.       Настольная игрушка, в свою очередь, была загадочнее и интереснее: те, кто начинал в неё играть, попадал в Царство Хаоса, но уже не во владения кого-либо из Богов, а на, своего рода, ничейную территорию, представлявшую из себя бесконечные, смертельно опасные джунгли. Выбраться оттуда можно было лишь выполнив условие, указанное в малопонятной подсказке. Вероятно, это было творение Сланнов, а возможно, и самих Древних, но практического применения Морати ему не находила, разве что со скуки заставляла своих новоявленных агентов в неё играть, чтобы проверить их силу и смекалку.       Наличие схожего артефакта в «Перекрёстке Мечтаний» заслуживало самого пристального внимания сына Аэнариона. Если и здесь есть «лазейки» в Царство Хаоса, то какова вероятность, что какая-то из них ведёт во владения Губительных Сил? Это был недобрый знак, ведь даже одной такой «лазейки» может хватит, чтобы привлечь внимание Тёмных Богов и поставить весь мир под угрозу. Что, если «помутнение» Энниса и его куратора на деле следствие влияния Хаоса, первые симптомы разлагающей душу хвори? Увы, Малекит знал пока слишком мало, чтобы делать выводы.       - И что стало с той колдовской книгой? – не выдавая своих мрачных мыслей, равнодушным тоном осведомился эльфийский владыка, будто всего лишь поддерживая разговор.       Исходя из услышанного ранее и сейчас, легко было понять, что Рем была не просто знакома с главой Гильдии магов, возможно, даже являлась её ученицей. Это стало бы великой удачей для сына Аэнариона, окажись оно так, однако расспрашивать о происхождении и содержимом той книги было здесь неуместно. Тем не менее, справиться о судьбе опасного артефакта было необходимо.       - Прошу меня простить, господин Малекит, но я того не знаю. Тьюлип отдала ту штуку леди Бодлер, и это всё, что мне известно. Возможно, она изучает книгу у себя, а возможно, отдала в столичную Академию магии во избежание новых неприятных происшествий… - смущённо прижав уши, осторожно ответила дева-кошка, и до того, как она успела закончить, офицер с яблоком, выслушав доклад патрульных, наконец, соизволил обратиться к Вечному Королю.       - Господин Малекит, верно? Сержант Мелвин, дежурный по караулу Лесных Врат. Сударь, будьте любезны предъявить въездное разрешение, подорожную грамоту, докладную записку с приграничного поста или иные бумаги, удостоверяющие вашу личность и законное пребывание на землях Его Светлости лорда Галфорда, - сухо потребовал щетинистый невежа, не удосужившись ни утереть остатки пищи с губ, ни даже дожевать свой огрызок. Вечный Король сморщился, Рем же и вовсе передёрнуло, но причиной тому был не только названный Мелвином, но и его соратник с пахучим венком, призванным, очевидно, перебить ароматом достойную орка вонь.       Пренебрежительный тон вызвал у Малекита краткую вспышку гнева, что, впрочем, не помешало эльфийскому владыке отметить храбрость сержанта, вышедшего вперёд вместе со своим товарищем и патрульными. Всадники, однако же, проследовали дальше, и заняли позицию за мостом, всецело перекрыв, как им казалось, пути отхода. Возможно, Малекиту только показалось, но вид у старшего дозорного Дарси был несколько виноватый, и пересекаться взглядом он и его соратники избегали.       Взять чужака в клещи было умно, и всё же выходить самому вперёд для сержанта было чрезмерной самоуверенностью и уж тем более непозволительной глупостью – приближаться к незнакомой и опасной персоне на расстояние удара, значит, рисковать оставить своих подчинённых в возможной схватке без командира. Хотя бы одному офицеру следовало остаться под защитой барьера из алебард. Пусть это и не спасло бы его от бывшего Короля-Чародея.       - Бумаги? Странно, когда я сюда пришла в первый раз, у меня ничего такого не спрашивали, - непонимающе и обиженно пробубнила вполголоса Шера, с тревожным любопытством высунувшись из-за спины Малекита. – Хотя, кажется, тогда я заходила через другие ворота…       - Вынужден вас разочаровать, уважаемый сержант, однако мне остаётся ограничиться словами, - Подобных мер предосторожности бывший Король-Чародей ожидал; город, который будет пускать к себе кого попало, особенно приграничный, в лучшем случае, рано или поздно превратится в охваченную беспорядками клоаку. Это мог понять даже бестолковый людской род, - О моей личности вам мог бы поведать мой родовой амулет и фамильные доспехи, однако я сомневаюсь, что за пределами дворцов Лиферии кого-то будут интересовать ветви эльфийской аристократии.       - То есть, вы хотите сказать, что незаконно пересекли границу королевства? Марвин, отметь для протокола, - без всякого намёка на шутку обратился сержант к своему «венценосному» товарищу, оставшись, как и предполагал Малекит, равнодушным к «инсигниям рыцаря-заклинателя». Смазливец же, по всей видимости, порученец, хоть и в не по статусу приличной броне, и в самом деле вынул из поясной сумки деревянную табличку с угольным стержнем и принялся усердно что-то записывать. – Если явились в наши земли без злого умысла, то почему не прошли через пограничный пост?       - Я подозревал, что на подступах к оным меня будут караулить убийцы, и не хотел вовлекать непричастных в наш конфликт. Если старший дозорный Дарси не сообщил вам этой детали, то знайте – моя семья проиграла вековечную борьбу со старыми врагами, однако мне удалось спастись, но в итоге пришлось бежать, - спокойно, но так, чтобы в голосе ощущался холод мстительной ненависти, поведал Вечный Король. Терпеть развязную непочтительность для него было унизительно, но необходимо. - Подле Виридских гор я всё же дал себя настигнуть – посчёл невежливым приводить в чужое королевство лишних незваных гостей. Смею заверить, они границу уже не пересекут.       - То есть, вы хотите сказать, что вас преследуют личности, от чьей деятельности могут пострадать жители Лиферии? Для гостя вы ведёте себя не больно уважительно, господин Малекит, - хмуро изрёк сержант, целиком заглатывая изъеденный огрызок. Достаточно было малейшего прикосновения магии, чтобы у этого неотёсанного мужлана застрял ком в горле, а лучше заставить его скрючиться от спазмов и задохнуться от лезущих наружу внутренностей. Бывший Король-Чародей всё это может устроить; он и устроит, но потом, все казни потом. – Перенесли свои разборки в наши края, вредите деятельности видной торговой компании…       - Но это же была самооборона! – Возмущённый возглас Рем отвлёк эльфийского владыку от картин возмездия. Сыну Аэнариона надлежало следить за собой и в помыслах, чтобы желанное не обрело неуместного воплощения – да, жалкий смертный смел осуждать Вечного Короля, но с этим было необходимо на время смириться. Тем более, что сержант делал то, что должен; пусть неказисто, пусть непрофессионально, но полагаться в будущем предстоит именно на таких. - И вообще, вас не смущает, что эта «торговая компания», за которую вы переживаете, захватывает помянутых жителей Лиферии?       - В этом ещё предстоит разобраться. Как и с этой башкой, - недоброжелательным тоном пробурчал человек, тыча в сторону львиной головы новым яблоком, возникшим в руке как по волшебству. – За охоту без разрешения в наших лесах полагается суровое наказание, вплоть до лишения свободы. И нет, разрешения, подписанные чужеземными правителями, в королевстве Лиферия не принимаются.       - Верно, но вы забыли уточнить нашему гостю, что запрет касается только Королевских лесов, а на южной границе и вдоль Виридских гор их нет, - сдерживая гнев, медленно, с угрожающими нотками в голосе заявила Рем, будто Малекит назначил её своим герольдом. В этом был смысл, потому как дева-кошка была умна, образованна и умела выступать.       Кроме того, сына Аэнариона обнадёживал тот факт, что ни пантерианка, ни эльфийка не пользуются наилучшей возможностью избавиться от своего поработителя. И причиной тому был определённо не страх того, что Малекит, покончив со стражей, возьмётся за них – поведение девиц было для таких помыслов слишком беспечным. Они испытывали тревогу, но уже не за себя, и это не могло не радовать эльфийского владыку –покорение умов и сердец началось.       - Там их нет, но что, если ваш «гость» пришёл не с юга, а с севера или через внутренние провинции? Кто поручится за то, что сей лев не был добыт браконьерским путём? – продолжал упрямо высказывать свои подозрения дежурный по караулу, порождая в душе Малекита не только раздражение, но и непраздный интерес.       Для того, чтобы запретить «рыцарю-заклинателю» въезд в город, у этого Мелвина причин было достаточно, но давать категорический ответ щетинистый сержант отчего-то не спешил. Конечно, Вечный Король мог воспользоваться влиянием леди Бодлер и Гильдии искателей приключений через Рем, но жевавший яблоко человек об этих покровителях ещё не знал и не похоже, что догадывался.       - За это поручится любой опытный охотник и врачеватель – для тех, кто привык иметь дело с мертвечиной, не составит труда определить падаль от свежей добычи, которая перестаёт такой быть уже через сутки после смерти, - Малекит парировал домысел резонным замечанием, пытаясь понять своего собеседника. Подсознательно эльфийский владыка понимал, что до логических аргументов сержанту нет дела, и чтобы добраться до сути, эту игру следовало продолжить ещё немного. – Конечно, можно поохотиться в соседней провинции и примчаться с трофеем в другую, не жалея скакуна, после чего сделать немалый крюк через горы и прийти в намеченный город. Мне даже интересно узнать, какой можно придумать таким манёврам смысл.       Возможно, тот просто забавлялся из вредности, для людей это было типичным поведением, но сомнения подсказывали Вечному Королю, что сержант Мелвин был не так прост, он преследовал некие личные мотивы. Так поступали Повелители Ужаса на заседаниях Чёрного Совета: бахвалясь успехами и обличая неудачи друг друга, а на деле торгуясь влиянием, а то и просто тяня время, чтобы проследить за реакцией нужного им соперника или вероятного союзника. Кого же дожидался этот круглощёкий смертный? Или он так важничает потому, что за ним кто-то наблюдает из бойниц? Кто-то вышестоящий?       - По математическим подсчётам, с учётом встречи господина Малекита с патрулём старшего дозорного Дарси, для этого необходимо, чтобы его верховой транспорт развил скорость не менее восьмидесяти километров и двигался без остановок, самое меньшее, пять часов, - неожиданно в беседу вклинился второй офицер, названный Марвином. Пахучий порученец по-прежнему выглядел не от мира сего, однако его заумные рассуждения были выгодны Малекиту, и это не могло не вызывать интереса у последнего. - Естественникам такие быстрые и выносливые скакуны неизвестны. По крайней мере, которые бы передвигались только по земле…       - Огромное спасибо, старший дозорный Марвин, от вас и ваших подсчётов неизмеримо много пользы, совсем как от того остроухого господина волшебника, - кивнув в сторону Энниса, проскрежетал зубами сержант, едва ли обратив внимание на выпавший из не в меру огромного рта на нагрудник кусок яблока. Каким бы отвратным мужлан не казался, но он определённо что-то задумал, и бывшего Короля-Чародея всерьёз злила эта неизвестность.       - Поймал! Поймал! – будто в ответ на слова дежурного по караулу внезапно и восторженно заголосил юный эльф, радуясь чему-то как дитя. Судя по презрительным смешкам, плевкам под ноги и скривившемуся лицу сержанта, Эннис из-за своего поведения стражникам явно не нравился. Неудивительно, что знакомый Рем держался особняком; вероятно, его опасались даже не меньше Малекита с дирлаграуном, раз, по сути, бросили на произвол чужака. – Молодчина, Гештальт!       Причиной сильных эмоций оказалась крупная, сияющая золотом птица, похожая на сокола, вальяжно усевшаяся на навершии посоха, будто на привычном месте. Судя по стекавшей с блестящих, будто металлических перьев воде и цветастой рыбине в клюве, похоже, именно она и была «удочкой» для чудаковатого волшебника. Вероятно, птица была частью посоха, своего рода одушевлённым артефактом, а возможно, это и был Фамильяр – на шее существа было сложно не заметить ошейника, точь-в-точь похожего на те, что сковывали Рем и Шеру.       - Но ведь волшебник не заметил ни намёка на иллюзии, а против Исчадий у нас есть Барьер, к чему тогда все эти странные придирки с браконьерством? Ну нет бумаг, но зато ведь наверняка есть деньги, при таких-то роскошных доспехах; для экономики Фалтры это нужнее – торговцы будут только рады богатому рыцарю, - явно не задумываясь о последствиях, Марвин высказал мысли вслух. В них имелась логика, вот только нелепо и возмутительно было слышать подобное от стражника, пусть даже образованного. Впрочем, образованность и ум никогда не означали одно и то же. - Зачем его отваживать? Только из-за того, что он эльф? Дружище, это не рационально…       - Обалдел? Не понимаешь на лиферийском, поясню на твоём родном маредидском, «дружище», - строго прицыкнул на подчинённого умника сержант Мелвин. Насколько Малекит мог судить по вытянувшимся лицам стражников, офицер и впрямь перешёл на другой язык, не подозревая, что кто-то ещё может его понимать. Удобно. - Во-первых, всегда, ВСЕГДА обращайся ко мне по уставу на людях. Во-вторых, я тебе уже объяснял, что Барьер не держится постоянно, а эти выданные нам волшебнички могут возводить только его убогую копию. Ну и в-третьих, на нелюдей нельзя рассчитывать; я в последнюю очередь буду полагаться на пришибленную остроухую сволочь, которая и у себя под носом Исчадие не увидит, даже если то навалит кучу прямо…       - Выбирайте выражения, господин сержант, иначе я подам на вас жалобу леди Бодлер! – вдруг со стороны города раздался гневный женский возглас. Заставляя людей шарахаться в стороны, через толпу зевак, заинтересовавшихся появлением странного чужака, к вратам пробивалась девушка, в которой сын Аэнариона заподозрил помянутую ранее волшебницу Тьюлип.       Она была человеком, высокой, светлой и хрупкой на вид, будто фарфоровая кукла. Как и у её подопечного, девушка обладала коротко стриженными белыми волосами, а глаза стягивала такая же чёрная повязка. На этом сходства не заканчивались: маленькое лицо с низким подбородком, вздёрнутым носом и широким лбом придавали волшебнице слишком юную наружность. Лишь выделявшаяся через зелёную с золотой каймой мантию грудь и уверенные, наполненные силой движения позволяли понять, что Тьюлип не отроковица.       «Незрячая» приближалась весьма оригинальным образом – удерживая в одной руке прикрытую корзинку с, надо полагать, заветными «рогатыми» булочками, «кукольная» девушка вцепилась другой и уперлась ногами в перевёрнутый колдовской посох, стремительно ехавший по мостовой на зачарованном колесе, заменявшим набалдашник.       Чтобы удержаться на таком «транспорте», требовалась отменно развитая, эльфийская ловкость, однако человеческая волшебница явных трудностей с сохранением равновесия не испытывала. Кроме того, у неё был необычайно острым и слух, раз эта Тьюлип смогла через толпу расслышать в разговоре между офицерами нелестное упоминание о её подопечном.       - Знаете, мне ведь тоже есть на что пожаловаться вашей наставнице, госпожа волшебница, - хмуро отозвался сержант Мелвин, когда «кукла» резко остановилась возле вооружённого отряда. Однако же эльфийский владыка не мог не ощутить явного облегчения в голосе невежи, подтверждавшего догадку, кого же тот ждал. - У Лесных Врат подозрительный чужак, а вас мало того, что нет на посту, так ещё и без уважительной причины!       - Меня не было всего десять минут, и к тому же Хранитель Лайонс мне дал разрешение! – огрызнулась «кукла», угрожающе взмахнув переворачиваемым посохом. Малекит напрягся, разглядев, что у «колеса» было восемь спиц. Разумеется, это ещё ни о чём не говорило, но недоверчивая память не могла не провести параллель с печально известным символом Хаоса Неделимого. - И вообще, Эннис умеет возводить Барьер не хуже любого со старших курсов, смотреть на него свысока с вашей стороны – неприкрытый расизм!       - Меня начинает утомлять это стояние. Воспользуйся своим знакомством, чтобы покончить с этим представлением, - воспользовавшись тем, что все люди отвлеклись на прибывшую волшебницу, с раздражением прошептал Вечный Король, склонившись к самому уху девы-кошки.       - Да, Ваше величество, только Вам придётся для этого спешиться – чтоб не придирались, будто это дирлаграун своими поглощающими магию способностями помог Вам пройти Барьер, - немного погодя ответила Рем, тщетно пытаясь скрыть беспокойство от бывшего Короля-Чародея, чем вызвала у того новый виток подозрений к хвостатой недомерке.       Без шестилапой твари Малекиту будет куда труднее сбежать, если происходящее примет неугодный оборот, но Вечный Король и не собирался допускать такого развития событий, а значит, риск того стоил. В конце концов, он и на своих ногах способен дать всем этим смертным отпор.       Тьюлип, тем временем, обратила внимание на «гостей» Лесных Врат, и, в отличие от своего подопечного, выражала своё удивление намного явственнее. Даже не видя её глаз, сын Аэнариона ощущал на себе пристальный, оценивающий взгляд девушки, будто пронзающий сквозь метеоритную сталь доспехов.       Волшебница обладала большей силой, нежели юный Эннис, и это заметил, в том числе, и дирлаграун; низко и утробно зарычав, заставив стражников отшатнуться, мерцающая кошка уставилась на «куклу» с самым очевидным намерением. Это был недобрый знак, означавший возвращение звериных инстинктов к твари; её надлежало присмирить, и самое ближайшее время.       - Рем, как это понимать? – настороженно осведомилась Тьюлип, более чем явно намекая на рабский ошейник зверолюдки. По всей видимости, «незрячая», как и юный эльф, тоже видела подчиняющую связь между девушками и Вечным Королём, и если чудаковатого Энниса это просто озадачивало, то её ещё и возмущало. «Видят мир таким, какой он есть», значит ли это, что эти двое могут распознать ложь? Или «видеть» ещё не значит «понимать»?       - Понимать не надо, надо помогать, а для этого нам надо попасть к леди Бодлер, и крайне желательно, чтобы без задержек, - с тенью сарказма в голосе пробурчала заклинательница, когда сын Аэнариона помог ей спуститься следом за пышнотелой лучницей. – Друзья, знакомьтесь – Тьюлип Пирс, волшебница пятого курса из Гильдии магов Фалтры. Тьюлип, если ещё не ясно, это мои новые товарищи – господин рыцарь-заклинатель Малекит, сын Аэнариона, и его прекрасная боевая подруга. Если что, я про пантеру, а ту пухлую растяпу, кажется, звать Шерой.       - Ты чего опять дразнишься? Я же ничего не сделала! – едва начав приветствовать, воскликнула с обидой и негодованием эльфийка, нарочито приосанившись и будто бы вобрав живот. Она ещё не поняла, что колкости хитрой девы-кошки были рассчитаны вовсе не на «пухлую растяпу», а на Тьюлип, внимательно изучавшую окружение знакомой. Пожалуй, Рем стоило блеснуть остротой и в сторону своего короля, но страх, очевидно, взял своё. С другой стороны, прилюдно насмехаться над «спасителем» было бы, по меньшей мере, невежливо.       - Рад нашему знакомству, прекрасная Тьюлип, и радость моя будет безмерной, если вы окажете содействие в помощи этим девицам, пережившим не самые приятные испытания судьбы, - сдержанно кивнув в знак приветствия, со всей учтивостью намекнул эльфийский владыка, когда слез с дирлаграуна.       Зверь, испытав существенное облегчение, с наслаждением потянулся и, подавшись порыву мнимой свободы, вновь ошарашил округу раздражённым рыканьем. Малекит с нарочитым смешком опустил руку на холку твари, раздумывая над тем, как воспользоваться Гуром, не привлекая внимания «куклы» со слишком особым зрением. Впрочем, она наверняка и так видит, что пантера околдована; стоит намекнуть, что дирлаграуну лучше таковым оставаться.       Любопытно, что намёк был понят, но не человеческой волшебницей, а Шерой – пышнотелая эльфийка, обеспокоенная состоянием «достояния Гринвуда», ринулась «помогать» Вечному Королю, присев близ грозной морды и нежно обхватив могучую шею шестилапой пантеры. Пожалуй, с такой поддержкой можно и повременить с взыванием к Ветру Зверя.       - Товарищи, значит? Знаешь, Рем, я слышала, как несколько ребят с твоего курса спорили о том, каких ты себе друзей заведёшь на, хм, «тропе приключений». В смысле, если заведёшь. Занятно, что реальность оказалась невероятнее всех их прогнозов. Боюсь представить, какого ты с таким талантом себе парня найдёшь, - не то в шутку, не то серьёзно изрекла задумчивым голосом волшебница, на чьём прелестном лице по-прежнему читалась тревога и готовность к бою, неважно с кем или чем.       Особенно это было заметно, когда мимо Малекита, отшатнувшись от покосившегося «нездешнего зверя», спешно прошествовал к своему куратору юный Эннис, определённо светившийся счастьем при виде вернувшейся девушки. Эти двое испытывали друг к другу далеко не просто симпатию.       - Завязывай со своими дурацкими шутками и ставь уже этот пёсий Барьер! – едва заметно покраснев не то от смущения, не то от раздражения, процедила Рем, незаметно, как ей казалось, покосившись в сторону своего короля. Хочет понять его реакцию на собственные старания? Жаждет одобрения и благосклонности? Не похоже, но и не исключено; в любом случае, Малекит за заслуги воздаст заклинательнице должное.       - Что-то ты раскомандовалась, Рем. Не припомню у тебя привычки к повелеванию; интересно, от кого набралась… - не сразу отозвалась «кукла», продолжая буравить «незрячим» взглядом бывшего Короля-Чародея. Любопытно, но в прозрачном намёке волшебницы угрозы не ощущалось, в отличие от непонимания. Должно быть, опасается, что Малекит мог повелеть своей рабыне лгать, но растерялась из-за озвученного обращения за помощью к леди Бодлер. – Эннис, ты уже проверял, что у «товарища» Рем под маской?       - Маска точно зачарована, как и доспехи, но на магию Иллюзии не похоже. Это что-то вроде постоянного укрепляющего и усиливающего эффекта, я бы даже сказал животворящего… - Юный эльф вновь доказал слова девы-кошки о том, что «видит мир таким, какой он есть», что не могло радовать Вечного Короля – чем меньше его секретов будут знать возможные враги, тем лучше. Впрочем, нескладный волшебник резко осёкся, поняв, что его куратор ждала другого ответа, и, стушевавшись, виновато промямлил. – Нет, Тью… госпожа Пирс, не проверял.       - У Малекита там лицо, и совсем не ужасное! Просто немного обожжённое, - вдруг вступилась за сына Аэнариона вольная лучница, хотя в том не было совершенно никакой необходимости. – Этот благородный рыцарь умеет исцелять, но только не такие ожоги, поэтому ему нужна помощь вашей главы…       - Благодарю тебя за добрые слова, дорогая Шера, однако я полагаю, что сим достойным волшебникам важно узреть не только и не столько внешность, - с благодушной усмешкой изрёк эльфийский владыка, истово силясь не выдать в словах злость, бушевавшую в нём подобно жестокому ветру меж шпилей Наггаронда.       Причиной новому приступу гнева была не одна лишь Шера, откровенничавшая без дозволения о силах и состоянии Вечного Короля, пусть и из лучших побуждений. Нет, Малекита злило сразу несколько вещей, особенно те, что по логике должны были исключать друг друга, а на деле дополняли самих себя в самом худшем смысле: то, как медленно продвигалась проверка сына Аэнариона через эти треклятые ворота, и то, насколько нерадиво она выглядела!       Почти все стражники расслабились до такой степени, что уже не держали алебарды наизготовку, а с удобством опирались на них, ожидая развития событий! А ещё были офицер, пусть и на должности лишь порученца, который думает о выгоде торговцев, а не безопасности города, вмешивающиеся в разговор патрульные и волшебники, одна из которых ушла со своего поста (да ещё с разрешения начальника караула!), а другой (на которого плевать собственным соратникам) со скуки удит рыбу! Никакой дисциплины или хотя бы понимания, ради чего они все здесь пребывают!       Конечно, сержант Мелвин и старший дозорный Дарси, старались личным примером придать происходящему подобие порядка, но происходи подобное даже не в Наггароте, а в Нагарите, в «мирные» дни до Раскола, не справившихся с обязанностями офицеров ждал бы топор палача. В землях же друхиев к виновникам присоединились бы и подчинённые, и такой лёгкой смертью никто бы не отделался.       Падших в Фалтре опасались, но уже не как реальную угрозу, а как страшилку. По всей видимости, памятные «три осады за двадцать лет» произошли в первый же год этого срока, и люди решили, что тварям прежней силы уже не восстановить. Возможно, так и было, но Малекит подозревал прямое влияние человеческой натуры, склонной забывать, недооценивать и полагаться на удачу, пока не станет слишком поздно.       Помыслы бывшего Короля-Чародея наполнялись желанием убить, что приводило во всё большее раздражение порабощённого дирлаграуна, заставляя людей вспомнить, что они стоят рядом со смертельно опасным созданием. К вящему недовольству эльфийского владыки, за таковое стражники принимали больше дирлаграуна, нежели его хозяина. Подавить желание доказать смертным, что это он, Малекит, сын Аэнариона, является здесь воплощением смерти и разрушения, пришлось радикально – сняв личину и предавшись старой, выжигающей само естество боли.       Платой за мучения Вечному Королю стали ожидаемые ужас и отвращение окружающих, и в этот раз она доставила Малекиту мрачное удовлетворение – ему крайне захотелось встрепенуть людей, сорвать радужные полотна мирских будней и напомнить об изнанке жизни, полной борьбы, потерь и страданий.       Сыну Аэнариона сие удалось – всполошенные стражники, подчиняясь нахлынувшему страху, вновь подняли оружие, и на это было приятно смотреть, пусть оно и осложняло замысел бывшего Короля-Чародея. Но куда интереснее и внезапнее для Малекита оказалась реакция учащихся из Гильдии магов.       - Ярко! Как ярко! – И Тьюлип, и Эннис, выронив посохи, неожиданно для всех схватились за свои завязанные глаза, словно те пронзила страшная боль, и резко отвернулись, едва устояв на ногах.       - Ребята! Что с вами? – с неподдельным волнением в голосе воскликнула Рем, испуганно бросившись было вперёд, но Малекит преградил ей путь вытянутой рукой. Стражники, потрясённые открывшимся обликом «рыцаря-заклинателя» и неожиданным поведением волшебников, быстро вспомнили, что являются первой линией защиты города, но из-за недостатка дисциплины с них станется обрушить алебарду на ринувшуюся зверолюдку. Терять так глупо свою подручную бывший Король-Чародей на собирался.       - Да помогите же вы им, остолопы! – сердито приказал сержант Мелвин своим людям; самые ближние тут же окружили волшебников, но, судя по растерянному виду, явно не понимали, как именно должны оказать помощь. Сам же дежурный по караулу в сторону происшествия лишь косился, сосредоточив внимание на Малеките. Правда, оружия щетинистый офицер так и не достал, хоть и держал напряжённую руку на эфесе меча, да ещё и умудрялся продолжать медленно жевать треклятое яблоко. – Господа волшебники, что вы обнаружили?       - Этот мужчина… он будто горит! Кажется, что его лицо пожирает какой-то невидимый огонь: клокочущий, рвущийся в самую высь, нестерпимо жаркий и ослепительно белый, - силясь скрыть смятение и тревогу, нарочито спокойно произнесла «кукла», принимая поднятый одним из стражников посох. Сомнений быть не могло, эта хрупкая девица описывала само Пламя Азуриана, священное пламя королей, навеки обезобразившее сына Аэнариона. - Мне невыносимо жутко смотреть на него, но ещё страшнее становится от мысли, какую боль это пламя может причинять самому господину Малекиту!       - Я благодарен вам за сочувствие, прекрасная Тьюлип, но смею заверить, оно излишне – для воина потакать боли, страху или иной слабости равносильно пресмыкательству перед врагом, а сын Аэнариона своих врагов не щадит, - твёрдо и звонко чеканя каждое слово, будто узор на клинке, горделиво заявил эльфийский владыка, стараясь, чтобы его благосклонная улыбка не обратилась в терпящую гримасу.       - Но оно не только разрушает – в этом пламени ощущается и иная, созидательная, преображающая сила, которая будто ждёт своего часа. Я… мне трудно даже сказать, что это – проклятие или же благословение! – тем временем возбуждённо затараторил Эннис, к любопытству Малекита пытаясь искоса вновь взглянуть на его лицо. К юному эльфу люди отнеслись уже с куда меньшей заботой, и посох ему преподнесла уже куратор, вызвав у подопечного до омерзения счастливую рожу.       - Боронить вас мотыгой Творца Народов, вы можете говорить без этого вашего умничанья, господа волшебники? – раздосадовано прорычал дежурный по караулу через набитый рот, куда отправил очередной огрызок. Похоже, увлечение яблоками было не следствием голода, а какой-то патологией, нездоровой привычкой, потому как сержант тут же достал новое; и это когда сам воздух дрожит от людского напряжения! - Это Исчадие или нет?       - Ответ на это может дать только Барьер, господин сержант, - в тон щетинистому офицеру огрызнулась Тьюлип, словно тот выдал беспросветную глупость. Через некоторое время, настороженно перебирая древко пальцами, «кукла» недоверчиво добавила. – Одно я могу сказать наверняка: тот, кто оставил эту… отметину на господине Малеките, не уступает по силе Повелителям Тьмы, и уж точно могущественнее самого рыцаря-заклинателя…       Последние слова говорливой девицы едва не стали той каплей, что переполнила бы чашу терпения бывшего Короля-Чародея, пережившего и смертных, и богов, и сам Старый Мир! Малекит выстоял там, где был уничтожен треклятый Азуриан, кто «могущественнее самого рыцаря-заклинателя»! В мимолётном порыве возмущённого бешенства эльфийский владыка был готов воззвать к Дхару, чтобы покарать неразумную «куклу» за опрометчивые речи, но всё же сумел сдержаться. Слишком многое было поставлено на кон, чтобы переворачивать стол.       - Прошу прощения, что вынужден вас прервать, прекрасная Тьюлип, но лишние размышления тратят не только наше время, - надев маску обратно, почти спокойно отметил Малекит, указывая на сборище обывателей, как на этом конце моста, так и на другом. И патрульные Дарси, и стражники Мелвина держали недовольных, озадаченных и любопытствующих горожан на расстоянии от врат. Впору было удивиться, что у людей хватило ума на подобные меры предосторожности. – Приступай, волшебница!       Выдержка Вечного Короля в последнее мгновение всё же дала трещину, и Тьюлип содрогнулась от пронизанного холодной яростью приказного тона, а юный эльф и некоторые стражники и вовсе побледнели. Несколько секунд спустя хрупкая девица всё же пришла в себя и, придав своему лицу нарочито суровое, хмурое выражение, провела рукой по набалдашнику-колесу.       В мгновение ока семь спиц засияли радужными цветами, а восьмую, устремлённую ввысь, объяло белоснежное свечение, после чего с обода полилась мерцающая, едва различимая дымка, отдалённо напоминавшая ту, что окутывала шкуру дирлаграуна. Вскоре она заполнила весь проём врат, вызвав у Шеры ожидаемое раздражающе детское восхищение.       - Ступай через Барьер смело, если ты только не поганый Падший, который хочет содрать со всех нас кожу живьём, - полушутливо, но без всякого намёка на дружелюбие произнесла Тьюлип, обращаясь, судя по ноткам в голосе, не только к Малекиту, но и к сержанту Мелвину.       Круглощёкий офицер дал знак подчинённым, и стражники расступились перед сыном Аэнариона, сохраняя самый настороженный вид. Бывший Король-Чародей почти не сомневался, что людям достанет глупости поднять на него оружие, если решат, что что-то пошло не так.       Барьер пульсировал магической энергией, что дразнило и без того едва сдерживавшегося «нездешнего зверя», будто тот и не трапезничал несколько часов назад. Малекит же стоял в задумчивости, решая подчинить ли тварь заново сейчас или повременить до прохождения через Барьер, на случай непредвиденных неприятностей. В преграде не ощущалось ничего угрожающего, а её мощь по меркам друхиев и асуров была смехотворной. Меньше всего это походило на ловушку, но исключать таковую Вечный Король инстинктивно не мог.       - Я не Падший и не Исчадие; чтобы обречь себя на подобную участь, вам придётся нанести мне непомерное оскорбление, ибо я всегда воздаю только по заслугам, - частично обнажив железо в голосе, эльфийский владыка под видом шутки оставил предупреждающий намёк, тактично умолчав о том, что к таковым относит все оскорбления в свою сторону. Насладившись тревогой на лицах людей, сын Аэнариона уверенно шагнул в колдовскую завесу.       Малекит не налетел на незримую стену, не увяз в плотном, как болотная вода, тумане и не переместился за пределы ставшего привычным окружения и реальности. На него не обрушилась таившаяся стихия поражающего заклятия, ни тело, ни разум не охватила слабость, и всё же что-то изменилось.       Барьер распался на глазах, составлявшая его дымка окружила тело Вечного Короля, приникла к его доспехам подобно осевшему инею, после чего впиталась как влага, словно пластины были сотворены не из метеоритной стали, а из сухой древесины.       Мгновение, другое, третье казалось, что ничего не происходит; стражники, горожане и Шера наблюдали с выжидающим интересом, но вот волшебники, включая Рем, взирали на происходящее с искренним непониманием. Осознание того, что случилось и что ещё могло случится, пришло к Малекиту сразу, как только он распознал низкий пульсирующий гул, вязкость во рту и покалывания в груди и висках.       Дымка с негромким хлопком развеялась, и одновременно с этим бывший Король-Чародей заметил вспышку, порождённую амулетом Колдовского Щита, поглотившего магию и высвободившего её обратно в колдовавшего. Артефакт отражал большинство поражающих заклинаний и проклятий, но на прочие проявления магии обычно не распространялся. Малекит не ждал, что амулет так среагирует на обычную волшебную преграду, да ещё такую слабую, и всё же тот среагировал...       Посох из руки «куклы» вырвало словно тростинку порывом бури, саму девицу оттолкнуло назад; от падения на булыжную мостовую её спасли лишь стоявшие позади стражники. Тьюлип была бледна и ошарашена, но ещё в сознании, пусть и не замечала, как из вздёрнутого носа на дрожащие губы медленно полилась кровь.       - Так вот что это было за средоточие волшебства под доспехами… Отражающее зачарование… - сдавленно дыша, как после удушья, пробормотала в воцарившейся тишине волшебница. На неё были устремлены десятки взглядов, одинаково испуганных и непонимающих, но, пожалуй, лишь в двух из них читалось личное сопереживание.       - Тьюлип! – бросаясь к своей сражённой подруге, почти единовременно воскликнули Рем и Эннис. Впрочем, Малекит мог поклясться, что среди их голосов был и третий, неизвестный, раздавшийся откуда-то сверху, с надвратной башни.       На жест Вечного Короля зверолюдка не обратила внимания, и Малекиту пришлось схватить пробегавшую мимо заклинательницу за загривок. Хвостатая недомерка подняла на эльфийского владыку исполненные искреннего возмущения глаза, но, столкнувшись с леденящим испытывающим взглядом бывшего Короля Чародея, скоротечно сникла.       - Кровь! Всеблагой Отец Богов, это же кровь, моя Тьюлип в крови… - лихорадочно забормотал юный эльф, неловко пытаясь остановить рукавом густой алый поток, но лишь запачкал пальцы.       Обнаружив это, Эннис на несколько секунд замер, уставившись на окровавленную руку, после чего резко обернулся к Малекиту. Приветливого чудака больше не было, на сына Аэнариона взирало лицо мстителя, искажённое злобным, ненавидящим, достойным друхия оскалом. Малекит понял, что за этим последует прежде, чем обезумевший Эннис направил на него свой посох с истошным воплем.       - ЧУДОВИЩЕ!!!