— Земля, где так много разлук, Сама повенчает нас вдруг. За то, что верны мы птицам весны. Они и зимой нам слышны…
Я не закончила петь. Мистер Джонс как-то изменился в лице, потом спросил, нет ли у меня фотографии мамы. Я подумала, потом достала телефон, который мне мадам Лейла подарила на день рождения, и нашла фото мамы. Качество оставляло желать лучшего, и лица почти не было видно — мама смотрела куда-то вниз. Но другой фотографии у меня не было. — А как её зовут? — почему-то шёпотом спросил мистер Джонс, возвращая мне телефон. — Муза. Муза Мелоди… Мистер Джонс сел за свой стол и, подперев голову руками, глубоко задумался, глядя в пол. Я сидела в том же кресле и смотрела на него. Он сидел так довольно долго и вышел из оцепенения лишь тогда, когда в кабинет вошёл швейцар Джеймс с новой газетой.Мира
30 декабря 2018 г. в 12:47
Когда я проснулась, мистер Джонс уже ушёл. Мне об этом рассказала Дженни, та славная девушка. Я сначала подумала, что ей лет 15, а оказалось, что она учится на последнем курсе института, на медицинском факультете. Дженни быстро приготовила мне завтрак и, пока я ела, рассказывала всё об учёбе в высшем учебном заведении, потом стала расспрашивать обо мне. Я рассказала ей о своих приключениях.
— Правда, мистеру Джонсу я ничего ещё не говорила о причине моего побега.
— Ну и авантюристка ты, Мирослава! — поразилась Дженни.
— А что это за дама, которая вчера чуть тебя не ударила? — переключилась я на другую тему.
— Ха, да не посмела бы она ничего сделать! Зовут её Ханна Кингсли, будущая невеста мистера Джонса.
— Что он в ней нашёл? Видно же, что ей только деньги нужны.
Дженни объяснила, что брак будет фик-тив-ным. Что это за штука, я так до конца и не поняла. Вроде как почти после свадьбы молодожёны разведутся, но тогда в чём смысл свадьбы?
Дженни вскоре ушла в университет, а меня позвала старшая горничная, миссис Азалия:
— Пойдёмте со мной, матушка.
Такая вот у неё была присказка. Дженни Азалия тоже называла матушкой. Я пошла за горничной в её комнату, где меня ждал сюрприз.
— О-о-о! Ничего себе, какое красивое платье! Спасибо огромное.
— Я очень рада, что тебе нравится.
— Скажите, миссис Азалия, а скоро мистер Джонс вернётся?
— Вот этого я не знаю, матушка. Всегда по-разному бывает. А что ты хотела?
— Хотела ещё раз поблагодарить его и сказать пару приятных слов… Мне почему-то вчера показалось, что мистер Джонс очень одинокий человек, хотя я могу ошибаться.
— А ты вот что, матушка, сделай. Ты напиши записку и отнеси к Джонсу в кабинет, ключи у меня есть.
Я быстро побежала к себе в комнату и написала на бумажке примерно следующее: «Дорогой мистер Джонс! Спасибо большое за всё, что Вы для меня сделали. Я надеюсь, что Вы поможете мне найти моего папу, мне безумно его не хватает. И я уверена, что Вы тоже найдёте свою подругу, о которой рассказывали мне вчера. С уважением, Мира». Миссис Азалия открыла кабинет, я положила записку на стол рядом с ноутбуком и… у выхода столкнулась с Ханной Кингсли!
— Что ты там делала? — взвизгнула она.
— Ничего… — ответила я. Ханна не дала мне пройти.
— Ты что, рылась в личных вещах мистера Джонса? — продолжала она допрос своим противным голосом. — Вот я ему скажу, когда он вернётся! Что у тебя там? А ну, покажи!
От расправы меня спасли Азалия и старик Джеймс. Они заступились за меня и объяснили всю ситуацию. Ханна тряхнула головой:
— Я всё равно не спущу глаз с этой малявки! — и ушла в свою комнату. Фу, какая же она глупая и противная! Дурочка гламурная, помешанная на побрякушках и шмотках. Да ну, ещё внимания на неё обращать. Я отправилась в библиотеку, взяла несколько книг и вернулась в свою комнату. Села в креслице и начала читать, не замечая ничего, что происходило вокруг. Прочитав все книжки, я снова направилась в библиотеку, чтобы взять ещё парочку. Проходя мимо кабинета мистера Джонса, я услышала визгливый голос Ханны:
— Мы отправим её в приют! Да! Так и сделаем!
Что она придумала! В моём классе учится девочка из детского дома, говорит, что там просто ужасно, и мечтает, чтобы её скорее забрали в семью. Конечно, может быть, что не все приюты и детские дома плохие. Но меня вообще нельзя туда отправлять — у меня же есть мама. Но что, если мистер Джонс согласится? Нет! Я коленкой толкнула дверь кабинета, та со скрипом открылась.
— Она подслушивала! — не своим голосом завопила Кингсли. Она бы, наверное, набросилась на меня и растерзала, если бы мистер Джонс не встал между нами.
— Я только хотела отнести книги в библиотеку, но случайно услышала, что мисс Кингсли предлагает отправить меня в приют. Пожалуйста, не делайте этого, мистер Джонс. В этом нет никакой необходимости — у меня есть мама.
— Ханна, покинь мой кабинет, — спокойно сказал мистер Джонс.
— Что? Я не поняла!
«Ещё бы ты поняла, у тебя вместо мозгов авокадо!» — хотела сказать я, но промолчала.
— Я должен поговорить с Мирославой. Наедине. Оставь нас, пожалуйста, — удивительно просто, какой он спокойный! Ханна на прощание погрозила мне пальцем и скрылась за дверью. Мистер Джонс жестом пригласил меня сесть и сказал:
— Почему же ты сразу не сказала мне о маме? Я ведь подумал, что ты на улице живёшь, не обижайся, пожалуйста.
— Простите меня. Я не хотела Вас подставлять. Просто иногда я совсем не думаю о других. Вот сбежала я из дома, чтобы найти папу — а о маме не подумала, что она волноваться будет, переживать…
— Значит, мама тебе никогда не рассказывала о твоём папе?
— Никогда… Даже странно, почему. Я ведь уже взрослая и могу всё понять!
— Может быть, он умер, не дожив до твоего рождения, а маме больно об этом вспоминать? Кстати, а расскажи-ка мне о ней, — неожиданно попросил мистер Джонс.
— Моя мама, она… Самая лучшая. Работать, правда, ей приходится много, аж в нескольких местах, а денег всё равно не хватает. Нам даже квартиру пришлось продать. Дедушка предлагал пожить у него, но мама отказалась… А знаете, какой у неё голос! Очень красивый голос, особенно мне нравится, как мама вот эту поёт. Она очень часто её напевает, — и я запела: