***
Как и предупреждал, Измайлов приехал в шесть вечера. На пороге квартиры его встретила Юля, а затем исследовала взглядом и немало удивилась. — Ты что на себя напялил? Со свидания, что ли? Как зовут голубка? — Очень смешно, я друзьям проспорил, не обращай внимания. — Это будет сложно. Гриша не будет Гришей, если не приедет в новеньких чёрных прямо очень обтягивающих джинсах и не более свободной кожаной куртке. На голове был ободок с «кошачьими ушками». Но, чтобы не изменять своим принципам, все эти вещи были фирменными и стоили десятки тысяч, поэтому не выглядили сильно по-гейски. Конечно же, ни в каком споре Измайлов и не участвовал, тем более он всегда выигрывал, не считая одного случая с Яковлевым. Нужно было обратить внимание полковника на себя, а так же увидеть и оценить его реакцию на происходящее. — Тёма скоро придёт, ты можешь пока что руки помыть или что-нибудь ещё поделать, а я чай налью. — Без проблем. Квартира Лебедевых была не маленькой. Хоть и две комнаты, но, наверное, квадратов сто. Одна комната, которая поменьше, видимо, Юлькина. В ней прямо всё выдавало женскую руку: подростковый уют и лёгкий беспорядок. Другая же комната состояла из дивана, рабочего стола и кровати на двоих, в ней всё было минималистично, чётко и аккуратно. Очевидно — здесь жил полковник. — Ты экскурсию тут, что ли, устроил? — Ага. "Усадьба Лебедевых" называется. — Проходи на кухню, турист. Там это, Артём не может пока что. Он сейчас не в лучшем виде. — Опять подрался с кем-то? Это у него с детства. Нас ведь трое: я, Артёмка и Ника. Почему-то один я нормальный стал. — Не… ну, это смотря, с какой стороны посмотреть, — ещё раз Юля обвела взглядом Гришу. — Ой да замолчи уже. Ника вышла замуж за нормального парня и изменилась. А вот Артём даже с тобой не меняется. — Ну, Гриш, такой уж он, не расстраивайся. Давай что-ли фильм посмотрим. Отец всё равно домашний запрет наложил. — Что он, прям тиран и деспот? — Ага. Прям натуральный. Измайлов просто не мог у себя в голове не пошутить про «натуральность» Валентина. — Юль, помнишь на тебе должок был? Так вот, у меня и моих друзей щас слежка за домами. Можно я у тебя поживу дня 2-3. Не переживай, я могу продукты покупать. — Ну, я думаю отец не сильно наругается. У вас же работы схожие, да и не дети вы уже. Ладно, можешь жить здесь. — Спасибо огромное, — Гриша поцеловал Лебедеву в щёчку, отчего она засмущалась.***
Для Юли время текло быстро, фильм был интересный, а рядом Гришка. В такой домашней обстановке он был ей как старший брат, о котором Лебедева всегда мечтала. А вот Измайлов всё ждал прихода «деспота» и «тирана», а пришёл он, кстати, в девять вечера. — Юль, я дома. — Пап, привет. У меня тут гости. — Здравствуйте, товарищ полковник, — отсалютовал Гриша Лебедеву бокалом с шампанским, которое он, кстати, принёс с собой. Измайлов видел, как Валентин жадно смотрел на него. Видел, как задерживал взгляды на наиболее обтягиваемых местах. Видимо, Гриша попал прямо в точку с выбором костюма. — Юль, можно тебя на минутку? — Да, конечно, пап. — Ты зачем притащила к нам этого? — он рукой показал на майора, лежащего на кровати Лебедевой, именно там они смотрели фильм. — Да он просто заехал, а ещё с братом хотел поговорить, да Тёма не смог сегодня. — Юль, посмотри на меня. Ты что, пила? — Неееет. Ну, может капельку. — Так, всё понятно. Юля — спать, Григорий — домой. — А всё не так просто, товарищ полковник, — крикнул Измайлов из комнаты. — Да, пап. Он у нас поживет дня два-три. У него за домом следят, да и это моя «благодарность» за найденную машину. Хорошо хоть не то, что он мне вчера предложил, — пронеслось в голове у мужчины. — Юль, ты с ума сошла? То есть ты хочешь, чтобы брат твоего полунарка жил с нами? — Пап, не переживай. Да и Тёма не наркоман. Он поночует у тебя на диване, так что всё будет хорошо. Под твоим присмотром же. — Да, ВалентинЮрьич, всё будет хорошо, — сказал Гриша и подмигнул. — Ладно, я спать, а вы сами разберётесь тут. Спокойной ночи, — Юля поцеловала в щечку отца и выгнала Гришу из комнаты всё с тем же бокалом. — Будете? — шутливо предложил Измайлов явно шокированному полковнику. На удивление опера, Лебедев с тихим «Буду» выхватил бокал из рук и залпом выпил. — Пойдёмте, Григорий, я вам постельное бельё выдам. — Можно «на ты», ВалентинЮрьич. — Как скажешь. Измайлов же продолжает своё «наступление» уже в комнате полковника, когда тот готовится ко сну, а Гриша стелил диван. — Нравлюсь? — Ты вообще думаешь, о чём говоришь? — Значит нравлюсь. Опер краем глаза заметил, как Лебедев переодевается в домашнюю одежду. Для своих лет — а Гриша бы ему дал 40-45 — у него было идеально накаченное, загорелое тело. И Измайлов снова завис. Когда же с диваном было покончено, опер стал специально медленно стягивать с себя одежду, чтобы остаться лишь в трусах, вещей-то других с собой не было. Он знал, что за всем этим процессом внимательно следили. Он слышал, как полковник изредка затаивал дыхание. — Спокойной ночи, — сказал Гриша и, подойдя к кровати, робко поцеловал мужчину. Чтобы привык. — Спокойной ночи, — услышал он тихие, но нежные слова Лебедева.