Парадокс: Побег

      Петлять между домами ему было не привыкать, скрываясь от погони, но вот тупой организм никак не хотел смиряться с этим: дыхалки уже не хватало, а в боку кололо так, будто туда тычут сверлом. Путешественник прижимается спиной и затылком к каменной стене в тупике и тяжело дышит, но тут же прекращает, cдерживая дыхание, и прислушивается. Кровь долбит в ушах, прямо по мозгам, и в глотке. Но ничего, вроде, не слышно. Вор уже более спокойно выдыхает и норовит сползти на полуватных ногах на землю, но одёргивает себя, наученный горьким опытом, и снова осматривается. Его взгляд останавливается на небольшой башенке из старых ящиков и, недолго думая, вор уже подбегает к ней, забрасывая добычу на спину, и начинает ловко карабкаться на крышу сарайчика, рядом с которым стояли ящики. Вор немного осмотрелся под собой, выглядывая тех, у кого стащил мешок, и, не увидев ничего подозрительного, усмехнулся сам себе и перебрался на крышу дома, а оттуда — по доскам на каменную арку.       Усевшись поудобнее, чтоб его не видно было со стороны улицы, он решил осмотреть добытое и выбросить то, что ему не было нужно. Лишний вес же.       Добыча, к разочарованию вора, была довольно скудной. Он рассчитывал на хоть какие-то деньги, кроме завалявшегося на самом дне золотого. Однако ножи подобротнее и почище он себе прикарманил. Склянку неизвестного назначения он сначала осторожно осмотрел, взболтнул, внимательно глядя на то, как небольшое количество жидкости обмазывает стенки изнутри и тут же стекает вниз. Вор нахмурился, ещё раз повертел склянку, откупорил пробку и осторожно принюхался, стараясь сильно не вдыхать на случай, если эта хрень может отравить его или сжечь дыхательные пути. Но жидкость никак не пахла. Пробовать на вкус вор не решился и закупорил склянку той же пробкой.       Одежду, ржавые лезвия и склянку с жидкостью неизвестного назначения было решено выбросить вместе с мешком в реку. Вор уже было хотел подняться на ноги, как уловил рядом с собой лёгкий металлический треск. Его это даже не испугало, наоборот, это было тем, что он ждал.       Подняв голову к небу, вор прищурился от света, в упор глядя прямо на тёмное несуразное нечто, летящее прямо к нему. Это что-то шатало из стороны в сторону, хотя ветра не было, и оно сильно трещало. Вор поднял руку, помогая приземлиться кучке железяк, как-то скрепленных между собой неизвестно чем.       Куча железа, если не присматриваться, напоминала птичку наличием какого-то подобия клюва и крыльев. Железная птичка медленно и скрипуче наклонила голову, сидя на руке, в которую вцепилась когтями намертво.       — Эээ, скрипишь, как старик. — Вор провёл по верхней пластине головы пальцем, как по голове родного питомца. — Как же это так получилось, что он тебя отправил вот так? Тоже мне, механик называется.       Вор качает головой, поправляя съехавшую на лоб шляпу, и тянется свободной рукой к маленькой сумке на поясе, выуживая оттуда маленькую полупустую маслёнку. Путешественник, конечно, не был таким уж выдающимся механиком, но смазать свою же птицу было несложной задачей. После процедуры вор провернул небольшой ключик в спине птицы, с удовольствием слушая треск заводящейся пружины. Рука вора была испачкана в масле, но это было слишком обычным делом, чтобы обращать внимание, а вот маленький свёрток, примотанный проволокой к железной лапке птицы, действительно стоил внимания. Вору даже не требовалось разворачивать его, чтобы узнать, что там написано крупным корявым почерком. Раз его друг отправил птицу, значит, пора закругляться. Но ради приличия он всё же снял проволоку и развернул письмо.       «Южные горатские варота».       Ну вот, ничего нового. Он уже знал, что они отправятся на юг, на родину. В Ровер. Оба уже наскитались по стране.       Вор хмыкнул, прикрывая глаза. Он не мог сказать, что это время было плохим. Нет, было много чего плохого и, порой, хотелось вообще копыта откинуть. Но нет, он живой. Его напарник живой. Они уже сегодня выезжают домой. Ну разве жизнь не чудесна?       Путешественник наконец-то поднялся на ноги и тут же подбросил птицу в воздух. Она распахнула крылья и повернула голову куда-то в сторону.       — Что ж, я гляжу, что ты уже поймал курс. Лети обратно. Я скоро буду.       Вор сунул руку в карман, схватывая в кулак массивный кусок магнита, ставший уже по-родному удобным, и ещё недолго смотрел вслед улетающему заводному чуду. ***       — Твою мать за ногу, Киришима. Клянусь, если ты через три минуты не найдёшь эту маленькую суку, я утоплю тебя в ближайшей туалетной дыре! — Бакуго был просто вне себя. Его колотило не столько от переживания за украденные вещи, сколько от осознания того, что его, Бакуго!, кто-то посмел обворовать.       — Бакуго, не кипятись. Я чую Саббат, он где-то рядом, но я не могу понять… — Эйджиро водит носом, пытаясь разобрать, откуда исходит запах. Совсем рядом, только руку протянуть…       Киришима получает подзатыльник, а Катсуки готов разбить чью-нибудь голову об стену. Они топчутся под этой ебучей аркой уже несколько минут и никак не могут сойти с места. Запах привёл их сюда, а дальше — хрен его знает.       Неожиданно Эйджиро замирает на месте, шумно втягивает воздух и срывается с места, тут же чуть не врезаясь лбом в каменную стену. Запах снова движется и это, кажется, спасает его шкуру. Бакуго ему уже едва ли не на пятки наступает.       Киришима даже представить не мог, где именно бежит тот вор в странной шляпе. Впереди его не видно, а запах близко-близко, даже чуть сбоку. Но сбоку только лавочки с товаром да дома. Запах как будто в стене…       Киришима даже не додумывает мысль, поднимая голову, и замечает бегущую по стене фигуру, от которой видно лишь голову, которую покрывала шляпа с пером. Эйджиро не кричит, но воодушевлённо говорит Бакуго о свой находке, на что он только рычит даже как-то довольно и прибавляет ходу, обгоняя Киришиму и не сводя взгляда с фигуры, параллельно выискивая, как можно забраться наверх. В принципе, в этого идиота можно было что-нибудь кинуть, но Бакуго не был уверен, что попадёт, а тем самым он мог спугнуть вора.       Было очевидно, что идиот о хвосте даже не догадывается, ибо давно бы уже спрыгнул и попытался оторваться. Но, если так подумать, куда-то же он бежит. А значит, в конечном итоге он прибудет куда ему нужно и остановится. Вот тут-то ему и пизда.       План-то хороший, да вот вор, видимо, неуклюжий попался. Не вписался в поворот или просто споткнулся при повороте и вылетел со стены, при этом вспоминая всю брань, что знал.       Вор приземлился на натянутую ткань чьей-то палатки, которая, не выдержав веса, с треском порвалась, а незадачливый вор грохнулся прямо в ящик с яблоками. Несколько под ним глухо полопались. Бакуго в душе возликовал, подбежал к уже собирающейся у лавки толпе зевак и нагло протиснулся к копошащемуся вору. Схватил того за капюшон и потянул на себя, вытаскивая его тяжёлую жопу из ящика с уже испорченными яблоками.       Хозяйка лавочки ревёт не своим голосом, понимая, что осталась без товара и без денег, пытается схватить негнущимися пальцами то ли Бакуго, то ли вора, но Катсуки быстро ударяет ей по рукам и утаскивает за угол воришку. Украденный мешок всё ещё был при нём.       Скоро к парочке присоединяется Киришима, запыхавшийся и потный. Очевидно, он не привык бегать так много и долго, хотя сам был в неплохой форме, если не брать в расчёт его излишнюю худобу.       Бакуго впечатывает вора спиной в стену и рычащим голосом требует объяснений, параллельно свободной рукой вырывая свою вещь из чужих цепких рук.       — Каждый зарабатывает как может, — будто в оправдание бросает воришка и бегло осматривается, пытаясь углядеть лазейку, чтобы смыться от агрессивного парня. — Я неплохой вор…       — Ты самый неуклюжий из всех воров, которых я когда-либо встречал, — хмуро, но уже более спокойно отвечает Катсуки, однако хватку не ослабляет. — Думаю, я отрежу тебе руки. Посмотрим, как ты тогда сможешь выживать…       Вор на секунду замирает, в испуге глазея на Бакуго, но в следующую секунду медленно поднимает руки, будто сдаётся, а сам мигом расцепляет застёжку на накидке, за которую его держит Бакуго, и ныряет вниз. Накидка со шляпой, которая была надета поверх плотного капюшона накидки, остаются в руках Катсуки, а сам вор, сверкая яркой светлой шевелюрой, выскальзывает за угол. Киришима рычит больше от усталости, чем злости или раздражения, и бросается назад, в три шага допрыгивая до ускользающего вора и хватая его за ворот кожаной жилетки.       — Не так быстро, парень. — Эйджиро фырчит и затаскивает парня обратно за угол, где их ждёт разъярённый Бакуго, ведь этот пройдоха умудрился уже дважды его обставить.       — Да кто вы вообще такие?! — верещит парень, тут же начиная отплёвываться от собственных волос, лезущих ему в рот. — Я всего лишь честный вор, никому ничего плохого не сделал!       — Тебе просто не повезло наткнуться на меня. — Бакуго зол. Вытаскивает из-за пояса один из своих ножей, который сам же стащил ещё в предыдущем городе, и облизывает металл, осторожно, чтоб не порезаться.       — Ты что, извращенец какой? Какого черта? — Вор брыкается в лапищах Киришимы, но у него пока слабо получается вырваться, а ведь Эйджиро даже не использует силу, а та часть, что сама выливается из него из-за запаха Саббата, очевидно, не влияет на вора, так как она слишком мала, а ещё у парня скоро крышу от адреналина сорвёт. Бакуго не похож на того, кто шутки шутит.       — Это я-то извращенец? Не я тут чужие шмотки таскаю и волосы ляпаю чем-то непонятным, — Катсуки подходит и резко хватает в кулак чужую белобрысую челку, которую до этого скрывал капюшон, и тянет на себя, заставляя того шипеть от тянущей боли. Бакуго рассматривает распластанное по чёлке чёрное пятно, как от чернил, и начинает громко ржать. — Тупость какая…       — И вовсе не тупость! — оскорблённо замечает вор. — А что до воровства… Неужели я виноват в том, что хочу есть? Может, я и отребье, но у меня есть причина, чтобы выживать, а значит, что есть и причина воровать.       Эйджиро неожиданно замирает, но не ослабляет хватки. Причина, чтобы выживать? А разве, чтобы жить, нужна причина? Киришиме просто было страшно умирать, как бы он не гнал от себя эту мысль ссаными тряпками. А вор-то и правда не выглядел как тот, кто собирается копыта отбрасывать только потому, что его поймали. Вон, до сих пор лазейку ищет, чтоб смыться.       Может, Киришима и старался быть как его братья и сёстры, таким же жестоким и самовлюбленным, да только… Ну не получалось. Даже подаренная сила не помогала зазнаться и почувствовать себя великим. Он просто в душе знал, что это не так. И Бакуго прямое тому доказательство. Эйджиро уже даже не хотел держать пацана, руки у которого тоньше вербных веток, но отпустить не позволял страх перед силой и жестокостью Бакуго. Киришиме самому от себя становилось тошно. Он вообще когда-нибудь сможет собрать яйца в кулак или нет?!       — Как твоё имя, малец? — Эйджиро сам от себя не ожидал, что подаст голос. Однако вопрос прозвучал, а монстр уже сам подыскивал пятый угол, чтоб от Бакуго спрятаться.       — Чиво? — шипит воришка и косит взгляд вбок, будто надеясь посмотреть в лицо Киришиме. — Какое тебе дело?       — Бакуго, может, не надо ему руки отрубать, а? — Эйджиро игнорирует парнишку, которому только что задал вопрос, и поднимает взгляд на Катсуки, который смотрел ему в глаза так, словно спрашивая, дебил ли он, и одновременно это утверждая. — Ну что нам с него взять? Кожа да кости, даже на мясо не пустить. Отпусти его. Сумку же вернули?       Катсуки скалит зубы в угрозе, но нож опускает, а после устало потирает свободной рукой переносицу. Как же ему это всё настопиздело. Может, Киришиме надо было бы рот зашить? А, к чёрту.       Бакуго убирает нож обратно за пояс, вздыхает, как великомученик, и устало шаркает сапогами мимо двух идиотов. Он уже не в том состоянии, чтобы кромсать кого-то: не поел ничего, не спал толком несколько дней… В пизду. Катсуки уже даже мысленно обратился к Богу, за что ему такие страдания. А вообще ещё молитвенно попросил себе покоя хотя бы на пару часиков, а ещё того, что утром он проснётся, ему снова будет восемь лет, а всё то дерьмо, что он пережил после — страшный и тупой сон. Ну или хотя бы того, чтобы больше никогда не видеть эту белобрысую головень с черным пятном на чёлке.       — Так, как, говоришь, тебя зовут? — Эйджиро отпускает воришку и поднимает его накидку со шляпой.       — Я не говорил, — поправляет его незнакомец, уже застёгивая привычным движением брошь, скрепляющую углы накидки. — Но будем знакомы, мой спаситель. Меня зовут Каминари Денки. Я честный вор и просто славный малый. — Назвавшийся Каминари протягивает ладонь Киришиме для рукопожатия. Эйджиро осторожно вкладывает свою грубую ладонь в чужую. Это было первым рукопожатием в его жизни. И, чёрт возьми, это было круто и мужественно. ***       — Напомни мне, дурная башка, — Бакуго останавливается у дверей в таверну, из которой он прытью выскочил около получаса назад вслед за украденной сумкой, — когда это я разрешал кого-то тащить за нами? — Катсуки поворачивает голову и недобро косится на резко-неожиданно нашедших общий язык идиотов. Именно, вор тоже оказался идиотом. — Я пощадил его не из доброты душевной, а из усталости и только. Не вынуждай меня в центре города проливать кровь.       — Ну Бакуго, он очень хороший! Правда, он даже не убивает, а ещё у него есть друг…       — Закрой пасть, ничего не желаю слышать! — Катсуки прервал поток бессмысленной речи своего раба, распахивая деревянные двери. — Придурок, быстро внутрь, а ты, — убийца кивнул на Каминари, заставляя того в испуге отшатнуться, а потом спрятаться за Киришиму, — вали на все стороны, пока я не пожалел о том, что сохранил тебе руки и жизнь. Брысь!       Денки машет рукой Эйджиро на прощание, обещает, что они ещё встретятся, и мигом скрывается среди малочисленного народа на улице. Ловкий гад. Киришима виновато опускает голову и послушно заходит внутрь тёплой таверны, где по-прежнему аппетитно пахло мясом, пивом, жирной похлёбкой и хлебом. Жрать всё ещё хотелось.       От запаха вкусностей у Эйджиро скрутило живот и забулькало где-то прямо под кожей. Казалось, что кишки уже прилипли к позвоночнику, но подать голос Киришима не решался. Он и так сегодня натворил бед. Не хотелось бы получить в новые зубы от уставшего и раздражённого Бакуго, который был голоден, кажется, не меньше. Столик, который они занимали совсем недавно, уже был занят компанией мужчин средних лет, играющих в карты среди кружек с элем и крошек, а потому Катсуки потащился к другому столу, свободному, подзывая к себе служку. И не дай Господь ему снова помешают поесть… Бакуго тогда точно вырежет всем сердца, кого встретит на пути.       Эйджиро неловко сел за стол тоже, рассчитывая всё-таки получить свою долю еды, потому что тумаков за сегодня он уже отхватил сполна и больше не хотелось.