Парадокс: Побег

      Сомневаться в том, что что-то было не так, не было необходимости. Это, блять, было очевидно. Но так как о причине в упор говорить отказывались, то приходилось грызть и без того обкусанные ногти и строить догадки.       Киришима уже не спал. Сколько он проспал — неизвестно, но вот дождь уже успел закончиться, выглянуло солнце, а Киришима чувствовал себя еще более разбитым. Казалось, что его лицо вообще было всмятку, уже привычная ноющая боль в деснах приелась и знакомо давила на мозги, почти не доставляя сильного дискомфорта, а желудок тянул немного от лёгкого голода. Шото беззастенчиво спал, зарывшись в ворох одежды. Эйджиро смачно зевнул, вычесал пальцем из ресниц застывшие во время сна до крошек слёзы, натянул полусырой плащ на плечи, поёжился от холода и на карачках полез к выходу, из которого виднелась широкая бакуговская спина, обёрнутая во влажный тёмный плащ.       Лошадь заметно сбавила ход, бежала рысцой, потряхивая своей жиденькой гривой и хвостом, а Бакуго крепко держался за поводья и смотрел прямо на дорогу пустым взглядом, точно спал с открытыми глазами.       Киришима помялся немного, но всё же вылез из повозки и сел на дощечку рядом с Бакуго, напоследок проверив, точно ли спит их пленник. Эйджиро еще с минуту молчал, теребил застёжку под капюшоном, потом свои бесформенные заляпанные всем, чем можно, штаны, осмотрел подранные пальцы и обкусанные ногти и сжал руки в кулаки, чтоб не видеть этого безобразия. Надо было как-то начать разговор. Вообще было мало шансов, что Катсуки ответит нормально, а не пошлёт его нахуй, проигнорирует или просто выкинет его из повозки прямо на ходу.       — Ну так… Ба- хозяин, — Киришима осёкся, решив увеличить свои шансы на получение ответа на интересующий его вопрос, — куда мы так спешим? Ты ведь хотел остаться в Лимбе на несколько дней.       Катсуки даже бровью не повёл, всё так же сжимая в кулаках поводья и смотря вперед невидящим взглядом, будто и не расслышал вопрос вовсе. Эйджиро повторил чуть громче в надежде, что Бакуго его и правда не расслышал, но теперь-то точно ответит, ан нет. Пришлось немного почерпнуть храбрости откуда-то изнутри и потянуться рукой к Бакуго, чтоб потормошить и привлечь его внимание, но хриплое и будто металлическое «Культяпку свою убрал» явно дало понять, что Бакуго слышал его все два раза, но просто решил проигнорировать вопрос.       Катсуки очень медленно закрыл глаза и так же медленно открыл — Киришима готов был поклясться, что слышал скрип, пока веки по глазному яблоку скользили вниз, а затем вверх. Монстр только сейчас обратил внимание, что белки глаз у Бакуго красные, поэтому раздражать его потенциального убийцу не стоило. Катсуки повернул голову влево, показывая затылок Киришиме, и осмотрел знакомую дорогу. Клочок, в который Бакуго свернул карту, был зажат между коленями; пришлось держать поводья одной рукой, чтобы посмотреть, не пропустил ли он поворот.       Компаса они при себе не имели — роскошь та ещё, а потому было тяжеловато, но Бакуго тоже был не пальцем делан. Еще б его карта какая-то надурила — щас, ага! Катсуки раззадоривал сам себя, пока думал об этом, чтоб взбодриться. Путь предстоял еще долгий.       Когда проехать на повозке дальше уже было невозможно, Бакуго приказал вытащить Шото и идти за ним. Лошадь была оставлена на месте. В принципе, если ее и сожрут — ничего страшного. Меньше хищников пойдет по их следу. Жалко, конечно, да и продать можно было бы, но ничего не поделаешь. Досталась-то задарма.       Киришима послушно взвалил на плечи отощавшее тело Шото и тяжёлыми шагами двинулся вслед за хозяином, а то вдруг получит промеж глаз. Катсуки был молчалив, раздражён и сосредоточен на карте, которую развернул перед собой, а Киришима… Ну, его всё ещё мучал вопрос, правда, теперь еще сильнее, потому что Бакуго не хотел на него отвечать. Это что-то секретное, что не может знать даже он? Хотя, кто он такой для Катсуки, чтоб тот с ним считался? Никто, равно как и Бакуго для Киришимы. Они просто… попутчики. С немного неравными отношениями. Под киришиминым «немного» понимается хозяин и раб, но это уже мелочи. Несомненно, несмотря на жалкие попытки быть подобающе мисфитскому воспитанию недоверчивым и озлобленным, Киришима по натуре своей оставался добрым, где-то отзывчивым и жаждущим внимания. Нет, не такого, чтоб его избивали за любое сказанное слово.       У Киришимы, по факту, кроме Оджиро, никого не было. Дети из яслей когда-то, возможно, были его друзьями, но после «взросления» изменились до неузнаваемости и озлобились, не считая нужным водить дружбу не то что с добродушным Киришимой, но даже с равными по силе и похожими по характеру. Но Оджиро, чертов ублюдок, скатился туда же, хотя неизвестно даже, когда конкретно это произошло. А может, он тоже притворялся, что хоть как-то привязан к ребёнку. Черт сейчас разберет. Бакуго, несмотря на разное происхождение с семейством Джиро, был таким же, как они. Даже хуже — так Киришима думал. Возможно, даже сейчас так думает, но уже не уверен в этом до конца. Эйджиро повидал много людей в путешествии, когда бежал из дома, но более жестоких и черствых, чем все Джиро или Бакуго, не видел, кажется, никого. И от этого становилось невероятно тоскливо, что в горле колом вставал незримый кактус, занимая собой всё пространство, драл глотку своими сухими колючками и не давал дышать и сглатывать слюну. Приходилось сплёвывать, шмыгать носом и упорно следовать дальше, упирая взгляд в широкую спину.       А что, собственно, мешает ему прямо сейчас, вот в эту секунду, врубить на максимум силу и задушить ничего не подозревающего хозяина? Да и слова Шото, как назло, начали заезженной пластинкой вертеться в голове. Киришима кое-как смог сглотнуть полный рот вязкой слюны и смочить горло. Рискнуть еще раз?..       Ноги у Киришимы задрожали от одной мысли и едва не подкосились. Вес Шото на плечах начал ощущаться неподъёмной тонной. Или же это был груз его мыслей, сожалений и горечи? Было не до конца понятно, но идти дальше уже не было никаких сил.       — Мы на месте. — Хриплый голос Бакуго, казалось, разлетелся ужасающей громкостью по лесу и согнал с деревьев всех птиц, хотя говорил он едва ли громче шёпота. — Осталось только найти конкретное… — Катсуки замолчал, так и не договорив до конца, и вырулил в кусты, продираясь через густые ветки. Эйджиро только молча поплёлся за ним, в который раз передёргивая плечами, чтобы как-то размять затёкшую от ноши шею.       Катсуки еще раз сверился с картой, повертел ее в руках, чтоб убедиться, что правильно ее держит, посмотрел по сторонам, потом вверх, немного потоптался на месте и, наконец, что-то заметив, ринулся через кусты, ломая по пути негибкие и хлипенькие ветки. Когда они остановились уже окончательно, Киришима позволил себе наконец передохнуть и скинуть на землю пленника, выслушав в ответ только тихое шипение и пару проклятий. Мысли о побеге и убийстве уже казались какими-то далёкими, неясными и мутными.       Теперь-то Киришима заметил, почему Бакуго в кусты полез. Труп, заботливо накрытый плащом, из-под которого едва ли выглядывала серая кисть руки.       Эйджиро только хотел раскрыть рот и сказать, мол, может, лучше не тревожить и пойти восвояси? Тем более, даже непонятно за чем они сюда вообще забрели, но Бакуго уже сдёрнул с тела плащ и откинул его в сторону. С трупа стремительно начали расползаться двухвостки, жуки и прочая мелкая живность, которая сидела в темноте. Киришима с минуту пялился на тело, вглядываясь в лицо. Пока Бакуго обходил его, Эйджиро смог только рот раскрыть и упасть задницей на землю аккурат рядом с Шото, будучи уже не в состоянии устоять на ногах. Катсуки только на секунду поднял на него глаза, но тут же снова обратил всё внимание на находку.       — Б-Бакуго, пошли отсюда. — Голос у Киришимы неожиданно сел, и больше, чем просто просипеть, он не смог.       — Чего-о? — Катсуки протянул слово так, что не ясно было: он реально не расслышал или просто сейчас за такие предложения врежет с размаху.       — Пойдем отсюда быстрее, — лихорадочно повторял Эйджиро и не переставал вертеть головой, будто пытаясь углядеть кого-то сквозь деревья. — Нам нельзя здесь оставаться, пока живые… — Киришима вжал голову в плечи и снова вперился взглядом в серое впалое знакомое лицо. Бакуго нахмурился и в раздражении приподнял верхнюю губу, показывая зубы. Уж больно сильно сузились зрачки Эйджиро от испытываемого ужаса. Бакуго перевёл взгляд на тело, уже знатно подгнившее, но ничего необычного не увидел. Это начинало бесить.       — Ты чё, совсем страх потерял? Трупов никогда не видел или чего? Могу показать еще одного для примера. — Катсуки сверкнул глазами, бросая взгляд на связанного Шото, который это заметил, но предпочёл не рыпаться.       — Ты не понимаешь! — уже почти истерично завопил Эйджиро, вскакивая на трясущиеся ноги. — Я знаю, кто это! — Киришима махнул рукой и указал на тело под ногами. — И, блять, я даже не могу представить то чудовище, которое смогло уложить этого парня. Даже будь их пара десятков с пистолетами и напои они его до этого пивом и ядом, что маловероятно. Может, этот монстр до сих пор где-то тут…       — Ну и что? — равнодушно отозвался на пламенную речь Бакуго, продолжая осматривать мёртвого знакомого Киришимы. — Даже если этот говнюк был чертовски силён, нашёлся тот, кто сильнее. Это нормально. Или просто перешёл дорогу не тем людям, вот и всё. А теперь прекрати орать, пока я не выбил тебе зубы и новые и старые.       — Нет, ты не понимаешь! — сорвавшимся голосом закричал Эйджиро, вплетая трясущиеся пальцы в едва ли чистые волосы.       Бакуго рывком встаёт в полный рост, перешагивает труп не глядя и за один шаг вплотную встаёт к истерящему от страха монстру. Охотник хватает за плащ Киришиму в обе руки и неистово трясет пару секунд, после чего отвешивает оплеуху. После нее Эйджиро замолкает и прижимает горячую ладонь к саднящему месту, параллельно сглатывая сопли. Бакуго молчит, крепко сжимает челюсти и смотрит в раскрасневшееся лицо. Он почти осторожно вытирает большим пальцем мокрые ресницы на левом глазу Эйджиро, а после в привычной резкой манере хватает за ухо и подтаскивает всё еще молчаливого Киришиму к телу, заставляя наклониться ближе и вдохнуть поглубже запах гнили. Остатки чёрных волос выглядели ещё чернее. От этого даже рябило в глазах.       — Кто это? — глухо спрашивает Катсуки, ожидая немедленного ответа на свой вопрос.       Киришима замирает, даже дрожать перестаёт, настолько этот голос ударяет в голову, похлеще, чем выстрел из ружья.       — Я не знаю его настоящего имени… — грубые пальцы Бакуго сильнее сдавили ушную раковину и потянули голову вверх, чтоб охотник мог сказать прямо в ухо пару ласковых, но Киришима уже продолжил: — … но я знаю его позывной. Даби. Он единственный, кто заработал себе имя у Мамочки — самый сильный и ловкий из нас. Еще и мозги на месте. Да и его способность… Кто смог убить такого монстра?.. — Киришима снова начинает трястись от мыслей о том, кто всё-таки сумел убить такое чудище, как Даби. А что, если и Эйджиро убьёт? Он не хотел умирать. Слишком страшно и больно.       Бакуго вздохнул и отбросил от себя Киришиму, помечая в голове произошедшее как «мерзкое зрелище». Шото по-прежнему сидел на земле, наблюдая за происходящим, правда, немного дальше, чем раньше. Катсуки нахмурился, прошёл до пленника и притащил того по земле назад. Ишь ты, чего удумал.       Пока двое никчёмных, по мнению Бакуго, слизняков валялись на сырой земле неподалеку, сам Катсуки уже присел рядом с телом «Даби» и схватил холодную одеревеневшую руку, покрытую швами. В задубевших пальцах был зажат бумажный квадратик. Катсуки вообще-то рассчитывал на кольцо какое-нибудь, но вот это уже было интереснее.       Катсуки развернул находку в небольшой листик. Он ожидал увидеть что-то необычное, за что, возможно, его убили, а он не хотел забирать знание с собой на тот свет, но всё оказалось куда страннее. Непонятные цифры. По две через дефис. Шли они по строчке одна под одной. В самом низу, видимо, что-то было написано буквами, но лист обрывался. «Какая-то хуйня» — заключил Бакуго и уже собрался выкинуть бесполезный мусор, как задумался. Этот убитый — один из Джиро. Со слов Киришимы — силён, как падла. Деньги наверняка водились, но его уже успели бы обчистить — чёрт знает, сколько лежит здесь. Не мог такой человек-монстр просто так держать в руках мусор, особенно, когда его убивали. Может, подбросили, но это уже дело левое. Катсуки решил, что бумага много места не займет, а потому свернул лист обратно и сунул в карман штанов.       — Бакуго, ну скажи ты уже, зачем мы здесь? Какого чёрта тебе в голову пришло? — Киришима немного пришёл в себя, но к трупу не подходил, даже смотреть не осмеливался.       — Яйцо, — коротко ответил Бакуго, выпрямляясь в полный рост и сжимая кулаки. Труп трупом, а то, за чем они сюда пришли изначально, так и не нашли, хотя Бакуго даже не особо старался искать, потому что понимал всю абсурдность ситуации. Он не имел и малейшего понятия, где конкретно искать. А перекапывать весь лес… Самоубийство.       — Чего?.. То есть мы припёрлись в сраный лес из-за какого-то там яйца? Ты смеешься, что ли? — У Киришимы, кажется, скоро случится срыв, но он упорно держится не только морально, но и на ногах, которые то и дело норовят подкоситься.       — Ты говоришь о «Драконьем яйце»? — Шото впервые за долгое время подал голос. Он был хриплым и тягучим, но разборчивым и холодным, как и всегда. Бакуго медленно повернул голову в сторону двумордого и чуть приподнял бровь, показывая тем самым, что заинтересован. Шото попал в точку. — Это сокровище уже давно нашли. Оно хранится в королевском замке семьи Тодороки. — Шото старался выглядеть непринуждённо, будто о сокровище и его судьбе известно каждой свинье.       — Откуда ты знаешь об этом? — Киришима озвучил вопрос, который вертелся на языке у Бакуго. Самому было интересно.       — Я родом с этих земель. Можно сказать, что я вернулся на родину. Дальше на запад от этого леса и Лимба находится столица. Замок тоже там.       Шото замолчал. Киришима больше ничего не спрашивал, не решаясь по пустякам открывать рот, а Бакуго закусил щёку изнутри, раздумывая. «Драконье яйцо» не было обычной побрякушкой. За эту драгоценность на любом аукционе отвалят бешеные деньги. Да за такие деньги, сколько стоит это сокровище, можно купить небольшую страну. И, черт возьми, такой куш находился в руках у того, с кем бы Бакуго не желал связываться никогда. У Энджи Тодороки.       Неутолимая жадность и голод до денег пожирали бакуговские органы и кости изнутри, но тем не менее в нем все еще присутствовал здравый смысл и желание жить. И здравый смысл ему говорил послать нахуй такие деньги, но остаться при своём. И это было бы отличным решением.       — Понятно, — бросил Бакуго и отвернулся от трупа, направляясь обратно к кустам из которых они вышли. — Киришима, забирай связанного мудака. Мы едем в столицу.