Парадокс: Побег

      Стоя перед большими величественными дверями, впрочем, ничем особо не отличающимися от всех остальных в этом замке, Бакуго наконец-то выпустил из захвата почти задушенного стража, которого они прихватили по дороге. Всё-таки Катсуки не знал, где находится сокровищница, а из невнятных и непонятных объяснений двумордого мало что можно было разобрать. Конечно, слабо верилось, что эти двери вели именно в королевскую сокровищницу, но других тут не было. Да и то, как они добирались сюда, прибавляло уверенности — мало какие комнаты будут иметь потайной вход, ведущий куда-то сквозь стены замка, а потом вниз.       Если верить словам двумордого о том, как войти в сокровищницу, то в правом нижнем углу должен быть камень-ключ. Как только Бакуго подошёл к углу и сел на корточки, Киришима всё понял и чуть шагнул назад, едва не запнувшись о бессознательное тело стражника.       — Бакуго, а ты уверен, что Шото нам сказал правду? Или этот кусок мяса?.. — Эйджиро пнул гвардейца в ногу, отчего доспехи на нём звякнули друг о друга. — Слишком всё складно выходит. Мне это не нравится… — Он поёжился от дурного предчувствия и снова скосил недобрый взгляд на тело.       Охотник ничего не ответил, только передёрнул плечами, всем своим видом показывая, чтоб от него отстали. Он прощупал весь угол, но так ничего подозрительного и не нашёл. Нет, так просто всё, конечно, не могло быть, но такое наебалово… Катсуки обнажил зубы, досадуя на неудачу и выхватил из-за пояса кинжал. Тот самый, которым отрубил голову Оджиро. К слову, оная до сих пор лежала в повозке. Он бросил оружие Киришиме, оно прокатилось по пятачку каменного пола и замерло у ног монстра. Эйджиро невольно вздрогнул всем телом при виде кинжала, которым он сам убил своего брата, но всё же медленно наклонился и поднял его с пола. Немой вопрос повис в воздухе.       — Прибей этого… Мне свидетели не нужны. — Бакуго фыркнул и даже не повернулся, продолжая надеяться, что эта дверь всё-таки ведёт в сокровищницу, и искать камень-ключ.       — Но… — Киришима замялся, рассматривая оружие, которое Бакуго отмыл от крови, но Киришиме упрямо виделись подтёки крови на лезвии и рукояти, а в ушах стоял предсмертный хрип Оджиро.       — Повторять не буду, — твёрдо сказал Бакуго, уже начиная закипать.       Киришима сдался, опустил руки и повернулся корпусом к стражнику. Он тоже сел на корты, почти осторожно снял шлем со стража. Обычное лицо, щетина, впалые щёки, бледная кожа… Может, у него даже семья есть, мать, жена… И дети.       Киришиме неожиданно стало удушающе грустно. У него самого-то семьи отродясь не было. Вернее, как бы была, но семьёй их Киришима не считал. Мысленно извинившись перед стражем и его мнимой семьёй, он опустил лезвие тому на шею и, надавив, резко полоснул. Мужчина даже не вскрикнул.       Не успел Киришима даже обдумать то, что случилось, как от каменных стен эхом начали отражаться говор, звякание доспехов и оружия. Киришима отскочил от ещё тёплого тела и повернулся к совершенно спокойному, как ему сначала показалось, Бакуго. Но нет, тот уже едва не грыз себе ногти от невозможности найти всратый камень, если он вообще есть, а вот стража, которая их уже нашла, волновала его в последнюю очередь. Лишь на пару секунд его отвлекают ядрёные феромоны, которые забивают собой все ноздри, дерут носоглотку и заставляют все нервные центры вибрировать от экстаза и кровь кипеть, но Бакуго торопливо закрывает нос и недобро косится на Киришиму, который в свою очередь неотрывно следит за лестницей. Верно, нечего отвлекаться.       Маленький каменный чертёнок нашёлся забитым под косяк в самом низу, что хрен увидишь. Но Бакуго уже усёк фишку, ухмыльнулся в собственную потную ладонь и вдавил камень, что тот провалился под косяк. В двери что-то щёлкнуло и та медленно поползла вверх. Что ж, Катсуки был приятно удивлён — он ожидал, что та просто распахнётся или выпустит ядовитые стрелы.       Бакуго не стал дожидаться, пока дверь уедет вся или хотя бы настолько, чтобы можно было пройти и не горбить спину. К чему церемонии? Он махом согнулся и проскочил внутрь, а Киришима шмыгнул следом за ним, схватив со стены у двери, где они только что были, подсвечник с двумя горящими свечами. В сокровищнице было темно хоть глаз выколи. Но света от двух свечек вполне хватало — свет отражался от драгоценных и не очень вещиц и помогал освещать большую комнату. Предметы, что поценнее, стояли на подставках и были защищены стеклом. Впрочем, защита такая себе. Разве что от пыли. Бакуго осмотрелся и сделал пару осторожных шагов, при этом чуть ослабляя собственную хватку на своём лице, чтобы хоть немного дыхнуть. Голосов слышно не было, но вот звон ещё раздавался, причём даже слишком близко…       Догадка огрела Катсуки по голове, заставила рёбра сжаться в приступе секундной паники, а самого Бакуго — по привычке пригнуться и прислушаться. Звон драгоценных камней и правда раздавался где-то поблизости, будто кто-то торопливо пересыпал драгоценности. А Бакуго был точно уверен, что это они. И неяркий голубой свет в нескольких метрах от Катсуки подтверждал, что это не галюны на нервной почве.       В сокровищнице кроме Бакуго и Киришимы был кто-то ещё.       Катсуки решил, что подкрадываться вполне бессмысленно, как и переть напролом — спугнут. Бакуго немного пораскинул мозгами, глотнул ещё немного воздуха ртом и шепнул Киришиме, чтоб прибавил чуток своей бесовщины. И он послушно усилил всплеск феромонов, а Бакуго довольно уловил звук падающего на пол тела и поспешил прямо туда.       Из полумрака на него выскочило что-то лохматое и тощее, исходящее слюнями и скулежом. Бакуго, не думая, дал отпор и впечатал тело в пол, предупреждающе сдавив пальцами горло. Киришима уже подбежал и осветил тело под Бакуго, тут же негромко присвистнув от удивления.       — Недолгим было уединение от балбесов… — Бакуго хмыкнул и усилил давление, когда тело начало вырываться и бессовестно тянуть свои проворные и чистые ручонки к бёдрам Бакуго. — Осади, Киришима, он ж сейчас помрёт.       Киришима ослабил силу, наблюдая, как их общий знакомый начинает дышать размереннее и смотреть уже более осмыслённо, нежели как течная сука. Киришима даже, будто случайно, придавил ногой одну из чужих рук к полу, чтоб не тянулся, куда не надо, и обнажил зубы.       Каминари всё ещё не мог прийти в себя полностью, но говорить уже наверняка мог. Может, даже что-то дельное. Бакуго заглянул в одурманенные глаза вора и понял, что ничего адекватного не дождётся. Пришлось Киришиму отправить ко входу и ослабить напор ещё больше. Эйджиро недовольно заворчал, но поспешил послушаться — мало ли что у Бакуго в голове? — хотя оставил этих двоих в поле зрения. На всякий случай.       Денки наконец-то смог что-то внятно сказать.       — Так. Ради всего святого, какого чёрта ты забыл тут? Сокровищница семьи Тодороки явно находится не на пути в Ровер. — Катсуки выплюнул эти слова в лицо вору, который, видимо, решил прикинуться дурачком.       — Я всего лишь честный вор. Зарабатываю на жизнь. Решил тряхнуть стариной перед тем, как вернуться. — Парень выдавил больную лыбу, но осторожно покосился на Киришиму, будто ожидая спасения.       — Как ты сюда попал, рыбёшка? — Катсуки явно не намеревался просто так отпускать Каминари. — И где «Драконье яйцо»?       — А-а, «яйцо»… — Денки якобы загадочно улыбнулся и самодовольно, почти смело, глянул в глаза охотника, думая, как бы не отвечать на первый вопрос, а запудрить мозги нежданному «приятелю». — А что мне будет, если я скажу, где оно?       — Я подумаю, стоит ли тебя убивать, — без промедления заметил Бакуго, начиная уже выходить из себя. Его раздражали все эти разговорчики и пустая трата драгоценного времени. — Не беси меня, рыбёшка, отвечай!       — Гх, там, в моём мешке… Можешь забирать, всё равно бесполезная железка. Ничего в нём драгоценного нет. — Каминари надул губы, будто проигравший ребёнок, и качнул головой в сторону неяркого голубого свечения.       — Киришима! Ко мне!       На собачью команду Эйджиро отозвался так же, как и на все остальные, потому что, по сути, они все были собачьими, и поспешил вернуться. Катсуки бросил ему, чтоб притащил чужой мешок с награбленным.       Как только сокровища звякнули рядом с блондинами, Бакуго свободной рукой зарылся в содержимое, раскидывая по сторонам ненужные побрякушки типа ожерелий, колец, диадем и прочего дерьма. Он знал о том, как выглядит «яйцо», только из слухов и ориентировался исключительно на них. И желаемое было добыто.       Металлический, поржавевший местами куб. На одной из граней была странная неровность, но предавать ей значение сейчас не было смысла — плохо видно, да и место не то.       Как только начал раздаваться топот и гомон гвардейцев не со стороны, откуда пришли Бакуго и Киришима, а откуда-то из-за спины, было решено убираться. Каминари дождался, пока Бакуго отвлечётся, коленом свободной ноги ударил его под задницу, чтобы скинуть его с себя, ловко подскочить, при этом поскользнувшись, но удержав равновесие. Он схватил свой мешок, откуда большую часть вытащили и разбросали, и скрылся в темноте коридоров сокровищницы, попутно загребущими ручонками хватая всё, что попадётся, и пихая это по многочисленным карманам. Бакуго рыкнул на свою неосторожность, спрятал куб под свою несменную красную майку-безрукавку и поторопился за вором. Киришима же, растерявшись на секунду, схватил оставленные прямо на полу несколько побрякушек, сунул по карманам штанов и ринулся за сбежавшими. ***       Влажный тёплый воздух оседал в носоглотке и заставлял задыхаться. Сырая отросшая чёлка лезла в глаза и при этом липла к сопревшему лбу. Было достаточно скучно, поэтому не нашлось занятия поинтереснее, чем крутить между пальцами тёмные прядки и периодически вздыхать.       Металлическая птица, поскрипывая винтиками и болтами, прыгала по полу туда-сюда. Ей тоже было скучно, хотя уверенности, что механизм может скучать, не было. Вокруг было слишком тихо. Нет, в профессиональности своего друга Сэро был вполне себе уверен, и то, что вокруг ничего не шумит и не бьёт тревогу — очень хорошо, но между тем всё равно тревожно. Ханта вздохнул, втягивая носом сырой воздух, повернулся к кочегарке, убедился, что огня достаточно, и вернулся в исходное положение — наблюдать за уже замеревшей искусственной птицей и слушать. Как только над головой раздался треск — Сэро сразу же поднял голову и уже поспешил отойти в сторону на пару шагов, чтобы его напарник приземлился на свои конечности, а не ломал их Ханте.       — Давай, шустрее заводи свою колымагу! — Каминари тяжело дышал после бега, но умудрился подняться на обе ноги, шатаясь, и подойти к полке, где стоял закреплённый графин с водой. В горле драло нещадно.       — Не смей так говорить! — Сэро «вечная-широкая-улыбка» нахмурился в шутку, глядя на своего друга, а потом обратился к печи, в которую уже стоило подбросить угля. — Он не хотел тебя обидеть, сладкая моя.       Каминари только глаза закатил на такую «любовь» своего друга к собственным детищам-машинам и напомнил, что они торопятся. А сам выскочил на открытое пространство, которое не было скрыто тенью крыши, и глянул наверх, откуда сам только что выпрыгнул вниз. Из прохода в каменной стене уже показалась злая псина, которая норовила спрыгнуть вниз и надавать кое-кому по шапке. Каминари сглотнул от этого зрелища и того, что по его спине пробежал плохой холодок.       — Ханта, у нас проблемы… — Денки запрыгнул назад, чуть не запнувшись о собственный мешок с награбленным.       — Да едем уже, едем, — азартно фыркнул долговязый и дёрнул за ручку под потолком. Раздался продолжительный свист воздуха, который разогнал птиц, что находились не так далеко, и паровая пашина сдвинулась с места.       — Слава тебе, Господь, отвязались… Я думал, что мне крышка. — Каминари, обмахиваясь рукой, осел на пол. — Они бешеные. Оба.       — Кто оба? — переспросил Ханта, не отвлекаясь от дёргания рычагов, после которых всё время что-то щёлкало, постукивало и гудело. От этого звука постоянно болела голова, но привыкнуть, в принципе, можно. — Стражники что ли? А чего так мало?       — Да так… Помнишь, я тебе рассказывал, как спёр сумку у одного, а они меня нашли? До сих пор не понимаю, каким образом нашли. Может, они колдуны? — с надеждой в голосе спросил вор, поднимая полные непонимания глаза на спину своего друга.       — Вряд ли, друг… Во всяком случае, ты жив? Жив. И я жив. Денег у нас навалом, малышка на ходу, а что еще нам нужно? — Сэро улыбнулся, смотря вперёд и щурясь от ветра. Он умел заражать энтузиазмом, это Каминари знал наверняка.       Только Денки вздохнул спокойно и подумал, что уже всё позади, как в бок машины что-то сильно врезалось, и её повело в сторону. Сэро тут же спохватился, принимаясь тягать с большим усилием рычаги и ручки, чтобы выровняться. Денки же, снова поскользнувшись на ровном месте, выскочил на открытое место пола и заглянул, что там могло быть. Совсем рядом бежал белобрысый психопат и периодически толкал малышку Ханты.       — Я сказал: стоять! Мы не закончили, мать твою! — с одышкой проговорил охотник и снова толкнул машину, тут же отпрыгивая, чтобы не упасть.       Киришима на всех парах мчался за этой процессией, перепрыгивая препятствия в виде ям, камней и прочего дерьма, и, видимо, призывал парня остановиться и не переворачивать груду железа. Денки снова сел на зад, чуть ли не начиная хныкать. Ну почему у него всегда всё катилось по пизде? Да и что это вообще за монстры? Нет, машина, конечно, движется, как лошадь, трусцой, но чёрт возьми! Какому идиоту придёт в голову догонять её? Видимо, только таким безумцам.       Машина наконец затормозила прямо посреди каменной дороги, которая вела к базару, испуская пар изо всех возможных щелей, а Ханта уже, перепуганный до усрачки, выскочил из машины, чтобы проверить целостность корпуса и прочего, в чём Каминари не шарил ни на грамм. И почему это его сейчас его металлолом волновал больше, чем жизнь друга?!       — Ну ты даёшь… — Киришима тоже не мог отдышаться, то и дело сглатывая вязкую слюну. Он опёрся рукой о колымагу, которая в свою очередь протяжно заскрипела. — Зачем тебе сдался этот вор? Что он нам сделал?..       — Да, блять, ничего. — Бакуго сам сейчас был не лучше, но тем не менее пободрее Киришимы. — Забыл сказать, чтоб передал кое-что на родину, раз уж туда поедет…       — В… Ровер? — Каминари не понимал, что происходит. Только пялил глазами сначала на одного, потом на другого. Для его недалёкого ума это было слишком много за такой коротки промежуток времени.       — Нет, блять, русалкам в подводное царство! — едко выплюнул Бакуго, наконец успокаиваясь. — Ты ж сам мне в уши затирал, что едешь в Ровер. Я тоже родом оттуда, хотел послать с тобой подарочек.       — А-а-а, ну это другое дело, — по-простецки и добродушно улыбнулся Каминари, снимая со вспотевшей головы шляпу, которая чудом не слетела с головы. Бакуго окрестил его двумя словами: дебила кусок. — Матушке или батюшке небось? Какой у них, однако, сын-то непутёвый…       — Рот свой закрой и не открывай больше. — От напускной расслабленности Катсуки не осталось и следа, а Денки испуганно икнул, но рот послушно закрыл. — Знаешь, где церковь? — Вор кивнул, не отрывая взгляда от своего земляка. — Вот туда и надо доставить. — Бакуго сильно помрачнел, но на его речи это особо не отразилось. Эйджиро тактично предпочёл не лезть к «хозяину» под горячую руку.       — Так ты сир… — Денки только что осознал, что ляпнул про родителей до этого, и поспешил захлопнуть рот, пока ему в зубы не прописали. Значит, парень вырос в церкви и родных у него нет?.. Вот почему он так сорвался, когда вор заикнулся про мать с отцом. Неловко получилось. — Кхм, я понял. Доставим в целости и сохранности, друг! — Каминари снова нацепил на лицо яркую улыбку, а на голову — шляпу с подмявшимся пером.       — Не обязательно, рыбёшка. Главное — доставь. И скажи, что от меня. Это обязательно.       Каминари активно закивал, вконец расслабив булки, ибо понял, что трогать его не будут. Он проворно поднялся на ноги и выскочил наружу, становясь на камни. Самое время прогуляться за «посылкой», даже если Сэро будет возмущаться по поводу того, что друг его оставил разбираться со всем, что натворили. Но воришка знает, Ханта это не со зла.       Как только замотанную в кучу тряпок и забитую в ящик голову Оджиро Бакуго передал простачку-рыбёшке, то сразу же влез в повозку, намереваясь уехать из города. Оставаться тут было опасно, пока их ищет стража Тодороки. Киришима лучезарно улыбнулся Каминари из повозки и помахал ему рукой в ответ. Дело сделано. ***       Ночь медленно накрывала собой небо и землю. Дорога стремительно темнела, хотя и без того была потеряна в траве и пыли. Лошадь стучала подковами по стоптанной дороге, поднимала пыль, но особо сильно Бакуго это не заботило. Он монотонно покачивался из стороны в сторону, держа поводья в слабой хватке, и думал. Много о чём думал, было почти невозможно уцепиться за какую-то конкретную идею и обмозговать её как следует. Чаще всего мелькало: «Скоро совсем стемнеет. Надо тормозить, пока не потерялся».       Но лошадь не тормозила, а всё так же лениво шагала, таща за собой повозку, которая повидала уже много чего. Колёса скрипели, корпус — тоже. Смазать бы, да нечем. И времени нет.       Катсуки, в принципе, не торопился никуда, разве что на Тот Свет, но каждый раз получалось иначе. Он бежит из города в город, от людей к людям… Конца и края этому не видно. Как жил один, так и помрёт. Грустно это как-то.       Сзади зашуршала ткань. На облучок вылез Киришима и примостился рядом с Бакуго. Катсуки бросил на попутчика подозрительный взгляд, но тут же отвернулся, не желая случайно свернуть с дороги. Оба молчали, покачиваясь из стороны в сторону. Киришима зябко поёжился, кутаясь в плащ, но продолжал упрямо сидеть и изредка зевать.       — Залезь обратно. Тут холодно. У меня нет лишних денег и желания, чтобы тебя, больного, выхаживать. Подохнешь ещё. — Катсуки слабо хлестнул поводьями, подстёгивая лошадь, чтоб не задремала. Рано ещё.       — Неа. Я ж монстр, отребье, падаль… Что мне будет-то? — Эйджиро горько усмехнулся, устраиваясь поудобнее. Ему была приятна даже такая грубая забота. За такое продолжительное время, что они вместе таскаются, он понял, что Катсуки, пусть и та ещё заноза, но зато честная.       — И то верно. — Бакуго сам чуть поддёрнул уголками губ, будто хотел улыбнуться, но резко передумал. Катсуки глубоко вздохнул и медленно выдохнул, пытаясь сбросить находящий сон. Он отпустил поводья, зажав их между коленей, отстегнул свой плащ и швырнул в сторону вновь зевающему Киришиме, который поймал вещь, а сам при этом чуть не свалился. — Заебал уже зубами стучать. Бесишь.       Киришима тепло улыбнулся одними губами и благодарно закутался в одёжку, даже несмотря на то, что на нём был его собственный плащ. Эйджиро точно был уверен, что он ничуть не стучал зубами, да и всё ещё мог залезть обратно, если совсем замёрзнет. Но, очевидно, Бакуго захотелось поиграть в благородного героя или что-то такое. Эйджиро очень сомневался, что слово «жалость» вообще присутствует в лексиконе такого сурового убийцы. Но хрен его знает. Киришима никогда не мог догадаться, что на уме у Бакуго. Он ещё немного посидел, всматриваясь в тёмный горизонт, посмотрел на молчаливого Катсуки, который за сегодня заколебался, видимо, не меньше самого Киришимы, и вздохнул. Была-не была?       Кокон из двух плащей и Киришимы подвинулся немного влево, к Бакуго.       Катсуки на это особого внимания не обратил, но поводья сжал покрепче, на случай если придётся тормозить, чтоб отбиваться от нападок. Но всё было до безобразия проще и смешнее. Эйджиро осторожно, почти не касаясь, обнял Бакуго сбоку. Это было не очень удобно, но волновало это монстра в последнюю очередь. Он подождал несколько секунд, после чего робко уткнулся лбом в прохладное плечо, остуженное вечерним ветром, а руки сдавил уже более смело.       Эйджиро уже и забыть забыл, когда обнимал кого-то в последний раз вот так вот, просто, из благодарности. Пальцы на руках дрожали, но плевать.       Бакуго же в последний раз обнимала только мать. Он забыл даже, как это делается, поэтому сейчас сидел, как из камня выточенный. Объятия, оказывается, очень жаркие, мягкие, приятные. А, может, это всё ночь и просто заёбанный мозг отказывает уже…       — Бакуго… — Хриплый шёпот Киришимы разорвал тишину между ними. — Я хочу спросить. — Он помолчал какое-то время, но, поняв, что Бакуго отвечать не собирается, принял это за согласие выслушать и продолжил. — Если ты, ну, вдруг передумаешь забирать мою голову — нет, я вовсе не против, просто, понимаешь… мне некуда вернуться. Меня никто не ждёт «дома» и… Если передумаешь, могу я остаться… с тобой? Просто я, э-э…       — Можно, — гулко выдохнул Бакуго, прервав потуги спутника хоть как-то выдавить из себя связную мысль. — В башке у тебя, кроме опилок, ничего нет, но ты полезный. Хоть и сила безобразная…       Эйджиро от неожиданности даже отпрянул и снова чуть не свалился с облучка. Он только смог выдавить из себя кривое «Правда?» и заплакать, шумно втягивая в себя сопли и размазывая слёзы по пыльному лицу, отчего на щеках, носу и подбородке оставались грязные разводы. От икотных всхлипываний позвякивал огрызок цепи на ошейнике. Киришима старался глубже дышать, чтобы быстрее успокоиться, и безостановочно повторял спасибо-спасибо-спасибо.       Хрен его знает за что.