Лучик лечения во тьме сумасшествия.

      Беларусь тихо плакала, обнимая прах СССР. — Т-так вот оно… Я м-могла ведь п-прийти раньше… Я м-могла… м-могла его с-с-спасти!.. М-могла… но почему не спасла… П-папа… Почему ты нас кинул?! П-ПОЧЕМУ?! — Беларусь только сильнее заливалась слезами… её голос сильно дрожал, как и сама Белка. — П-почему ты ушёл?.. ты навсегда о-останешься в наших сердцах… Мы все тебя любим… Н-никогда не забудем… П-прошу… П-почему… почему т-ты ушёл… Ч-что мне т-теперь делать?.. К-как им с-сказать?.. — Беларусь вздохнула и захлёбывалась слезами… Потом он вытерла свои слёзы, сжала ладони в кулаки. Она встала. Её лицо опять стало безэмоциональным. Она вытерла остатки от слёз. Её шарф… на нём было очень мало узоров. Белка, посмотрев на себя, заметила, что её шарф весь в алых красных узорах. То есть, получается, когда Белка обнимала своего отца, его кровь свернулась у неё на шарфе узорами? Странно… в любом случае, Белка не была против видеть на себе ещё одну память. Она опять вздохнула и пошла к центру леса.        Она пришла туда как обычно с безэмоциональным выражением лица. — Чтож, родные мои. Я промолчу. Но вы только посмотрите на это. — Белка достала со своего шарфа огромный лист бумаги с планом третьей мировой и разложила его на снегу. — Считайте, мы проиграли. Извините… это из-за меня… — Беларусь почувствовала, как она сейчас расплачится и опустила голову. Казахстан тут же подхватилась. — Сестра, ты о чём?! Ты не можешь быть в этом виновата! — Белка лишь улыбнулась. — Могу… Они уже сделали, то что надо было им. Я не успела вовремя прийти. Если бы я пришла на десять минут раньше, можно было бы ещё хоть что-то сделать. Они всё просчитали. Единственное, в чём мы не даём пас, так это то, что мы ушли в лес, а не в сторону города или равнин. Они сейчас явно на равнинах. То есть, недалеко отсюда. Мы обречены. Даже если разделимся. Извините меня… — Киргистан, не очень добрая страна. Он тут же встал со снега и сказал. — Ребят! Вы чё. Она всё правильно говорит. Из-за неё как раз-таки всё и произошло! Если бы она в самом начале не струсила, всё было б нормально! Конечно я рад, что она приносит свои извинения, но это НИЧТО, по сравнению с тем, что она нам сделала. Что вы всё её успокаиваете? Пусть помучается! — Киргистан сел на своё место. А Белла лишь улыбнулась. — Наконец-то хоть кто-то всё понимает… — тихо она сказала. Все перевели взгляд на Белку. — Ты о чём?! Ты нам всем всегда помогала! — сказала Казахстан. — Ты всех нас утешаешь! — сказала Украина. — Кто меня научил готовить? — сказала Латвия. — А кто помог английский выучить? — Литва. — А кто от тюряги меня спас? — сказал Тюрк. А Беларусь лишь вздохнула. — Да что вы мои дела хорошие пересчитываете… Бегите, кто куда… Только так есть хоть какой-то шанс спастись. План надеюсь вы все хоть немного запомнили. И соображаете, куда фашисты могут пойти. Идите… ну же… — Беларусь опять опустила голову. Все послушно разбежались. Только Тюрк остался помогать Беларуси складывать «документ».        Белла опять вздохнула, взяв документ она его запрятала у себя и села на снег, обняв колени. — Ну… А ты, чего не ушёл?.. — тихо спросила Белка. — Я тебя одну не оставлю. Ты многое для нас сделала. Было бы грустно, если б никто так и не решился с тобой остаться. Как вижу, все так и хотели поступить, оставив тебя одну и даже не попращавшись… — ответил Тюрк, садясь рядом с Белкой. — Всегда знала, что в тебе есть что-то то, чего нет в остальных… то, что есть в папе. Теперь я вижу. Ты очень добр ко мне… Но… я ведь грустная натура… Таких никто не любит. Даже Украина. Помню, как-то раз я случайно загрустила у неё на глазах. так она сразу подняла шум… — Она просто тебя не понимает. — Возможно… Я же всем уже надоела со своей заботой… — Не-а. Мне не надоела. Просто не все понимают, что желаешь лишь лучшего. — Возможно… — Не «возможно», а «да». — Ладно… твоя взяла. — И да… Беларуська… — Тюрк нахмурился. — М? — Почему ты как убитая сейчас? -… — Беларусь замерла. Её глаза опустели. Она просто резко обняла Тюрка, уткнувшись в его грудную клетку лицом, и заплакала. Тюрк обнял её в ответ и погладил по спине.        Плача, Беларусь еле могла говорить. — Т-ты понимаешь?.. СССР… он умер… Я… б-ежала сюда… и увидела его умирающего… Я в-ведь могла его спасти… М-могла!.. Но почему не с-спасла?.. П-почему?.. Киригистан прав был… Е… если бы я тогда не убежала, а врезала бы по морде Г-Германии или Рейху… м-мы бы все с-сейчас попивали ч-чаёк у камина… Е-если бы я тогда, в подвале, н-не бездействовала, всё было бы х-хорошо… Э-это я виновата! Я!.. — Беларусь опять захлёбывалась слезами. А Тюрк всё слушал и слушал… — П-помнишь, когда на К-Канаду упало дерево?.. Э-это я то дерево с-случайно толкнула! А п-помнишь, когда Америку током ч-чуть не убило?! Э-это мне пришлось его оголённым проводом ш-шандарахнуть, ибо м-мне угрожали арестом!.. Я м-многих чуть не убила, из-за страха правды! Х-хоть это и было даже и десять лет назад, н-но всё же!.. Это я виновата во всём… Я… и никто другой… Я всегда приносила п-проблемы… Часто п-пыталась умереть… Чуть не довела всех до полусмерти. причём не один раз… П-почему Киргистан это понимает, а остальные нет?!..