***
В первый раз, предварительно узнав обо всех возможных комнатах поместья, она выждала момент, когда Малфой в очередной раз удалится на собрание пожирателей. Маленькая комнатка на втором этаже имела небольшое окошко, через которое было крайне сложно пролезть человеку. Видимо на это рассчитывал Малфой либо просто пропустил комнату из виду, но это было единственное окно, не защищенное чарами. В своём отказе от нормального приёма пищи Гермиона нашла свои плюсы, когда смогла пролезть в узкое отверстие. Ветер дул в лицо, а колючие кусты роз предвещали болезненное падение, но адреналин отключил инстинкт самосохранения и включил гриффиндорский идиотизм. Это стало очевидным только тогда, когда ногу пронзила острая боль, а в ушах всё ещё свистело. Выброс эндорфинов от испытываемого шока, ведь план удался, заставил забыть о вывихнутой ноге и ушибах по всему телу. Гермиона бежала, бежала, бежала… Дальше от поместья, дальше от Малфоя… Бежала к родителям, друзьям, казалось, что они ждали по ту сторону преграды. Огромное поле простиралось на десятки миль, но это не останавливало, а мотивировало двигаться дальше навстречу свободе. Жаль, что изнеможённое тело и помутнённый разум не поняли миража. Расстояние до маленького городка, до которого рукой подать, не уменьшалось. Из-за боли и нехватки воздуха в лёгких ноги стали подкашиваться. Спустя пару рваных вздохов Гермиона упала на мокрую землю. Высокая трава полностью скрывала её, поэтому Гермиона решила немного перевести дух и намазать на вывих целебную мазь, которую вместе с другими полезными вещицами удалось прихватить с собой. На улице темнело, и первые звёзды выходили на небосвод. Ночь была на удивление тёплой. Гермиона завороженно глядела на небо, пытаясь вспомнить, когда в последний раз могла так беспечно смотреть на звёзды и размышлять о тех приключениях, что её ждут. Вставать и бежать дальше не хотелось, но нужда оставалась нуждой. Она зашла слишком далеко, чтобы останавливаться. Гермиона вытащила заветную баночку и сквозь слёзы выпрямила ногу. Благо платье из лёгкой ткани открывало доступ к бедру, за что была в изощрённой степени благодарна Малфою. Весь огромный гардероб в основном состоял из слишком приторных девчачьих вещей, такие обычно носила Лаванда. Сначала Гермиона требовала свою одежду обратно или хотя бы пару джинс, и как-то даже выкрала пару брюк Малфоя. Огромные брючины висели в шкафу, но даже дотрагиваться до ткани, которая побывала на теле ублюдка, было противно, но она хотела показать очередной бунт против системы Малфоя. Последний, увидев жену в своей одежде, вместо злости показал совершенно другие эмоции. На следующий день Гермиона проснулась с отчётливыми мыслями: низ онемел, на бёдрах снова синяки, а притрагиваться к одежде Малфоя она больше не станет. Когда мазь подсохла, а неприятные воспоминания покинули голову, Гермиона привстала на локтях. Сделав глубокий вздох, на ватных ногах она поднялась с нагретого местечка, где была бы рада остаться на вечность. Видневшиеся дома на горизонте вызвали детскую радость. Впервые после похищения она искренне улыбнулась. Оборачиваться не хотелось, но любопытство подстёгивало, и против воли Гермиона слегка повернула голову. Увиденное заставило шокированно раскрыть глаза в неверии и помчаться вперёд. Босые ступни скользили, что не раз становилось причиной падений, но Гермиона Грейнджер всегда славилась упрямством и целеустремленностью, и в данный момент цель была очевидна. В очередной раз поскользнувшись, Гермиона в холодном поту обернулась. Поместье одиноко стояло в поле, окружённое ухоженным садом. Однако самое страшное заключалось в том, что оно не отдалилось ни на дюйм. Всё это время она бежала в никуда. Хваленные мозги столетия наконец-то поняли происходящее. Иллюзия, обманка для её сердца, которое отказывалось верить в невозможность спасения. Малфой знал. Вновь просчитал все её шаги наперёд. Неужели он знает каждый дальнейший шаг, неужели она так предсказуема. Колени дрожали, нога не выдерживала веса тела, но Гермиона отказывалась прекращать марафон. Она никогда не была способной выдержать такие внезапные физические нагрузки, и если вначале кровь кипела от адреналина, то теперь наступающая паника пугала организм. Рывок и очередное падение. Последнее падение. Небольшой камень удачно расположился в высокой траве. Приложившись затылком прямо на твердую поверхность камня, Гермиона уставилась на небо в надежде, что сотрясение вызовет внутреннее кровоизлияние, и она умрёт под сиянием звёзд, что образовывали прекрасное созвездие Дракона. В этом Гермиона нашла иронию и слегка ухмыльнулась, находясь на грани потери сознания. Перед тем, как провалиться в темноту, она почувствовала нежные касания и шёпот на ухо, который твердил о том, что всё будет хорошо. Отчего-то воспалённый мозг принял обладателя голоса за милого сердцу Рона, что заставило на лице появиться блаженной улыбки. Её нашли и спасли! Белые простыни и колдомедик вернули в реальность, где её ждали амёбное состояние из-за травмы головы и нахохлившийся Малфой, который после выздоровления Гермионы приказал домовикам следить за новоиспеченной хозяйкой и докладывать о каждом шаге. Ошибка была учтена Малфоем, но она тоже училась на ошибках. Медленно, болезненно, но Гермиона училась.***
Во второй раз она пыталась получить поддержку в лице домовиков. Как бы ей не было противно от самой себя, но эльфы души не чаяли в новой миссис, поэтому Гермиона целенаправленно решила воспользоваться их добротой. Она была уверена, что маленькие существа помогут, однако всё оказалось не так просто. Добби стал помогать Гарри и восстал против хозяев, потому что те отвратительно относились к бедняге. Гермиона не видела, как именно Драко взаимодействует с домовиками, но, судя по поведению четы Малфоев, их сын вряд ли отличался любовью к эльфам. С такой мыслью Гермиона несколько раз пыталась настроить самых молодых домовиков против хозяина. Она объясняла настоящее положение дел, давила на жалость, начинала плакать, умолять, но эльфы лишь прижимали уши и безумно тряслись, виня себя в слёзах молодой хозяйки. Как оказалось, они не верили ей. Почему? Всё просто. Малфой-младший не избивал домовиков, не морил их голодом, предоставлял им одежду и даже давал выходные. Узнала эту информацию Гермиона от эльфов, а позже и от самого Драко, узнавшем о её попытках наладить контакт с любимыми существами, честь которых она так яро отстаивала и чьей наивностью пыталась воспользоваться. Гермиона из прошлого гордилась бы поступками Малфоя, хвалила бы его благородство и доброту. Но теперь, когда наивная малышка покрылась пылью где-то глубоко внутри, девушка понимала, что слизеринец перехитрил её, снова оказавшись впереди на пару шагов. Гермиона ошиблась, не предполагая, что домовики любят своего хозяина. Она вновь поступила так, как планировал Малфой. Очередная ошибка, которая стоила ей наказания, ведь последующую неделю она провела запертой в комнате, а единственным её посетителем был Малфой. Ненавидела, но не могла противиться тому, что она начинала постепенно узнавать привычки и внутренний мир Малфоя, который прижился внутри, как сорняк. Вырвав этот сорняк, останется шрам. Глубокий, жалящий шрам, отражающийся в кошмарах и наяву.***
Третий раз стал роковым. События того дня до сих пор горели на коже. Прошёл месяц с тех пор, но Малфой не прекращал трястись от страха, когда видел депрессивное настроение гриффиндорки. Он пытался растормошить её, специально злил, раздражал, насиловал, брал с собой на приёмы, приносил подарки, рассказывал известные данные о сбежавших Гарри с Роном. В общем, делал всё, чтобы вызвать у неё какие-либо эмоции. Ведь Малфой наконец-то понял, как сильно изменил Гермиону, исковеркав её принципы, ценности и мечты. Тот вечер не отличался от многих других. Он вновь орал на неё, желая услышать слова любви или какую-то прочую чепуху. Обычно такое происходило после трудного «рабочего» дня, когда он возвращался в поместье весь в чужой крови и хотел найти утешение в объятиях жены. Но увидел лишь холодную глыбу льда и разозлённый аппарировал к Блейзу, чтобы набухаться и забыться на дне бутылки огневиски. Она не хотела есть. Она, в целом, давно ничего не хотела. И это понимание пробилось в сознании ярче светоча. Действительно, есть у неё цель? Собирать по кусочкам информации о ПСах? Разве это будет полезно, когда Реддл захватит Британию? Ведь Малфои никогда не ставят на проигравших. Сколько страданий она принесла родителям. Никогда не была правильной дочкой, всегда хотела быть другой, непохожей на бледных индюков. А друзья? Должно быть тратят нервы на глупышку-заучку, вместо того чтобы сконцентрироваться на поисках крестражей. Её жизнь была столь мелочна в сравнении с жизнью миллионов, которых она, эгоистичная сука, ставила в опасность. Разве не должно истинному гриффиндорцу быть храбрым? Холодный родной кафель, на котором Гермиона провела столько часов, рыдая и сетуя на свою судьбу. Как же это противно! Все те слёзы, крики, ненависть… Пару движений, и она давно могла бы стать свободной, избавиться от гадких рук Малфоя и чувства вины. Небольшие ножницы лежали в тумбе без особого применения. Теперь настал их час! Гермиона взглянула в отражение. На фоне худого бледного лица выделялись огромные карие глаза, блестевшие в лихорадке. Когда сталь впилась глубоко под кожу, а поврежденная вена хлестала кровью, Гермиона не думала о близких и не вспоминала счастливые моменты своей жизни. Она думала о том, что в конце концов обыграла Малфоя. Сделала то, чего он от неё не ожидал. Шах и мат, Драко! Постоянные пьянки не могли продолжаться вечно, поэтому вскоре после месячных запоев запасы Блейза закончились. Это нисколько не смутило двух парней, но беседа подошла к концу, а без алкоголя ощущалась неловкость. Распрощавшись с мулатом, Драко в спешке направился домой, надеясь, что Гермиона заснула, и он сможет незамеченным пробраться в комнату и лечь возле тёплого тельца. Поместье встретило абсолютной тишиной и мягким светом горящих свечей. Перед тем как зайти в спальню, в голове промелькнуло странное предчувствие, ведь в ванной комнате отчётливо слышались звуки воды. Драко расслабил галстук и открыл дверь в ванную комнату. То, что он увидел, навсегда отпечаталось в памяти глухим страхом. Густая кровь покрывала мраморный пол. Открытая вода вытекла за пределы ванной и намочила кудри, которые прилипли к полу. Голова Гермионы безжизненно свисала, а лицо имело смертельную бледность. Один. Два. Три. Онемение из-за шока прошло, и Драко в панике кинулся на пол, приподнимая Гермиону, которая не подавала никаких признаков жизни. Пару взмахов палочки, истеричный шёпот, и многочисленные порезы на запястьях затянулись. Драко не помнил, сколько он сидел на коленях, но брюки насквозь пропитались кровью. Её кровью. Слёзы текли по щекам, а он сильнее прижал Гермиону к сердцу. В висках стучало, к горлу подступала тошнота. Целую ночь он не сомкнул глаз, сжимаясь каждый раз, когда Гермиона хмурилась или тихонько постанывала от боли. Драко долго анализировал её поведение и пришёл к выводу, что малышка не пыталась совершить самоубийство. Она всегда слишком любила жизнь, чтобы совершить нечто столь трусливое. Гермиона не думала о своей смерти, она хотела отомстить ему, ведь знала, какое сильное влияние оказывает на Драко. Радовало то, что принцесса наконец-то стала учиться манипулировать людьми. Хитрюга! Но такого больше не могло повториться. Отныне все опасные предметы были лишь в распоряжении домовиков в его отсутствие. Насчёт эльфов он не беспокоился, они были слишком верными, чтобы нарушать приказы.***
— Сегодня к нам придёт моя мать. Надеюсь, ты будешь вести себя благоразумно! — чёрный пиджак оттенял аристократичные черты лица, что делало Драко похожим на древнегреческую статую. Астория Гринграсс на каждом приёме строила глазки наследнику Малфоев, а вырезы её платьев становились всё развратнее. Сестра Дафны не была плохой девушкой или глупой пустышкой. На самом деле с ней можно было побеседовать на отвлечённые темы, которые не затрагивали политику. Была одна причина, способствующая взаимной неприязни. Астория слепо ревновала Малфоя к его законной жене. Все выходки младшей Гринграсс забавляли и крайне раздражали. Видимо, любовь делает людей глупцами, ведь кислая мина Гермионы красноречиво говорила об её отношении к Драко, который ухмылялся, глядя на слащавые улыбки Астории. Он крепче сжимал талию гриффиндорки, внимательно наблюдая за реакцией Гермионы на соблазнительницу мужа. Однако безразличие в глазах супруги было осязаемо, поэтому Драко не обращал внимания на бедняжку Асторию, которая гневно поджимала губы, замечая, с какой откровенной влюблённостью светятся серые глаза и как Малфой шепчет на ушко жены всякие глупости. — Когда именно миссис Малфой посетит нас? — сухой формальный тон стал обязательным пунктом в редком общении с Малфоем. — Вечером. Есть предложения по проведению досуга? Я свободен, мы можем прогуляться по магазинам либо сходить в ресторан, — через зеркало Драко любовался принцессой, что пыталась застегнуть жёлтый приталенный сарафан. Сильные руки обхватили узкую талию и аккуратно застегнули молнию. Гермиона зажмурилась, моля всех и вся, лишь бы Малфою не вздумалось заняться сексом. Ох, как она была бы счастлива, если бы Астории удалось совершить задуманное. У Малфоя появится пассия, которая будет необузданно любить его так, как не может жена. А Гермиона со счастливой улыбкой будет засыпать в холодной постели. Одна. — Я хотела бы зайти в книжный магазин, — глаза Малфоя, ставшие почти чёрными из-за расширенных зрачков, вернулись к её лицу. Драко умиленно улыбнулся, радуясь, что малышка не изменилась в своей тяге к знаниям, ибо даже огромная библиотека не смогла утолить голод Гермионы, которая проводила долгие часы, сидя в удобном кресле с очередным фолиантом в руках. Это было всё, чем она могла заниматься в огромном поместье, обставленном с уютом и предоставляющем возможности для любого времяпрепровождения. Однако всех стараний малышка не замечала, поэтому круглые сутки чахла среди книг, с которыми предпочитала разговаривать и делиться мыслями. Ведь не могла же она рассказать о своих горестях мужу, готовому выслушать и сделать всё возможное, чтобы помочь. — Конечно. Мы можем посетить Косую Аллею или зайти в маггловские магазины, если пожелаешь! — Драко весь пылал энтузиазмом. Впервые малышка приняла его предложение добровольно, что подталкивало мысли о возможных чувствах принцессы. Время и ухаживания не прошли даром, и вот Гермиона постепенно отвечала взаимностью. По крайней мере в это верило глупое сердце. — Одна. Я хочу пройтись в одиночестве. Без тебя. Он привык. Привык к её колким замечаниям, к разбитым мечтам. Сердце давно было разбито, но все слова стервы, которая пришла на смену его любимой милой малышке, полной эмоций через край, отдавались смутно различимой болью. Драко отдёрнул пиджак, в который раз смахнул невидимые пылинки и взглянул за окно. Осень расцветала новыми красками, солнце появлялось всё реже. Давно, когда они ещё были учениками Хогвартса, Драко сидел возле озера на траве, усыпанной разноцветными листьями, и подставлял лицо последним солнечным лучам. Смотрел на водную гладь и представлял, что рядом в крепких объятиях сжимает девчушку с густыми каштановыми волосами. Отныне у него не было ни Хогвартса, ни девчушки с россыпью веснушек. В родной школе происходили зверства под предводительством Керроу, а любимая Грейнджер исчезла. Теперь перед ним стояла Гермиона Малфой, улыбку которой он не видел в течение многих месяцев. — Либо ты идёшь со мной, либо остаёшься дома, — Гермиона знала, что Малфой откажет. Лишь хотела напомнить, как на самом деле обстоят дела. Ненависть оставалась единственным чувством, которое она испытывала к слизеринцу. Ненависть покрылась коркой льда, как и другие эмоции, но это не значило, что она не существует. Просто с каждым днём презрение становилось сильнее, а слой льда толще. И какое истинное удовольствие Гермиона получала, одергивая Малфоя, чьи мысли она научилась читать по мельчайшим изменениям в мимике и голосе. — Я выбираю второй вариант, — присела на кресло и ждала, пока Малфой не покроется красными пятнами от негодования и не сбежит в свой кабинет.***
Нарцисса Малфой выглядела как всегда безупречно. Однако усталые голубые глаза выдавали хозяйку с головы до ног. На её фоне Гермиона казалась лохматым чудовищем, но гриффиндорка и не пыталась затмить прекрасную и единственную настоящую миссис Малфой. Драко обнял мать, а затем вернулся к супруге, чуть толкнув её вперёд. Гермиона с вежливой улыбкой поприветствовала гостью и поспешила вернуться на своё место. — Я так рада видеть вас обоих! Драко часто бывает в меноре, но, к сожалению, у меня было весьма мало времени, чтобы навестить тебя, дорогая! — Нарцисса присела на удобный диван в гостиной и обвела взглядом Гермиону, которая поёжилась от настолько пристального внимания. — И мы рады твоему приезду, мама! Зеленый чай с листьями мяты, как ты любишь, — Драко кивнул домовикам, чтобы те удалились. — Благодарю! Как твои дела, милая? Чем занимаешься? — всё звучало весьма шаблонно, если бы не скрытые нотки, которые Гермионе удалось уловить. Нарцисса волновалась за душевное состояние девушки, спрашивая, может ли она помочь. — Всё хорошо, миссис Малфой. Обычно я провожу много времени за книгами. Боюсь, я вряд ли смогу вернуться в Хогвартс и доучиться на седьмом курсе, поэтому пытаюсь изучать материал самостоятельно, — Гермиона ответила на неозвученный вопрос Нарциссы скрытым упрёком. И судя по печальному проблеску в глазах собеседницы, жалоба была принята. — Мы счастливы в браке, и я могу заверить тебя, что моя жена ни в чем не нуждается! — Драко легко улыбнулся, глядя на вмиг просветлевшее лицо матери. Нарциссе было противно осознавать, что жалость к хрупкой девушке, знакомой с детства, отходит на второй план после чувств сына. Драко всегда был для неё самым сокровенным и любимым, тем, кому она готова была принести любые жертвы. Даже если этой жертвой являлась кудрявая гриффиндорка. — Это правда, дорогая? — Гермиона отпила из фарфоровой чашки и подняла взгляд с чаинок, плавающих на дне. Голубые глаза напротив явно ждали сигнала. Кожа зудела, ибо Драко сжал её ладонь сильнее положенного. Он был взволнован. За столько лет, пока она росла с Малфоем, Гермиона могла сказать, что он любил лишь одного человека. Женщину, что сидела с гордой осанкой и скрывала волнение за маской вежливой учтивости. — Благодарю за беспокойство, миссис Малфой! Драко заботится обо мне, приносит радость в наш дом! Он прекрасный муж! — ложь далась на удивление легко. Гриффиндорка никогда не смогла бы лицемерить с таким изяществом. Кто она теперь, Гермиона не знала. Аристократка — нет, безбашенная девчонка — нет, храбрая ученица — нет, верная подруга — нет, подстилка чистокровного сноба — да… Драко с воодушевлением наблюдал за беседой двух самых дорогих женщин. Не желал вмешиваться, но переживал за состояние Гермионы, которая была ощутимо напряжена. Малышка — это бомба замедленного действия, неправильно брошенная фраза, и она готова содрать с тебя кожу заживо. По крайней мере в своих мыслях точно. Однако бездумная улыбка и идеальные ответы на каждый провокационный вопрос матери заставляли Драко в изумлении поднимать брови, не зная, гордиться ли ему хорошими манерами жены или сетовать на то, что принцесса стремительно менялась прямо на глазах, становясь холодной куклой. Так дело не пойдёт! Он хочет свою вспыльчивую гриффиндорку обратно! Удаляясь за пределы поместья, Нарцисса долго думала над правильностью своих поступков. Разум кричал, что счастье Драко было главным условием, а она видела, как её сын светился изнутри, сверкая ярче, чем новый галлеон. Но пустые карие глаза не давали покоя. В последний раз, перед свадьбой, в этих омутах плескалось столько эмоций, несказанных слов. Гермиона всегда была умной девочкой, поэтому слишком рано узнала обо всех реалиях семейной жизни в чистокровных семьях. Миссис Малфой всегда носила маски, сменяя одну на другую. Прилежная жена, любящая сестра, хорошая дочь. Миссис Малфой знакома с притворством не понаслышке. Если Гермиона хочет выжить, она должна учиться врать лучше.